— И потом? — осторожно спросил Оливер. Лесли медленно отстранилась от него, отвернулась и протянула:
— И потом я не имею права тебя ревновать. Мы ведь не… — Она усмехнулась, маскируя смущение. — В общем, нас сейчас ничто не связывает…
Что это значит? — подумал Оливер, напрягаясь от испуга. У нее нет желания вновь со мной сходиться, несмотря на чувства, на то, что вчера она так искренне за меня испугалась? Нет, только не это. Надо поскорее во всем разобраться, а то я тронусь умом, ей-богу!
— Лесли, пожалуйста, посмотри на меня, — попросил он, исполненный решимости. — Ты сказала, что готова поговорить со мной, и я, как дурак, обрадовался, приняв твои слова за согласие снова быть вместе. Взгляни же на меня, я должен видеть твои глаза!
Лесли повернулась и посмотрела на него прямо и уверенно, больше не стесняясь и не пытаясь спрятаться.
— Если я ошибаюсь, прошу, не мучай меня! — взмолился Оливер. — Скажи об этом сейчас же, и я сразу оставлю тебя в покое!
Лесли улыбнулась своей светлой искренней улыбкой. Энн никогда в жизни не научится быть настолько естественной, мелькнуло в голове Оливера. Никогда не станет такой привлекательной, такой головокружительно желанной.
Он неотрывно смотрел в глаза Лесли, ожидая ответа, точно решения: казнить или помиловать. От нее зависела его судьба, в этом чарующем взгляде таилось все, что заключалось для него теперь в понятии счастье.
— Ты не ошибаешься, — сказала наконец Лесли, и Оливеру почудилось, что на оголенных ветвях яблонь за ее спиной распустились белые весенние цветы.
— Лесли! — воскликнул он, заключая ее в объятия и принимаясь кружить, не видя проходящих мимо и хихикающих девчонок. — Солнце мое! Ты просто не представляешь себе…
— Подожди, пусти, — продолжая улыбаться, засопротивлялась Лесли. — Давай поговорим, мы ведь для этого и встретились сегодня.
Оливер разжал руки, взглянул на часы и вдруг сообразил, что их свидание должно было начаться лишь несколько минут назад и совсем в другом месте. Он озадаченно сдвинул брови, впервые задумываясь о том, что видеть Лесли на почте в этот час весьма необычно, даже подозрительно.
— Послушай, а… что ты здесь делаешь? У вас тоже отменили последнее занятие и ты решила отправить кому-то письма?
У Лесли густо покраснели щеки. Она поправила волосы, стараясь казаться независимой и гордой.
— Нет, занятия у нас не отменяли. Просто на последнее я не пошла — впервые за все это время.
— Серьезно? — Оливер засмеялся. — Ничего страшного не стрясется, однажды я уже говорил тебе. Но увлекаться прогулами не советую.
— Я не увлекусь, — твердо ответила Лесли.
— И что же заставило тебя пойти на преступление? — полюбопытствовал Оливер.
— Надо было покончить с одним неотложным делом, — сказала Лесли, и в ее глазах промелькнуло нечто настолько волнующее, что Оливер впился в них взглядом, гадая, что с ним и почему ее столь обычные слова подействовали на него точно магическое заклинание.
— Неотложным делом? — переспросил он, мечтая, чтобы она как можно скорее посвятила его во все свои тайны, открыла секреты, о существовании которых посторонние даже не догадываются.
— Да, — произнесла Лесли, и на ее губах засияла немного робкая, немного кокетливая улыбка. — Я наконец ответила на письмо, которое получила две недели назад…
Мое письмо, подумал Оливер, приходя в сильнейшее волнение. В нем я объяснился ей в любви, впервые в жизни завел об этом речь. Как она отреагировала?
— Я долго размышляла, что написать, — продолжила Лесли. — Много раз начинала сочинять в уме ответ, но выходило все не то, и я откладывала это занятие снова и снова. А сегодня вдруг решила, что ничего сверхъестественного изобретать не стоит, и вывела на листке бумаги единственную строчку. В ней — главное, что мне хотелось сказать.
Оливер испытующе посмотрел на нее, резко повернулся, вбежал в здание почты, а мгновение спустя уже открывал свой ящик. У него бешено колотилось сердце и сильно кружилась голова, когда ему представлялось, что среди кучи надушенных конвертов Энн он увидит еще один, получить который даже не мечтал.
Он сразу бросился ему в глаза — маленький бледно-желтый конвертик с надписью: «От Лесли». Беря его в руки, Оливер боялся дышать и ничего не слышал, потому вздрогнул, когда у него за спиной раздался голос Лесли:
— Давай, ты прочтешь его позднее?
— Почему?
Держать письмо в руке и не знать, что в нем, представлялось Оливеру сущей пыткой. Машинально прижав конверт к сердцу и даже не взглянув на послания Энн, он закрыл ящик.
— Подожди, — воскликнула Лесли. — Там что-то еще!
В первую секунду Оливер даже не понял, о чем она, настолько привык не обращать на записки Энн внимания. А сообразив, махнул рукой.
— Это сочинения Энн. Она заваливает меня ими второй год. Я выбрасываю их, не читая.
— Может… — Лесли обеспокоенно сдвинула брови, о чем-то задумываясь. — Может, она в самом деле любит тебя и страдает?
Даже если и так, я не в состоянии ей помочь, — сказал Оливер, поворачивая в замочной скважине ключик. — Но это не любовь, поверь мне. Энн безнадежно испорчена обилием денег, привыкла получать все, что душе угодно. Завоевание меня превратилось для нее в навязчивую идею. Как человек со своими мыслями и переживаниями я не интересовал ее никогда в жизни.
Они направились к выходу.
— Почему ты не хочешь, чтобы я прочел письмо прямо сейчас? — вновь спросил Оливер.
— Будет лучше, если сначала мы побеседуем, — ответила Лесли, глядя перед собой.
Утром шел снег, а теперь светило холодное зимнее солнце. Тонкий белый покров, укутавший сад, поблескивал, точно усеянный маленькими звездочками. Не сговариваясь, Лесли и Оливер зашагали в сторону футбольного поля и баскетбольной площадки — туда, где гуляли в теплом сентябре на самом первом свидании.
— Умоляю, прости меня, Лесли, — заговорил после продолжительного молчания Оливер. Его голос зазвучал чуть хрипло и сдавленно, и он кашлянул, пытаясь преодолеть чудовищное волнение. — Я осознал свою вину настолько глубоко, что стал другим человеком. Ты нужна мне как воздух, я дышу тобой, только ради тебя живу. У меня такое чувство, что мы созданы друг для друга, потому я и верил в эту встречу всем сердцем.
— Я прощаю тебя, — ответила Лесли, не испытывая больше его терпения. — Мне казалось, я на это не способна, особенно в первый момент, когда только узнала правду. А теперь понимаю, что ошибалась.
Оливер чувствовал, что она умышленно не произносит слово «спор» или «пари», и был ей за это безгранично признателен. Его чуткая мудрая Лесли ни капли не изменилась за время разлуки, может, даже стала еще светлее и мягче.
— Ты ответила бы на мое письмо, согласилась бы на встречу, если бы не вчерашний пожар? — спросил вдруг он, крутя в руках запечатанный конверт.
Лесли окинула его лицо задумчивым взглядом и ответила без тени сомнения:
— Да. Возможно, не сейчас, немного погодя. — Она вздохнула, внезапно грустнея. — О вчерашнем пожаре я буду помнить всегда. Раньше мне и в голову не приходило, что на свете есть человек, чья жизнь мне настолько сильно дорога.
В порыве безграничной радости Оливер взял ее руку, крепко сжал в своей, и они остановились посреди лесной дорожки, устланной тонким слоем снега.
— Лесли… повтори, что ты сказала. Прошу тебя.
— Вчера я осознала, что ты до безумия мне дорог, — произнесла Лесли, глядя на него своими восхитительными темными глазами. — И поняла, что просто обязана тебя простить.
— Девочка моя, солнышко…
Оливер обнял ее и стал целовать ее лоб, веки, нос, щеки. Она была чарующе женственной и неподражаемо естественной. Он очень соскучился по ее душевному теплу и согревался им сейчас с жадностью бездомного, попавшего с мороза к жаркому камину.
— Ты поймешь, что не пожалеешь об этом, я докажу тебе, клянусь, — прошептал он, и их губы слились в поцелуе.
Лесли первой отстранилась и перевела дыхание.
— Целоваться при минусовой температуре на улице — настоящее безумие, — сказала она, смеясь и ладонью вытирая губы.
— А мы и есть два безумца, — ответил Оливер. Его лицо сияло неподдельным счастьем. — Разве не так?
— Так!
— Нас больше ничто не разлучит, милая моя, ничего подобного я не допущу, — пробормотал Оливер, свято веря в то, что в совместном с Лесли будущем ни на мгновение не перестанет ощущать себя баловнем судьбы.
Она улыбнулась какой-то странной, несколько грустной улыбкой и зашагала вперед.
— В чем дело, Лесли? — спросил Оливер, следуя за ней.
— Ни в чем, — ответила она, но он уловил в ее голосе напряжение, которое человек посторонний, наверное, и не заметил бы.
— Нет, прошу тебя… Я вижу, ты чем-то расстроена. Давай все выясним сразу же, так лучше, проще.
— Ладно. — Лесли скрестила руки на груди и недовольно засопела. — Эти письма от Энн… Я все думаю о них и чувствую, что они не дадут мне покоя. — Она усмехнулась. — Возможно, это нелепо и смешно, ты ведь сказал, что не читаешь их, тем не менее… Не знаю, что со мной такое!
Оливер привлек ее к себе и поцеловал в висок.
— А я знаю. Ты ревнуешь… — протянул он, упиваясь мыслью, что до такой степени ей небезразличен. — И мне это чертовски приятно. Но я не хочу, чтобы ты страдала, поэтому с удовольствием устранил бы причину твоего беспокойства. — Он задумался. — Только вот не знаю, как это сделать. Я могу не читать письма Энн, не разговаривать с ней, не видеть ее, но запретить ей писать мне не в силах.
— Да-да, — торопливо проговорила Лесли. — Я все прекрасно понимаю. Наверное, вообще не стоило говорить тебе об этом.
— Я сам попросил тебя и очень рад, что ты, как прежде, мне доверяешь. Несмотря ни на что. — Оливер сделал паузу, на миг вспоминая о пари и чувствуя, как его покрытые щетиной щеки заливает краска стыда. Впрочем, заострять на этой мысли внимание не следовало: дурацкий спор остался в прошлом. — Если хочешь, сама забирай из ящика мои письма, я с удовольствием отдам тебе ключ.
— Нет, что ты. — Лесли покачала головой. — Это уж слишком. Я постараюсь справиться со своим глупым заскоком. Уверена, у меня это получится.
Оливер с восторгом взглянул на ее чудесный профиль. Ему очень не хотелось, чтобы она страдала, особенно из-за Энн Верлен, надоедливая любовь которой у него давно уже поперек горла. Он подумал вдруг о том, что через полгода может запросто покинуть эти места навсегда, и с радостью поделился мыслью с Лесли:
— Семестр подходит к концу. Через каких-то шесть месяцев я окончу колледж. А потом уеду и с легким сердцем забуду об Энн.
Оливер заметил, как дрогнули веки Лесли, и только сейчас вспомнил, что ей-то до выпуска еще учиться и учиться. Его и прежде, еще до их разрыва, занимала эта проблема. После же того, как они расстались, он перестал задумываться об этом всерьез, потому что не знал, когда именно судьба соединит их вновь.
— Кстати об окончании колледжа, — поспешно добавил он. — Как нам быть?
— Что ты имеешь в виду? — спросила Лесли, глядя на него искрящимися на солнце глазами.
— Мы не можем расстаться, — утвердительно заявил Оливер. — Надо придумать, что нам делать летом. У тебя начнутся каникулы, а мне придется искать работу, где-то обосновываться.
Лесли смотрела на него долго и серьезно и, вдруг просияв лучезарной улыбкой, рассудительно произнесла:
— Вариантов множество. Во-первых, ты мог бы подыскать себе какую-нибудь работу в Кэмден-Тауне и, пока я тоже не окончу колледж, пожить здесь, со мной рядом…
— Умница ты моя! — воскликнул Оливер, и от осознания того, насколько серьезно Лесли воспринимает их отношения, его проняло до дрожи, до звона в ушах.
Только городок здесь маленький и прилично устроиться наверняка нет возможности, — продолжила Лесли с удовольствием, очевидно почувствовав, что ее речи ласкают Оливеру слух. — А у тебя большой талант, и губить его, прозябая здесь, глупо, даже безрассудно. — Она прищурилась. — К тому же, если ты останешься тут, Энн будет донимать тебя, пока сама не окончит учебу. А я этого не вынесу.
— Ты сказала, вариантов у нас множество, — произнес Оливер с улыбкой, гадая, какой из выходов Лесли предложит во вторую очередь.
— Верно, но перечислять их все, пожалуй, не стоит, — заявила она. — Самое разумное — это поселиться в каком-нибудь крупном южном городе, где ты найдешь достойную работу, а я подходящий колледж, в который могла бы перевестись.
— Почему именно южный? — поинтересовался Оливер.
— Я всегда хотела жить там, где круглый год тепло, — проговорила Лесли мечтательно. — К примеру, в «золотом» штате. Что скажешь?
— В Калифорнии? — Оливер задумался. — А что? Неплохая мысль. Учебных заведений там предостаточно, подобрать для тебя что-нибудь подходящее не составит проблемы.
— Давай попытаем счастья в Лос-Анджелесе, а? — предложила Лесли, приходя в детский восторг. — Только представь себе! Холодов там никогда не бывает, и целоваться на улице можно хоть летом, хоть зимой.
Оливер рассмеялся.
— Довод достаточно веский. Решено: едем покорять Лос-Анджелес!
Они остановились, повернулись друг к другу и крепко обнялись, соединенные общей светлой мечтой. И горячей любовью, о которой, кстати, еще ни разу не заговаривали вслух.
Оливер вдруг вспомнил о конверте. Он все это время держал его в руке, даже когда обнимал Лесли. Желание узнать, что за строчку она написала для него после долгих раздумий, достигло предела, и он прошептал ей на ухо:
— Если ты не позволишь мне прочесть письмо сейчас же, я сделаю это наперекор твоему желанию.
Лесли разжала руки и, запрокинув голову, громко и счастливо рассмеялась.
— А я совсем о нем забыла. Конечно, читай. Теперь можно.
Оливер аккуратно распечатал конверт, извлек белый блокнотный листок и прочел несколько выведенных на нем слов — очень простых, но показавшихся ему в этот сказочный миг самыми поэтичными из всех, что он когда-либо видел.
Я тоже тебя люблю. Так же крепко.
Лесли.
Это стало для него счастливым потрясением — ее объяснение в любви, столь долгожданное и нужное. Он смотрел на единственную в записке строчку до тех пор, пока буквы не стали расплываться и до него не дошло, что его глаза полны слез. Устыдившись своей сентиментальности, он отвернулся, чтобы Лесли не видела его лица.
Она обняла его сзади за плечи. И Оливер, благодарный ей за столь тактичную поддержку, подумал, что судьба чересчур к нему благосклонна.
— Я люблю тебя, — негромко и просто произнесла Лесли.
Оливер смахнул с глаз слезы, взял ее за руку и притянул к своей груди. Его сердце колотилось так громко, что, казалось, стук слышит весь погруженный в зимнюю спячку лес.
— И я тебя люблю, — ответил он, отмечая, что не только слышать, но и произносить эти слова вслух до головокружения приятно.
Они долго стояли обнявшись, наслаждаясь близостью друг друга и таинственной тишиной вокруг. Неожиданно Оливеру вспомнился один их разговор, и он спросил:
— Как-то раз ты сказала, нельзя идти на поводу у подобия истинного чувства. Что, если затеряешься в подделках под любовь, сможешь пропустить любовь настоящую, устав, пресытившись приключениями. Помнишь?
— Конечно, — ответила Лесли.
— А что ты думаешь о нашей любви? — поинтересовался Оливер, — Полагаешь, она и есть та самая, подлинная? Которую страшно пропустить и с чем-то спутать?
Лесли посмотрела на него, и по нежности, отразившейся в ее глазах, он понял: именно так она и считает.
— Да, полагаю, наша любовь настоящая. По-моему, мы с тобой везунчики, — сказала Лесли, немного наклонив набок голову.
— Согласен, — ответил Оливер, целуя ее в макушку.
— С чем? С тем, что нам повезло, или с тем, что мы любим друг друга по-настоящему?
Оливер засмеялся.
— И с тем, и с другим. Наше чувство исключительное — довольно молодое, но уже проверенное серьезными испытаниями. — Он смущенно кашлянул. — Моей тупостью, твоим терпением.
Лесли легонько ударила его рукой по плечу.
— Эй, давай не будем о грустном, а?
— Конечно, — обрадованно воскликнул Оливер. — Ты прелесть, Лесли, моя бескрайняя радость, ясное солнышко!
— А ты мое солнышко, — сказала Лесли, приподнимаясь на цыпочки и целуя его в незащищенную шарфом шею. — Согревай меня всегда, в любую погоду.
— Непременно, — пробормотал Оливер, заботливо поднимая воротник ее застегнутой доверху куртки.
— Кстати, как дела у твоих родителей? — неожиданно спросила Лесли, и меж ее черных бровей образовалась неглубокая складочка. — Я все думала о них, гадала, поправился ли твой отец и как себя чувствует мама.
— Как мне приятно, что ты помнишь о них, принцесса! — Оливер прижался лицом к ее волосам, вдохнул их аромат, поднял голову и заговорил взволнованно и с подъемом: — Отец чувствует себя гораздо лучше, его состояние нормализуется. Мама позвонила мне сегодня, буквально перед нашей встречей. — Он выдержал паузу, намереваясь сообщить о самом главном. — Я сказал, что на каникулы, возможно, приеду не один…
В глазах Лесли возник немой вопрос.
— А с самой лучшей на свете девушкой, — добавил Оливер, и его лицо расплылось в улыбке.
— С какой еще девушкой? — спросила Лесли, делая вид, будто не понимает, что речь идет о ней.
— С тобой, разумеется, — ответил он.
Лесли приоткрыла рот, собравшись что-то
сказать, но Оливер опередил ее, торопливо пояснив:
— Да, на тот момент я еще не был уверен, что ты простила меня, что вновь согласишься стать моей, Лесли. Но мне подсказывало сердце: все сложится наилучшим образом, вот я и осмелился уже сегодня днем рассказать о тебе маме. Она ужасно обрадовалась. Я понял это по ее голосу.
— Постой-постой, все это очень здорово, — проговорила Лесли растерянно. — Но…
— Тебя все-таки что-то смущает? — встревожился Оливер.
— Нет, что ты. Только ехать к тебе домой уже сейчас, на каникулах… — Лесли поежилась, — я не отважусь. Мне будет страшно…
— Страшно?
— Что твои родители обо мне подумают? Решат, что я наглая авантюристка, еще задумают нас разлучить.
— Какие глупости! — воскликнул Оливер, смеясь. — Прошу тебя, успокойся. Во-первых, я никогда не приводил домой никого из подруг — встречался с ними в других местах, считая, что знакомить их с родителями совсем ни к чему. Во-вторых, когда мы скажем, что решили пожениться, мама и отец подумают лишь одно: какое счастье, что Бог послал нашему сыну такую чудесную невесту!
— Пожениться? — Лесли изумленно округлила глаза.
— Конечно, — ответил Оливер. — Мы ведь собрались никогда не расставаться… Или я что-то неправильно понял?
— Нет, ты все понял правильно.
— Тогда какой смысл тянуть со свадьбой? Поженимся, как только я окончу колледж. В Лос-Анджелес приедем уже мужем и женой.
Лесли покачала головой.
— А не слишком ли мы молоды для женитьбы?
— Слишком молоды? — Оливер возмущенно сдвинул брови. — Закон так не считает.
— Правильно, но я не об этом, — пробормотала Лесли. — Считается, что со вступлением в брак не стоит торопиться. Это слишком ответственный, серьезный шаг.
Оливер нахмурился сильнее.
— Значит, ты в чем-то еще сомневаешься, не вполне доверяешь мне или…
— Нет! — Лесли порывисто закрыла его рот начинающей замерзать рукой. — Ни в чем я не сомневаюсь, ни капельки!
— Почему тогда считаешь, что нам надо выжидать время? Это бессмысленно, только подумай!
Лесли моргнула и погрузилась в размышления.
— А ведь ты прав. Абсолютно бессмысленно. — В ее глазах вдруг вспыхнули звезды, а губы растянулись в столь очаровательной улыбке, что Оливер не сдержался и, наплевав на мороз, непродолжительно, но страстно еще раз поцеловал ее и тут же сам вытер ей рот ладонью.
— Ты в самом деле… — начала Лесли, переведя дыхание.
— Что?
— Хочешь, чтобы я уже летом стала твоей женой?
— Мечтаю об этом.
Лесли подпрыгнула и обвила шею Оливера руками.
— Здорово-о-о! — прокричала она, делясь своей радостью с целым лесом, со всей вселенной.
— И потом я не имею права тебя ревновать. Мы ведь не… — Она усмехнулась, маскируя смущение. — В общем, нас сейчас ничто не связывает…
Что это значит? — подумал Оливер, напрягаясь от испуга. У нее нет желания вновь со мной сходиться, несмотря на чувства, на то, что вчера она так искренне за меня испугалась? Нет, только не это. Надо поскорее во всем разобраться, а то я тронусь умом, ей-богу!
— Лесли, пожалуйста, посмотри на меня, — попросил он, исполненный решимости. — Ты сказала, что готова поговорить со мной, и я, как дурак, обрадовался, приняв твои слова за согласие снова быть вместе. Взгляни же на меня, я должен видеть твои глаза!
Лесли повернулась и посмотрела на него прямо и уверенно, больше не стесняясь и не пытаясь спрятаться.
— Если я ошибаюсь, прошу, не мучай меня! — взмолился Оливер. — Скажи об этом сейчас же, и я сразу оставлю тебя в покое!
Лесли улыбнулась своей светлой искренней улыбкой. Энн никогда в жизни не научится быть настолько естественной, мелькнуло в голове Оливера. Никогда не станет такой привлекательной, такой головокружительно желанной.
Он неотрывно смотрел в глаза Лесли, ожидая ответа, точно решения: казнить или помиловать. От нее зависела его судьба, в этом чарующем взгляде таилось все, что заключалось для него теперь в понятии счастье.
— Ты не ошибаешься, — сказала наконец Лесли, и Оливеру почудилось, что на оголенных ветвях яблонь за ее спиной распустились белые весенние цветы.
— Лесли! — воскликнул он, заключая ее в объятия и принимаясь кружить, не видя проходящих мимо и хихикающих девчонок. — Солнце мое! Ты просто не представляешь себе…
— Подожди, пусти, — продолжая улыбаться, засопротивлялась Лесли. — Давай поговорим, мы ведь для этого и встретились сегодня.
Оливер разжал руки, взглянул на часы и вдруг сообразил, что их свидание должно было начаться лишь несколько минут назад и совсем в другом месте. Он озадаченно сдвинул брови, впервые задумываясь о том, что видеть Лесли на почте в этот час весьма необычно, даже подозрительно.
— Послушай, а… что ты здесь делаешь? У вас тоже отменили последнее занятие и ты решила отправить кому-то письма?
У Лесли густо покраснели щеки. Она поправила волосы, стараясь казаться независимой и гордой.
— Нет, занятия у нас не отменяли. Просто на последнее я не пошла — впервые за все это время.
— Серьезно? — Оливер засмеялся. — Ничего страшного не стрясется, однажды я уже говорил тебе. Но увлекаться прогулами не советую.
— Я не увлекусь, — твердо ответила Лесли.
— И что же заставило тебя пойти на преступление? — полюбопытствовал Оливер.
— Надо было покончить с одним неотложным делом, — сказала Лесли, и в ее глазах промелькнуло нечто настолько волнующее, что Оливер впился в них взглядом, гадая, что с ним и почему ее столь обычные слова подействовали на него точно магическое заклинание.
— Неотложным делом? — переспросил он, мечтая, чтобы она как можно скорее посвятила его во все свои тайны, открыла секреты, о существовании которых посторонние даже не догадываются.
— Да, — произнесла Лесли, и на ее губах засияла немного робкая, немного кокетливая улыбка. — Я наконец ответила на письмо, которое получила две недели назад…
Мое письмо, подумал Оливер, приходя в сильнейшее волнение. В нем я объяснился ей в любви, впервые в жизни завел об этом речь. Как она отреагировала?
— Я долго размышляла, что написать, — продолжила Лесли. — Много раз начинала сочинять в уме ответ, но выходило все не то, и я откладывала это занятие снова и снова. А сегодня вдруг решила, что ничего сверхъестественного изобретать не стоит, и вывела на листке бумаги единственную строчку. В ней — главное, что мне хотелось сказать.
Оливер испытующе посмотрел на нее, резко повернулся, вбежал в здание почты, а мгновение спустя уже открывал свой ящик. У него бешено колотилось сердце и сильно кружилась голова, когда ему представлялось, что среди кучи надушенных конвертов Энн он увидит еще один, получить который даже не мечтал.
Он сразу бросился ему в глаза — маленький бледно-желтый конвертик с надписью: «От Лесли». Беря его в руки, Оливер боялся дышать и ничего не слышал, потому вздрогнул, когда у него за спиной раздался голос Лесли:
— Давай, ты прочтешь его позднее?
— Почему?
Держать письмо в руке и не знать, что в нем, представлялось Оливеру сущей пыткой. Машинально прижав конверт к сердцу и даже не взглянув на послания Энн, он закрыл ящик.
— Подожди, — воскликнула Лесли. — Там что-то еще!
В первую секунду Оливер даже не понял, о чем она, настолько привык не обращать на записки Энн внимания. А сообразив, махнул рукой.
— Это сочинения Энн. Она заваливает меня ими второй год. Я выбрасываю их, не читая.
— Может… — Лесли обеспокоенно сдвинула брови, о чем-то задумываясь. — Может, она в самом деле любит тебя и страдает?
Даже если и так, я не в состоянии ей помочь, — сказал Оливер, поворачивая в замочной скважине ключик. — Но это не любовь, поверь мне. Энн безнадежно испорчена обилием денег, привыкла получать все, что душе угодно. Завоевание меня превратилось для нее в навязчивую идею. Как человек со своими мыслями и переживаниями я не интересовал ее никогда в жизни.
Они направились к выходу.
— Почему ты не хочешь, чтобы я прочел письмо прямо сейчас? — вновь спросил Оливер.
— Будет лучше, если сначала мы побеседуем, — ответила Лесли, глядя перед собой.
Утром шел снег, а теперь светило холодное зимнее солнце. Тонкий белый покров, укутавший сад, поблескивал, точно усеянный маленькими звездочками. Не сговариваясь, Лесли и Оливер зашагали в сторону футбольного поля и баскетбольной площадки — туда, где гуляли в теплом сентябре на самом первом свидании.
— Умоляю, прости меня, Лесли, — заговорил после продолжительного молчания Оливер. Его голос зазвучал чуть хрипло и сдавленно, и он кашлянул, пытаясь преодолеть чудовищное волнение. — Я осознал свою вину настолько глубоко, что стал другим человеком. Ты нужна мне как воздух, я дышу тобой, только ради тебя живу. У меня такое чувство, что мы созданы друг для друга, потому я и верил в эту встречу всем сердцем.
— Я прощаю тебя, — ответила Лесли, не испытывая больше его терпения. — Мне казалось, я на это не способна, особенно в первый момент, когда только узнала правду. А теперь понимаю, что ошибалась.
Оливер чувствовал, что она умышленно не произносит слово «спор» или «пари», и был ей за это безгранично признателен. Его чуткая мудрая Лесли ни капли не изменилась за время разлуки, может, даже стала еще светлее и мягче.
— Ты ответила бы на мое письмо, согласилась бы на встречу, если бы не вчерашний пожар? — спросил вдруг он, крутя в руках запечатанный конверт.
Лесли окинула его лицо задумчивым взглядом и ответила без тени сомнения:
— Да. Возможно, не сейчас, немного погодя. — Она вздохнула, внезапно грустнея. — О вчерашнем пожаре я буду помнить всегда. Раньше мне и в голову не приходило, что на свете есть человек, чья жизнь мне настолько сильно дорога.
В порыве безграничной радости Оливер взял ее руку, крепко сжал в своей, и они остановились посреди лесной дорожки, устланной тонким слоем снега.
— Лесли… повтори, что ты сказала. Прошу тебя.
— Вчера я осознала, что ты до безумия мне дорог, — произнесла Лесли, глядя на него своими восхитительными темными глазами. — И поняла, что просто обязана тебя простить.
— Девочка моя, солнышко…
Оливер обнял ее и стал целовать ее лоб, веки, нос, щеки. Она была чарующе женственной и неподражаемо естественной. Он очень соскучился по ее душевному теплу и согревался им сейчас с жадностью бездомного, попавшего с мороза к жаркому камину.
— Ты поймешь, что не пожалеешь об этом, я докажу тебе, клянусь, — прошептал он, и их губы слились в поцелуе.
Лесли первой отстранилась и перевела дыхание.
— Целоваться при минусовой температуре на улице — настоящее безумие, — сказала она, смеясь и ладонью вытирая губы.
— А мы и есть два безумца, — ответил Оливер. Его лицо сияло неподдельным счастьем. — Разве не так?
— Так!
— Нас больше ничто не разлучит, милая моя, ничего подобного я не допущу, — пробормотал Оливер, свято веря в то, что в совместном с Лесли будущем ни на мгновение не перестанет ощущать себя баловнем судьбы.
Она улыбнулась какой-то странной, несколько грустной улыбкой и зашагала вперед.
— В чем дело, Лесли? — спросил Оливер, следуя за ней.
— Ни в чем, — ответила она, но он уловил в ее голосе напряжение, которое человек посторонний, наверное, и не заметил бы.
— Нет, прошу тебя… Я вижу, ты чем-то расстроена. Давай все выясним сразу же, так лучше, проще.
— Ладно. — Лесли скрестила руки на груди и недовольно засопела. — Эти письма от Энн… Я все думаю о них и чувствую, что они не дадут мне покоя. — Она усмехнулась. — Возможно, это нелепо и смешно, ты ведь сказал, что не читаешь их, тем не менее… Не знаю, что со мной такое!
Оливер привлек ее к себе и поцеловал в висок.
— А я знаю. Ты ревнуешь… — протянул он, упиваясь мыслью, что до такой степени ей небезразличен. — И мне это чертовски приятно. Но я не хочу, чтобы ты страдала, поэтому с удовольствием устранил бы причину твоего беспокойства. — Он задумался. — Только вот не знаю, как это сделать. Я могу не читать письма Энн, не разговаривать с ней, не видеть ее, но запретить ей писать мне не в силах.
— Да-да, — торопливо проговорила Лесли. — Я все прекрасно понимаю. Наверное, вообще не стоило говорить тебе об этом.
— Я сам попросил тебя и очень рад, что ты, как прежде, мне доверяешь. Несмотря ни на что. — Оливер сделал паузу, на миг вспоминая о пари и чувствуя, как его покрытые щетиной щеки заливает краска стыда. Впрочем, заострять на этой мысли внимание не следовало: дурацкий спор остался в прошлом. — Если хочешь, сама забирай из ящика мои письма, я с удовольствием отдам тебе ключ.
— Нет, что ты. — Лесли покачала головой. — Это уж слишком. Я постараюсь справиться со своим глупым заскоком. Уверена, у меня это получится.
Оливер с восторгом взглянул на ее чудесный профиль. Ему очень не хотелось, чтобы она страдала, особенно из-за Энн Верлен, надоедливая любовь которой у него давно уже поперек горла. Он подумал вдруг о том, что через полгода может запросто покинуть эти места навсегда, и с радостью поделился мыслью с Лесли:
— Семестр подходит к концу. Через каких-то шесть месяцев я окончу колледж. А потом уеду и с легким сердцем забуду об Энн.
Оливер заметил, как дрогнули веки Лесли, и только сейчас вспомнил, что ей-то до выпуска еще учиться и учиться. Его и прежде, еще до их разрыва, занимала эта проблема. После же того, как они расстались, он перестал задумываться об этом всерьез, потому что не знал, когда именно судьба соединит их вновь.
— Кстати об окончании колледжа, — поспешно добавил он. — Как нам быть?
— Что ты имеешь в виду? — спросила Лесли, глядя на него искрящимися на солнце глазами.
— Мы не можем расстаться, — утвердительно заявил Оливер. — Надо придумать, что нам делать летом. У тебя начнутся каникулы, а мне придется искать работу, где-то обосновываться.
Лесли смотрела на него долго и серьезно и, вдруг просияв лучезарной улыбкой, рассудительно произнесла:
— Вариантов множество. Во-первых, ты мог бы подыскать себе какую-нибудь работу в Кэмден-Тауне и, пока я тоже не окончу колледж, пожить здесь, со мной рядом…
— Умница ты моя! — воскликнул Оливер, и от осознания того, насколько серьезно Лесли воспринимает их отношения, его проняло до дрожи, до звона в ушах.
Только городок здесь маленький и прилично устроиться наверняка нет возможности, — продолжила Лесли с удовольствием, очевидно почувствовав, что ее речи ласкают Оливеру слух. — А у тебя большой талант, и губить его, прозябая здесь, глупо, даже безрассудно. — Она прищурилась. — К тому же, если ты останешься тут, Энн будет донимать тебя, пока сама не окончит учебу. А я этого не вынесу.
— Ты сказала, вариантов у нас множество, — произнес Оливер с улыбкой, гадая, какой из выходов Лесли предложит во вторую очередь.
— Верно, но перечислять их все, пожалуй, не стоит, — заявила она. — Самое разумное — это поселиться в каком-нибудь крупном южном городе, где ты найдешь достойную работу, а я подходящий колледж, в который могла бы перевестись.
— Почему именно южный? — поинтересовался Оливер.
— Я всегда хотела жить там, где круглый год тепло, — проговорила Лесли мечтательно. — К примеру, в «золотом» штате. Что скажешь?
— В Калифорнии? — Оливер задумался. — А что? Неплохая мысль. Учебных заведений там предостаточно, подобрать для тебя что-нибудь подходящее не составит проблемы.
— Давай попытаем счастья в Лос-Анджелесе, а? — предложила Лесли, приходя в детский восторг. — Только представь себе! Холодов там никогда не бывает, и целоваться на улице можно хоть летом, хоть зимой.
Оливер рассмеялся.
— Довод достаточно веский. Решено: едем покорять Лос-Анджелес!
Они остановились, повернулись друг к другу и крепко обнялись, соединенные общей светлой мечтой. И горячей любовью, о которой, кстати, еще ни разу не заговаривали вслух.
Оливер вдруг вспомнил о конверте. Он все это время держал его в руке, даже когда обнимал Лесли. Желание узнать, что за строчку она написала для него после долгих раздумий, достигло предела, и он прошептал ей на ухо:
— Если ты не позволишь мне прочесть письмо сейчас же, я сделаю это наперекор твоему желанию.
Лесли разжала руки и, запрокинув голову, громко и счастливо рассмеялась.
— А я совсем о нем забыла. Конечно, читай. Теперь можно.
Оливер аккуратно распечатал конверт, извлек белый блокнотный листок и прочел несколько выведенных на нем слов — очень простых, но показавшихся ему в этот сказочный миг самыми поэтичными из всех, что он когда-либо видел.
Я тоже тебя люблю. Так же крепко.
Лесли.
Это стало для него счастливым потрясением — ее объяснение в любви, столь долгожданное и нужное. Он смотрел на единственную в записке строчку до тех пор, пока буквы не стали расплываться и до него не дошло, что его глаза полны слез. Устыдившись своей сентиментальности, он отвернулся, чтобы Лесли не видела его лица.
Она обняла его сзади за плечи. И Оливер, благодарный ей за столь тактичную поддержку, подумал, что судьба чересчур к нему благосклонна.
— Я люблю тебя, — негромко и просто произнесла Лесли.
Оливер смахнул с глаз слезы, взял ее за руку и притянул к своей груди. Его сердце колотилось так громко, что, казалось, стук слышит весь погруженный в зимнюю спячку лес.
— И я тебя люблю, — ответил он, отмечая, что не только слышать, но и произносить эти слова вслух до головокружения приятно.
Они долго стояли обнявшись, наслаждаясь близостью друг друга и таинственной тишиной вокруг. Неожиданно Оливеру вспомнился один их разговор, и он спросил:
— Как-то раз ты сказала, нельзя идти на поводу у подобия истинного чувства. Что, если затеряешься в подделках под любовь, сможешь пропустить любовь настоящую, устав, пресытившись приключениями. Помнишь?
— Конечно, — ответила Лесли.
— А что ты думаешь о нашей любви? — поинтересовался Оливер, — Полагаешь, она и есть та самая, подлинная? Которую страшно пропустить и с чем-то спутать?
Лесли посмотрела на него, и по нежности, отразившейся в ее глазах, он понял: именно так она и считает.
— Да, полагаю, наша любовь настоящая. По-моему, мы с тобой везунчики, — сказала Лесли, немного наклонив набок голову.
— Согласен, — ответил Оливер, целуя ее в макушку.
— С чем? С тем, что нам повезло, или с тем, что мы любим друг друга по-настоящему?
Оливер засмеялся.
— И с тем, и с другим. Наше чувство исключительное — довольно молодое, но уже проверенное серьезными испытаниями. — Он смущенно кашлянул. — Моей тупостью, твоим терпением.
Лесли легонько ударила его рукой по плечу.
— Эй, давай не будем о грустном, а?
— Конечно, — обрадованно воскликнул Оливер. — Ты прелесть, Лесли, моя бескрайняя радость, ясное солнышко!
— А ты мое солнышко, — сказала Лесли, приподнимаясь на цыпочки и целуя его в незащищенную шарфом шею. — Согревай меня всегда, в любую погоду.
— Непременно, — пробормотал Оливер, заботливо поднимая воротник ее застегнутой доверху куртки.
— Кстати, как дела у твоих родителей? — неожиданно спросила Лесли, и меж ее черных бровей образовалась неглубокая складочка. — Я все думала о них, гадала, поправился ли твой отец и как себя чувствует мама.
— Как мне приятно, что ты помнишь о них, принцесса! — Оливер прижался лицом к ее волосам, вдохнул их аромат, поднял голову и заговорил взволнованно и с подъемом: — Отец чувствует себя гораздо лучше, его состояние нормализуется. Мама позвонила мне сегодня, буквально перед нашей встречей. — Он выдержал паузу, намереваясь сообщить о самом главном. — Я сказал, что на каникулы, возможно, приеду не один…
В глазах Лесли возник немой вопрос.
— А с самой лучшей на свете девушкой, — добавил Оливер, и его лицо расплылось в улыбке.
— С какой еще девушкой? — спросила Лесли, делая вид, будто не понимает, что речь идет о ней.
— С тобой, разумеется, — ответил он.
Лесли приоткрыла рот, собравшись что-то
сказать, но Оливер опередил ее, торопливо пояснив:
— Да, на тот момент я еще не был уверен, что ты простила меня, что вновь согласишься стать моей, Лесли. Но мне подсказывало сердце: все сложится наилучшим образом, вот я и осмелился уже сегодня днем рассказать о тебе маме. Она ужасно обрадовалась. Я понял это по ее голосу.
— Постой-постой, все это очень здорово, — проговорила Лесли растерянно. — Но…
— Тебя все-таки что-то смущает? — встревожился Оливер.
— Нет, что ты. Только ехать к тебе домой уже сейчас, на каникулах… — Лесли поежилась, — я не отважусь. Мне будет страшно…
— Страшно?
— Что твои родители обо мне подумают? Решат, что я наглая авантюристка, еще задумают нас разлучить.
— Какие глупости! — воскликнул Оливер, смеясь. — Прошу тебя, успокойся. Во-первых, я никогда не приводил домой никого из подруг — встречался с ними в других местах, считая, что знакомить их с родителями совсем ни к чему. Во-вторых, когда мы скажем, что решили пожениться, мама и отец подумают лишь одно: какое счастье, что Бог послал нашему сыну такую чудесную невесту!
— Пожениться? — Лесли изумленно округлила глаза.
— Конечно, — ответил Оливер. — Мы ведь собрались никогда не расставаться… Или я что-то неправильно понял?
— Нет, ты все понял правильно.
— Тогда какой смысл тянуть со свадьбой? Поженимся, как только я окончу колледж. В Лос-Анджелес приедем уже мужем и женой.
Лесли покачала головой.
— А не слишком ли мы молоды для женитьбы?
— Слишком молоды? — Оливер возмущенно сдвинул брови. — Закон так не считает.
— Правильно, но я не об этом, — пробормотала Лесли. — Считается, что со вступлением в брак не стоит торопиться. Это слишком ответственный, серьезный шаг.
Оливер нахмурился сильнее.
— Значит, ты в чем-то еще сомневаешься, не вполне доверяешь мне или…
— Нет! — Лесли порывисто закрыла его рот начинающей замерзать рукой. — Ни в чем я не сомневаюсь, ни капельки!
— Почему тогда считаешь, что нам надо выжидать время? Это бессмысленно, только подумай!
Лесли моргнула и погрузилась в размышления.
— А ведь ты прав. Абсолютно бессмысленно. — В ее глазах вдруг вспыхнули звезды, а губы растянулись в столь очаровательной улыбке, что Оливер не сдержался и, наплевав на мороз, непродолжительно, но страстно еще раз поцеловал ее и тут же сам вытер ей рот ладонью.
— Ты в самом деле… — начала Лесли, переведя дыхание.
— Что?
— Хочешь, чтобы я уже летом стала твоей женой?
— Мечтаю об этом.
Лесли подпрыгнула и обвила шею Оливера руками.
— Здорово-о-о! — прокричала она, делясь своей радостью с целым лесом, со всей вселенной.