Бонандер Джейн. Танцующие на снегу

   Выругавшись, он быстро спешился и бросился к кустам. Он совсем позабыл про этот старый, высохший колодец. Настил был устроен еще в то время, когда Нат купил ранчо. Раздвинув в стороны несколько прогнивших досок, он вгляделся в глубь мрачной, холодной ямы.
   – Кори! – Ужас костлявыми пальцами стиснул его сердце.
   Прерывистые всхлипы и сдавленные крики эхом отозвались в ушах. С облегчением он осел на землю. По крайней мере, мальчик жив. Ему следовало раньше вспомнить про этот колодец!
   – Кито, зажги фонарь и принеси его сюда. И захвати веревку.
   – С ним все хорошо? – откликнулся Кито.
   – Будь я проклят, если знаю. Он плачет, но внизу темнее, чем в преисподней.
   Кито передал Нату фонарь, и тот осветил ею черную внутренность колодца. У него перехватило горло, когда Кори поднял грязное личико, на котором слезы промыли чистые дорожки. Ребенок разрыдался.
   Шепча слова утешения, Нат передвинул фонарь в сторону и обнаружил тело Макса, лежащего у стены колодца.
   – Похоже, пес спрыгнул вслед за ним.
   – Но мы не слышали лай, – напомнил Кито. – Он мертв?
   Нат прищурился:
   – Не знаю. Кори, потерпи еще немного – сейчас я спущусь за тобой.
   Рыдания Кори слабели. Нат понял, что надо действовать очень быстро.
   – Давай уберем отсюда эти доски, – приказал он, отшвыривая в сторону трухлявые куски дерева.
   Когда отверстие в настиле расширилось, в него заглянули лучи заходящего солнца. Нат схватил веревку и обвязал ее вокруг пояса.
   – Вот так. – Он протянул конец веревки Кито: – Спускай меня вниз.
   Подъехал Наб и остановил лошадь.
   – Они здесь? Вы нашли их?
   – Да. Поезжай обратно, скажи Сюзанне, что ребенок нашелся. И привези сюда повозку. – Последние слова Нат прокричал уже вслед Набу.
   Кито спустил Ната в колодец. Оказавшись на дне, он схватил Кори на руки и прижал к себе.
   – Как ты, малыш?
   Икая и заливаясь слезами, Кори обхватил Натана за шею и уткнулся ему в грудь.
   – Тащи, Кито!
   Медленно поднимаясь, Нат взглянул на пса. Он не двигался и не издавал ни звука.
   Подхватив юбки, Сюзанна бросилась бежать. Она не остановилась, даже когда начала задыхаться, а легкие словно наполнились огнем. Сюзанна достигла колодца как раз в ту минуту, когда Натан выбрался оттуда вместе с Кори.
   – Господи, Господи… – повторяла она, не утирая слезы и стараясь отдышаться.
   Она бросилась к сыну и схватила его на руки. Он плакал, и его рыдания рвали ее сердце. Она крепко прижала малыша к себе.
   – Ты жив! О, мой дорогой! – Она целовала его, и собственные слезы смешивались на ее щеках со слезами Кори.
   Наконец, закрыв глаза, она принялась покачиваться из стороны в сторону, не выпуская из рук Кори и благодаря Бога за великодушное спасение ее ребенка.
   – Надо отвезти его в дом, Сюзанна. Неизвестно, пострадал ли он.
   Смысл слов Ната не сразу дошел до нее. Шмыгнув носом, она вскинула голову. Нат был с ног до головы покрыт грязью, его лицо оставалось суровым, но Сюзанна не ожидала ничего другого. Кивнув, она передала ему Кори. Наб и Джексон прибыли в повозке, и Натан уложил Кори на приготовленную Набом мягкую подстилку.
   – Поезжай с ними, Сюзанна. Луиза уже ждет вас.
   Сюзанна забралась в повозку, но вдруг застыла и обернулась:
   – Натан, а где Макс?
   Нат кивнул в сторону колодца:
   – Там, внизу. Сюзанна встревожилась:
   – Неужели ты хочешь бросить его здесь?
   – Сюзанна, вряд ли он… – Натан чертыхнулся. – Похоже, он мертв.
   Джексон спрыгнул с повозки и бросился к колодцу.
   – Макс! Макс!
   Натан схватил мальчика за плечи:
   – Не надо, Джексон, Макс не услышит тебя. Джексон высвободился из рук отца, и по его щекам покатились огромные слезы.
   – Макс… – умоляюще произнес он топким голосом.
   – Натан, – мягко вмешалась Сюзанна, – не оставляй его здесь.
   Натан помрачнел и обратился к Кито:
   – Спусти меня вниз еще раз. Попробуем хотя бы поднять его наверх.
   Пока повозка прыгала по кочкам, Сюзанна крепко прижимала к себе сына, но не сводила глаз с Джексона, вытянувшегося в струнку рядом с заброшенным колодцем.
   Луиза бросилась к ним, едва повозка вкатилась во двор:
   – Он жив, голубка? Что с ним?
   – Все хорошо, Луиза, но он сильно ушибся.
   Повозка остановилась, и Луиза протянула руки:
   – Давай его сюда, голубка. Я уже приготовила постель.
   Сюзанна передала ребенка Луизе и спрыгнула на землю. Поспешив в дом, они уложили Кори в постель. Его перепачканное личико было трогательным и печальным.
   – Я… принесу воды, – с запинкой произнесла Луиза и вышла из комнаты.
   Сюзанна осторожно раздела сына, рассматривая ссадины на хрупком тельце. Ее сердце сжалось при виде многочисленных синяков и кровоподтеков, но больше всего ее ужаснула лиловая опухоль на щиколотке. Она слегка прикоснулась к опухоли, и Кори захныкал.
   – Кори, милый, пошевели ногой!
   Кори покачал головой. В углах его рта показалась слюна, губы дрожали.
   Сюзанна взялась за опухшую щиколотку и осторожно подвигала ею. Кори вскрикнул, но уперся ступней в ее ладонь. Сюзанна вздохнула с облегчением, поняв, что нога не сломана.
   Вернулась Луиза с водой и мылом, и Сюзанна умыла сына, обнаружив под слоем грязи еще больше царапин. Он ослабел, измучился, растянул щиколотку, но был жив – слава Богу!
   Но… теперь она не могла покинуть ранчо, как решила ночью. Вряд ли Натан настолько ожесточился, что способен вышвырнуть их из дома теперь, когда Кори нездоров.
   Ее мысли вернулись к предыдущему вечеру, к разговору на веранде, и кровь вновь закипела в ее жилах. Мужчины слишком легко верят словам других мужчин. Но прежде она считала, что Натан совсем другой. Он ведь не знал, кто такой Санни. Очевидно, подумала Сюзанна с тяжким вздохом, они познакомились совсем недавно. А Сюзанна провела рядом с Санни полжизни. Он был постоянным источником ее мучений, продолжавшихся долгие годы.
   Но почему Натан так разозлился, узнав, что она забрала шкатулку Харлена? Она прихватила ее на черный день, надеясь, что сумеет что-нибудь продать и прокормить Кори. Но какое дело до этого Натану? Подумать только: она вышла замуж за Харлена из-за богатства! Какая чушь! Незачем объяснять Натану, что иначе она бы не выжила. В то время она была слишком слаба, чтобы вести самостоятельную жизнь, а Харлен, по крайней мере, предложил жениться на ней. Санни же была нужна просто подружка, чтобы согревать ему постель.
   Она прополоскала полотенце, которым умывала Кори, и приложила его к лицу. Прохладная влажная ткань остудила разгоряченные щеки.
   За спиной Сюзанны послышались шаги. Обернувшись, она ощутила знакомый трепет в груди: в комнату вошел Натан. Он выглядел усталым, изнуренным… и невозможно привлекательным. Что бы ни произошло между ними, Сюзанна не могла сдержать чувства, охватывающие ее при виде Натана.
   Он подошел поближе:
   – Как он?
   Его искренняя забота о Кори тронула Сюзанну. На краткий миг она задумалась, стал бы он беспокоиться о ней, упади она в колодец.
   – С ним все будет хорошо. Он сильно ушибся, поцарапался и, кажется, растянул ногу. Но, по-моему, у него ничего не сломано. – Она приложила свернутое влажное полотенце ко лбу Кори и пригладила мягкие кудри. Мальчик заснул.
   – Как он очутился в колодце?
   Натан стоял совсем рядом, и его близость волновала Сюзанну.
   – Не знаю. До сих пор он… ходил во сне всего дважды.
   Она задохнулась, припомнив, что это случалось еще в Миссури, когда Кори просыпался от шума побоев Харлена. Казалось, для Кори были невыносимы ссоры между родителями, и потому он пытался уйти как можно дальше, не желая ничего видеть и слышать. Так человек зажмуривается за секунду до того, как его собьет взбесившаяся лошадь.
   – Ты думаешь, он ушел во сне? – недоверчиво переспросил Натан.
   Он стоял так близко, что взгляд Сюзанны уперся в застежку его джинсов. Здесь синяя ткань вытерлась, словно то, что скрывалось под ней, было слишком велико. Во рту у Сюзанны пересохло, вспышка воспоминаний усилила трепет. Она быстро отвела глаза и снова уставилась на Кори.
   – Я не знаю, что еще и думать. Разве только он вышел в уборную и заблудился…
   Натан приподнял ее лицо за подбородок и провел большим пальцем по синяку.
   – Прости, – хрипло произнес он и убрал руку.
   Его прикосновение оживило желание, и Сюзанна молча прокляла свою влюбчивость. Внутренняя борьба изводила ее, горло жгли непролитые слезы по тому, что они имели и потеряли.
   – Не думай об этом. Я привыкла к худшему. Натан бросил на нее красноречивый взгляд, повернулся и зашагал к двери.
   Сюзанна поняла: ей следовало придержать язык. Мучительные воспоминания о побоях принадлежали ей и только ей одной.
   – Натан! – позвала она и, дождавшись, когда он обернется, спросила: – А как Макс?
   Он вздохнул:
   – Пока жив. По-моему, было бы лучше избавить его от страданий, но Джексон… – Он взъерошил пальцами волосы, и спутанные пряди придали ему мальчишеский и растерянный вид. – …Джексон никогда не простил бы меня.
   – Что же ты собираешься делать с ним? Устало пожав плечами, Натан ответил:
   – Наб отнес его в амбар. Посмотрим, сумеем ли мы чем-нибудь помочь псу. Полагаю, Джексона так и не удастся оттащить от него.
   – Натан…
   Он отвернулся, взявшись за дверную ручку.
   – Что?
   – Я… то есть мы с Кори уедем, как только он поправится, – тихо пообещала она.
   – Ты этого хочешь, Сюзанна?
   С мучительной жаждой, от которой изнывало сердце, Сюзанна смотрела на него. Натан молча опустил голову. Сюзанна глубоко вздохнула:
   – Если ты не веришь и не доверяешь мне, тогда – да. Я хочу уехать.
   – Почему бы нам не подождать и не посмотреть, что будет дальше? – Он обернулся, и на лице его отразилось недовольство. – Я хочу поверить тебе, Сюзанна, уверяю. Но какая-то часть души…
   Он вышел, не договорив, и Сюзанна испытала острое, болезненное желание разрыдаться.
   Луиза сменила Сюзанну у постели Кори, но вместо того чтобы лечь спать, Сюзанна отправилась в амбар проведать свою собаку. И тут же у нее мелькнула мысль: был ли Макс по-прежнему ее собакой?
   Она долго стояла, наблюдая, как Джексон окунает в воду чистую тряпку и прикладывает ее к пасти Макса. Что будет дальше – неизвестно, но если Макс каким-то чудом выживет, придется оставить его Джексону. Сюзанна еще никогда не видела, чтобы привязанность ребенка к собаке была такой крепкой.
   – Как он, Джексон? – Как и прежде, Сюзанна была уверена, что мальчик не понимает ее, а лишь догадывается о смысле вопроса.
   Джексон нахмурил брови. Тонкими пальцами он коснулся головы Макса и произнес неизвестное Сюзанне слово. Глядя на нее, Джексон повторил то же слово, закрыл глаза и подложил обе ладони под щеку, словно засыпая.
   – Понятно… – протянула Сюзанна, ничего не понимая.
   Она склонилась над Максом и осторожно погладила его. Пес сильно пострадал. Кто-то, скорее всего сам Джексон, выстриг шерсть вокруг ран и промыл их.
   – Ты хорошо поработал, Джексон, – похвалила Сюзанна, ободряюще пожимая ему руку, но прежде чем она успела распрямиться, Джексон схватил ее за палец:
   – А Кори?
   Кивнув, она ласково улыбнулась:
   – С ним все будет хорошо.
   Выйдя из амбара, она обвела взглядом горную цепь, отделяющую долину от океана. Выше в горах уже кое-где виднелся снег, но Сюзанна не удивилась этому – ведь стоял ноябрь. Воздух стал по-зимнему морозным.
   Краем глаза она заметила движение в кедровнике. Повернув голову, она увидела, что под большим деревом на коленях стоит человек, и с трепетом узнала в нем Натана. Застыв на коленях в траве и положив руки на бедра, он пристально вглядывался во что-то, лежащее на земле. Сердце Сюзанны сжалось. Нат словно беседовал с мертвецом, лежащим в могиле.
   Она медленно двинулась в его сторону, увидела гранитную плиту и все поняла. Сюзанну окатила стремительная, но ошеломляющая волна жалости к себе.
   Скрестив руки, она крепко обхватила себя за плечи. Происходящее не удивило ее, она хотела только, чтобы оно не причиняло ей столько мук.
   Но пока Сюзанна наблюдала за Натаном, стоящим со склоненной головой и опущенными плечами, ее жалость к себе улетучилась без следа. Он выглядел печальным и беспомощным. Он до сих пор боролся с любовью к Джудит, и Сюзанна всей душой попыталась понять его. В каком-то смысле его страдания были ей знакомы. Но она не переставала спрашивать себя, сумеет ли он когда-нибудь избавиться от прежних чувств и угрызений совести. Эта мысль раздражала ее.
   Испытывая неловкость от собственного любопытства, она повернулась, собравшись уйти, но под ногой хрустнула ветка.
   – Что тебе надо?
   Развернувшись, она увидела, что Натан стоит, расставив ноги и подбоченившись, с лицом мрачнее грозовой тучи.
   Гнев Сюзанны отчасти утих при виде его угрюмости.
   – Ничего. Я увидела тебя здесь, и…
   – И что же? – В его голосе прозвучала угроза.
   – И я… захотела увидеть, где похоронена она… то есть твоя жена. – Она с трудом сглотнула, видя муку в его глазах. – Натан, мне так жаль…
   Двумя широкими шагами он преодолел разделяющее их расстояние и опустил ладони на плечи Сюзанне.
   – Я хотел бы возненавидеть тебя. – Его хриплый шепот заставил Сюзанну вздрогнуть, опаляя ее сердце.
   Она уставилась в изнуренные мукой глаза, и остатки ее гнева рассеялись, как дым на ветру.
   – Натан, я…
   Он прижался к ее губам в грубом, злом и страстном поцелуе. Удерживая ее голову одной рукой, он продлевал поцелуй, впитывая вкус ее губ, лаская другой ладонью ее спину и ягодицы. Он крепко прижал ее к себе, и она ощутила твердую выпуклость под грубой тканью джинсов. Несмотря на собственное желание, Сюзанне стало неловко, что такие чувства вспыхнули у нее здесь, рядом с могилой жены Натана.
   – Натан, только не здесь! Я…
   Он подхватил ее и прижал к себе пылающим холмиком, прячущимся в складках панталон. Он задвигался, и властная сила желания заставила Сюзанну задрожать. И вместе с тем она понимала: им движет досада, гнев и боль, но только не любовь.
   Судорожно дыша, он оторвался от ее губ.
   – Я хочу раздеть тебя, бросить на траву и овладеть тобой немедленно. – Он вновь смял ее губы поцелуем, проводя по их влажной изнанке кончиком языка. Она приоткрыла рот, чтобы приказать ему остановиться, но губы Натана стали требовательными и настойчивыми, и вопреки своим чувствам Сюзанна ответила на его поцелуй.
   Наконец она отстранилась, чтобы перевести дыхание.
   – Нет, Натан! Не… – Она задохнулась, когда рука Натана нашла ее грудь и грубо сжала. С хриплым стоном он рванул лиф ее платья – так, что отлетели пуговицы. От прикосновения его пальцев пылающая дорожка протянулась вниз, от ее соска к слиянию бедер. Он спустил платье и нижнюю рубашку с ее плеч, обнажая грудь. Слегка отстранившись, окинул ее взглядом, не переставая дразнить большим пальцем набухший сосок.
   – Ты прекрасна… – хрипло прошептал он, – чертовски прекрасна…
   Наклонившись, он вобрал сосок в рот и обвел его языком, а затем со стоном поднял голову и взглянул в глаза Сюзанне, прикрыв веки от нестерпимого желания. Подняв ее юбки, он провел ладонями по ягодицам и приподнял Сюзанну над землей так, что она ощутила всю мощь его копья. Она прижалась к нему, чувствуя, как слезы стекают по щекам на губы. Она с трудом заставляла себя помнить, где они находятся, но стыд и неловкость тонули в волнах совсем других чувств.
   Он опустился на колени, притянул Сюзанну к себе и положил ее ноги на свою талию.
   Она погружалась все глубже в пучину волнующих ощущений. Но зерно сомнения зрело в потоке желания, и Сюзанна оттолкнула Натана, борясь с непреодолимым желанием, средоточие которого находилось между ее ног, в месте, жаждущем почувствовать его твердость и величину. Натан был зол, и Сюзанна знала это. Она понимала: он тоже боролся со своим желанием.
   – Господи, Натан, – повторяла она, отталкивая его. – Я все понимаю, правда, но не здесь, не так!..
   Она с трудом удерживалась на краю пропасти, как и Натан.
   Он издал прерывистый, полный боли стон.
   – Все… хорошо, дорогой. – Она понимала его чувства, ибо испытывала их сама. Но идти по опасному пути было нельзя. Они должны остановиться. Иначе Натану грозили еще более мучительные угрызения совести. – Не надо, Натан, прошу тебя, – умоляла она, – ты ведь сам этого не хочешь. Не надо так… и здесь…
   Он вздрогнул, и желание мгновенно померкло в его глазах. Он застыл и оттолкнул ее, повалив на землю.
   – Убирайся прочь, – с отвращением процедил он.
   Одной рукой Сюзанна сжала на груди лиф платья, другой вытерла лицо, мокрое от слез.
   – Натан, послушай, я все понимаю…
   – Я сказал, убирайся. – Он оглядел ее с презрением и злобой. – Только шлюха способна соблазнить мужчину на могиле его жены?
   Все остатки ее желания улетучились, и их место занял гнев.
   – Что?
   – Ты слышала меня? – с угрозой повторил он и отвернулся.
   Она уставилась на Натана, зная, что его выпад был жалкой попыткой защитить самого себя. Но это не смягчило ее негодования.
   – Да, слышала. Этому ты научился у Санни?
   – Может, ты станешь отрицать, что твоя мать была шлюхой? – Это прозвучало скорее как обвинение, чем вопрос.
   Сюзанна судорожно сглотнула, не зная, кто возмутил ее сильнее: Санни, обливший ее грязью в глазах Натана, или Натан, поверивший лживым словам.
   – Нет. Моя мать и правда была шлюхой. Но это не значит, что я выросла такой же, как она.
   – Давай, Сюзанна, убеди меня в том, как я заблуждался насчет тебя! Черт побери, докажи, что Кори – сын Харлена! Докажи мне, что ты не спала ни со своим деверем, ни с кем-нибудь другим!
   Перед глазами Сюзанны поплыли красные пятна. Кровь прилила к ее лицу.
   – Осел! Я ничего не стану тебе доказывать. Моя жизнь чиста, как безоблачное небо. И даже будь она другой, какая тебе разница? Какого черта ты заботишься о том, как я провела годы до знакомства с тобой? Если это так важно для тебя, найди доказательство сам. Но ты ведь не сделаешь этого, правда? Ты веришь только тому, чему желаешь верить. – Еще сжимая разорванный лиф, она поднялась на ноги, удивляясь тому, что способна стоять без помощи.
   – Что ты хочешь этим сказать?
   Сюзанна окинула его пренебрежительным взглядом.
   – Почему, когда речь заходит обо мне, ты утверждаешь, что «яблоко от яблони недалеко падает», а когда о Кори, ты не можешь «обвинять ребенка за грехи его матери»?
   Она развернулась и ушла, поспешно шагая по неровной земле и желая побыстрее оказаться как можно дальше от Натана.

Глава 16

   Натан смотрел вслед бросившейся к дому Сюзане и сгорал от ненависти к ней… и к себе. Добредя до старого кедра, он прислонился к стволу и опустился на землю. Да, она права. Он действительно так говорил. Кори ни в чем не виноват, и Сюзанна, вероятно, тоже, но вопрос о том, кто был отцом Кори, по-прежнему мучил Натана, как зубная боль. Поэтому он и сорвался, дав волю своему гневу.
   Он желал Сюзанну со всей страстью человека, погребенного заживо и жаждущего глотнуть воздуха. Он считал, что сможет использовать ее и забыть, как других женщин, но оказалось, это невозможно. Он просто не мог взять ее, а потом бросить. После смерти Джудит он часто обходился так с женщинами. Но, черт побери, почему бы Сюзанне не рассказать ему все, о чем он желает узнать? Что она скрывает?
   Голос разума заставил Натана задать себе вопрос: почему он придает такое значение ее тайнам?
   Он хотел ее и мог в этом признаться. Но, сам того не желая, он был крепко привязан к ней. Потерев лицо ладонями, он прижал их к глазам. Он не мог оставить ее в покое. Даже здесь, рядом с могилой Джудит, он желал овладеть Сюзанной.
   Внутренний пожар вызывал у него стыд. Влечение было таким ошеломляющим, что он взял бы ее здесь, если бы не пересилило чувство вины. Теперь его удерживала не любовь к Джудит, а только угрызения совести – за то, что он любил ее недостаточно сильно и не смог быть рядом, когда она нуждалась в нем.
   Да простит его Бог, но он по-прежнему пылал вожделением к Сюзанне. Мысли о ней врезались в память и сердце Натана. Окажись они в другом уголке ранчо, неизбежное свершилось бы. Он хотел, чтобы все произошло быстро и грубо, но знал: на такое он не способен. Несмотря на все грехи Сюзанны, именно такую женщину, как она, Натан искал еще до знакомства с Джудит.
   Он взглянул в сторону дома. К нему с решительным видом направлялся Кито, волоча хромую ногу. Приблизившись, он посмотрел на Ната сверху вниз, и его мощные кулаки сжались, а лицо вспыхнуло гневом.
   – Что ты с ней сделал?
   Даже без этих слов вид Кито был угрожающим. Нат отвернулся.
   – Ты же не знаешь самого главного, Кито.
   – Ты пообещал, что никогда не обидишь ее, – помнишь?
   Нат кивнул, хорошо помня о разговоре.
   – Это было раньше.
   – Раньше чего?
   Нат сел, упершись локтями в колени. Он всмотрелся в лицо Кито и обнаружил, что на нем не осталось и следа прежнего подобострастия.
   – Раньше, чем я обнаружил, что у нее слишком много секретов, – ответил Натан, так и не сумев смягчить резкость голоса.
   – «Раньше, чем я обнаружил, что у нее слишком много секретов», – притворно-плаксивым голосом передразнил Кито.
   Нат не обратил внимания на его насмешку.
   – Я узнал, что ее муж не был отцом ее ребенка, Кито. Почему она не сказала мне правду?
   – Представляю себе, как ты расспрашивал ее, – мрачно фыркнул Кито.
   Нат закрыл лицо ладонями.
   – Такой вопрос трудно задать вежливым тоном, – возразил он.
   – Но разве это настолько важно, мистер Натан?
   Нат выругался.
   – Это было бы совсем не важно, если бы она сказала мне правду!
   – Но откуда ты знаешь, что она солгала? Нат запрокинул голову, ударился затылком о ствол дерева и с радостью встретил боль.
   – У меня есть доказательство.
   Кито перенес вес тела с больной ноги на здоровую.
   – По-моему, в некоторых случаях люди должны просто верить друг другу на слово, мистер Натан.
   Чтобы сменить тему, Нат спросил:
   – Нет ли вестей от Мак-Клауда?
   – Поэтому я и разыскал тебя здесь.
   Натан поднялся, не зная, от чего сжалось его сердце – от ужаса или от предвкушения этой встречи.
   – И что же?
   – Он в городе. Он согласен встретиться с тобой утром в салуне.
 
   Пыль и дым плясали в лучах дневного света, проникавших в салун через деревянные ставни, прикрывающие окна. В комнате стойко держался кисловатый запах застоялого пота и сигарного дыма, смешанный с одуряющей вонью дрянного виски.
   Приближался полдень. В зале салуна было тихо и почти безлюдно, если не считать человека, стоящего за стойкой бара, да нескольких игроков в покер за Столом у двери. Нат постоял минуту в дверях, дожидаясь, когда глаза привыкнут к полутьме. В дальнем углу за столом сидел мужчина, прислонив стоящий на двух задних ножках стул вплотную к стене и надвинув шляпу на глаза. Нат пробрался между пустыми столами и стульями и остановился перед незнакомцем.
   – Это вы Мак-Клауд?
   Незнакомец выпрямился на стуле и сдвинул шляпу на затылок. Судя по виду, он был метисом. Его чернильно-черные волосы свисали до плеч, высокие, заостренные скулы выделялись на рельефе лица, подобно скалистой горной цепи. Глаза имели редкий оттенок виски. Между крепкими белыми зубами незнакомец сжимал дорогую сигару.
   – А если да, что дальше?
   Нат оседлал стоящий напротив стул.
   – Я – Натан Вулф, – заявил он, не трудясь протягивать руку.
   Мак-Клауд наполнил свой стакан из бутылки, стоящей на столе, и приглашающим жестом указал Натану на стакан.
   – По-моему, для этого еще слишком рано. Равнодушно пожав плечами, Мак-Клауд вынул изо рта сигару, одним глотком осушил стакан и громко стукнул им, ставя на стол.
   – С вашим мальчиком все хорошо? – Он держал сигару между указательным и средним пальцами.
   Нат кивнул.
   – Я должен поблагодарить вас за то, что вы доставили его домой.
   – Это было самое меньшее, что я мог сделать, – ответил Мак-Клауд, водя по стакану пальцем. – Я видел, что произошло здесь пять лет назад.
   Натан внутренне похолодел.
   – Вы были здесь? Мак-Клауд кивнул.
   – Пока вы не начали строить догадки, вам следует знать: прежде вам солгали.
   Нат застыл, схватившись за спинку стула так, что пальцы побелели.
   – О чем вы говорите, черт возьми? Мак-Клауд плеснул себе еще порцию, но не выпил ее, а принялся разглядывать стакан.
   – Я служил разведчиком в отряде под командованием Филлипса, в форте Гумбольдт. – Внезапно он устремил взгляд на Ната, и оказалось, что его глаза наполнены сочувствием. – Ваша жена и сын не были жертвами индейцев, мистер Вулф. Они пострадали во время небрежно произведенного взрыва в шахте. Этот взрыв устроили люди Филлипса, чтобы обрушить туннель, ведущий к руднику Альхамбры.
   Нат с трудом сглотнул, едва сдерживая ярость.
   – Расскажите, что произошло? И почему в этом деле оказались замешаны мои родные?
   Мак-Клауд выпил виски и снова зажал сигару в зубах. Закрыв глаза, он дважды глубоко затянулся, и при этом на его лице яснее обозначились впадины под острыми скулами.
   – Чертовски хороши эти карибские сигары – они достались мне от одной шлюхи. – Он снова затянулся и выпустил кольцо дыма. – Шлюха была старовата, но сигары оказались отличными.
   Нат постарался обуздать собственное волнение, понимая, что метис тянет время.
   Мак-Клауд стряхнул пепел на край стола.