Страница:
Почти в самом начале движения я заметил шевеление на другой стороне котловины, располагавшейся рядом с холмами, в которые сходила цепь гор. Разведчики врага побежали осведомлять об опасности основные силы, но я со своими полутора сотнями уже встал на середине склона, заняв единственно верную в подобном положении позицию. Противоположный склон котла был выше, но с него до рядов даже моих орков не могли добить и самые мощные луки людей. Дозор не сообщил о наличии у врага эльфов или арбалетчиков, поэтому я был относительно спокоен. Кроме того, мы ждали людей на своей стороне, а им пришлось бы сначала обогнуть последнюю горку, и только потом они увидели бы наши силы и смогли сообразить, что делать.
Как только передовые отряды показались из-за скал, в их сторону немедленно устремился подарочек от Ди – сгусток Тьмы, буквально лучившийся Силой. Мгновенно преодолев отделявшее его от цели расстояние, заряд смертоносной энергии врезался в порядки солдат и немедленно рассыпался облаком искр, которые, конечно, пожгли с пяток людей, но эффект произвели явно не тот, который ожидался. Я подозревал, что маги, уже предупрежденные, поставят блок, но, чтобы погасить подобное заклятие, они должны были быть настоящими мастерами. Ди, правда, совершенно не выглядела обескураженной – похоже, заклятиями такой мощи она расшвыривалась просто для того, чтобы прощупать противника. Мне оставалось лишь молча и яростно завидовать ее резервам.
Но и у меня нашлось чем попотчевать супостата. Конечно же это был один из моих собственных номеров, основанных на тех секретах, до которых я добрался сам, собственным путем. Черпая Силу из Тьмы, за основу я брал стихию, и получившееся смешение оказывалось совершенно непредставимым. Таким-то гостинцем я и угостил врага. Сблокировать его с ходу там, конечно, не смогли, и я насладился красочным зрелищем сгорания не меньше двух десятков воинов. Как я успел разобрать, первыми выбежали стрелки, рассчитывая дать залп и шустро спрятаться за ряды своих. Но вместо того, чтобы стрелять самим, они получили неплохое поощрение своему позыву сбежать сразу.
Повторять свое плетение я больше не мог (маги не умели его отразить, но вот прочитать и расколоть – запросто, после чего, как я полагал, могли бы вернуть мне его), а от заклятий Ди они были защищены, поэтому оставшиеся стрелки беспрепятственно влезли на небольшой холмик, и под их прикрытием начала появляться тяжелая пехота. Шли они довольно неплохо, но вот само качество войск было не ахти. Обычные дружинники-копейщики, не блистающие ни особым умением, ни железной дисциплиной, но способные раскатать орков в их «кольчугах» легко и непринужденно, потеряв не больше трети своих. Размен при численном превосходстве врага совсем неплохой.
Когда все солдаты вылезли из-за гор, взревели боевые рога, и дружинники начали быстро и умело, с выучкой настоящих вояк, перестраиваться. Прошло совсем немного времени, и на мои порядки поползли сразу две сотни, сбившиеся «ежами» и выставив во все стороны копья. Я спокойно наблюдал за всем этим, ожидая, когда же они полезут сначала вниз, а затем вверх по склону. Но оказалось, что это было лишь прикрытие.
Еще во время перестроения я заметил в глубине строя две фигурки в плащах, державшие наготове посохи. На вершине каждого не то что сверкал – горел от сдерживаемой до поры Силы камень. Два мастера – это было плохо, очень плохо. С ними на равных могла поспорить одна только Ди, а мои заклятия хоть и были им совершенно незнакомы, но оказались бы слишком слабы для серьезной дуэли волшебников.
Пока дружина бряцала оружием, отвлекая (как я потом понял) наше внимание, маги тоже решили прощупать наши силы. Один, с вычурным, раскрашенным в синий и белый цвет посохом, внезапно размахнулся, прокричал что-то на неведомом наречии (что-то явно магическое, ибо его голос, многократно усилившись, заметался по котловине) и резким движением вонзил свою палку в землю. Я ясно увидел, как полы его плаща рвануло кверху, словно бы из земли ударил вихрь, и в нашу сторону метнулся сверкающий шар, скрывавший в себе пару десятков молний. Вернее, не в нашу, а в мою сторону, как я успел понять в исчезающе малый промежуток времени. Маги нашли своего истинного врага – нас с Ди – и решили для начала выбить слабейшего, как им казалось.
Как маг Ди действительно меня обходила, но работать со стихиями мне удавалось куда лучше. Недаром я много времени уделял именно попыткам отражения заклинаний. Безусловно, с волшбой такой чудовищной (для меня) мощи я не сталкивался, но общие принципы знал и считал, что смогу противостоять слепой силе разрушения.
Орки увидели только плохо различимое движение над своими головами и поняли, что произошло, только когда их предводитель очутился перед линией, держа над башкой тот самый шар, который только что выпустил дырпцагунный маг. Мохаррный Свет, как же это было трудно! Трудно и больно. Орки, сообразив, что к чему, разразились восторженным ревом. Да, ребятки, именно этого-то от вас мне и надо было – чужая молния все время норовила вырваться и добраться до своей цели, которая теперь была перед ней, и только то, что я незаметно высасывал Силу из зеленокожих, бурно радовавшихся моему успеху, помогало мне держать ее в узде. Но и забирать слишком много я тоже не мог – они еще были нужны мне в бою. Поэтому, пока маги врага стояли, открыв рты (еще бы, такого им никто не показывал), я спешно начал заменять суть заклятия, подменяя ее собственной. Эту область магии многие считали ненужной, так как на подобные манипуляции уходило по нескольку секунд – по магическим меркам целая вечность. Но я угробил немало времени, пытаясь понять, как же это делается, и сейчас сокровенное знание сильно меня выручило.
Самые глазастые дружинники (и, конечно, маги, следившие за каждым моим действием) увидели, как кошмарное отродье Тьмы широко оскалилось, показав полную клыков пасть, и, от души размахнувшись, метнуло заряд обратно, в магов. Разумеется, я привесил к молнии несколько дополнительных смертоубийственных свойств, но чародеи оказались на высоте – плащи им подрало изрядно, сами они остались невредимы. И сразу последовал их ответ, только на этот раз они нацелили его на гребень холма, где осталась со своими Ди. Второй маг очертил внезапно полыхнувшим алым навершием посоха круг прямо в воздухе перед собой, сгреб горсть воздуха и словно бы нехотя бросил его в середину огненного кольца. Пламенный круг немедленно вздулся пузырем, и через мгновения через поле устремился сгусток огня величиной с походный шатер.
Ди поступила еще лучше меня, я, при всей экзотичности своей работы с заклинаниями, так бы не смог. Это был действительно образчик высшего мастерства. По видимому эффекту (самой работы я, конечно, не уловил) я понял, что она сумела в краткие терции времени отыскать скрепы заклятия, которые людские волшебники, не ожидая найти в ней первоклассного мага, оставили на виду. Точно определив момент, когда огнешар находился над одним из «ежей», она мгновенно (не знаю уж как) сломала их, и весь жидкий огонь, наполнявший заряд, излился вниз. Щиты, поднятые наверх для защиты от возможной стрельбы, разумеется, не выдержали магического пламени. Дикий вой сгорающих заживо взлетел вверх и тут же прервался – на месте разрушения шара земля почти мгновенно прогорела на локоть вниз. Остались только стоны обожженных и удушливый запах горелого мяса, заполнивший собой, казалось, всю котловину. На морде Ди появилась усмешка, которую я бы предпочел никогда больше не вспоминать. Но вскоре начались такие вещи, что мне стало не до того, чтобы глядеть по сторонам.
Людские маги убрали глаза со лба и, не обращая никакого внимания на пытающиеся собраться остатки «ежа», решили показать, что шутки кончились. Произвести сей процесс вразумления они решили, разумеется, на мне. Я четко видел, как они взялись за руки, объединяя Силу, затем слитно вонзили оголовья посохов в землю и затянули какой-то мерный речитатив, который я мог заметить только по губам. Уже тогда мне стало понятно, что хорошего ждать не приходится. Затем по навершиям посохов проскочила одна искра, другая, красная, еще две, еще, еще, еще, и, наконец, вокруг них закрутилось целое облако белых и красных искр. И вдруг из этого тугого клуба летящего огня в небо выстрелила плеть, сплетенная из двух ослепительно сияющих нитей – белой и пламенеющей.
Теперь пришла моя очередь подбирать челюсть с земли, чтобы та не наскребла на себя гору пыли. Мохаррные волшебнички решили устроить мне Истечение Стихии! Да что там – уже устроили, причем не одной, а Воздуха и Огня разом! Две самые агрессивные, мощные ипостаси Силы… Проорав нечто вроде: «Все ко мне! Да плотнее, плотнее, гарбаддные дети!» – я, попутно молясь Тьме о благополучном входе в Чертог, начал плести нечто, что, по моим представлениям, должно было защитить меня и орков от того, что ожидалось с неба через несколько мгновений.
Вокруг опустилась завеса, отгородившая меня от большей части магии извне. Похоже, они решили пустить в ход полную, самую мощную степень этой волшбы. С одной стороны, Ди теперь точно не могла бы мне помочь, но с другой – эта завеса оттягивала на себя немалую долю Силы, вложенной в заклятие, и у меня появлялись хоть какие-то шансы сдюжить своими силами.
Тем временем над моей башкой (и над орками, сбившимися вокруг меня) начало учиняться то, из-за чего Истечение Стихии и считали едва ли не сильнее Молота Тьмы. Из двойной нити стало раскручиваться нечто невообразимое, принимая очертания тучи, через которую поначалу просвечивало небо. Немедленно она начала пухнуть, утолщаясь, расширяясь и наливаясь каким-то нутряным багровым свечением. После нескольких секунд интенсивного роста туча заняла собой чуть не полнеба и опустилась рыхлым брюхом так низко, что мне оставалось до нее не больше пяти саженей. Но это было лишь попыткой испугать врага, чтобы тот, дай Свет, помер от страха. Я точно знал, что самое интересное начнется скоро, но не сейчас. И я оказался прав, хотя это был тот самый случай, когда так хочется ошибиться.
Туча внезапно сжалась, поднявшись вновь высоко в небо, по ней прошли судороги, словно бы наружу что-то рвалось (на самом-то деле так оно и было), и наконец началась собственно активная часть чародейства. Став абсолютно красным, облако, внезапно начавшее переливаться всеми оттенками этого цвета, исторгло из себя кольцо пламени, разбежавшееся по небу, и начался ливень пылающих камней, настоящей лавиной низринувшийся вниз. К тому времени я уже изготовил собственное плетение, на скорую руку проверил его и, раскинув получившийся щит, приготовился встретить атаку.
Когда первые метеоры коснулись щита, я понял, что не выдержать шансов у меня куда больше. Хоть я, прекрасно понимая, что спасение в данном случае в бегстве, и двинул прочь из очерченной завесой зоны, но до границы оставалось еще около полутора десятков шагов, и их надо было успеть пройти.
Я все-таки пробился, хотя уже через три шага почувствовал, как волны яростного пламени, текущие по щиту, словно бы сдирают с меня кожу, а затем начинают неспешно наливать все тело палящей болью. Так мы и шли – посередине я (скорее несомый сгрудившимися орками, так как всё, на что меня хватало, – просто держать щит из последних сил, забирая энергию даже из ауры [26]), а вокруг испуганные зеленокожие, опасливо косящиеся на негодующе гудящие и иногда почти гаснущие стены защитного купола. Облегчение, когда мы начали вырываться из зоны буйствовавшей смерти, я только почувствовал – глаза к тому моменту, судя по феерическим ощущениям, давно выгорели. Орки галантно пропустили меня вперед (теперь, когда я держал не весь щит, стало чуть легче), и я первым шагнул на траву, которая даже не обуглилась – завеса плотно держала магию с обеих сторон.
Это стало ошибкой не только орков, но и моей. Я совершенно непростительно для себя забыл о том, что держал щит только против огненной стихии, в то время как воздушная составляющая, несомненно присутствовавшая в чарах, никак себя не проявила. Зато она проявила себя сейчас – очередной шар, лопнувший ближе всего ко мне, взорвался, исторгнув из себя не пламя, а сноп молний, немедля устремившийся к живой цели, благодаря которой они появились, – ко мне. Неведомо как они миновали антимагическую преграду, слились в одну и рванулись спереди. Это был конец.
Нет, не был, понял я, когда меня просто отшвырнуло назад силой небольшого взрыва, произошедшего при столкновении молнии со мной. Истинным эффектом должен был стать поджаренный я, нанизанный на луч смертельной энергии. Понять, что же пошло не так (то есть для меня-то очень даже так!), я смог только после битвы, когда не обнаружил на месте камня с душой самого строптивого орка. Да, его служба была недолгой, но перед своей смертью он спас своего хозяина – конец, в высшей степени достойный для любого раба.
Но тогда я, хоть и не померев мгновенно, семимильными шагами продвигался к этому исходу, потому что тело, истерзанное противостоянием с невероятной мощью, просто отказывалось принимать новую боль. И тут меня выручили те, от кого я этого, строго говоря, не ожидал. Орки, валившие сзади, увидели, как Лу, только что спасшего их, бросило назад и он совершенно явственно вырубается. Тут же несчастный купол, почувствовавший, что ему более не надо ничего держать, с облегчением попытался погаснуть. Но зеленокожие, которые все еще находились под Истечением, не были заинтересованы в таком развитии событий и приняли единственно верное решение: поставили меня на лапы, хорошенько надавав при этом по всем частям тела и вылив на меня содержимое одной из своих фляжек (а надо знать объем их фляжек, чтобы понять, что со мной произошло), но результат был достигнут – я успел подхватить гаснущее заклятие буквально на самом пределе, и крайние орки отделались только впечатляющими пропалинами в шкуре.
Выбравшись на открытую местность (теперь уже предусмотрительно держа купол, в который били молнии), я смог наконец-то сбросить давившее на меня заклятие и перевести дух. Вернее, попытаться перевести дух – нетронутый «еж», крайне удивленный появлением Темных, выживших, как им представлялось, в аду, решил исправить упущения магии сталью и двинул на нас. Так что мне пришлось немедленно хватать оружие и вести своих навстречу. Мельком удивившись, почему не гаснет заклинание, после нашего ухода совершенно обезумевшее, я крикнул оркам: «Товсь!» – и рванул на приближавшийся строй.
Дружинники, почти наверняка одуревшие от подобной наглости, решили стереть сначала глупого Лу, а затем и его прихвостней. Никто, правда, не придал значения ярко сверкавшему синему протазану в лапах Темного, бросившегося в одиночку на сотню, и это стало еще одной ошибкой, совершенной всеми в этот глупый день. Потому что я подпрыгнул, увернувшись от алчно бросившихся вперед отточенных наконечников, и лезвие легко, будто не замечая преграды, пронеслось верхом, срубая торчащие оскепища. Приземлившись на щиты, под которыми кто-то немедля изверг поток отборной брани, я вонзил в них клинок и вскрыл казавшийся неколебимым строй, непринужденно рассекая чудесным оружием и щиты, и доспехи, и тела.
Орки, застывшие было в недоумении, с ревом рванули внутрь строя, который их предводитель пропарывал все глубже и глубже. И вот тут-то, в безумной рукопашной резне, тяжеленные тесаки орков оказались страшным оружием. При «правильном» бое они, безусловно, спасовали бы перед стеной щитов, ощетинившейся копьями, но в схватке грудь на грудь им не было равных. Один взмах зазубренного лезвия весом в полпуда – и вместо одного дружинника сразу становилось два (то есть две половины). Мы прошли весь «еж» насквозь в считаные мгновения, сметая растерявшихся людишек, как ветер сухую солому.
Вырвавшись на простор, я, опьяненный кровью, повернулся туда, где, по моим представлениям, были еще враги, но, оглядевшись, понял, что воевать больше не с кем. Чудовищное заклинание погасло, успев тем не менее сослужить неплохую службу Ди. Она подхватила несколько последних огненных камней и переправила их туда, где на холме были стрелки, и туда, где только-только успел собраться пострадавший «еж». Эффективность была абсолютной – не выжил никто. Верхушка холма, на котором стояли стрелки, оказалась снесена начисто, и даже сама земля там спеклась до состояния стекла. На месте же того строя, который еще в самом начале сшибки так неудачно поймал огнешар, снова резвилось пламя, на этот раз питаясь совершенно бесформенным месивом из стали, дерева и плоти. Поле битвы осталось за нами.
И только через некоторое время мы поняли, куда делись маги. Они, стремясь окончательно разделаться со мной, вложили в свою волшбу слишком много сил, и она высушила их самих до дна, взяв над слабыми людьми верх. Отдав своему творению все силы, чародеи рассыпались горками невесомой пыли, которую уже успел порядком поразнести ветер, когда мы с Ди поняли, что это такое.
Единственная проблема получилась со следом (вернее, глубоченной воронкой) от Истечения Стихии. Земля там превратилась в камень на глубину в несколько саженей, но все бы ничего, если бы не жар, по-прежнему исходивший от ямины. Трава по краям раны в теле земли тлела, изредка вспыхивая там, где были густые пучки. А пожар в Степи – самое последнее дело. У меня сердце кровью обливалось при мысли, сколько несчастных жучков и бабочек погибло от волшбы мерзких людишек. А сколько еще погибнет, если мы не остановим пламя! Поэтому после боя нам пришлось оставаться на месте до самого вечера. В конце концов, Лу мы или нет, мы же должны думать о живых существах.
Глава 5
Весь следующий день мы возвращались к горам, уже обогнув сильно выдававшийся в Степь отрог. Солнце под вечер светило в спину, не мешая идти, и, опускаясь к горизонту, окрашивало все окрестности в багровый, столь любимый горными гоблинами цвет. Ночь сначала робко, а затем все смелее и смелее начала пожирать желтые травы Степи, и когда перед нами встала сплошная стена непроглядной черноты, не пуская дальше, мы остановились на ночлег. Орки развели костры по краям круга, в центре которого расположилось командование: поставила палаточку чистоплюйка Ди и прилег на сухих остях ковыльника я, чрезвычайно удобно пристроив под головой седло. Грызла, хоть и не участвовал во вчерашней битве, все равно был очень полезен хотя бы тем, что не надо было таскать с собой подушку.
Зеленокожие, устроившись кружками вокруг огней, обстоятельно и со смаком вели разговор о пиве и бабах. Я всегда поражался этой их особенности – вперемежку с пивом и вышеупомянутыми бабами они точно будут травить байки о вчерашней битве. («Я вот, например, троих тонкокожих рубанул одним ударом, да чтоб мне, ежели вру!») И реки крови текли по земле, погребая под собой траву, и вместо каждого убитого человека вставали двое…
Силой заставлять их прекращать глупые разговоры я не стал – пусть каждый ложится спать, когда хочет. Могут хоть вообще не спать, если им кажется, что это прибавит сил в завтрашнем переходе. Слушая гогот орков, я предвкушал, как сам завтра повеселюсь. Но я еще не знал, что после той, безусловно знаменательной, ночи некоторые из солдат избегнут печальной участи на собственном опыте узнать, насколько негативно влияет бессонная ночь на состояние воина. Весьма, надо сказать, нетривиальным способом избегнут.
Ну а пока я просто прислушивался к отголоскам боли, медленно затихавшей у меня в груди. Премерзким образом затихавшей, приходится отметить. Она словно бы растворялась в глубинах тела, приветливо помахивая лапкой и шепча «До свидания!», хотя я бы с куда большим удовольствием услышал от нее сакраментальное «Прощай!». Но с ранами, причиненными магией, всегда так. Если вспомнить идеальный конечный эффект той молнии, то я, считай, еще дешево отделался. Да и от Ди в кои-то веки объявилась крупинка пользы – у нее в сумке среди бесчисленных флаконов (на большинстве из которых красовались черепушки и скрещенные косточки самых разных размеров) нашлась баночка, из которой на свет явилось странно пахнущее зелье. Первое мое знакомство с сим лекарством трудно было назвать приятным – мне стоило немалых усилий удержать при себе глаза, решившие удрать по лбу от непутевого хозяина, позволяющего мазать себя подобными декоктами. Но затем наконец наступило облегчение, и теперь, если не смотреть на грудь, в центре которой вольготно устроилось здоровенное черное пятно, эффектно обрамленное буграми оплавившейся чешуи, то почти ничего не напоминало о моей досадной забывчивости. Проворонить вторую составляющую заклятия – это ж надо! Но, по крайней мере, удачей следовало считать то, что я мог подвергать себя упорным моральным самоистязаниям. В конце концов, лучше получить дырку, чем заночевать в Чертоге раньше срока!
Прошло уже около получаса, а мне все не спалось. Полежав еще, я решил прислушаться к себе и понял, что заснуть уже не смогу. Ясное дело, если я просто не буду спать эту ночь, то завтра не смогу весь день просидеть в седле. Поэтому, подумав еще чуток, я решил залечь во что-то вроде транса, не особо полезного, но все же восстанавливающего силы. Строго говоря, пребывание в подобном состоянии имело и ряд преимуществ – в частности, чувства резко обострялись. Вот только для выхода из этого транса требовалось не менее десятка минут. В бою не особо-то применишь. Но тогда вокруг нас не было никого, кроме обычных тварей Степи, неопасных для большого числа воинов. В крайнем случае я мог бы предупредить зеленокожих о чем-то наступающем – говорить-то я мог.
Но, как выяснилось впоследствии, то «наступающее», которое появилось этой ночью, плевать хотело на мои возможности предупреждения.
Где-то к полуночи я уловил слабый лязг, словно бы растворились могучие, целиком выкованные из стали створки. Сказать по правде, я не был до конца уверен в том, что это было мной именно услышано, а не почувствовано, но все же решил проверить (и, как выяснилось впоследствии, это решение было более чем верным). Медленно-медленно, но со всей позволенной мне трансом скоростью я повернул голову к горам, справедливо рассудив, что источник подобного странного шума следует искать в первую очередь именно там, а никак не в Степи. Ну не ковыльник же так грохотал, в конце концов!
И именно на фоне гор я, до предела напрягая зрение, смог увидеть цепочку редких багровых огоньков. Это могли быть только входы во внезапно открывшиеся пещеры гоблинов. Но с чего бы им вдруг раскрывать потаенные ходы в свои каверны ночью, если они и днем-то отпирались с большой неохотой? Да и слишком ярок свет, ведь не Огнь же из горных Жил выбрался наружу… В любом случае столь примечательный факт не должен был остаться без внимания, и я со всей возможной скоростью стал возвращаться в нормальное состояние.
Успев сообщить окружающему миру очень много нового и интересного (разумеется, вполголоса), я наконец-то освободился от пут транса, встал в рост, вдохнул полной грудью и собрался пойти сообщить своей напарнице о чем-то странном, творящемся явно у гоблинов. И тут-то понял, насколько вовремя встал.
Случившееся далее напомнило мне один пренеприятнейший эпизодец из моей не самой впечатляющей биографии. Непосвященному понять все тонкости того мерзкого случая будет нелегко, но я все-таки постараюсь. Вышло так, что мне пришлось пересекать вброд одну небольшую речку. Пересекать очень быстро, так как за мной спешили чрезвычайно заинтересованные во мне личности. Уже почти выпустив меня на противоположный берег (я стоял по колено в воде), вроде бы тихая и спокойная речка решила спешно исправить свое упущение, каковым она, без сомнения, посчитала беспрепятственное пересечение мною ее мелких вод. Почуяв неладное за спиной, я обернулся. Мне как раз хватило времени, чтобы понаблюдать за красочно обставленным появлением на сцене нового действующего лица – аквауста (в просторечии – водяного элементаля). Я думаю, излишне намекать, что я не был рад новому актеру. Но это странное существо явно решило сыграть роль радушного хозяина и, вспенив волны, через мгновение дружески облапило меня. Возможно, это было сделано из лучших побуждений, дабы продемонстрировать мне всю глубину внезапно вспыхнувших чувств к дорогому гостюшке (хотя кто их поймет, ничейных [28]тварей?), но ощущения, когда на тебя со всех сторон наваливается многотонная масса воды, норовящая поплотнее прижаться, воистину феерические. Пожалуй, не стоит упоминать о том, как я выбрался из сложившейся ситуации (вернее, сколько воды мне пришлось выпить за здоровье «почтенного хозяина», и вправду решившего выразить мне свое почтение), потому что важным в данном случае было то, что ощущения от той памятной встречи почти целиком повторились.
Как только передовые отряды показались из-за скал, в их сторону немедленно устремился подарочек от Ди – сгусток Тьмы, буквально лучившийся Силой. Мгновенно преодолев отделявшее его от цели расстояние, заряд смертоносной энергии врезался в порядки солдат и немедленно рассыпался облаком искр, которые, конечно, пожгли с пяток людей, но эффект произвели явно не тот, который ожидался. Я подозревал, что маги, уже предупрежденные, поставят блок, но, чтобы погасить подобное заклятие, они должны были быть настоящими мастерами. Ди, правда, совершенно не выглядела обескураженной – похоже, заклятиями такой мощи она расшвыривалась просто для того, чтобы прощупать противника. Мне оставалось лишь молча и яростно завидовать ее резервам.
Но и у меня нашлось чем попотчевать супостата. Конечно же это был один из моих собственных номеров, основанных на тех секретах, до которых я добрался сам, собственным путем. Черпая Силу из Тьмы, за основу я брал стихию, и получившееся смешение оказывалось совершенно непредставимым. Таким-то гостинцем я и угостил врага. Сблокировать его с ходу там, конечно, не смогли, и я насладился красочным зрелищем сгорания не меньше двух десятков воинов. Как я успел разобрать, первыми выбежали стрелки, рассчитывая дать залп и шустро спрятаться за ряды своих. Но вместо того, чтобы стрелять самим, они получили неплохое поощрение своему позыву сбежать сразу.
Повторять свое плетение я больше не мог (маги не умели его отразить, но вот прочитать и расколоть – запросто, после чего, как я полагал, могли бы вернуть мне его), а от заклятий Ди они были защищены, поэтому оставшиеся стрелки беспрепятственно влезли на небольшой холмик, и под их прикрытием начала появляться тяжелая пехота. Шли они довольно неплохо, но вот само качество войск было не ахти. Обычные дружинники-копейщики, не блистающие ни особым умением, ни железной дисциплиной, но способные раскатать орков в их «кольчугах» легко и непринужденно, потеряв не больше трети своих. Размен при численном превосходстве врага совсем неплохой.
Когда все солдаты вылезли из-за гор, взревели боевые рога, и дружинники начали быстро и умело, с выучкой настоящих вояк, перестраиваться. Прошло совсем немного времени, и на мои порядки поползли сразу две сотни, сбившиеся «ежами» и выставив во все стороны копья. Я спокойно наблюдал за всем этим, ожидая, когда же они полезут сначала вниз, а затем вверх по склону. Но оказалось, что это было лишь прикрытие.
Еще во время перестроения я заметил в глубине строя две фигурки в плащах, державшие наготове посохи. На вершине каждого не то что сверкал – горел от сдерживаемой до поры Силы камень. Два мастера – это было плохо, очень плохо. С ними на равных могла поспорить одна только Ди, а мои заклятия хоть и были им совершенно незнакомы, но оказались бы слишком слабы для серьезной дуэли волшебников.
Пока дружина бряцала оружием, отвлекая (как я потом понял) наше внимание, маги тоже решили прощупать наши силы. Один, с вычурным, раскрашенным в синий и белый цвет посохом, внезапно размахнулся, прокричал что-то на неведомом наречии (что-то явно магическое, ибо его голос, многократно усилившись, заметался по котловине) и резким движением вонзил свою палку в землю. Я ясно увидел, как полы его плаща рвануло кверху, словно бы из земли ударил вихрь, и в нашу сторону метнулся сверкающий шар, скрывавший в себе пару десятков молний. Вернее, не в нашу, а в мою сторону, как я успел понять в исчезающе малый промежуток времени. Маги нашли своего истинного врага – нас с Ди – и решили для начала выбить слабейшего, как им казалось.
Как маг Ди действительно меня обходила, но работать со стихиями мне удавалось куда лучше. Недаром я много времени уделял именно попыткам отражения заклинаний. Безусловно, с волшбой такой чудовищной (для меня) мощи я не сталкивался, но общие принципы знал и считал, что смогу противостоять слепой силе разрушения.
Орки увидели только плохо различимое движение над своими головами и поняли, что произошло, только когда их предводитель очутился перед линией, держа над башкой тот самый шар, который только что выпустил дырпцагунный маг. Мохаррный Свет, как же это было трудно! Трудно и больно. Орки, сообразив, что к чему, разразились восторженным ревом. Да, ребятки, именно этого-то от вас мне и надо было – чужая молния все время норовила вырваться и добраться до своей цели, которая теперь была перед ней, и только то, что я незаметно высасывал Силу из зеленокожих, бурно радовавшихся моему успеху, помогало мне держать ее в узде. Но и забирать слишком много я тоже не мог – они еще были нужны мне в бою. Поэтому, пока маги врага стояли, открыв рты (еще бы, такого им никто не показывал), я спешно начал заменять суть заклятия, подменяя ее собственной. Эту область магии многие считали ненужной, так как на подобные манипуляции уходило по нескольку секунд – по магическим меркам целая вечность. Но я угробил немало времени, пытаясь понять, как же это делается, и сейчас сокровенное знание сильно меня выручило.
Самые глазастые дружинники (и, конечно, маги, следившие за каждым моим действием) увидели, как кошмарное отродье Тьмы широко оскалилось, показав полную клыков пасть, и, от души размахнувшись, метнуло заряд обратно, в магов. Разумеется, я привесил к молнии несколько дополнительных смертоубийственных свойств, но чародеи оказались на высоте – плащи им подрало изрядно, сами они остались невредимы. И сразу последовал их ответ, только на этот раз они нацелили его на гребень холма, где осталась со своими Ди. Второй маг очертил внезапно полыхнувшим алым навершием посоха круг прямо в воздухе перед собой, сгреб горсть воздуха и словно бы нехотя бросил его в середину огненного кольца. Пламенный круг немедленно вздулся пузырем, и через мгновения через поле устремился сгусток огня величиной с походный шатер.
Ди поступила еще лучше меня, я, при всей экзотичности своей работы с заклинаниями, так бы не смог. Это был действительно образчик высшего мастерства. По видимому эффекту (самой работы я, конечно, не уловил) я понял, что она сумела в краткие терции времени отыскать скрепы заклятия, которые людские волшебники, не ожидая найти в ней первоклассного мага, оставили на виду. Точно определив момент, когда огнешар находился над одним из «ежей», она мгновенно (не знаю уж как) сломала их, и весь жидкий огонь, наполнявший заряд, излился вниз. Щиты, поднятые наверх для защиты от возможной стрельбы, разумеется, не выдержали магического пламени. Дикий вой сгорающих заживо взлетел вверх и тут же прервался – на месте разрушения шара земля почти мгновенно прогорела на локоть вниз. Остались только стоны обожженных и удушливый запах горелого мяса, заполнивший собой, казалось, всю котловину. На морде Ди появилась усмешка, которую я бы предпочел никогда больше не вспоминать. Но вскоре начались такие вещи, что мне стало не до того, чтобы глядеть по сторонам.
Людские маги убрали глаза со лба и, не обращая никакого внимания на пытающиеся собраться остатки «ежа», решили показать, что шутки кончились. Произвести сей процесс вразумления они решили, разумеется, на мне. Я четко видел, как они взялись за руки, объединяя Силу, затем слитно вонзили оголовья посохов в землю и затянули какой-то мерный речитатив, который я мог заметить только по губам. Уже тогда мне стало понятно, что хорошего ждать не приходится. Затем по навершиям посохов проскочила одна искра, другая, красная, еще две, еще, еще, еще, и, наконец, вокруг них закрутилось целое облако белых и красных искр. И вдруг из этого тугого клуба летящего огня в небо выстрелила плеть, сплетенная из двух ослепительно сияющих нитей – белой и пламенеющей.
Теперь пришла моя очередь подбирать челюсть с земли, чтобы та не наскребла на себя гору пыли. Мохаррные волшебнички решили устроить мне Истечение Стихии! Да что там – уже устроили, причем не одной, а Воздуха и Огня разом! Две самые агрессивные, мощные ипостаси Силы… Проорав нечто вроде: «Все ко мне! Да плотнее, плотнее, гарбаддные дети!» – я, попутно молясь Тьме о благополучном входе в Чертог, начал плести нечто, что, по моим представлениям, должно было защитить меня и орков от того, что ожидалось с неба через несколько мгновений.
Вокруг опустилась завеса, отгородившая меня от большей части магии извне. Похоже, они решили пустить в ход полную, самую мощную степень этой волшбы. С одной стороны, Ди теперь точно не могла бы мне помочь, но с другой – эта завеса оттягивала на себя немалую долю Силы, вложенной в заклятие, и у меня появлялись хоть какие-то шансы сдюжить своими силами.
Тем временем над моей башкой (и над орками, сбившимися вокруг меня) начало учиняться то, из-за чего Истечение Стихии и считали едва ли не сильнее Молота Тьмы. Из двойной нити стало раскручиваться нечто невообразимое, принимая очертания тучи, через которую поначалу просвечивало небо. Немедленно она начала пухнуть, утолщаясь, расширяясь и наливаясь каким-то нутряным багровым свечением. После нескольких секунд интенсивного роста туча заняла собой чуть не полнеба и опустилась рыхлым брюхом так низко, что мне оставалось до нее не больше пяти саженей. Но это было лишь попыткой испугать врага, чтобы тот, дай Свет, помер от страха. Я точно знал, что самое интересное начнется скоро, но не сейчас. И я оказался прав, хотя это был тот самый случай, когда так хочется ошибиться.
Туча внезапно сжалась, поднявшись вновь высоко в небо, по ней прошли судороги, словно бы наружу что-то рвалось (на самом-то деле так оно и было), и наконец началась собственно активная часть чародейства. Став абсолютно красным, облако, внезапно начавшее переливаться всеми оттенками этого цвета, исторгло из себя кольцо пламени, разбежавшееся по небу, и начался ливень пылающих камней, настоящей лавиной низринувшийся вниз. К тому времени я уже изготовил собственное плетение, на скорую руку проверил его и, раскинув получившийся щит, приготовился встретить атаку.
Когда первые метеоры коснулись щита, я понял, что не выдержать шансов у меня куда больше. Хоть я, прекрасно понимая, что спасение в данном случае в бегстве, и двинул прочь из очерченной завесой зоны, но до границы оставалось еще около полутора десятков шагов, и их надо было успеть пройти.
Я все-таки пробился, хотя уже через три шага почувствовал, как волны яростного пламени, текущие по щиту, словно бы сдирают с меня кожу, а затем начинают неспешно наливать все тело палящей болью. Так мы и шли – посередине я (скорее несомый сгрудившимися орками, так как всё, на что меня хватало, – просто держать щит из последних сил, забирая энергию даже из ауры [26]), а вокруг испуганные зеленокожие, опасливо косящиеся на негодующе гудящие и иногда почти гаснущие стены защитного купола. Облегчение, когда мы начали вырываться из зоны буйствовавшей смерти, я только почувствовал – глаза к тому моменту, судя по феерическим ощущениям, давно выгорели. Орки галантно пропустили меня вперед (теперь, когда я держал не весь щит, стало чуть легче), и я первым шагнул на траву, которая даже не обуглилась – завеса плотно держала магию с обеих сторон.
Это стало ошибкой не только орков, но и моей. Я совершенно непростительно для себя забыл о том, что держал щит только против огненной стихии, в то время как воздушная составляющая, несомненно присутствовавшая в чарах, никак себя не проявила. Зато она проявила себя сейчас – очередной шар, лопнувший ближе всего ко мне, взорвался, исторгнув из себя не пламя, а сноп молний, немедля устремившийся к живой цели, благодаря которой они появились, – ко мне. Неведомо как они миновали антимагическую преграду, слились в одну и рванулись спереди. Это был конец.
Нет, не был, понял я, когда меня просто отшвырнуло назад силой небольшого взрыва, произошедшего при столкновении молнии со мной. Истинным эффектом должен был стать поджаренный я, нанизанный на луч смертельной энергии. Понять, что же пошло не так (то есть для меня-то очень даже так!), я смог только после битвы, когда не обнаружил на месте камня с душой самого строптивого орка. Да, его служба была недолгой, но перед своей смертью он спас своего хозяина – конец, в высшей степени достойный для любого раба.
Но тогда я, хоть и не померев мгновенно, семимильными шагами продвигался к этому исходу, потому что тело, истерзанное противостоянием с невероятной мощью, просто отказывалось принимать новую боль. И тут меня выручили те, от кого я этого, строго говоря, не ожидал. Орки, валившие сзади, увидели, как Лу, только что спасшего их, бросило назад и он совершенно явственно вырубается. Тут же несчастный купол, почувствовавший, что ему более не надо ничего держать, с облегчением попытался погаснуть. Но зеленокожие, которые все еще находились под Истечением, не были заинтересованы в таком развитии событий и приняли единственно верное решение: поставили меня на лапы, хорошенько надавав при этом по всем частям тела и вылив на меня содержимое одной из своих фляжек (а надо знать объем их фляжек, чтобы понять, что со мной произошло), но результат был достигнут – я успел подхватить гаснущее заклятие буквально на самом пределе, и крайние орки отделались только впечатляющими пропалинами в шкуре.
Выбравшись на открытую местность (теперь уже предусмотрительно держа купол, в который били молнии), я смог наконец-то сбросить давившее на меня заклятие и перевести дух. Вернее, попытаться перевести дух – нетронутый «еж», крайне удивленный появлением Темных, выживших, как им представлялось, в аду, решил исправить упущения магии сталью и двинул на нас. Так что мне пришлось немедленно хватать оружие и вести своих навстречу. Мельком удивившись, почему не гаснет заклинание, после нашего ухода совершенно обезумевшее, я крикнул оркам: «Товсь!» – и рванул на приближавшийся строй.
Дружинники, почти наверняка одуревшие от подобной наглости, решили стереть сначала глупого Лу, а затем и его прихвостней. Никто, правда, не придал значения ярко сверкавшему синему протазану в лапах Темного, бросившегося в одиночку на сотню, и это стало еще одной ошибкой, совершенной всеми в этот глупый день. Потому что я подпрыгнул, увернувшись от алчно бросившихся вперед отточенных наконечников, и лезвие легко, будто не замечая преграды, пронеслось верхом, срубая торчащие оскепища. Приземлившись на щиты, под которыми кто-то немедля изверг поток отборной брани, я вонзил в них клинок и вскрыл казавшийся неколебимым строй, непринужденно рассекая чудесным оружием и щиты, и доспехи, и тела.
Орки, застывшие было в недоумении, с ревом рванули внутрь строя, который их предводитель пропарывал все глубже и глубже. И вот тут-то, в безумной рукопашной резне, тяжеленные тесаки орков оказались страшным оружием. При «правильном» бое они, безусловно, спасовали бы перед стеной щитов, ощетинившейся копьями, но в схватке грудь на грудь им не было равных. Один взмах зазубренного лезвия весом в полпуда – и вместо одного дружинника сразу становилось два (то есть две половины). Мы прошли весь «еж» насквозь в считаные мгновения, сметая растерявшихся людишек, как ветер сухую солому.
Вырвавшись на простор, я, опьяненный кровью, повернулся туда, где, по моим представлениям, были еще враги, но, оглядевшись, понял, что воевать больше не с кем. Чудовищное заклинание погасло, успев тем не менее сослужить неплохую службу Ди. Она подхватила несколько последних огненных камней и переправила их туда, где на холме были стрелки, и туда, где только-только успел собраться пострадавший «еж». Эффективность была абсолютной – не выжил никто. Верхушка холма, на котором стояли стрелки, оказалась снесена начисто, и даже сама земля там спеклась до состояния стекла. На месте же того строя, который еще в самом начале сшибки так неудачно поймал огнешар, снова резвилось пламя, на этот раз питаясь совершенно бесформенным месивом из стали, дерева и плоти. Поле битвы осталось за нами.
И только через некоторое время мы поняли, куда делись маги. Они, стремясь окончательно разделаться со мной, вложили в свою волшбу слишком много сил, и она высушила их самих до дна, взяв над слабыми людьми верх. Отдав своему творению все силы, чародеи рассыпались горками невесомой пыли, которую уже успел порядком поразнести ветер, когда мы с Ди поняли, что это такое.
Единственная проблема получилась со следом (вернее, глубоченной воронкой) от Истечения Стихии. Земля там превратилась в камень на глубину в несколько саженей, но все бы ничего, если бы не жар, по-прежнему исходивший от ямины. Трава по краям раны в теле земли тлела, изредка вспыхивая там, где были густые пучки. А пожар в Степи – самое последнее дело. У меня сердце кровью обливалось при мысли, сколько несчастных жучков и бабочек погибло от волшбы мерзких людишек. А сколько еще погибнет, если мы не остановим пламя! Поэтому после боя нам пришлось оставаться на месте до самого вечера. В конце концов, Лу мы или нет, мы же должны думать о живых существах.
Глава 5
Никогда не знаешь, что могут учудить союзники. Вот, например, рядом с вами стоит орк с кистенем. Представим, что он не справился со своим оружием и довольно сильно приложил им вас. Безусловно, можно и даже нужно дать ему понять, что вы знаете всю его родню, и некоторых – очень близко, но не убивать же мохаррина! Ведь пригодится. Точно пригодится.
Из книги Грам-Берена «Правила резни», т. 15, «О союзниках» [27]
Весь следующий день мы возвращались к горам, уже обогнув сильно выдававшийся в Степь отрог. Солнце под вечер светило в спину, не мешая идти, и, опускаясь к горизонту, окрашивало все окрестности в багровый, столь любимый горными гоблинами цвет. Ночь сначала робко, а затем все смелее и смелее начала пожирать желтые травы Степи, и когда перед нами встала сплошная стена непроглядной черноты, не пуская дальше, мы остановились на ночлег. Орки развели костры по краям круга, в центре которого расположилось командование: поставила палаточку чистоплюйка Ди и прилег на сухих остях ковыльника я, чрезвычайно удобно пристроив под головой седло. Грызла, хоть и не участвовал во вчерашней битве, все равно был очень полезен хотя бы тем, что не надо было таскать с собой подушку.
Зеленокожие, устроившись кружками вокруг огней, обстоятельно и со смаком вели разговор о пиве и бабах. Я всегда поражался этой их особенности – вперемежку с пивом и вышеупомянутыми бабами они точно будут травить байки о вчерашней битве. («Я вот, например, троих тонкокожих рубанул одним ударом, да чтоб мне, ежели вру!») И реки крови текли по земле, погребая под собой траву, и вместо каждого убитого человека вставали двое…
Силой заставлять их прекращать глупые разговоры я не стал – пусть каждый ложится спать, когда хочет. Могут хоть вообще не спать, если им кажется, что это прибавит сил в завтрашнем переходе. Слушая гогот орков, я предвкушал, как сам завтра повеселюсь. Но я еще не знал, что после той, безусловно знаменательной, ночи некоторые из солдат избегнут печальной участи на собственном опыте узнать, насколько негативно влияет бессонная ночь на состояние воина. Весьма, надо сказать, нетривиальным способом избегнут.
Ну а пока я просто прислушивался к отголоскам боли, медленно затихавшей у меня в груди. Премерзким образом затихавшей, приходится отметить. Она словно бы растворялась в глубинах тела, приветливо помахивая лапкой и шепча «До свидания!», хотя я бы с куда большим удовольствием услышал от нее сакраментальное «Прощай!». Но с ранами, причиненными магией, всегда так. Если вспомнить идеальный конечный эффект той молнии, то я, считай, еще дешево отделался. Да и от Ди в кои-то веки объявилась крупинка пользы – у нее в сумке среди бесчисленных флаконов (на большинстве из которых красовались черепушки и скрещенные косточки самых разных размеров) нашлась баночка, из которой на свет явилось странно пахнущее зелье. Первое мое знакомство с сим лекарством трудно было назвать приятным – мне стоило немалых усилий удержать при себе глаза, решившие удрать по лбу от непутевого хозяина, позволяющего мазать себя подобными декоктами. Но затем наконец наступило облегчение, и теперь, если не смотреть на грудь, в центре которой вольготно устроилось здоровенное черное пятно, эффектно обрамленное буграми оплавившейся чешуи, то почти ничего не напоминало о моей досадной забывчивости. Проворонить вторую составляющую заклятия – это ж надо! Но, по крайней мере, удачей следовало считать то, что я мог подвергать себя упорным моральным самоистязаниям. В конце концов, лучше получить дырку, чем заночевать в Чертоге раньше срока!
Прошло уже около получаса, а мне все не спалось. Полежав еще, я решил прислушаться к себе и понял, что заснуть уже не смогу. Ясное дело, если я просто не буду спать эту ночь, то завтра не смогу весь день просидеть в седле. Поэтому, подумав еще чуток, я решил залечь во что-то вроде транса, не особо полезного, но все же восстанавливающего силы. Строго говоря, пребывание в подобном состоянии имело и ряд преимуществ – в частности, чувства резко обострялись. Вот только для выхода из этого транса требовалось не менее десятка минут. В бою не особо-то применишь. Но тогда вокруг нас не было никого, кроме обычных тварей Степи, неопасных для большого числа воинов. В крайнем случае я мог бы предупредить зеленокожих о чем-то наступающем – говорить-то я мог.
Но, как выяснилось впоследствии, то «наступающее», которое появилось этой ночью, плевать хотело на мои возможности предупреждения.
Где-то к полуночи я уловил слабый лязг, словно бы растворились могучие, целиком выкованные из стали створки. Сказать по правде, я не был до конца уверен в том, что это было мной именно услышано, а не почувствовано, но все же решил проверить (и, как выяснилось впоследствии, это решение было более чем верным). Медленно-медленно, но со всей позволенной мне трансом скоростью я повернул голову к горам, справедливо рассудив, что источник подобного странного шума следует искать в первую очередь именно там, а никак не в Степи. Ну не ковыльник же так грохотал, в конце концов!
И именно на фоне гор я, до предела напрягая зрение, смог увидеть цепочку редких багровых огоньков. Это могли быть только входы во внезапно открывшиеся пещеры гоблинов. Но с чего бы им вдруг раскрывать потаенные ходы в свои каверны ночью, если они и днем-то отпирались с большой неохотой? Да и слишком ярок свет, ведь не Огнь же из горных Жил выбрался наружу… В любом случае столь примечательный факт не должен был остаться без внимания, и я со всей возможной скоростью стал возвращаться в нормальное состояние.
Успев сообщить окружающему миру очень много нового и интересного (разумеется, вполголоса), я наконец-то освободился от пут транса, встал в рост, вдохнул полной грудью и собрался пойти сообщить своей напарнице о чем-то странном, творящемся явно у гоблинов. И тут-то понял, насколько вовремя встал.
Случившееся далее напомнило мне один пренеприятнейший эпизодец из моей не самой впечатляющей биографии. Непосвященному понять все тонкости того мерзкого случая будет нелегко, но я все-таки постараюсь. Вышло так, что мне пришлось пересекать вброд одну небольшую речку. Пересекать очень быстро, так как за мной спешили чрезвычайно заинтересованные во мне личности. Уже почти выпустив меня на противоположный берег (я стоял по колено в воде), вроде бы тихая и спокойная речка решила спешно исправить свое упущение, каковым она, без сомнения, посчитала беспрепятственное пересечение мною ее мелких вод. Почуяв неладное за спиной, я обернулся. Мне как раз хватило времени, чтобы понаблюдать за красочно обставленным появлением на сцене нового действующего лица – аквауста (в просторечии – водяного элементаля). Я думаю, излишне намекать, что я не был рад новому актеру. Но это странное существо явно решило сыграть роль радушного хозяина и, вспенив волны, через мгновение дружески облапило меня. Возможно, это было сделано из лучших побуждений, дабы продемонстрировать мне всю глубину внезапно вспыхнувших чувств к дорогому гостюшке (хотя кто их поймет, ничейных [28]тварей?), но ощущения, когда на тебя со всех сторон наваливается многотонная масса воды, норовящая поплотнее прижаться, воистину феерические. Пожалуй, не стоит упоминать о том, как я выбрался из сложившейся ситуации (вернее, сколько воды мне пришлось выпить за здоровье «почтенного хозяина», и вправду решившего выразить мне свое почтение), потому что важным в данном случае было то, что ощущения от той памятной встречи почти целиком повторились.