Бояджиева Мила. Круиз 'Розовая мечта'

   Мне хотелось уличать его и обвинять, вспомнить о заигрываниях с бесстрашной культуристкой и то, как полчаса назад он обвинял её в преступлении. Пусть Ртищевы получат удовольствие, "спасая" Баташова от взбесившейся неверной жены!
   Глава 43
   Пора... Перемыв посуду и аккуратно расставив её в буфете, я подхватила сумку и, оглядев дом в последний раз, набрала номер Юла. Мне предстояло пережить ещё одно прощание. И уже там, по ту сторону границы, свободной от сомнений и мук совести ждать встречи.
   На столе я оставила письмо Сергею, вернее - ультиматум. Я гарантировала ему молчание как выкуп за жизнь Юла. И все-таки надеялась, что урок не пройдет даром - Черт задумается о душе. А еще, он выполнит условия моего ультиматума - в недельный срок устроит выезд из страны Юлия Вартанова, гражданина РФ, 1973 года рождения.
   Почему он не берет трубку, ведь уже половина десятого, и Юл знает, что утром я покидаю Москву. Возможно, он будет ждать меня в Шереметьево. А вдруг, вдруг ему удалось получить визу и мы полетим вместе?! Такой сюрприз в духе моего мальчика. Он ведь появлялся неожиданно - у бюста генерала Жукова, у гильотины музея пыток... Да и в тот день, когда прозвучал в Службе доверия его первый звонок...
   Долгие гудки в трубке прервались щелчком. "...Это автоответчик, Слава. Когда ты приедешь и все будет кончено, не забудь стереть запись. Ведь это последний мой вопль, посланный тебе. Только я не прошу о помощи, не молю спасти мою жизнь - я хочу сохранить твою. Это самое дорогое, что у меня осталось. Я знаю, ты поймешь и простишь, когда узнаешь все.
   ...Я лежу в ванне, рядом со мной бритва деда. Лезвие немного заржавело, но ведь теперь это не имеет значения.
   Больше всего на свете я хочу видеть тебя. Но именно это невозможно, потому что помешает осуществить задуманное.
   Под твоим портретом конверт с посланием. Ты прочтешь и поймешь сама, что выбора у меня не было. Я должен исчезнуть, забрав с собой любовь. Умоляю - не вспоминай обо мне никогда. Это единственная просьба. Прости и забудь. Юла не было... Тебе это просто приснилось... Я засыпаю... Счастливого тебе утра, девочка..."
   Голос затих, прошуршав, закончилась магнитофонная лента...
   Я тогда ничего не поняла, лишь подумала, что схожу с ума. Сев в машину, я помчалась к нему. Ночное шоссе, тихие улочки, знакомые дома, площади, дворы - темно и тихо. Невозможно поверить, что рядом беда.
   Я бесшумно поднялась по лестнице, остановилась перед стальной, покрытой темным деревом дверью. Позвонив, услышала, как в коридоре прозвучал мелодичный аккорд. Попробовала нажать ручку - и оказалась внутри. Яркий свет заливал квартиру, словно здесь ждали гостей.
   - Юл! - Я остановилась, ожидая шутливой выходки - выстрела шампанского, сыплющихся с потолка роз.
   - Эй, ты где? Прекрати, мне не до смеха... - Я медленно вошла в комнату. Настольная лампа освещала висевший на стене портрет. С минуту мы смотрели друг другу в глаза - я и мое изображение. И вдруг мне показалось, что губы на фотографии дрогнули, в русалочьих глазах сверкнула насмешка. Она - это черно-белое божество Юла - издевалось надо мной!
   Я сжала плечи, стараясь унять дрожь, и отвела глаза - под рамой торчал уголок плотного конверта.
   - Юл, иди сюда, мне страшно! - Позвала я, боясь пошевелиться, потому что уже поняла все.
   Взяв предназначенный мне конверт, я на цыпочках подкралась к ванной. На полу, коротко сигналя, лежала телефонная трубка. Стоящие по углам ванны свечи догорели, лишь две ещё чадили, подрагивая слабыми синими язычками.
   Я нажала на кнопку выключателя и медленно сползла на пол. Но даже зажмурившись, закрыв ладонями лицо, я продолжала видеть это. Черная ванна полна крови. Просвечивающее сквозь темную воду тело кажется алым. Оно витает в зеркалах потолка, отражается в блестящих кафельных стенах, отпечатываясь в каждой клеточке моего мозга, чтобы никогда уже не покинуть его...
   ...Позже я задавала себе вопросы - почему в ту ночь не вызвала "скорую", не удостоверилась в кончине, не попыталась спасти? Присутствие смерти было столь очевидным, что я склонилась перед ней, перед её неопровержимой, неотвратимой властью, и просто сидела рядом, прижав к его запрокинутой голове свой пульсирующий болью висок. Наши волосы смешались, как на подушке - влажные, теплые, спутанные любовью... Мы спали, утомленные ласками - неразделимые половинки одного существа...
   Свечи догорели. За стеной кто-то спустил воду в туалете, у меня затекли ноги и окоченели в остывшей алой воде кончики пальцев, которыми я прижимала к себе голову Юла.
   Этими руками, мокрыми и дрожащими, я распечатала конверт. Строки не расплылись от розовых потеков - Юл воспользовался шариковой ручкой.
   "...Мне никогда не приходилось писать тебе. Наверно, ты впервые видишь мой почерк.
   Я хочу доверить бумаге то, что не успел сказать тебе - ведь мы собирались жить долго-долго. Но именно на это я не имею права. Я не должен оставлять свою любовь в твоей памяти, в твоем сердце. Я должен уйти совсем. Может быть, не сразу. Но постепенно, капля за каплей, воспоминания покинут тебя. Ведь у Славы - другой путь..."
   Дальше шло странное повествование. Торопливо прочитав его, я схватила самую суть и тогда - рванулась на улицу, захлопнув дверь этой страшной квартиры. Весь путь от Короткого переулка до Молчановки я могла бы проделать, наверно, с закрытыми глазами. Во всяком случае, мчась через ночной город, я не видела ни дороги, ни огней, ни светофоров, ни фар встречных машин. Из темноты медленно, слово за словом, как титры немого фильма, всплывали строки письма Юла.
   "...Мною здорово сыграли. Меня раздавили, уничтожили, заставив потянуть за собой в преисподнюю тебя и Сергея.
   Тщеславный мальчишка с именем Юлий и жаром неудовлетворенного честолюбия в крови - легкая добыча. Использовать такого все равно, что обмануть ребенка.
   Им нужны были Баташов и Тайцев. Оба сразу, сломленные и ненавидящие друг друга. Им надо было, чтобы они приползли на животе, готовые лизать руки хозяина и по его приказу перегрызть друг другу глотки.
   Ртищевы - киллеры, чрезвычайно изощренные убийцы, сладострастно уничтожающие жертву, подобно пауку, высасывающему кровь попавшей в его сети мошки.
   Простак Юл попался на дешевую приманку.
   Он тщеславен - его допустили к секретной информации, он презирает нищету - его работу хорошо оплачивают. Он осмелился полюбить - его чувство превращают в орудие убийства.
   Моя неопытность и самоуверенность облегчили задачу. В моем компьютере появлялась именно та информация, которая нужна была шефам в их игре. Я упорно докапывался до закрытой информации, а она-то и была самой страшной ложью. Сегодня Лара позволила мне узнать правду, потому что знала - правда убьет нашу любовь. Уверен, она не сомневалась, что убивает и меня. Ведь я запрограммирован на самоуничтожение. Ты попыталась вытащить из трясины слабовольного мальчишку, заменив его мертвую душу живой. А я сделал все, чтобы изломать и уничтожить тебя. Я сделал все, чтобы погубить Сергея.
   Прости, прости - тысячу раз преклоняю колени - прости! Я видел подлинное досье Баташова. Я знаю, почему ты так преданно и так упорно любила его. Ведь ты и сейчас его любишь, Слава.
   Я знаю теперь, почему вашу дочь зовут Софья... Ты никогда не говорила мне, что пацаны из вонючих подворотен, жалкие звереныши, рожденные алкашами, убогие юродивые, изувеченные совдепией, звали Сергея Чистым. Ты когда-нибудь встречала такую "кликуху" - Чистый? Я думаю, это значит у них - Святой..."
   Так вот о чем намекал Саша! Он хотел, чтобы я сама извлекла это слово из своей души, где оно жило все эти годы. Я - самый преданный и близкий друг Сергея, лучше всех знала, что нравственный компас Баташова работал на диво точно: добро всегда было добром, а зло - злом, в каком бы обличье оно ни выступало.
   И это открыл мне Юл! Он, а не я, увидел правду в печальной истории "Сонечки", которую какой-то внимательный дяденька не забыл занести в досье Баташова. Интересно, как выглядели там формулировки, поразившие воображение Юла?
   !Влюбленная в С. Баташова гражданка Полунина скончалась в результате ножевого ранения в грудь во время уличной драки"? Или "Проститутка Полунина заслонила своим телом работника районного отделения милиции С. Баташова, которого считала самым лучшим человеком на свете..." Возможно, нынешние летописцы криминального мира более склонны к романтике, чем к протоколу. Ведь они не забыли помянуть последнюю волю этой московской "Сонечки Мармеладовой" и то, что мой муж, инспектор милиции по кличке Чистый до сих пор чувствует на своих руках кровь погибшей из-за него девушки.
   Теперь на мне и на Сергее кровь Юла. Очень много крови. Полная ванна. Я посмотрела на свои ладони, сжимавшие руль. Машина вильнула. В свете фонарей ладони мертвенно синели, я отерла их о юбку, и рвотный спазм подкатил к горлу. Никогда не забыть, как пахнет смешанная с горячей водой кровь!
   Мои мысли путались, принимая форму ужасающих в своей реальности видений. Конечно, мне явились мертвецы. Они глумились над моим смятением, тянули ко мне взывающие к отмщению руки: отец, Юрка, Ирочка, Рустамовы, подмигивающая голубым шальным глазом Аська.
   А среди них - печальный, отрешенный, шагающий куда-то в светящуюся дымку Юл. Он уходил, становясь все меньше и меньше - черной точкой на горизонте. И снова, как уже много раз прежде, меня обожгла боль оттого, что я вижу его последний раз.
   Мне так часто приходилось обмирать от тоски, глядя в его удаляющуюся спину, и думать, заклинать - "нет, нет, неправда, не может быть", что и сейчас я не могла верить в случившееся. Я прогоняла видение безжизненного тела, распластавшегося в алой воде, я отворачивалась от насмешливых глаз Аськи и не хотела видеть лицо Сергея - строгое, задумчивое, с черной дырочкой в виске...
   Я осознала реальность, лишь выехав на шоссе. Навстречу неслись привычные столбики с названиями деревень, автобусные остановки под черными соснами, жадно разевали рот урны в виде черно-белых пингвинов... А вот и мозаичное панно - космический корабль и синяя планета, под которой я нашла одурманенного Юла... Потом мы обливались водой на веранде и грелись друг о друга, свернувшись клубком под ватным одеялом...
   Нет, нет... это уже было. И никогда больше не будет! Я еду домой, где заперла в подвале своего мужа, приговорив его к судилищу совести. А ещё я натравила на него Ртищевых. Я говорила с Афанасием днем и намекнула, что Сергей хочет рассказать ему что-то важное. В то время Лара уже, вероятно, "открыла глаза" Юлу, дав ему понять, какую роль он послушно сыграл в этой истории, и толкнуть на самоубийство. Потом, выждав, когда я покину дом, коршуны нагрянули к жертве. Не одни, наверно, с хозяином. А может, просто-напросто, послали к нему Аркадия, обезумевшего от ненависти и горя, потерявшего все, что у него было - дело, честь, Асю. "Останови Тайцева, он у последней черты", - писал Юл, торопя меня спасти мужа. А я все это время подыгрывала врагам, вознамерившимся сломить Сергея, заполучить его послушного, раздавленного моим предательством и презрением бывшего друга.
   Но они просчитались.
   Я-то знала, что у Сергея семь пуль. И одну он оставит себе.
   Уже издали, вглядываясь в темноту, я пыталась разглядеть у забора синие мигалки милицейских машин и светлый фургон реанимации. В домиках за сиреневыми кустами спали люди, ничто не нарушало тишину дачной ночи. У соседей выла молодая овчарка, посаженная на цепь, на волейбольной площадке среди сосен тусовалась молодежь. Оттуда тянуло запахом костра и прорывались сквозь шелест встревоженной листвы обрывки бурного шлягера Майкла Джексона.
   Я тихонько остановила машину возле забора, не став заезжать во двор и вышла на залитую лунным светом дорожку. В окне кухни уютно светилась апельсиновая лампа и вздрагивал от ветерка край пестрой кисейной занавески. Наверно, я забыла выключить свет. Но ведь я не включала радио. Откуда же эти голоса?
   Я кралась по влажной от росы траве к окну собственного дома, с тем ощущением радостной гибели, с которым, наверно, летит в огонь ослепленная бабочка. Ясновидец Саша не зря намекал на скрытые возможности моей интуиции. Подтягиваясь к подоконнику, я уже знала, что увижу в комнате.
   Нам кухонном столе стояла полупустая бутылка водки, блюдо с крупно нарезанными помидорами и открытая консервная банка. Двое мужчин, сидящие друг против друга, что-то оживленно обсуждали.
   Лицо Аркадия было непривычно радостным. С рюмкой в одной руке и вилкой в другой, он выглядел победителем. Вот он поднял рюмку, чокнулся с собутыльником и со словами "Будем живы!" - осушил её, закусив помидором.
   - А как же, теперь непременно будем, - ответил второй и обернулся к окну.
   - Слава?! - вырвалось у них одновременно.
   - Сергей?! - Это было последнее слово, которое я произнесла. За ним чернела пустота и долгое, долгое молчание...
   В одиннадцать вечера романтические прогулки по тихим московским улочкам небезопасны. Никто из служителей законопорядка, круглосуточно патрулирующих центр, не посоветует мирному гражданину забредать в уютные переулки старого города или совершить моцион по безлюдным набережным. Близость реки вообще опасна. То ли возможность без труда спрятать концы в воду, то ли особые флюиды, исходящие от ночной реки, делают набережные зонами повышенной преступной активности.
   Одинокого толстяка, бредущего от Большого каменного моста по направлению к Воробьевым горам, патруль останавливал дважды. Мужчина покачивался и вид имел весьма неуверенный, хотя признаков алкогольного или наркотического опьянения у него обнаружить не удалось, как и каких-либо предметов криминального характера. Документы бродяги были в порядке, а старенький перочинный нож с обломанным лезвием никак не мог притязать на орудие убийство.
   Никому из патрульных не пришло в голову попросить подозрительного москвича снять брюки. Зрелище произведенной операции могло вызвать недоумение - так обычно мстят итальянские мафиози предателю, нарушившему закон омерты, а отрезанный орган затыкают в рот провинившегося.
   Врач на крымской вилле соблюдал законы антисептики, хотя и не воспользовался анестезией. Палачам, со всей очевидностью, хотелось сохранить жизнь жертве, нанеся удар по её рассудку.
   Он пришел в себя на пыльном шоссе у столбика с указателем "Симферополь 3 км". Слова ничего не говорили ему, как и пустынная в предрассветные часы южная местность. Но рука быстро нащупала висевший на шее крестик и, оборвав цепочку, с омерзением швырнула его в придорожный бурьян. По коже пробежала дрожь отвращения.
   Человек с облегчением вздохнул, будто сбросил с себя скорпиона. Те, кто мучил его в подвале, смеялись, увидев крест: "Проси защиты у своего боженьки". Он просил, истово шепча "Отче наш" - единственную молитву, которую знал с детства... Защитник предал его.
   Выжив после варварского надругательства, Анатолий поначалу ничего не помнил, а вспомнив, ощутил себя совсем другим существом - сильным, ловким, хитрым. Если бы ему пришлось заполнять анкету, то во всех первых пяти пунктах он написал бы только одно слово - Мститель.
   Мститель, несомненно, обладал качествами сверхчеловека, потому что перестал ощущать себя представителем рода Homo sapiens, а следовательно, был избавлен от страхов и сомнений, связанных с мыслью о смерти. Ему удавалось предугадать действия окружающих и не составляло никакого труда добиться желаемого. А хотел он не так уж мало.
   Никогда ещё цель не казалась ему столь желанной, а средства её осуществления - столь простыми.
   Узнать о строго законспирированном ночном заседании Комитета в пентхаузе Арчила оказалось проще простого: Мститель запомнил код радиоволны, на которой переговаривался с прислугой хозяин высотного имения, и вскоре услышал, что на субботний вечер назначен прием по "формуле 7а".
   Он оказался на месте за час до назначенного срока, поскольку предугадал, что ночной вояж по набережным потребует времени на беседы с патрульными службами. Из этих же соображений Мститель предусмотрительно положил в карман спортивной рубашки паспорт и не оставил при себе ничего, что могло вызвать хоть какое-то подозрение. Сломанный перочинный ножик тот минимум, который был ему необходим для осуществления задуманной цели.
   Увидев ещё издали матовый свет в стеклянном доме на крыше мирно смотрящего "Вести" дома, странный человек почувствовал знакомый запах невероятно обострившимся нюхом. - Зверь затаился в норе, был совсем рядом, в пределах досягаемости его обоняния и зрения. Ощущения, образы, оставшиеся в сознании Анатолия в тот последний день на крымской вилле, когда он ещё был человеком, подчинили себе все остальное. Мститель, по существу, стал высокочувствительным прибором, настроенным лишь на одну волну выслеживания и охоты. Облокотившись на прохладный гранит парапета, он прикрыл глаза от наслаждения: ещё один, последний рывок - и все будет кончено.
   Оставалось совсем немного - заставить непослушное, истерзанное тело преодолеть каких-нибудь двести метров. Тяжело, душно, больно... Но зато какое блаженство! Толстый человек с пошатывающейся походкой уличного забулдыги скрылся в темном дворе, содрогаясь от беззвучного, сумасшедшего смеха.
   - Мне кажется, кое-кто здесь нервничает. Значит, без шампанского не обойтись. - Арчил вопросительно посмотрел на беспокойно метавшуюся по гостиной Лару. Пространство позволяло совершать большие перебежки из конца в конец заметно обогатившейся за последние месяцы музейной экспозиции.
   Сильное тело Лары, затянутое в узкий комбинезон из алой лайки флорентийской шелковистой выделки притягивало взгляд хозяина. "Великолепный, дерзкий, безжалостный зверь!" - думал он, возбуждаясь от одной только мысли, что через пару часов сорвет с горячего ненасытного тела Лары эту блестящую алую кожу.
   - Мне коньяк, шампанское оставим школьницам. - Сказала она, разглядывая африканские трофеи, и вдруг, резко повернувшись, представила присутствующим черную маску, скрывающую лицо. - А если я теперь останусь такой? Превращусь в темного духа племени "вуду"? - Пританцовывая, она двинулась к расположившейся у стола компании.
   - Тебе и превращаться не надо - высокопробная, квалифицированная ведьма. - Тихо пробормотал Афанасий. Но Лара услышала и бурно захохотала.
   - Вот видишь, Арчил, что значит отказать мужичку, даже такому "святому"! Он готов слопать меня с потрохами. Отправить в ад по электронной почте! Для этого и прорывается к чинам духовной власти! Что, "муженек", предашь меня анафеме? Ах, я совсем упустила из виду, супруги Ртищевы сегодня празднуют свой развод! Подумать только, я снова - Лара Арман! Красиво, Арчил, не правда ли?
   - Иди сюда, детка! - Арчил усадил рядом с собой и остановил её руку, тянущуюся к бокалу. - Может, пока достаточно? Пить коньяк фужерами - это не фокус. Но после работы, шени чириме. Он притянул её к себе, с приятным содроганием вдыхая запах странных духов - от Лары пахло серой и кровью. Арчил впился зубами в её шею.
   - У нас нет времени на интимные сцены. - Резко прервал любовников Эд, указывая на каминные часы работы Буше.
   - Ну, я-то на сегодня свое отработала и, собственно, рассчитываю на билеты в центральной ложе - обожаю "ужастики", тем более, в собственной постановке! Д и "актеры"! Хм - просто Голливуд! Согласитесь, мужской состав у нас подобран со вкусом: А. Р. Т. - настоящий плейбой, джентльмен! Баташов... Ну, он, пожалуй, больше подходит для сельских забавниц, таких простушек. как его благоверная. А вот мой подопечный мог бы сделать карьеру не только как культурист... Жаль, для агента глуповат и прямодушен. Впрочем, это одно и то же...
   Лара не упомянула о главной характеристике Юла, казавшейся ей наиболее привлекательной. Полулежа на диване, она предалась приятным воспоминаниям.
   Лара прибыла к Юлу неожиданно, проследив его путь из агентства домой и немного выждав в машине у подключенного микрофона. В квартире было тихо, её хозяин не ждал гостей и не беседовал по телефону. Когда стало ясно, что Юл включил воду, Лара поднялась на четвертый этаж и открыла дверь собственным ключом. Мгновенно раздевшись, она вошла в ванную и обняла покрытую мыльной пеной стройную фигуру. Принимавший душ Юл не обернулся, он знал, что так профессионально пробегать от плечей вниз могут только руки Лары. - Они словно оценивали каждую мышцу, останавливаясь и надавливая в тех местах, где боль смешивается с удовольствием.
   Лара была первой женщиной, которую до безумия вожделел Юл. Рассказывая о соблазнившей его учительнице музыки, он заменил лишь имя и профессию. Однажды Лара пригласила пятнадцатилетнего ученика к себе, и с тех пор их "занятия" стали постоянными. Сцена с гориллообразным силачом, бравшим Лару на глазах юного возлюбленного, была пересказана Славе в точности. Только в лапах премированного культуриста билась в экстазе не дебелая матрона с музыкальным образованием, а гибкая и ловкая, как пантера, "фитнесистка". Шопена она, вероятно, знала понаслышке, но в интимные моменты предпочитала аккомпанемент "знойной испанщины".
   Юлий, поранивший соперника, долго скрывался, а потом нашел в себе силы отказаться от Лары. Но она появилась вновь, когда петля жизненных неудач затянулась на шее осиротевшего юноши. Они снова оказались в постели, и Ларе ничего не стоило уговорить Юла "подыграть" ей в одном дельце, соблазнив жену крупного "теневика". Две тысячи долларов, полученных Юлом в качестве аванса, были ничего не стоящим приложением к счастью обладать Ларой. Он понимал, что близость с этой женщиной действует на него сильнее наркотика, и готов был на все, чтобы не лишиться её благосклонности.
   Но вот появилась Слава, и сценарий Лары вышел из-под контроля. Только она одна догадывалась о том, как сильно увлекся парень своим "объектом".
   - Я выхожу из игры. Я не хочу и не могу больше шпионить на тебя. Сказал он ей после того, как провел несколько ночей с докторшей. - Я люблю Славу и это очень серьезно.
   Лара снисходительно улыбнулась:
   - Ведь именно этого мы и добивались, малыш? Так проще работать. Только, пожалуйста, не будь настолько глуп, чтобы счесть свои чувства достаточной причиной для отказа от задания. - В голосе Лары звучала воркующая приятность, но стальная дверца захлопнулась - пленники попались. Она не привыкла выслушивать признания о победе соперниц, тем более от людей, полностью находящихся в её власти.
   - Ты же понимаешь, радость моя, эта хата, машина, бабки - не подарочек счастливому влюбленному.
   - Я верну вам все. И постараюсь оплатить долг.
   - Ха! Твоя перезрелая Джульетта столь хорошо оплачивает постельные услуги? - Юл замахнулся, но Лара перехватила его руку. - Не дури. Я пошутила... Но запомни три вещи: первое - хозяйка положения я и я заказываю музыку. Второе - ты подписал контракт на год. - Она "нежно" сжала запястье Юла и он едва удержался, чтобы не вскрикнуть - болевые точки Лара изучила отменно. - А главное - этот контракт совсем неинтересен супругам Ртищевым и мало волнует тебя. Но он сумеет, думаю, заинтересовать госпожу Баташову.
   Юл остался в агентстве "Модус", стараясь не попадаться под руку Ларе. Она даже обрадовалась, когда узнала, что Вартанов сбежал за границу, прихватив дискету с важными данными. Лара не сомневалась, что беглеца вернут или уничтожат. В любом случае - это будет трагедия для докторши, а для неё - приятная месть. Но он вернулся и ещё вымаливал её "прикрытия" его поступка. После дурной сцены в квартире Юла Лара уступила - они согласились скрыть предательство Вартанова перед Афанасием. Манипулировать провинившимся влюбленным стало легче, вот только в постели он ухитрялся "соблюдать дистанцию", отрабатывая номер как цирковой актер - с виртуозностью и фальшивой улыбкой.
   И вот наступил день, когда можно было поставить точку. Юла следовало убрать, позволив ему "пропеть" финальную арию - рассказать Славе о полученных на её мужа компрометирующих данных. Лара сама составила программу, позволившую "достать" из компьютера "тайные" сведения. Убедившись, что любовники провели ночь на даче Баташовых и, конечно, обсудили все, Лара после окончания рабочего дня явилась к Юлу. Дача Баташовых надежно охранялась от прослушивания, но Лара была уверена, что Юл не скрыл от своей возлюбленной страшной "правды" о преступлениях её мужа.
   Застав его врасплох, Лара приложила все усилия, чтобы сделать свое последнее свидание с Юлом незабываемым. Вскоре ей удалось убедиться, что в программу ночной встречи в Молчановке любовь не входила. Обозленный, взвинченный Юл с ненавистью овладел женщиной, едва не изнасиловавшей его.
   - Ну, малыш, это высший класс... - Лара растянулась на кровати в блаженной истоме. - Только мне показалось, что ты думал больше об убийстве, чем о любви... Хотя, так даже интереснее.
   Спина Юла неподвижно застыла на балконе - он не пожелал даже обернуться, ожидая, пока Лара уйдет.
   - Мне тоже есть, чем удивить тебя, бесценный мой. Думаю, ты будешь рад. - Лара и не думала одеваться, увлеченная своим монологом. - Сегодня ночью ты должен покинуть Москву, сменив имя, страну, национальность. Юлия Вартанова больше не будет.
   Войдя в комнату, Юл бросил Ларе её вещи:
   - Поговорим в гостиной. Что произошло?
   - Достань у меня в сумке дискету. Можешь взять её себе и ознакомиться на досуге. Получишь большой кайф. - Сказала Лара, не изменив позы. - Там досье господина Вартанова, 1973 года рождения, нанятого неким агентством "Модус" для работы с В. Г. Баташовой. - Лара потянулась и села, разминая плечи - мышцы вздувались под блестящей кожей. - Так вот, дитя мое, присядь, я не трону тебя. Игра окончена. Наше агентство спешно закрывается - завтра в помещение офиса ворвутся люди из торговой фирмы, которым мы продали помещение вместе с барахлом. "Модус" исчез. Мы вряд ли скоро увидимся. И я должна расплатиться с тобой. Сколько бы ты хотел получить за свою работу? мы оценили её, откровенно говоря, достаточно высоко.