Страница:
— Не совсем так… — задумчиво произнесла та. — Один из моих романов, он закончился весьма плачевно всего полгода назад, длился целых пять месяцев. Для меня это настоящий рекорд. — Она отвела взгляд в сторону и добавила деланно безразличным тоном: — Я не люблю об этом вспоминать, вот и притворяюсь, будто ничего подобного со мной вообще не приключалось…
Мириам вздохнула и бросила на Лесли быстрый, полный отчаяния взгляд.
— Но не стоит заострять внимания на том, что давно потеряло смысл. В моем случае все действительно безнадежно. Парень, которого я полюбила, встретил другую. Такие вот дела…
Лесли не верила своим ушам. Ей и в голову не приходило, что с виду беспечная, ветреная Мириам, так преданно и терпеливо поддерживающая ее все это время, тоже хранит в сердце любовь, причем ни на что не надеясь.
— А по тебе и не скажешь, что… — забормотала она растерянно. — Господи, мне ужасно стыдно! Честное слово!
— Что? — Мириам округлила янтарные глаза. — О чем это ты?
— Я мучаю тебя своими излияниями, принимаю твою заботу, понятия не имея о том, что ты и сама нуждаешься в поддержке.
— Нет, Лесли, ни в чем себя не вини! — произнесла Мириам с чувством. — Я очень рада, что могу оказать тебе хоть какую-то помощь. Ты восхитительный человек, дружить с тобой одно удовольствие!
— Скажешь тоже. — Лесли смущенно усмехнулась.
— Я серьезно! — воскликнула Мириам, и ее глаза сделались круглыми, точно пуговицы на коротком пальто, в которое она облачилась с приходом холодов. — Я сразу поняла, что ты создание необыкновенное, потому всей душой и желаю, чтобы у вас с Оливером…
— У нас с Оливером? — перебила ее Лесли, старательно скрывая, что услышать из уст подруги эту фразу доставило ей волнующую радость. — Я ведь говорю, что мне очень сложно взять в толк…
Мириам подняла руку.
— Подожди, Лесли, выслушай меня. Я постоянно думаю о вас, все пытаюсь разобраться в этой запутанной истории. Поначалу я тоже полагала, что Оливеру нет прощения, но теперь, видя, как он страдает, прочтя его письмо, считаю, что стоит все хорошенько взвесить.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Лесли, делая вид, будто переубедить ее практически невозможно, но сгорая от желания услышать веский довод в пользу их с Оливером примирения.
— Каждая девушка встречает на своем жизненном пути множество парней, — начала Мириам, на глазах становясь старше лет на пять. — Очень важно угадать, какая из этих встреч самая важная для нее, чтобы не пройти мимо настоящей любви, не спутать ее с чем-то преходящим. Понимаешь, о чем я?
— Не совсем, — ответила Лесли, пожимая плечами. — Я не сторонница обилия связей. С парнями общаюсь запросто, но на сближение иду далеко не со всеми, кто кажется мне более или менее верным. Потому-то я так тяжело переживаю подлость Оливера и до сих пор чувствую себя потерянной, хоть и стараюсь выглядеть спокойной.
Мириам оживилась.
— Тем более! — воскликнула она. — Раз ты все же сблизилась с Оливером, раз позволила себе прикипеть к нему душой, значит, все не просто так. Вы любите друг друга — это же очевидно, И возможно, ваша любовь — самое главное в жизни. Для вас обоих. Может, ради ее спасения тебе стоит простить Оливера, дать ему еще шанс?
Чувства к Оливеру, надежда на чудесное с ним будущее, которую Лесли так долго и тщетно пыталась умертвить в своем сердце, вдруг вспыхнула так ярко, что у нее перехватило дыхание. Но вместе с надеждой возродился и страх быть повторно обманутой. Она лишь глубоко вздохнула, давая Мириам возможность продолжить свою пылкую речь.
— Я думала, Оливер забудет о тебе, как забывал обо всех своих былых увлечениях, пострадает денек-другой и закрутит роман с другой девицей. Он же верен тебе одной и в самом деле живет надеждой на прощение. Это видно по всему, об этом кругом только и болтают.
— Сплетни никогда меня не интересовали, — пробормотала Лесли, не вполне понимая, к чему это говорит.
Мириам верно угадала ход ее мыслей.
— Да, в слухах часто много лжи. Я сама не особенно им доверяю, но то, что рассказывают об Оливере, чистая правда, точно тебе говорю.
— Что же о нем рассказывают? — спросила Лесли, которая предпочитала в последнее время ни с кем не обсуждать Оливера Мелвина.
— Он теперь совсем не пьет и не курит, — с готовностью начала перечислять новые достоинства Оливера Мириам. — А девчонки для него как будто не существуют вовсе. Все до одной, кроме тебя, разумеется. И потом, он работает над каким-то скульптурным проектом. Говорят, это будет нечто грандиозное.
Лесли прижала к щекам ладони. Голос разума настойчиво втолковывал ей какие-то мудрые истины, но она его почти не слышала.
— Может, простишь его, а? — спросила Мириам, выдержав долгую паузу. — Все мы в чем-то время от времени ошибаемся. Главное — исправить ошибку, научиться не повторять ее в будущем. Оливер, как мне кажется, с этой задачей успешно справился.
Лесли еще терзали остатки сомнений, но где-то в глубине сердца она уже знала, что подарит Оливеру долгожданное прощение.
— Пообещай хотя бы, что подумаешь, — попросила Мириам, так и не дождавшись ответа подруги.
— Обещаю, — решительно сказала Лесли.
10
11
Мириам вздохнула и бросила на Лесли быстрый, полный отчаяния взгляд.
— Но не стоит заострять внимания на том, что давно потеряло смысл. В моем случае все действительно безнадежно. Парень, которого я полюбила, встретил другую. Такие вот дела…
Лесли не верила своим ушам. Ей и в голову не приходило, что с виду беспечная, ветреная Мириам, так преданно и терпеливо поддерживающая ее все это время, тоже хранит в сердце любовь, причем ни на что не надеясь.
— А по тебе и не скажешь, что… — забормотала она растерянно. — Господи, мне ужасно стыдно! Честное слово!
— Что? — Мириам округлила янтарные глаза. — О чем это ты?
— Я мучаю тебя своими излияниями, принимаю твою заботу, понятия не имея о том, что ты и сама нуждаешься в поддержке.
— Нет, Лесли, ни в чем себя не вини! — произнесла Мириам с чувством. — Я очень рада, что могу оказать тебе хоть какую-то помощь. Ты восхитительный человек, дружить с тобой одно удовольствие!
— Скажешь тоже. — Лесли смущенно усмехнулась.
— Я серьезно! — воскликнула Мириам, и ее глаза сделались круглыми, точно пуговицы на коротком пальто, в которое она облачилась с приходом холодов. — Я сразу поняла, что ты создание необыкновенное, потому всей душой и желаю, чтобы у вас с Оливером…
— У нас с Оливером? — перебила ее Лесли, старательно скрывая, что услышать из уст подруги эту фразу доставило ей волнующую радость. — Я ведь говорю, что мне очень сложно взять в толк…
Мириам подняла руку.
— Подожди, Лесли, выслушай меня. Я постоянно думаю о вас, все пытаюсь разобраться в этой запутанной истории. Поначалу я тоже полагала, что Оливеру нет прощения, но теперь, видя, как он страдает, прочтя его письмо, считаю, что стоит все хорошенько взвесить.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Лесли, делая вид, будто переубедить ее практически невозможно, но сгорая от желания услышать веский довод в пользу их с Оливером примирения.
— Каждая девушка встречает на своем жизненном пути множество парней, — начала Мириам, на глазах становясь старше лет на пять. — Очень важно угадать, какая из этих встреч самая важная для нее, чтобы не пройти мимо настоящей любви, не спутать ее с чем-то преходящим. Понимаешь, о чем я?
— Не совсем, — ответила Лесли, пожимая плечами. — Я не сторонница обилия связей. С парнями общаюсь запросто, но на сближение иду далеко не со всеми, кто кажется мне более или менее верным. Потому-то я так тяжело переживаю подлость Оливера и до сих пор чувствую себя потерянной, хоть и стараюсь выглядеть спокойной.
Мириам оживилась.
— Тем более! — воскликнула она. — Раз ты все же сблизилась с Оливером, раз позволила себе прикипеть к нему душой, значит, все не просто так. Вы любите друг друга — это же очевидно, И возможно, ваша любовь — самое главное в жизни. Для вас обоих. Может, ради ее спасения тебе стоит простить Оливера, дать ему еще шанс?
Чувства к Оливеру, надежда на чудесное с ним будущее, которую Лесли так долго и тщетно пыталась умертвить в своем сердце, вдруг вспыхнула так ярко, что у нее перехватило дыхание. Но вместе с надеждой возродился и страх быть повторно обманутой. Она лишь глубоко вздохнула, давая Мириам возможность продолжить свою пылкую речь.
— Я думала, Оливер забудет о тебе, как забывал обо всех своих былых увлечениях, пострадает денек-другой и закрутит роман с другой девицей. Он же верен тебе одной и в самом деле живет надеждой на прощение. Это видно по всему, об этом кругом только и болтают.
— Сплетни никогда меня не интересовали, — пробормотала Лесли, не вполне понимая, к чему это говорит.
Мириам верно угадала ход ее мыслей.
— Да, в слухах часто много лжи. Я сама не особенно им доверяю, но то, что рассказывают об Оливере, чистая правда, точно тебе говорю.
— Что же о нем рассказывают? — спросила Лесли, которая предпочитала в последнее время ни с кем не обсуждать Оливера Мелвина.
— Он теперь совсем не пьет и не курит, — с готовностью начала перечислять новые достоинства Оливера Мириам. — А девчонки для него как будто не существуют вовсе. Все до одной, кроме тебя, разумеется. И потом, он работает над каким-то скульптурным проектом. Говорят, это будет нечто грандиозное.
Лесли прижала к щекам ладони. Голос разума настойчиво втолковывал ей какие-то мудрые истины, но она его почти не слышала.
— Может, простишь его, а? — спросила Мириам, выдержав долгую паузу. — Все мы в чем-то время от времени ошибаемся. Главное — исправить ошибку, научиться не повторять ее в будущем. Оливер, как мне кажется, с этой задачей успешно справился.
Лесли еще терзали остатки сомнений, но где-то в глубине сердца она уже знала, что подарит Оливеру долгожданное прощение.
— Пообещай хотя бы, что подумаешь, — попросила Мириам, так и не дождавшись ответа подруги.
— Обещаю, — решительно сказала Лесли.
10
Подруге и соседке по комнате Клэр, Дейзи О'Мэлли, никогда не везло в любви. Ни в начальной школе, где мальчишки — в том числе и тот, к которому она питала самые нежные чувства, — дразнили ее Большеротой, ни в старших классах, когда при виде стройного блондина Чака Макдугалла ее каждый раз бросало в дрожь, ни здесь, в Кэмдене.
Оливер Мелвин пришел к ней всего на два свидания: на первое ее пригласил он, правда, без особого энтузиазма, на второе — она его. Они даже ни разу не поцеловались, погуляли за ручку, и все. Роберт Стринджер, окончивший колледж в прошлом году, так и не узнал о ее существовании, а Харальд Уэлч, к которому она внезапно воспылала страстью в начале текущего семестра, сегодня в ответ на ее пылкое признание ответил вежливым отказом.
— Понимаешь, — пробормотал он, пряча глаза и нервно похрустывая костяшками пальцев, — мне очень жаль… Но видишь ли… я не создан для… ну, для постоянных отношений с девушками…
Как же, не создан, подумала Дейзи, глотая обиду и в отчаянии стискивая зубы. А в позапрошлом семестре целый месяц гулял с Хилари. Просто я тебе не нравлюсь, вот и все. Так бы и сказал, я бы все поняла…
— Ты симпатичная девчонка… правда-правда, — продолжал Харальд довольно неубедительно. — Будь я другим, тогда бы с удовольствием… с большим удовольствием… Прости, но ничего хорошего у нас не выйдет. Лучше и не пробовать, а то потом обоим придется страдать…
И что я в нем нашла? — размышляла, бредя по занесенной первым снегом аллее, Дейзи. Все называют его треплом. Хилари бросила, потому что он достал ее своим занудством. Я прекрасно обо всем этом знаю, но люблю его и не представляю, как жить дальше.
В «Крамбли» полным ходом шла вечеринка. Оттуда доносилась громкая музыка, а здания учебных корпусов белели во тьме, храня торжественное молчание. Дейзи долго бродила среди них, снова и снова прокручивая в памяти разговор с Харальдом, потом, обозлившись на все и вся, а в первую очередь на себя и свою неудачливость, решительно направилась в сторону общежития с намерением утопить в пиве свое неутешное горе.
Опьянение наступило внезапно, после трех стаканов, осушенных один за другим. Слегка пошатываясь, Дейзи «стрельнула» у одного из приятелей пару сигарет и направилась наверх, в свою комнату. Она не курила, даже не знала толком, как это делается, но сейчас ощущала острую потребность одурманить себя еще и табаком, чтобы крепче и быстрее уснуть и до утра не вспоминать о Харальде и собственном позоре.
Пепельниц в их комнате не было — Клэр тоже не курила, — и Дейзи, соображая во хмелю весьма и весьма туго, решила использовать для смахивания пепла картонную подставку для стаканов. От первой сигареты ей стало дурно, но, действуя по инерции, она закурила вторую, отчего ее мозг практически отключился и до ужаса захотелось забыться сном. Кладя тлеющую сигарету на подставку и вытягиваясь на кровати, Дейзи уже не отдавала себе отчет в том, что делает…
Оливер уже спал, когда из коридора послышался истошный крик:
— Пожар!
С детства привыкший сохранять самообладание в любой непредвиденной ситуации, он тут же вскочил с кровати, схватил джинсы и, на ходу их надевая, вылетел из комнаты. Кричали на втором этаже — теперь целый хор женских голосов. Одна из девиц истерически визжала, а какой-то парень перепуганным фальцетом требовал немедленно вызвать пожарных.
Считанные секунды спустя Оливер уже подбежал к охваченным паникой студентам, сгрудившимся у двери, из-под которой валил темно-серый дым. Только бы успеть! — стучало у него в мозгу. Только бы никто не пострадал!
Выбив дверь ударом ноги, он бесстрашно нырнул в объятую огнем комнату. Горел деревянный столик у окна, ковер на полу, занавески на окнах. Жадные языки пламени уже подбирались к ножкам кровати, на которой лежала бледная как полотно худенькая девчонка.
Оливер узнал ее. Дейзи О'Мэлли. В прошлом году они познакомились на одном из праздников, может даже перед Рождеством. Ему приглянулись ее небесно-голубые глаза и детски наивный взгляд, но он быстро потерял к ней интерес. Бог знает почему. На второе свидание она пригласила его сама, на третье ему идти не захотелось.
В то самое мгновение, когда ножки кровати охватил огонь, Оливер схватил Дейзи на руки и выскочил из комнаты. Девушка не шевелилась и не открывала глаз, но была теплой и, скорее всего, живой.
Опустив ее прямо на пол в коридоре, Оливер пощупал ее пульс и выдохнул:
— Слава богу.
Только минуты через три, когда Дейзи наконец очнулась, а ее кровать уже пожирал огонь, в коридор ввалились пожарные.
Вокруг бившейся в истерике Дейзи суетились медсестра и стая подружек. Пожар потушили, и обгоревшая комната смотрела на перепуганных студентов черной зияющей дырой, будто в чем-то укоряя. Клэр рыдала, глядя то на чуть было не погибшую подругу, то на Оливера, то на разрушенное огнем жилище. Курт прижимал ее к груди, гладил по белокурой голове и бормотал какие-то неразборчивые утешительные слова.
На Оливера многие поглядывали — девчонки расширенными от ужаса и восторга накрашенными для вечеринки глазами, парни виновато, словно извиняясь за то, что не вбежали в комнату раньше, когда опасность еще не нависала над Дейзи настолько реально. Еще раз взглянув на рыдающую девушку и решив, что скоро она придет в норму, он уже собрался возвратиться к себе, когда в коридоре появилась Лесли.
Она не сразу увидела Оливера. Но с самого первого мгновения искала глазами его одного. Они горели у нее лихорадочным огнем, губы были бледные, рот чуть приоткрыт. Оливер смотрел на нее и мысленно благодарил Бога за то, что она пришла, за то, что вообще есть на земле.
— Оливер! — вырвалось у нее, когда их взгляды наконец встретились.
Не понимая, что с ней происходит, не замечая никого вокруг, она сорвалась с места, с ошеломляющей быстротой подскочила к нему и бросилась ему на шею, повторяя:
— Оливер… Оливер…
Он обнял ее за тонкую талию, крепко прижал к себе и уткнулся носом в ее черные ароматные волосы. В эти минуты для них не существовало ни «Крамбли», ни толпы наблюдателей, ни пожара, ни сведшего и разлучившего их пари. Было лишь тепло, которым они щедро согревали друг друга, и безграничная любовь.
— Лесли… — прошептал Оливер, когда она медленно разжала руки, отстранилась и устремила взгляд в пол. — Как здорово, что ты пришла. Спасибо тебе, милая, спасибо…
Он взял ее за руки и заглянул ей в глаза. В них блестели прозрачные хрусталики слез.
— Ты плачешь? — Оливер опять притянул ее к себе и обхватил за талию. — Девочка моя, все в порядке. Дейзи жива, ты только посмотри на нее.
Лесли медленно повернула голову и взглянула на притихшую девушку. Теперь та сидела, прислонившись спиной к стене, и пила какое-то растворенное в воде лекарство. Ее глаза были красные и испуганные, а губы, и без того крупноватые, распухли от крика и плача.
— Она могла погибнуть, — произнесла Лесли еле слышно.
— Могла, но не погибла, а это самое главное, — ответил Оливер, стараясь держаться бодро и уверенно. — Опасность позади, надо радоваться.
— Она могла погибнуть, — повторила Лесли еще тише, словно не услышав его слов. — И ты вместе с ней… — Ее губы задрожали, глаза стали огромными и черными, как непроглядная ночь. — Я не пережила бы этого, — добавила она на выдохе. — Сошла бы с ума…
Ей следовало помочь — отвести в комнату и успокоить, уложить спать. Но Оливер, ослепленный внезапным счастьем, смотрел на нее и улыбался как последний идиот.
— Просто сошла бы с ума, — вновь прошептала Лесли, поворачивая голову и останавливая взгляд черных глаз на Оливере.
Тот выпрямился, порывисто обнял ее, поцеловал в макушку, в лоб, в губы.
— Со мной ничего не могло случиться, глупенькая, — пробормотал он, когда до него наконец дошло, что Лесли надо срочно утешить, привести в чувства. — Подумаешь, огонь! Мне уже доводилось выступать в роли пожарного. Главное в случае опасности не паниковать, а уж это-то у меня прекрасно получается. Не волнуйся, умоляю тебя! Зачем думать о том, чего не произошло?
— Уже доводилось? — спросила Лесли, и ее восхитительное лицо опять омрачила тень тревоги.
— Что? — Оливер непонимающе качнул головой.
— Говоришь, тебе уже доводилось выступать в роли пожарного…
Оливер широко улыбнулся и махнул рукой.
— Да, но это было давно и теперь не имеет значения.
— Когда? Где? — взволнованно потребовала ответа Лесли.
— Ты действительно хочешь знать?
Оливеру вспомнилось, как он в подробностях рассказывал ей случаи из детства и юности, проведенных дома. Она слушала как никто и никогда, ей все было интересно. Неужели чертов пожар дарит мне шанс? — подумал он, не веря в свое счастье. Неужели все возвращается?
— Да, я хочу знать, — ответила Лесли.
Оливер кивнул.
— Хорошо, я расскажу. — Пожар, свидетелем которого ему пришлось стать пятнадцатилетним подростком, унес жизни двух человек, в том числе и его товарища. Только Лесли, особенно сейчас, в ее нынешнем состоянии, он не собирался говорить о смерти. Это была не ложь, а проявление заботы и любви, которыми ему до умопомрачения хотелось окружить эту женщину сейчас же и навсегда. — Тогда загорелась одна из отдаленных ферм… Точнее, не вся ферма, а только коровник.
— Коровы погибли? — спросила Лесли, прижимая ко рту руку.
— Коровы? — Оливер засмеялся. — Нет, они паслись в поле. Никто тогда не погиб… к счастью, никто.
Народу собралось в коридоре видимо-невидимо. Вечеринка, естественно, закончилась, как только слух о пожаре дошел до диджеев и перепуганные студенты побежали взглянуть на героя, спасенную девушку и на то, что осталось от ее комнаты.
Мириам показалась на лестнице довольно поздно, когда медсестра уже удалилась, а Дейзи увели. По всей вероятности, в момент пожара ее вообще не было в здании.
— Оливер! Лесли! — воскликнула она, в испуге глядя на обоих. — С вами все в порядке?
— Со мной — да, — ответил Оливер, проводя ладонью по голове Лесли. — А вот Лесли ужасно напугана. Давай отведем ее в комнату и уложим в постель.
— Конечно. — Мириам лишь бегло осмотрела опаленную пожаром комнату, поискала глазами Клэр и, не найдя ее, направилась к себе.
Оливер и Лесли последовали за ней.
Отличная девчонка, подумал Оливер, когда, быстро положив в сумку какие-то вещи, Мириам сказала: «Вы наверняка разберетесь и без меня» — и удалилась. Наверное, хочет, чтобы мы с Лесли помирились, как будто уже не помнит, что была не прочь сама закрутить со мной роман. Спасибо ей. Огромное спасибо!
Лесли подошла к кровати, на которую с полки на стене поглядывали глазами-пуговицами три игрушечных медведя, села и смущенно улыбнулась.
— Когда мне сказали, что ты бросился в горящую комнату, я чуть умом не тронулась, — произнесла она очень тихо и как будто извиняясь.
— Если бы ты знала, как мне приятно это слышать! — ответил Оливер. Он стоял у двери, не веря, что находится в комнате Лесли, что видит ее, слышит любимый голос. — Но не стоило так волноваться. Всегда знай, что я справлюсь с любой проблемой, договорились?
Лесли кивнула.
Странно все складывалось. Он так долго мечтал о возможности побеседовать с ней, так отчаянно верил в чудо, что, когда оно свершилось столь неожиданным образом, растерялся, точно стеснительный мальчишка. Ему до дрожи хотелось заключить Лесли в объятия и остаться в ее комнате на всю ночь — Мириам специально ушла, чтобы не мешать им насладиться друг другом после мучительной разлуки. Но его что-то останавливало — наверное, он просто не хотел пользоваться удобным случаем, желал, чтобы Лесли вернулась к нему по доброй воле, а не потому, что до смерти за него перепугалась. Надо было оставить ее сейчас одну, позволить взвесить все за и против и принять осознанное решение.
Она питала к нему все те же чувства — теперь в этом можно было не сомневаться. И знала о его любви, так как прочла письмо, хотя до сих пор на него не ответила. Сегодняшнее несчастье растопило корку льда, сковывавшую ее сердце. Ждать оставалось совсем недолго, а торопиться и рисковать всем не следовало.
— Ты сильно понервничала, — проговорил Оливер мягко. — Ложись и постарайся как можно быстрее уснуть.
Лесли посмотрела на него сначала разочарованно и непонимающе. Но спустя мгновение ее взгляд потеплел и засветился благодарностью.
— Да, конечно, — сказала она. — И ты иди отдыхай. Тебе сегодня досталось гораздо больше, чем мне.
Оливер улыбнулся, отмечая, что и просто разговаривать с ней чертовски приятно, даже возбуждающе. Лесли смотрела на него с нежностью, и это вселяло надежду.
Он уже повернулся к ней спиной и взялся за дверную ручку, собравшись уйти, когда она вновь его окликнула:
— Оливер!
— Да?
— Я восхищена тобой, — проговорила Лесли, явно преодолевая смущение, но глядя ему в глаза прямо и смело. — Ты гораздо лучше и достойнее, чем я думала. — Она помолчала, собираясь с духом, чтобы добавить: — Ты хотел серьезно со мной поговорить, а я все отказывала тебе, считала, так правильнее, безопаснее, спокойнее… Если ты еще не передумал, давай побеседуем. Завтра… или в любой другой день, как скажешь.
Оливер слушал ее, и ему казалось, что он уже в раю, что большего счастья быть просто не может. Она говорила спокойно и довольно тихо, но по горящим щекам, по глазам, в которых отражалось столько сложных, противоречивых чувств, он видел, насколько сильно она нервничает, и от осознания того, что именно им вызвана эта буря эмоций, его истерзанное разлукой и раскаянием сердце заходилось от радости.
— Передумал? — Оливер негромко засмеялся. — Это невозможно, Лесли. Я был готов ждать твоего согласия хоть год, хоть несколько лет.
На губах Лесли заиграла улыбка.
— За несколько лет ты наверняка забыл бы меня, устав от ожидания.
— Не говори так, — попросил Оливер, серьезнея.
— Хорошо, — послушно ответила Лесли.
— Встретимся завтра? После занятий?
— Да.
— Приятных снов, принцесса.
— Спокойной ночи.
Мама опять позвонила за полчаса до его встречи с Лесли, как тогда, перед самым первым их свиданием. Только теперь разговаривала бодро и весело, будто предвещая перемены к лучшему.
— Папа чувствует себя великолепно, дела постепенно налаживаются! — тараторила она, и Оливер отчетливо представлял ее улыбающееся лицо. — Приезжай на каникулы не задерживаясь! Мы все тебя очень ждем!
Каникулы, подумал Оливер. Как быстро пролетел семестр! Если мы помиримся с Лесли, я не смогу расстаться с ней. Как же быть? Может…
— Мам, послушай, — произнес он, когда ему на ум пришла блестящая идея познакомить Лесли с родителями, показать ей родные края. — Надеюсь, вы не станете возражать, если я приеду не один?
— С приятелем? — полюбопытствовала мать, и по напряжению, прозвучавшему в ее голосе, Оливер сразу догадался, что ей хочется услышать: «Нет, с любимой девушкой».
Он засмеялся.
— Нет, не угадала.
— Значит, с девушкой? — спросила мать, не пытаясь скрыть радости.
— Да, с девушкой! Самой красивой и доброй в мире! — Оливер вдруг вспомнил, что главный разговор между ними еще не состоялся, и смутился. — Если, конечно, она согласится…
— Разумеется, мы не станем возражать! — воскликнула мать. — Будем только рады!
Оливер вышел на улицу чуть раньше, чем следовало, и в мечтательной задумчивости побрел в направлении основного учебного корпуса отделения искусств. Последнего занятия у них сегодня не было, поэтому он и коротал время, сидя в комнате, а теперь решил прогуляться — проветрить перед самым серьезным разговором в жизни голову.
Он шел, ничего не замечая вокруг, и прошел бы мимо почты, если бы не услышал голос Энн Верлен, что-то кому-то объясняющей на повышенных тонах. Повернув голову и взглянув на нее, он остолбенел. Энн стояла у входа в почтовое отделение и беседовала с… Лесли! Та смотрела на нее недоуменно, ничуть не смущаясь, однако, и не пытаясь возражать.
Сразу сообразив, что Энн проводит очередную операцию по завоеванию его сердца, Оливер подскочил к ним и уверенным движением положил руку на талию Лесли. Та не вздрогнула и не отстранилась — повела себя так, будто ничего другого от него и не ожидала.
— Оливер! — Лицо Энн расплылось в неестественной улыбке.
— О чем беседуете? — спросил Оливер, испепеляя ее взглядом.
— Мы?.. — Энн глупо хихикнула. — Да так, ни о чем…
— Она пытается объяснить мне, что ты без ума от нее, но по каким-то непонятным причинам ото всех это скрываешь, — невозмутимо произнесла Лесли.
— Даже от себя? — спросил Оливер, в упор глядя на Энн.
Та поправила меховой воротник и опять хихикнула.
— Возможно, — кокетливо покачивая головой, ответила она.
— Послушай-ка, Энн, — сказал Оливер настолько жестко, что Энн вмиг забыла о жеманстве, — ты сильно заблуждаешься. Запомни это раз и навсегда. Я люблю единственную девушку на земле — вот эту. — Он крепче прижал к себе Лесли, и та с легким вздохом положила голову ему на плечо. — Твои дурацкие письма, выходки просто бесят меня, я скоро тебя возненавижу. Оставь нас в покое или крупно пожалеешь!
— Пожалею? Ха! — Энн нервно вскинула голову и дернула плечом. — Как бы это вам не пришлось пожалеть!
— Я тебя предупредил, — сказал Оливер тихо, но настолько категорично, что в глазах Энн блеснул страх.
Она метнула на Лесли уничижительный взгляд, хмыкнула и зашагала прочь, стуча по очищенной от снега дорожке каблуками.
— Испугалась, — удовлетворенно произнес Оливер, поворачиваясь к Лесли. Та осторожно убрала с талии его руку и устремила вслед удаляющейся Энн задумчивый взгляд. — К тебе она больше не подойдет, — пообещал он. — Я давно ее знаю, изучил все ее повадки.
Лесли посмотрела на него как-то странно, опустила глаза и медленно произнесла:
— У вас был роман, по здешним меркам, довольно продолжительный. Так ведь?
— Да, — просто ответил Оливер, не пытаясь хитрить или выбирать слова.
— Она очень красивая, — заметила Лесли, все еще глядя в землю.
— И баснословно богатая, — добавил Оливер. — А еще убедила себя и окружающих в том, будто по уши в меня влюблена и во что бы то ни стало воскресит наш роман.
Лесли подняла голову, посмотрела на него расстроенно и недоуменно.
— И?.. — На ней была короткая курточка, чудесно подчеркивающая изящные линии рук и груди.
Оливер засмеялся.
— Что и?
— Почему ты так грубо говорил с ней? И почему не хочешь ответить на ее чувства? — произнесла Лесли чуть сдавленным голосом.
Оливер притянул ее к себе и обхватил ладонями светлое лицо.
— Это же очевидно, глупенькая. К Энн Верден я абсолютно равнодушен. Ее красота холодная, быстро приедается. Такие здорово смотрятся на обложках журналов, в реальной же жизни не особенно интересны.
— Но ведь когда-то вы встречались… — напомнила Лесли, вновь опуская глаза.
Оливер нежно провел по ее щеке пальцем.
— Во-первых, тогда я был совсем другим: еще не знал, чего хочу, что для меня наиболее важно и ценно. Во-вторых, даже не догадывался о том, что такое истинная красота, потому что не встретил тебя.
Лесли наконец посмотрела на него, улыбаясь глазами.
— Когда она подошла ко мне сегодня и заговорила о тебе, я, если честно, жутко растерялась, хоть и не подала вида.
— Умница моя! — воскликнул Оливер. — Ты абсолютно правильно сделала, что не показала ей своего замешательства. С такими наглыми и напористыми особами иначе нельзя.
Лесли глубоко вздохнула, мгновение поколебалась, потом порывисто прижалась к нему и уткнулась лицом в его грудь.
— Ты в самом деле равнодушен к ней и находишь ее красоту холодной?
Душу Оливера мгновенно переполнила неизъяснимая нежность.
— Эй, а ты случайно не ревнуешь меня?
Лесли напряженно замерла, но тут же расслабилась и кивнула, становясь вдруг совсем маленькой и беззащитной как доверчивый ребенок. Она еще не сказала, что простила его, что готова забыть о пари и начать все сначала. Но Оливер больше не сомневался в этом и чувствовал себя первым в мире счастливцем.
Оливер Мелвин пришел к ней всего на два свидания: на первое ее пригласил он, правда, без особого энтузиазма, на второе — она его. Они даже ни разу не поцеловались, погуляли за ручку, и все. Роберт Стринджер, окончивший колледж в прошлом году, так и не узнал о ее существовании, а Харальд Уэлч, к которому она внезапно воспылала страстью в начале текущего семестра, сегодня в ответ на ее пылкое признание ответил вежливым отказом.
— Понимаешь, — пробормотал он, пряча глаза и нервно похрустывая костяшками пальцев, — мне очень жаль… Но видишь ли… я не создан для… ну, для постоянных отношений с девушками…
Как же, не создан, подумала Дейзи, глотая обиду и в отчаянии стискивая зубы. А в позапрошлом семестре целый месяц гулял с Хилари. Просто я тебе не нравлюсь, вот и все. Так бы и сказал, я бы все поняла…
— Ты симпатичная девчонка… правда-правда, — продолжал Харальд довольно неубедительно. — Будь я другим, тогда бы с удовольствием… с большим удовольствием… Прости, но ничего хорошего у нас не выйдет. Лучше и не пробовать, а то потом обоим придется страдать…
И что я в нем нашла? — размышляла, бредя по занесенной первым снегом аллее, Дейзи. Все называют его треплом. Хилари бросила, потому что он достал ее своим занудством. Я прекрасно обо всем этом знаю, но люблю его и не представляю, как жить дальше.
В «Крамбли» полным ходом шла вечеринка. Оттуда доносилась громкая музыка, а здания учебных корпусов белели во тьме, храня торжественное молчание. Дейзи долго бродила среди них, снова и снова прокручивая в памяти разговор с Харальдом, потом, обозлившись на все и вся, а в первую очередь на себя и свою неудачливость, решительно направилась в сторону общежития с намерением утопить в пиве свое неутешное горе.
Опьянение наступило внезапно, после трех стаканов, осушенных один за другим. Слегка пошатываясь, Дейзи «стрельнула» у одного из приятелей пару сигарет и направилась наверх, в свою комнату. Она не курила, даже не знала толком, как это делается, но сейчас ощущала острую потребность одурманить себя еще и табаком, чтобы крепче и быстрее уснуть и до утра не вспоминать о Харальде и собственном позоре.
Пепельниц в их комнате не было — Клэр тоже не курила, — и Дейзи, соображая во хмелю весьма и весьма туго, решила использовать для смахивания пепла картонную подставку для стаканов. От первой сигареты ей стало дурно, но, действуя по инерции, она закурила вторую, отчего ее мозг практически отключился и до ужаса захотелось забыться сном. Кладя тлеющую сигарету на подставку и вытягиваясь на кровати, Дейзи уже не отдавала себе отчет в том, что делает…
Оливер уже спал, когда из коридора послышался истошный крик:
— Пожар!
С детства привыкший сохранять самообладание в любой непредвиденной ситуации, он тут же вскочил с кровати, схватил джинсы и, на ходу их надевая, вылетел из комнаты. Кричали на втором этаже — теперь целый хор женских голосов. Одна из девиц истерически визжала, а какой-то парень перепуганным фальцетом требовал немедленно вызвать пожарных.
Считанные секунды спустя Оливер уже подбежал к охваченным паникой студентам, сгрудившимся у двери, из-под которой валил темно-серый дым. Только бы успеть! — стучало у него в мозгу. Только бы никто не пострадал!
Выбив дверь ударом ноги, он бесстрашно нырнул в объятую огнем комнату. Горел деревянный столик у окна, ковер на полу, занавески на окнах. Жадные языки пламени уже подбирались к ножкам кровати, на которой лежала бледная как полотно худенькая девчонка.
Оливер узнал ее. Дейзи О'Мэлли. В прошлом году они познакомились на одном из праздников, может даже перед Рождеством. Ему приглянулись ее небесно-голубые глаза и детски наивный взгляд, но он быстро потерял к ней интерес. Бог знает почему. На второе свидание она пригласила его сама, на третье ему идти не захотелось.
В то самое мгновение, когда ножки кровати охватил огонь, Оливер схватил Дейзи на руки и выскочил из комнаты. Девушка не шевелилась и не открывала глаз, но была теплой и, скорее всего, живой.
Опустив ее прямо на пол в коридоре, Оливер пощупал ее пульс и выдохнул:
— Слава богу.
Только минуты через три, когда Дейзи наконец очнулась, а ее кровать уже пожирал огонь, в коридор ввалились пожарные.
Вокруг бившейся в истерике Дейзи суетились медсестра и стая подружек. Пожар потушили, и обгоревшая комната смотрела на перепуганных студентов черной зияющей дырой, будто в чем-то укоряя. Клэр рыдала, глядя то на чуть было не погибшую подругу, то на Оливера, то на разрушенное огнем жилище. Курт прижимал ее к груди, гладил по белокурой голове и бормотал какие-то неразборчивые утешительные слова.
На Оливера многие поглядывали — девчонки расширенными от ужаса и восторга накрашенными для вечеринки глазами, парни виновато, словно извиняясь за то, что не вбежали в комнату раньше, когда опасность еще не нависала над Дейзи настолько реально. Еще раз взглянув на рыдающую девушку и решив, что скоро она придет в норму, он уже собрался возвратиться к себе, когда в коридоре появилась Лесли.
Она не сразу увидела Оливера. Но с самого первого мгновения искала глазами его одного. Они горели у нее лихорадочным огнем, губы были бледные, рот чуть приоткрыт. Оливер смотрел на нее и мысленно благодарил Бога за то, что она пришла, за то, что вообще есть на земле.
— Оливер! — вырвалось у нее, когда их взгляды наконец встретились.
Не понимая, что с ней происходит, не замечая никого вокруг, она сорвалась с места, с ошеломляющей быстротой подскочила к нему и бросилась ему на шею, повторяя:
— Оливер… Оливер…
Он обнял ее за тонкую талию, крепко прижал к себе и уткнулся носом в ее черные ароматные волосы. В эти минуты для них не существовало ни «Крамбли», ни толпы наблюдателей, ни пожара, ни сведшего и разлучившего их пари. Было лишь тепло, которым они щедро согревали друг друга, и безграничная любовь.
— Лесли… — прошептал Оливер, когда она медленно разжала руки, отстранилась и устремила взгляд в пол. — Как здорово, что ты пришла. Спасибо тебе, милая, спасибо…
Он взял ее за руки и заглянул ей в глаза. В них блестели прозрачные хрусталики слез.
— Ты плачешь? — Оливер опять притянул ее к себе и обхватил за талию. — Девочка моя, все в порядке. Дейзи жива, ты только посмотри на нее.
Лесли медленно повернула голову и взглянула на притихшую девушку. Теперь та сидела, прислонившись спиной к стене, и пила какое-то растворенное в воде лекарство. Ее глаза были красные и испуганные, а губы, и без того крупноватые, распухли от крика и плача.
— Она могла погибнуть, — произнесла Лесли еле слышно.
— Могла, но не погибла, а это самое главное, — ответил Оливер, стараясь держаться бодро и уверенно. — Опасность позади, надо радоваться.
— Она могла погибнуть, — повторила Лесли еще тише, словно не услышав его слов. — И ты вместе с ней… — Ее губы задрожали, глаза стали огромными и черными, как непроглядная ночь. — Я не пережила бы этого, — добавила она на выдохе. — Сошла бы с ума…
Ей следовало помочь — отвести в комнату и успокоить, уложить спать. Но Оливер, ослепленный внезапным счастьем, смотрел на нее и улыбался как последний идиот.
— Просто сошла бы с ума, — вновь прошептала Лесли, поворачивая голову и останавливая взгляд черных глаз на Оливере.
Тот выпрямился, порывисто обнял ее, поцеловал в макушку, в лоб, в губы.
— Со мной ничего не могло случиться, глупенькая, — пробормотал он, когда до него наконец дошло, что Лесли надо срочно утешить, привести в чувства. — Подумаешь, огонь! Мне уже доводилось выступать в роли пожарного. Главное в случае опасности не паниковать, а уж это-то у меня прекрасно получается. Не волнуйся, умоляю тебя! Зачем думать о том, чего не произошло?
— Уже доводилось? — спросила Лесли, и ее восхитительное лицо опять омрачила тень тревоги.
— Что? — Оливер непонимающе качнул головой.
— Говоришь, тебе уже доводилось выступать в роли пожарного…
Оливер широко улыбнулся и махнул рукой.
— Да, но это было давно и теперь не имеет значения.
— Когда? Где? — взволнованно потребовала ответа Лесли.
— Ты действительно хочешь знать?
Оливеру вспомнилось, как он в подробностях рассказывал ей случаи из детства и юности, проведенных дома. Она слушала как никто и никогда, ей все было интересно. Неужели чертов пожар дарит мне шанс? — подумал он, не веря в свое счастье. Неужели все возвращается?
— Да, я хочу знать, — ответила Лесли.
Оливер кивнул.
— Хорошо, я расскажу. — Пожар, свидетелем которого ему пришлось стать пятнадцатилетним подростком, унес жизни двух человек, в том числе и его товарища. Только Лесли, особенно сейчас, в ее нынешнем состоянии, он не собирался говорить о смерти. Это была не ложь, а проявление заботы и любви, которыми ему до умопомрачения хотелось окружить эту женщину сейчас же и навсегда. — Тогда загорелась одна из отдаленных ферм… Точнее, не вся ферма, а только коровник.
— Коровы погибли? — спросила Лесли, прижимая ко рту руку.
— Коровы? — Оливер засмеялся. — Нет, они паслись в поле. Никто тогда не погиб… к счастью, никто.
Народу собралось в коридоре видимо-невидимо. Вечеринка, естественно, закончилась, как только слух о пожаре дошел до диджеев и перепуганные студенты побежали взглянуть на героя, спасенную девушку и на то, что осталось от ее комнаты.
Мириам показалась на лестнице довольно поздно, когда медсестра уже удалилась, а Дейзи увели. По всей вероятности, в момент пожара ее вообще не было в здании.
— Оливер! Лесли! — воскликнула она, в испуге глядя на обоих. — С вами все в порядке?
— Со мной — да, — ответил Оливер, проводя ладонью по голове Лесли. — А вот Лесли ужасно напугана. Давай отведем ее в комнату и уложим в постель.
— Конечно. — Мириам лишь бегло осмотрела опаленную пожаром комнату, поискала глазами Клэр и, не найдя ее, направилась к себе.
Оливер и Лесли последовали за ней.
Отличная девчонка, подумал Оливер, когда, быстро положив в сумку какие-то вещи, Мириам сказала: «Вы наверняка разберетесь и без меня» — и удалилась. Наверное, хочет, чтобы мы с Лесли помирились, как будто уже не помнит, что была не прочь сама закрутить со мной роман. Спасибо ей. Огромное спасибо!
Лесли подошла к кровати, на которую с полки на стене поглядывали глазами-пуговицами три игрушечных медведя, села и смущенно улыбнулась.
— Когда мне сказали, что ты бросился в горящую комнату, я чуть умом не тронулась, — произнесла она очень тихо и как будто извиняясь.
— Если бы ты знала, как мне приятно это слышать! — ответил Оливер. Он стоял у двери, не веря, что находится в комнате Лесли, что видит ее, слышит любимый голос. — Но не стоило так волноваться. Всегда знай, что я справлюсь с любой проблемой, договорились?
Лесли кивнула.
Странно все складывалось. Он так долго мечтал о возможности побеседовать с ней, так отчаянно верил в чудо, что, когда оно свершилось столь неожиданным образом, растерялся, точно стеснительный мальчишка. Ему до дрожи хотелось заключить Лесли в объятия и остаться в ее комнате на всю ночь — Мириам специально ушла, чтобы не мешать им насладиться друг другом после мучительной разлуки. Но его что-то останавливало — наверное, он просто не хотел пользоваться удобным случаем, желал, чтобы Лесли вернулась к нему по доброй воле, а не потому, что до смерти за него перепугалась. Надо было оставить ее сейчас одну, позволить взвесить все за и против и принять осознанное решение.
Она питала к нему все те же чувства — теперь в этом можно было не сомневаться. И знала о его любви, так как прочла письмо, хотя до сих пор на него не ответила. Сегодняшнее несчастье растопило корку льда, сковывавшую ее сердце. Ждать оставалось совсем недолго, а торопиться и рисковать всем не следовало.
— Ты сильно понервничала, — проговорил Оливер мягко. — Ложись и постарайся как можно быстрее уснуть.
Лесли посмотрела на него сначала разочарованно и непонимающе. Но спустя мгновение ее взгляд потеплел и засветился благодарностью.
— Да, конечно, — сказала она. — И ты иди отдыхай. Тебе сегодня досталось гораздо больше, чем мне.
Оливер улыбнулся, отмечая, что и просто разговаривать с ней чертовски приятно, даже возбуждающе. Лесли смотрела на него с нежностью, и это вселяло надежду.
Он уже повернулся к ней спиной и взялся за дверную ручку, собравшись уйти, когда она вновь его окликнула:
— Оливер!
— Да?
— Я восхищена тобой, — проговорила Лесли, явно преодолевая смущение, но глядя ему в глаза прямо и смело. — Ты гораздо лучше и достойнее, чем я думала. — Она помолчала, собираясь с духом, чтобы добавить: — Ты хотел серьезно со мной поговорить, а я все отказывала тебе, считала, так правильнее, безопаснее, спокойнее… Если ты еще не передумал, давай побеседуем. Завтра… или в любой другой день, как скажешь.
Оливер слушал ее, и ему казалось, что он уже в раю, что большего счастья быть просто не может. Она говорила спокойно и довольно тихо, но по горящим щекам, по глазам, в которых отражалось столько сложных, противоречивых чувств, он видел, насколько сильно она нервничает, и от осознания того, что именно им вызвана эта буря эмоций, его истерзанное разлукой и раскаянием сердце заходилось от радости.
— Передумал? — Оливер негромко засмеялся. — Это невозможно, Лесли. Я был готов ждать твоего согласия хоть год, хоть несколько лет.
На губах Лесли заиграла улыбка.
— За несколько лет ты наверняка забыл бы меня, устав от ожидания.
— Не говори так, — попросил Оливер, серьезнея.
— Хорошо, — послушно ответила Лесли.
— Встретимся завтра? После занятий?
— Да.
— Приятных снов, принцесса.
— Спокойной ночи.
Мама опять позвонила за полчаса до его встречи с Лесли, как тогда, перед самым первым их свиданием. Только теперь разговаривала бодро и весело, будто предвещая перемены к лучшему.
— Папа чувствует себя великолепно, дела постепенно налаживаются! — тараторила она, и Оливер отчетливо представлял ее улыбающееся лицо. — Приезжай на каникулы не задерживаясь! Мы все тебя очень ждем!
Каникулы, подумал Оливер. Как быстро пролетел семестр! Если мы помиримся с Лесли, я не смогу расстаться с ней. Как же быть? Может…
— Мам, послушай, — произнес он, когда ему на ум пришла блестящая идея познакомить Лесли с родителями, показать ей родные края. — Надеюсь, вы не станете возражать, если я приеду не один?
— С приятелем? — полюбопытствовала мать, и по напряжению, прозвучавшему в ее голосе, Оливер сразу догадался, что ей хочется услышать: «Нет, с любимой девушкой».
Он засмеялся.
— Нет, не угадала.
— Значит, с девушкой? — спросила мать, не пытаясь скрыть радости.
— Да, с девушкой! Самой красивой и доброй в мире! — Оливер вдруг вспомнил, что главный разговор между ними еще не состоялся, и смутился. — Если, конечно, она согласится…
— Разумеется, мы не станем возражать! — воскликнула мать. — Будем только рады!
Оливер вышел на улицу чуть раньше, чем следовало, и в мечтательной задумчивости побрел в направлении основного учебного корпуса отделения искусств. Последнего занятия у них сегодня не было, поэтому он и коротал время, сидя в комнате, а теперь решил прогуляться — проветрить перед самым серьезным разговором в жизни голову.
Он шел, ничего не замечая вокруг, и прошел бы мимо почты, если бы не услышал голос Энн Верлен, что-то кому-то объясняющей на повышенных тонах. Повернув голову и взглянув на нее, он остолбенел. Энн стояла у входа в почтовое отделение и беседовала с… Лесли! Та смотрела на нее недоуменно, ничуть не смущаясь, однако, и не пытаясь возражать.
Сразу сообразив, что Энн проводит очередную операцию по завоеванию его сердца, Оливер подскочил к ним и уверенным движением положил руку на талию Лесли. Та не вздрогнула и не отстранилась — повела себя так, будто ничего другого от него и не ожидала.
— Оливер! — Лицо Энн расплылось в неестественной улыбке.
— О чем беседуете? — спросил Оливер, испепеляя ее взглядом.
— Мы?.. — Энн глупо хихикнула. — Да так, ни о чем…
— Она пытается объяснить мне, что ты без ума от нее, но по каким-то непонятным причинам ото всех это скрываешь, — невозмутимо произнесла Лесли.
— Даже от себя? — спросил Оливер, в упор глядя на Энн.
Та поправила меховой воротник и опять хихикнула.
— Возможно, — кокетливо покачивая головой, ответила она.
— Послушай-ка, Энн, — сказал Оливер настолько жестко, что Энн вмиг забыла о жеманстве, — ты сильно заблуждаешься. Запомни это раз и навсегда. Я люблю единственную девушку на земле — вот эту. — Он крепче прижал к себе Лесли, и та с легким вздохом положила голову ему на плечо. — Твои дурацкие письма, выходки просто бесят меня, я скоро тебя возненавижу. Оставь нас в покое или крупно пожалеешь!
— Пожалею? Ха! — Энн нервно вскинула голову и дернула плечом. — Как бы это вам не пришлось пожалеть!
— Я тебя предупредил, — сказал Оливер тихо, но настолько категорично, что в глазах Энн блеснул страх.
Она метнула на Лесли уничижительный взгляд, хмыкнула и зашагала прочь, стуча по очищенной от снега дорожке каблуками.
— Испугалась, — удовлетворенно произнес Оливер, поворачиваясь к Лесли. Та осторожно убрала с талии его руку и устремила вслед удаляющейся Энн задумчивый взгляд. — К тебе она больше не подойдет, — пообещал он. — Я давно ее знаю, изучил все ее повадки.
Лесли посмотрела на него как-то странно, опустила глаза и медленно произнесла:
— У вас был роман, по здешним меркам, довольно продолжительный. Так ведь?
— Да, — просто ответил Оливер, не пытаясь хитрить или выбирать слова.
— Она очень красивая, — заметила Лесли, все еще глядя в землю.
— И баснословно богатая, — добавил Оливер. — А еще убедила себя и окружающих в том, будто по уши в меня влюблена и во что бы то ни стало воскресит наш роман.
Лесли подняла голову, посмотрела на него расстроенно и недоуменно.
— И?.. — На ней была короткая курточка, чудесно подчеркивающая изящные линии рук и груди.
Оливер засмеялся.
— Что и?
— Почему ты так грубо говорил с ней? И почему не хочешь ответить на ее чувства? — произнесла Лесли чуть сдавленным голосом.
Оливер притянул ее к себе и обхватил ладонями светлое лицо.
— Это же очевидно, глупенькая. К Энн Верден я абсолютно равнодушен. Ее красота холодная, быстро приедается. Такие здорово смотрятся на обложках журналов, в реальной же жизни не особенно интересны.
— Но ведь когда-то вы встречались… — напомнила Лесли, вновь опуская глаза.
Оливер нежно провел по ее щеке пальцем.
— Во-первых, тогда я был совсем другим: еще не знал, чего хочу, что для меня наиболее важно и ценно. Во-вторых, даже не догадывался о том, что такое истинная красота, потому что не встретил тебя.
Лесли наконец посмотрела на него, улыбаясь глазами.
— Когда она подошла ко мне сегодня и заговорила о тебе, я, если честно, жутко растерялась, хоть и не подала вида.
— Умница моя! — воскликнул Оливер. — Ты абсолютно правильно сделала, что не показала ей своего замешательства. С такими наглыми и напористыми особами иначе нельзя.
Лесли глубоко вздохнула, мгновение поколебалась, потом порывисто прижалась к нему и уткнулась лицом в его грудь.
— Ты в самом деле равнодушен к ней и находишь ее красоту холодной?
Душу Оливера мгновенно переполнила неизъяснимая нежность.
— Эй, а ты случайно не ревнуешь меня?
Лесли напряженно замерла, но тут же расслабилась и кивнула, становясь вдруг совсем маленькой и беззащитной как доверчивый ребенок. Она еще не сказала, что простила его, что готова забыть о пари и начать все сначала. Но Оливер больше не сомневался в этом и чувствовал себя первым в мире счастливцем.
11
— Да, ревную, — пробормотала Лесли. — Хоть прекрасно понимаю, что это глупо и смешно. И потом… — Она замолкла и крепче прижалась к груди Оливера, словно прячась от надвигающейся опасности.