Бояджиева Мила. Круиз 'Розовая мечта'

   Половина здания, отданная бассейну, осталась без перекрытий. Скат крыши, покрытый голубоватым стеклом, пропускал естественный свет на зеркальную гладь воды, казавшуюся синей от устилавшего дно бассейна кафеля. Здесь все было выдержано в приятных голубоватых тонах - колоннада, окружающая бассейн, боковая галерея второго этажа, нависающа над водой подобно балкону, ковровый орнамент крошечной плитки, покрывающей пол. В арочной колоннаде галереи стояли ряды мягких лежанок и кресел, обтянутых белой кожей. Отдаленный край бассейна образовывал полукруг, в центре которого, подобно пестику водяного цветка, возвышался синий блестящий стержень, увенчанный золотой короной. Фонтан вращался, разметывая розетку мелких хрустальных струй. В этой части "берега", щедро уставленной кадками с тропической растительностью, работал маленький кафетерий и бар с целебными напитками.
   Покрыв лицо кремом, я старалась расслабиться, раствориться в голубоватом воздухе, в журчании нежных струй и в аромате камелий, расцветший на кусте у моих ног.
   - Представляешь, - такой кошмар и, конечно, никого не нашли. Все шито-крыто! - Услышала я незнакомый голос одной из женщин, устроившихся за моей спиной.
   - Скоро взрывы автомобилей будут рассматривать как самоцбийство. Очень удобно - подложил себе бомбу и покончил счеты с жизнью. - Ответила вторая, бойкая и веселая.
   - Не знаю, не знаю. Игоря Рустамова, говорят, убрали не "деловые". Здесь совсем дело другое. Говорят, родственники жены покарали свояка за блудливость. Он ведь из какой-то там очень глухой провинции, отличающейся корсиканскими нравами.
   - Да. Игорек не мог отказать себе в удовольствиях. Только ведь с этим уже давно все было ясно. У нас в клубе он всех девочек перетрахал и, небось, успел ещё пол-Москвы обслужить, бедолага... Что это они вдруг спохватились?
   - Может, нашла коса на камень... Может, он ребеночка кому-то сделал... Ведь та девчонка из "Брависсимо" наверняка из-за любовника пострадала. У Игорька на содержании была. И, вроде, её задушенную нашли, и к тому же беременную. А наркотики здесь приплели, конечно. Все трепят, трепят "мафия", "деловые разборки"! А здесь - "ламур"! И дикие нравы гор и сплошной "Декамерон"!
   Мне тоже кажется... Просто мужики на себя одеяло тянут - не могут допустить, что за женщину, как за ценность, сражаться можно. Только вот в глухой деревне ещё "дикари" остались, чтобы честь женщины защитить. Вдохновилась молодая. - Еще бы - за "бабки" можно, за какие-то там дивиденды или процены или сферы влияния - чуть что - стреляй, режь, взрывай... А женщина - так, дешовка, вроде деревянного рубля...
   ...По дороге домой я с легкой обидой вспомнила слова Юла, утверждавшего, что не могут настоящие мужики враждовать пятнадцать лет из-за бабы. А значит - Тайцев и баташов столкнулсь в смертельной схватке не из-за меня, а какой-то прибыли, выгодного дельца или сферы влияния. Ладно, это как им угодно, а я буду думать, что представляю собой нечто более стоющее, чем "материальный объект", во сколько бы нулей он не оценивался.
   Таково благодатное воздействие бассейна, кислородного коктейля и крема "Пленитюд", сокращающего морщины на 72 процента.
   Глава 33
   - А я тебя жду. - Смотри, "Салат витаминный" - нарезал все вместе: редиску, помидоры, огурцы, кучу зелени. Картошку отварил... - Сергей торжественно снял с кастрюли крышку - в чесночном аромате дымилсь мелкая. как грецкий орех, молодая картошка. И почти такая же темная.
   - Извини, почистить не успел. Зато вымыл основательно. И эту чернильную травку ты любишь... А отбивные пожарятся по ходу трапезы.
   - Ты все потрясающе приготовил. Обожаю рехани, по-кавказски, а по нашему - базилик. Я действительно очень проголодалась и мечтала о такой картошке. Тащи-ка выпивку. Мне что-нибудь покрепче. Лучше водку. - Я сбросила пиджак и шелковый шарф, метнула под стол узкие туфли. Собралась с мыслями, как боксер на ринге. "Победа, мне нужна победа. Мне необходимо, чтобы Сергей устыдил меня, опровергнув улики", - внушала я себе, заклиная ничего не бояться и не терять объективность.
   Что ни говори, а муж, встречающий тебя за накрытым столом - явление редкое и ценное. Неужели все же "гений и злодейство" совместимы? И человек, сделавший этот салат с учетом любимых трав жены, мог подписать приговор её отцу? Нет! Это противоречит закону гармонии, извечно враждующей с энтропией, разрушением.
   - Может, попробуешь ром? Напиток пиратов и лихих моряков. А? - Сергей поставил на стол неоткупоренную бутылку. Прежде в нашем доме этот напиток не был популярен... Кажется, я впервые попробовала его в гостинице "Корал" с Юлом. И похвалила.
   - Спасибо, Сергей, лучше водку.
   Некоторое время мы молча жевали, сосредоточенные, как шахматисты на мировом первенстве.
   - Кажется, я должна сделать ход первой. Мне не удасться сейчас сформулировать нечто вразумительное... но ясно одно - в таких случаях жена уходит из дома.
   - Кто же начинает партию с "коня"? Ты хотела сказать, что испытываешь к своему бывшему пациенту нечто большее, чем симпатию. - Сергей вскочил к сковороде, зачадившей дымом. - Чорт! - Крышка с грохотом покатилась по кафельному полу.
   Отстранив его от плиты, я перевернула куски мяса и убавила огонь.
   - Вот видишь - Сергей Баташов без тебя абсолютно беспомощен. Буду сидеть холодный, худой... - Он вздохнул. - Нет, Слава, в таких случаях такие жены от таких мужей не уходят. Ты ведь тоже так думаешь, правда?
   - Не знаю... Я совсем не знаю, что думать... Я запуталась.
   И вместо того, чтобы атаковать противника жесткими, прямыми вопросами, вместо безоговорочных признаний, разрушающих нашу жизнь, я расплакалась.
   - Не надо, Слава, не надо... - Он подошел и погладил по голове, как чужой дядя потерявшуюся девочку на улице. - Это не самая большая беда... Ведь у Соньки все хорошо?
   Я с удивлением поняла, что вернувшись вчера утром из Англии, до сих пор ни словом не обмолвилась о дочери. И теперь спешила рассказать все про школу, про Питчемов, про скачки, про теннис и музей пыток... На этом я запнулась, все ещё не зная, как объяснить мою встречу с Юлом.
   - Тебе известно, что Ртищевы прислали ко мне Вартанова?
   - Да, но я так и не понял, почему ты обратилась за помощью к афанасию, а не ко мне.
   - Я не знала, насколько серьезны мои подозрения и не хотела пугать тебя зря... После той истории с Ирой я стала очень подозрительной...
   - Кто напугал тебя? Что там произошло?
   - Не уверена, что тревога была ложной. Пару раз во время прогулок по окрестным городкам мне почудилось, что кто-то следит за мной. Мужчина самой неприметной наружности... Понимаешь, мне стало казаться, что я втянута в какой-то опасный круг... Жуткие дни в Стамбуле, выстрел в подъезде, гибель Иры... И теперь - Игорь Рустамов... Такое впечатление, что все мы, бывшие в круизе, отмечены роковым клеймом...
   Я, наконец, нашла в себе силы посмотреть в глаза Сергея и ужаснулась: такой тревоги мне ещё не приходилось видеть. Он порывисто обнял меня, прижал к себе, распластав на спине ладони. Только в его медвежьих объятиях я чувствовала себя крошкой - маленькой девочкой, гадежно спрятавшейся от всех бед.
   - Послушай меня, Бубочка... - Зашептал он, тепло дыша мне в темя. Выбрось все из головы, хотя бы на время. Поверь - все объяснится, все уладится так или иначе... Только сейчас - уезжай.
   - Куда? - Отпрянула я.
   - К Соньке. Я сделаю долгосрочную визу. Поживете лето у этих Питчемов, или снимете дом... Я почему-то думал, что ты не станешь торопиться в Москву... Ну, ладно, так, наверно, лучше... Лучше, что ты вернулась. Хотя и не ко мне. - Он все ещё прижимал меня, скрывая лицо, а голос предательски дрогнул. Супермен Баташов скрипнул зубами, боясь показать мне свою слабость. - Пойми, я должен прогнать тебя - отправить куда-нибудь подальше. Спрятать, затаить. И разобраться во всем самостоятельно! Здесь сейчас очень опасно...
   И я уехала. Только не так далеко, как хотел Сергей - в маленький поселок Молчановку под Загорском, где находилась наша "вилла". Деревянное строение тридцатых годов с почерневшей террасой и резным мезонином было построено моим дедом-историком в соответствии с требованиями тогдашней дачной моды. Мы так все и оставили - темные буфеты со стеклянными дверцами, в которых загадочно играли утренние лучи, скрипучую старую плетеную мебель, огромный круглый стол на пузатых резных ножках, книжные шкафы с подшивками "Правды", "Известий" и пожелтевших журналов. Но самым главным, в чем наверняка теплилась ещё живая душа этого дома, были абажуры и лампы, а также фотографии совсем незнакомых людей в затейливых, кем-то выпиленных лобзиком рамочках
   Выпиливая их, прикусив от старания кончик языка, наверняка мальчик-пионер. Скорее всего - мой отец, застреленный сорок лет спустя в тбилисской тюрьме. А работая, думал, что для рамок фанера - материал непрочный и лучше бы сделать что-нибудь понадежней. И вот они, затейливые деревянные "кружева", пережили их всех - смеющихся под июньским солнышком среди кустов цветущего жасмина. Носатых дам в белых панамах, усатых ученых мужей с сачками наизготовку... Почему это раньше все так любили бегать за бабочками, сниматься на "групповые" фотографии - с детьми, собаками, зонтиками, удочками, любимыми велосипедами?
   Раньше в Молчановку отправляли на лето бабушку Зосю с Соней, снабжая регулярно продуктами. Теперь здесь магазин не нуже московского, а повзрослевшая Сонька предпочитает совершать с родителями поездки за рубеж.
   Я уехала на дачу, пообещав Сергею, что подготовлю дом к летнему сезону, чтобы можно было прямо с июня перевезти сюда маму со всеми её бумагами, а потом переправить загостившую в Англии дочь. Мне предстояло разместить здесь мебель, изгнанную перед ремонтом из московской квартиры, усовершенствовать кухню, провести отопление АГВ.
   Придумывая себе все новые и новые задачи, я понимала, что уже второй раз прячусь от мучительных душевных проблем в спасительные дебри хозяйственных забот. Первой жертвой стала московская квартира, теперь этот милый, ветхий дом, совершенно беззащитный перед натиском моего преобразовательного энтузиазма.
   Я сидела на скамеечке под кустом цветущей сирени и задумчиво щурилась на возвышавшееся передо мной строение. Скорее даже не возвышавшееся, а ссутулившееся под тяжестью лет и от сознания собственной обреченности.
   Вот так неделю назад я, сжавшись в колючий комок, поскуливала от бессилия и невозможности разрыдаться.
   Юл привез меня к себе. Это было наше первое свидание после ночи в английском отеле. Нам надо было многое обговорить. Но уже в машине я призналась, что так и не смогла сказать Сергею правду.
   - Правильно поступила, детка. Мы же решили не торопиться. Это все равно, что рубить дрова, когда кругом горит лес. Ломать - не строить.
   Я была согласна с доводами Юла, но куда больше меня вдохновляли его давние заклинания: "Не отпущу..." Если бы я могла, рассталась с ним. Если бы я могла сказать "нет", уничтожив одним махом наше неопределенное, опасное и, скорее всего - печальное для обоих будущее...
   Сергей знал о моем увлечении Юлом, но, похоже, не хотел воспринимать его всерьез. Он надеялся, что я найду силы разорвать эту связь под воздействием каких-то фактов, которые в скором времени обещал открыть мне. Он умолял меня не торопиться с выводами и покинуть на время Россию.
   Но Юл позвал меня - и вот я покорно неслась через майскую нарядную, людную, суматошную Москву, чувствуя лишь, как движется по моей ноге от колена вверх его нежная и требовательная ладонь. Я видела сосредоточенное лицо с бледной полоской сжатых губ, длиннопалую левую руку, лежащую на руле, и думала только о том, как через несколько минут завладею этим лицом, руками, ртом...
   - Мне кажется, мы никогда не приедем... Я просто озверел от желания, детка. - Пробормотал Юл, нахально обгоняя маячивши впереи машины.
   Мы чуть не бегом ринулись в лифт, поспешно вломились в квартиру и рухнули на ковер, нетерпеливо срывая легкие майские одежды... Потом Юл сразу же отправился к холодильнику за питьем, а я - в ванну, к прохладному душу.
   Стоя с полузакрытыми глазами под густыми тонкими струями, я смутно думала о том, что отдаваться - потребность женского тела. Дарить себя ласкам солнца, воды, прихотям любимого мужчины, для которого после купания я долго расчесывала длинные волосы, смачивала капельками духов мочки ушей, шею, грудь, медленно и томно покрывала кожу нежнейшим кремом из молочка кокоса и пыльцы лотоса...
   Господи, зачем я нагнулась, зачем стала шарить по полу в поисках упавшего колпачка от флакона...
   Я крутила перед глазами вещь, в принадлежности которой не сомневалась. Медальон синей эмали с золотым барельефом Будды принадлежал Ларе.
   Юл застал меня за этим занятием и отобрал вещицу.
   - Слава, пожалуйста... Не стоит портить встречу.
   - Выйди, мне надо одеться. - Обернувшись полотенцем, я потянулась за своим бельем.
   Он попытался остановить меня, обнять, но ледяное выражение моего застывшего, окаменевшего лица свидетельствовало о тщетности попыток помириться.
   Одевшись, я направилась к выходу. Говорить больше не о чем.
   - Ты можешь хотя бы выслушать меня? - Юл заслонил собой дверь.
   - Могу, еслои тебя это успокоит. - Я вошла в комнату и присела на подлокотник кресла. - Слушать и успокаивать - моя профессия. Я даже попытаюсь тебя понять. Лара совсем не нравится тебе. Она не в твоем вкусе.
   Юл вздохнул, обреченно опустив голову.
   - Но ты был вынужден уступить её домогательствам. Она ведь много может. В смысле карьеры... Скажи, это все - хата, вещи, машина - с её легкой руки?
   - Я встречался с Ларой всего два раза. - Хрипло выдавил он признание. - В самом начале и вчера. Это была как бы плата за побег в Англию.
   - А разрыв со мной будет платой за то, что ты не уделяешь Ларе достаточно времени... Я убеждена, что такие женщины не теряют свои медальоны в ванной любовника. Она сделала это умышленно, расчитывая на то, что я оставлю тебя. Ты бы сам никогда не нашел этой штуковины. Ее могла обнаруждить только уборщица или ревнивая подружка, которая пришла раньше. Лара наверняка знала, что первой в ванную попаду я... Да... Здорово нами крутят, мальчик... Прости, я ухожу.
   Юл выглядел подавленным, разбитым. Он даже не пытался удержать меня лишь в потемневших глазах криком кричала немая мольба.
   - И знаешь, что? - Я задержалась на пороге. - Мне очень жаль нас, милый. Право - очень.
   ...На следующий день я отворяла рамы в отсыревшем за зиму и пропахшем плесенью старом доме. Рамы задевали кусты сирени, сбивая пахучие темно-лиловые соцветия. Я не улетела в Интсоун, потому что не могла оставить предавшего меня Юла.
   Глава 34
   Нежданные гости нагрянули под вечер. Я только что отпустила рабочих, установивших газовую плиту и обогреватель в подвале. Дни стояли дождливые, из дома не выветривался запах сырости, хотя я жгла по ночам электрокамин. Три одинокие ночи на даче - не лучшие эпизоды моей жизни. Я тряслась от страха и желания немедленно завести машину и рвануть в Москву. Только приличная доза транквилизаторов помогала мне забыться тяжелым сном до рассвета.
   Утром приходили рабочие, и хозяйка, облаченная в резиновые сапоги, джинсы и свитер, получала огромное удовольствие от общения с прорабом. Какая покойная основательность в обсуждении длины балок, толщины труб, колера штукатурки в подвале и кухонной мебели. Надо лишь заставить себя "врубиться" в правила игры - относиться ко всему этому въедливо, вгрызаясь в детали так, будто от цвета стен зависела чья-то жизнь.
   Незнакомая красная "десятка" засигналила у ворот и, направляясь к ним с ключами, я уже разглядела визитеров, вышедших поразмяться на травку. Странная компания - Аська, Юл и рыженький Юра Казанов, исхудавший до неузнаваемости.
   - Вот - проведать решили. Шашлычки, то да се... - Невесело осмотрела Аська мои владения, находящиеся в переходной стадии от довоенной "совдепии" к послевоенной Европе.
   - Боюсь, с шашлычком не выйдет, а чаем напою. - Заявила я, обращаясь к Юре, поскольку смотреть на Юла мне не хотелось - он сразу обнаружит по моим глазам, как я чертовски обрадовалась.
   - А мы с ночевкой. Разместишь как-нибудь? Юрасик, тащи из багажника жратву, на меня уже сосновый воздух действует: ну, прямо балдею! Скомандовала Ася, бессильно рухнув в гнилой деревянный шезлонг. Нормальному человеку сидеть в нем было бы опасно, но легонький белокурый эльф умудрился не прорвать ветхую ткань и выглядеть весьма живописно - нечто поэтическое из забытого дворянского прошлого.
   Мы накрыли стол под навесом в саду и сидели допоздна, не зажигая огня. Светлая ночь превратила сад в сказочные кущи. Белым облаком светились кусты зацветающего жасмина, выступали из темноты длинноногие ромашки, на некошеную траву ложилась роса.
   Разговор велся самый что ни на есть необременительный и ненужный - о стоимости бруса, вагонки, строительных работ, об урожайности сада и стилистике довоенной дачной архитектуры...
   Юра, конечно, курил, стараясь дымить на Аську, которую от переизбытка кислорода тянуло в сон.
   - Я лучше посплю, а вы ещё международную политику пообсуждайте... Эх, Игорек, Игорек, упокой Господь твою душу - анекдотиков твоих позарез не хватает... - Аська поднялась и пошатываясь направилась к дому. - Где там у тебя гостевые спальни и места общего пользования?
   Устроив подругу на своей кровати, я слегка прихорошилась - растянутый бесформенный свитер сменила на вязаный жакет, успела чесануть перед зеркалом спутавшиеся волосы, прихватила шаль и вернулась к гостям.
   Они беседовали о звездах, которые куда-то запропастились. Блеклое, без единой помарочки небо больше напоминало пустой телеэкран. Оставалось лишь ждать, что оттуда кто-нибудь выглянет. Кто-нибудь ласковый и внимательный, как ведущий программы "До и после..." При моем появлении разговор стих.
   - Слав, я попросил Асю доставить меня к господину Вартанову, находящемуся с тобой в дружеских отношениях. Я изложил Юлию суть своего дела и он настоял, чтобы мы прямо тут же отправились к тебе... - Юра загасил о край деревянного стола бычок и закурил новую сигарету. - Неделю назад вернулся к наркоте. Не удержался, когда началось все это...
   Юл впервые за вечер обратился ко мне:
   - Слава, здесь мы можем говорить спокойно?
   - Если с собой "жучка" не привезли. У меня тут все чисто. Сегодня с утра мужики стены под отопление долбили. Ничего не нашли, кроме пустого мышиного гнезда и тюбетейки.
   - Ну, тогда, Юра, излагай. Монолог от первого лица. А я пока осмотрю садик.
   В голосе юного детектива мне послышалось недоверие к моим словам. Очевидно, и домик, и садик Баташовых Юлу не нравились. Он выглядел серьезным и отчужденным, заставляя меня обмирать от мысли, что мы и вправду стали чужыми. Ревность к ларе лишь подзадоривала меня. Вместе с негодованием на "моего мальчика", так просто торгующего своей любовью, росло и удовлетворенное тщеславие - уж если Лара не стесняется в средствах, чтобы отбить у меня Юла, значит, он и впрямь дорогого стоит.
   В глубине души я не верила, что мы расстались навсегда и лишь подогревала свои чувства,думая о разлуке. Тосковала и ждала прячущегося за елками "аудио". Как чудесно было бы побежать навстречу и упасть в его объятия прямо посреди этой дорожки, обсаженной пионами и желтыми лилиями!.. А потом остаться вдвоем в пустом, сумрачном доме...
   - Начну с того, что я вначале испугался, потом призадумался, насторожился... Испугался ещё больше и напряг свои извилины до покраснения... Кое-какая картина прояснилась - об этом позже. Но прежде всего, - почему я доверил свою судьбу вам, а не агентству "Модус". Во-первых, они, Ртищевы, мне не нравятся, особенно, после гибели Игорька. Во-вторых, ты - жена Баташова, который, как мне известно, не в ладах с Тайцевым. Таким образом, ты - со стороны Сергея и Юлий - как твое доверенное лицо и работник агентства, представились мне идеальной спасательной командой... - Круглое лицо Юры вдруг помрачнело. Он с тоской посмотрел в бледное небо. - Если, конечно, ещё есть кого спасать.
   - О ком же идет речь?
   - Обо мне. Ты не видишь, Слава, вот здесь, между моих бровей, мишень и крошечную черную дырочку? Присмотрись... - Он истерично засмеялся.
   - Шутки в сторону. - К нам подошел Юл, отгоняя комаров сорванной веточкой. - Факиы и только факты. Если позволишь, я доложу ситуацию сам.
   Совершенно случайно Юрий стал обладателем некой информации. Анонимные лица предложили ему продать её. Он отказался. Его припугнули, похитив из школы дочь. Юра продержался до десяти вечера и позвонил покупателям...
   - Погоди, Юлий, у тебя все как-то очень схематично получается. Как фанерный манекен в тире - стреляй, не жалко. А я живой! А Татка, моя жена, с рождения порок сердца имеет. Когда жанну увезли неизвестные дяденьки она тут же - бух. Я "скорую" вызвал и в больницу. Представляешь?! Жена в крайне тяжелом состоянии, девочка восьмилетняя, ровесница Рустамова Арсика, царство ему небесное, неизвестно где... Звоню похитителям. Договариваемся встретиться на пустыре за новостройками, где я собаку свою, Эсту, прогуливал. Готов. как на духу, все выложить. Они мне дочку, а я им, кто, где, когда и что.
   Темень, собачники все разошлись "Итоги" смотреть. Моя Эста ирландский сеттер, уши прижала и поскуливает - Жаннку почуяла. Выходят они из-за кустов тихонечко. Девочка моя - умница - пальчик к губам прикладывает и собаке говорит: "Тихо, собачка, тихо, пусть старшие побеседуют". Отошли они в сторонку, а мужичок неопределенной в темноте внешкости достает магнитофон: "Давай, говорит, в темпе диктуй, что знаешь. И не дури соврешь, все равно достанем".
   Присели мы на плиту бетонную - там целая строительная свалка и вдруг фюить, фюить... - тихонько так, и мой собеседник на бок - бух. Я не стал дожидаться, пока и меня пристрелят - пустился, как заяц, через канавы, подхватил дочку, а впереди собака несется в полном охотничьем восторге...
   - Так в кого же стреляли на пустыре, в тебя или в твоего "покупателя"? - Спросила я.
   - До сих пор не знаю. Но всего боюсь. Татке стало легче, но я и в больнице всех подозреваю. Похудел на восемь килограмм. Конечно, прямой мне путь в следственные органы. Только ведь я знаю, кто там сидит и кому подчиняется. А версия у меня самая неприятная получилась...
   Юлий налил в бокалы остатки "Киндзмараули":
   - За версию! Я бы предпочел, чтобы ты не ошибся, старик.
   Мы выпили, закусывая привезенными гостями персиками.
   - Вот слушай, Слава, размышляй, оценивай. - Начал Юра. - Некто, человек очень влиятельный, и, скажем, находящийся на стыке тени и света...
   - Юра хочет сказать, что господин Х - крупная фигура в теневой экономике, осуществляет смычку с высокими официальными кругами. Мощный коррумпированный элемент мафиозной структуры.
   - Верно. Это, конечно, гипотеза, но довольно крепкая. Этот мистер Х отправляется в веселой компании на прогулку в морской круиз, прихватив некий груз. Груз секретный, жутко дорогой и очень необходим иракским военным товарищам. Но турецкие мафиози сами с усами. Им удалось перехватить иранского гонца и узнать о предполагаемом визите мистера Х.
   Турки оказывают российскому гостю сказочное гостеприимство, а потом берут потихоньку за шкирку и трясут: где, мол, доставленный тобой, сука, желанный подарочек? Гость отпирается. И тогда хозяева захватывают всех его друзей, предупредив, что шутить не собираются. Вначале допрашивают непосредственно приюлиженных к мистеру Х мужчин, то есть Игоря Рустамова и меня, подробно объяснив, что хотят от нас получить, и почем, а также те действия, которые применят, в случае отказа, к нашим женщинам. Они сообразили, что Аська - дама мистера Х, Ирка - Игорька, а ты - моя.
   И вот тут Аркадий наш проявил благородство - отпускайте, говорит, всех, я расколюсь. Только устройте "дымовую завесу", чтобы выглядело все как теракт. Выкуп потребуйте, все честь-честью. И за треть цены свой груз туркам толкнул. Об этом уже знали только я и Игорь, как компаньоны и финансовые советчики... И черт тебя дернул, Слава, сбежать!.. Была бы в целости и сохранности возвращена на "Зодиак"...
   - Я не понимаю... Тайцев устроил сделку за нашей спиной и "прикрылся" заложниками, вернее, женщинами... Не верится, хоть убей!
   - А я убью! Ведь это ещё начало истории - вполне невинное. Неудачный бизнес - личное невезение, умеренная нравственная чистоплотность... Но дальше... - Он вздохнул и попытался разглядеть свои ладони, поднеся их к близоруким глазам. Темнота сгустилась. Стало прохладно, но никому не хотелось уходить в дом. Наверно, в темноте, не видя лиц друг-друга, было легче рассказывать страшные сказки. - А дальше, Славочка, пошло чесать: вначале Ирочка, потом Игорь, потом - я... Только, ради Бога, не говорите о моих соображениях Аське. Она же подружка Тайцева. Ее он не тронет. А если начнет волну поднимать - может не пожалеть.
   - Жуть какая-то! Зачем Аркадию убирать всех? Что вы узнали там, в конце концов?
   Юра усмехнулся:
   - Не хватает ещё "подставить" тебя, поделившись столь опасной информацией. Но факт состоит в том, что Аркаша очень не хочет, чтобы о его проделках узнали в Москве и, особенно, некто Баташов... - Выложив главный козырь, Юра даже приблизил ко мне лицо, стараясь разглядеть реакцию.
   Я молчала, пытаясь сопоставить рассказанное Юрой и Аркадием истории. Детали совпадали, но было неясно главное - кто кем манипулировал и кто стоял за неудачной операцией Аркадия? Если, действительно, как утверждает Юра, турецкие агенты перехватили информацию, заставив Тайцева "расколоться", то именно он, а никто другой, заинтересован в ликвидации свидетелей... Но Аркадий клялся мне, что вся эта история с передачей "груза" подстроена Сергеем с целью погубить его. А, значит, и жертвы на совести Баташова, стремящегося окончательно погубить соперника... Да, это дело так сразу не прояснишь.