Так мешали раскрытию истины судейские заправилы царского правительства по этому кошмарному делу. Что же сообщил он суду?
В начале 1911 года в Киеве оперировала прочно организованная шайка воров и громил. Разгрому подвергались частные квартиры, магазины, лавки. Совершались нападения, наглые грабежи. Бывали дни, когда обнаруживалось до 40 краж. В газетах мелькала рубрика: "Эпидемия краж".
В первых числах марта полиции удается совершенно случайно задержать четырех опасных воров-рецидивистов. Они в студенческой форме шли в баню. Одного из них случайно опознал околоточный, последовавший за ними и арестовавший их всех.
Задержанных узнал случайно в участке городовой, спросивший:
- А за что вы наших паничей задержали? - и он указал на четверых задержанных в бане.
- Как "ваших"? Почему такое название?
Городовой выяснил, что считал их за настоящих студентов и что они постоянно бывают на Лукьяновке в квартире Чеберяковой.
Туда сейчас же направилась полиция с обыском. У Чеберяковой ничего не нашли, но шайка была чрезвычайно смущена этой неожиданностью и у них выросло явное подозрение, что "кто-то из своих выдает". {131} В этих же числах Вера Чеберяк была задержана по подозрению в продаже краденных золотых вещей, но она ловко отговорилась в участке и сейчас же скрылась.
Андрей Ющинский был свой человек в этом мире. Его звали "домовым" - это воровская кличка тех, кто участвует или подготовляется к участию в набегах на частные квартиры.
Красовский показывает, что Андрей Ющинский явно подготовлялся к воровской деятельности и когда в этой шайке созрел план разгрома Софийского собора, то он должен был выполнить рискованаую роль: пролезть через окно, стекло в котором будет выдавлено, и отворить намеченную дверь, дабы туда могли проникнуть громилы.
Если вы вспомните историю с прутиками, где поссорился Женя с Андрюшей, бросившим фразу, что он расскажет о Жениной матери, т. е. о Чеберяковой, если вы вспомните показание свидетельницы Гаевской, которая слышала как в гостиной Чеберяковой говорилось о том, что "Андрея Ющинского нужно убрать, он мешает",- вам станет ясен план этого убийства и осуществление его.
Шайка приходит к заключению, что Андрей Ющинский предатель, и немедленно решает расправиться и избавиться от опасного человека. 12 марта утром его убивают в квартире Чеберяковой, три дня он лежит в квартире Чеберяковой, один день в погребе, и вечером этого дня, т. е. 16 марта, его переносят в пещеру, где 20 марта труп обнаруживают играющие дети.
Красовский приступает к розыскам.
Прежде всего его внимание обращает глина на куртке убитого, которая найдена тут же в пещере.
- Я сейчас же прошу дать мне точные метеорологические сведения о погоде и всех атмосферных осадках между 12 и 20 марта. Главная метеорологическая станция устанавливает, что погода в это время была холодная и только два дня - 16 и 19 - была оттепель.
- Значит, -говорит Красовский, - только в эти два дня глина могла быть мягкая. Значит труп Ющинского был доставлен в пещеру в один из этих дней. Я утверждаю, что именно 16 марта он был перенесен в пещеру и вот почему: с очевидностью доказано, что труп Андрея Ющинского, был {132} поставлен убийцами стоймя, прислоненный к стене, а нашли его сидящим, с согнутыми коленями. Ясно, что его принесли туда окостенелого, потом окостенение прошло и он стал опускаться, садиться; для этого нужно было дня три, так что если бы его принесли 19 марта, то его должны были впихнуть так, как его нашли, тогда не могли бы образоваться следы на стене от постепенного опускания трупа. А если бы, он был еще окостенелым, то за одну ночь, когда к тому же все-таки холодно, он не мог потерять окостенелость и не успел бы сесть - его нашли бы полустоящим. Вот почему я утверждаю, что его перенесли в пещеру именно 16 марта. К тому же есть и другое косвенное подтверждение.
"Но какая глина?
"К этому времени мы уже исследовали завод Зайцева, так как подозревали, что именно там могло быть совершено убийство, в одной из обжигательных печей, где дети любили играть.
"Я беру все сорта глин с завода Зайцева и в том числе из печки, а также и глину из пещеры. Узнаю у эконома духовного училища, где учился Ющинский, из какого материала шили куртки - одежду ученики получали от училища, покупаю в том магазине такое же самое сукно и делаю следующий опыт: на куски сукна намазываем все сорта глины, смешанной с водой, каждую на отдельный кусок, и выжидаем неприкосновенно несколько дней, пока глина подсохла. Потом одинаково и одновременно поднимаем сукно, придаем ему вертикальное положение - глина вся осыпается до кусочка, за исключением той, которая взята из пещеры. Ясно, что на курте Андрюши глина пещерная, а отнюдь не с завода Зайцева. Анализ глин разъясняет нам почему так, ибо глина, взятая из печки с завода Зайцева, имеет до 60 % песка, а из пещеры - чистая глина.
У Ющинского в курточке был найден кусок наволочки: эксперт, его исследовавший, нашел на нем еле заметный отпечаток галоши. Ясно, что кто-то из убийц наступил на эту тряпку. Галоша оказалась редкой: не лодочкой, как обыкновенно бывают, а прямая. Когда я делал обыск у Бейлиса, то обратил особенное внимание на галоши. У него оказались галоши старые, обыкновенного образца {133} "Треугольник". А когда в ту же ночь я присутствовал на обыске в квартире Чеберяковой, мне бросилось в глаза, что одна из подушек Чеберяковой была без наволочки.
"Я стал часто посещать квартиру Чеберяковой - познакомился с ней и вскоре выяснил, что Женя, ее сын, - очень способный мальчик, - повидав аэроплан Сикорского, сделал дома такую же модель. Осматривая ее, я убедился, что для ее приготовления нужно колющее орудие - что-либо вроде большого шила, швайки, - и ни одного такого орудия у Чеберяковой не нашлось, что крайне подозрительно, ибо именно таким орудием был убит Андрюша Ющинский. Из дома Чеберяковой все что-либо подходящее к этому исчезло.
"А надо иметь в виду, что у отца Жени Чеберякова был большой набор самых разнообразных инструментов, лежавших в сундучке, а когда я спросил отца Чеберякова, кто ими пользуется, он сказал, что работает сам и Женя берет. Очевидно, аэроплан был сделан Женей при помощи этих инструментов. Но где же тот колющий инструмент, которым проделаны дырки при скреплении частей аэроплана? Такой инструмент исчез из дома Чеберяковых. А так как аэроплан делался не задолго до убийства Андрея Ющинского, то я полагаю, что колющий инструмент исчез после того, как был убит Ющинский. Все эти обстоятельства крайне меня заинтересовали, так как я хорошо знал, что Ющинский убит именно подобным инструментом.
"Изучая самым тщательным образом местность, где был обнаружен труп, я на одном из небольших деревьев, росших около пещеры, нашел надпись, вырезанную ножом "16 мар." и над надписью крест. Это обыкновенная привычка громил оставлять память совершения своего преступления. Это меня еще больше убедило, что труп был перетащен сюда именно 16 марта, а крест явно говорил об убийстве. Это деревцо было представлено следователю. Экспертиза ботаника как бы отрицала это косвенное подтверждение, так как ботаник устанавливал, что этот надрез был сделан еще три года тому назад. Меня это удивило, так как следы, на мой взгляд, были достаточно свежи. Чтобы проверить себя, я на другой год 16 марта на совершенно подходящем деревце, также возле пещеры, сделал точно такой же надрез- всю надпись. Деревцо было срезано в тот же день, когда {134} и первое, - надрезы обоих деревьев нельзя было различить: так они были похожи друг на друга. "Я прежде всего пошел по следу местопребывания родителей Ющинского. Здесь было выяснено, что семья Приходько - жестокая семья. В ней уже были убийства, но после тщательного расследования пришлось убедиться, что преступление было совершено в ином месте. Попутно выясняется, что инсценировка предъявления Луки Приходько с бритьем, нафабриванием усов и пр. была сделана с ведома следователя и прокурорского надзора и произведена была потому, что у Приходько за это время изменилась наружность- отросла борода. А усы?.. Усы так легко всегда подкрасить...
"Ведя в это же время тщательные розыски на заводе Зайцева, где жил Бейлис, - по распоряжению Красовского была выкачена вода из нескольких громадных водоемов, очищены и разобраны мусорные ямы,-все искали орудий убийства и ученического значка с шапки Ющинского, который пропал и не найден.
"Все эти совершенно бесплодные розыски окончательно убедили меня, что убийство совершено не на заводе Зайцева, а где-то в ином месте. Вот почему я был крайне удивлен, когда был арестован Бейлис: я был глубоко уверен, что это совершенно непричастный к делу убийства человек, ни в чем не виновный. Я это говорил вслух, что очень не нравилось членам "Двуглавого Орла" и т. п. лицам. Я доложил генерал-губернатору, что убийство это совершено воровской шайкой, в чем нисколько не сомневаюсь и теперь...
"Как раз к этому времени, - продолжает Красовский, - мне с большим трудом удалось установить, что Андрюшу Ющинского именно 12 марта видели у ворот дома Чеберяковой, вместе с ее сыном Женей. Надо заметить, что вся эта очень глухая, трущобная местность была крайне терроризована этой шайкой. На самые обыкновенные вопросы, касающиеся жизни Чеберяковой и ее друзей, решительно никто, - ни взрослые, ни дети, - не решался отвечать. Когда удалось буквально вырвать признание у фонарщика Шаховского о том, что он видел Андрюшу с Женей, он впал в большой страх и уныние, и когда члены этой шайки обнаружили, кто именно пошел против них, они избили Шаховского, грозя его подколоть. В таких тяжелых условиях приходилось {135} распутывать это дело. Шаг за шагом подвигался я, чувствуя, можно сказать, почти зная, что иду верным путем.
"Когда меня уволили и когда все внимание перебросили на бесплодную почву ритуального убийства, я стал работать дальше. Вполне выяснив мотивы убийства, я решил во что бы то ни стало добиться сознания убийц. Вскоре для этого сложились благоприятно обстоятельства. Из тюрьмы был выпущен анархист-коммунист Караев, где он отбывал более чем трехлетнее заключение за хранение взрывчатых веществ. Мне было известно совершенно исключительное доверие и уважение к нему, которое он завоевал у арестантов-уголовников. Его вызывал знакомый студент Махалин, взявшийся за розыски по делу Ющинского, вызывал помочь ему в обнаружении убийц. Караев согласился, так как возмущен был этим убийством и теми обвинениями, которые стали распространяться про евреев. Он приехал в Киев. Я виделся с ним, конечно, совершенно под другой фамилией, заявив ему прямо, что конспирирую и что пусть он меня знает под видом Ивана Ивановича Карасева. Он согласился. Я уже знал, что среди убийц были Латышев, Рудзинский и Сингаевский. Я предложил такой план: через Киев должен был проходить под конвоем один из деятельных членов шайки каторжанин. Караев должен был предложить Сингаевскому организовать нападение на конвой в целях отбития товарища. Сингаевский, родственник этого каторжанина, загорелся этим планом и перед лицом предстоящей опасности доверился Караеву, который между разговором бросил фразу:
"- Был как-то в жандармском, допрашивали меня... Слышал, как в соседней комнате кто-то показывал, что ваши расправились с Ющинским и тебя "пришивают" к делу.
"Сингаевский всколыхнулся, заявил, что это выдают "шмары", т. е. девицы, которые раньше были в их компании и стал говорить, что необходимо из жандармского управления выкрасть все это дело и полковника Иванова убить.
"- А зачем Андрея так искололи?
"- Это все придумала министерская голова Рудзинского.
"Таким образом сознание Сингаевского в участии в этом убийстве, как его самого, так и признание об участии в нем Рудзинского, было налицо. {136} Необходимо еще было сделать несколько шагов, чтобы довести это дело до конца. Но вдруг все сразу меняется: Караева арестовывают по какому-то анархическому делу и высылают, а потом арестовывают и Красовского.
Интересно вспомнить, что Латышев, когда его стали допрашивать по делу Ющинского, тут же, на допросе, бросился в здании судебных установлений с третьего этажа вниз головой во двор и разбился насмерть.
Еще необходимо знать, что Рудзинский и Сингаевский сами заявили в полицию - "сознались", - что они именно 12 марта совершили кражу - разгром магазина на Крещатике. Это неожиданное сознание двух опытнейших громил, зарегистрированных в полиции, ясно показывает, что этот их поступок является ничем иным, как проявлением самозащиты, желанием взять на себя меньшую вину, в виду грозящей большей.
Далее Красовский дает пространные показания со слов сестер Дьяконовых, которые вызваны на процесс в качестве свидетельниц.
Показание этих сестер мы изложим с их собственных слов.
Сравнивая все то, что сделал Красовский в расследовании этого дела, с теми пустяками, которые мы слышали на этом процессе со стороны обвинителей, ясно видно, что Красовский стоял на верном пути расследования, и если бы ему не мешали, всего вероятнее, что он раскрыл бы это кошмарное преступление.
LV.
Сестры Дьяконовы.
Они были не только дружны с Чеберяковой, они находились под сильным ее влиянием и давлением.
- Им теперь, - говорил Красовский, - угрожает опасность для их жизни.
Вера Чеберяк, эта необузданная, болезненно страстная, почти больная в известном отношении женщина, бурно врывается в кропотливую жизнь этих швеек. Она - король среди них. У нее свой дом, есть гостиная, рояль, обстановка, дети - все то, что дает уют, успокоение и мещанское счастье в жизни людей. О ней говорят. Ее побаиваются. Она - {137} чиновница. Гости у нее не простые: "профессора", "доктора"; и эти наивные души, эти девушки рады говорить, что вот и они бывают в "хорошем обществе"... Правда, эти "доктора" - в студенческой форме - не беда! - Правда, эти "профессора" называются Ваньками, Рыжими и пр. - и это можно пропустить мимо ушей, - вероятно, Чеберякова с ними так дружна, на такой короткой ноге, что может так их звать...
Но вот в игре в почту они, эти почтенные господа, не выдерживают и пишут девушкам анонимные пакости, а один из них предлагает меньшей Дьяконовой "выйти за него замуж" и еще что-то, совершенно неприличное, - все это смущает разочарованных девиц. Они удивляются тону этих "профессоров" и "докторов", - "а еще образованные!" думают они, - даже возмущаются, вскакивают и спешат уйти, будучи оскорбленными в лучших своих чувствах...
Чеберякова их успокаивает: все это "так", случайно, не надо быть обидчивыми и все принимать так близко к сердцу. Но молодое сердце не мирится, - обида слишком остра... Но что будешь делать? Куда пойдешь? Дом Чеберяковых - единственный, где кипит какая-то странная, какая-то ужасная, но заманчивая жизнь... Пред судом проходят несколько девушек - жительниц далекой окраины Киева. Занимаясь шитьем, эти швейки строят свою скудную жизнь, как могут, как умеют... Интересы их бедны, впечатлений мало... Улица - вот их клуб, их большой выход в свет: всем им так хочется хоть как-нибудь, хоть чем-нибудь скрасить свою тяжелую жизнь. Несложные романы, мелкие интрижки, ревность, ссоры, кокетство, ухаживания переплетаются, запутываясь в клубок жизни скучной, мелкой, серой.
- Чем вы занимаетесь? - спрашивает прокурор.
- Я замужем, - гордо, поспешно ответила одна из них. Вот высший идеал, вот счастье этих тружениц, счастье, далеко не для всех из них доступное... Хоть плохо, хоть как-нибудь, но жить своим углом, своей семьей, вот о чем мечтают они...
Мало-помалу дом Чеберяковой делается самым замечательным в этом околотке и правительница его ловко прибирает к рукам всех, кого надо, наводя кругом боязнь, переходящую в трепет и страх... Как ее ослушаешься, когда ее "профессора" и "доктора" - {138} горой за нее, и сохрани бог, если на кого обрушится их гнев!..
А Чеберякова?
О, она не церемонится!
Вот Чорнякова, молодая женщина, наиболее красивая из всех, прошедших на суде, недавно вышедшая замуж, она позволила себе, в присутствии этой чиновницы, еще до замужества, пококетничать с братом сестер Дьяконовых.
И что же?
Чеберякова встретила ее на улице и сейчас же избила растерявшуюся девушку, прямо, не говоря ни слова, ударив по лицу.
- За что? Что я сделала? - зарыдала оскорбленная, перепуганная девушка.
- Не смей кокетничать!
Оказывается и на эти интимные стороны жизни простирается могущественная длань этой строгой дамы. Это она увлечена всеми мужчинами, живущими здесь, от любовника Мифле, которому выжгла глаза, до всех парней околотка, - это она вместила всех их в любвеобильное сердце свое и никому нельзя, никто не может нарушить ее прерогативы!
Дом Чеберяковых главенствует над всеми в Загоровщине... Согласитесь сами, как трудно, как ужасно трудно было им, этим бедным девушкам, освободиться от гипноза, от власти Веры Чеберяковой и заговорить обо всем открыто, откровенно, помня только об одном: об истинной правде жизни, как бы эта правда ни была тяжела и жутка.
Их две - Екатерина и Ксения.
Екатерина старше, положительной, умней, находчивей...
Спокойно, ровно, приятным контральто, повествует она, полный ужаса, свой рассказ:
- Двенадцатого утром, часов около двенадцати, зашла я случайно к Чеберяковой... Постучалась... Она не сразу отворила... Встретила меня очень ласково.
- Вот, - кстати, будем пить чай, - и она пригласила меня в кухню.
"В кухне кипел самовар, посреди комнаты стояла ванна с мутной водой...
"- Зачем это ванна у вас?
"- Детей и мужа купать... - быстро ответила Чеберякова. {139} "- Мне показалось это странным, еще день, а мужа купать собирается; детей нет - а вода грязная. Я больше ничего у нее про ванну не спрашивала...
- А какая ванна, из чего она сделана? - спрашивает председатель.
- Ванна деревянная, - отвечает она, не думая и вместе с тем подтверждая показание других свидетелей.
"- Я заметила, как вошла, что трое мужчин перебежали из комнаты в комнату...
"Я спросила: кто это у тебя?
"- Это свои, хлопцы...
"Чеберякова уходила к ним и что-то говорила, выкрикивая более звучным голосом:
"- Чаю вам прислать, хлопцы?
"- За колбасой послать?..
"-Я ушла...
Что-то недоброе сейчас же шевельнулось в сердце Екатерины Дьяконовой, но она захлопоталась и за делами никому ничего не сказала и теперь забыла, не может вспомнить, что именно ей тогда показалось в это время...
- Вечером тринадцатого прибегает к нам Чеберякова, - рассказывает далее Екатерина Дьяконова. - Она была очень взволнована. Поговорили... Уходя, просит нас пойти к ней ночевать...
"- Зачем?..
"- Мне страшно одной...
"Мы пошли... Дети Чеберяковой были у бабушки. Мужа не было дома...
Улеглись спать с ней вместе на одной кровати... Я сняла ботинки... Нога опустилась, и я нечаянно дотронулась до мешка, стоявшего в ногах у кровати, и вдруг я ощутила там что-то упругое, холодное...
"Мне стало ужасно страшно...
"- Что это там?.. Кто это там стоит?..
"- Спи, спи, ничего там нет, это тебе так кажется...- И я в трепете вдруг сразу заснула.
"Я убеждена теперь, что это был труп Андрюши.. - заявляет Дьяконова.
- Утром, как только встала, я поскорей ушла домой...
"За день как-то забылось об ночном страхе, и вечером к {140} нам пришла опять Чеберякова и стала звать меня к себе ночевать. Мы пошли втроем: она, я и моя подруга...
"Мы взошли в кухню, и вдруг на всех нас напал такой ужас, такой страх, что мы сразу все втроем бросились бежать, оставив в квартире не погашенной лампу. Отчего мы бежали - я не знаю, но было так ужасно...
Первую весть об открытии трупа Ющинского приносит Дьяконовым Чеберякова.
- Когда я это узнала, - говорит Екатерина, - я подумала: это они убили его, это был труп - то, до чего я дотронулась тогда ночью. Но потом меня никто об этом не спрашивал, и я никому не говорила...
Что творилось в душе этой девушки?
Она догадывается обо многом. Живя в этом районе, все чаще и чаще наталкивается она на различные обстоятельства, которые еще ближе ставят ее к этому ужасному делу. И когда она рассказывает все здесь на суде, все понимают, что это серьезно, что нельзя сочинить то, что она говорит, что здесь правда жизни, правда ужасная, вошла вместе с ней в залу суда, как уже не раз входила она вместе с другими свидетелями, но теперь... теперь все чувствуют: наступила решительная минута...
- Я зашла в лавку к Адели Равич, и в разговоре случайно она сказала мне, что видела труп Ющинского в ковре в квартире Чеберяковой.
- Когда вы были 12, как был ковер?
- Ковер был закинут, край на край.
- Может быть, и еще что-либо вы знаете от Адели Равич? - язвит ее кто-то из обвинителей.
- Да, знаю, - спокойно говорит Екатерина Дьяконова. - Ботинки покупала я и видела, что на девочке Чеберяковой - падчерице - были надеты мужские ботинки... А когда я спросила у Чеберяковой: Чьи это ботинки... Она сказала мне - Жени... А это неверно: у Жени ботинки были на пуговицах, а эти на резинках... Это были ботинки Андрюши Ющинского... Это его ботинки... Я помню их...
Шелест проходит по залу.
Старшина присяжных просит председателя немедленно вызвать мать Ющинского, чтобы допросить ее по поводу ботинок. {141} Мать-то, мол, знает ботинки - проверить надо - врет она, или нет...
Когда мать, вызванная через полицию, явилась в суд, когда ее вызвал председатель, все почувствовали: вот решается... Спрашивают:
- Какие у Андрюши были ботинки?
Сейчас же отвечает, описывая подробно, и ее описание слово в слово совпадает с тем, как описывала их Екатерина Дьяконова.
Это производит громадное впечатление: чувствуется, что экзамен сдан, что этой девушке стали верить.
Долго рассказывает она о том, как ее встречает какая-то маска на улице, выпытывает и выспрашивает, что она знает по этому делу. Потом наступает время знакомства с Красовским, бывшим начальником сыскной полиции, который "сумел войти к ней в доверие и которому она впервые рассказывает почти все то, что говорит на суде...
- А о трупе, со слов Равич, вы рассказывали ему?
- Нет...
- Почему...
- Равич взяла с меня клятву, что я никогда никому про это ничего не скажу...
- А теперь вы говорите?
- Да, я приняла присягу и думаю, что здесь должна сказать все, что знаю... Вот я и говорю...
Долгое время обвинители стараются сбить ее, но эта девушка так просто, как проста сама жизнь, отвечает им, что решительно ничто не может ее сбить. Видно, что ей нечего сочинять и достаточно рассказать то, что было на самом деле.
- Когда вы бывали у Чеберяковой, не видели ли вы, сколько у нее было подушек? - спрашивает защитник Грузенберг.
Все настораживаются, понимая куда клонится этот вопрос.
- Видала, четыре подушки.
- И что же, все были в наволочках?
- Нет, после 12 марта, когда я ночевала, одна подушка была без наволочки... {142} - А какие были наволочки?..
- Белые, коленкоровые, посреди вышиты вензеля.
- Вам предъявлял следователь наволочки?
- Нет, никаких наволочек мне не показывали...
- А вот эту посмотрите,-и ей передают кусок той наволочки, которую мы уже знаем.
Напряжение в зале дошло до крайнего предела. Буквально все затаили дыхание. Прокурор, защита поднялись с мест... Все возбужденные смотрят туда, где около свидетельской стойки стоит эта худенькая девушка...
Бейлис тоже тянется из-за решетки. Ему интересно посмотреть эту загадочную наволочку!..
На него никто не обращает внимания... Какое нам дело до Бейлиса? Сидит за решеткой - и ладно! Нам так необходимо всем знать, что было там, у Чеберяковой - ведь к ней последний раз в жизни заходил Андрей Ющинский.
- Да, узнаю, это наволочка Чеберяковой...
Общее таинственное, жуткое молчание...
- Почему вы опознали?..
- По вензелю...
Вызывают Чеберякову.
- Чеберякова, слышали?
- У меня? Наволочка? Никогда не было... У меня совсем наволочек не было.. Просто так, одна ерунда, исподняя - ситец, а сверху накидочки такие с прошивочками...
Торопится она, спешит...
- Может, у ней и подушек не было?
Дьяконовы, Гаевская, жившая у нее полтора месяца около времени убийства, - все в один голос опровергают ее.
Она трещит, трещит свое, все той же скороговоркой. Идет на место все так же, никому не смотря в глаза, и лицо этой полуцыганки зло, угрюмо, полно жестокой мстительности... Тяжелые складки легли по щекам, и жутко становится за этих девушек, которые еще могут испытать на себе тяжелую руку этой авантюристки...
Большое волнение, несомненно, испытывали они и в суде. Когда Замысловский позволял им задавать такие вопросы - притом в некорректной, грубой форме, - которые он не посмел бы задать ни одному человеку "из общества", - сестры Дьяконовы остались беззащитными. И это обстоятельство {143} так было тяжело, так невыносимо, что всюду слышался протест по поводу подобного образа действий гражданского истца, правда, всем хорошо известного, столь прославленного, вместе с Пуришкевичем, скандалами в Государственной Думе.
Отметим здесь, что и вторая сестра Дьяконова тоже опознала наволочку.
Допрос Ксении Дьяконовой в общем многое подтверждает сказанное ее сестрой Екатериной, но сам по себе не имеет большого значения, почему мы и не излагаем его здесь.
Чеберякова все время старается весело держать себя во время этого допроса: она смеется по каждому поводу, но этот смех - смех смерти над жизнью, - еще более вырисовывает ее. Но все-таки она не выдержала своей роли: придя на вечернее заседание в черном кружевном платке вместо шляпы, в красной кофте вместо черной жакетки, она вся изменилась: и злость и ненависть залили ее омраченное лицо.
В перерыве она стала грозить девушкам, ругать их, о чем и было заявлено суду...
В начале 1911 года в Киеве оперировала прочно организованная шайка воров и громил. Разгрому подвергались частные квартиры, магазины, лавки. Совершались нападения, наглые грабежи. Бывали дни, когда обнаруживалось до 40 краж. В газетах мелькала рубрика: "Эпидемия краж".
В первых числах марта полиции удается совершенно случайно задержать четырех опасных воров-рецидивистов. Они в студенческой форме шли в баню. Одного из них случайно опознал околоточный, последовавший за ними и арестовавший их всех.
Задержанных узнал случайно в участке городовой, спросивший:
- А за что вы наших паничей задержали? - и он указал на четверых задержанных в бане.
- Как "ваших"? Почему такое название?
Городовой выяснил, что считал их за настоящих студентов и что они постоянно бывают на Лукьяновке в квартире Чеберяковой.
Туда сейчас же направилась полиция с обыском. У Чеберяковой ничего не нашли, но шайка была чрезвычайно смущена этой неожиданностью и у них выросло явное подозрение, что "кто-то из своих выдает". {131} В этих же числах Вера Чеберяк была задержана по подозрению в продаже краденных золотых вещей, но она ловко отговорилась в участке и сейчас же скрылась.
Андрей Ющинский был свой человек в этом мире. Его звали "домовым" - это воровская кличка тех, кто участвует или подготовляется к участию в набегах на частные квартиры.
Красовский показывает, что Андрей Ющинский явно подготовлялся к воровской деятельности и когда в этой шайке созрел план разгрома Софийского собора, то он должен был выполнить рискованаую роль: пролезть через окно, стекло в котором будет выдавлено, и отворить намеченную дверь, дабы туда могли проникнуть громилы.
Если вы вспомните историю с прутиками, где поссорился Женя с Андрюшей, бросившим фразу, что он расскажет о Жениной матери, т. е. о Чеберяковой, если вы вспомните показание свидетельницы Гаевской, которая слышала как в гостиной Чеберяковой говорилось о том, что "Андрея Ющинского нужно убрать, он мешает",- вам станет ясен план этого убийства и осуществление его.
Шайка приходит к заключению, что Андрей Ющинский предатель, и немедленно решает расправиться и избавиться от опасного человека. 12 марта утром его убивают в квартире Чеберяковой, три дня он лежит в квартире Чеберяковой, один день в погребе, и вечером этого дня, т. е. 16 марта, его переносят в пещеру, где 20 марта труп обнаруживают играющие дети.
Красовский приступает к розыскам.
Прежде всего его внимание обращает глина на куртке убитого, которая найдена тут же в пещере.
- Я сейчас же прошу дать мне точные метеорологические сведения о погоде и всех атмосферных осадках между 12 и 20 марта. Главная метеорологическая станция устанавливает, что погода в это время была холодная и только два дня - 16 и 19 - была оттепель.
- Значит, -говорит Красовский, - только в эти два дня глина могла быть мягкая. Значит труп Ющинского был доставлен в пещеру в один из этих дней. Я утверждаю, что именно 16 марта он был перенесен в пещеру и вот почему: с очевидностью доказано, что труп Андрея Ющинского, был {132} поставлен убийцами стоймя, прислоненный к стене, а нашли его сидящим, с согнутыми коленями. Ясно, что его принесли туда окостенелого, потом окостенение прошло и он стал опускаться, садиться; для этого нужно было дня три, так что если бы его принесли 19 марта, то его должны были впихнуть так, как его нашли, тогда не могли бы образоваться следы на стене от постепенного опускания трупа. А если бы, он был еще окостенелым, то за одну ночь, когда к тому же все-таки холодно, он не мог потерять окостенелость и не успел бы сесть - его нашли бы полустоящим. Вот почему я утверждаю, что его перенесли в пещеру именно 16 марта. К тому же есть и другое косвенное подтверждение.
"Но какая глина?
"К этому времени мы уже исследовали завод Зайцева, так как подозревали, что именно там могло быть совершено убийство, в одной из обжигательных печей, где дети любили играть.
"Я беру все сорта глин с завода Зайцева и в том числе из печки, а также и глину из пещеры. Узнаю у эконома духовного училища, где учился Ющинский, из какого материала шили куртки - одежду ученики получали от училища, покупаю в том магазине такое же самое сукно и делаю следующий опыт: на куски сукна намазываем все сорта глины, смешанной с водой, каждую на отдельный кусок, и выжидаем неприкосновенно несколько дней, пока глина подсохла. Потом одинаково и одновременно поднимаем сукно, придаем ему вертикальное положение - глина вся осыпается до кусочка, за исключением той, которая взята из пещеры. Ясно, что на курте Андрюши глина пещерная, а отнюдь не с завода Зайцева. Анализ глин разъясняет нам почему так, ибо глина, взятая из печки с завода Зайцева, имеет до 60 % песка, а из пещеры - чистая глина.
У Ющинского в курточке был найден кусок наволочки: эксперт, его исследовавший, нашел на нем еле заметный отпечаток галоши. Ясно, что кто-то из убийц наступил на эту тряпку. Галоша оказалась редкой: не лодочкой, как обыкновенно бывают, а прямая. Когда я делал обыск у Бейлиса, то обратил особенное внимание на галоши. У него оказались галоши старые, обыкновенного образца {133} "Треугольник". А когда в ту же ночь я присутствовал на обыске в квартире Чеберяковой, мне бросилось в глаза, что одна из подушек Чеберяковой была без наволочки.
"Я стал часто посещать квартиру Чеберяковой - познакомился с ней и вскоре выяснил, что Женя, ее сын, - очень способный мальчик, - повидав аэроплан Сикорского, сделал дома такую же модель. Осматривая ее, я убедился, что для ее приготовления нужно колющее орудие - что-либо вроде большого шила, швайки, - и ни одного такого орудия у Чеберяковой не нашлось, что крайне подозрительно, ибо именно таким орудием был убит Андрюша Ющинский. Из дома Чеберяковой все что-либо подходящее к этому исчезло.
"А надо иметь в виду, что у отца Жени Чеберякова был большой набор самых разнообразных инструментов, лежавших в сундучке, а когда я спросил отца Чеберякова, кто ими пользуется, он сказал, что работает сам и Женя берет. Очевидно, аэроплан был сделан Женей при помощи этих инструментов. Но где же тот колющий инструмент, которым проделаны дырки при скреплении частей аэроплана? Такой инструмент исчез из дома Чеберяковых. А так как аэроплан делался не задолго до убийства Андрея Ющинского, то я полагаю, что колющий инструмент исчез после того, как был убит Ющинский. Все эти обстоятельства крайне меня заинтересовали, так как я хорошо знал, что Ющинский убит именно подобным инструментом.
"Изучая самым тщательным образом местность, где был обнаружен труп, я на одном из небольших деревьев, росших около пещеры, нашел надпись, вырезанную ножом "16 мар." и над надписью крест. Это обыкновенная привычка громил оставлять память совершения своего преступления. Это меня еще больше убедило, что труп был перетащен сюда именно 16 марта, а крест явно говорил об убийстве. Это деревцо было представлено следователю. Экспертиза ботаника как бы отрицала это косвенное подтверждение, так как ботаник устанавливал, что этот надрез был сделан еще три года тому назад. Меня это удивило, так как следы, на мой взгляд, были достаточно свежи. Чтобы проверить себя, я на другой год 16 марта на совершенно подходящем деревце, также возле пещеры, сделал точно такой же надрез- всю надпись. Деревцо было срезано в тот же день, когда {134} и первое, - надрезы обоих деревьев нельзя было различить: так они были похожи друг на друга. "Я прежде всего пошел по следу местопребывания родителей Ющинского. Здесь было выяснено, что семья Приходько - жестокая семья. В ней уже были убийства, но после тщательного расследования пришлось убедиться, что преступление было совершено в ином месте. Попутно выясняется, что инсценировка предъявления Луки Приходько с бритьем, нафабриванием усов и пр. была сделана с ведома следователя и прокурорского надзора и произведена была потому, что у Приходько за это время изменилась наружность- отросла борода. А усы?.. Усы так легко всегда подкрасить...
"Ведя в это же время тщательные розыски на заводе Зайцева, где жил Бейлис, - по распоряжению Красовского была выкачена вода из нескольких громадных водоемов, очищены и разобраны мусорные ямы,-все искали орудий убийства и ученического значка с шапки Ющинского, который пропал и не найден.
"Все эти совершенно бесплодные розыски окончательно убедили меня, что убийство совершено не на заводе Зайцева, а где-то в ином месте. Вот почему я был крайне удивлен, когда был арестован Бейлис: я был глубоко уверен, что это совершенно непричастный к делу убийства человек, ни в чем не виновный. Я это говорил вслух, что очень не нравилось членам "Двуглавого Орла" и т. п. лицам. Я доложил генерал-губернатору, что убийство это совершено воровской шайкой, в чем нисколько не сомневаюсь и теперь...
"Как раз к этому времени, - продолжает Красовский, - мне с большим трудом удалось установить, что Андрюшу Ющинского именно 12 марта видели у ворот дома Чеберяковой, вместе с ее сыном Женей. Надо заметить, что вся эта очень глухая, трущобная местность была крайне терроризована этой шайкой. На самые обыкновенные вопросы, касающиеся жизни Чеберяковой и ее друзей, решительно никто, - ни взрослые, ни дети, - не решался отвечать. Когда удалось буквально вырвать признание у фонарщика Шаховского о том, что он видел Андрюшу с Женей, он впал в большой страх и уныние, и когда члены этой шайки обнаружили, кто именно пошел против них, они избили Шаховского, грозя его подколоть. В таких тяжелых условиях приходилось {135} распутывать это дело. Шаг за шагом подвигался я, чувствуя, можно сказать, почти зная, что иду верным путем.
"Когда меня уволили и когда все внимание перебросили на бесплодную почву ритуального убийства, я стал работать дальше. Вполне выяснив мотивы убийства, я решил во что бы то ни стало добиться сознания убийц. Вскоре для этого сложились благоприятно обстоятельства. Из тюрьмы был выпущен анархист-коммунист Караев, где он отбывал более чем трехлетнее заключение за хранение взрывчатых веществ. Мне было известно совершенно исключительное доверие и уважение к нему, которое он завоевал у арестантов-уголовников. Его вызывал знакомый студент Махалин, взявшийся за розыски по делу Ющинского, вызывал помочь ему в обнаружении убийц. Караев согласился, так как возмущен был этим убийством и теми обвинениями, которые стали распространяться про евреев. Он приехал в Киев. Я виделся с ним, конечно, совершенно под другой фамилией, заявив ему прямо, что конспирирую и что пусть он меня знает под видом Ивана Ивановича Карасева. Он согласился. Я уже знал, что среди убийц были Латышев, Рудзинский и Сингаевский. Я предложил такой план: через Киев должен был проходить под конвоем один из деятельных членов шайки каторжанин. Караев должен был предложить Сингаевскому организовать нападение на конвой в целях отбития товарища. Сингаевский, родственник этого каторжанина, загорелся этим планом и перед лицом предстоящей опасности доверился Караеву, который между разговором бросил фразу:
"- Был как-то в жандармском, допрашивали меня... Слышал, как в соседней комнате кто-то показывал, что ваши расправились с Ющинским и тебя "пришивают" к делу.
"Сингаевский всколыхнулся, заявил, что это выдают "шмары", т. е. девицы, которые раньше были в их компании и стал говорить, что необходимо из жандармского управления выкрасть все это дело и полковника Иванова убить.
"- А зачем Андрея так искололи?
"- Это все придумала министерская голова Рудзинского.
"Таким образом сознание Сингаевского в участии в этом убийстве, как его самого, так и признание об участии в нем Рудзинского, было налицо. {136} Необходимо еще было сделать несколько шагов, чтобы довести это дело до конца. Но вдруг все сразу меняется: Караева арестовывают по какому-то анархическому делу и высылают, а потом арестовывают и Красовского.
Интересно вспомнить, что Латышев, когда его стали допрашивать по делу Ющинского, тут же, на допросе, бросился в здании судебных установлений с третьего этажа вниз головой во двор и разбился насмерть.
Еще необходимо знать, что Рудзинский и Сингаевский сами заявили в полицию - "сознались", - что они именно 12 марта совершили кражу - разгром магазина на Крещатике. Это неожиданное сознание двух опытнейших громил, зарегистрированных в полиции, ясно показывает, что этот их поступок является ничем иным, как проявлением самозащиты, желанием взять на себя меньшую вину, в виду грозящей большей.
Далее Красовский дает пространные показания со слов сестер Дьяконовых, которые вызваны на процесс в качестве свидетельниц.
Показание этих сестер мы изложим с их собственных слов.
Сравнивая все то, что сделал Красовский в расследовании этого дела, с теми пустяками, которые мы слышали на этом процессе со стороны обвинителей, ясно видно, что Красовский стоял на верном пути расследования, и если бы ему не мешали, всего вероятнее, что он раскрыл бы это кошмарное преступление.
LV.
Сестры Дьяконовы.
Они были не только дружны с Чеберяковой, они находились под сильным ее влиянием и давлением.
- Им теперь, - говорил Красовский, - угрожает опасность для их жизни.
Вера Чеберяк, эта необузданная, болезненно страстная, почти больная в известном отношении женщина, бурно врывается в кропотливую жизнь этих швеек. Она - король среди них. У нее свой дом, есть гостиная, рояль, обстановка, дети - все то, что дает уют, успокоение и мещанское счастье в жизни людей. О ней говорят. Ее побаиваются. Она - {137} чиновница. Гости у нее не простые: "профессора", "доктора"; и эти наивные души, эти девушки рады говорить, что вот и они бывают в "хорошем обществе"... Правда, эти "доктора" - в студенческой форме - не беда! - Правда, эти "профессора" называются Ваньками, Рыжими и пр. - и это можно пропустить мимо ушей, - вероятно, Чеберякова с ними так дружна, на такой короткой ноге, что может так их звать...
Но вот в игре в почту они, эти почтенные господа, не выдерживают и пишут девушкам анонимные пакости, а один из них предлагает меньшей Дьяконовой "выйти за него замуж" и еще что-то, совершенно неприличное, - все это смущает разочарованных девиц. Они удивляются тону этих "профессоров" и "докторов", - "а еще образованные!" думают они, - даже возмущаются, вскакивают и спешат уйти, будучи оскорбленными в лучших своих чувствах...
Чеберякова их успокаивает: все это "так", случайно, не надо быть обидчивыми и все принимать так близко к сердцу. Но молодое сердце не мирится, - обида слишком остра... Но что будешь делать? Куда пойдешь? Дом Чеберяковых - единственный, где кипит какая-то странная, какая-то ужасная, но заманчивая жизнь... Пред судом проходят несколько девушек - жительниц далекой окраины Киева. Занимаясь шитьем, эти швейки строят свою скудную жизнь, как могут, как умеют... Интересы их бедны, впечатлений мало... Улица - вот их клуб, их большой выход в свет: всем им так хочется хоть как-нибудь, хоть чем-нибудь скрасить свою тяжелую жизнь. Несложные романы, мелкие интрижки, ревность, ссоры, кокетство, ухаживания переплетаются, запутываясь в клубок жизни скучной, мелкой, серой.
- Чем вы занимаетесь? - спрашивает прокурор.
- Я замужем, - гордо, поспешно ответила одна из них. Вот высший идеал, вот счастье этих тружениц, счастье, далеко не для всех из них доступное... Хоть плохо, хоть как-нибудь, но жить своим углом, своей семьей, вот о чем мечтают они...
Мало-помалу дом Чеберяковой делается самым замечательным в этом околотке и правительница его ловко прибирает к рукам всех, кого надо, наводя кругом боязнь, переходящую в трепет и страх... Как ее ослушаешься, когда ее "профессора" и "доктора" - {138} горой за нее, и сохрани бог, если на кого обрушится их гнев!..
А Чеберякова?
О, она не церемонится!
Вот Чорнякова, молодая женщина, наиболее красивая из всех, прошедших на суде, недавно вышедшая замуж, она позволила себе, в присутствии этой чиновницы, еще до замужества, пококетничать с братом сестер Дьяконовых.
И что же?
Чеберякова встретила ее на улице и сейчас же избила растерявшуюся девушку, прямо, не говоря ни слова, ударив по лицу.
- За что? Что я сделала? - зарыдала оскорбленная, перепуганная девушка.
- Не смей кокетничать!
Оказывается и на эти интимные стороны жизни простирается могущественная длань этой строгой дамы. Это она увлечена всеми мужчинами, живущими здесь, от любовника Мифле, которому выжгла глаза, до всех парней околотка, - это она вместила всех их в любвеобильное сердце свое и никому нельзя, никто не может нарушить ее прерогативы!
Дом Чеберяковых главенствует над всеми в Загоровщине... Согласитесь сами, как трудно, как ужасно трудно было им, этим бедным девушкам, освободиться от гипноза, от власти Веры Чеберяковой и заговорить обо всем открыто, откровенно, помня только об одном: об истинной правде жизни, как бы эта правда ни была тяжела и жутка.
Их две - Екатерина и Ксения.
Екатерина старше, положительной, умней, находчивей...
Спокойно, ровно, приятным контральто, повествует она, полный ужаса, свой рассказ:
- Двенадцатого утром, часов около двенадцати, зашла я случайно к Чеберяковой... Постучалась... Она не сразу отворила... Встретила меня очень ласково.
- Вот, - кстати, будем пить чай, - и она пригласила меня в кухню.
"В кухне кипел самовар, посреди комнаты стояла ванна с мутной водой...
"- Зачем это ванна у вас?
"- Детей и мужа купать... - быстро ответила Чеберякова. {139} "- Мне показалось это странным, еще день, а мужа купать собирается; детей нет - а вода грязная. Я больше ничего у нее про ванну не спрашивала...
- А какая ванна, из чего она сделана? - спрашивает председатель.
- Ванна деревянная, - отвечает она, не думая и вместе с тем подтверждая показание других свидетелей.
"- Я заметила, как вошла, что трое мужчин перебежали из комнаты в комнату...
"Я спросила: кто это у тебя?
"- Это свои, хлопцы...
"Чеберякова уходила к ним и что-то говорила, выкрикивая более звучным голосом:
"- Чаю вам прислать, хлопцы?
"- За колбасой послать?..
"-Я ушла...
Что-то недоброе сейчас же шевельнулось в сердце Екатерины Дьяконовой, но она захлопоталась и за делами никому ничего не сказала и теперь забыла, не может вспомнить, что именно ей тогда показалось в это время...
- Вечером тринадцатого прибегает к нам Чеберякова, - рассказывает далее Екатерина Дьяконова. - Она была очень взволнована. Поговорили... Уходя, просит нас пойти к ней ночевать...
"- Зачем?..
"- Мне страшно одной...
"Мы пошли... Дети Чеберяковой были у бабушки. Мужа не было дома...
Улеглись спать с ней вместе на одной кровати... Я сняла ботинки... Нога опустилась, и я нечаянно дотронулась до мешка, стоявшего в ногах у кровати, и вдруг я ощутила там что-то упругое, холодное...
"Мне стало ужасно страшно...
"- Что это там?.. Кто это там стоит?..
"- Спи, спи, ничего там нет, это тебе так кажется...- И я в трепете вдруг сразу заснула.
"Я убеждена теперь, что это был труп Андрюши.. - заявляет Дьяконова.
- Утром, как только встала, я поскорей ушла домой...
"За день как-то забылось об ночном страхе, и вечером к {140} нам пришла опять Чеберякова и стала звать меня к себе ночевать. Мы пошли втроем: она, я и моя подруга...
"Мы взошли в кухню, и вдруг на всех нас напал такой ужас, такой страх, что мы сразу все втроем бросились бежать, оставив в квартире не погашенной лампу. Отчего мы бежали - я не знаю, но было так ужасно...
Первую весть об открытии трупа Ющинского приносит Дьяконовым Чеберякова.
- Когда я это узнала, - говорит Екатерина, - я подумала: это они убили его, это был труп - то, до чего я дотронулась тогда ночью. Но потом меня никто об этом не спрашивал, и я никому не говорила...
Что творилось в душе этой девушки?
Она догадывается обо многом. Живя в этом районе, все чаще и чаще наталкивается она на различные обстоятельства, которые еще ближе ставят ее к этому ужасному делу. И когда она рассказывает все здесь на суде, все понимают, что это серьезно, что нельзя сочинить то, что она говорит, что здесь правда жизни, правда ужасная, вошла вместе с ней в залу суда, как уже не раз входила она вместе с другими свидетелями, но теперь... теперь все чувствуют: наступила решительная минута...
- Я зашла в лавку к Адели Равич, и в разговоре случайно она сказала мне, что видела труп Ющинского в ковре в квартире Чеберяковой.
- Когда вы были 12, как был ковер?
- Ковер был закинут, край на край.
- Может быть, и еще что-либо вы знаете от Адели Равич? - язвит ее кто-то из обвинителей.
- Да, знаю, - спокойно говорит Екатерина Дьяконова. - Ботинки покупала я и видела, что на девочке Чеберяковой - падчерице - были надеты мужские ботинки... А когда я спросила у Чеберяковой: Чьи это ботинки... Она сказала мне - Жени... А это неверно: у Жени ботинки были на пуговицах, а эти на резинках... Это были ботинки Андрюши Ющинского... Это его ботинки... Я помню их...
Шелест проходит по залу.
Старшина присяжных просит председателя немедленно вызвать мать Ющинского, чтобы допросить ее по поводу ботинок. {141} Мать-то, мол, знает ботинки - проверить надо - врет она, или нет...
Когда мать, вызванная через полицию, явилась в суд, когда ее вызвал председатель, все почувствовали: вот решается... Спрашивают:
- Какие у Андрюши были ботинки?
Сейчас же отвечает, описывая подробно, и ее описание слово в слово совпадает с тем, как описывала их Екатерина Дьяконова.
Это производит громадное впечатление: чувствуется, что экзамен сдан, что этой девушке стали верить.
Долго рассказывает она о том, как ее встречает какая-то маска на улице, выпытывает и выспрашивает, что она знает по этому делу. Потом наступает время знакомства с Красовским, бывшим начальником сыскной полиции, который "сумел войти к ней в доверие и которому она впервые рассказывает почти все то, что говорит на суде...
- А о трупе, со слов Равич, вы рассказывали ему?
- Нет...
- Почему...
- Равич взяла с меня клятву, что я никогда никому про это ничего не скажу...
- А теперь вы говорите?
- Да, я приняла присягу и думаю, что здесь должна сказать все, что знаю... Вот я и говорю...
Долгое время обвинители стараются сбить ее, но эта девушка так просто, как проста сама жизнь, отвечает им, что решительно ничто не может ее сбить. Видно, что ей нечего сочинять и достаточно рассказать то, что было на самом деле.
- Когда вы бывали у Чеберяковой, не видели ли вы, сколько у нее было подушек? - спрашивает защитник Грузенберг.
Все настораживаются, понимая куда клонится этот вопрос.
- Видала, четыре подушки.
- И что же, все были в наволочках?
- Нет, после 12 марта, когда я ночевала, одна подушка была без наволочки... {142} - А какие были наволочки?..
- Белые, коленкоровые, посреди вышиты вензеля.
- Вам предъявлял следователь наволочки?
- Нет, никаких наволочек мне не показывали...
- А вот эту посмотрите,-и ей передают кусок той наволочки, которую мы уже знаем.
Напряжение в зале дошло до крайнего предела. Буквально все затаили дыхание. Прокурор, защита поднялись с мест... Все возбужденные смотрят туда, где около свидетельской стойки стоит эта худенькая девушка...
Бейлис тоже тянется из-за решетки. Ему интересно посмотреть эту загадочную наволочку!..
На него никто не обращает внимания... Какое нам дело до Бейлиса? Сидит за решеткой - и ладно! Нам так необходимо всем знать, что было там, у Чеберяковой - ведь к ней последний раз в жизни заходил Андрей Ющинский.
- Да, узнаю, это наволочка Чеберяковой...
Общее таинственное, жуткое молчание...
- Почему вы опознали?..
- По вензелю...
Вызывают Чеберякову.
- Чеберякова, слышали?
- У меня? Наволочка? Никогда не было... У меня совсем наволочек не было.. Просто так, одна ерунда, исподняя - ситец, а сверху накидочки такие с прошивочками...
Торопится она, спешит...
- Может, у ней и подушек не было?
Дьяконовы, Гаевская, жившая у нее полтора месяца около времени убийства, - все в один голос опровергают ее.
Она трещит, трещит свое, все той же скороговоркой. Идет на место все так же, никому не смотря в глаза, и лицо этой полуцыганки зло, угрюмо, полно жестокой мстительности... Тяжелые складки легли по щекам, и жутко становится за этих девушек, которые еще могут испытать на себе тяжелую руку этой авантюристки...
Большое волнение, несомненно, испытывали они и в суде. Когда Замысловский позволял им задавать такие вопросы - притом в некорректной, грубой форме, - которые он не посмел бы задать ни одному человеку "из общества", - сестры Дьяконовы остались беззащитными. И это обстоятельство {143} так было тяжело, так невыносимо, что всюду слышался протест по поводу подобного образа действий гражданского истца, правда, всем хорошо известного, столь прославленного, вместе с Пуришкевичем, скандалами в Государственной Думе.
Отметим здесь, что и вторая сестра Дьяконова тоже опознала наволочку.
Допрос Ксении Дьяконовой в общем многое подтверждает сказанное ее сестрой Екатериной, но сам по себе не имеет большого значения, почему мы и не излагаем его здесь.
Чеберякова все время старается весело держать себя во время этого допроса: она смеется по каждому поводу, но этот смех - смех смерти над жизнью, - еще более вырисовывает ее. Но все-таки она не выдержала своей роли: придя на вечернее заседание в черном кружевном платке вместо шляпы, в красной кофте вместо черной жакетки, она вся изменилась: и злость и ненависть залили ее омраченное лицо.
В перерыве она стала грозить девушкам, ругать их, о чем и было заявлено суду...