Страница:
Генерал опешил… на миг потерял дар речи. После чего рассмеялся.
— Нет, Д., и вы ещё называете меня чудовищем! Я хотел показать вам и вашей несговорчивой подруге, что прав! Благодарю, кстати, за помощь — вполне возможно, что вы спасли мне жизнь. Всё, скоро я перестану досаждать вам своим присутствием.
Он с наслаждением потянулся, едва не свалившись вновь, и дружелюбно посмотрел на Кинисс.
Взгляд той, однако, был далёк от совсем уж дружелюбного.
— Я боюсь, генерал, — произнесла она с кажущимся безразличием, — что мы по-разному понимаем этот самый покой.
Гин-Уарант посмотрел на неё с укоризной.
— Разве я не спас ваши жизни здесь, сегодня? Что бы вы делали, если бы не я, хотелось бы знать? — он обвёл рукой груды лежавших поблизости тел. — Я не узнаю вас, сайант . Неужели я не заслужил отдыха? Вдали от суеты мира, где я смогу жить в своё удовольствие?
— Вы не дали другим прикоснуться к этому источнику, — произнесла Кинисс и Д. понял с ужасом, что это — конец разговора. Что бы ни ответил генерал, она нападёт.
Кинисс никогда не рискнула бы напасть, если бы не считала, что у неё есть какие-то шансы победить.
Я останусь здесь, один, рядом с горой мёртвых тел, подумал Д. и страшная усталость опустилась на него. Всё, совершенно всё на этом свете потеряло смысл. Краем глаза он видел приближающуюся Андариалл… и это тоже не придавало смысла жизни.
— Вы оставили его для себя самого, — услышал он заключительные слова Кинисс.
— Я? — рассмеялся генерал неожиданно. — Конечно. Было бы преступлением не воспользоваться им, не находите? Не век же я здесь стоять буду! Наберусь сил — и уйду. Более вы обо мне не услышите.
Кинисс смотрела на генерала, как зачарованная.
— Не стоит, — ответил тот без тени усмешки. — Даже не пытайтесь, сайант . Никаких шансов — пока я здесь.
Д. неожиданно стало трудно дышать. Он рванул воротник, отрывая при этом пару пуговиц.
— Возьмите, — генерал снял с шеи кальарт на тончайшей серебряной цепочке и бросил его Д. — На память. Когда вы вернётесь в город, — повернулся он к замершей, подобно статуе, Кинисс, — то узнаете, что сегодня утром неожиданно загорелся дом генерала Гин-Уаранта. Останки генерала найдёте в руинах.
Кинисс усмехнулась, постепенно обрела непрозрачность.
— Вам не скрыться, — заметила она.
Генерал молча отмахнулся. Он стоял в потоке желтоватого света, что опускался (или поднимался?), упираясь в основание «глаза». Вид у Гин-Уаранта был, точно у нежащегося под солнышком кота.
— Погодите, — окликнул его Д. — Что случилось? Что происходит?
— Рассвет, — ответил Гин-Уарант, щелчком пальцев возвращая шляпу себе на голову. Фокусник на нашу голову, мрачно подумал Д. — Расцвет магии и культов… колдовство и нежить… войны и заговоры. Возвращается настоящая жизнь, Д.! Кончается царство сна, и если вы не забудете то, что сегодня видели, то, возможно, вам удастся уговорить ваших друзей выглянуть за стену. Ещё не поздно. Я приложил все силы, чтобы было именно так.
— Вы почитаете Хаос? — спросил Д., стараясь понять, что означает услышанное. Кинисс по-прежнему смотрела на генерала чёрно-фиолетовыми глазами, а, значит, ничего ещё не кончилось.
— Да нет, конечно, — генерал нахмурился, словно услышал что-то не совсем приличное. — Просто вы стараетесь обеспечить покой и процветание. Я — стараюсь не позволять покою воцариться. Если вы поможете миру достичь вершины счастья, Д. — подумайте, куда можно двигаться с вершины?
— Можно на ней оставаться, — возразил Д., не очень-то веря своим словам.
— Не выйдет, — генерал развёл руками. — Это то, что никому не дано — оставаться теми же.
— Что будет с Клемменом? — спросил Д. неожиданно.
— Что будет? — генерал задумался. — Да ничего не будет. Но раньше следующих Сумерек его не ждите, — он криво усмехнулся. — Прощайте.
И отвернулся, поправляя шляпу.
Взглянул на рептилию и дружески помахал ей рукой.
Кинисс вздрогнула. Генерал всего лишь легонько пошевелил пальцами… но отнял у неё почти все силы. Теперь у него достаточно времени, чтобы ускользнуть. Опять нас обвели вокруг пальца, подумала она мрачно. Великие боги, что мне делать, если он скроется? Нет, осознала она, представив взгляд иерарха. Только не это. Лучше уж смерть, здесь и сейчас. Да, генерал, не вы один умеете пользоваться запрещённым…
— Если я не ошибаюсь… какое-то старинное предсказание гласит, что четвёртым Сумеркам наступить не суждено? — тихо спросил Д. у спутницы. Та кивнула, стараясь не терять сосредоточения. Это давалось с немалым трудом.
— Я никогда не думала, что это может означать. Надеюсь, что следующие наступят нескоро.
И тут золотистое сияние над их головами стало меркнуть.
Все до одного замерли и подняли головы вверх.
Сияние меркло, гасло, — медленно, но неотвратимо.
— Он вернулся? — услышал Д. изумлённый шёпот генерала.
Клеммен
Я вынырнул в тот миг, когда воздуха почти не осталось… и иссякали силы, направленные на то, чтобы не позволить себе вдохнуть.
До берега было недалеко. А надо мной постепенно сгущалось то самое «Y», от которого я так долго пытался уйти. Мне вдруг стало понятно: я вновь проиграл.
Треугольник на шее стал тяжёлым… нестерпимо тяжёлым. С каждым мигом держаться на плаву становилось сложнее. Всё, подумалось мне. Пора прекращать бессмысленное сопротивление.
Я повернул голову, чтобы в последний раз оглядеться… и увидел Андари!
И ещё кого-то.
Но тяжёлый, как мельничный жёрнов, треугольник потащил меня назад, в бездну.
Я пытался сорвать его с шеи… и чуть не захлебнулся. Но всё-таки сорвал. Треугольник ярко засветился, когда я разжал пальцы… я успел заметить, как он исчезает под моими ногами. Что-то ярко сверкнуло там, в глубине.
Когда я вынырнул во второй раз, то понял — зрение не обмануло меня.
Оставалось надеяться, что хватит сил добраться до берега.
Гин-Уарант
Генерал, словно во сне, сорвал с себя шляпу и отбросил её подальше.
Вскочил на камень, оглянулся вокруг. «Глаз» при этом вспыхнул чуть ярче… и Д. ощутил, что невидимый барьер, мешавший им с Кинисс приблизиться к артефакту, более не существует.
Где же солнце? Отчего не показывается?
Наступила мёртвая, совершенно неправдоподобная тишина. Д. услышал стук своего сердца… и ещё один звук.
Плеск воды.
— Он плывёт, — произнесла поражённая Кинисс. — Генерал! Стойте! — крикнула она, заметив, что Гин-Уарант спрыгнул со скалы и твёрдым шагом направился к берегу.
— Он убьёт его! — Кинисс впилась когтями в локоть Д., приводя того в чувство. — Ты понимаешь?! Он убьёт его, если сможет!
Они побежали, обходя генерала с двух сторон, в надежде, что успеют первыми. И Д. пожалел, что не взял с собой оружия.
Он успел заметить, как флосс взмыл в небо над бегущими У-Цзином и Андариалл (время пошло быстрее, оба бегущих медленно-медленно приближались, подолгу задерживаясь в воздухе) и ринулся в сторону генерала.
— Клеммен! — услышали они голос генерала. Тот стоял шагах в десяти от берега, повелительно указывая рукой в сторону моря.
И Д. понял, что всё решают секунды.
«Вы знаете, как перевести меня в человеческий облик», вспомнил Д. слова генерала, приближаясь к нему… слишком медленно приближаясь. Он взглянул в сторону Кинисс и понял, что и она вспомнила этот разговор.
Клеммен
Я ощутил, как что-то стукнуло меня по затылку.
Хорошо, что я успел вдохнуть воздуха… кто ж меня так встречает? До дна совсем немного — метра три, но ведь утонуть можно и в луже.
Я вынырнул и увидел стоящего у самого берега… генерала. Откуда он здесь??
Рядом с ним замерли Д. и Кинисс. Хороша компания!
Дальше по берегу заметил Андариалл… понял, что и она увидела меня.
И последнее предупреждение Радуги перестало казаться пустой угрозой. Только не она, подумал я, ныряя вновь; только не она!
Поздно.
Я услышал звук своего имени.
Теперь можно надеяться только на чудо.
Гин-Уарант
— Клеммен! — крикнул генерал во второй раз и Д., что был уже совсем близко, заметил вынырнувшего и вновь скрывшегося под водой юношу и понял две вещи.
Во-первых, Клеммен заметил их.
Во-вторых, он страшно измотан… и не очевидно, что он сумеет преодолеть последние десятки метров.
Генерал тоже, похоже, об этом догадывался.
— Генерал! — крикнул Д. что было сил, и взгляд Гин-Уаранта на миг оторвался от намеченной жертвы. — Не так быстро! Та …
Запретное слово осталось неоконченным.
Генерал лишь шевельнул ладонью… и тут же ноги Д. стали ватными, а гортань мгновенно онемела. Как он ни старался, ни звука не слетало с его губ.
Приподнявшись на песке, он заметил: Гин-Уарант небрежно махнул в воздухе сложенными пальцами левой руки, и Кинисс, выпав из ниоткуда, свалилась у его ног. Она силилась подняться, но не могла.
Рядом с Д. на песок упал флосс. Не везло ему… второй раз попадал под удар. Сломано по крайней мере одно крыло, подумал Д. с яростью. Он взвыл бы от бессилия, если б только мог.
Генерал обвёл взглядом окружающее его пространство и Д. понял, что тот попросту устранил препятствия. Кинисс или сам он в подобном случае оставили бы вокруг мёртвые тела. Генерал был в этом отношении мягче. Если не забывать, что Клеммен сейчас утонет, у них на глазах, а Гин-Уарант спокойно уйдёт, завершив свою миссию.
Некоторое время Д. осознавал, что понимает его… что действия генерала действительно направлены, в общем-то, на решение той же проблемы, которую уже сотню веков пытались разрешить Наблюдатели: не дать разуму уничтожить самое себя.
Но миг прошёл, вместе с ним и понимание. Осталась только бессильная злость. Впрочем, такая ли уж бессильная?
Гин-Уарант вновь поднял руку, ожидая, когда голова Клеммена покажется на поверхности. То, что прежде украшало зенит золотистым мягким сиянием, превратилось в небольшой странного вида предмет… от которого всё вокруг отбрасывало по три тени.
Генерал начал произносить слова заклинания, когда Д. нашёл в себе силы приподняться на локте и швырнуть ему в лицо пригоршню песка.
Ещё несколько мгновений жизни…
Генерал согнулся пополам, отплёвываясь и пытаясь протереть глаза. А когда выпрямился и повернулся к Д., тот прочёл своё будущее в его взгляде с полной определённостью.
Гин-Уарант заносил для удара ногу, когда откуда-то из-за спины Д. послышался далёкий, но вполне различимый крик:
— Han enfae, cammendvar! — «Оставь их в покое, самозванец!»
И генерал исчез, словно дурной сон… появившийся взамен пожилой усталый человек замер, словно не понимая, где и почему находится.
Мгновения протекали прочь, вот уже черты прежнего генерала начали возвращаться. И тут на его левое запястье опустились пальцы, покрытые мелкой светло-серой чешуёй.
Сжали его мёртвой хваткой.
Д., приготовившийся к сильной, едва переносимой боли, увидел, что генерала окутал сияющий ореол. Яркий желтоватый свет вырвался из его глаз. Гин-Уарант стряхнул с себя Кинисс и, словно слепой, сделал неуверенный шаг вперёд, поводя вокруг руками.
Голова его повернулась в сторону моря.
— Клем…мен? — спросил он неуверенно. Голосом, который менял звучание на всём протяжении короткого слова. Д. повернул голову и заметил, что Клеммен, на четвереньках выбиравшийся из воды, поднял голову и воззрился на генерала с ужасом.
Генерал опустил взгляд и Д. заметил, что зрачки его вытягиваются… становятся горизонтальными… превращаются в полумесяцы…
Гин-Уарант сделал шаг в сторону Клеммена. Тот, поднявшийся было на ноги, попятился и вновь упал в воду, навзничь.
Генерал сделал ещё один шаг, стал полупрозрачным.
Ещё один шаг — и, не успев войти в воду, Гин-Уарант исчез.
Д. опустил голову на мокрый песок и не открывал глаза до тех пор, пока не ощутил, как чьи-то руки помогают встать, отводят в сторону и усаживают у камня.
Венллен, Лето 79, 435 Д., 7-й час, Рассвет
— С вами всё в порядке? — голос Клеммена. Он, вместе с Андариалл, стоял рядом с Д., у которого по-прежнему не было сил твёрдо держаться на ногах.
Солнце показалось из-за горизонта.
Д. поднял голову… и зажмурился. Угасшее было сияние вновь разгоралось в зените; теперь вокруг золотистого пятна танцевали радужные полотна. Д. не раз доводилось наблюдать полярное сияние… но то, что происходило сейчас в вышине, красотой превосходило всё, увиденное до сих пор.
— С возвращением, — Д. попытался подняться, и в конце концов ему это удалось.
— Мы, наверное, пойдём, — произнёс Клеммен, убедившись, что с Д. всё в порядке. Сам он был покрыт многочисленными ссадинами, шею украшала тонкая кровоточащая царапина, но глаза были живыми и в них читалась улыбка. Да, подумал Д. устало. Давно я не улыбался вот так. — Помогите Кинисс, если можете. Нас она не замечает.
— Прощайте, — произнёс Д. Впервые в жизни он осознал, что нет слов, которыми можно было бы попросить прощения. — Я полагаю, ты не вернёшься.
Краем глаза Д. заметил, что Андариалл, прикусив губу, медленно покачала головой. Взглянула на него с жалостью. Д. вздрогнул, осознав, что ольтийка выглядит… как-то иначе. Иначе, чем в городе. Ты ничего не понимаешь, говорил её взгляд, а жаль.
Д. заметил также, что ножны, по-прежнему висевшие на её бедре, пусты.
— Отчего же? — удивился Клеммен и протянул Д. руку. — Всё кончилось хорошо… разве не так? Я просто возьму отпуск. Долгий, но не бесконечный.
— Удачи, — Д. пожал ему руку, стараясь не глядеть в глаза, низко поклонился девушке. Молча стоял, глядя, как они удаляются, держась за руки.
Показалось ему, или разорванная во многих местах рубашка Клеммена стала целой к концу их короткой беседы?
Кинисс сидела, скрючившись, у самой воды, словно ей было худо.
— Кинисс, — окликнул её Д., пошатываясь. Ему-то точно было не по себе. Она не отвечала, продолжая сидеть, глядя в песок.
— Кинисс, — упавшим голосом произнёс Д. и положил руку на её плечо.
Она неожиданно поднялась и, сбросив руку, побрела прочь. Не оборачиваясь. Никто ещё не пытался использовать Прикосновение как оружие, и теперь ей не хотелось ни видеть, ни слышать кого бы то ни было.
Победа? Поражение?
Д. стоял, не зная, что и думать, когда услышал позади шаги.
Это был У-Цзин; на локте его, прикрыв глаза и время от времени вздрагивая, сидел раненый флосс. Настоятель бережно придерживал Шангуэра второй рукой.
— Тебе тоже нет до меня дела? — спросил Д. неожиданным для самого себя злым голосом. Хоть дерево и расцвело… но проклятие исполнялось. Он остаётся один и теперь, когда одержана величайшая из побед, ему хочется не радоваться, а плакать. Вот только плакать он давно разучился.
Глаза монаха оставались бесстрастными.
— Я должен позаботиться о твоём друге, — произнёс он спокойно. — Если успею исцелить его, то вернусь и буду сидеть здесь, рядом, чтобы увидеть, как это происходит. Если же нет, — У-Цзин поправил очки и взглянул вслед медленно удалявшейся Кинисс, — то несколько дней спустя все мы — все, — подчеркнул настоятель интонацией, — соберёмся у меня в беседке. Как и всегда. Это всё, что я хочу сказать.
Он коротко кивнул, сделал несколько шагов в сторону леса… после чего растаял в воздухе.
Д. стало так неловко… как не становилось уже давно. Чувство стыда, от которого многолетняя служба в Бюро должна была избавить, оказывается, было всё ещё цело.
Он молча отошёл к камням, и, усевшись, запрокинул голову. Сияние ослепляло. Он закрыл глаза.
Когда он открыл их, новое зрелище предстало его взору… и было куда прекраснее прежнего.
Кто-то сидел рядом с ним, но не имело ни малейшего значения — кто.
По ту сторону
Его выбросило из глубин квадратного каменного колодца… и некоторое время он стоял, погрузившись в светящуюся кашу из листьев и недоумённо оглядываясь по сторонам.
Вокруг него, на расходящихся во все стороны ступенях, стояли люди… множество людей… все они были в красном, все были покрыты шрамами и синяками… и все смотрели на него. Молча.
Он поднял руки и взглянул на них.
Чьи это руки? Отчего он не может припомнить, кто он и что здесь делает?
Что-то лениво покачивалось на фосфоресцирующих волнах рядом с его ногами.
Сумка.
Моя? Чья-то ещё? Он обвёл глазами людей вокруг себя… и неожиданно понял, что они повторяют каждое его движение. Поднял правую руку — все подняли её, словно великолепно вымуштрованное войско. Покачал головой — все повторили этот жест. Словно миллионы зеркал стояли вокруг, таинственным образом превращая его одного во множество копий.
Он поднял сумку и открыл её.
Внутри лежал всякий мусор… вероятно, прежний хозяин не очень часто вычищал сумку. А это что? Стоящий в колодце осторожно развернул небольшой пакетик… на ладонь его легло пять небольших пёрышек.
По лицу стоящего пробежала тень… и тут он увидел … что именно — не понял сам. Осознал, откуда эти пёрышки, чья это сумка.
— У меня нет имени, — произнёс он и подивился, насколько сильным оказался его голос. — Но твоё мне известно… забавно! Ну что ж, нас здесь будет двое.
И разразился хохотом, от которого приугасло свечение листьев под ногами и исчезли, один за другим, его двойники.
Не переставая смеяться, пришелец поднялся на первую ступеньку и, не глядя, швырнул перья назад. Неожиданны порыв ветра подхватил их, понёс… понёс. Воздух наполнился шумом, похожим на шум птичьих крыльев.
Звуки смеха были слышны ещё очень долго.
Приложение. Мир Ралиона
1. Вступление
Ралион не является исключением. Вероятно, первоначально создание фундамента, на котором позднее выстроились события и реалии Ралиона, описанные в этой и предыдущих книгах цикла, была своего рода забавой. Попыткой построить чёткую и легко описываемую относительно несложными схемами Вселенную. Таких схем было множество; возможно, интересно было бы проследить эволюцию «каркаса», на котором возводится мироздание — но есть опасение, что далеко не все авторы «собственных» миров пожелают поделиться тайнами построения мира. Начиная с какого-то момента, мир не позволяет обращаться с собой как угодно, не позволяет внутренняя логика построений, взаимосвязь всего того, что составляет мир.
Другими составляющими Ралиона явились сюжеты, события, существа, персонажи. Их множество; многие из них приходили и продолжают приходить по-прежнему. Из сновидений… из размышлений над уже существующими произведениями. Не все они вошли в Ралион, не все легли «гладко» на предположения авторов Ралиона о строении этого мира. Некоторые изменились, чтобы стать частью Ралиона, некоторые побудили изменить представления авторов о Ралионе.
Если прочесть книги подряд, от «Пригоршни вечности» и далее до этой дилогии, можно уловить изменения, которым подверглись воззрения автора произведений. Можно сказать, что автор со временем изменяет Ралион. Можно, с другой стороны, сказать, что изменяется понимание автором некогда выстроенного мироздания.
Ралион основывался на аккуратном увязывании реалий. На точной стыковке кусочков мозаики, из которой начала складываться картина мира. Теперь, когда книги вышли в свет, можно судить о том, удалось ли построить мироздание, способное выдержать множество разных взглядов, разных способов понять те или иные события, упомянутые в произведениях.
Я продолжаю настаивать на том, что любой мир, воспринимаемый читателем как мир достоверный и приносящий ощущение подлинности, возможности погружения в себя — столь же реален, сколь и то, что мы называем миром реальным, окружающим нас всякий раз, как мы откладываем книгу в сторону.
Мне неоднократно приходилось отвечать на вопрос «О чём эти книги? Что такое Ралион? О чём вы пишете?»
Я затрудняюсь ответить на вопрос, что такое Ралион. Так же, как я не смогу исчерпывающе ответить на вопрос, что такое Земля, как я её понимаю.
На вопрос, о чём я пишу, я отвечаю в последнее время — о жизни, о смерти, о любви. О том, каково место человека в окружающем мире. Не имеет значение, что вместо людей и вместе с людьми в книгах действуют фантастические существа. Всех их рано или поздно интересует вопрос, приходящий в той или иной форме — что такое мир, где я живу? Если подобный вопрос пришёл вам в голову хотя бы раз, пока вы читали мои книги — значит, я старался не зря. Если вам понравилась хотя бы одна книга из тех, что я написал — значит, я старался не зря. Если вы сочли нужным связаться со мной или соавторами Ралиона, чтобы высказаться на тему, как-то относящуюся Ралиону — значит, все мы старались не зря.
Значительный ряд вопросов, возникавших и возникающих у читателей, относится к тому, отчего в книгах используются слова, описывающие обыденные, всем знакомые предметы, явления, живые существа. Неужели, спрашивали меня, люди на Ралионе точно так же «произошли от обезьян»? Неужели на Ралионе могут быть лошади — такие же, как у нас, на Земле? Как могут быть одновременно, в одном и том же мире, привычные нам животные и фантастические существа? Люди и драконы? Огнестрельное оружие и магия? Почему та же самая периодическая система элементов, почему солнце называется солнцем?
В первых двух книгах были сделаны попытки добавить «непривычности», непохожести мира Ралиона на мир Земли — увы, был избран неправильный, как мне кажется теперь, подход. Намеренно или невольно, я стилизовал способы описания Ралиона под то, что в той или иной мере именуется «фантазией», fantasy , миром сказки, где не может быть полётов в космос и действующей магии одновременно.
Позднее, не без влияния того, что мне высказывали люди, мнение которых по многим вопросам литературы мне кажется достойным того, чтобы к нему прислушаться, я решил не стараться делать Ралион «напоминающим старую добрую fantasy ». Не делается попытка «подогнать» Ралион (и иную описываемую, фантастическую реальность, Шамтеран) под что-то, уже созданное и существующее.
Отвечая на первоначальный вопрос — почему на Ралионе есть именно лошади, а не живые существа, напоминающее лошадей Земли, может быть, весьма напоминающие — но называющиеся иначе — ответ будет прост: я не хочу перегружать память читателя.
Конечно, персонажи произведений по реалиям Ралиона не могут использовать слово «лошадь», произнося его так же, как и мы, вкладывая в него ровно столько же смысла, сколько вкладывают самые разные люди Земли в это же слово. На Ралионе существует множество явлений, предметов, существ, названия которым и аналогов которым на Земле нет. Таких явлений, как мне кажется, и так достаточно много, чтобы утруждать память читателя, изобретая новые слова для лошадей, ботинок, солнца и людей.
Иными словами, существующий к настоящему моменту способ изложения событий, способ описания реалий Ралиона — компромисс. Там, где возможно, используются слова, указывающие на знакомые читающим на русском языке понятия, сущности и предметы. Компромисс местами кажется несколько чрезмерным: в самом деле, а на Ралионе действительно делят сутки на 24 часа? Час — на 60 минут? Все ли пользуются метрической системой, Средним языком, похожи, неизбежно, на те или иные земные аналоги? Что, на Ралионе тоже был Пифагор, открывший ту же теорему, приняты те же или схожие философские понятия и системы?
И да и нет.
Конечно, Ралион не есть Земля, не является «альтернативной» Землёй, не является Землёй в далёком прошлом или будущем. Разнообразные расы Ралиона не придерживаются единой для расы системы взглядов, воззрений на мир и другие расы в том числе. Но подумайте, что было бы, вздумай авторы потратить силы на создание настолько детализованного описания Ралиона, чтобы итог удовлетворил самого придирчивого читателя?
Вероятно, скучно было бы читать подобный справочник. Полагаю, нашлись бы читатели, заинтересованные именно в таком справочнике. Но я полагаю, что автор не имеет права служить критерием абсолютной истины даже по поводу описываемого мира. Единственное, что я могу утверждать, как истину непреложную, справедливую для Ралиона — то, что всё, что описано в книгах, произошло в Ралионе, является частью его, частью его истории.
Но трактовать эти события, искать аналогии, досказывать недосказанное и дополнять картину мира образами, которые возникают при чтении — привилегия читателя.
Вопрос не настолько прост, чтобы на него можно было просто и однозначно ответить. В самом деле, даже у нас, на Земле, всегда можно найти примеры людей и групп людей, каждый из которых настолько по-разному понимает окружающий нас, общий для всех мир, что говорить о достижении понимания можно только очень условно. Для этого порой нет необходимости ехать «на край света», в другую страну. Достаточно просто присмотреться к людям, с которыми мы общаемся каждый день.
— Нет, Д., и вы ещё называете меня чудовищем! Я хотел показать вам и вашей несговорчивой подруге, что прав! Благодарю, кстати, за помощь — вполне возможно, что вы спасли мне жизнь. Всё, скоро я перестану досаждать вам своим присутствием.
Он с наслаждением потянулся, едва не свалившись вновь, и дружелюбно посмотрел на Кинисс.
Взгляд той, однако, был далёк от совсем уж дружелюбного.
— Я боюсь, генерал, — произнесла она с кажущимся безразличием, — что мы по-разному понимаем этот самый покой.
Гин-Уарант посмотрел на неё с укоризной.
— Разве я не спас ваши жизни здесь, сегодня? Что бы вы делали, если бы не я, хотелось бы знать? — он обвёл рукой груды лежавших поблизости тел. — Я не узнаю вас, сайант . Неужели я не заслужил отдыха? Вдали от суеты мира, где я смогу жить в своё удовольствие?
— Вы не дали другим прикоснуться к этому источнику, — произнесла Кинисс и Д. понял с ужасом, что это — конец разговора. Что бы ни ответил генерал, она нападёт.
Кинисс никогда не рискнула бы напасть, если бы не считала, что у неё есть какие-то шансы победить.
Я останусь здесь, один, рядом с горой мёртвых тел, подумал Д. и страшная усталость опустилась на него. Всё, совершенно всё на этом свете потеряло смысл. Краем глаза он видел приближающуюся Андариалл… и это тоже не придавало смысла жизни.
— Вы оставили его для себя самого, — услышал он заключительные слова Кинисс.
— Я? — рассмеялся генерал неожиданно. — Конечно. Было бы преступлением не воспользоваться им, не находите? Не век же я здесь стоять буду! Наберусь сил — и уйду. Более вы обо мне не услышите.
Кинисс смотрела на генерала, как зачарованная.
— Не стоит, — ответил тот без тени усмешки. — Даже не пытайтесь, сайант . Никаких шансов — пока я здесь.
Д. неожиданно стало трудно дышать. Он рванул воротник, отрывая при этом пару пуговиц.
— Возьмите, — генерал снял с шеи кальарт на тончайшей серебряной цепочке и бросил его Д. — На память. Когда вы вернётесь в город, — повернулся он к замершей, подобно статуе, Кинисс, — то узнаете, что сегодня утром неожиданно загорелся дом генерала Гин-Уаранта. Останки генерала найдёте в руинах.
Кинисс усмехнулась, постепенно обрела непрозрачность.
— Вам не скрыться, — заметила она.
Генерал молча отмахнулся. Он стоял в потоке желтоватого света, что опускался (или поднимался?), упираясь в основание «глаза». Вид у Гин-Уаранта был, точно у нежащегося под солнышком кота.
— Погодите, — окликнул его Д. — Что случилось? Что происходит?
— Рассвет, — ответил Гин-Уарант, щелчком пальцев возвращая шляпу себе на голову. Фокусник на нашу голову, мрачно подумал Д. — Расцвет магии и культов… колдовство и нежить… войны и заговоры. Возвращается настоящая жизнь, Д.! Кончается царство сна, и если вы не забудете то, что сегодня видели, то, возможно, вам удастся уговорить ваших друзей выглянуть за стену. Ещё не поздно. Я приложил все силы, чтобы было именно так.
— Вы почитаете Хаос? — спросил Д., стараясь понять, что означает услышанное. Кинисс по-прежнему смотрела на генерала чёрно-фиолетовыми глазами, а, значит, ничего ещё не кончилось.
— Да нет, конечно, — генерал нахмурился, словно услышал что-то не совсем приличное. — Просто вы стараетесь обеспечить покой и процветание. Я — стараюсь не позволять покою воцариться. Если вы поможете миру достичь вершины счастья, Д. — подумайте, куда можно двигаться с вершины?
— Можно на ней оставаться, — возразил Д., не очень-то веря своим словам.
— Не выйдет, — генерал развёл руками. — Это то, что никому не дано — оставаться теми же.
— Что будет с Клемменом? — спросил Д. неожиданно.
— Что будет? — генерал задумался. — Да ничего не будет. Но раньше следующих Сумерек его не ждите, — он криво усмехнулся. — Прощайте.
И отвернулся, поправляя шляпу.
Взглянул на рептилию и дружески помахал ей рукой.
Кинисс вздрогнула. Генерал всего лишь легонько пошевелил пальцами… но отнял у неё почти все силы. Теперь у него достаточно времени, чтобы ускользнуть. Опять нас обвели вокруг пальца, подумала она мрачно. Великие боги, что мне делать, если он скроется? Нет, осознала она, представив взгляд иерарха. Только не это. Лучше уж смерть, здесь и сейчас. Да, генерал, не вы один умеете пользоваться запрещённым…
— Если я не ошибаюсь… какое-то старинное предсказание гласит, что четвёртым Сумеркам наступить не суждено? — тихо спросил Д. у спутницы. Та кивнула, стараясь не терять сосредоточения. Это давалось с немалым трудом.
— Я никогда не думала, что это может означать. Надеюсь, что следующие наступят нескоро.
И тут золотистое сияние над их головами стало меркнуть.
Все до одного замерли и подняли головы вверх.
Сияние меркло, гасло, — медленно, но неотвратимо.
— Он вернулся? — услышал Д. изумлённый шёпот генерала.
Клеммен
Я вынырнул в тот миг, когда воздуха почти не осталось… и иссякали силы, направленные на то, чтобы не позволить себе вдохнуть.
До берега было недалеко. А надо мной постепенно сгущалось то самое «Y», от которого я так долго пытался уйти. Мне вдруг стало понятно: я вновь проиграл.
Треугольник на шее стал тяжёлым… нестерпимо тяжёлым. С каждым мигом держаться на плаву становилось сложнее. Всё, подумалось мне. Пора прекращать бессмысленное сопротивление.
Я повернул голову, чтобы в последний раз оглядеться… и увидел Андари!
И ещё кого-то.
Но тяжёлый, как мельничный жёрнов, треугольник потащил меня назад, в бездну.
Я пытался сорвать его с шеи… и чуть не захлебнулся. Но всё-таки сорвал. Треугольник ярко засветился, когда я разжал пальцы… я успел заметить, как он исчезает под моими ногами. Что-то ярко сверкнуло там, в глубине.
Когда я вынырнул во второй раз, то понял — зрение не обмануло меня.
Оставалось надеяться, что хватит сил добраться до берега.
Гин-Уарант
Генерал, словно во сне, сорвал с себя шляпу и отбросил её подальше.
Вскочил на камень, оглянулся вокруг. «Глаз» при этом вспыхнул чуть ярче… и Д. ощутил, что невидимый барьер, мешавший им с Кинисс приблизиться к артефакту, более не существует.
Где же солнце? Отчего не показывается?
Наступила мёртвая, совершенно неправдоподобная тишина. Д. услышал стук своего сердца… и ещё один звук.
Плеск воды.
— Он плывёт, — произнесла поражённая Кинисс. — Генерал! Стойте! — крикнула она, заметив, что Гин-Уарант спрыгнул со скалы и твёрдым шагом направился к берегу.
— Он убьёт его! — Кинисс впилась когтями в локоть Д., приводя того в чувство. — Ты понимаешь?! Он убьёт его, если сможет!
Они побежали, обходя генерала с двух сторон, в надежде, что успеют первыми. И Д. пожалел, что не взял с собой оружия.
Он успел заметить, как флосс взмыл в небо над бегущими У-Цзином и Андариалл (время пошло быстрее, оба бегущих медленно-медленно приближались, подолгу задерживаясь в воздухе) и ринулся в сторону генерала.
— Клеммен! — услышали они голос генерала. Тот стоял шагах в десяти от берега, повелительно указывая рукой в сторону моря.
И Д. понял, что всё решают секунды.
«Вы знаете, как перевести меня в человеческий облик», вспомнил Д. слова генерала, приближаясь к нему… слишком медленно приближаясь. Он взглянул в сторону Кинисс и понял, что и она вспомнила этот разговор.
Клеммен
Я ощутил, как что-то стукнуло меня по затылку.
Хорошо, что я успел вдохнуть воздуха… кто ж меня так встречает? До дна совсем немного — метра три, но ведь утонуть можно и в луже.
Я вынырнул и увидел стоящего у самого берега… генерала. Откуда он здесь??
Рядом с ним замерли Д. и Кинисс. Хороша компания!
Дальше по берегу заметил Андариалл… понял, что и она увидела меня.
И последнее предупреждение Радуги перестало казаться пустой угрозой. Только не она, подумал я, ныряя вновь; только не она!
Поздно.
Я услышал звук своего имени.
Теперь можно надеяться только на чудо.
Гин-Уарант
— Клеммен! — крикнул генерал во второй раз и Д., что был уже совсем близко, заметил вынырнувшего и вновь скрывшегося под водой юношу и понял две вещи.
Во-первых, Клеммен заметил их.
Во-вторых, он страшно измотан… и не очевидно, что он сумеет преодолеть последние десятки метров.
Генерал тоже, похоже, об этом догадывался.
— Генерал! — крикнул Д. что было сил, и взгляд Гин-Уаранта на миг оторвался от намеченной жертвы. — Не так быстро! Та …
Запретное слово осталось неоконченным.
Генерал лишь шевельнул ладонью… и тут же ноги Д. стали ватными, а гортань мгновенно онемела. Как он ни старался, ни звука не слетало с его губ.
Приподнявшись на песке, он заметил: Гин-Уарант небрежно махнул в воздухе сложенными пальцами левой руки, и Кинисс, выпав из ниоткуда, свалилась у его ног. Она силилась подняться, но не могла.
Рядом с Д. на песок упал флосс. Не везло ему… второй раз попадал под удар. Сломано по крайней мере одно крыло, подумал Д. с яростью. Он взвыл бы от бессилия, если б только мог.
Генерал обвёл взглядом окружающее его пространство и Д. понял, что тот попросту устранил препятствия. Кинисс или сам он в подобном случае оставили бы вокруг мёртвые тела. Генерал был в этом отношении мягче. Если не забывать, что Клеммен сейчас утонет, у них на глазах, а Гин-Уарант спокойно уйдёт, завершив свою миссию.
Некоторое время Д. осознавал, что понимает его… что действия генерала действительно направлены, в общем-то, на решение той же проблемы, которую уже сотню веков пытались разрешить Наблюдатели: не дать разуму уничтожить самое себя.
Но миг прошёл, вместе с ним и понимание. Осталась только бессильная злость. Впрочем, такая ли уж бессильная?
Гин-Уарант вновь поднял руку, ожидая, когда голова Клеммена покажется на поверхности. То, что прежде украшало зенит золотистым мягким сиянием, превратилось в небольшой странного вида предмет… от которого всё вокруг отбрасывало по три тени.
Генерал начал произносить слова заклинания, когда Д. нашёл в себе силы приподняться на локте и швырнуть ему в лицо пригоршню песка.
Ещё несколько мгновений жизни…
Генерал согнулся пополам, отплёвываясь и пытаясь протереть глаза. А когда выпрямился и повернулся к Д., тот прочёл своё будущее в его взгляде с полной определённостью.
Гин-Уарант заносил для удара ногу, когда откуда-то из-за спины Д. послышался далёкий, но вполне различимый крик:
— Han enfae, cammendvar! — «Оставь их в покое, самозванец!»
И генерал исчез, словно дурной сон… появившийся взамен пожилой усталый человек замер, словно не понимая, где и почему находится.
Мгновения протекали прочь, вот уже черты прежнего генерала начали возвращаться. И тут на его левое запястье опустились пальцы, покрытые мелкой светло-серой чешуёй.
Сжали его мёртвой хваткой.
Д., приготовившийся к сильной, едва переносимой боли, увидел, что генерала окутал сияющий ореол. Яркий желтоватый свет вырвался из его глаз. Гин-Уарант стряхнул с себя Кинисс и, словно слепой, сделал неуверенный шаг вперёд, поводя вокруг руками.
Голова его повернулась в сторону моря.
— Клем…мен? — спросил он неуверенно. Голосом, который менял звучание на всём протяжении короткого слова. Д. повернул голову и заметил, что Клеммен, на четвереньках выбиравшийся из воды, поднял голову и воззрился на генерала с ужасом.
Генерал опустил взгляд и Д. заметил, что зрачки его вытягиваются… становятся горизонтальными… превращаются в полумесяцы…
Гин-Уарант сделал шаг в сторону Клеммена. Тот, поднявшийся было на ноги, попятился и вновь упал в воду, навзничь.
Генерал сделал ещё один шаг, стал полупрозрачным.
Ещё один шаг — и, не успев войти в воду, Гин-Уарант исчез.
Д. опустил голову на мокрый песок и не открывал глаза до тех пор, пока не ощутил, как чьи-то руки помогают встать, отводят в сторону и усаживают у камня.
Венллен, Лето 79, 435 Д., 7-й час, Рассвет
— С вами всё в порядке? — голос Клеммена. Он, вместе с Андариалл, стоял рядом с Д., у которого по-прежнему не было сил твёрдо держаться на ногах.
Солнце показалось из-за горизонта.
Д. поднял голову… и зажмурился. Угасшее было сияние вновь разгоралось в зените; теперь вокруг золотистого пятна танцевали радужные полотна. Д. не раз доводилось наблюдать полярное сияние… но то, что происходило сейчас в вышине, красотой превосходило всё, увиденное до сих пор.
— С возвращением, — Д. попытался подняться, и в конце концов ему это удалось.
— Мы, наверное, пойдём, — произнёс Клеммен, убедившись, что с Д. всё в порядке. Сам он был покрыт многочисленными ссадинами, шею украшала тонкая кровоточащая царапина, но глаза были живыми и в них читалась улыбка. Да, подумал Д. устало. Давно я не улыбался вот так. — Помогите Кинисс, если можете. Нас она не замечает.
— Прощайте, — произнёс Д. Впервые в жизни он осознал, что нет слов, которыми можно было бы попросить прощения. — Я полагаю, ты не вернёшься.
Краем глаза Д. заметил, что Андариалл, прикусив губу, медленно покачала головой. Взглянула на него с жалостью. Д. вздрогнул, осознав, что ольтийка выглядит… как-то иначе. Иначе, чем в городе. Ты ничего не понимаешь, говорил её взгляд, а жаль.
Д. заметил также, что ножны, по-прежнему висевшие на её бедре, пусты.
— Отчего же? — удивился Клеммен и протянул Д. руку. — Всё кончилось хорошо… разве не так? Я просто возьму отпуск. Долгий, но не бесконечный.
— Удачи, — Д. пожал ему руку, стараясь не глядеть в глаза, низко поклонился девушке. Молча стоял, глядя, как они удаляются, держась за руки.
Показалось ему, или разорванная во многих местах рубашка Клеммена стала целой к концу их короткой беседы?
Кинисс сидела, скрючившись, у самой воды, словно ей было худо.
— Кинисс, — окликнул её Д., пошатываясь. Ему-то точно было не по себе. Она не отвечала, продолжая сидеть, глядя в песок.
— Кинисс, — упавшим голосом произнёс Д. и положил руку на её плечо.
Она неожиданно поднялась и, сбросив руку, побрела прочь. Не оборачиваясь. Никто ещё не пытался использовать Прикосновение как оружие, и теперь ей не хотелось ни видеть, ни слышать кого бы то ни было.
Победа? Поражение?
Д. стоял, не зная, что и думать, когда услышал позади шаги.
Это был У-Цзин; на локте его, прикрыв глаза и время от времени вздрагивая, сидел раненый флосс. Настоятель бережно придерживал Шангуэра второй рукой.
— Тебе тоже нет до меня дела? — спросил Д. неожиданным для самого себя злым голосом. Хоть дерево и расцвело… но проклятие исполнялось. Он остаётся один и теперь, когда одержана величайшая из побед, ему хочется не радоваться, а плакать. Вот только плакать он давно разучился.
Глаза монаха оставались бесстрастными.
— Я должен позаботиться о твоём друге, — произнёс он спокойно. — Если успею исцелить его, то вернусь и буду сидеть здесь, рядом, чтобы увидеть, как это происходит. Если же нет, — У-Цзин поправил очки и взглянул вслед медленно удалявшейся Кинисс, — то несколько дней спустя все мы — все, — подчеркнул настоятель интонацией, — соберёмся у меня в беседке. Как и всегда. Это всё, что я хочу сказать.
Он коротко кивнул, сделал несколько шагов в сторону леса… после чего растаял в воздухе.
Д. стало так неловко… как не становилось уже давно. Чувство стыда, от которого многолетняя служба в Бюро должна была избавить, оказывается, было всё ещё цело.
Он молча отошёл к камням, и, усевшись, запрокинул голову. Сияние ослепляло. Он закрыл глаза.
Когда он открыл их, новое зрелище предстало его взору… и было куда прекраснее прежнего.
Кто-то сидел рядом с ним, но не имело ни малейшего значения — кто.
По ту сторону
Его выбросило из глубин квадратного каменного колодца… и некоторое время он стоял, погрузившись в светящуюся кашу из листьев и недоумённо оглядываясь по сторонам.
Вокруг него, на расходящихся во все стороны ступенях, стояли люди… множество людей… все они были в красном, все были покрыты шрамами и синяками… и все смотрели на него. Молча.
Он поднял руки и взглянул на них.
Чьи это руки? Отчего он не может припомнить, кто он и что здесь делает?
Что-то лениво покачивалось на фосфоресцирующих волнах рядом с его ногами.
Сумка.
Моя? Чья-то ещё? Он обвёл глазами людей вокруг себя… и неожиданно понял, что они повторяют каждое его движение. Поднял правую руку — все подняли её, словно великолепно вымуштрованное войско. Покачал головой — все повторили этот жест. Словно миллионы зеркал стояли вокруг, таинственным образом превращая его одного во множество копий.
Он поднял сумку и открыл её.
Внутри лежал всякий мусор… вероятно, прежний хозяин не очень часто вычищал сумку. А это что? Стоящий в колодце осторожно развернул небольшой пакетик… на ладонь его легло пять небольших пёрышек.
По лицу стоящего пробежала тень… и тут он увидел … что именно — не понял сам. Осознал, откуда эти пёрышки, чья это сумка.
— У меня нет имени, — произнёс он и подивился, насколько сильным оказался его голос. — Но твоё мне известно… забавно! Ну что ж, нас здесь будет двое.
И разразился хохотом, от которого приугасло свечение листьев под ногами и исчезли, один за другим, его двойники.
Не переставая смеяться, пришелец поднялся на первую ступеньку и, не глядя, швырнул перья назад. Неожиданны порыв ветра подхватил их, понёс… понёс. Воздух наполнился шумом, похожим на шум птичьих крыльев.
Звуки смеха были слышны ещё очень долго.
Приложение. Мир Ралиона
1. Вступление
Возникновение Ралиона
Миры не возникают из ниоткуда.Ралион не является исключением. Вероятно, первоначально создание фундамента, на котором позднее выстроились события и реалии Ралиона, описанные в этой и предыдущих книгах цикла, была своего рода забавой. Попыткой построить чёткую и легко описываемую относительно несложными схемами Вселенную. Таких схем было множество; возможно, интересно было бы проследить эволюцию «каркаса», на котором возводится мироздание — но есть опасение, что далеко не все авторы «собственных» миров пожелают поделиться тайнами построения мира. Начиная с какого-то момента, мир не позволяет обращаться с собой как угодно, не позволяет внутренняя логика построений, взаимосвязь всего того, что составляет мир.
Другими составляющими Ралиона явились сюжеты, события, существа, персонажи. Их множество; многие из них приходили и продолжают приходить по-прежнему. Из сновидений… из размышлений над уже существующими произведениями. Не все они вошли в Ралион, не все легли «гладко» на предположения авторов Ралиона о строении этого мира. Некоторые изменились, чтобы стать частью Ралиона, некоторые побудили изменить представления авторов о Ралионе.
Если прочесть книги подряд, от «Пригоршни вечности» и далее до этой дилогии, можно уловить изменения, которым подверглись воззрения автора произведений. Можно сказать, что автор со временем изменяет Ралион. Можно, с другой стороны, сказать, что изменяется понимание автором некогда выстроенного мироздания.
Ралион основывался на аккуратном увязывании реалий. На точной стыковке кусочков мозаики, из которой начала складываться картина мира. Теперь, когда книги вышли в свет, можно судить о том, удалось ли построить мироздание, способное выдержать множество разных взглядов, разных способов понять те или иные события, упомянутые в произведениях.
Я продолжаю настаивать на том, что любой мир, воспринимаемый читателем как мир достоверный и приносящий ощущение подлинности, возможности погружения в себя — столь же реален, сколь и то, что мы называем миром реальным, окружающим нас всякий раз, как мы откладываем книгу в сторону.
Мне неоднократно приходилось отвечать на вопрос «О чём эти книги? Что такое Ралион? О чём вы пишете?»
Я затрудняюсь ответить на вопрос, что такое Ралион. Так же, как я не смогу исчерпывающе ответить на вопрос, что такое Земля, как я её понимаю.
На вопрос, о чём я пишу, я отвечаю в последнее время — о жизни, о смерти, о любви. О том, каково место человека в окружающем мире. Не имеет значение, что вместо людей и вместе с людьми в книгах действуют фантастические существа. Всех их рано или поздно интересует вопрос, приходящий в той или иной форме — что такое мир, где я живу? Если подобный вопрос пришёл вам в голову хотя бы раз, пока вы читали мои книги — значит, я старался не зря. Если вам понравилась хотя бы одна книга из тех, что я написал — значит, я старался не зря. Если вы сочли нужным связаться со мной или соавторами Ралиона, чтобы высказаться на тему, как-то относящуюся Ралиону — значит, все мы старались не зря.
Мили и километры, или откуда на Ралионе лошади
Фантастическая реальность, как определён Ралион на сайте в Интернет, посвящённом реалиям Ралиона, предполагает, что здесь «всё, не как у нас».Значительный ряд вопросов, возникавших и возникающих у читателей, относится к тому, отчего в книгах используются слова, описывающие обыденные, всем знакомые предметы, явления, живые существа. Неужели, спрашивали меня, люди на Ралионе точно так же «произошли от обезьян»? Неужели на Ралионе могут быть лошади — такие же, как у нас, на Земле? Как могут быть одновременно, в одном и том же мире, привычные нам животные и фантастические существа? Люди и драконы? Огнестрельное оружие и магия? Почему та же самая периодическая система элементов, почему солнце называется солнцем?
В первых двух книгах были сделаны попытки добавить «непривычности», непохожести мира Ралиона на мир Земли — увы, был избран неправильный, как мне кажется теперь, подход. Намеренно или невольно, я стилизовал способы описания Ралиона под то, что в той или иной мере именуется «фантазией», fantasy , миром сказки, где не может быть полётов в космос и действующей магии одновременно.
Позднее, не без влияния того, что мне высказывали люди, мнение которых по многим вопросам литературы мне кажется достойным того, чтобы к нему прислушаться, я решил не стараться делать Ралион «напоминающим старую добрую fantasy ». Не делается попытка «подогнать» Ралион (и иную описываемую, фантастическую реальность, Шамтеран) под что-то, уже созданное и существующее.
Отвечая на первоначальный вопрос — почему на Ралионе есть именно лошади, а не живые существа, напоминающее лошадей Земли, может быть, весьма напоминающие — но называющиеся иначе — ответ будет прост: я не хочу перегружать память читателя.
Конечно, персонажи произведений по реалиям Ралиона не могут использовать слово «лошадь», произнося его так же, как и мы, вкладывая в него ровно столько же смысла, сколько вкладывают самые разные люди Земли в это же слово. На Ралионе существует множество явлений, предметов, существ, названия которым и аналогов которым на Земле нет. Таких явлений, как мне кажется, и так достаточно много, чтобы утруждать память читателя, изобретая новые слова для лошадей, ботинок, солнца и людей.
Иными словами, существующий к настоящему моменту способ изложения событий, способ описания реалий Ралиона — компромисс. Там, где возможно, используются слова, указывающие на знакомые читающим на русском языке понятия, сущности и предметы. Компромисс местами кажется несколько чрезмерным: в самом деле, а на Ралионе действительно делят сутки на 24 часа? Час — на 60 минут? Все ли пользуются метрической системой, Средним языком, похожи, неизбежно, на те или иные земные аналоги? Что, на Ралионе тоже был Пифагор, открывший ту же теорему, приняты те же или схожие философские понятия и системы?
И да и нет.
Конечно, Ралион не есть Земля, не является «альтернативной» Землёй, не является Землёй в далёком прошлом или будущем. Разнообразные расы Ралиона не придерживаются единой для расы системы взглядов, воззрений на мир и другие расы в том числе. Но подумайте, что было бы, вздумай авторы потратить силы на создание настолько детализованного описания Ралиона, чтобы итог удовлетворил самого придирчивого читателя?
Вероятно, скучно было бы читать подобный справочник. Полагаю, нашлись бы читатели, заинтересованные именно в таком справочнике. Но я полагаю, что автор не имеет права служить критерием абсолютной истины даже по поводу описываемого мира. Единственное, что я могу утверждать, как истину непреложную, справедливую для Ралиона — то, что всё, что описано в книгах, произошло в Ралионе, является частью его, частью его истории.
Но трактовать эти события, искать аналогии, досказывать недосказанное и дополнять картину мира образами, которые возникают при чтении — привилегия читателя.
Люди в масках, или «они поступают нелогично»
Одна из главных трудностей, с которыми сталкиваются все авторы, пытающиеся изображать «нелюдей», не-людей, отличные от людей разумные расы — изобразить достоверно отличие подобных существ от привычных нам людей, от тех, с кем мы встречаемся в повседневной жизни.Вопрос не настолько прост, чтобы на него можно было просто и однозначно ответить. В самом деле, даже у нас, на Земле, всегда можно найти примеры людей и групп людей, каждый из которых настолько по-разному понимает окружающий нас, общий для всех мир, что говорить о достижении понимания можно только очень условно. Для этого порой нет необходимости ехать «на край света», в другую страну. Достаточно просто присмотреться к людям, с которыми мы общаемся каждый день.