Страница:
– Кто это был? – спросил Игнатьев. – Говори, тварь, если хочешь жить. У меня мало времени.
Он достал китайский ножик и эффектно, со щелчком, раскрыл его одной рукой. Игнатьев славился умением проводить первичные допросы и намеревался использовать свое умение в полной мере.
– Они… только оставили телефон, – справляясь с одышкой, просипел человек с лицом евнуха. – Я ничего не знаю, они сказали, что я должен позвонить, если кто-то станет спрашивать про соседей… про этих…
– Бабки заплатили? – поинтересовался Игнатьев.
– Нет! – воскликнул хозяин, и было ясно, что он врет.
– Просили позвонить и немного придержать того, кто приедет?
– Ну да… вроде… Я же совершенно не знаю, в чем дело! Они сказали, что ищут… из-за отца, что ли… из-за алиментов, то есть…
От волнения хозяин не мог придумать, как соврать поубедительней. Но что бы он ни сказал, Игнатьеву в принципе было все ясно. Конечно же, ничего хозяину не объясняли. Просто попросили помочь поймать любого, кто спросит о Жанне. За деньги. Человеку с лицом в гладкую складку этого было достаточно, и, дождавшись случая, он с азартом взялся за дело.
– Кого ищут?
– Ее… и ребенка, кого же еще!
– Вот оно что!
Игнатьев ненадолго задумался, поигрывая ножом, с которого не сводил взгляда хозяин.
– Если бы ты просто позвонил, я бы тебя еще как-то понял, – задумчиво продолжил Игнатьев. – Но ты же так старался, бабки обещанные срубить хотел. Уже за это тебя придавить не жалко. А теперь еще мне лапшу на уши вешаешь. Они ведь к тебе пришли, а не к соседке напротив. Почему? Скажешь, случайно?
– Я правду говорю, – заскулил хозяин. – А соседки тогда, может, не было!
Игнатьеву он уже надоел. Ему было ясно, что ничего полезного хозяин рассказать не сможет.
– Телефоны пиши, по которым ты должен был звонить, – приказал Игнатьев. – Имена, фамилии. Быстро! Если ошибешься или соврешь, твоя хибара загорится ярким пламенем. Вполне возможно, что вместе с тобой.
– Они то же самое говорили, – внезапно всхлипнул хозяин, и Игнатьев на секунду испытал легкое чувство смущения.
– Напишешь правильно – никогда меня больше не увидишь, – пообещал он, слегка смягчив тон. – Разборки с твоими друзьями меня не касаются, от меня о тебе они не услышат, это я гарантирую. Но если ты меня собрался немного обмануть – дело другое.
Хозяин протянул листок бумаги.
– Вот три телефона, по которым они велели звонить. Это все, честное слово. А имен я не знаю, велели просто сказать, что звоню из Ягодного.
– Вот теперь я верю, – сказал Игнатьев, пряча в карман листок. – Так и нужно было с самого начала. Мобильник твой тебе в ближайшее время не понадобится? Вижу, что нет. Хотя не думаю, что ты будешь отзванивать своим дружкам и докладывать, что их только что заложил. И все же на всякий случай…
Он секунду подержал аппарат в ладонях, потом скрутил и с хрустом согнул пополам. Из груди хозяина вырвался горестный полувздох-полустон.
– За все надо платить, – наставительно произнес Игнатьев. – Тем более что свои тридцать серебряников ты уже получил, как я понимаю. Ладно, прощай. И помни мои слова!..
Телефоны, полученные у садовода-предателя, тоже весьма кстати: врага обязательно нужно знать в лицо. Игнатьев этим займется, но чуть позже. Сейчас по плану предстояло нанести визит сестре Жанны. Игнатьев не сомневался, что бандиты там уже побывали. Более того, у квартиры наверняка оставлена засада. Возможно даже, за Раисой ведется постоянное наблюдение. Прослушивание телефона? Такое тоже может быть, цена вопроса достаточно высока, чтобы оправдать подобные хлопоты. Значит, необходимо соблюдать максимум осторожности. Преимуществом Игнатьева было то, что противнику о нем ничего не известно. Садовод вряд ли сообщит о повторном визите. Преимущество временное, но пока его можно использовать в полной мере.
Дом Раисы располагался на улице, круто спускающейся с холма к бухте. Это было двухэтажное кирпичное здание, построенное, наверное, в начале прошлого века каким-нибудь купцом в качестве родового гнезда. Теперь же дом делился на четыре квартиры и, насколько помнил Игнатьев, в представлении рядового российского обывателя тоже довольно просторные. Раиса живет одна, с мужем развелась, детей нет. Игнатьев вызвал в памяти ее лицо с поджатыми губами и навечно запечатленным выражением осуждения окружающего мира. Прежде ее отношения с Жанной были неплохими. А как теперь? Малецкий рассказал, что общались они в последнее время не часто. Она завидовала сестре? Не исключено. Достаточно ли этого для предательства?
Сегодня суббота, значит, Раиса может оказаться дома. Игнатьев проехал по улице, рассматривая припаркованные поблизости машины. В салоне одной из них – светлой «тойоты»-универсала сидели двое. Это и был пост наблюдения. Значит, Раиса по-прежнему проживает здесь. Интересно, они квартиру стерегут или непосредственно Раису? Он свернул в переулок и заглушил двигатель. Улица была весьма немноголюдной, что затрудняло задачу Игнатьева. Попасть в квартиру можно только через подъезд, черный ход в доме отсутствовал. Правда, с противоположной стороны есть пожарная лестница, но чердак наверняка заперт, а грохот шагов по железной крыше переполошит соседей. Этот вариант не годился. Оставалось только ждать развития событий.
Он завел машину, объехал квартал и снова выехал на улицу Раисы, прижавшись к тротуару метрах в ста от машины наблюдателей. Отсюда он видел их, оставаясь незамеченным. Жаль, что подъезд оказался закрыт кустом сирени. Однако Игнатьев рассчитывал узнать о появлении Раисы по реакции ищеек.
Он настроился на долгое ожидание, но ему неожиданно повезло: прошло чуть более получаса, и он увидел Раису. С хозяйственной сумкой в руках она шла по противоположной стороне улицы, направляясь, видимо, к торговому центру. Игнатьев узнал ее сразу, хотя за прошедшие годы Раиса немного погрузнела. В нескольких десятках шагов за ней двигались оба наблюдателя. Игнатьев довольно усмехнулся: топтуны эти оказались необученными или же просто недисциплинированными, оставить дом без наблюдения было их явным просчетом. Подождав, пока «хвост» скроется за углом, Игнатьев вылез из машины и, не мешкая, вбежал в подъезд, заняв позицию перед квартирой Раисы, откуда улица сквозь пыльное стекло межэтажной площадки открывалась как на ладони.
Раиса отсутствовала недолго. Через двенадцать минут Игнатьев увидел и ее, и топтунов. Раиса вошла в подъезд, а топтуны лениво забрались в машину.
Она осторожно поднималась по изрядно выщербленным ступенькам, низко опустив голову, и увидела Игнатьева, лишь едва не ткнувшись ему в грудь. От неожиданности Раиса охнула, может быть, даже приготовилась закричать, но Игнатьев прижал свой палец к ее губам.
– Раиса, не бойся, это я, Сергей. Узнала меня? Давай зайдем в квартиру.
От пережитого волнения она не сразу попала ключом в замочную скважину, а захлопнув дверь, с шумом перевела дух.
– Ну и напугал ты меня! – пожаловалась она. – Так и удар случиться может. Как ты здесь оказался?
– Приехал вот, – ответил Игнатьев.
– По делам?
– Можно и так сказать. А ты как живешь?
– Я-то? – уголки губ Раисы дрогнули в короткой и не слишком веселой усмешке. – Да как все. Нормально. Зарплату теперь платят вовремя, мне хватает. Что еще нужно!
По тону ее было ясно, что на самом деле нужно еще очень многое, да только взять этого многого негде. За прошедшее время она действительно изменилась. Потух вызывающий блеск в глазах, на щеках проступила сеточка тонких морщинок.
– Где сейчас Жанна, ты знаешь? – спросил Игнатьев.
– Не знаю, – быстро ответила она и почему-то с испугом оглянулась по сторонам. – Все ее ищут…
– И эти тоже? – показал Игнатьев на окно.
– Какие эти?
– Там двое в машине сидят. И ходят за тобой по пятам.
– Ходят? – голос ее бессильно упал.
– Ты не бойся, это они из-за Жанны, – неловко попытался успокоить ее Игнатьев. – Тебе совершенно ничего не грозит.
– Откуда ты знаешь! – воскликнула Раиса. – Тебя не было, когда они сюда приходили. Такого мне наговорили – до смерти помнить буду. Сволочь, буржуи проклятые, наделают делов, а людям из-за них жизнь портят!
Последняя фраза, несомненно относилась к Малецкому, и Игнатьев состроил многозначительную гримасу, означающую, что в этом вопросе он с Раисой полностью солидарен.
– Наплевать на буржуев, – сказал он. – Давай лучше про Жанну. Ты расскажи мне все, что знаешь.
– А что рассказывать-то! – вздохнула она. – Рассказывать-то почти нечего. Мы с ней иногда перезванивались по мобильнику. Очень редко. Я даже не знаю, где они с Дашкой находились. Просто говорила, что у них все в порядке. В последний раз она звонила с неделю назад. А теперь ее мобильник молчит.
– А эти когда приходили? – снова кивнул за окно Игнатьев.
– В первый раз недели две назад. Вначале вежливо так расспрашивали: где Жанка, куда уехала, когда вернется. Я отвечала, что мы с ней почти не видимся. Мол, у нее своя жизнь, у меня своя. Это ж так и есть на самом деле… Что нужно у мужа спрашивать, не у меня. Я же не знала, что он уже в бегах. А потом начали угрожать. Что я за родственников отвечать должна.
В этом месте Раиса улыбнулась повеселей.
– Тут я им выдала, – сказала она. – Заорала так, что стекла задрожали. Какие, говорю, они мне родственники! Гусь свинье не товарищ, у меня евреев в родне сроду не было. Пускай сами с ним разбираются.
– Малецкий разве еврей? – машинально спросил Игнатьев.
– Может, и не еврей, – пожала Раиса плечами. – Какая разница! Главное – подействовало, отстали они от меня.
– А второй раз зачем приходили?
– За тем же самым. Спрашивали про Жанку. Только в этот раз уже не бандюганы, а милиционеры. Позавчера они были.
– Вот как! – хмыкнул Игнатьев.
– Да. Эти-то повежливее оказались. Культурно поговорили, потом соседей всех стали опрашивать. Те и подтвердили, что Жанка у меня годами не бывала. Ведь правда же! Особенно после того, как за этого хмыря замуж выскочила. Зря ты, Сергей, так просто уехал, ей-богу, зря. Я же знаю, как она переживала…
– Ладно, проехали, – пробормотал Игнатьев. – Все уже в прошлом.
– Если в прошлом, зачем она тебе сейчас понадобилась?
– Выручать ее надо.
– Это тебя хмырь попросил? – догадалась Раиса. – У самого-то оказалась кишка тонка.
– Да какая разница, – отмахнулся Игнатьев. – Давай так поступим: я тебе номер своего мобильника оставлю, но звонить по нему будешь только в самом крайнем случае. Если ты что-то вдруг узнаешь, переставь свой фикус с этого окошка на соседнее. Я замечу и найду способ с тобой связаться.
– Как у шпионов?
– Точно, как у шпионов, – подтвердил Игнатьев. – Опасные люди Жанну ищут. Да ты и сама знаешь.
– Знаю, – грустно сказала Раиса. – Как не знать.
– Ты в магазин больше не собираешься?
– Да нет, – удивилась она. – А что?
– Нужно увести от подъезда твою охрану. Не хочется мне, чтобы они меня раньше времени увидели.
– Тогда я на базар схожу, – с готовностью проговорила Раиса. – Все равно завтра за картошкой собиралась. Слушай, а может не будешь торопиться, посидишь, пообедаем хотя бы? У меня наливка есть своя, рыбка…
– Обязательно, Рая, – искренне пообещал Игнатьев. – Я бы с удовольствием. Только не сейчас. Сейчас нельзя, вначале дела нужно закончить. А потом – обязательно!..
– Потом – так потом, – вздохнула Раиса. – Ты выходить будешь – дверь захлопни…
Все повторилось в точности. Игнатьев смотрел в окно, как Раиса вышла, а вслед за ней трудолюбиво зашагали оба наблюдателя. Через несколько минут он уже ехал в «Золотой лотос».
– Да?
– Ключ от номера надо сдавать на ресепшен.
– Куда? – недоуменно переспросил Игнатьев.
– Сюда, в ячейку.
Тощий и белобрысый молодой человек в фирменном красном галстуке и в красной же жилетке смотрел на него строго и неприступно.
– Почему? – осведомился Игнатьев.
– У нас такие правила.
Игнатьев молча стоял, не сводя с него взгляда, и портье слегка стушевался.
– Жильцы часто теряют ключи, если носят их с собой, – в тоне его появились извиняющиеся интонации. – Ими могут воспользоваться посторонние… ну, вы сами понимаете…
– Конечно, – дружелюбно улыбнулся Игнатьев, доставая ключ, прицепленный к пластиковой бульбе. – Я понимаю. Я просто забыл. Извините. Кстати, тут ресторан работает?
– Сейчас технический перерыв, ресторан откроется через сорок минут, – теперь паренек произносил слова просто вежливо.
Впрочем, от намерения воспользоваться услугами ресторана «Золотого лотоса» Игнатьев отказался, решив, что в месте проживания следует оставаться как можно более незаметным. Минимум контактов с персоналом – портье, коридорными, метрдотелями и официантами. Приняв душ и сменив рубашку, он отправился в город, теперь уже сдав ключ от номера.
Небольшой и уютный с первого взгляда ресторанчик отыскался на одной из соседних улиц. Назывался он коротко и безыскусно – «Прибой». Возможно, в расчете на ностальгические чувства курителей прежних советских папирос того же названия. Впрочем, таких ныне оставалось немного. Небольшой холл был отделен от зала решеткой, декорированной темно-зелеными пластиковыми плетьми искусственного винограда. Игнатьев мимоходом заглянул в зал. Пожилая пара у окна, молодая женщина в строгом сером костюме в ожидании заказа за столиком возле решетки и компания из трех парней с брезгливо-усталыми лицами в центре за столом, уставленном бутылками и тарелками. Игнатьев отошел сполоснуть руки в умывальнике, прикрепленном к стене, там где кончалась решетка, отметив, что в этот момент один из парней – довольно хлипкого телосложения, с похотливо отвисшей нижней губой и тоненькими, будто выщипанными бровями – поднялся и раскачивающейся походкой направился к девушке.
Игнатьев оторвал салфетку и принялся тщательно протирать руки. Парень ногой отодвинул стул и уселся напротив девушки.
– Скучаем?
– Обедаем, – невозмутимо ответила она. – Но ваша помощь мне не нужна.
– А что так грубо?
– Разве? – удивилась она. – Наверное, вам так показалось. Зато честно.
– Как раз честных я очень люблю, – развязно сказал парень, хлопнув мокрыми губами. – Сам такой. И они меня любят. Честные-то.
– Молодой человек, оставьте меня в покое, пожалуйста, – тихо сказала девушка. Ее голос оставался твердым, но Игнатьев уловил в нем понятное напряжение.
– Опять грубишь, да? – сказал парень с явной угрозой.
Девушка хотела подняться и уйти, но парень удержал ее, цепко ухватив за предплечье. Сквозь прореху в пластиковой листве Игнатьев видел, что хватка оказалась жесткой, девушка сделала слабую попытку освободиться, лицо ее стремительно бледнело. Игнатьев прекрасно знал, что ни в коем случае не должен вмешиваться, он был обязан сколь возможно долго оставаться тихим и незаметным гостем этого города, не влезая ни в какие истории, но остаться в стороне сейчас не находил в себе сил. Может, потому, что кипевшее в душе ожесточение настойчиво требовало выхода. Может, оттого, что женщина показалась ему чем-то похожей на Жанну.
Нет, Игнатьев вовсе не намеревался совершать глупости. Он намеревался уладить конфликт исключительно мирным путем. Торопливой походкой он вошел в зал и приблизился к столику.
– Извини, Леночка, – озабоченно проговорил он, – задержался немного. В последний момент кучу бумажек принесли на подпись.
Девушка молча подняла на него глаза, пока еще не понимая смысла происходящего.
– Это кто? – лениво спросил парень, не взглянув на Игнатьева. – Может, муж?
– Почему это сразу муж? – ласково осведомился Игнатьев. – Мы просто очень хорошие друзья и коллеги.
Парень секунду подумал и принял решение.
– Тогда ты лучше иди, погуляй, мужик. Дай спокойно с девушкой поговорить.
– Как это погуляй? – забеспокоился Игнатьев. – Мы с Леной пообедать тут собрались, покушать…
– Так садись – и кушай, – кивнул парень. – Тебе столиков не хватает? Иди, садись, я тебе по-хорошему советую.
Он всего лишь бросил взгляд на свой столик, и оба его приятеля, с нетерпением ожидавшие этого знака, тут же оказались рядом. Они стояли по бокам Игнатьева, почти вплотную и пристально, но безразлично смотрели на него слегка затуманенными алкоголем глазами.
– Да как же! – возмущенно воскликнул Игнатьев. – Что же это такое?! Вы не правы, молодой человек, вы не должны так себя вести!
– Короче, проводите его… руки помыть, – сказал парень, небрежно кивнув приятелям. – Потом пусть идет гулять.
Игнатьева тут же цепко подхватили под руки и повели из зала. Приятели парня были с крепкими мускулами, вдвоем они без особого усилия почти приподнимали девяносто пять килограммов живого веса Игнатьева над полом. Он старательно изображал неловкое сопротивление, что-то возмущенно бормотал, взывая к чести и совести, но шестерки только сопели и тащили Игнатьева к выходу, что его совершенно не устраивало. Затевать битву на улице в его планы вовсе не входило. Поэтому Игнатьев внезапно воскликнул:
– Мне в туалет! Мне нужно в туалет! – и словно нечаянно, зато очень точно стукнул правому конвоиру твердым каблуком по голени, а когда тот, охнул от боли, выпустил его руку, наступил другому всей тяжестью тела на основание щиколотки.
Мощные захваты конвоиров ослабли, теперь получалось, что Игнатьев сам вел их в направлении мужского сортира, но, справившись с болью, оба решили, что теперь-то именно туда и нужно оттащить строптивого лоха, чтобы как следует его поучить. Втроем в узкую дверь они пролезть, конечно, не могли. Парни просто втолкнули не сопротивляющегося Игнатьева внутрь, а потом полезли туда друг за другом. Вероятно, первый, увидев, как изменилось лицо предполагаемой жертвы, успел почувствовать, что что-то происходит не так, как планировалось. Почувствовать-то успел, а осознать – нет, поскольку уже превратился в безжизненный куль, медленно оседающий на вычищенный до блеска кафель.
Победу в настоящем бою обеспечивают не крики «ки-я!» и пугающие позы, а своевременные, жестокие и коварные, а потому трудно отразимые атаки. Второй получил страшный удар в висок как раз в момент начала падения напарника. Он не мог защититься от удара, потому что просто не увидел летящего кулака Игнатьева из-за головы товарища, подтвердив тем самым, что численное превосходство в тесном пространстве только вредит. Особенно дилетантам, бесконечно испорченным отсутствием серьезных противников и продолжительной безнаказанностью. Тем более когда им противостоит профессиональный боец.
Вся схватка заняла не более пяти секунд. Игнатьев прижался к стене, пропуская мимо себя падающие тела, перешагнул через них и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он их не убил, в данный момент этого делать не стоило, о чем Игнатьеву оставалось искренне сожалеть. Город, сплошь проросший ядовитой сорняковой гадостью, настоятельно нуждался в чистке. Но не Игнатьев должен был этим заниматься. По крайней мере, не теперь.
Он возвращался к своему столику, изображая на лице самую дружелюбную из существующих в мире улыбок, однако оценить уровень его лицедейства было некому. Парень сидел к нему спиной, а девушка Игнатьева просто не видела. Ее глаза были прикованы к лицу шептавшего что-то агрессора, который плотно прижал руки девушки к столу. Парень, видимо, уже решил дальнейшую судьбу своей жертвы и сейчас дожидался лишь возвращения своих приятелей, которые должны были окончательно сломить сопротивление строптивой овечки. Парень услышал шаги за спиной, но не обернулся, нимало не сомневаясь в том, кто именно вернулся с короткой прогулки, и потому ничем не помешал Игнатьеву нанести с полного размаха прицельный удар ребром ладони под правое ухо.
Придержав сползающее со стула тело, Игнатьев быстро обшарил карманы жертвы и понял, что его личный арсенал значительно пополнился. Под левым плечом у сексуально озабоченного гаденыша в открытой кобуре болталась самая настоящая «беретта», в левом же внутреннем кармане пиджака рядом с пухлым бумажником лежал нож с коротким и широким лезвием в кожаных ножнах. В этот момент Игнатьев немного пожалел, что не обыскал валяющихся в сортире братков. Изъятие трофеев, включая бумажник, осталось для потрясенной девушки незамеченным. Когда Игнатьев поднялся из-за столешницы, руки его были уже пусты.
– Пойдемте, – сказал Игнатьев. – Мне кажется, лучше отсюда уйти.
Оказалось, что девушку не нужно было приводить в чувство. Она поднялась в то же мгновение и, подхватив сумочку, последовала за Игнатьевым. Замерший за стойкой бара официант проводил их взглядом, не шевельнувшись.
Игнатьев поддерживал девушку под руку, и она не противилась, но лишь до того момента, пока они не вышли на улицу.
– Спасибо, – сказала она, резко освобождая локоть от ладони Игнатьева. – Меня не нужно провожать. Здесь стоит моя машина.
Он пожал плечами и остановился, наблюдая, как девушка открывает дверь и забирается на водительское сиденье черного, широкого и словно приплюснутого сверху автомобиля с правым рулем. Девушка повозилась там немного, звеня ключами, а потом повернула к Игнатьеву растерянное лицо.
– Я не могу. У меня ничего не получится. Руки трясутся…
Игнатьев молча сел за руль и включил двигатель.
– Куда вам ехать?
– Прямо, – быстро сказала девушка и тут же поправилась: – на Трубецкую.
– Это в Шиганове? – уточнил Игнатьев, освежая топографическую память.
– Да, – кивнула она.
Некоторое время они ехали в полном молчании. Район Шиганово считался окраинным, хотя принадлежал к старейшим в городе. Запертый с трех сторон сопками, он десятки лет не развивался ни вширь, ни в высоту, потому что был составлен из кирпичных домов трех-четырех этажей ростом на мощных фундаментах, переживших десятки землетрясений и прочих природных напастей и способных простоять еще как минимум сотню лет. Фирмачи, ринувшиеся в сверхприбыльный строительных бизнес, на эту территорию не претендовали: строить высотки там не позволял характер грунта, изобилующий карстовыми провалами. Единственная попытка, осуществленная еще в советские времена, кончилась плачевно, хотя и – к счастью! – без человеческих жертв. Возводимая по оригинальному проекту пятнадцатиэтажка, в которой, по замыслу тогдашней администрации, должны были расселиться обитатели городских трущоб, рухнула, не успев дорасти до двенадцатого этажа после обильного циклонного ливня из-за внезапно открывшегося провала. По счастью, произошло это глубокой ночью, когда на стройке не было никого из людей, кроме двух сторожей, которые как раз в этот момент находились за территорией стройки, поскольку отправились купить водки у таксистов. Стараясь поскорее замести следы своей глупости, тогдашние власти практически мгновенно расчистили завалы, строительную площадку заасфальтировали и установили на ней легкие ярмарочные павильоны с торговыми точками и детским аттракционами, которые работали, пока стояло тепло, а на зиму закрывались. Работали павильоны недолго, к началу лихих времен перестройки все они изрядно обветшали, но народившийся в России класс предпринимателей вдохнул в площадку новую жизнь, превратив ее в барахолку, которая прекрасно существовала до сих пор.
– Зачем вы в это ввязались? – неожиданно спросила девушка.
– А что, не надо было?
– Теперь они будут вас искать.
– Да пусть ищут. Я не местный. Вот свои дела здесь закончу и уеду. Вы их знаете?
– Откуда?! Я вообще в этой забегаловке оказалась случайно.
– Это хорошо, – кивнул Игнатьев. – Больше туда не ходите.
– С-сволочи! – нервно всхлипнула девушка. – Сколько же их вокруг развелось!
Игнатьев повернул на перекрестке и выехал на Трубецкую улицу.
– Вам куда? – снова спросил он.
– Вон мой дом, – показала девушка на старое пятиэтажное здание. – Под арку, во двор.
Сбросив скорость, Игнатьев аккуратно завел во двор и припарковал машину вплотную к поребрику.
– Ну вот, все в порядке, – он вытащил из замка зажигания ключи и протянул девушке. – До свидания.
– До свидания, – машинально ответила она. – Спасибо… большое спасибо.
Игнатьев направился к выходу из двора, но был остановлен окликом.
– Подождите!
Девушка протягивала ему визитку.
– Вот, возьмите… Извините меня. Я просто очень сильно перепугалась… спасибо вам.
– Ничего, – Игнатьев мельком взглянул на картонную карточку. – Все неприятности уже позади, Марина Васильевна.
– Как вас зовут? – спросила она. – Наверное, я должна…
– Сергей. Все в порядке, вы мне ничего не должны.
– Если вам что-нибудь будет нужно, вы звоните.
– Спасибо, – вежливо сказал Игнатьев и зашагал прочь.
Он достал китайский ножик и эффектно, со щелчком, раскрыл его одной рукой. Игнатьев славился умением проводить первичные допросы и намеревался использовать свое умение в полной мере.
– Они… только оставили телефон, – справляясь с одышкой, просипел человек с лицом евнуха. – Я ничего не знаю, они сказали, что я должен позвонить, если кто-то станет спрашивать про соседей… про этих…
– Бабки заплатили? – поинтересовался Игнатьев.
– Нет! – воскликнул хозяин, и было ясно, что он врет.
– Просили позвонить и немного придержать того, кто приедет?
– Ну да… вроде… Я же совершенно не знаю, в чем дело! Они сказали, что ищут… из-за отца, что ли… из-за алиментов, то есть…
От волнения хозяин не мог придумать, как соврать поубедительней. Но что бы он ни сказал, Игнатьеву в принципе было все ясно. Конечно же, ничего хозяину не объясняли. Просто попросили помочь поймать любого, кто спросит о Жанне. За деньги. Человеку с лицом в гладкую складку этого было достаточно, и, дождавшись случая, он с азартом взялся за дело.
– Кого ищут?
– Ее… и ребенка, кого же еще!
– Вот оно что!
Игнатьев ненадолго задумался, поигрывая ножом, с которого не сводил взгляда хозяин.
– Если бы ты просто позвонил, я бы тебя еще как-то понял, – задумчиво продолжил Игнатьев. – Но ты же так старался, бабки обещанные срубить хотел. Уже за это тебя придавить не жалко. А теперь еще мне лапшу на уши вешаешь. Они ведь к тебе пришли, а не к соседке напротив. Почему? Скажешь, случайно?
– Я правду говорю, – заскулил хозяин. – А соседки тогда, может, не было!
Игнатьеву он уже надоел. Ему было ясно, что ничего полезного хозяин рассказать не сможет.
– Телефоны пиши, по которым ты должен был звонить, – приказал Игнатьев. – Имена, фамилии. Быстро! Если ошибешься или соврешь, твоя хибара загорится ярким пламенем. Вполне возможно, что вместе с тобой.
– Они то же самое говорили, – внезапно всхлипнул хозяин, и Игнатьев на секунду испытал легкое чувство смущения.
– Напишешь правильно – никогда меня больше не увидишь, – пообещал он, слегка смягчив тон. – Разборки с твоими друзьями меня не касаются, от меня о тебе они не услышат, это я гарантирую. Но если ты меня собрался немного обмануть – дело другое.
Хозяин протянул листок бумаги.
– Вот три телефона, по которым они велели звонить. Это все, честное слово. А имен я не знаю, велели просто сказать, что звоню из Ягодного.
– Вот теперь я верю, – сказал Игнатьев, пряча в карман листок. – Так и нужно было с самого начала. Мобильник твой тебе в ближайшее время не понадобится? Вижу, что нет. Хотя не думаю, что ты будешь отзванивать своим дружкам и докладывать, что их только что заложил. И все же на всякий случай…
Он секунду подержал аппарат в ладонях, потом скрутил и с хрустом согнул пополам. Из груди хозяина вырвался горестный полувздох-полустон.
– За все надо платить, – наставительно произнес Игнатьев. – Тем более что свои тридцать серебряников ты уже получил, как я понимаю. Ладно, прощай. И помни мои слова!..
* * *
Происшедшее обнадежило Игнатьева. Хотя в непосредственных поисках Жанны он почти не продвинулся, стало ясно, что бочкаревские бандиты ее тоже не нашли. Это само по себе было не так уж плохо. Таким образом, задача Игнатьева значительно упрощалась. Требовалось всего лишь отыскать Жанну первым.Телефоны, полученные у садовода-предателя, тоже весьма кстати: врага обязательно нужно знать в лицо. Игнатьев этим займется, но чуть позже. Сейчас по плану предстояло нанести визит сестре Жанны. Игнатьев не сомневался, что бандиты там уже побывали. Более того, у квартиры наверняка оставлена засада. Возможно даже, за Раисой ведется постоянное наблюдение. Прослушивание телефона? Такое тоже может быть, цена вопроса достаточно высока, чтобы оправдать подобные хлопоты. Значит, необходимо соблюдать максимум осторожности. Преимуществом Игнатьева было то, что противнику о нем ничего не известно. Садовод вряд ли сообщит о повторном визите. Преимущество временное, но пока его можно использовать в полной мере.
Дом Раисы располагался на улице, круто спускающейся с холма к бухте. Это было двухэтажное кирпичное здание, построенное, наверное, в начале прошлого века каким-нибудь купцом в качестве родового гнезда. Теперь же дом делился на четыре квартиры и, насколько помнил Игнатьев, в представлении рядового российского обывателя тоже довольно просторные. Раиса живет одна, с мужем развелась, детей нет. Игнатьев вызвал в памяти ее лицо с поджатыми губами и навечно запечатленным выражением осуждения окружающего мира. Прежде ее отношения с Жанной были неплохими. А как теперь? Малецкий рассказал, что общались они в последнее время не часто. Она завидовала сестре? Не исключено. Достаточно ли этого для предательства?
Сегодня суббота, значит, Раиса может оказаться дома. Игнатьев проехал по улице, рассматривая припаркованные поблизости машины. В салоне одной из них – светлой «тойоты»-универсала сидели двое. Это и был пост наблюдения. Значит, Раиса по-прежнему проживает здесь. Интересно, они квартиру стерегут или непосредственно Раису? Он свернул в переулок и заглушил двигатель. Улица была весьма немноголюдной, что затрудняло задачу Игнатьева. Попасть в квартиру можно только через подъезд, черный ход в доме отсутствовал. Правда, с противоположной стороны есть пожарная лестница, но чердак наверняка заперт, а грохот шагов по железной крыше переполошит соседей. Этот вариант не годился. Оставалось только ждать развития событий.
Он завел машину, объехал квартал и снова выехал на улицу Раисы, прижавшись к тротуару метрах в ста от машины наблюдателей. Отсюда он видел их, оставаясь незамеченным. Жаль, что подъезд оказался закрыт кустом сирени. Однако Игнатьев рассчитывал узнать о появлении Раисы по реакции ищеек.
Он настроился на долгое ожидание, но ему неожиданно повезло: прошло чуть более получаса, и он увидел Раису. С хозяйственной сумкой в руках она шла по противоположной стороне улицы, направляясь, видимо, к торговому центру. Игнатьев узнал ее сразу, хотя за прошедшие годы Раиса немного погрузнела. В нескольких десятках шагов за ней двигались оба наблюдателя. Игнатьев довольно усмехнулся: топтуны эти оказались необученными или же просто недисциплинированными, оставить дом без наблюдения было их явным просчетом. Подождав, пока «хвост» скроется за углом, Игнатьев вылез из машины и, не мешкая, вбежал в подъезд, заняв позицию перед квартирой Раисы, откуда улица сквозь пыльное стекло межэтажной площадки открывалась как на ладони.
Раиса отсутствовала недолго. Через двенадцать минут Игнатьев увидел и ее, и топтунов. Раиса вошла в подъезд, а топтуны лениво забрались в машину.
Она осторожно поднималась по изрядно выщербленным ступенькам, низко опустив голову, и увидела Игнатьева, лишь едва не ткнувшись ему в грудь. От неожиданности Раиса охнула, может быть, даже приготовилась закричать, но Игнатьев прижал свой палец к ее губам.
– Раиса, не бойся, это я, Сергей. Узнала меня? Давай зайдем в квартиру.
От пережитого волнения она не сразу попала ключом в замочную скважину, а захлопнув дверь, с шумом перевела дух.
– Ну и напугал ты меня! – пожаловалась она. – Так и удар случиться может. Как ты здесь оказался?
– Приехал вот, – ответил Игнатьев.
– По делам?
– Можно и так сказать. А ты как живешь?
– Я-то? – уголки губ Раисы дрогнули в короткой и не слишком веселой усмешке. – Да как все. Нормально. Зарплату теперь платят вовремя, мне хватает. Что еще нужно!
По тону ее было ясно, что на самом деле нужно еще очень многое, да только взять этого многого негде. За прошедшее время она действительно изменилась. Потух вызывающий блеск в глазах, на щеках проступила сеточка тонких морщинок.
– Где сейчас Жанна, ты знаешь? – спросил Игнатьев.
– Не знаю, – быстро ответила она и почему-то с испугом оглянулась по сторонам. – Все ее ищут…
– И эти тоже? – показал Игнатьев на окно.
– Какие эти?
– Там двое в машине сидят. И ходят за тобой по пятам.
– Ходят? – голос ее бессильно упал.
– Ты не бойся, это они из-за Жанны, – неловко попытался успокоить ее Игнатьев. – Тебе совершенно ничего не грозит.
– Откуда ты знаешь! – воскликнула Раиса. – Тебя не было, когда они сюда приходили. Такого мне наговорили – до смерти помнить буду. Сволочь, буржуи проклятые, наделают делов, а людям из-за них жизнь портят!
Последняя фраза, несомненно относилась к Малецкому, и Игнатьев состроил многозначительную гримасу, означающую, что в этом вопросе он с Раисой полностью солидарен.
– Наплевать на буржуев, – сказал он. – Давай лучше про Жанну. Ты расскажи мне все, что знаешь.
– А что рассказывать-то! – вздохнула она. – Рассказывать-то почти нечего. Мы с ней иногда перезванивались по мобильнику. Очень редко. Я даже не знаю, где они с Дашкой находились. Просто говорила, что у них все в порядке. В последний раз она звонила с неделю назад. А теперь ее мобильник молчит.
– А эти когда приходили? – снова кивнул за окно Игнатьев.
– В первый раз недели две назад. Вначале вежливо так расспрашивали: где Жанка, куда уехала, когда вернется. Я отвечала, что мы с ней почти не видимся. Мол, у нее своя жизнь, у меня своя. Это ж так и есть на самом деле… Что нужно у мужа спрашивать, не у меня. Я же не знала, что он уже в бегах. А потом начали угрожать. Что я за родственников отвечать должна.
В этом месте Раиса улыбнулась повеселей.
– Тут я им выдала, – сказала она. – Заорала так, что стекла задрожали. Какие, говорю, они мне родственники! Гусь свинье не товарищ, у меня евреев в родне сроду не было. Пускай сами с ним разбираются.
– Малецкий разве еврей? – машинально спросил Игнатьев.
– Может, и не еврей, – пожала Раиса плечами. – Какая разница! Главное – подействовало, отстали они от меня.
– А второй раз зачем приходили?
– За тем же самым. Спрашивали про Жанку. Только в этот раз уже не бандюганы, а милиционеры. Позавчера они были.
– Вот как! – хмыкнул Игнатьев.
– Да. Эти-то повежливее оказались. Культурно поговорили, потом соседей всех стали опрашивать. Те и подтвердили, что Жанка у меня годами не бывала. Ведь правда же! Особенно после того, как за этого хмыря замуж выскочила. Зря ты, Сергей, так просто уехал, ей-богу, зря. Я же знаю, как она переживала…
– Ладно, проехали, – пробормотал Игнатьев. – Все уже в прошлом.
– Если в прошлом, зачем она тебе сейчас понадобилась?
– Выручать ее надо.
– Это тебя хмырь попросил? – догадалась Раиса. – У самого-то оказалась кишка тонка.
– Да какая разница, – отмахнулся Игнатьев. – Давай так поступим: я тебе номер своего мобильника оставлю, но звонить по нему будешь только в самом крайнем случае. Если ты что-то вдруг узнаешь, переставь свой фикус с этого окошка на соседнее. Я замечу и найду способ с тобой связаться.
– Как у шпионов?
– Точно, как у шпионов, – подтвердил Игнатьев. – Опасные люди Жанну ищут. Да ты и сама знаешь.
– Знаю, – грустно сказала Раиса. – Как не знать.
– Ты в магазин больше не собираешься?
– Да нет, – удивилась она. – А что?
– Нужно увести от подъезда твою охрану. Не хочется мне, чтобы они меня раньше времени увидели.
– Тогда я на базар схожу, – с готовностью проговорила Раиса. – Все равно завтра за картошкой собиралась. Слушай, а может не будешь торопиться, посидишь, пообедаем хотя бы? У меня наливка есть своя, рыбка…
– Обязательно, Рая, – искренне пообещал Игнатьев. – Я бы с удовольствием. Только не сейчас. Сейчас нельзя, вначале дела нужно закончить. А потом – обязательно!..
– Потом – так потом, – вздохнула Раиса. – Ты выходить будешь – дверь захлопни…
Все повторилось в точности. Игнатьев смотрел в окно, как Раиса вышла, а вслед за ней трудолюбиво зашагали оба наблюдателя. Через несколько минут он уже ехал в «Золотой лотос».
* * *
– Уважаемый! – окликнул его портье из-за стойки тоном, в котором как раз уважения не читалось ни капли.– Да?
– Ключ от номера надо сдавать на ресепшен.
– Куда? – недоуменно переспросил Игнатьев.
– Сюда, в ячейку.
Тощий и белобрысый молодой человек в фирменном красном галстуке и в красной же жилетке смотрел на него строго и неприступно.
– Почему? – осведомился Игнатьев.
– У нас такие правила.
Игнатьев молча стоял, не сводя с него взгляда, и портье слегка стушевался.
– Жильцы часто теряют ключи, если носят их с собой, – в тоне его появились извиняющиеся интонации. – Ими могут воспользоваться посторонние… ну, вы сами понимаете…
– Конечно, – дружелюбно улыбнулся Игнатьев, доставая ключ, прицепленный к пластиковой бульбе. – Я понимаю. Я просто забыл. Извините. Кстати, тут ресторан работает?
– Сейчас технический перерыв, ресторан откроется через сорок минут, – теперь паренек произносил слова просто вежливо.
Впрочем, от намерения воспользоваться услугами ресторана «Золотого лотоса» Игнатьев отказался, решив, что в месте проживания следует оставаться как можно более незаметным. Минимум контактов с персоналом – портье, коридорными, метрдотелями и официантами. Приняв душ и сменив рубашку, он отправился в город, теперь уже сдав ключ от номера.
Небольшой и уютный с первого взгляда ресторанчик отыскался на одной из соседних улиц. Назывался он коротко и безыскусно – «Прибой». Возможно, в расчете на ностальгические чувства курителей прежних советских папирос того же названия. Впрочем, таких ныне оставалось немного. Небольшой холл был отделен от зала решеткой, декорированной темно-зелеными пластиковыми плетьми искусственного винограда. Игнатьев мимоходом заглянул в зал. Пожилая пара у окна, молодая женщина в строгом сером костюме в ожидании заказа за столиком возле решетки и компания из трех парней с брезгливо-усталыми лицами в центре за столом, уставленном бутылками и тарелками. Игнатьев отошел сполоснуть руки в умывальнике, прикрепленном к стене, там где кончалась решетка, отметив, что в этот момент один из парней – довольно хлипкого телосложения, с похотливо отвисшей нижней губой и тоненькими, будто выщипанными бровями – поднялся и раскачивающейся походкой направился к девушке.
Игнатьев оторвал салфетку и принялся тщательно протирать руки. Парень ногой отодвинул стул и уселся напротив девушки.
– Скучаем?
– Обедаем, – невозмутимо ответила она. – Но ваша помощь мне не нужна.
– А что так грубо?
– Разве? – удивилась она. – Наверное, вам так показалось. Зато честно.
– Как раз честных я очень люблю, – развязно сказал парень, хлопнув мокрыми губами. – Сам такой. И они меня любят. Честные-то.
– Молодой человек, оставьте меня в покое, пожалуйста, – тихо сказала девушка. Ее голос оставался твердым, но Игнатьев уловил в нем понятное напряжение.
– Опять грубишь, да? – сказал парень с явной угрозой.
Девушка хотела подняться и уйти, но парень удержал ее, цепко ухватив за предплечье. Сквозь прореху в пластиковой листве Игнатьев видел, что хватка оказалась жесткой, девушка сделала слабую попытку освободиться, лицо ее стремительно бледнело. Игнатьев прекрасно знал, что ни в коем случае не должен вмешиваться, он был обязан сколь возможно долго оставаться тихим и незаметным гостем этого города, не влезая ни в какие истории, но остаться в стороне сейчас не находил в себе сил. Может, потому, что кипевшее в душе ожесточение настойчиво требовало выхода. Может, оттого, что женщина показалась ему чем-то похожей на Жанну.
Нет, Игнатьев вовсе не намеревался совершать глупости. Он намеревался уладить конфликт исключительно мирным путем. Торопливой походкой он вошел в зал и приблизился к столику.
– Извини, Леночка, – озабоченно проговорил он, – задержался немного. В последний момент кучу бумажек принесли на подпись.
Девушка молча подняла на него глаза, пока еще не понимая смысла происходящего.
– Это кто? – лениво спросил парень, не взглянув на Игнатьева. – Может, муж?
– Почему это сразу муж? – ласково осведомился Игнатьев. – Мы просто очень хорошие друзья и коллеги.
Парень секунду подумал и принял решение.
– Тогда ты лучше иди, погуляй, мужик. Дай спокойно с девушкой поговорить.
– Как это погуляй? – забеспокоился Игнатьев. – Мы с Леной пообедать тут собрались, покушать…
– Так садись – и кушай, – кивнул парень. – Тебе столиков не хватает? Иди, садись, я тебе по-хорошему советую.
Он всего лишь бросил взгляд на свой столик, и оба его приятеля, с нетерпением ожидавшие этого знака, тут же оказались рядом. Они стояли по бокам Игнатьева, почти вплотную и пристально, но безразлично смотрели на него слегка затуманенными алкоголем глазами.
– Да как же! – возмущенно воскликнул Игнатьев. – Что же это такое?! Вы не правы, молодой человек, вы не должны так себя вести!
– Короче, проводите его… руки помыть, – сказал парень, небрежно кивнув приятелям. – Потом пусть идет гулять.
Игнатьева тут же цепко подхватили под руки и повели из зала. Приятели парня были с крепкими мускулами, вдвоем они без особого усилия почти приподнимали девяносто пять килограммов живого веса Игнатьева над полом. Он старательно изображал неловкое сопротивление, что-то возмущенно бормотал, взывая к чести и совести, но шестерки только сопели и тащили Игнатьева к выходу, что его совершенно не устраивало. Затевать битву на улице в его планы вовсе не входило. Поэтому Игнатьев внезапно воскликнул:
– Мне в туалет! Мне нужно в туалет! – и словно нечаянно, зато очень точно стукнул правому конвоиру твердым каблуком по голени, а когда тот, охнул от боли, выпустил его руку, наступил другому всей тяжестью тела на основание щиколотки.
Мощные захваты конвоиров ослабли, теперь получалось, что Игнатьев сам вел их в направлении мужского сортира, но, справившись с болью, оба решили, что теперь-то именно туда и нужно оттащить строптивого лоха, чтобы как следует его поучить. Втроем в узкую дверь они пролезть, конечно, не могли. Парни просто втолкнули не сопротивляющегося Игнатьева внутрь, а потом полезли туда друг за другом. Вероятно, первый, увидев, как изменилось лицо предполагаемой жертвы, успел почувствовать, что что-то происходит не так, как планировалось. Почувствовать-то успел, а осознать – нет, поскольку уже превратился в безжизненный куль, медленно оседающий на вычищенный до блеска кафель.
Победу в настоящем бою обеспечивают не крики «ки-я!» и пугающие позы, а своевременные, жестокие и коварные, а потому трудно отразимые атаки. Второй получил страшный удар в висок как раз в момент начала падения напарника. Он не мог защититься от удара, потому что просто не увидел летящего кулака Игнатьева из-за головы товарища, подтвердив тем самым, что численное превосходство в тесном пространстве только вредит. Особенно дилетантам, бесконечно испорченным отсутствием серьезных противников и продолжительной безнаказанностью. Тем более когда им противостоит профессиональный боец.
Вся схватка заняла не более пяти секунд. Игнатьев прижался к стене, пропуская мимо себя падающие тела, перешагнул через них и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он их не убил, в данный момент этого делать не стоило, о чем Игнатьеву оставалось искренне сожалеть. Город, сплошь проросший ядовитой сорняковой гадостью, настоятельно нуждался в чистке. Но не Игнатьев должен был этим заниматься. По крайней мере, не теперь.
Он возвращался к своему столику, изображая на лице самую дружелюбную из существующих в мире улыбок, однако оценить уровень его лицедейства было некому. Парень сидел к нему спиной, а девушка Игнатьева просто не видела. Ее глаза были прикованы к лицу шептавшего что-то агрессора, который плотно прижал руки девушки к столу. Парень, видимо, уже решил дальнейшую судьбу своей жертвы и сейчас дожидался лишь возвращения своих приятелей, которые должны были окончательно сломить сопротивление строптивой овечки. Парень услышал шаги за спиной, но не обернулся, нимало не сомневаясь в том, кто именно вернулся с короткой прогулки, и потому ничем не помешал Игнатьеву нанести с полного размаха прицельный удар ребром ладони под правое ухо.
Придержав сползающее со стула тело, Игнатьев быстро обшарил карманы жертвы и понял, что его личный арсенал значительно пополнился. Под левым плечом у сексуально озабоченного гаденыша в открытой кобуре болталась самая настоящая «беретта», в левом же внутреннем кармане пиджака рядом с пухлым бумажником лежал нож с коротким и широким лезвием в кожаных ножнах. В этот момент Игнатьев немного пожалел, что не обыскал валяющихся в сортире братков. Изъятие трофеев, включая бумажник, осталось для потрясенной девушки незамеченным. Когда Игнатьев поднялся из-за столешницы, руки его были уже пусты.
– Пойдемте, – сказал Игнатьев. – Мне кажется, лучше отсюда уйти.
Оказалось, что девушку не нужно было приводить в чувство. Она поднялась в то же мгновение и, подхватив сумочку, последовала за Игнатьевым. Замерший за стойкой бара официант проводил их взглядом, не шевельнувшись.
Игнатьев поддерживал девушку под руку, и она не противилась, но лишь до того момента, пока они не вышли на улицу.
– Спасибо, – сказала она, резко освобождая локоть от ладони Игнатьева. – Меня не нужно провожать. Здесь стоит моя машина.
Он пожал плечами и остановился, наблюдая, как девушка открывает дверь и забирается на водительское сиденье черного, широкого и словно приплюснутого сверху автомобиля с правым рулем. Девушка повозилась там немного, звеня ключами, а потом повернула к Игнатьеву растерянное лицо.
– Я не могу. У меня ничего не получится. Руки трясутся…
Игнатьев молча сел за руль и включил двигатель.
– Куда вам ехать?
– Прямо, – быстро сказала девушка и тут же поправилась: – на Трубецкую.
– Это в Шиганове? – уточнил Игнатьев, освежая топографическую память.
– Да, – кивнула она.
Некоторое время они ехали в полном молчании. Район Шиганово считался окраинным, хотя принадлежал к старейшим в городе. Запертый с трех сторон сопками, он десятки лет не развивался ни вширь, ни в высоту, потому что был составлен из кирпичных домов трех-четырех этажей ростом на мощных фундаментах, переживших десятки землетрясений и прочих природных напастей и способных простоять еще как минимум сотню лет. Фирмачи, ринувшиеся в сверхприбыльный строительных бизнес, на эту территорию не претендовали: строить высотки там не позволял характер грунта, изобилующий карстовыми провалами. Единственная попытка, осуществленная еще в советские времена, кончилась плачевно, хотя и – к счастью! – без человеческих жертв. Возводимая по оригинальному проекту пятнадцатиэтажка, в которой, по замыслу тогдашней администрации, должны были расселиться обитатели городских трущоб, рухнула, не успев дорасти до двенадцатого этажа после обильного циклонного ливня из-за внезапно открывшегося провала. По счастью, произошло это глубокой ночью, когда на стройке не было никого из людей, кроме двух сторожей, которые как раз в этот момент находились за территорией стройки, поскольку отправились купить водки у таксистов. Стараясь поскорее замести следы своей глупости, тогдашние власти практически мгновенно расчистили завалы, строительную площадку заасфальтировали и установили на ней легкие ярмарочные павильоны с торговыми точками и детским аттракционами, которые работали, пока стояло тепло, а на зиму закрывались. Работали павильоны недолго, к началу лихих времен перестройки все они изрядно обветшали, но народившийся в России класс предпринимателей вдохнул в площадку новую жизнь, превратив ее в барахолку, которая прекрасно существовала до сих пор.
– Зачем вы в это ввязались? – неожиданно спросила девушка.
– А что, не надо было?
– Теперь они будут вас искать.
– Да пусть ищут. Я не местный. Вот свои дела здесь закончу и уеду. Вы их знаете?
– Откуда?! Я вообще в этой забегаловке оказалась случайно.
– Это хорошо, – кивнул Игнатьев. – Больше туда не ходите.
– С-сволочи! – нервно всхлипнула девушка. – Сколько же их вокруг развелось!
Игнатьев повернул на перекрестке и выехал на Трубецкую улицу.
– Вам куда? – снова спросил он.
– Вон мой дом, – показала девушка на старое пятиэтажное здание. – Под арку, во двор.
Сбросив скорость, Игнатьев аккуратно завел во двор и припарковал машину вплотную к поребрику.
– Ну вот, все в порядке, – он вытащил из замка зажигания ключи и протянул девушке. – До свидания.
– До свидания, – машинально ответила она. – Спасибо… большое спасибо.
Игнатьев направился к выходу из двора, но был остановлен окликом.
– Подождите!
Девушка протягивала ему визитку.
– Вот, возьмите… Извините меня. Я просто очень сильно перепугалась… спасибо вам.
– Ничего, – Игнатьев мельком взглянул на картонную карточку. – Все неприятности уже позади, Марина Васильевна.
– Как вас зовут? – спросила она. – Наверное, я должна…
– Сергей. Все в порядке, вы мне ничего не должны.
– Если вам что-нибудь будет нужно, вы звоните.
– Спасибо, – вежливо сказал Игнатьев и зашагал прочь.