– Пошли-ка лучше в корчму! – резонно предложил Кушегар. – Там и шансов меньше на магов нарваться, и поесть можно, и поспать – не лишнее с дороги, кстати!
– Неужто кто-то додумался? – всплеснула руками Элви. – Надеюсь, ты не против? – это уже Фэту. – Или малыш хочет еще посмотреть на дядек-фокусников?
– Да ну вас… – отмахнулся рыцарь. – И так не дали поглядеть как следует!
– Не волнуйся! – хлопнул его по плечу Кушегар. – В этом городе есть еще одно очень любопытное местечко… Там нет ни магов, ни стражников…
– Что за место? – недоверчиво покосился на учителя Фэт. – Ристалище?
– Сам ты ристалище! – в сердцах плюнул Кушегар. – Корчма! А, ладно… Сам сейчас все увидишь…
Волшебница хотела вставить веское слово, но тут сзади послышался знакомый голос:
– Элви! Элви!
Волшебница с видом загнанной волчицы прорычала под нос все известные ей проклятия и только тогда соизволила ответить:
– Что, Дан?
– Я… это… – Маг тяжело дышал – запыхался, пока догонял, сквозь толпу продираясь. – Хотел спросить…
– Что? – Элви даже не думала меняться в лице: Туроски сглотнул, когда огромные карие глаза вперили свой взгляд в него.
– Я… давно хотел спросить…
– Ну, давай, говори, не стесняйся! – подбодрил его Кушегар.
– Почему ты сбежала? – решился парень.
– Я… люблю одного… человека… – теперь уже Элви делала между словами внушительные паузы, каждый раз обдумывая, что же сказать. – Но он… не в Академии.
– Как не в Академии?! – огорчился Дан. – А… я?..
– Ты? – усмехнулась Элви. – Пожалуй что, Дан, у тебя нет и половины его достоинств! Извини за откровенность. Нам пора. Пока.
И троица путешественников тронулась в дальнейший путь. На встречу с кушегарским приятелем.
А Дан… Бедный Дан! Поторговав лицом на площади, юный маг отправился в общежитие Академии – топить обиду в пиве.
А пива у Филли Мона имелось в избытке.
Среди запасов его таверны было и обычное ячменное пиво – светлое, темное – на выбор, и настоянное на травах, в лучгпих традициях древней пивоварни бабушки Агафы.
Но особой гордостью Филли заслуженно считал пиво, рецепт которого он придумал сам.
В таверне «Гречишная долина», и больше нигде, подавали гречишное пиво.
Со всего королевства, прослышав об этом открытии, съезжались пивовары и корчмари всех известных и не очень городов да сел. И все они слезно умоляли за баснословные деньги продать этот рецепт им. Потому что все равно, поделится Филли с кем-то или нет, ему до гроба заработанных денег хватит, еще и в Ад с собой сундук возьмет.
Но Мон всегда славился не только страстной любовью к пиву, но и невероятной жадностью. А посему пришлось всем жаждущим рецепта отправиться домой ни с чем.
А Филли все так же варил гречишное пиво и получал с него неплохие барыши.
Накануне турнира столица королевства прямо-таки разрывалась, не в силах удержать в себе огромное число гостей. Тут были все, от мала до велика. И поместные бароны, и герцоги, и графы; другие титулованные особы. И странствующие рыцари, решившие взглянуть хоть глазком на столь удивительное действо – когда ж еще посмотришь на горстку увальней, ради очередного клочка земли оторвавших седалища от мягких кресел? Хватало и всяческих иноземных гостей, приехавших по приглашению короля в компании с друзьями, которым места во дворце не нашлось.
Но почти все раз-два да посещали заведение Филли: очень уж хотелось приезжим попробовать знаменитое гречишное пиво. А то слышать слышали, а правду ли говорят, что необычайно вкусное, или привирают?
И Мон щедро всех угощал – за умеренную плату, естественно. А та накануне турнира неожиданно стала в три раза больше… Бедный Филли на вопросы только плечами пожимал: и чего она так взлетела?
– Ба! Кого я вижу! Гречишных дел мастер! Ты ли это, Фил? – дружелюбно окликнули корчмаря.
Голос показался Мону знакомым. Повернув голову в сторону говорившего, Фил переменился в лице: обычная, почти настоящая улыбка, стала до такой степени натянутой, что, казалось, кто-то за уголки губ привязал ее к ушам.
– Здравствуй, сэр Кушегар, – без особого энтузиазма поприветствовал барона Мон. Он со времен их последней встречи почти не изменился – разве что еще пополнел: пухлые розовые щеки, аккуратный пивной животик, свиные глазки, маленький нос и подбородок, рискующий в скором времени из двойного стать тройным. – Какими судьбами в наших краях? Просто? Али в состязаниях участвовать, для которых молодость нужна и сноровка, а не твое брюзжание и старческие маразмы?
– Ой! Ты бы уж помолчал, Филли: настроение не то, – отмахнулся Комод. – Лучше расскажи, что в городе творится, да по кружечке пива гречишного нам налей!
– Чего?! – изумился Мон. – Неужто сэр Кушегар хочет угоститься за счет заведения? Может, вы просто забыли, что название этой таверны – «Гречишная долина»? И что хозяин тут не кто иной, как сам Филли Мон, это пиво и сваривший?
– Да знаю я, жирный брюзга! – хохотнул Комод, стукнув по стойке кулаком. – Знаю, что ты даже монету бедняку не кинешь, как он тебя ни умоляй! Давай уже пиво, а мы заплатим!
– Точно? – сощурился Филли.
– Да, да, да, глупый корчмарь! И отужинать… Кстати, комнаты у тебя есть?..
Комнат оказалось как раз две: в одну заселилась «стеснительная» Элви, в другую – Кушегар с Фэтом.
Бросив вещи, троица спустилась в зал, где их уже ждал горячий суп и кружки с холодным пивом.
– Смотри, Фэт, – сказал Комод, усаживаясь, – такого пива ты нигде больше не попьешь!
– А чего в нем особого? – недоверчиво покосившись на кружку, спросил рыцарь.
– Гречишное оно, а не ячменное! – постучал себя по лбу беглый барон. – На этом Филли и наживается! Да, Мон?
– Угу, – буркнул корчмарь, протирая очередную кружку. Помолчав, он добавил: – Ешьте давайте поскорее!
– А чего? Закрывается? – с издевкой спросил Кушегар.
– Нет. Просто… ешьте быстрее. Да в комнату!
Но троица ответила на это предложение корчмаря дружным фырканьем: и куда спешить путникам с дальней дороги, если до турнира еще целая ночь?
Что-что? Спать? Но это же так вульгарно!..
Фэт только-только потянулся к кружке с пивом, когда входная дверь распахнулась, и в зал вошли трое. Небритые, смуглые, поджарые. Средний был одет богаче спутников – просторная «дутая» рубаха, шаровары и сапоги с закругленными кверху носами. На груди болталась толстая, в палец, золотая цепь. Лицом он, правда, не вышел: кривой нос, трехдневная щетина на дряблых щеках, большие раскосые глаза, острый подбородок и скулы. На щеки богатея спадали ухоженные пейсы, картину ничуть не улучшающие.
Изучив зал «козырным» взглядом исподлобья, они пошли к стойке. Филли весь мелко затрясся, с испугом глядя на идущих к нему посетителей. Такое ощущение, что он их знал. И, наверное, что-то был должен.
– Это кто? – полюбопытствовал у учителя Фэт.
– Бородавочники, – ответила за барона Элви. – Обычно купцы и ростовщики. А Филли, похоже, у них занимал.
– Что делать будем? – тут же запаниковал рыцарь: если бить – то прямо сейчас, а то уже почти стемнело, спать хочется. А если не бить – так и на боковую пора бы, день завтра нелегкий…
Комод, угрюмо пялясь на бородавочников, вертел в руках ложку.
Подождем, решил Фэт. Учитель сам скажет, когда начинать.
– Д-д-добрый д-д-день, – дрожащим голосом поприветствовал небритых мужиков Мон.
– Здорово! – хмыкнул стоявший по центру бородавочник, почесывая грудь. – Вижу, прибыль идет?
Филли аж пятнами пошел, заслышав разговор о деньгах, но все же смог выдавить из себя жалкое:
– Да помаленьку.
– Помаленьку? – почти искренне удивился центральный. Двое его спутников, видимо, были всего лишь ходячими болванчиками-охранниками, потому что лица их, как и в самом начале разговора, оставались невозмутимыми. – А с чего это вдруг? Пиво за так раздаешь? Или просто нас дурить вздумал?! – последнее бородавочник произнес с явной угрозой.
Словно в ответ на скрытую команду, «болванчики» стали разминать кулаки. Один даже кастет из карманы достал, примериваться начал.
Мон тихо охнул: получать по холеной розовощекой физиономии он очень не любил. Еще меньше прельщала перспектива остаться без честно нажитых денег. Хотя… деньги приходят и уходят, а лицо – оно одно. И черт его знает, станут ли посетители захаживать в корчму, если хозяин будет встречать их щербатой улыбкой и синяками под глазами…
Комод, заметив жестикуляцию бородавочников, видимо напрягся. Ложка, до сего момента «ходившая» в его руках, словно живая, замерла. По спокойному взгляду Кушегара определить его внутреннее состояние никому, кроме Фэта, не представлялось возможным: беглый барон весь сжался, словно тугая пружина, готовая в любой момент разжаться и больно ударить врага.
Лентяй прятать чувства не умел. Поэтому он не долго думая встал из-за стола и вразвалочку пошел к приставучим ростовщикам.
Троица как по команде повернула головы на звук шагов.
– Тебе чего надо? – прошипел Главный (так для себя окрестил среднего бородавочника Фэт).
– Не нравитесь вы мне, ребята, – честно ответил рыцарь. – К человеку хорошему пристаете!
Главный хотел сказать что-то резкое и язвительное, но, соизмерив ширину своих плеч с фатовскими и покосившись на столик (Кушегар с невинным видом разглядывал остро заточенный меч, а Элви, как бы невзначай, бросала небольшими молниями вдогонку улепетывающей на всех четырех мышке), решил пока воздержаться от грубости.
– Да это же друг нагл! – Выбрав лучшую из запаса улыбку, бородавочник одарил ее видом хмурого Фэта. – Пришли за кружкой пива обсудить дела всякие-разные… Ну, вам ли не понимать! – подмигнул лентяю он.
– Я пока только одно понимаю, – косясь в сторону Мона, сказал сэр Жруно. – То, что этот человек вас сейчас видеть не хочет.
– А ты чего, охрана ему, что ли? – не утерпел один из телохранителей, видимо, устав перебирать надоевший кастет. – К нему, может, записываться надо на прием, как к Маге[11] – за пару жизней вперед? Или у тебя просто лишние зубы во рту появились, да?
Не говоря ни слова, Фэт ухватил наглеца за грудки и швырнул на стойку, да так, что разговорчивый «болванчик» отскочил от нее и свалился на пол, походя громко вскрикнув.
Второй телохранитель не успел даже дернуться: Элви метнула в него еще одной, заранее приготовленной молнией. Разряд отбросил бородавочника к подбитому напарнику за стойку.
Главный, в один миг оставшись без охраны, не стал медлить: выхватив из-за пазухи нож, он замахнулся, чтобы ударить им Мона…
Ловко брошенная Комодом тарелка с супом выбила клинок из руки бородавочника, попутно заляпав его наряд горячим варевом.
Еще чем-то напакостить Филли ростовщик не успел: своевременный удар деревенского рыцаря отправил его в короткий полет к мирно лежащим за стойкой товарищам.
Мон стоял в углу ни жив, ни мертв. Он, видимо, еще не до конца решил, что было бы лучше – заплатить деньги или громить хлипкую стойку с помощью столь же хилых бородавочников.
Но вот кто в своей правоте не сомневался, так это Фэт: перемахнув через стойку, верзила угостил главного сапогом в бок и, довольно цокнув языком, крикнул Мону:
– Веревку тащи, чего встал?
Только эта фраза и вывела корчмаря из ступора…
Пятнадцатью минутами позже в подвале лежали связанные по рукам и ногам три мычащих тела.
Глава 4
НЕКРОМАНТ,
или КАКОВО БЫТЬ РЫЦАРЕМ
Мон оказался очень неглупым малым.
Прикинув, сколько с него хотели получить бородавочники, он «от щедроты душевной» пообещал троице шикарный ужин за счет заведения. По-видимому, долг был порядочный, иначе Филли и корочки хлеба за так не пожертвовал бы.
– Чего это он подобрел так сразу? – спросил Фэт, когда они с Кушегаром оказались в отведенной им комнате: Кушегар резонно предложил по случаю дармовой кормежки сменить дорожные платья на более подобающие рыцарю и его оруженосцу наряды.
– Совесть проснулась, – хмыкнул Кушегар, стягивая грязную рубаху. – Кстати, если ты вдруг захочешь узнать, сколько он должен тем бородатым, прибавь к стоимости этого ужина столько же… – Комод сделал небольшую паузу, что-то посчитал про себя и добавил с улыбкой: – Ну, и добавь к этому цену пинты его любимого гречишного пива – чтобы наверняка угадать! И запомни: этот розовощекий толстяк никогда не делает что-то без выгоды собственному карману! Хотя, как видишь, крохи совести в его корчмарской душонке остались, иначе б он и такого подарка не сделал!
Фэт глубокомысленно хмыкнул: подобное он и сам предполагал. Кушегар лишь подтвердил его догадки.
Некогда белая рубаха вместе с запыленными штанами отправились в корзину к присланной Моном прачке. Впрочем, спускаться в зал в исподнем не пришлось: Ровэго, будь он неладен вместе с его дурацким вкусом, напихал в седельные сумки еще три комплекта тех же самых нарядов.
Выходное платье, ага. Будь у него такая рубаха со штанами в бытность его обычным деревенским лентяем, он бы, наверное, не нашел ему лучшего применения, чем мыть полы. Ну, не под деревом же валяться в таком роскошном костюме? А за водой так идти – и вовсе, курам на смех! Соседние ребятишки (как, впрочем, и их родители) по земле бы катались, за животы держась!
И где те времена? Не возвратить их, покуда землю Кушегару с Ровэго не вернет. Да и потом, чувствовал Фэт, не будет ему спокойной жизни. В одну реку дважды не войти, как говорили мудрецы прошлого. И бывший увалень был с ними согласен. Ему и самому, честно признаться, больше нравилось блуждание по лесам да болотам, чем спокойный сон под знойным, «фроськиным» солнцем.
Он даже размечтался, пока штаны натягивал, как лет через двадцать, заматерев да окрепнув, приедет в ту самую таверну, из которой его так бесславно прогнали, и будет за кружкой темного пива вещать о великих подвигах, свершенных за эти годы. Можно тогда и морду корчмарю начистить, да только, боялся Фэт, к тому времени там уже не сам Протти делами управлять будет, а сын его или, того хуже, вообще кто сторонний. И если отпрыска за дела отцовы колотить – это ладно, поймут, – то уж непричастному к прегрешениям Протти стороннему человеку подзатыльники вешать – совсем уж не по-рыцарски!
Кряк! – сказали штаны и порвались.
Обернувшийся на треск Кушегар только усмехнулся: до того комичная сценка получилась! Фэт, с удивленной рожей и левой штаниной в руках, и вторая штанина, уже обтянувшая правую ногу и теперь топорщившаяся черными нитками.
Поймав взгляд учителя, рыцарь поспешил оправдаться:
– Да я… да они сами… я только… а они… уже!..
– Хватит! – отмахнулся Комод. – Черт с ними, со штанами этими! Возьми в сумке, там еще пары две-три лежат – сэр Ровэго как знал!
И, тихо фыркнув, беглый барон снова повернулся к зеркалу – пуговицу у воротника застегнуть да волосы пригладить.
Еще десять минут пришлось ждать, пока Элви приведет в порядок единственный наряд. Конечно, будь у нее битком набитая одеждой сумка, как у Фэта, она бы просто переоделась. Но сумки не было, и приходилось работать с тем, что имелось, а не мечтать о пышном платье с огромным декольте.
Наконец троица путешественников спустилась в общий зал.
В столь поздний час веселье для местного люда только начиналось: все столы, кроме одного, у окна, занимали местные выпивохи либо гости турнира, которые пришли в «Гречишную долину» отведать знаменитого на весь Астрат гречишного пива.
Лавируя между всем этим пивным безумством – а гречишное пиво Филли, надо сказать, брало скорее и крепче обычного – почетные посетители, которыми в тот вечер нечаянно стали Фэт, Элви и Кушегар, добрались до заветного места у окна, специально оставленного для них корчмарем.
– А он молодец, – сказала Элви, усаживаясь на стул. – Хороший столик выбрал!
Фэт хотел что-то сказать, но тут к ним подошла, виляя бедрами, пышногрудая красавица с подносом, на котором стояли три кружки с пивом. Наклонившись так, чтобы рыцарь и барон могли наблюдать ее немалые прелести, девушка начала сгружать дармовой эль. И до чего же красиво и грациозно она это делала!.. Аккуратно, двумя пальчиками берясь за ручку, она легко поднимала очередную кружку и осторожно опускала ее на стол. Вроде бы ничего особенного, но смотреть за ее действиями Фэту очень понравилось!
– О, Лескина! – к столику подошел сам корчмарь. Не удержавшись, он звучно пришлепнул девушку пониже спины. Красавица улыбнулась через плечо. – Уже работаешь? Ну-ну. А вы отдыхайте и ни о чем не волнуйтесь: Лескина о вас позаботится! – Филли подмигнул рыцарю.
Тот аж рот захлопнул, еще по приходу разносчицы открытый. И губы облизал – пересохли.
Мон, довольный реакцией, хохотнул и, еще раз подмигнув, на сей раз Кушегару, пошел к стойке. Там его ждали добрые полтора десятка непротертых стаканов.
– Дай ей хоть монетку! – шепнула недогадливому рыцарю Элви.
Тот поспешно полез за висевшим на поясе кошельком и… не обнаружил его там!
Как же так? Ведь он точно помнил, что кошель там был!
Значит, его кто-то увел.
– Сперли, – шепнул он в ответ.
– Чего?! – поразилась Элви.
Лескина уже повернулась, чтобы уйти, но на голос обернулась и вопросительно выгнула бровь.
– Да не, я не тебе, – отмахнулась волшебница.
Разносчица пренебрежительно фыркнула и пошла на кухню, все так же завораживающе покачивая бедрами.
– Да вот так! – виновато сказал Фэт. – Кто его срезал – ума не приложу! – не желая встречаться взглядом с учителем или волшебницей, он повернулся к залу.
И как раз поспел на незапланированное представление.
Высокий молодой человек, не заметив лужу пива, поскользнулся и, смешно засучив ногами, грохнулся на пол. Сидящие поблизости люди громко захохотали, дивясь комичности «полета».
А из кармана того трюкача выпрыгнул и прискакал к Фэту… его собственный кошель.
Вот так встреча!
Кошель лежал прямо возле рыцаря, толстенький и милый сердцу.
Только вот что он делал минутой ранее в кармане этого, безусловно, добропорядочного молодого человека?
Разумеется, надо было это незамедлительно выяснить.
Вскочив со стула, Фэт ухватил лежащего на полу парня за капюшон его сиреневого плаща и, придвинув к их столику еще один стул, усадил на него воришку.
– А… в чем дело? – спросил молодой человек, когда рыцарь опустился на стул рядом.
Был незнакомый «акробат» кучеряв, усат и достаточно молод, не старше Фэта. Волосы в нескольких местах смешно торчали в стороны, но это, судя по всему, совсем не заботило воришку.
И как с такой запоминающейся внешностью можно на что-то надеяться? Широкий нос, большие серые глаза, шрам через левую щеку, огромные пшеничные усы, острые скулы, немного оттопыренные уши. Он бы еще очки одел, для пущего эффекта!..
– А дело в том, дружок, – ответила жертва неудавшегося ограбления, вдоволь налюбовавшись, – что не того ты решил обокрасть!
– Я? – Актер из вора был так себе: даже удивления должного не вышло. – Да как вы могли подумать…
– Вот что, – перебил его Кушегар, который наконец понял, что к чему, – либо ты говоришь правду, либо мы сейчас просто-напросто сдадим тебя стражникам.
– Не надо стражникам, – мигом опомнился парень. – Ладно, я кошель взял. Но он же уже у вас?..
– И что? – нахмурился Фэт.
– Вы ведь меня… отпустите, правда? – попросил молодой человек. – Я ведь вам ничего плохого не сделал…
– Но собирался же, так? – Кушегар оставался суровым несмотря на то, что вор уже дал слабину.
– Ну… собирался… – с паузой признал парень. Помолчал с секунду и тут же быстро добавил: – Но у меня детство трудное было… Дед Мороз обманул. Помню, как сейчас, – очень сильно плакал… – и вор скорчил настолько жалостливую физиономию, что Фэту невольно захотелось либо съездить по ней кулаком, либо угостить молодого человека пивом и вместе посетовать на несовершенство мира и жадность населяющих его дедов морозов.
Как водится в сказках, добро победило зло…
– А зовут меня Гарри Пех, – прихлебнув из кружки, представился парень. – Я еще раз прошу прощения, что попытался украсть ваш кошель… Как вы уже поняли, я – вор. Но стал я им не просто так. На то у меня были очень большие причины…
До четырнадцати лет я был обычным пацаненком, который любил играть с одногодками в «догонялки» и «войну». Но той осенью, ровно семь лет назад, все пошло наперекосяк: еще в сентябре мать очень крепко заболела. Доктора разводили руками, отец кусал локти, а я очень много думал.
Помню, друзья, увидев, что на мне лица нет, спросили: «В чем дело, Гарри?».
«Мать заболела. Сильно. Я очень боюсь за нее», – ответил я тогда.
Нуцио, самый старший в нашей компании, важно надулся и сказал:
– Это все фигня! Помню, у меня крыса заболела… В мае дело было… Так я, не будь дураком, письмо написал Деду Морозу: хочу, чтобы крыса выздоровела!
– И что? – с надеждой спросил я у друга. – Не сдохла?
– Сдохла, конечно, – с невозмутимым видом ответил Нуцио. – Да и немудрено-то – до зимы о-го-го сколько времени было! А сейчас уже сентябрь! Сделает!
Нынешним скептицизмом я тогда не страдал, поэтому тут же бросился домой и написал Деду Морозу письмо. Правда, голубиной почтой отправлять не решился: слишком далеко, да и погода шалит. Поэтому я выгреб все деньги из отцовских запасов и заплатил магам за прямой телепорт. Потом вернулся домой и стал с нетерпением ждать, уже представляя, как все опять будет хорошо.
Мать умерла в октябре.
Отец начал пить. И, так как запасенные деньги я истратил на телепорт, а жили мы очень бедно и продать, по сути, было нечего, стал занимать на вино у друзей. С работы его выгнали через неделю после маминой смерти.
Но он все пил.
Еще через неделю пришли папины «друзья». Отец тогда выгнал меня за дверь, но я подслушал их разговор, спрятавшись под окном: те верзилы сказали, что дают неделю срока на выплату долга. Иначе папе пообещали «каюк» – я тогда не знал, что это значит, но все равно очень испугался.
Совершенно разбитый, я пришел к друзьям и после недолгих уговоров рассказал им подслушанную беседу.
– Ерунда, – авторитетно фыркнул Нуцио. – Пошли письмо Деду Морозу – он спасет твоего папу!
Я подумал и решил – чем черт не шутит? До Нового года уже рукой подать – может, и исполнит.
Написав письмо, я привязал его к голубиной лапке (на телепорт денег уже, естественно, не было) и велел ему лететь к Деду Морозу. Голубь согласно «курлыкнул» и полетел. Вскоре его уже было не разглядеть. Мне оставалось только ждать и надеяться, что желание мое исполнится.
Через неделю друзья увели папу из дома, и больше я его не видел.
Потом они вернулись, чтобы вышвырнуть меня на улицу. Сказали, что папа отдал им дом, а сам уехал в другой город и передал, что никогда не вернется назад.
Я тогда долго плакал, но друзья успокаивали меня.
– Чушь, – махал рукой Нуцио. – Все будет хорошо. Можешь пока пожить у кого-то из нас.
Друзья согласно кивали и наперебой орали:
– Да, у кого-то из нас!
Так я очутился на улице.
Новым моим домом стала выброшенная на свалку собачья будка. Родители Лягушонка (одного из моих приятелей) разрешили даже поставить ее возле ограды их особняка.
В то же время я устроился полотером в одну таверну поблизости от нового моего обиталища. Милосердный корчмарь мало что платил мне по пять медяков в день, еще и постоянно угощал обедом. Хороший был дядька… Убили года два назад: кто-то из недовольных ужином посетителей зарезал…
Однажды, когда до Нового года оставалось не более двух недель, я встретил Нуцио: мой друг был одет в теплую шубу и штаны на меху. А в руках он держал маленький, но очень красивый рожок, отливающий всеми цветами радуги.
– Где ты это взял, Нуцио? – спросил я, кивая на его новую безделушку.
– Родители купили, – с важным видом ответил он мне.
– Красивый… – протянул я, не отрывая взгляда от рожка.
– Нравится? – спросил мой друг.
Я кивнул. Нуцио довольно хрюкнул и снова рассказал мне историю о больной крысе.
– Ну, рожок – вещь маленькая, – бросил он, уже уходя. – Отправь – подарит!
Я долго кусал нижнюю губу, раздумывая над его словами, а потом все же решился.
Поймав голубя на главной площади, написал еще одно письмо и, крепко-накрепко прикрутив его ниткой к птичьей лапке, отпустил крылатого. Не знаю, почему, но тогда я еще верил Нуцио.
Уже прошел Новый год и не так много времени оставалось до праздника Весны, а рожка все не было. И я – горе моей тупой детской головенке! – решил, что как бы то ни было эту радужную безделушку все же получу!
Пусть даже придется украсть ее у Нуцио.
Что я и сделал.
Не стану вдаваться в подробности, в красках пересказывая, как это происходило.
Скажу только, что я, упав с подоконника на втором этаже, подвернул ногу и три дня хромал, а Нуцио рыскал по городу в сопровождении родителей, то и дело потирая большущий синяк под глазом и хлюпая разбитым носом.
Прятался я от него с неделю, а потом меня нашли… парни из местной Гильдии Воров.
Так я обрел новое жилище, с протекающей крышей, но более уютное, чем то, что нашел на помойке, и стал членом этой самой гильдии.
Даже с того рожка мне пришлось выплатить долю. Правда, я его продавать не стал и отдал чуть большую часть со следующей украденной вещи.
Что самое интересное, до тех пор, пока более ловкий парень, чем я, не спер у меня тот рожок, дела шли неплохо. Но когда безделушка исчезла, неудачи стали преследовать мою скромную воровскую персону по пятам. Сегодняшний случай, к слову, не первый за последнее время: видели бы вы, как я пытался украсть кольцо на Рыночной площади – обхохотались бы! – Гарри еще раз прихлебнул из кружки и, опустив ее на стол, утер пену с пшеничных усов.