Бойл Элизабет. Дерзкая наследница

   Фуше знал, что все вопросы сводятся к одному: Бонапарт хотел знать, когда можно завладеть состоянием покойного графа.
   — В моем распоряжении очень полезный человек, — ответил Фуше.
   — И что же?
   — У меня для вас хорошие новости, — Фуше замолчал, ожидая, когда Бонапарт остынет.
   Темные брови первого консула поползли вверх.
   — Жозеф, вы прекрасный министр, но вы испытываете мое терпение. Слушания по ее имуществу состоятся завтра. Вы обещали мне, что будете располагать сведениями, необходимыми для того, чтобы добиться желаемого. Так что же вы раскопали?
   Министр знал: за спиной этого человека стоят его алчные корсиканские родственники и не менее алчная жена со своими детьми — и все они требовали денег. Надо было напомнить Бонапарту, что он, Жозеф Фуше, — его единственная опора. Он, министр полиции, — глаза и уши первого консула, и об этом забывать не следовало.
   — У меня имеется свидетель, который может многое сообщить.
   Алчные глазки Бонапарта сузились.
   — Свидетель? Надежный свидетель? Министр кивнул.
   Бонапарт был возбужден до крайности; его глаза сверкали.
   — Ну и что же?
   — Мне очень неприятно говорить вам об этом, но наша очаровательная наследница — самозванка. Аделаида де Шевену умерла во время плавания восемь лет назад.
   Следуя за мадам Павиль, Лили вошла в «Фраскати», великолепный бальный зал, где собирались все любившие увеселения парижане.
   Их визит в модный магазин месье Леруа, расположенный на рю де Ришелье, занял слишком много времени, поэтому они так и не заехали к знаменитой мадам Бенуа. Розали настояла, чтобы Лили накупила множество безделушек и других «необходимых вещей». Лили уверяла, что ей; совершенно не нужен фаянсовый щенок, но мадам Павиль заявила, что весь Париж увлечен подобными вещицами.
   Они остановились, пропуская модно одетых молодых людей, и Лили вдруг показалось, что она вот-вот задохнется: толпа окружала ее со всех сторон, а люди все шли и шли. Более того, она уже начала сомневаться, что для них приготовили столик, хотя хозяин заведения и уверял, что это так. Кто-то снова наступил Лили на ногу, и она с ужасом подумала о предстоящих танцах.
   — Почему мадам Бенуа устраивает прием именно здесь? — спросила Лили, рассматривая пеструю толпу, заполнившую зал.
   Здесь были и ярко раскрашенные женщины с короткими кудряшками «а-ля гильотина»и узкой красной ленточкой на шее, и почтенные дамы с маленькими собачками на зеленых поводках, и, конечно же, офицеры в ярких парадных мундирах с золотыми эполетами и сверкающими орденами.
   — Потому что все именно здесь устраивают свои приемы, — ответила Розали. Она понизила голос: — Об этом не принято говорить, но мало у кого в Париже осталась приличная мебель, да и сами дома едва ли пригодны для приемов. Так что это место теперь стало очень популярным, и всякий может прийти сюда без стеснения. В этом году в Париже будут праздновать Рождество, и все хотят принять участие в празднике. К тому же танцы удобнее всего устраивать именно здесь. Ты ведь обожаешь танцы, не так ли? — Розали с трудом переводила дух, ибо болтала без умолку.
   К ним подошла женщина с нарумяненным до красноты лицом, казалось, она горела в лихорадке. Лили догадалась, что перед ней мадам Бенуа.
   — О моя дорогая Аделаида! Могу я называть вас Аделаидой? — Дама взяла Лили за руку и отвела в сторону.
   В ноздри Лили ударил резкий запах духов, и она почувствовала, что глаза ее заслезились.
   — Ваша мать была замечательной женщиной, — продолжала мадам Бенуа. — Правда, я не имела счастья быть с ней знакомой, но у нас много общих друзей.
   Лили посмотрела на Розали, и та со страдальческим выражением лица закатила глаза. Всем своим видом мадам Павиль как бы говорила: «О Боже, вот с какими людьми приходится иметь дело в наши дни».
   — А вы должны пообещать, что будете называть меня Терезой.
   — Да, конечно, — ответила Лили, с интересом разглядывая стоявшую перед ней даму.
   Розали утверждала, что у мадам Бенуа было великое множество любовников, и даже некоторые из генералов Бонапарта были в их числе. Кроме того, ходили слухи, что до революции она служила кухаркой у какой-то знатной дамы. Но Лили не верила в историю про кухарку. Мадам Бенуа то и дело обменивалась непристойными шуточками с проходившими мимо мужчинами, и Лили догадалась, каков на самом деле род занятий этой женщины.
   — А где этот красивый американец, о котором все говорят? — спросила мадам Бенуа.
   — Мой жених? Не имею ни малейшего представления. — Лили беспечно улыбнулась, хотя сердце ее сжалось, заныло…
   Лили ни на минуту не забывала о том, что Уэбб, возможно, уехал с любовницей.
   Когда часа два назад они с Розали заехали в дом де Шевену, Костар доложил, что мистер Милн еще не появлялся. Селеста же с усмешкой сказала, что хозяйка, конечно же, ошиблась и в карете не могло быть никакой женщины.
   — Ты очень привязана к этому человеку, — говорила мулатка. — А он — к тебе. Нет у него никакой другой женщины. Ты напрасно изводишь себя такими мыслями.
   Однако слова Селесты не успокоили Лили, Где он? А вдруг с ним что-то случилось? Ей оставалось лишь одно — играть роль Аделаиды и ждать, когда Уэбб вернется.
   — Значит, его здесь нет? Замечательно! — воскликнула мадам Бенуа. — Ведь я очень боялась скандала.
   — Скандала?! — оживилась Розали. — Но почему из-за нашей Аделаиды должен разразиться скандал?
   Мадам Бенуа зажала ладонью свой ярко накрашенный рот.
   — О… мне не следовало вам говорить об этом. Теперь я все испортила.
   Лили наскучил этот разговор, и она принялась разглядывать толпу. Розали же тем временем секретничала с явно смущенной хозяйкой приема.
   Лили искала глазами Уэбба — и презирала себя за это. А что, если он уже приехал? Что она тогда ему скажет?
   У Лили прежде не было любовников, и она не знала, что говорят в подобных случаях. Если бы она не играла роль невинной Аделаиды, то мадам Бенуа, без всякого сомнения, дала бы ей мудрый совет.
   Внезапно толпа вокруг нее возбужденно загудела, и женщины захлопали веерами в ожидании чего-то необычного. Лили оглянулась и поняла, что произошло.
   Впервые в жизни они видела такого красивого мужчину. Все женщины смотрели на него с восхищением, и чувствовалось, что он к этому привык.
   Лили смотрела на незнакомца, пораженная его ростом: он был по крайней мере на полголовы выше Уэбба — если подобное возможно, мысленно удивлялась Лили, Его черные как смоль волосы были чуть растрепаиы, а широкие плечи облегал прекрасно сшитый сюртук, что соответствовало моде. И все черты его лица, казалось, были высечены из камня; глаза же, ярко-голубые, смотрели только на нее, словно рядом не было других женщин.
   Лили в восторге смотрела на этого красавца; ей чудилось, что перед ней внезапно появился рыцарь из волшебной сказки, не хватало лишь белого коня под ним и широкого сверкающего меча у бедра.
   Все голоса сразу смолкли; воцарилась тишина, которую нарушили гулкие шаги прекрасного незнакомца. Он направился к Лили, и все расступились перед ним.
   Наконец он подошел к ней и ослепительно улыбнулся:
   — Аделаида де Шевену?
   Лили молча кивнула и протянула руку. Он осторожно поднес ее пальчики к своим чувственным губам. Даже сквозь перчатку она ощутила жар его поцелуя.
   — Какое счастье, мадемуазель, что я наконец-то встретился с вами.
   Лили пыталась высвободить руку, но незнакомец крепко держал ее.
   — А кто вы? — спросила она.
   — Арман Латур, ваш законный жених.
 
   Уэбб вошел в «Фраскати», невольно сжимая кулаки. Вернувшись в дом де Шевену, он узнал, что Лили и мадам. Павиль отправились на танцы. Одно дело — проехаться магазинам, и совсем другое — появиться на публике.
   Можно только вообразить, какие неприятности подстерегают Лили в этом отвратительном заведении.
   Пробиваясь сквозь толпу, Уэбб чувствовал на себе тяжелые взгляды. Люди умолкали, пропуская его, и тотчас возобновляли прерванную беседу, стоило ему пройти мимо.
   Он то и дело слышал обрывки фраз:
   — Кого наследница предпочтет?
   — Этот Арман — красивый дьявол. Ты можешь представить его в постели?
   — Ба, американец! Да еще с таким видом, будто сможет любую женщину сделать счастливой.
   Предпочтет? Арман? Стараясь не обращать внимания на любопытствующих, Уэбб искал глазами Лили.
   Что она затеяла на этот раз? Черт бы ее побрал…
   Уэбб снова окинул взглядом зал. Неужели Лили танцует? Быть этого не может. И тут он обратил внимание не странное поведение окружавших его женщин — они бросали завистливые и в то же время благоговейные взгляды сторону танцующих.
   И вдруг он увидел ее. Лили танцевала как ангел, ее hoi с легкостью отрывались от пола, и она парила в воздухе, словно у нее за спиной выросли крылья, словно она весила не больше перышка.
   Золотистые волосы Лили сверкали при свете свечей, глаза горели от возбуждения. Ее движения были изящны грациозны, и ей позавидовала бы любая из парижанок.
   — Она очаровательна, — сказала стоявшая рядом с ним старуха, толкнув его в бок острым локтем. — Ничего подобного я в жизни не видела, а вы?
   — Я тоже, — признался Уэбб.
   С минуту он смотрел на Лили как зачарованный. И вдруг сообразил: Лили лгала, когда делала вид, что не умеет танцевать.
   Сколько же еще хитростей у нее в запасе?
   Наконец он разглядел и партнера Лили. Все женщины смотрели на него с таким восхищением, что Уэбб понял: незнакомец, танцующий с Лили, не кто иной, как Арман, чье имя было у всех на устах.
   Однако Уэбб никак не мог понять, чем же, собственно, восхищаются дамы. Ибо этот высоченный фигляр походил на дрессированную обезьяну в своем невероятно тесном сюртуке и с копной волос на безобразной голове. Возвышаясь над Лили словно гора, он, казалось, бросал на нее черную тень.
   . — Ах, — вздохнула старуха, стоявшая рядом, — этот Арман не человек, а просто дьявол. Если бы мне сбросить десяток лет, я непременно отбила бы его у этой юной наследницы. Не побоюсь сказать: непременно отбила бы!
   Уэбб посмотрел в морщинистое лицо старухи и решил, что ей не мешало бы сбросить лет сорок.
   Тут Арман и Лили проплыли совсем рядом, и Уэбб услышал вздохи окружавших его женщин. Кроме того, он заметил, что Арман все крепче прижимает к себе Лили.
   Уэбб решил положить конец этому спектаклю, но вдруг увидел, что Арман склонился над Лили и что-то зашептал ей прямо в ухо.
   В следующее мгновение раздался ее смех, ее звонкий и громкий смех. И тотчас же ресницы Лили затрепетали, а на щеках расцвели розы.
   Уэбб был в ярости. Этот Арман прижимал Лили к себе! И она явно флиртовала с этой танцующей обезьяной!
   Уэббу хотелось ворваться в круг танцующих, сбить с ног этого мерзавца, взять Лили за руку и объяснить ей, кто является ее женихом.
   Но ведь и он пока что не жених… Пока нет, но, возможно, станет им.
   Жениться на Лили? Да это же просто смешно! В ней есть все, чего он не желал бы видеть в своей жене.
   Но Лили сейчас с другим мужчиной… Она выглядит такой счастливой… И это после проведенной вместе ночи?
   Уэбб нахмурился. Может, эта ночь для нее ничего не значит? Но разве он не говорил ей о своих чувствах? Возможно, она не поверила ему.
   «Она должна мне верить, — думал Уэбб. — Она должна знать о моих чувствах».
   И тут он вспомнил о прошлом.
   «Но почему? Почему она должна верить, если ты так долго избегал ее?»
   Наконец музыка стихла, и зал разразился аплодисментами. Арман, склонившись над своей партнершей, поднес ее руку к губам. Его улыбка, обращенная к толпе, вызвала бурю восторгов.
   Уэбб никак не мог понять, что же его больше раздражало — тот факт, что она умеет танцевать, или ее флирт с Арманом.
   Так или иначе, но Лили его перехитрила, и он собирался положить конец ее выходкам.
   Поначалу Лили была в полнейшем восторге от Армана, но очень скоро разочаровалась в своем новом знакомом.
   Арман оказался напыщенным болваном.
   «Бедная Аделаида, — думала Лили, — умереть в море несравненно лучше, чем стать женой этого грубияна»,
   — Когда мы поженимся, мы будем танцевать каждый вечер, — сказал ей Арман. — Мы такая замечательная пара. Нами всегда будут восхищаться.
   Лили молча улыбнулась. Ее новый знакомый признавал лишь две темы для беседы: если Арман не говорил о том, как он неотразим, то рассуждал о своем положении в обществе. Лили мучил вопрос: неужели и в самом деле существовало соглашение о помолвке Аделаиды де Шевену с этим ничтожеством?
   Неужели Анри де Шевену был столь жесток? Неужели он собирался выдать дочь замуж за этого болвана?
   Однако Арман обладал одним талантом — он был прекрасным танцором, и с ним она танцевала превосходно.
   Впрочем, даже танцуя, он раздражал ее — то и дело прижимал к себе, и она задыхалась в его объятиях. Ей все время хотелось оттолкнуть его, особенно в тот момент, когда она заметила, что за ними наблюдает Уэбб.
   И было совершенно очевидно: он ревнует. Лили в этом нисколько не сомневалась.
   «Теперь он познал и другую сторону любви», — подумала Лили с удивлением.
   Она нахмурилась. Какое право он имеет ревновать, если бросил ее? Но если Уэбб ревнует ее к Арману… Не означает ли это, что он действительно любит ее?
   Лили ни в чем не была уверена, но твердо знала одно: если Уэббу неприятно видеть ее в обществе Армана, тот должен стать ее лучшим другом.
   Подхватив Армана под руку, Лили ослепительно улыбнулась ему. Улыбаясь, она расхаживала со своим кавалером по залу, пока не столкнулась с Уэббом.
   — О Боже! — Лили еще крепче вцепилась в руку Армана. — Месье Милн, что вы здесь делаете?
   — Я искал вас.
   — Вот и нашли. — Лили заглянула Уэббу в глаза, надеясь увидеть в них подтверждение своей догадки, но лицо Уэбба было непроницаемо.
   — Дорогая, кто это? — спросил Армаи.
   — Я хотел бы задать тот же вопрос, — сказал Уэбб, расправляя плечи и пристально глядя в глаза Арману.
   — О, это очень интересная история, — улыбнулась Лили. — Месье Милн, разрешите вам представить Армана Латура. Оказывается, наши родители заключили договор о5 нашей помолвке, когда мы были еще детьми. Недавно Арман, не знавший о смерти моего отца, вспомнил о договоре. Он приехал в Париж, чтобы обсудить с отцом это дело, ну и… — Лили всхлипнула и отвернулась, делая вид, что пытается скрыть слезы, неизбежные в подобной ситуации. — Мы все знаем, что он узнал, когда приехал в Париж. — Лили снова всхлипнула. — В каком затруднительном положении я оказалась… Два жениха… и ни одного отца, который бы помог мне сделать выбор.
   Вокруг них уже собралась толпа любопытных, и Лили собиралась разыграть спектакль, о котором заговорил бы весь Париж.
   — О ma petite cherie^[3]! — Арман небрежно кивнул в сторону Уэбба. — Он для тебя только помеха, Но месье Милн, вероятно, человек благородный, и он поймет, что у него нет выбора. Ему придется уйти из твоей жизни, чтобы мы могли обвенчаться, ведь этого хотели наши родители.
   Лили была в восторге. Украдкой наблюдая за Уэббом, она заметила, что он теряет над собой контроль.
   — Ты пойдешь со мной, — заявил он, схватив ее за руку.
   Лили попыталась протестовать, но, перехватив взгляд Уэбба, умолкла.
   И тут она поняла: ей очень приятно, что Уэбб борется за нее.
   — Отпусти ее руку! — раздался густой баритон Армана, и, наверное, все в зале услышали эти слова. — Она — моя невеста!
   — Ошибаешься, приятель, — ответил Уэбб, с вызовом глядя на Армана.
   Арман действительно был выше Уэбба, да и в плечах гораздо шире. Лили очень беспокоилась за Уэбба и решила побыстрее увести его из зала.
   Окинув взглядом толпу, она увидела, что глаза обступивших их людей возбужденно блестят; все жаждали зрелища — драки двух разъяренных мужчин.
   — У меня голова кружится, — пробормотала Лили, прикладывая ладонь ко лбу. — Пожалуйста… кто-нибудь, помогите мне. — Оглянувшись, она заметила, что Узбб готов прийти ей на помощь, и протянула к нему руку.
   Но Лили не рассчитала: Уэбб не успел подхватить ее, и она упала на дощатый пол, больно ударившись головой.
   Лили попыталась подняться, но все поплыло у нее перед глазами. Перед тем как тьма поглотила ее, она успела заметить, как Уэбб склонился над ней, а Арман, воспользовавшись ситуацией, нанес ему сокрушительный удар в челюсть.
   Уэбб рухнул на пол рядом с ней. Лили улыбнулась: по крайней мере они снова вместе — и потеряла сознание.
   — О чем ты, черт возьми, думала? — спросил Уэбб, снимая холодный компресс со своей опухшей челюсти. Он лежал на софе в гостиной де Шевену; его ноги свисали с одного ее конца, а на другом конце, на подушках, покоилась голова. Осторожно подвигав челюстью, Уэбб снова приложил к ней компресс. — Твой жених чуть не убил меня.
   — Я пыталась спасти тебя, — оправдывалась Лили. Уэбб громко застонал:
   — Спасти меня? Я прекрасно контролировал ситуацию, пока ты не грохнулась на пол и тем самым не отвлекла меня.
   Розали доставила их в дом де Шевену в своей карете. Арман, раскаявшись, вызвался помочь ей. Лили уложили на обитую розовым шелком кушетку, но Костары и вероломная Селеста, казалось, больше заботились о Уэббе, чем о ней. Они не отходили от него ни на шаг, словно синяк под глазом и распухшая челюсть угрожали его жизни.
   Когда Розали поняла, что скандалов больше не будет, она взяла Армана под руку и заявила, что отвезет молодого человека домой. Вскоре дверь за ними закрылась. Костары и Селеста тоже ушли. И тогда Уэбб обрушил на Лили свой гнев.
   — Никогда больше не смей спасать меня от таких, как Арман Латур! Я и сам могу постоять за себя. — Уэбб повернулся к Лили спиной.
   — Но я же не хотела, чтобы он тебя ударил, — сказала Лили и мысленно добавила: «Я только хотела, чтобы ты обратил на меня внимание».
   — О Господи… — пробормотал Уэбб.
   Несколько минут царило тягостное молчание. Наконец Уэбб снова заговорил:
   — О чем только ты думала, когда связалась с этой обезьяной? У него же все на физиономии написано.
   — У Армана? А я нахожу его привлекательным. Мне кажется, что Аделаида влюбилась бы в него с первого взгляда.
   — Влюбилась? — Уэбб даже подскочил. — В этого охотника за приданым?
   Лили, откинувшись на подушки, мечтательно уставилась в потолок:
   — Я нахожу его вполне искренним. Тебе просто не нравятся комплименты, которые он расточал мне: мои волосы, мои глаза, мое платье…
   — Мне кажется, что поклонники вскружили тебе голову.
   — По крайней мере у Армана нет любовницы, — заявила Лили.
   — Любовницы? При чем здесь любовница? — удивился Уэбб.
   Лили села, несмотря на тупую боль в затылке.
   — Я видела, как ты уезжал, сегодня утром.
   — И я тебя видел, — последовал ответ.
   — Я видела, как ты уезжал с ней.
   Уэбб снял салфетку с заплывшего глаза и уставился на Лили.
   — Ты, должно быть, ошиблась, — сказал он.
   — Уэбб Драйден, я видела тебя с другой женщиной. Кто она? Твоя любовница?
   — Лили, пожалуйста, успокойся. У меня и так голова болит. Говорю тебе раз и навсегда: у меня нет никакой любовницы.
   Лили не поверила и спросила:
   — Правда?
   — Да, правда. Нет у меня никакой любовницы. Лили ожидала, что Уэбб скажет: «Кроме тебя». Когда же этого не произошло, она решила, что подбитый глаз — хороший для него урок.
   — Вместо того чтобы болтать глупости, могла бы спросить, чем я сегодня занимался, — подал голос Уэбб.
   Лили промолчала.
   — Так вот, — продолжал он, — я не сумел сегодня проникнуть в тот дом. Надо дождаться, когда с него снимут печать. Когда тебя признают законной наследницей, мы обыщем весь дом и найдем дневники.
   — Ты хочешь, чтобы я отправилась на это слушание? Но слушание — ловушка.
   — Возможно, но ты не должна волноваться. Ты будешь приятно удивлена, когда увидишь, что я приготовил для них.
   — Ты не мог бы рассказать мне об этом сюрпризе сейчас?
   — Считай, что ты наказана. За флирт с танцующей обезьяной.
   — По крайней мере Арман не боится говорить мне о своих чувствах. Он сказал…
   — Могу догадаться. «Аделаида, ma petite^[4]! — проговорил Уэбб, подражая баритону Армана. — Аделаида, мне нравится, как ты танцуешь, а твои драгоценности, твое… — Он помедлил, закатил глаза и добавил: — Приданое…»
   Лили невольно рассмеялась:
   — Он совершенно безобидный, Уэбб. Кроме того, я не собираюсь выходить за него замуж. Он не из тех мужчин, которые мне нравятся.
   — Полагаю, что тебе нравится Адам.
   — Ты же знаешь, что я не собиралась выходить замуж за Адама. — Лили взяла у Уэбба компресс и осторожно положила себе на затылок.
   — Значит, у тебя остался один жених — я.
   Лили улыбнулась. Что Уэбб хочет этим сказать? Что он намерен жениться на ней? Что бы ни предсказывала Селеста, Лили знала: это невозможно. Особенно после того как они вернутся в Лондон.
   Когда Уэбб узнает всю правду, он придет в ярость, он не простит ее…
   Когда Уэбб узнает правду, он ее возненавидит.
   Непременно возненавидит.
   — Тебя не устраивает такая жена, как я, — проговорила Лили с беззаботной улыбкой. — Помнишь, ты заявил, что хочешь такую жену, которая умела бы танцевать? Ты видел, как я танцую?
   — Да, я так сказал. Но то, что я видел сегодня… Это очень подозрительно. Не могу сказать, что я восхищен твоим выбором, но танцевала ты с ним замечательно. А ведь говорила, что не умеешь танцевать. Или это была твоя обычная ложь?
   — Я действительно не умею, — со вздохом ответила Лили. — Но с Арманом легко танцевать. Он как бы нес меня на руках. Я чувствовала себя легче воздуха, легче…
   Уэбб поднял руки:
   — Довольно. Меня уже тошнит от этого Армана. Как только суд объявит тебя наследницей де Шевену, мы отправимся в имение Анри, найдем дневники и покинем Францию. Тогда ты навсегда забудешь имя Армана Латура.
   Уэбб откинулся на подушку и закрыл глаза. — А что, если у тебя ничего не получится, а я окажусь в тюрьме?
   — Этого не случится, — ответил Уэбб, даже не потрудившись открыть глаза. — Но я уверен: если такое и произойдет, что маловероятно, твой Арман будет ежедневно навещать тебя.

Глава 16

   Лили распахнула дверцы гардероба. Выбрав самый маленький из саквояжей, она бросила его на пол и стала снимать висевшую перед ней одежду.
   Она сложила в саквояж только самое необходимое: чистую сорочку, чулки, пару крепких ботинок. Затем сдернула с вешалки свое дорожное платье и плащ.
   — Что здесь происходит?
   Обернувшись, Лили увидела стоящую в дверях Селесту.
   — Боже милосердный, Селеста. Ты меня до смерти напугала, — сказала Лили, пытаясь перевести дыхание. Она потянулась к полке и сняла еще один саквояж. — Возьми его. Уложи в него только самое необходимое, чтобы было легко нести.
   — Зачем все это? — спросила Селеста, глядя на саквояж в руке Лили.
   — Мы уезжаем. — Лили прошла в глубину спальни.
   — Когда же мистер Уэбб успел сказать тебе, что мы уезжаем?
   Лили оглянулась на дверь, чтобы убедиться, что она закрыта.
   — Мистер Уэбб мне ничего не говорил, кроме «не волнуйся». Это мое решение.
   Уэбб обещал Лили, что утром объяснит ей, что задумал. Но был уже час дня, а он все не появлялся.
   Слушание назначили на два часа.
   «Не волнуйся». Воображение Лили рисовало самые ужасные картины.
   Что могло с ним случиться?
   Возможно, посадили в тюрьму. Пытают. Может, убили…
   Сейчас ее очередь. Ее ждет неминуемая смерть. А Уэбб посоветовал: «Не волнуйся».
   «Не волнуйся»! Лили и не собиралась волноваться. Ее не будет даже рядом с местом слушания.
   — Я не собираюсь дожидаться, когда меня схватят и посадят в тюрьму. И не собираюсь умирать только потому, что он не желает… покидать Париж.
   Не замечая пронзительного взгляда Селесты, Лили продолжала собирать вещи.
   — Гм-м… — Селеста прошла мимо Лили и остановилась в дверях, словно преграждая ей дорогу.
   — Селеста, начинай укладывать вещи. С минуты на минуту сюда явится Труссебуа, чтобы отвезти меня на слушание, а у меня нет ни малейшего намерения туда ехать.
   Лили бросила второй саквояж к ногам Селесты, но мулатка отбросила его обратно к Лили.
   — Ты никуда не поедешь, пока мистер Уэбб не скажет тебе, что надо уезжать. Он знает, что делает. Если он сказал не волноваться — значит, не волнуйся.
   — Ты, наверное, успела заметить, что нашего мистера Уэбба в доме нет. Я с самого рассвета жду его, но он не появляется. Я уверена, что он не собирается за нами приезжать.
   И тут Селеста подошла к ней, выхватила из ее рук саквояж и вывалила его содержимое на пол.
   — Что ты себе позволяешь? Ты что, не слышала, что я сказала? — Лили принялась собирать вещи с пола.
   — О да, я слышала, — ответила Селеста. — Я слышала бред самоуверенной девчонки, слишком гордой для того, чтобы понять: следует доверять мужчине, которого любишь.
   — Не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала Лили. — И я не испытываю к этому мужчине никаких чувств.
   — Ошибаешься, хозяйка, — усмехнулась Селеста. — Ты любишь его, поэтому сейчас и злишься.
   Лили отвернулась, чтобы Селеста не видела ее слез. Она долго сдерживалась, но вот слезы хлынули из ее глаз и покатились по вспыхнувшим щекам, закапали на платье.
   Лили в отчаянии бросила на пол одежду, которую все еще держала в руках, и, рухнув на ворох платьев, разразилась рыданиями. Селеста присела рядом: она понимала, что хозяйке надо выплакаться.