Страница:
Незнакомец лежал неподвижно, глядя на солнце широко открытыми глазами.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Ирена.
— Ничего, — лаконично ответил он, не оборачиваясь.
Она села и только тепррь заметила, что он накрыл ее курткой. Это еще больше усилило противоречивые чувства, которые вызывал в ней мужчина. На первый взгляд человек этот ни своим видом, ни поведением не вызывал симпатии. Однако иногда за внешней сухостью проглядывали и сочувствие, и отеческая заботливость.
Ирена на корточках придвинулась поближе к незнакомцу и подала ему куртку.
— Спасибо.
Он обернулся и неприязненно посмотрел на нее.
— Наденьте эту куртку сами. Ночи сейчас прохладные.
— Но… — она сделала движение, как бы желая заставить его надеть куртку.
— Давайте прекратим этот ненужный торг, — оборвал он ее почти со злостью и вдруг, схватив девушку за руку, так судорожно сжал ее запястье, что она охнула от боли. — Есть дела поважнее.
Ирена испугалась. Она пыталась освободить руку, но мужчина не уступал, напряженно вглядываясь в ее лицо.
— Что вы хотите? — пробормотала она.
Незнакомец долго молчал, тяжело дыша, наконец сказал как бы с огромным усилием:
— Я хочу рассказать тебе одну историю… Необычайную историю, которую еще никто на Земле не слышал до конца…
Она смотрела ему в глаза, не в состоянии вымолвить ни слова. Он, по-видимому, заметил, что она начала дрожать, так как вдруг спросил:
— Чего трясешься? Боишься меня?
Она кивнула.
— Не бойся, — он отпустил ее руку. — Я не дикарь и не сумасшедший. Я совершенно нормальный человек. У меня просто небольшой жар, вот и все. Я должен рассказать тебе об одном событии… Вернее, об открытии, — поколебавшись, поправился он. — Я боюсь, что жар усилится. Если нас не найдут в течение одного-двух дней, я могу не дожить… У меня, кажется, заражение крови. А ты имеешь шансы спастись: ты здорова и молода… Ведь помощь придет… Должна прийти… Нас должны найти! По крайней мере тебя!
Он на минуту задумался.
— Знаешь ли ты, что значит работать над чем-то годами? За что-то упорно бороться и… не дождаться минуты торжества? Не докончить своего дела. Отдать свой труд кому-то, кто тебе совершенно безразличен… Отдать, не имея никакой гарантии, что он сумеет понять его необычайность и вместе с тем реальность. Ведь он может счесть то, что я скажу, горячечным бредом сумасшедшего. А если он даже поймет — не украдет ли он твоего открытия? Не присвоит ли себе плод шести лет отчаянной борьбы?
В словах незнакомца было столько искренности, столько горечи и бессильной жалобы, столько отчаянного бунта против слепой судьбы, что Ирена не была уверена, могут ли они быть только горячечным бредом. В эту минуту незнакомец вызывал в девушке не страх, а сочувствие, смешанное с любопытством.
— Кто вы? — непроизвольно спросила она.
Лицо больного вновь стало внимательным и сдержанным.
— Это неважно, — ответил он с упрямой ноткой в голосе. — В свое время вы об этом узнаете. Если помощь не придет, то… от меня. А если успеют, то в течение ближайших пяти лет вы прочтете в газетах… Во всех… Непременно во всех газетах всего мира…
Он на мгновение умолк, вглядываясь в лицо Ирены.
— Не обижайтесь, что я не скажу всего сразу, а буду рассказывать частями. Я хотел бы просить об одном. Если так случится, что я расскажу вам все или почти все, а потом нас все-таки спасут… и я выживу — забудьте то, что от меня услышите.
Он замолчал, собираясь с мыслями. Ирена намочила тряпку и стала осторожно протирать виски незнакомца.
— История эта началась одиннадцать лет назад, — начал он спокойно. — Одно предприятие, занимающееся эксплуатацией месторождений радиоактивных элементов, — как оно называется, я пока не скажу — вело по поручению правительства геологоразведочные работы в Африке, на территории… Впрочем, не важно, где. Достаточно сказать, что это был малонаселенный район с влажным тропическим климатом. Местность там гористая. Белого не встретишь на протяжении сотен километров. Это место привлекло к себе внимание во время поисков с воздуха урановых месторождений. Тогда было отмечено значительное усиление гамма-излучения над одним горным ущельем. Предполагали, что там имеются богатые залежи урана или тория. Однако наземные поиски не принесли ожидаемого результата. Правда, нашли некоторое количество тория, но вести там разработки оказалось нерентабельным. И все же во время разведывательных работ было сделано открытие, которое вызвало сенсацию, правда в очень узких кругах. Об этом наверняка кричали бы и в газетах, и по радио, если бы месторождения такого рода не имели стратегического значения и результаты всех исследований не представляли собой военную тайну. Сенсация заключалась в том, что один из рабочих, занятых «прощупыванием» земли с помощью сцинтилляционного счетчика, нашел минерал, в котором было обнаружено значительное количество плутония, и к тому же плутония-242.
Он замолчал, ожидая, какой эффект произведут его слова, однако Ирена продолжала сидеть неподвижно, внимательно глядя на него.
— Не знаю, понимаете ли вы всю необычайность этой находки? — несколько разочарованно заговорил он. — Плутоний принадлежит к так называемым трансурановым элементам, атомный вес которых больше, чем у урана. Все трансурановые элементы — элементы искусственные, изготовляемые человеком в атомных реакторах или с помощью ускорителей.
— Я не помню где, но я читала, что был найден природный плутоний. Поэтому я думала, что в этом нет ничего необычного.
— Да, нашли. В некоторых минералах. Но это не умаляет значения того открытия. В природе плутоний создается очень медленно, а распадается относительно быстро. Поэтому в месторождениях его можно встретить лишь в небольших количествах. Между тем в ущелье… — он запнулся. — В том ущелье, о котором я вам говорил, в минерале вулканического происхождения была найдена окись плутония в количестве, которое, казалось бы, совершенно исключало его естественное происхождение. И к тому же не плутония-239, а плутония-242. Теперь вы понимаете сенсационность открытия?..
— Понимаю, — кивнула она.
— Немедленно были организованы дальнейшие поиски. Однако лишь через два месяца на берегу ручья был найден еще один кусочек подобного минерала, несколько меньших размеров. К этому времени начали возникать и первые подозрения. Более тщательный анализ показал, что это был, собственно говоря, не вулканический камень, а материал, созданный искусственным путем. Кажется, какой-то сплавленный песок или что-то в этом роде. Принималась во внимание и возможность космического происхождения находки — это мог быть просто метеорит. Но об этом думали недолго. Не было оснований утверждать, что плутоний-242 возник в минерале в результате самопроизвольных ядерных изменений. Урана и тория почти совсем не обнаружили. Каким же образом очищенная окись плутония могла попасть в расплавленную минеральную массу? Тогда решили, что минерал был специально приготовлен и подброшен, чтобы ввести в заблуждение экспедицию. Немедленно приехала специальная следственная комиссия. Несколько человек было арестовано. Потом задержали одного инженера, довольно пожилого человека. Следствие установило, что минерал был приготовлен и подброшен с целью дезорганизации поисков и осмеяния наших специалистов. Кое-кому обязательно хотелось доказать, что преступник или преступники действовали по поручению иностранной разведки.
Больной задумался.
— Этого инженера, — начал он через минуту, — скажем, его звали В., приговорили к десяти годам лишения свободы. Бедняга не выдержал этого и через год умер. До самого конца он ни в чем не сознался…
Некоторое время мужчина печально смотрел на поверхность плота, периодически заливаемую тонким слоем воды.
— Правда, — продолжал он, — загадка плутония-242 не была раскрыта до конца, но ввиду смерти мнимого преступника вопрос сочли решенным, а обвинения, содержавшиеся в обвинительном акте, — доказанными. В печать проникли весьма скудные сведения: почти весь процесс проходил при закрытых дверях под предлогом сохранения государственной тайны.
— И все поверили, что инженер В. подбросил этот минерал?
— Не все. Хотя такое объяснение загадки и казалось единственно приемлемым, друзья инженера В. верили, что он невиновен.
Мужчина с сомнением поглядел на Ирену.
— Я лично инженера В. не знал, — сказал он, помолчав. — Но мне известно, что у него были друзья. Причем такие, каких теперь днем с огнем не сыскать. Один из этих друзей, некто Грей, был геологом, как инженер В. Он вел небольшое собственное дело. Узнав о процессе, Грей немедленно приехал. Правда, подробности обвинения были засекречены, однако кто-то из коллег инженера В. рассказал ему все. Видимо, Грей понял, что дело нелегкое, потому что он не ограничился обжалованием приговора, а решил сам найти доказательства невиновности друга. Он продал свое предприятие и вместе с женой поехал в Африку. Инженер В. так и не дождался их приезда. Он умер в тюрьме.
Через два с половиной года после его смерти, ровно шесть лет назад, сиделка одной из больниц в нашем городе принесла мне домой толстый конверт. Фамилия отправителя ничего мне не говорила. Посыльная тоже знала немногое. Какая-то женщина, умершая в больнице от белокровия, просила ее перед смертью вручить это письмо лично адресату. В конверте было длинное письмо, адресованное мне, десяток фотографий, карта, три плана местности, а также семь рисунков найденных предметов. Умершая женщина была женой Грея.
Незнакомец нахмурил брови. По выражению его лица было видно, что он к чему-то прислушивается. Ветер несколькоусилился, и о борт дрейфующего плота мерно ударялись невысокие волны, обдавая брызгами находившихся на нем людей.
— Нет, показалось, — сказал через несколько минут незнакомец.
— Что вам показалось?
— Что раздался звук выстрела и сирена…
— Помощь уже должна прийти.
— Должна, — повторил больной, вглядываясь в серебряный серп месяца, все резче выделявшийся на темнеющем небе. Он обмакнул в воду тряпку и смочил ею лоб, потом устроился в углу плота и сделал вид, что дремлет.
Так оба молчали минут десять — пятнадцать. Затем он открыл глаза, некоторое время смотрел на Ирену, наконец с приглушенным вздохом сказал:
— Ну что ж, расскажу вам, что было дальше, после смерти Грея и его жены. Потому что Грей тоже умер, Раньше. Еще там, в Африке. Возможно, его доконал нездоровый климат или какие-нибудь тропические болезни, а может быть, что-то другое… Во всяком случае, он умер. В своем письме Грей признавался, что решить загадку ему не удалось. Он тоже нашел несколько кусочков необычной скалы, однако после тщательных исследований пришел к выводу, не отличавшемуся от вывода экспертов, что это искусственный материал. Но не поэтому он написал письмо мне, человеку, о котором знал только по научно-популярным изданиям. Дело в том, что во время бесплодных поисков месторождения этой таинственной руды он вместе с женой случайно сделал археологическое открытие, которое могло быть связано с делом инженера В. Ему необходимо было заключение специалиста. В северной, более высоко расположенной части ущелья Грей и его жена открыли небольшой грот со следами какой-то старой культуры. Вход в него был завален. Видимо, скалы осыпались во время землетрясения. Грей с женой работали в течение нескольких недель или даже месяцев, прежде чем сумели расширить щель.
— Так как же они заметили грот?
— Их внимание привлекли три правильные окружности под большой нависающей скалой. Окружности были не выдолблены или нарисованы, а как бы вплавлены в очень твердую скалу — словно кто-то погрузил три обруча в жидкий бетон. Они выделялись своим светло-желтым цветом на сером фоне скалы. Более точный анализ показал, что обручи совсем не представляют собой чужеродного тела в скале. Просто камень в этом месте имеет другой оттенок, и это изменение цвета проникает в глубь скалы примерно сантиметров на сорок. Окружности были расположены таким образом, что в самой большой из них, радиус которой превышал шесть метров, помещались два маленьких кольца: одно-радиусом примерно шесть сантиметров — в самом центре, второе — раза в четыре меньше — на расстоянии около 180 сантиметров от центра. Поверхность скалы в этом месте была когда-то плоской, вероятно искусственно сглаженной, однако под воздействием дождей и ветров сильно пострадала. От щели под скальным навесом узкий, извилистый коридор вел в маленький зал, имевший форму правильной пирамиды с квадратным основанием. Зал, как и коридор, покрывал толстый слой затвердевшего гуано, оставленного летучими мышами и другими обитателями грота. Глубже были найдены кости, несомненно принадлежащие первобытному человеку. Это говорило о том, что зал служил людям убежищем или был местом какого-то культа.
— Неужели он был искусственно пробит в скале?
— Не вызывало сомнений, что только коридор был естественного происхождения. Я сам сделал тщательные измерения. Все стены зала имели форму равнобедренного треугольника с углом 60 градусов.
— Так вы были там?
— Был. Уже одних фотографий и эскизов, приложенных к письму, было достаточно, чтобы отнестись к этому серьезно. Вернемся, однако, к запискам Грея. Так вот, па стенах грота Грей с женой заметили геометрически правильные окружности и точки, которые оказались источниками сильного радиоактивного излучения.
— Строители, сами того не зная, могли использовать материалы, содержащие радиоактивные вещества, — вставила Ирена.
— Да. Этот факт сам по себе не вызвал бы удивления, так как местность была относительно богата торием и ураном. Сенсационность открытия Грея заключалась в том, что анализ окислов металлов, содержащихся в этих минералах, показал значительный процент трансурановых элементов. Позднее я установил, что это были плутоний-244, нептуний-237, плутоний-242, а также в незначительных количествах кюрий-245, плутоний-239 и америций-243, то есть изотопы, имеющие наиболее длительный период полураспада из всех элементов, известных в настоящее время. Уже при расчистке прохода в грот счетчики указывали на значительную степень радиоактивности, хотя Грей с женой не обнаружили ярко выраженных жил радиоактивных элементов. Все результаты их исследований я проверил сам. Я думаю, что как Грей, так и его жена получили слишком большую дозу облучения, и это явилось основной причиной их смерти. Когда состояние Грея резко ухудшилось, да и средства уже подходили к концу, они решили возвращаться. В пути Грей умер. Возможно, весть о кончине друга, ради которого он пожертвовал всем, ускорила его смерть. Трудно сказать. Жена Грея возвратилась на родину одна. Не знаю, успела ли она отдать образцы на анализ или они были утеряны в больнице. Во всяком случае, я их не нашел. Думаю, что она могла доверить их только самому близкому другу, ведь речь шла о сырье, имеющем военное значение. Так или иначе, никто ко мне не обратился, и я стал единственным наследником открытия.
Он умолк и задумался.
— То, что вы говорите, столь невероятно… — Ирена не скрывала огромного впечатления, которое произвел на нее рассказ.
Глаза незнакомца заблестели. На губах появилась торжествующая улыбка.
— Невероятно? — повторил он и засмеялся. — Невероятные, сенсационные открытия были еще впереди! Открытие Грея и его жены только указало правильный след! Всего лишь расплывчатый след великого открытия!
Лицо его вновь приобрело какое-то болезненное, беспокойное выражение.
— Об этом ты можешь узнать только от меня. Ни от кого больше. На всем земном шаре! Только я имею право на это открытие! Я и Грей с женой! Но они умерли…
В Ирене проснулся дух противоречия.
— Если бы вы не открыли этот грот, то рано или поздно это сделал бы кто-нибудь другой.
Он посмотрел на Ирену злым, неприязненным взглядом.
— Возможно… Но только я знаю правду. Если даже они перевернут грот вверх ногами, то и тогда ничего но найдут.
— А если мы погибнем?
В глазах больного появился страх.
— Ты не погибнешь! Ты не должна погибнуть! Спасение придет. Не сегодня, так завтра. Послезавтра. Я тебе все скажу. И дам ключ…
Он постепенно успокаивался.
— В том же году я поехал в Африку, — продолжал он рассказ уже почти спокойным голосом. — По планам и описаниям Грея я легко отыскал грот. Прежде всего я хотел разобраться в одной важной для меня проблеме. Среди фотографий Грея имелись два снимка, на которых был изображен человеческий череп, найденный в пещере. Он показался мне очень похожим на череп из Штейнгейма. [3]Мне важно было определить возраст сооружения. Дело в том, что, согласно современным исследованиям, весьма маловероятно, чтобы существа, которые по своему развитию стояли гораздо ниже неандертальца, [4]могли быть творцами высокой культуры. Мне хотелось также установить, в какой степени строители зала в скале владели тайнами геометрии. Фотографии и описания Грея и его жены не давали достаточно ясного ответа на этот вопрос. Результаты исследований превзошли все мои ожидания. Я обнаружил останки предков человека, которых можно было отнести к промежуточной форме между питекантропом и неандертальцем. Таким образом, сооружение, несомненно, насчитывало сотни тысячелетий. Однако первые же измерения показали необычайно высокий уровень технических и математических знаний его строителей. В своих первоначальных заметках я написал, что такой постройки не постыдились бы и создатели египетских пирамид. Тогда я счел эту фразу слишком смелой и вычеркнул ее из записной книжки. Я совершенно не отдавал себе отчета, что определить правильный масштаб для сравнения… просто невозможно.
— А мог ли этот грот быть творением людей, стоявших по своему развитию ниже неандертальцев?
— Вот в этом-то и дело! Ведь подтверждение такой гипотезы означало бы переворот в наших взглядах на развитие человеческого рода. У меня еще не было достаточных оснований для такого вывода. Поэтому я в первую очередь занялся тщательным изучением наслоений, скопившихся в пещере, особенно в зале. Мне хотелось добраться до основной скалы и найти какие-либо материалы, относящиеся ко времени перестройки пещеры. И тут последовало первое сенсационное открытие. Оказалось, что зал первоначально не имел плоского пола, а был правильным октаэдром. Удалив наслоения, я обнаружил углубление, или бассейн, по форме похожий на перевернутую пирамиду. Тщательные исследования скопившихся там органических остатков показали, что сама постройка значительно старше, чем кости людей и животных, которые я там нашел.
— Так кто же ее создал?
— Напрашивался вывод, что человеческая культура значительно старше, чем предполагалось до настоящего времени. Вполне возможно, что питекантроп и неандерталец не были нашими непосредственными предками, а представляли собой боковые ответвления генеалогического древа, тупик в эволюции человека. Принять такую гипотезу было заманчиво. Однако чем же заполнить пробел между египетскими постройками и восьмигранным залом, пробел, который превышал полмиллиона лет? Тогда я вспомнил легенду об Атлантиде.
— Атлантида… — тихо повторила Ирена. Голос ее вздрагивал от волнения. — Так Атлантида действительно существовала?
Он не расслышал вопроса.
— Через два года я покинул Африку, — продолжал он свой рассказ. — В моем багаже были любопытные находки, образцы минералов, рисунки, фотографии. По возвращении я сразу же взялся за работу. К несчастью, местной прессе стало известно, что я вернулся из Африки с какимто интересным материалом. Ко мне прислали репортеров. Разумеется, я не намерен был выдавать ни подробности открытия, ки место раскопок, не говоря уже о подоплеке всей этой истории. Ведь только сумасшедший может сам накликать на свою голову Бюро расследований. Кроме того, не в моих привычках отдавать кому-то самые лучшие куски. Я хотел самостоятельно во всем разобраться и, лишь устранив все сомнения, выступить публично.
Тем не менее я сделал один неправильный шаг. Человек — не камень… В разговоре со своим ассистентом я неосмотрительно заметил, что нахожусь на пути к решению загадки Атлантиды, что у меня в руках есть доказательства существования человеческой цивилизации еще тогда, когда по Земле бродили питекантропы. Парень не сумел удержать язык за зубами. Весть об этом просочилась в печать. Меня засыпали градом вопросов, на которые я не хотел отвечать. Коллеги порвали со мной. Некоторые ученые обратились ко мне с публичными запросами. Я старался, разумеется, давать ответы как можно более общего характера. Однако вскоре я понял, что, к сожалению, определенные круги отнюдь не заинтересованы в истине, а просто ищут научного подтверждения своих политических теорий. Кампанию открыло некое расистское телевизиоыно-издательское предприятие. В какойто передаче один из научных обозревателей сослался на меня, заявив, будто я доказал, что белая раса древнее черной и желтой на сотни тысяч лет. Он утверждал, что найденные до меня останки принадлежали предкам этих двух якобы низших рас. Призвал даже создать фонд, предназначенный для продолжения моих работ.
Упоминанием об Атлантиде интересовалась главным образом бульварная печать. Официально в научных кругах говорилось о «культуре основной генеалогической ветви», которая погибла в результате какой-то катастрофы. Печать, радио и телевидение атаковали меня все настойчивей. На меня начали оказывать давление через администрацию учебного заведения, в котором я преподавал.
— Ну а вы что?
— Я? Ничего. Молчал, выкручивался, лавировал или просто отрицал. Чувствовал себя как человек, который добровольно позволил реке нести себя по течению и не знает, куда она его принесет, а доплыть до берега он уже не в силах. Чтобы отправиться с экспедицией в Африку, я был вынужден многое распродать. На второе подобное путешествие средств у меня не было. Между тем чем больше я углублялся в привезенные материалы, тем яснее отдавал себе отчет, что мне необходимо съездить туда еще раз. Через полгода после возвращения я понял, что… ничего не понимаю. На каждом шагу я натыкался на непреодолимые противоречия и препятствия. Скажем, хотя бы в определении возраста раскопок. Наиболее точным методом определения абсолютного возраста минералов, палеонтологических или археологических находок является метод исследования изменений радиоактивных изотопов. К сожалению, метод радиоактивного углерода оказывается непригодным, когда находкам более 40000 лет. В свою очередь свинцовый и стронциевый методы не годятся для исследования периодов времени менее десяти миллионов лет. А на гелиевый метод я не мог положиться ввиду проницаемости скал грота. Радиоактивные часы истории показывали либо секунды, либо часы, а мне нужно было измерять время в минутах. Правда, анализируя превращения трансурановых элементов, я пришел к выводу, что возраст этой постройки составляет более 500000, но менее двух миллионов лет. Однако я не был абсолютно уверен в правильности своих расчетов. С трансурановыми элементами я имел дело впервые.
— А вы не могли пригласить специалистов сотрудничать с вами?
На лице ученого промелькнула гримаса неудовольствия. Он ничего не ответил и продолжал свое повествование, как бы не слыша замечания девушки.
— Больше всего меня беспокоило то, что я на каждом шагу открывал доказательства необычайно высокого уровня знаний строителей комнаты. Помните те три окружности над входом в грот? Долгое время я не мог объяснить их значения. И лишь однажды, просматривая случайно какую-то популярную книжку по астрономии, я нашел решение загадки, обратив внимание на рисунок, изображавший сравнительную величину Солнца, Земли и Луны.
— Неужели?..
— Да! — сверкнул он в темноте глазами. — Это не могло быть случайностью! Все пропорции были соблюдены с огромной точностью. Даже среднее расстояние от Луны до Земли. Строители грота знали действительные размеры небесных тел и расстояния между ними. За этим первым открытием посыпались последующие. Кружки и точки на стенах комнаты также оказались моделями планет с точным соблюдением взаимных пропорций. Там был даже Плутон и одна планета, о которой мы, к сожалению, еще ничего не знаем. Я начинал верить в чудеса. Ведь распад элементов, казалось, совершенно исключал случайность или мираж. Особенно заинтересовал меня кружок, который должен был обозначать Венеру. Диаметр его не соответствовал известному нам диаметру Венеры, полученному путем фотографирования в инфракрасных лучах. Неужели астрономы, жившие сотни тысяч лет назад, лучше нас знали толщину атмосферы на Венере? Я готов был поверить, что и найденные трансурановые элементы — тоже достижение их техники! И это за сотни тысяч лет до того, как существо, называемое нами прачеловеком, научилось высекать огонь!
— Но Атлантида…
— Ее не было! — прервал он с такой порывистостью и болезненной страстностью в голосе, что Ирена даже вздрогнула.
Наступило молчание.
— Атлантиды не было, — повторил незнакомец как бы с удовлетворением.
— Но ведь вы сами только что сказали, что несколько сотен тысяч лет назад…
— Это не была цивилизация атлантов, — уже более спокойно прервал он ее. — Мои первоначальные выводы были ошибочными.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Ирена.
— Ничего, — лаконично ответил он, не оборачиваясь.
Она села и только тепррь заметила, что он накрыл ее курткой. Это еще больше усилило противоречивые чувства, которые вызывал в ней мужчина. На первый взгляд человек этот ни своим видом, ни поведением не вызывал симпатии. Однако иногда за внешней сухостью проглядывали и сочувствие, и отеческая заботливость.
Ирена на корточках придвинулась поближе к незнакомцу и подала ему куртку.
— Спасибо.
Он обернулся и неприязненно посмотрел на нее.
— Наденьте эту куртку сами. Ночи сейчас прохладные.
— Но… — она сделала движение, как бы желая заставить его надеть куртку.
— Давайте прекратим этот ненужный торг, — оборвал он ее почти со злостью и вдруг, схватив девушку за руку, так судорожно сжал ее запястье, что она охнула от боли. — Есть дела поважнее.
Ирена испугалась. Она пыталась освободить руку, но мужчина не уступал, напряженно вглядываясь в ее лицо.
— Что вы хотите? — пробормотала она.
Незнакомец долго молчал, тяжело дыша, наконец сказал как бы с огромным усилием:
— Я хочу рассказать тебе одну историю… Необычайную историю, которую еще никто на Земле не слышал до конца…
Она смотрела ему в глаза, не в состоянии вымолвить ни слова. Он, по-видимому, заметил, что она начала дрожать, так как вдруг спросил:
— Чего трясешься? Боишься меня?
Она кивнула.
— Не бойся, — он отпустил ее руку. — Я не дикарь и не сумасшедший. Я совершенно нормальный человек. У меня просто небольшой жар, вот и все. Я должен рассказать тебе об одном событии… Вернее, об открытии, — поколебавшись, поправился он. — Я боюсь, что жар усилится. Если нас не найдут в течение одного-двух дней, я могу не дожить… У меня, кажется, заражение крови. А ты имеешь шансы спастись: ты здорова и молода… Ведь помощь придет… Должна прийти… Нас должны найти! По крайней мере тебя!
Он на минуту задумался.
— Знаешь ли ты, что значит работать над чем-то годами? За что-то упорно бороться и… не дождаться минуты торжества? Не докончить своего дела. Отдать свой труд кому-то, кто тебе совершенно безразличен… Отдать, не имея никакой гарантии, что он сумеет понять его необычайность и вместе с тем реальность. Ведь он может счесть то, что я скажу, горячечным бредом сумасшедшего. А если он даже поймет — не украдет ли он твоего открытия? Не присвоит ли себе плод шести лет отчаянной борьбы?
В словах незнакомца было столько искренности, столько горечи и бессильной жалобы, столько отчаянного бунта против слепой судьбы, что Ирена не была уверена, могут ли они быть только горячечным бредом. В эту минуту незнакомец вызывал в девушке не страх, а сочувствие, смешанное с любопытством.
— Кто вы? — непроизвольно спросила она.
Лицо больного вновь стало внимательным и сдержанным.
— Это неважно, — ответил он с упрямой ноткой в голосе. — В свое время вы об этом узнаете. Если помощь не придет, то… от меня. А если успеют, то в течение ближайших пяти лет вы прочтете в газетах… Во всех… Непременно во всех газетах всего мира…
Он на мгновение умолк, вглядываясь в лицо Ирены.
— Не обижайтесь, что я не скажу всего сразу, а буду рассказывать частями. Я хотел бы просить об одном. Если так случится, что я расскажу вам все или почти все, а потом нас все-таки спасут… и я выживу — забудьте то, что от меня услышите.
Он замолчал, собираясь с мыслями. Ирена намочила тряпку и стала осторожно протирать виски незнакомца.
— История эта началась одиннадцать лет назад, — начал он спокойно. — Одно предприятие, занимающееся эксплуатацией месторождений радиоактивных элементов, — как оно называется, я пока не скажу — вело по поручению правительства геологоразведочные работы в Африке, на территории… Впрочем, не важно, где. Достаточно сказать, что это был малонаселенный район с влажным тропическим климатом. Местность там гористая. Белого не встретишь на протяжении сотен километров. Это место привлекло к себе внимание во время поисков с воздуха урановых месторождений. Тогда было отмечено значительное усиление гамма-излучения над одним горным ущельем. Предполагали, что там имеются богатые залежи урана или тория. Однако наземные поиски не принесли ожидаемого результата. Правда, нашли некоторое количество тория, но вести там разработки оказалось нерентабельным. И все же во время разведывательных работ было сделано открытие, которое вызвало сенсацию, правда в очень узких кругах. Об этом наверняка кричали бы и в газетах, и по радио, если бы месторождения такого рода не имели стратегического значения и результаты всех исследований не представляли собой военную тайну. Сенсация заключалась в том, что один из рабочих, занятых «прощупыванием» земли с помощью сцинтилляционного счетчика, нашел минерал, в котором было обнаружено значительное количество плутония, и к тому же плутония-242.
Он замолчал, ожидая, какой эффект произведут его слова, однако Ирена продолжала сидеть неподвижно, внимательно глядя на него.
— Не знаю, понимаете ли вы всю необычайность этой находки? — несколько разочарованно заговорил он. — Плутоний принадлежит к так называемым трансурановым элементам, атомный вес которых больше, чем у урана. Все трансурановые элементы — элементы искусственные, изготовляемые человеком в атомных реакторах или с помощью ускорителей.
— Я не помню где, но я читала, что был найден природный плутоний. Поэтому я думала, что в этом нет ничего необычного.
— Да, нашли. В некоторых минералах. Но это не умаляет значения того открытия. В природе плутоний создается очень медленно, а распадается относительно быстро. Поэтому в месторождениях его можно встретить лишь в небольших количествах. Между тем в ущелье… — он запнулся. — В том ущелье, о котором я вам говорил, в минерале вулканического происхождения была найдена окись плутония в количестве, которое, казалось бы, совершенно исключало его естественное происхождение. И к тому же не плутония-239, а плутония-242. Теперь вы понимаете сенсационность открытия?..
— Понимаю, — кивнула она.
— Немедленно были организованы дальнейшие поиски. Однако лишь через два месяца на берегу ручья был найден еще один кусочек подобного минерала, несколько меньших размеров. К этому времени начали возникать и первые подозрения. Более тщательный анализ показал, что это был, собственно говоря, не вулканический камень, а материал, созданный искусственным путем. Кажется, какой-то сплавленный песок или что-то в этом роде. Принималась во внимание и возможность космического происхождения находки — это мог быть просто метеорит. Но об этом думали недолго. Не было оснований утверждать, что плутоний-242 возник в минерале в результате самопроизвольных ядерных изменений. Урана и тория почти совсем не обнаружили. Каким же образом очищенная окись плутония могла попасть в расплавленную минеральную массу? Тогда решили, что минерал был специально приготовлен и подброшен, чтобы ввести в заблуждение экспедицию. Немедленно приехала специальная следственная комиссия. Несколько человек было арестовано. Потом задержали одного инженера, довольно пожилого человека. Следствие установило, что минерал был приготовлен и подброшен с целью дезорганизации поисков и осмеяния наших специалистов. Кое-кому обязательно хотелось доказать, что преступник или преступники действовали по поручению иностранной разведки.
Больной задумался.
— Этого инженера, — начал он через минуту, — скажем, его звали В., приговорили к десяти годам лишения свободы. Бедняга не выдержал этого и через год умер. До самого конца он ни в чем не сознался…
Некоторое время мужчина печально смотрел на поверхность плота, периодически заливаемую тонким слоем воды.
— Правда, — продолжал он, — загадка плутония-242 не была раскрыта до конца, но ввиду смерти мнимого преступника вопрос сочли решенным, а обвинения, содержавшиеся в обвинительном акте, — доказанными. В печать проникли весьма скудные сведения: почти весь процесс проходил при закрытых дверях под предлогом сохранения государственной тайны.
— И все поверили, что инженер В. подбросил этот минерал?
— Не все. Хотя такое объяснение загадки и казалось единственно приемлемым, друзья инженера В. верили, что он невиновен.
Мужчина с сомнением поглядел на Ирену.
— Я лично инженера В. не знал, — сказал он, помолчав. — Но мне известно, что у него были друзья. Причем такие, каких теперь днем с огнем не сыскать. Один из этих друзей, некто Грей, был геологом, как инженер В. Он вел небольшое собственное дело. Узнав о процессе, Грей немедленно приехал. Правда, подробности обвинения были засекречены, однако кто-то из коллег инженера В. рассказал ему все. Видимо, Грей понял, что дело нелегкое, потому что он не ограничился обжалованием приговора, а решил сам найти доказательства невиновности друга. Он продал свое предприятие и вместе с женой поехал в Африку. Инженер В. так и не дождался их приезда. Он умер в тюрьме.
Через два с половиной года после его смерти, ровно шесть лет назад, сиделка одной из больниц в нашем городе принесла мне домой толстый конверт. Фамилия отправителя ничего мне не говорила. Посыльная тоже знала немногое. Какая-то женщина, умершая в больнице от белокровия, просила ее перед смертью вручить это письмо лично адресату. В конверте было длинное письмо, адресованное мне, десяток фотографий, карта, три плана местности, а также семь рисунков найденных предметов. Умершая женщина была женой Грея.
Незнакомец нахмурил брови. По выражению его лица было видно, что он к чему-то прислушивается. Ветер несколькоусилился, и о борт дрейфующего плота мерно ударялись невысокие волны, обдавая брызгами находившихся на нем людей.
— Нет, показалось, — сказал через несколько минут незнакомец.
— Что вам показалось?
— Что раздался звук выстрела и сирена…
— Помощь уже должна прийти.
— Должна, — повторил больной, вглядываясь в серебряный серп месяца, все резче выделявшийся на темнеющем небе. Он обмакнул в воду тряпку и смочил ею лоб, потом устроился в углу плота и сделал вид, что дремлет.
Так оба молчали минут десять — пятнадцать. Затем он открыл глаза, некоторое время смотрел на Ирену, наконец с приглушенным вздохом сказал:
— Ну что ж, расскажу вам, что было дальше, после смерти Грея и его жены. Потому что Грей тоже умер, Раньше. Еще там, в Африке. Возможно, его доконал нездоровый климат или какие-нибудь тропические болезни, а может быть, что-то другое… Во всяком случае, он умер. В своем письме Грей признавался, что решить загадку ему не удалось. Он тоже нашел несколько кусочков необычной скалы, однако после тщательных исследований пришел к выводу, не отличавшемуся от вывода экспертов, что это искусственный материал. Но не поэтому он написал письмо мне, человеку, о котором знал только по научно-популярным изданиям. Дело в том, что во время бесплодных поисков месторождения этой таинственной руды он вместе с женой случайно сделал археологическое открытие, которое могло быть связано с делом инженера В. Ему необходимо было заключение специалиста. В северной, более высоко расположенной части ущелья Грей и его жена открыли небольшой грот со следами какой-то старой культуры. Вход в него был завален. Видимо, скалы осыпались во время землетрясения. Грей с женой работали в течение нескольких недель или даже месяцев, прежде чем сумели расширить щель.
— Так как же они заметили грот?
— Их внимание привлекли три правильные окружности под большой нависающей скалой. Окружности были не выдолблены или нарисованы, а как бы вплавлены в очень твердую скалу — словно кто-то погрузил три обруча в жидкий бетон. Они выделялись своим светло-желтым цветом на сером фоне скалы. Более точный анализ показал, что обручи совсем не представляют собой чужеродного тела в скале. Просто камень в этом месте имеет другой оттенок, и это изменение цвета проникает в глубь скалы примерно сантиметров на сорок. Окружности были расположены таким образом, что в самой большой из них, радиус которой превышал шесть метров, помещались два маленьких кольца: одно-радиусом примерно шесть сантиметров — в самом центре, второе — раза в четыре меньше — на расстоянии около 180 сантиметров от центра. Поверхность скалы в этом месте была когда-то плоской, вероятно искусственно сглаженной, однако под воздействием дождей и ветров сильно пострадала. От щели под скальным навесом узкий, извилистый коридор вел в маленький зал, имевший форму правильной пирамиды с квадратным основанием. Зал, как и коридор, покрывал толстый слой затвердевшего гуано, оставленного летучими мышами и другими обитателями грота. Глубже были найдены кости, несомненно принадлежащие первобытному человеку. Это говорило о том, что зал служил людям убежищем или был местом какого-то культа.
— Неужели он был искусственно пробит в скале?
— Не вызывало сомнений, что только коридор был естественного происхождения. Я сам сделал тщательные измерения. Все стены зала имели форму равнобедренного треугольника с углом 60 градусов.
— Так вы были там?
— Был. Уже одних фотографий и эскизов, приложенных к письму, было достаточно, чтобы отнестись к этому серьезно. Вернемся, однако, к запискам Грея. Так вот, па стенах грота Грей с женой заметили геометрически правильные окружности и точки, которые оказались источниками сильного радиоактивного излучения.
— Строители, сами того не зная, могли использовать материалы, содержащие радиоактивные вещества, — вставила Ирена.
— Да. Этот факт сам по себе не вызвал бы удивления, так как местность была относительно богата торием и ураном. Сенсационность открытия Грея заключалась в том, что анализ окислов металлов, содержащихся в этих минералах, показал значительный процент трансурановых элементов. Позднее я установил, что это были плутоний-244, нептуний-237, плутоний-242, а также в незначительных количествах кюрий-245, плутоний-239 и америций-243, то есть изотопы, имеющие наиболее длительный период полураспада из всех элементов, известных в настоящее время. Уже при расчистке прохода в грот счетчики указывали на значительную степень радиоактивности, хотя Грей с женой не обнаружили ярко выраженных жил радиоактивных элементов. Все результаты их исследований я проверил сам. Я думаю, что как Грей, так и его жена получили слишком большую дозу облучения, и это явилось основной причиной их смерти. Когда состояние Грея резко ухудшилось, да и средства уже подходили к концу, они решили возвращаться. В пути Грей умер. Возможно, весть о кончине друга, ради которого он пожертвовал всем, ускорила его смерть. Трудно сказать. Жена Грея возвратилась на родину одна. Не знаю, успела ли она отдать образцы на анализ или они были утеряны в больнице. Во всяком случае, я их не нашел. Думаю, что она могла доверить их только самому близкому другу, ведь речь шла о сырье, имеющем военное значение. Так или иначе, никто ко мне не обратился, и я стал единственным наследником открытия.
Он умолк и задумался.
— То, что вы говорите, столь невероятно… — Ирена не скрывала огромного впечатления, которое произвел на нее рассказ.
Глаза незнакомца заблестели. На губах появилась торжествующая улыбка.
— Невероятно? — повторил он и засмеялся. — Невероятные, сенсационные открытия были еще впереди! Открытие Грея и его жены только указало правильный след! Всего лишь расплывчатый след великого открытия!
Лицо его вновь приобрело какое-то болезненное, беспокойное выражение.
— Об этом ты можешь узнать только от меня. Ни от кого больше. На всем земном шаре! Только я имею право на это открытие! Я и Грей с женой! Но они умерли…
В Ирене проснулся дух противоречия.
— Если бы вы не открыли этот грот, то рано или поздно это сделал бы кто-нибудь другой.
Он посмотрел на Ирену злым, неприязненным взглядом.
— Возможно… Но только я знаю правду. Если даже они перевернут грот вверх ногами, то и тогда ничего но найдут.
— А если мы погибнем?
В глазах больного появился страх.
— Ты не погибнешь! Ты не должна погибнуть! Спасение придет. Не сегодня, так завтра. Послезавтра. Я тебе все скажу. И дам ключ…
Он постепенно успокаивался.
— В том же году я поехал в Африку, — продолжал он рассказ уже почти спокойным голосом. — По планам и описаниям Грея я легко отыскал грот. Прежде всего я хотел разобраться в одной важной для меня проблеме. Среди фотографий Грея имелись два снимка, на которых был изображен человеческий череп, найденный в пещере. Он показался мне очень похожим на череп из Штейнгейма. [3]Мне важно было определить возраст сооружения. Дело в том, что, согласно современным исследованиям, весьма маловероятно, чтобы существа, которые по своему развитию стояли гораздо ниже неандертальца, [4]могли быть творцами высокой культуры. Мне хотелось также установить, в какой степени строители зала в скале владели тайнами геометрии. Фотографии и описания Грея и его жены не давали достаточно ясного ответа на этот вопрос. Результаты исследований превзошли все мои ожидания. Я обнаружил останки предков человека, которых можно было отнести к промежуточной форме между питекантропом и неандертальцем. Таким образом, сооружение, несомненно, насчитывало сотни тысячелетий. Однако первые же измерения показали необычайно высокий уровень технических и математических знаний его строителей. В своих первоначальных заметках я написал, что такой постройки не постыдились бы и создатели египетских пирамид. Тогда я счел эту фразу слишком смелой и вычеркнул ее из записной книжки. Я совершенно не отдавал себе отчета, что определить правильный масштаб для сравнения… просто невозможно.
— А мог ли этот грот быть творением людей, стоявших по своему развитию ниже неандертальцев?
— Вот в этом-то и дело! Ведь подтверждение такой гипотезы означало бы переворот в наших взглядах на развитие человеческого рода. У меня еще не было достаточных оснований для такого вывода. Поэтому я в первую очередь занялся тщательным изучением наслоений, скопившихся в пещере, особенно в зале. Мне хотелось добраться до основной скалы и найти какие-либо материалы, относящиеся ко времени перестройки пещеры. И тут последовало первое сенсационное открытие. Оказалось, что зал первоначально не имел плоского пола, а был правильным октаэдром. Удалив наслоения, я обнаружил углубление, или бассейн, по форме похожий на перевернутую пирамиду. Тщательные исследования скопившихся там органических остатков показали, что сама постройка значительно старше, чем кости людей и животных, которые я там нашел.
— Так кто же ее создал?
— Напрашивался вывод, что человеческая культура значительно старше, чем предполагалось до настоящего времени. Вполне возможно, что питекантроп и неандерталец не были нашими непосредственными предками, а представляли собой боковые ответвления генеалогического древа, тупик в эволюции человека. Принять такую гипотезу было заманчиво. Однако чем же заполнить пробел между египетскими постройками и восьмигранным залом, пробел, который превышал полмиллиона лет? Тогда я вспомнил легенду об Атлантиде.
— Атлантида… — тихо повторила Ирена. Голос ее вздрагивал от волнения. — Так Атлантида действительно существовала?
Он не расслышал вопроса.
— Через два года я покинул Африку, — продолжал он свой рассказ. — В моем багаже были любопытные находки, образцы минералов, рисунки, фотографии. По возвращении я сразу же взялся за работу. К несчастью, местной прессе стало известно, что я вернулся из Африки с какимто интересным материалом. Ко мне прислали репортеров. Разумеется, я не намерен был выдавать ни подробности открытия, ки место раскопок, не говоря уже о подоплеке всей этой истории. Ведь только сумасшедший может сам накликать на свою голову Бюро расследований. Кроме того, не в моих привычках отдавать кому-то самые лучшие куски. Я хотел самостоятельно во всем разобраться и, лишь устранив все сомнения, выступить публично.
Тем не менее я сделал один неправильный шаг. Человек — не камень… В разговоре со своим ассистентом я неосмотрительно заметил, что нахожусь на пути к решению загадки Атлантиды, что у меня в руках есть доказательства существования человеческой цивилизации еще тогда, когда по Земле бродили питекантропы. Парень не сумел удержать язык за зубами. Весть об этом просочилась в печать. Меня засыпали градом вопросов, на которые я не хотел отвечать. Коллеги порвали со мной. Некоторые ученые обратились ко мне с публичными запросами. Я старался, разумеется, давать ответы как можно более общего характера. Однако вскоре я понял, что, к сожалению, определенные круги отнюдь не заинтересованы в истине, а просто ищут научного подтверждения своих политических теорий. Кампанию открыло некое расистское телевизиоыно-издательское предприятие. В какойто передаче один из научных обозревателей сослался на меня, заявив, будто я доказал, что белая раса древнее черной и желтой на сотни тысяч лет. Он утверждал, что найденные до меня останки принадлежали предкам этих двух якобы низших рас. Призвал даже создать фонд, предназначенный для продолжения моих работ.
Упоминанием об Атлантиде интересовалась главным образом бульварная печать. Официально в научных кругах говорилось о «культуре основной генеалогической ветви», которая погибла в результате какой-то катастрофы. Печать, радио и телевидение атаковали меня все настойчивей. На меня начали оказывать давление через администрацию учебного заведения, в котором я преподавал.
— Ну а вы что?
— Я? Ничего. Молчал, выкручивался, лавировал или просто отрицал. Чувствовал себя как человек, который добровольно позволил реке нести себя по течению и не знает, куда она его принесет, а доплыть до берега он уже не в силах. Чтобы отправиться с экспедицией в Африку, я был вынужден многое распродать. На второе подобное путешествие средств у меня не было. Между тем чем больше я углублялся в привезенные материалы, тем яснее отдавал себе отчет, что мне необходимо съездить туда еще раз. Через полгода после возвращения я понял, что… ничего не понимаю. На каждом шагу я натыкался на непреодолимые противоречия и препятствия. Скажем, хотя бы в определении возраста раскопок. Наиболее точным методом определения абсолютного возраста минералов, палеонтологических или археологических находок является метод исследования изменений радиоактивных изотопов. К сожалению, метод радиоактивного углерода оказывается непригодным, когда находкам более 40000 лет. В свою очередь свинцовый и стронциевый методы не годятся для исследования периодов времени менее десяти миллионов лет. А на гелиевый метод я не мог положиться ввиду проницаемости скал грота. Радиоактивные часы истории показывали либо секунды, либо часы, а мне нужно было измерять время в минутах. Правда, анализируя превращения трансурановых элементов, я пришел к выводу, что возраст этой постройки составляет более 500000, но менее двух миллионов лет. Однако я не был абсолютно уверен в правильности своих расчетов. С трансурановыми элементами я имел дело впервые.
— А вы не могли пригласить специалистов сотрудничать с вами?
На лице ученого промелькнула гримаса неудовольствия. Он ничего не ответил и продолжал свое повествование, как бы не слыша замечания девушки.
— Больше всего меня беспокоило то, что я на каждом шагу открывал доказательства необычайно высокого уровня знаний строителей комнаты. Помните те три окружности над входом в грот? Долгое время я не мог объяснить их значения. И лишь однажды, просматривая случайно какую-то популярную книжку по астрономии, я нашел решение загадки, обратив внимание на рисунок, изображавший сравнительную величину Солнца, Земли и Луны.
— Неужели?..
— Да! — сверкнул он в темноте глазами. — Это не могло быть случайностью! Все пропорции были соблюдены с огромной точностью. Даже среднее расстояние от Луны до Земли. Строители грота знали действительные размеры небесных тел и расстояния между ними. За этим первым открытием посыпались последующие. Кружки и точки на стенах комнаты также оказались моделями планет с точным соблюдением взаимных пропорций. Там был даже Плутон и одна планета, о которой мы, к сожалению, еще ничего не знаем. Я начинал верить в чудеса. Ведь распад элементов, казалось, совершенно исключал случайность или мираж. Особенно заинтересовал меня кружок, который должен был обозначать Венеру. Диаметр его не соответствовал известному нам диаметру Венеры, полученному путем фотографирования в инфракрасных лучах. Неужели астрономы, жившие сотни тысяч лет назад, лучше нас знали толщину атмосферы на Венере? Я готов был поверить, что и найденные трансурановые элементы — тоже достижение их техники! И это за сотни тысяч лет до того, как существо, называемое нами прачеловеком, научилось высекать огонь!
— Но Атлантида…
— Ее не было! — прервал он с такой порывистостью и болезненной страстностью в голосе, что Ирена даже вздрогнула.
Наступило молчание.
— Атлантиды не было, — повторил незнакомец как бы с удовлетворением.
— Но ведь вы сами только что сказали, что несколько сотен тысяч лет назад…
— Это не была цивилизация атлантов, — уже более спокойно прервал он ее. — Мои первоначальные выводы были ошибочными.