Страница:
— Дело в том, что месяц назад я стала невольным свидетелем одного дурацкого разговора. Я сидела в комнате Оливера и Питера… так, убивала время, бренча на гитаре. Оливер и Куртис смотрели телевизор, Питер приходил в себя после очередной гулянки.
Она сделала непродолжительную паузу, но Лесли показалось, что молчание длилось целую вечность. К чему Уэнди клонит, чем закончит свой вполне невинно начавшийся рассказ, она не могла даже предположить и сходила от своего неведения с ума.
— Если бы не Человек-факел, ничего наверняка не произошло бы, — продолжила Уэнди, будто размышляя вслух. — Оливер, быть может, до сих пор и представления не имел бы о твоем существовании. — Она вдруг взглянула Лесли в глаза настолько пытливо и встревоженно, что у той перехватило дух. — Ответь мне на один вопрос… Хотя если не захочешь, можешь не отвечать, это слишком личное… У вас с Оливером… гм… Насколько вы с ним близки?
— Что?! — Лесли вскочила с пуфика, решив, что должна немедленно прекратить эту безумную беседу. Разговаривать о том, насколько и с кем она близка, открывать душу девице, с которой судьба свела ее лишь вчера, ей не хотелось ни капельки. — Считаешь, что имеешь право об этом спрашивать?
Уэнди вскинула руки, и лицо ее омрачилось столь искренним страданием, что Лесли почувствовала нечто похожее на жалость.
— Сядь, прошу тебя, — попросила Уэнди устало. — Понимаю, мои слова кажутся тебе странными, если не бестактными. Но я страшно волнуюсь и понятия не имею, как заговорить о самом главном.
Лесли вновь села.
— Просто возьми и заговори. Я не слабонервная, в обморок в любом случае не упаду. — Она сузила глаза и склонила набок голову. — Признаться честно, я абсолютно ничего не понимаю. Это меня убивает.
— Да-да. — Уэнди кивнула. — Сейчас я все объясню и постараюсь сделать это как можно более складно. — Она вздохнула. — В общем, явившись в тот день в комнату Оливера и Питера, Руди принялся разглагольствовать о первокурсницах: хорошенькие, мол, неопытные, полны загадок, которые так и хочется разгадать. Особое внимание он обратил на «черненькую с чудной стрижкой».
Лесли невольно поправила волосы, теряясь в самых нелепых предположениях.
— На тебя, — сказала Уэнди, многозначительно приподняв свои ровные темные брови. — Однако ты приглянулась не ему одному, но и Питеру, и Куртису. Во всяком случае, они сразу сообразили, о ком речь, и с удовольствием поддержали разговор.
«А Оливеру?» — чуть не вырвалось у Лесли. Неужели он тогда еще не знал, как я выгляжу, не обратил на меня ни малейшего внимания?
Уэнди догадалась, о чем подумала Лесли, и утешительно произнесла:
— Оливер в тот день был каким-то мрачным, почти весь вечер никого как будто не замечал…
— Подожди-ка, — прервала ее Лесли. — А когда именно это было?
Уэнди ответила не задумываясь:
— После первой пятничной вечеринки.
После вечеринки? Лесли вернулась мыслями в то мгновение, когда увидела Оливера впервые в жизни. Произошло это именно на пятничной вечеринке, накануне разговора, о котором столь многословно и путано рассказывала сейчас Уэнди. Оливер стоял в тот вечер у лестницы и что-то пил из бутылки. Увидев Лесли, он тогда посмотрел на нее в упор — это прочно засело в ее памяти.
Может, его занимали совсем другие мысли, к примеру, о родителях, о здоровье отца, поэтому он и не запомнил меня, подумала она, тщетно пытаясь себя утешить. Или просто не захотел трепаться обо мне с дружками. Кто его знает?
Уэнди опять тяжело вздохнула.
— В общем, не стану тебя долго мучить. Прямо сейчас перейду к главному, только, пожалуйста, будь мужественной.
Лесли не знала, о чем думать, и от напряжения не даже могла пошевелиться.
— Оливер заговорил в тот вечер только тогда, когда ему взбрело в голову завоевать тебя… На спор.
Лесли почувствовала себя человеком с петлей на шее, у которого из-под ног выбили табуретку. Последние слова Уэнди показались ей настолько чудовищными, что она словно ослепла и оглохла…
— Лесли! — ворвался в ее убийственно безмолвный мирок взволнованный голос Уэнди. — Ты в порядке? Слышишь меня?
Лесли медленно качнула головой, моргнула, потерла виски. В голове царила пустота, дышать было больно.
— Лесли! — Уэнди схватила ее за руку. — Ты холодная как лед! Послушай меня, девочка, не вздумай согнуться под тяжестью этого удара, не опускай головы. Я ни за что не рассказала бы тебе об этом проклятом пари, если бы не поняла, что ты за человек, если бы не почувствовала, что иначе просто не могу. Оливер — отличный парень, не знаю, что на него нашло, а главное, почему он не остановился вовремя, не оставил тебя в покое, узнав, какая ты. Я всегда считала его одним из самых достойных ребят во всем Кэмдене, но теперь…
Уэнди говорила долго и с чувством, но Лесли почти ничего не слышала. Когда пустота в голове постепенно заполнилась обрывками мыслей, ей сделалось так тошно, что в самом деле захотелось повеситься.
На спор, думала она, отказываясь верить, что не больна и не бредит. Все не всерьез… Он просто играл… А я… я влюбилась до безумия. Впрочем, лишь это ему и было нужно. Нет… Нет!
Воспоминания о проведенных с Оливером днях и вечерах закружились перед ее глазами пестрым калейдоскопом, и стало так нестерпимо больно, что захотелось рвать на себе волосы, кричать, топать ногами… Она не заметила бы, что плачет, если бы Уэнди не поднялась и не принялась заботливо стирать слезы с ее щек бумажной салфеткой.
— Не плачь, Лесли, он того не стоит, — бормотала она ласково. — А вообще-то не сдерживайся… Так будет легче. Со слезами постепенно уходит горечь, вся тяжесть, скапливающаяся в сердце.
Лесли не отвечала, не смотрела на Уэнди, не шевелилась. Продолжала думать о прогулках и задушевных беседах, вспоминать те слова, в которых, как ей казалось, заключается суть жизни, тайный смысл бытия. Ее сердце медленно умирало, и, чувствуя это, его уже рвали на куски незримые стервятники.
— Оттого, что именно мне пришлось раскрыть тебе глаза, я жутко мучаюсь, Лесли, — говорила Уэнди. — Но по-другому я не могла, надеюсь, ты понимаешь. Срок проклятого пари истекает только завтра. Я подумала, вдруг он еще не успел или решил оставить самое интересное напоследок…
— Самое интересное? — выкрикнула Лесли, внезапно приходя в ярость. — Ты так это называешь?
— Нет, прости… Я просто… неудачно выразилась, — протараторила Уэнди, совсем теряясь. — Короче, я подумала, вдруг еще не все потеряно, ведь вы продолжали встречаться до сегодняшнего дня, а домашнего кинотеатра в комнате Оливера пока не появилось…
— Домашнего кинотеатра? — Лесли вытерла глаза ладонью и нахмурилась. — При чем здесь кинотеатр, черт возьми?
— Я ведь говорю: они поспорили, — ответила Уэнди, кладя салфетку на стол и опять садясь на кровать. — Питер, Руди и Куртис пообещали купить Оливеру домашний кинотеатр, если он… соблазнит тебя.
Лесли представила улыбающиеся лица друзей Оливера, вспомнила, что они показались ей милыми и дружелюбными. Какая же я дура, подумала она, в отчаянии закусывая губу. Тупица! Почему не увидела в их взимании ничего подозрительного? Какого черта не прислушалась к странному предчувствию в тот самый первый день и в момент знакомства с Оливером? Они всего-навсего поспорили. Я для них развлечение, игрушка. Боже!
— Говоришь, домашний кинотеатр? — спросила она, внезапно охваченная желанием срочно что-то предпринять, придумать наиболее достойный выход.
Уэнди пожала плечами.
— Да.
— Чтобы его заполучить, Оливер должен был заняться со мной сексом, так? — Неизвестно каким образом она заставила себя на время забыть о боли, решив вдоволь наплакаться позднее, у себя в комнате. Ее сердце, будто смекнув, каковы намерения хозяйки, затихло, уступая место разуму. — Выходит, он выиграл… Сегодня. — Она посмотрела на Уэнди со злой усмешкой, которую та восприняла, изумленно округлив глаза. — Надо поздравить его, правильно? Поскорее рассказать о его победе Куртису, Руди и Питеру, если он сам еще не успел, — пусть раскошеливаются.
Уэнди в замешательстве покачала головой.
— Что ты задумала?
— Ничего особенного, — ответила Лесли. Ей не терпелось приступить к осуществлению бредового плана. — Просто объявлю сегодня на вечеринке имя победителя. Я сама.
— Подожди, — встревожилась Уэнди. — Они сразу догадаются, что это я их выдала. Свидетелем спора была я одна.
Лесли усмехнулась.
— Ерунда. Я ведь не скажу им, что именно от тебя услышала эту историю. Проболтаться мог из вас кто угодно — ты, Руди, Куртис либо Питер. Или, скажем, Клэр — одна моя приятельница, которая теперь встречается с Куртисом.
Уэнди задумалась.
— Наверное, ты права. Никто ведь не слышит нашего разговора, доказательств ни у кого нет. Как говорится, не пойман — не вор.
— Вот именно, — подтвердила Лесли, поднимаясь с пуфика, — Пусть думают что хотят, подозревают друг друга — это не наши проблемы.
Уэнди кивнула.
— К тому же я убеждена, что поступила правильно. Мне не о чем беспокоиться.
Лесли уже сделала шаг к двери — поразительно твердый шаг человека, на сто процентов уверенного в себе, — когда Уэнди снова ее окликнула:
— Лесли!
— Что?
— Ты действительно считаешь, что должна поступить именно так?
— Да, а что?
Уэнди пожала не по-женски широкими плечами.
— А тебе не кажется, что это лишь усугубит твои страдания? Только представь себе…
— Не усугубит, — сказала Лесли, поражаясь собственной категоричности. — Не переживай… Если хочешь, тоже приходи. Понаблюдай за представлением откуда-нибудь со стороны, чтобы не навлечь на себя подозрений. Будет интересно, обещаю.
Уэнди поднялась с кровати, медленно подошла к Лесли и сжала ее руки в своих.
— Ты молодец, Лесли. Держишься прямо героем. Я тобой восхищена, честное слово.
Лесли рассмеялась звонким безрадостным смехом.
— Герой сегодняшнего дня — Оливер. Восторгаться следует им. — Она неожиданно посерьезнела и посмотрела Уэнди в глаза. В. них отражались сострадание, неподдельная горечь и желание помочь. — Спасибо тебе, — пробормотала Лесли, повернулась и стремительно вышла из комнаты.
8
Она сделала непродолжительную паузу, но Лесли показалось, что молчание длилось целую вечность. К чему Уэнди клонит, чем закончит свой вполне невинно начавшийся рассказ, она не могла даже предположить и сходила от своего неведения с ума.
— Если бы не Человек-факел, ничего наверняка не произошло бы, — продолжила Уэнди, будто размышляя вслух. — Оливер, быть может, до сих пор и представления не имел бы о твоем существовании. — Она вдруг взглянула Лесли в глаза настолько пытливо и встревоженно, что у той перехватило дух. — Ответь мне на один вопрос… Хотя если не захочешь, можешь не отвечать, это слишком личное… У вас с Оливером… гм… Насколько вы с ним близки?
— Что?! — Лесли вскочила с пуфика, решив, что должна немедленно прекратить эту безумную беседу. Разговаривать о том, насколько и с кем она близка, открывать душу девице, с которой судьба свела ее лишь вчера, ей не хотелось ни капельки. — Считаешь, что имеешь право об этом спрашивать?
Уэнди вскинула руки, и лицо ее омрачилось столь искренним страданием, что Лесли почувствовала нечто похожее на жалость.
— Сядь, прошу тебя, — попросила Уэнди устало. — Понимаю, мои слова кажутся тебе странными, если не бестактными. Но я страшно волнуюсь и понятия не имею, как заговорить о самом главном.
Лесли вновь села.
— Просто возьми и заговори. Я не слабонервная, в обморок в любом случае не упаду. — Она сузила глаза и склонила набок голову. — Признаться честно, я абсолютно ничего не понимаю. Это меня убивает.
— Да-да. — Уэнди кивнула. — Сейчас я все объясню и постараюсь сделать это как можно более складно. — Она вздохнула. — В общем, явившись в тот день в комнату Оливера и Питера, Руди принялся разглагольствовать о первокурсницах: хорошенькие, мол, неопытные, полны загадок, которые так и хочется разгадать. Особое внимание он обратил на «черненькую с чудной стрижкой».
Лесли невольно поправила волосы, теряясь в самых нелепых предположениях.
— На тебя, — сказала Уэнди, многозначительно приподняв свои ровные темные брови. — Однако ты приглянулась не ему одному, но и Питеру, и Куртису. Во всяком случае, они сразу сообразили, о ком речь, и с удовольствием поддержали разговор.
«А Оливеру?» — чуть не вырвалось у Лесли. Неужели он тогда еще не знал, как я выгляжу, не обратил на меня ни малейшего внимания?
Уэнди догадалась, о чем подумала Лесли, и утешительно произнесла:
— Оливер в тот день был каким-то мрачным, почти весь вечер никого как будто не замечал…
— Подожди-ка, — прервала ее Лесли. — А когда именно это было?
Уэнди ответила не задумываясь:
— После первой пятничной вечеринки.
После вечеринки? Лесли вернулась мыслями в то мгновение, когда увидела Оливера впервые в жизни. Произошло это именно на пятничной вечеринке, накануне разговора, о котором столь многословно и путано рассказывала сейчас Уэнди. Оливер стоял в тот вечер у лестницы и что-то пил из бутылки. Увидев Лесли, он тогда посмотрел на нее в упор — это прочно засело в ее памяти.
Может, его занимали совсем другие мысли, к примеру, о родителях, о здоровье отца, поэтому он и не запомнил меня, подумала она, тщетно пытаясь себя утешить. Или просто не захотел трепаться обо мне с дружками. Кто его знает?
Уэнди опять тяжело вздохнула.
— В общем, не стану тебя долго мучить. Прямо сейчас перейду к главному, только, пожалуйста, будь мужественной.
Лесли не знала, о чем думать, и от напряжения не даже могла пошевелиться.
— Оливер заговорил в тот вечер только тогда, когда ему взбрело в голову завоевать тебя… На спор.
Лесли почувствовала себя человеком с петлей на шее, у которого из-под ног выбили табуретку. Последние слова Уэнди показались ей настолько чудовищными, что она словно ослепла и оглохла…
— Лесли! — ворвался в ее убийственно безмолвный мирок взволнованный голос Уэнди. — Ты в порядке? Слышишь меня?
Лесли медленно качнула головой, моргнула, потерла виски. В голове царила пустота, дышать было больно.
— Лесли! — Уэнди схватила ее за руку. — Ты холодная как лед! Послушай меня, девочка, не вздумай согнуться под тяжестью этого удара, не опускай головы. Я ни за что не рассказала бы тебе об этом проклятом пари, если бы не поняла, что ты за человек, если бы не почувствовала, что иначе просто не могу. Оливер — отличный парень, не знаю, что на него нашло, а главное, почему он не остановился вовремя, не оставил тебя в покое, узнав, какая ты. Я всегда считала его одним из самых достойных ребят во всем Кэмдене, но теперь…
Уэнди говорила долго и с чувством, но Лесли почти ничего не слышала. Когда пустота в голове постепенно заполнилась обрывками мыслей, ей сделалось так тошно, что в самом деле захотелось повеситься.
На спор, думала она, отказываясь верить, что не больна и не бредит. Все не всерьез… Он просто играл… А я… я влюбилась до безумия. Впрочем, лишь это ему и было нужно. Нет… Нет!
Воспоминания о проведенных с Оливером днях и вечерах закружились перед ее глазами пестрым калейдоскопом, и стало так нестерпимо больно, что захотелось рвать на себе волосы, кричать, топать ногами… Она не заметила бы, что плачет, если бы Уэнди не поднялась и не принялась заботливо стирать слезы с ее щек бумажной салфеткой.
— Не плачь, Лесли, он того не стоит, — бормотала она ласково. — А вообще-то не сдерживайся… Так будет легче. Со слезами постепенно уходит горечь, вся тяжесть, скапливающаяся в сердце.
Лесли не отвечала, не смотрела на Уэнди, не шевелилась. Продолжала думать о прогулках и задушевных беседах, вспоминать те слова, в которых, как ей казалось, заключается суть жизни, тайный смысл бытия. Ее сердце медленно умирало, и, чувствуя это, его уже рвали на куски незримые стервятники.
— Оттого, что именно мне пришлось раскрыть тебе глаза, я жутко мучаюсь, Лесли, — говорила Уэнди. — Но по-другому я не могла, надеюсь, ты понимаешь. Срок проклятого пари истекает только завтра. Я подумала, вдруг он еще не успел или решил оставить самое интересное напоследок…
— Самое интересное? — выкрикнула Лесли, внезапно приходя в ярость. — Ты так это называешь?
— Нет, прости… Я просто… неудачно выразилась, — протараторила Уэнди, совсем теряясь. — Короче, я подумала, вдруг еще не все потеряно, ведь вы продолжали встречаться до сегодняшнего дня, а домашнего кинотеатра в комнате Оливера пока не появилось…
— Домашнего кинотеатра? — Лесли вытерла глаза ладонью и нахмурилась. — При чем здесь кинотеатр, черт возьми?
— Я ведь говорю: они поспорили, — ответила Уэнди, кладя салфетку на стол и опять садясь на кровать. — Питер, Руди и Куртис пообещали купить Оливеру домашний кинотеатр, если он… соблазнит тебя.
Лесли представила улыбающиеся лица друзей Оливера, вспомнила, что они показались ей милыми и дружелюбными. Какая же я дура, подумала она, в отчаянии закусывая губу. Тупица! Почему не увидела в их взимании ничего подозрительного? Какого черта не прислушалась к странному предчувствию в тот самый первый день и в момент знакомства с Оливером? Они всего-навсего поспорили. Я для них развлечение, игрушка. Боже!
— Говоришь, домашний кинотеатр? — спросила она, внезапно охваченная желанием срочно что-то предпринять, придумать наиболее достойный выход.
Уэнди пожала плечами.
— Да.
— Чтобы его заполучить, Оливер должен был заняться со мной сексом, так? — Неизвестно каким образом она заставила себя на время забыть о боли, решив вдоволь наплакаться позднее, у себя в комнате. Ее сердце, будто смекнув, каковы намерения хозяйки, затихло, уступая место разуму. — Выходит, он выиграл… Сегодня. — Она посмотрела на Уэнди со злой усмешкой, которую та восприняла, изумленно округлив глаза. — Надо поздравить его, правильно? Поскорее рассказать о его победе Куртису, Руди и Питеру, если он сам еще не успел, — пусть раскошеливаются.
Уэнди в замешательстве покачала головой.
— Что ты задумала?
— Ничего особенного, — ответила Лесли. Ей не терпелось приступить к осуществлению бредового плана. — Просто объявлю сегодня на вечеринке имя победителя. Я сама.
— Подожди, — встревожилась Уэнди. — Они сразу догадаются, что это я их выдала. Свидетелем спора была я одна.
Лесли усмехнулась.
— Ерунда. Я ведь не скажу им, что именно от тебя услышала эту историю. Проболтаться мог из вас кто угодно — ты, Руди, Куртис либо Питер. Или, скажем, Клэр — одна моя приятельница, которая теперь встречается с Куртисом.
Уэнди задумалась.
— Наверное, ты права. Никто ведь не слышит нашего разговора, доказательств ни у кого нет. Как говорится, не пойман — не вор.
— Вот именно, — подтвердила Лесли, поднимаясь с пуфика, — Пусть думают что хотят, подозревают друг друга — это не наши проблемы.
Уэнди кивнула.
— К тому же я убеждена, что поступила правильно. Мне не о чем беспокоиться.
Лесли уже сделала шаг к двери — поразительно твердый шаг человека, на сто процентов уверенного в себе, — когда Уэнди снова ее окликнула:
— Лесли!
— Что?
— Ты действительно считаешь, что должна поступить именно так?
— Да, а что?
Уэнди пожала не по-женски широкими плечами.
— А тебе не кажется, что это лишь усугубит твои страдания? Только представь себе…
— Не усугубит, — сказала Лесли, поражаясь собственной категоричности. — Не переживай… Если хочешь, тоже приходи. Понаблюдай за представлением откуда-нибудь со стороны, чтобы не навлечь на себя подозрений. Будет интересно, обещаю.
Уэнди поднялась с кровати, медленно подошла к Лесли и сжала ее руки в своих.
— Ты молодец, Лесли. Держишься прямо героем. Я тобой восхищена, честное слово.
Лесли рассмеялась звонким безрадостным смехом.
— Герой сегодняшнего дня — Оливер. Восторгаться следует им. — Она неожиданно посерьезнела и посмотрела Уэнди в глаза. В. них отражались сострадание, неподдельная горечь и желание помочь. — Спасибо тебе, — пробормотала Лесли, повернулась и стремительно вышла из комнаты.
8
Лесли не думала, что застанет Мириам дома. А та, обуреваемая банальным любопытством, решила дождаться ее, вернее, успела за это время сбегать к Джерри, перенести свидание на вечер и вернуться. Услышав рассказ о пари, она так разошлась, что Лесли пришлось долго ее утихомиривать.
— Мне доводилось сталкиваться с мерзавцами, но с такими — никогда в жизни! — кричала Мириам, возмущенно размахивая руками. — Да как он мог так над тобой издеваться? Неужели не понял, что ты человек необыкновенный, что с тобой так нельзя? Тварь! Подонок!
— Ладно-ладно, успокойся, — пыталась остудить пыл подруги Лесли. Необходимость с достоинством сыграть сегодня вечером выбранную роль помогала ей не раскиснуть, не углубляться до поры до времени в постигшее ее горе.
— Успокоиться? — продолжала шуметь Мириам. — О каком спокойствии может идти речь, когда у меня под носом творятся такие вещи? А ведь именно я вас познакомила! И как мне не пришло в голову, что этот красавчик задумал над тобой посмеяться? Над тобой, почти святой! Почему я сразу обо всем не догадалась?
Лесли криво улыбнулась.
— Если уж я не поняла, в какую историю ввязываюсь, то что говорить о тебе?
— Да уж, история из ряда вон!
— Только, пожалуйста, никому ни слова, — попросила Лесли. — Я имею в виду о том, что я узнала правду от Уэнди. Это важно, понимаешь? Я не должна ее подвести.
— Да-да, конечно. — Мириам кивнула, но по выражению ее лица Лесли поняла, что, поглощенная мыслями о подлости Оливера, подруга практически не слышит ее.
— Мириам, — требовательно произнесла Лесли. — Посмотри на меня и дай честное слово.
— Что?
— Поклянись, что никто не узнает от тебя про Уэнди.
— А-а, конечно. Клянусь. — Мириам прищурилась и обиженно поджала губы. — За кого ты меня принимаешь? С парнями я, может, и непостоянная, но никогда никого не обманываю, никому не даю никаких обещаний. А дружбой дорожу как самым ценным на свете. Можешь во мне не сомневаться.
Лесли вздохнула.
— Я не сомневаюсь, только после того, что со мной приключилось… Сама подумай…
— А, да! Разумеется. — Мириам подошла к ней и обняла. — Представляю, как тебе сейчас больно, как невыносимо тяжело. Я на твоем месте уже наделала бы глупостей.
— Например? — спросила Лесли, ощущая, что спрятанные в глубине души чувства делают попытку заявить о себе, и стараясь заглушить их… до вечера.
— Например, тут же побежала бы к Оливеру и расцарапала бы ему физиономию! — пылко воскликнула Мириам, вскидывая руку с длинными покрытыми перламутровым лаком ногтями. — Пусть походил бы недельку еще более привлекательным, покрасовался бы перед своими девицами. — И она зло расхохоталась.
— По-моему, довольно глупо, — пробормотала Лесли, печально улыбаюсь. — Я всего лишь показала бы ему, что не только беспросветная тупица, но еще и истеричка.
Прекрати! — Мириам дернула ее за рукав. — Ты вовсе не тупица, а одна из самых замечательных девчонок на свете. Таких, как ты, я в жизни не встречала, клянусь!
— Да уж, куда там… — Лесли показалось, еще секунда, и она потеряет над эмоциями контроль, и уверенность в том, что ей следует пойти на вечеринку и устроить «представление», неожиданно покинула ее. — Я умная и замечательная, дальше некуда. Только попалась в ловушку как последняя дурочка…
Она опустила плечи и понурилась. Ее губы задрожали, а глаза застлала слезная пелена.
— В столь изощренную ловушку попалась бы и самая смышленая женщина на земле, — заявила Мириам, вновь ее обнимая. — Умоляю, не обзывай себя. Лучше скажи, что ты собираешься теперь делать.
Лесли шмыгнула носом и, не поднимая головы, пробормотала:
— Еще минуту назад я хотела пойти сегодня на вечеринку и в присутствии Курта, Руди и Питера поздравить Оливера с победой. А теперь… — У нее задрожал голос и от жалости к себе зашлось сердце. — Теперь даже не знаю…
— Молодец! — Мириам хлопнула в ладоши. — Лучшего выхода невозможно и придумать. Что-либо изменить ты все равно не в состоянии. Единственное, что тебе остается, — это достойно завершить идиотский роман.
— Роман! — Лесли скривила губы и тяжело вздохнула. — Послушай, мне вдруг показалось, что на разыгрывание спектакля у меня не хватит ни сил, ни артистичности, хотя, еще разговаривая с Уэнди, я была полна решимости… — Она подошла к кровати и тяжело на нее опустилась.
— Все как хватит! — заявила Мириам, сверкая глазами. — Оденься в то, в чем чувствуешь себя особенно уверенно, настройся на нужный лад, взбодрись, и все получится. Пусть этот гад ощутит себя ничтожеством, пусть увидит, над кем издевался!
У Лесли мелко дрожали руки, когда, поборов в себе приступ страха, она вошла в освещенный бегающими огнями холл «Пелт-хаус». Было девять вечера — как раз в это время они с Оливером договорились встретиться.
Только бы они все уже были здесь, молила про себя Лесли, обводя толпу внимательным взглядом. Тогда я тут же покончу с этим грязным делом и уйду. Как хочется поскорее залезть с головой под одеяло и от души поплакать! Потом хорошенько подумать обо всем, решить, как дальше жить, во что верить…
— Лесли!
Оливер подошел откуда-то со стороны бильярдных столов и взял ее за руку. Его запах, тепло мгновенно заключили ее в свои магические объятия, и она на миг представила, что все по-прежнему, что разговор с Уэнди ей всего лишь приснился.
Нет, это был не сон, подумала она, невероятным усилием воли сохраняя внешнее спокойствие. Любовь Оливера — жестокий обман, надеяться на чудо глупо и смешно. Следует быть умницей — вести себя так, чтобы раньше времени он ни о чем не догадался. Я смогу. Должна смочь.
Она повернула голову и как можно естественнее улыбнулась.
— Я успел соскучиться, — прошептал Оливер ей на ухо. — В какой-то момент мне даже показалось, что я не доживу до вечера. Веришь?
Лесли рассмеялась, как будто от радости, на самом же деле она смеялась над собой, над Оливером, над трагикомичностью ситуации. Оливер продолжал разыгрывать перед ней страстного влюбленного, а сам мечтал лишь о домашнем кинотеатре. Она была от него без ума и в то же время люто ненавидела. Его дружки, вероятно, наблюдали сейчас за ними, отпуская шуточки и забавляясь ее кажущимся неведением. Возможно, и Уэнди с Мириам, напрочь забывшей о своем Джерри после признаний Лесли, смотрели на них откуда-нибудь из темного угла.
— Веришь? — повторил Оливер, и Лесли отметила, что перед его талантом готова снять шляпу. В его голосе присутствовало все, что требовалось, — обожание, нежность, даже частичка робости, столь характерной для истинного влюбленного.
— Верю, — заставила она себя впервые в жизни солгать. Это стоило ей невероятных усилий.
— Умница, — пробормотал Оливер, чмокая ее в щеку.
Лесли подумала, что не должна слушать его — не сыпать соль на кровоточащие раны в своем сердце. В какой-то момент желание сбежать достигло предела, и она чуть было не покорилась ему, но именно в эту секунду Оливер, повернув голову, воскликнул:
— А вот и наши красавцы!
Лесли проследила за его взглядом и увидела остановившихся у бочонка с пивом Питера и Руди. Отступать было поздно. Глубоко вздохнув, она с улыбкой взглянула на Оливера и поинтересовалась как бы между прочим:
— А Куртис где? Гуляет с Клэр?
Оливер пожал плечами.
— Наверное. — Его взгляд устремился куда-то мимо Руди и Питера в сторону дивана у. стены. — А вон они, два голубка!
Лесли посмотрела на беловолосую русалку Клэр, прижимающуюся к широкой груди Кур-тиса, и подумала: здорово, что хоть кому-то эта безумная история принесла настоящую радость. Они были восхитительной парой, Клэр и Куртис. Несколько мгновений Лесли любовалась ими, отдыхая душой, потом почувствовала очередной приступ горечи и, решив, что надо побыстрее оставить отношения с Оливером в прошлом и начать учиться жить без него, весело предложила:
— Пойдем к ним.
Наверное, Оливеру не очень-то хотелось, чтобы внимание его спутницы занимал кто-то посторонний… точнее, он желал, чтобы она именно так подумала. Уголки его губ опустились.
— Может, лучше потанцуем? Ты и я…
Лесли опять засмеялась. В том, что он разыгрывает перед ней влюбленного и считает, будто она принимает его слова и нежности за чистую монету, и впрямь было много забавного.
— Нет, танцевать меня пока не тянет. Пошли пообщаемся с ребятами. — Увидев, что Руди, наполнивший стакан и хлебнувший пива, повернул в их сторону голову, она замахала руками. — Привет!
Руди дернул за рукав засмотревшегося на девушку в коротком черном платье Питера, и они оба зашагали к Оливеру и Лесли.
— Развлекаетесь? — спросил Руди, даря Лесли обаятельной улыбкой.
Нет, подумала она, ощущая, как душа сжимается от холодной, незнакомой ей прежде злости. Настоящее веселье еще даже не началось. Но ждать осталось недолго.
— Да, мы только пришли, — ответил Оливер.
— Пива? — предложил Питер, приподнимая стакан.
— Я к пиву равнодушна, я ведь вам говорила, — сказала Лесли. Боковым зрением она наблюдала за Куртисом и Клэр, боясь, что те уйдут.
— Да, говорила, — произнес Питер с милейшим выражением на физиономии. — Но когда это было? Две недели назад. Или, может, даже три. В Кэмдене все меняется слишком быстро — привычки, характеры.
Лесли посмотрела ему в глаза с дерзостью. Не Кэмден ли виновен в том, что к последнему курсу некоторые из его студентов напрочь лишаются совести? — подумала она. Может, несколько лет назад и вы были нормальными людьми? Считались с чувствами и переживаниями других?
— Меня не изменит даже Кэмден, — сказала она, продолжая испепелять его взглядом. — Мой характер и привычки не зависят от окружения, каким бы прекрасным или порочным оно ни было. — Ей показалось, что он что-то заподозрил — его бровь изогнулась, в глазах промелькнула тень смущения, — и Лесли приказала себе улыбнуться. — Пойдемте к Куртису и Клэр. Я хочу с ними поздороваться.
Не дожидаясь ответа и не обращая внимания на лицо Оливера, явно собравшегося ей возразить, она взяла его за руку и повела к дивану, на котором миловались Клэр и Курт. Руди и Питер молча последовали за ними.
Лесли чувствовала прилив вдохновения и смелости. Казалось, какой-то невидимый добрый волшебник, заметив, что наступает самый ответственный момент, послал ей сил и уверенности.
— Привет! — воскликнула она, опускаясь на диван рядом с Клэр и ни на секунду не задумываясь о том, что влюбленные в ее присутствии вовсе не нуждаются. — У вас, как я погляжу, все замечательно!
Клэр убрала с лица белую прядь и подмигнула.
— У вас, я смотрю, тоже! — Она взглянула на Оливера, присевшего перед Лесли на корточки, и тот расцвел довольной улыбкой.
Лесли так страстно захотелось, чтобы слова подруги оказались правдой, что в висках застучали молоточки. Она посмотрела на сияющего Оливера, едва удерживаясь, чтобы не угостить его хлесткой пощечиной.
— У нас все лучше, чем можно подумать, — произнесла она подчеркнуто громко, привлекая к себе внимание всей компании. — Точнее, у Оливера.
Блаженная улыбка медленно сползла с его губ. Он озадаченно сдвинул брови и взглянул на Лесли, безмолвно спрашивая: ты о чем?
Та оглядела Руди, Питера, Клэр и Курта. Никто не понимал, что она задумала, все ждали пояснений. На миг ей показалось, что их снимают в дешевом фильме — команду посредственных актеров, которых не связывает абсолютно ничего. На нее нашла страшная тоска, и почти пропала охота продолжать ломать комедию. Возможно, она оставила бы приятелей прямо сейчас, если бы в эту самую секунду к ним не приблизилась Уэнди под руку с громадиной Томом.
— Здорово, ребят! — поприветствовала она всех. — Лесли, чудесно выглядишь.
Руди, Питер, Курт и Оливер как по команде взглянули сначала на нее, потом на Лесли. Никто и не подозревал, что между ними — столь разными — в один прекрасный день завяжется дружба.
Она пришла меня поддержать, догадалась Лесли, и у нее на сердце потеплело от благодарности. Решила смело всем признаться, что именно от нее я узнала о пари и что ничуть в этом не раскаивается. Я не должна ее разочаровать.
— Спасибо за комплимент, — произнесла она, беспечно улыбаясь. — Очень рада тебя видеть.
— Том, это Лесли, — представила Уэнди бой-френду новую подругу.
— Очень приятно, — пробасил атлет, протягивая Лесли ручищу.
Как здорово, что она пришла с ним, думала Лесли, обмениваясь с Томом рукопожатиями. Когда рядом такой силач, ничего не страшно.
— Итак… — она обвела лица всех, кто ее окружал, многозначительным взглядом, — как я уже сказала, у Оливера сегодня особенный день. Здорово, что мы собрались всей компанией, — давайте вместе за него порадуемся.
Лицо Оливера вытянулось. Услышать о пари из уст Лесли он, по-видимому, настолько не ожидал, что сейчас терялся в догадках и взглядом умолял Лесли не мучить его, скорее сказать, к чему она клонит. Лесли же не торопилась. Некоторое время пристально смотрела в его растерянные, несколько испуганные глаза, смакуя каждое мгновение.
Оказывается, и отчаянному Оливеру Мел-вину ведом страх, размышляла она, ощущая себя палачом, наслаждающимся предсмертным ужасом жертвы. Смешно подумать: он потерялся не перед соперником в драке и не перед очередной серьезной проблемой. Передо мной, глупой девчонкой, над которой изощренно измывался. И лишь потому, что я повела себя непредсказуемо, заговорила в присутствии его друзей о чем-то ему непонятном, о чем-то таком, в чем ясно чувствуется подвох, угроза.
— С какой стати нам за него радоваться? — спросил, не выдержав, Руди. — Он что, выиграл в лотерею?
Лесли взглянула на Уэнди, и та подбодрила ее едва заметным кивком.
— Нет, не в лотерею, — громко и отчетливо произнесла Лесли. Ее губы растянулись в широкой улыбке. — Он победил в споре… и теперь получит домашний кинотеатр. — Она засмеялась. — От вас!
Оливер вздрогнул, словно получил удар невидимым кнутом. Его брови сдвинулись, лоб наморщился. Поняв, что имеет в виду Лесли, он вызывающе оглядел приятелей, готовый сейчас же свернуть предателю шею.
Лесли засмеялась громче. К ней присоединились Уэнди и Том. Клэр в растерянности захлопала ресницами, явно ничего не понимая. Куртис, Руди и Питер обменивались изумленными взглядами.
Пора уходить, сказала себе Лесли, усмиряя смех, становящийся истерическим. Больше мне не о чем разговаривать с этими четырьмя, пусть без меня разбираются с тем, что произошло.
Она решительно поднялась с дивана. Оливер хотел было схватить ее за руку, но Лесли отшатнулась от него как от прокаженного.
— Лесли! — надрывно выкрикнул он, и она, чтобы не стать пленницей глупой жалости к нему, помчалась прочь что было сил, едва не сбив с ног попавшегося ей на пути парня.
Выскочив на улицу, она остановилась, перевела дух и оглянулась. Оливер выбегал вслед за ней:
— Не прикасайся ко мне! — Лесли вытянула вперед руки.
Если бы он дотронулся до нее и начал шептать какие-нибудь ласковые слова, что угодно, даже бессмыслицу, она бы, возможно, растаяла — во всяком случае, ей так казалось — и обрекла себя на верную гибель.
— Мне доводилось сталкиваться с мерзавцами, но с такими — никогда в жизни! — кричала Мириам, возмущенно размахивая руками. — Да как он мог так над тобой издеваться? Неужели не понял, что ты человек необыкновенный, что с тобой так нельзя? Тварь! Подонок!
— Ладно-ладно, успокойся, — пыталась остудить пыл подруги Лесли. Необходимость с достоинством сыграть сегодня вечером выбранную роль помогала ей не раскиснуть, не углубляться до поры до времени в постигшее ее горе.
— Успокоиться? — продолжала шуметь Мириам. — О каком спокойствии может идти речь, когда у меня под носом творятся такие вещи? А ведь именно я вас познакомила! И как мне не пришло в голову, что этот красавчик задумал над тобой посмеяться? Над тобой, почти святой! Почему я сразу обо всем не догадалась?
Лесли криво улыбнулась.
— Если уж я не поняла, в какую историю ввязываюсь, то что говорить о тебе?
— Да уж, история из ряда вон!
— Только, пожалуйста, никому ни слова, — попросила Лесли. — Я имею в виду о том, что я узнала правду от Уэнди. Это важно, понимаешь? Я не должна ее подвести.
— Да-да, конечно. — Мириам кивнула, но по выражению ее лица Лесли поняла, что, поглощенная мыслями о подлости Оливера, подруга практически не слышит ее.
— Мириам, — требовательно произнесла Лесли. — Посмотри на меня и дай честное слово.
— Что?
— Поклянись, что никто не узнает от тебя про Уэнди.
— А-а, конечно. Клянусь. — Мириам прищурилась и обиженно поджала губы. — За кого ты меня принимаешь? С парнями я, может, и непостоянная, но никогда никого не обманываю, никому не даю никаких обещаний. А дружбой дорожу как самым ценным на свете. Можешь во мне не сомневаться.
Лесли вздохнула.
— Я не сомневаюсь, только после того, что со мной приключилось… Сама подумай…
— А, да! Разумеется. — Мириам подошла к ней и обняла. — Представляю, как тебе сейчас больно, как невыносимо тяжело. Я на твоем месте уже наделала бы глупостей.
— Например? — спросила Лесли, ощущая, что спрятанные в глубине души чувства делают попытку заявить о себе, и стараясь заглушить их… до вечера.
— Например, тут же побежала бы к Оливеру и расцарапала бы ему физиономию! — пылко воскликнула Мириам, вскидывая руку с длинными покрытыми перламутровым лаком ногтями. — Пусть походил бы недельку еще более привлекательным, покрасовался бы перед своими девицами. — И она зло расхохоталась.
— По-моему, довольно глупо, — пробормотала Лесли, печально улыбаюсь. — Я всего лишь показала бы ему, что не только беспросветная тупица, но еще и истеричка.
Прекрати! — Мириам дернула ее за рукав. — Ты вовсе не тупица, а одна из самых замечательных девчонок на свете. Таких, как ты, я в жизни не встречала, клянусь!
— Да уж, куда там… — Лесли показалось, еще секунда, и она потеряет над эмоциями контроль, и уверенность в том, что ей следует пойти на вечеринку и устроить «представление», неожиданно покинула ее. — Я умная и замечательная, дальше некуда. Только попалась в ловушку как последняя дурочка…
Она опустила плечи и понурилась. Ее губы задрожали, а глаза застлала слезная пелена.
— В столь изощренную ловушку попалась бы и самая смышленая женщина на земле, — заявила Мириам, вновь ее обнимая. — Умоляю, не обзывай себя. Лучше скажи, что ты собираешься теперь делать.
Лесли шмыгнула носом и, не поднимая головы, пробормотала:
— Еще минуту назад я хотела пойти сегодня на вечеринку и в присутствии Курта, Руди и Питера поздравить Оливера с победой. А теперь… — У нее задрожал голос и от жалости к себе зашлось сердце. — Теперь даже не знаю…
— Молодец! — Мириам хлопнула в ладоши. — Лучшего выхода невозможно и придумать. Что-либо изменить ты все равно не в состоянии. Единственное, что тебе остается, — это достойно завершить идиотский роман.
— Роман! — Лесли скривила губы и тяжело вздохнула. — Послушай, мне вдруг показалось, что на разыгрывание спектакля у меня не хватит ни сил, ни артистичности, хотя, еще разговаривая с Уэнди, я была полна решимости… — Она подошла к кровати и тяжело на нее опустилась.
— Все как хватит! — заявила Мириам, сверкая глазами. — Оденься в то, в чем чувствуешь себя особенно уверенно, настройся на нужный лад, взбодрись, и все получится. Пусть этот гад ощутит себя ничтожеством, пусть увидит, над кем издевался!
У Лесли мелко дрожали руки, когда, поборов в себе приступ страха, она вошла в освещенный бегающими огнями холл «Пелт-хаус». Было девять вечера — как раз в это время они с Оливером договорились встретиться.
Только бы они все уже были здесь, молила про себя Лесли, обводя толпу внимательным взглядом. Тогда я тут же покончу с этим грязным делом и уйду. Как хочется поскорее залезть с головой под одеяло и от души поплакать! Потом хорошенько подумать обо всем, решить, как дальше жить, во что верить…
— Лесли!
Оливер подошел откуда-то со стороны бильярдных столов и взял ее за руку. Его запах, тепло мгновенно заключили ее в свои магические объятия, и она на миг представила, что все по-прежнему, что разговор с Уэнди ей всего лишь приснился.
Нет, это был не сон, подумала она, невероятным усилием воли сохраняя внешнее спокойствие. Любовь Оливера — жестокий обман, надеяться на чудо глупо и смешно. Следует быть умницей — вести себя так, чтобы раньше времени он ни о чем не догадался. Я смогу. Должна смочь.
Она повернула голову и как можно естественнее улыбнулась.
— Я успел соскучиться, — прошептал Оливер ей на ухо. — В какой-то момент мне даже показалось, что я не доживу до вечера. Веришь?
Лесли рассмеялась, как будто от радости, на самом же деле она смеялась над собой, над Оливером, над трагикомичностью ситуации. Оливер продолжал разыгрывать перед ней страстного влюбленного, а сам мечтал лишь о домашнем кинотеатре. Она была от него без ума и в то же время люто ненавидела. Его дружки, вероятно, наблюдали сейчас за ними, отпуская шуточки и забавляясь ее кажущимся неведением. Возможно, и Уэнди с Мириам, напрочь забывшей о своем Джерри после признаний Лесли, смотрели на них откуда-нибудь из темного угла.
— Веришь? — повторил Оливер, и Лесли отметила, что перед его талантом готова снять шляпу. В его голосе присутствовало все, что требовалось, — обожание, нежность, даже частичка робости, столь характерной для истинного влюбленного.
— Верю, — заставила она себя впервые в жизни солгать. Это стоило ей невероятных усилий.
— Умница, — пробормотал Оливер, чмокая ее в щеку.
Лесли подумала, что не должна слушать его — не сыпать соль на кровоточащие раны в своем сердце. В какой-то момент желание сбежать достигло предела, и она чуть было не покорилась ему, но именно в эту секунду Оливер, повернув голову, воскликнул:
— А вот и наши красавцы!
Лесли проследила за его взглядом и увидела остановившихся у бочонка с пивом Питера и Руди. Отступать было поздно. Глубоко вздохнув, она с улыбкой взглянула на Оливера и поинтересовалась как бы между прочим:
— А Куртис где? Гуляет с Клэр?
Оливер пожал плечами.
— Наверное. — Его взгляд устремился куда-то мимо Руди и Питера в сторону дивана у. стены. — А вон они, два голубка!
Лесли посмотрела на беловолосую русалку Клэр, прижимающуюся к широкой груди Кур-тиса, и подумала: здорово, что хоть кому-то эта безумная история принесла настоящую радость. Они были восхитительной парой, Клэр и Куртис. Несколько мгновений Лесли любовалась ими, отдыхая душой, потом почувствовала очередной приступ горечи и, решив, что надо побыстрее оставить отношения с Оливером в прошлом и начать учиться жить без него, весело предложила:
— Пойдем к ним.
Наверное, Оливеру не очень-то хотелось, чтобы внимание его спутницы занимал кто-то посторонний… точнее, он желал, чтобы она именно так подумала. Уголки его губ опустились.
— Может, лучше потанцуем? Ты и я…
Лесли опять засмеялась. В том, что он разыгрывает перед ней влюбленного и считает, будто она принимает его слова и нежности за чистую монету, и впрямь было много забавного.
— Нет, танцевать меня пока не тянет. Пошли пообщаемся с ребятами. — Увидев, что Руди, наполнивший стакан и хлебнувший пива, повернул в их сторону голову, она замахала руками. — Привет!
Руди дернул за рукав засмотревшегося на девушку в коротком черном платье Питера, и они оба зашагали к Оливеру и Лесли.
— Развлекаетесь? — спросил Руди, даря Лесли обаятельной улыбкой.
Нет, подумала она, ощущая, как душа сжимается от холодной, незнакомой ей прежде злости. Настоящее веселье еще даже не началось. Но ждать осталось недолго.
— Да, мы только пришли, — ответил Оливер.
— Пива? — предложил Питер, приподнимая стакан.
— Я к пиву равнодушна, я ведь вам говорила, — сказала Лесли. Боковым зрением она наблюдала за Куртисом и Клэр, боясь, что те уйдут.
— Да, говорила, — произнес Питер с милейшим выражением на физиономии. — Но когда это было? Две недели назад. Или, может, даже три. В Кэмдене все меняется слишком быстро — привычки, характеры.
Лесли посмотрела ему в глаза с дерзостью. Не Кэмден ли виновен в том, что к последнему курсу некоторые из его студентов напрочь лишаются совести? — подумала она. Может, несколько лет назад и вы были нормальными людьми? Считались с чувствами и переживаниями других?
— Меня не изменит даже Кэмден, — сказала она, продолжая испепелять его взглядом. — Мой характер и привычки не зависят от окружения, каким бы прекрасным или порочным оно ни было. — Ей показалось, что он что-то заподозрил — его бровь изогнулась, в глазах промелькнула тень смущения, — и Лесли приказала себе улыбнуться. — Пойдемте к Куртису и Клэр. Я хочу с ними поздороваться.
Не дожидаясь ответа и не обращая внимания на лицо Оливера, явно собравшегося ей возразить, она взяла его за руку и повела к дивану, на котором миловались Клэр и Курт. Руди и Питер молча последовали за ними.
Лесли чувствовала прилив вдохновения и смелости. Казалось, какой-то невидимый добрый волшебник, заметив, что наступает самый ответственный момент, послал ей сил и уверенности.
— Привет! — воскликнула она, опускаясь на диван рядом с Клэр и ни на секунду не задумываясь о том, что влюбленные в ее присутствии вовсе не нуждаются. — У вас, как я погляжу, все замечательно!
Клэр убрала с лица белую прядь и подмигнула.
— У вас, я смотрю, тоже! — Она взглянула на Оливера, присевшего перед Лесли на корточки, и тот расцвел довольной улыбкой.
Лесли так страстно захотелось, чтобы слова подруги оказались правдой, что в висках застучали молоточки. Она посмотрела на сияющего Оливера, едва удерживаясь, чтобы не угостить его хлесткой пощечиной.
— У нас все лучше, чем можно подумать, — произнесла она подчеркнуто громко, привлекая к себе внимание всей компании. — Точнее, у Оливера.
Блаженная улыбка медленно сползла с его губ. Он озадаченно сдвинул брови и взглянул на Лесли, безмолвно спрашивая: ты о чем?
Та оглядела Руди, Питера, Клэр и Курта. Никто не понимал, что она задумала, все ждали пояснений. На миг ей показалось, что их снимают в дешевом фильме — команду посредственных актеров, которых не связывает абсолютно ничего. На нее нашла страшная тоска, и почти пропала охота продолжать ломать комедию. Возможно, она оставила бы приятелей прямо сейчас, если бы в эту самую секунду к ним не приблизилась Уэнди под руку с громадиной Томом.
— Здорово, ребят! — поприветствовала она всех. — Лесли, чудесно выглядишь.
Руди, Питер, Курт и Оливер как по команде взглянули сначала на нее, потом на Лесли. Никто и не подозревал, что между ними — столь разными — в один прекрасный день завяжется дружба.
Она пришла меня поддержать, догадалась Лесли, и у нее на сердце потеплело от благодарности. Решила смело всем признаться, что именно от нее я узнала о пари и что ничуть в этом не раскаивается. Я не должна ее разочаровать.
— Спасибо за комплимент, — произнесла она, беспечно улыбаясь. — Очень рада тебя видеть.
— Том, это Лесли, — представила Уэнди бой-френду новую подругу.
— Очень приятно, — пробасил атлет, протягивая Лесли ручищу.
Как здорово, что она пришла с ним, думала Лесли, обмениваясь с Томом рукопожатиями. Когда рядом такой силач, ничего не страшно.
— Итак… — она обвела лица всех, кто ее окружал, многозначительным взглядом, — как я уже сказала, у Оливера сегодня особенный день. Здорово, что мы собрались всей компанией, — давайте вместе за него порадуемся.
Лицо Оливера вытянулось. Услышать о пари из уст Лесли он, по-видимому, настолько не ожидал, что сейчас терялся в догадках и взглядом умолял Лесли не мучить его, скорее сказать, к чему она клонит. Лесли же не торопилась. Некоторое время пристально смотрела в его растерянные, несколько испуганные глаза, смакуя каждое мгновение.
Оказывается, и отчаянному Оливеру Мел-вину ведом страх, размышляла она, ощущая себя палачом, наслаждающимся предсмертным ужасом жертвы. Смешно подумать: он потерялся не перед соперником в драке и не перед очередной серьезной проблемой. Передо мной, глупой девчонкой, над которой изощренно измывался. И лишь потому, что я повела себя непредсказуемо, заговорила в присутствии его друзей о чем-то ему непонятном, о чем-то таком, в чем ясно чувствуется подвох, угроза.
— С какой стати нам за него радоваться? — спросил, не выдержав, Руди. — Он что, выиграл в лотерею?
Лесли взглянула на Уэнди, и та подбодрила ее едва заметным кивком.
— Нет, не в лотерею, — громко и отчетливо произнесла Лесли. Ее губы растянулись в широкой улыбке. — Он победил в споре… и теперь получит домашний кинотеатр. — Она засмеялась. — От вас!
Оливер вздрогнул, словно получил удар невидимым кнутом. Его брови сдвинулись, лоб наморщился. Поняв, что имеет в виду Лесли, он вызывающе оглядел приятелей, готовый сейчас же свернуть предателю шею.
Лесли засмеялась громче. К ней присоединились Уэнди и Том. Клэр в растерянности захлопала ресницами, явно ничего не понимая. Куртис, Руди и Питер обменивались изумленными взглядами.
Пора уходить, сказала себе Лесли, усмиряя смех, становящийся истерическим. Больше мне не о чем разговаривать с этими четырьмя, пусть без меня разбираются с тем, что произошло.
Она решительно поднялась с дивана. Оливер хотел было схватить ее за руку, но Лесли отшатнулась от него как от прокаженного.
— Лесли! — надрывно выкрикнул он, и она, чтобы не стать пленницей глупой жалости к нему, помчалась прочь что было сил, едва не сбив с ног попавшегося ей на пути парня.
Выскочив на улицу, она остановилась, перевела дух и оглянулась. Оливер выбегал вслед за ней:
— Не прикасайся ко мне! — Лесли вытянула вперед руки.
Если бы он дотронулся до нее и начал шептать какие-нибудь ласковые слова, что угодно, даже бессмыслицу, она бы, возможно, растаяла — во всяком случае, ей так казалось — и обрекла себя на верную гибель.