Страница:
— Но я не влюблена в него, — прошептала Лили.
— В кого? — спросил Адам, еще крепче сжимая ее руки. — В Томаса? Конечно, ты уже не влюблена в него. Ведь он умер. К тому же он оскорблял тебя, Лили, а я себе подобного никогда не позволю.
Лили вздохнула и покачала головой. В этот момент она ненавидела себя за то, что была вынуждена сказать правду.
— Нет, это не Томас. Это…
Адам, хотя и любил подурачиться, был весьма сообразительным молодым человеком.
— Уэбб, — спокойно произнес он, и на лице его была написана покорность судьбе.
Лили молча кивнула.
— Он знает? — спросил Адам, отводя взгляд. Закусив губу, Лили покачала головой. Никогда ей не услышать от Уэбба слова, которые с такой легкостью произносил Адам.
— Именно поэтому ты придумала помолвку? Чтобы досадить ему?
— Нет. Это никоим образом не повлияло бы на него. Он все еще считает меня пятнадцатилетней девочкой.
— Пока ты не перестанешь носить эти ужасные вдовьи платья и уродовать свое лицо, ни один мужчина не взглянет на тебя и не увидит то, что вижу я, — прекрасную женщину, — рассмеялся Адам.
Не зная, как реагировать на слова Адама теперь, когда она узнала о его истинных чувствах, Лили отвернулась и прошептала:
— Я поступила с тобой ужасно.
— Нет, — ответил Адам. — Я сам во всем виноват. Не знаю, какие причины побудили тебя, но спектакль, разыгранный тобой сегодня, был просто блестящим. Между прочим, я все же согласился не объявлять о нашей помолвке, потому что ты этого не хотела. Но скажи мне, Лили, почему, почему ты все это затеяла? Неужели для того, чтобы обмануть…
В этот момент занавес откинулся и они увидели Уэбба Драйдена.
Много ли он успел услышать? Судя по его свирепому взгляду — довольно много. Опасения Лили подтвердились, как только он заговорил:
— Да, Лили, скажите. Почему вы пытались всех обмануть, разыграв такой изумительный спектакль?
Обмануть.
Да, Уэбб понял все — даже если услышал одно лишь это слово, сказанное Адамом.
И сейчас Уэбб стоял и пристально смотрел на нее, смотрел ей прямо в глаза.
— Говорите же, Лили, — продолжал он. — Но предупреждаю: никакой остроумный ответ, никакая ложь не спасут вас.
Адам поднялся на ноги.
— Мне кажется, что ваше присутствие здесь нежелательно, сэр. — В его голосе звучала явная угроза.
Раньше Уэбб дважды подумал бы, прежде чем оскорбить этого долговязого молодого человека. Но сейчас на его стороне было преимущество, и он незамедлительно им воспользовался.
Окинув Адама ледяным взглядом, Уэбб ухватил его за воротник и с силой встряхнул.
— Еще одно слово, и я привлеку вас и вашу подругу графиню к, суду, — заявил он.
Лили вскочила и вцепилась в рукав Уэбба.
— Черт возьми, что вы такое говорите? Вы что, сошли с ума?
— Ваш жених провел большую часть вечера с подозреваемой в шпионаже графиней Аллен. — Он посмотрел на Адама: — Я прав, мой друг?
— Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, — сказал Адам не моргнув глазом.
Лили заметно побледнела и посмотрела сначала на Уэбба, затем на Адама, после чего на ее лице появилось выражение недоверия. Однако она не собиралась давать Адама в обиду, даже если и разозлилась на него.
— Немедленно отпустите его, Уэбб, или я устрою такой скандал, который вы никогда не забудете.
Уэбб отпустил молодого человека, потому что знал, что Лили способна на все.
— Что касается графини, то это не ваше дело, — сказал Адам, поправляя галстук и расправляя складки, оставленные рукой Уэбба на его безукоризненном сюртуке. — И вы не имеете права вмешиваться в дела Лили.
— Ее дела — мои дела. — Уэбб кивнул в сторону двери: — А теперь убирайтесь отсюда. Убирайтесь немедленно, и я постараюсь забыть то, что видел. Но если, я в течение часа увижу вас в этом доме, то это будет последний час, который вы проведете на свободе. И тут снова вмешалась Лили.
— Адам, не беспокойся за меня, — сказала она с мольбой в голосе. — Со мной все будет в порядке. Делай, как он сказал, и уходи. Ты знаешь, что должен уйти.
Адам хотел возразить, но Лили покачала головой, улыбнулась и протянула ему руку.
Мистер Сен-Жан галантно склонился над протянутой рукой дамы. Затем, отвесив короткий поклон Уэббу, прошел через галерею и вошел в переполненный бальный зал.
Лили провожала его взглядом, пока он не скрылся в толпе. Затем гневно взглянула на Уэбба. Тот, не удержавшись, насмешливо спросил:
— И никаких слез из-за жениха?
— Какое ваше дело?
Лили хотела последовать примеру Адама и тоже скрыться, но Уэбб схватил ее за руку:
— Не так быстро. Если вы думаете, что добились своего, то вы ошибаетесь.
Он увлек Лили обратно в альков и плотно задернул занавес. Она попыталась снова его отдернуть, но Уэбб перехватил ее руку:
— Мне надо обсудить с вами кое-что.
— Обсудить? Я не желаю ничего слушать после такой безобразной сцены. Почему вы так грубо обошлись с Адамом? И как вы смеете после этого разговаривать со мной?
Взбешенный вызывающим поведением Лили, Уэбб стремительно прошел в глубину алькова и распахнул дверь. В следующее мгновение он схватил Лили за плечи и вытолкнул ее на узкий балкон под проливной дождь.
Лили громко вскрикнула и рванулась обратно, но Уэбб захлопнул перед ней дверь.
Пусть подумает под дождем, может, образумится.
Прижавшись лицом к стеклу, Лили в недоумении уставилась на Уэбба. Потом, почувствовав, что промокла насквозь, пришла в бешенство.
— Впустите меня! — Приподняв подол, она обнаружила, что стоит по щиколотку в воде. — На мне нет туфель!
Уэбб осмотрел альков и подобрал не только туфли, но и черную кружевную шаль, которую Лили оставила на спинке кресла.
— Не думаю, что она вам поможет, — сказал он, показывая ей шаль.
Глаза Лили метали молнии. Она барабанила по стеклу кулаками и кричала:
— Впустите меня! Немедленно впустите меня!
— Хорошо воспитанная молодая леди не будет раздеваться во время бала, не так ли? — усмехнулся Уэбб.
— Я насквозь промокла! — еще громче закричала Лили. Поставив туфли на пол, Уэбб опустился в кресло — в нем раньше сидела Лили — и скрестил ноги. Шаль он положил себе на колени.
— Представьте, что у вас в руках зонтик. У вас же богатая фантазия.
Лили выругалась по-французски, причем это было довольно крепкое ругательство.
«Наконец-то! — с удовлетворением подумал Уэбб. — Узнаю прежнюю Лили».
Откинувшись на спинку кресла, он скрестил на груди руки и закрыл глаза. На минуту воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком дождя по стеклу.
— Уэбб, пожалуйста, — снова раздался голос Лили.
Он знал, чего ей стоило произнести эти слова, но все же не смягчился. Ведь Лили, пытаясь обмануть их, потратила впустую две недели драгоценного времени.
И она действительно едва не обманула его.
— Я не сумею исполнить роль Аделаиды, если простужусь и умру, — простонала она, прижав руки к груди.
«Пожалуй, она права, — подумал Уэбб, пристально глядя на Лили. — Она действительно может простудиться».
Наконец он отодвинул задвижку. Лили влетела в альков промокшая насквозь.
— Какой же вы мерза… — Она осеклась.
— Так-так, — сказал Уэбб, снова открывая дверь. — Неужели вы не образумились? Хотите получить еще один урок? — Схватив Лили за локоть, Уэбб кивнул в сторону балкона.
— На этот раз вы не сделаете ничего подобного, — отрезала она. — Я буду кричать, и меня услышат. Скандал, который я устрою, погубит вашу репутацию, и тогда вам не найти подходящей невесты.
— А вам откуда об этом известно? — удивился Уэбб. Он действительно подумывал о женитьбе.
— Ваш отец рассказал мне о ваших планах. Вам еще повезет, если вы сумеете найти бедную, беззащитную вдову, потому что ни одна мать не отдаст за вас свою дочь. Во всяком случае, порядочную и хорошо воспитанную девушку, которую, как я полагаю, вы подыскиваете.
— А что вы знаете о порядочности? — спросил Уэбб, окинув Лили насмешливым взглядом.
Лили потупилась — она выглядела ужасно: ее бумазейное платье напоминало траурный креп, недели две пролежавший под дождем; волосы были растрепаны и свисали сосульками.
Однако дождь отчасти и приукрасил Лили: потоки, хлеставшие из водосточной трубы, смыли с ее лица краску. Заметив эти желтоватые подтеки, Уэбб провел пальцами по щеке Лили и увидел, что они пожелтели. Щека же Лили чудесным образом порозовела.
Уэбб в изумлении смотрел на стоявшую перед ним женщину. Что же заставляет ее уродовать свое лицо и носить эти ужасные траурные платья?
Он успел заметить пылкий взгляд Адама — было очевидно, что молодой человек смотрел на Лили с восхищением. И тут Уэбб вспомнил о встрече в ночном саду, о поцелуях и объятиях, о возбуждении, охватившем его. Если бы он сейчас осмелился закрыть глаза, то увидел бы перед собой соблазнительную женщину, а не разгневанную и мокрую насквозь «малышку».
Внезапно он снова вспомнил про Адама. Молодой человек, по-видимому, знал все секреты Лили и явно пользовался ее расположением. Но что же их все-таки связывало?
Уэбб схватил Лили за плечи:
— Что за игру вы ведете? Неужели вы думаете, что, затеяв помолвку, сумеете спасти своего любовника… от его же собственной глупости?
— Моего любовника? — возмутилась Лили, отстраняя руки Уэбба. — Вы единственный, кто страдает от глупости. — Она встряхнула мокрую юбку, и вокруг ее ног образовалась лужа.
— Может, мне следует догнать Адама и узнать, какие секреты вы пытаетесь скрыть? — спросил Уэбб.
Во взгляде Лили промелькнула тревога, но она тут же взяла себя в руки.
— Вы сказали, что он свободен. Вы дали слово.
— Я солгал.
— Тогда нечему удивляться… Такие, как вы, не могут не лгать.
«Такие, как вы». В ее словах было презрение — и намек на его шпионаж.
Уэбб посмотрел в сторону бального зала:
— Если мне не удастся допытаться правды от вас, то придется притащить сюда этого молодого глупца. И вы увидите: кое-чего я добьюсь. Уверен, что он знает, почему вы все это затеяли и почему так хотите остаться в Англии.
Лили схватила Уэбба за руку:
— Оставьте его в покое!
— Слишком поздно, — сказал Уэбб, поворачиваясь к выходу из алькова.
— Оставьте его в покое, Уэбб, — повторила Лили, преграждая ему дорогу.
— Скажите, зачем вы затеяли этот маскарад? Почему вы так не хотите отправиться в Париж?
— Я ничего не затевала.
— Вы лжете, Лили. Я следил за вами, а теперь буду следить и за вашим женихом.
— Я прошу вас: оставьте его в покое.
— Запомните мои слова, Лили. Я буду следить за Адамом и добьюсь от него признания. А если мне это не удастся, я упрячу его в Ньюгейтскую тюрьму, где он будет оставаться до тех пор, пока вы оба не поумнеете.
— Если вы оставите его в покое, — процедила Лили сквозь зубы, — я поеду с вами в Париж. Я больше не доставлю вам хлопот, но при одном условии: не трогайте Адама.
Уэбб посмотрел на руку, вцепившуюся в его рукав. Пальцы Лили были холодными, как лед, и этот холод он ощущал даже сквозь ткань сюртука. Однако глаза ее пылали, и было совершенно очевидно: Лили во что бы то ни стало хочет спасти Адама.
И тут Уэбб, к собственному удивлению, вдруг почувствовал укол ревности. Пришлось напомнить себе: Лили интересует его лишь потому, что она похожа на Аделаиду. И кроме того, он заинтригован ее секретами.
Он пристально взглянул ей в глаза.
Эти сияющие зеленые глаза сейчас смотрели на него с каким-то странным выражением — возможно, с беспокойством. Или Лили чего-то от него ждет?..
Во всяком случае, сейчас в ее взгляде не было обычной враждебности.
Уэбб неожиданно привлек ее к себе, но Лили, тут же догадавшись о его намерениях, попыталась отстраниться. Упершись ладонями в грудь Уэбба, она уклонялась от его настойчивых губ и думала о том, что вот-вот закричит, позовет на помощь, устроит скандал, если он немедленно не отпустит ее. Однако она так и не закричала…
Губы Уэбба впились в ее уста, и вскоре Лили перестала сопротивляться. А потом она обвила руками его шею и, приоткрыв губы, ответила на поцелуй.
И тут Уэбб окончательно убедился в том, что не ошибся: странное поведение Лили — всего лишь маска, скрывавшая подлинную женскую страсть.
Они слились в объятии, и сюртук Уэбба стал почти таким же мокрым, как платье Лили.
Его охватило страстное желание, и он, пытаясь взять себя в руки, мысленно твердил: «Ложь, все это ложь. Лили — лживая женщина!»
Усилием воли он все же заставил себя отстраниться. Потом взял шаль и накинул на плечи Лили. Наконец спросил:
— Вы отправитесь со мной в Париж, не так ли? — Он принялся растирать ее холодные руки.
— Да, — ответила Лили. Она бросила взгляд в сторону балкона, затем снова посмотрела на Уэбба. — А вы сдержите свое слово?
Он старался не смотреть на ее губы, старался не думать о том, что она ответила на его поцелуй. Но она принадлежала ему. Во всяком случае — в данный момент.
— Сдержу, — ответил наконец Уэбб. — Но почему вы, Лили, не сдержали слово? Ведь в тот вечер, в саду, вы согласились отправиться со мной в Париж.
— Я вас тогда не обманывала. К тому же я не говорила, что вам будет легко со мной. И вы же сами просили лорда Драйдена, чтобы он нашел мне замену. Вы сами отказывались от моих услуг. — Лили прикоснулась кончиками пальцев к своим губам, чуть припухшим, и на ее лице появилась улыбка.
— Отказывался, но только из-за вашего притворства, — ответил Уэбб.
Они смотрели друг другу в глаза, и Уэбб думал о том, что перед ним сейчас совсем другая Лили — «малышка», оказывается, повзрослела.
Лили зябко поежилась:
— Мне надо переодеться. Я простужусь, если не согреюсь.
Уэбб едва не предложил ей свои услуги, но вовремя спохватился: что за нелепая мысль? Черт возьми, да он теряет рассудок! Это же Лили. Маленькая Лили. Докучливая и неловкая Лили. Может, она снова солгала и вовсе не собирается отправляться в Париж?
Лили уже отдернула занавеску, намереваясь уйти, но вдруг остановилась и взглянула через плечо на Уэбба.
— Чем я себя выдала? — спросила она.
— Не понял…
— Чем я выдала себя? Как вы догадались, что я притворяюсь?
— Когда вы танцевали, вы явно переигрывали.
— Когда танцевала? Какие глупости, — усмехнулась Лили.
— Глупости? Но вы же специально делали все, чтобы выглядеть ужасно. Недаром месье Бовуа сравнил вас с деревянной куклой. — Уэбб рассмеялся. — Вы действительно выглядели ужасно, Лили.
Она молча улыбнулась и шагнула к Уэббу…
В следующее мгновение он почувствовал сильнейший толчок в грудь — и вдруг оказался на балконе, Лили каким-то непостижимым образом успела распахнуть перед ним балконную дверь. Дверь моментально захлопнулась, и Уэбб услышал, как щелкнула задвижка. Он оказался под проливным дождем.
Взглянув на него с улыбкой, Лили отчеканила:
— Танцы, мистер шпион, — это единственное, в чем я не притворялась. — С этими словами она покинула альков, оставив беднягу мокнуть под дождем.
Уэбб снова чихнул.
— Будьте здоровы! — крикнула Лили из-за ширмы — модистка делала ей последнюю примерку.
Лорд Драйден, София и Жиль тоже находились в будуаре Софии. Начались приготовления к путешествию.
— Что заставило вас выйти на балкон вчера вечером? — с интонациями заботливой матери спросила София. — Вам еще повезло, что вы не слегли в постель.
Накануне Уэбб долго стучал в балконную дверь, но никто не пришел ему на помощь. Пришлось спускаться по увитой плющом стене. Когда до земли оставалось футов десять, замерзшие пальцы разжались, и Уэбб свалился чуть ли не в объятия отъезжавшей герцогини.
— В самом деле, мистер Драйден, вам следует вести себя более осмотрительно, — снова подала голос Лили.
Услышав веселый смех бессовестной девчонки, Уэбб невольно сжал кулаки. Придется проучить ее как следует!
— Просто произошла ошибка… — пробормотал он, игнорируя удивленные взгляды отца и Жиля.
Когда Уэбб, спустившись с балкона, вернулся в бальный зал, Адама с матерью и графини там уже не было. Расспросив гостей и слуг, он выяснил, что все трое давно покинули Байрнвуд. Уэбб, конечно же, расспрашивал и Софию с Жилем, но те в ответ на все вопросы лишь пожимали плечами; если они что-то и думали по поводу внезапного отъезда гостей, то держали свое мнение при себе.
Тем временем Лили, стоявшая за ширмой, внезапно обрела прекрасную память и принялась излагать родословную де Шевену. Потом она описала расположение всех комнат в обоих домах покойного и рассказала трогательную историю о полевых цветах, которые нарвала для похорон своей любимой учительницы, сестры Мари-Руфины.
«Своей сверхъестественной памятью она бы затмила наших лучших агентов», — подумал Уэбб.
Как бы в подтверждение его мыслей, лорд Драйден сказал:
— Замечательно, Лили, просто замечательно! Мне уже давно следовало завербовать вас. О чем я думал? Почему позволил отправить вас в Америку? Там вы только зря растрачивали свои таланты.
Что же касается двухнедельного «плохого поведения», то Лили дала вполне убедительное разъяснение: она просто боялась возвращаться в Париж, ей вспоминалась революция, вспоминались ужасы террора. Слезы, стоявшие в глазах молодой женщины, наилучшим образом подтверждали ее слова.
Уэбб считал, что Лили прекрасно справляется со многими задачами, но все же кое-чего ей явно не хватало.
На портрете-миниатюре изображена девочка, которой предстояло превратиться в настоящую красавицу. Лили же, по мнению Уэбба, не могла сравниться с прекрасной Аделаидой. А ведь именно красавицу ждали в Париже…
Это могло стать серьезным препятствием. Если самой известной в Лондоне модистке удастся сделать из Лили произведение искусства, то тогда она, может быть, и справится с заданием, рассуждал Уэбб. В противном случае от нее придется отказаться.
Вчера на балконе, когда Уэбб немного успокоился, ему в голову вдруг пришла странная мысль: почему он хочет, чтобы Лили отправилась с ним в Париж?
Ему хочется оказаться с ней в Париже наедине? Господи, о чем он думает? Если Лили даже здесь посмела запереть его на балконе, то что же она учинит в Париже?
А ведь вчера вечером Лили пробудила в нем совсем другие чувства…
Модистка, закончив работу, поцокала языком.
— Я думаю, что вы будете довольны, милорд, — сказала она лорду Драйдену. — Полагаю, что это — моя лучшая работа. Поверьте, эта леди — настоящая наследница. Она просто ангел.
Уэбб вежливо улыбнулся — ему не хотелось огорчать отца.
Пусть модистка сколько угодно говорит о своей «лучшей работе», но он, Уэбб, ни за что не поверит, что Лили может превратиться в ангела. И едва ли ей удастся стать настоящей Аделаидой.
Как только Уэбб пришел к такому заключению, Лили вышла из-за ширмы.
Сшитое на живую нитку и скрепленное булавками платье облегало Лили, точно мраморная драпировка греческую статую. Легкий шелк, закрепленный на плечах золотыми пряжками, ниспадал на пол, словно сверкающий водопад. А в глубоком вырезе виднелись округлости упругих грудей.
Глубоко вздохнув, Уэбб снова посмотрел на ослепительную красавицу. Невероятно! Он глазам своим не верил. И все же перед ним была именно Лили.
Прежде красота ее скрывалась под уродливыми черными платьями, и вот сейчас, освобожденная от вдовьих покровов, Лили возникла перед ними, словно чудесная птица, расправившая в полете крылья и явившая миру свое сверкающее оперение. Лицо же, раньше обрамленное черным капором, бледное и безжизненное, внезапно ожило.
Уэбб с восхищением смотрел на эту новую Лили; он любовался ее изящными бедрами, тонкой талией, чудесными округлостями грудей…
Ее волосы, перехваченные на макушке бледно-зеленой ленточкой, рассыпались по плечам золотистым каскадом. Казалось, что сама Диана явилась перед ним в образе прекрасной женщины.
Уэбб, ошеломленный этим чудесным превращением, не сводил глаз с появившейся из-за ширмы красавицы.
Неужели эта богиня — малышка Лили? Неужели перед ним Лили, нескладная девочка, которая когда-то преследовала его?
Ему вспомнилось давнее предсказание леди Марстон, уверявшей, что нескладная девочка со временем станет красавицей.
И сейчас Лили стояла перед ним — и словно смеялась над его слепотой, ведь он так долго не мог разглядеть в ней красавицу.
Впрочем, эта неожиданная метаморфоза поразила не только Уэбба — все остальные смотрели на Лили с таким же изумлением.
— Что-то не так? — спросила Лили, смущенно глядя по сторонам.
— Не беспокойтесь, все в порядке, моя милая, — рассмеялась модистка. — Просто вы — само совершенство.
Внезапно Уэбб понял, что все изменилось — он увидел свою миссию совсем в ином свете. Ибо было очевидно: Лили сведет с ума весь Париж.
А это значит, что опасности будут подстерегать их на каждом шагу.
«Да, Париж получит достойную наследницу, — размышлял Уэбб, — но одновременно приобретет и богиню-искусительницу».
Глава 8
— В кого? — спросил Адам, еще крепче сжимая ее руки. — В Томаса? Конечно, ты уже не влюблена в него. Ведь он умер. К тому же он оскорблял тебя, Лили, а я себе подобного никогда не позволю.
Лили вздохнула и покачала головой. В этот момент она ненавидела себя за то, что была вынуждена сказать правду.
— Нет, это не Томас. Это…
Адам, хотя и любил подурачиться, был весьма сообразительным молодым человеком.
— Уэбб, — спокойно произнес он, и на лице его была написана покорность судьбе.
Лили молча кивнула.
— Он знает? — спросил Адам, отводя взгляд. Закусив губу, Лили покачала головой. Никогда ей не услышать от Уэбба слова, которые с такой легкостью произносил Адам.
— Именно поэтому ты придумала помолвку? Чтобы досадить ему?
— Нет. Это никоим образом не повлияло бы на него. Он все еще считает меня пятнадцатилетней девочкой.
— Пока ты не перестанешь носить эти ужасные вдовьи платья и уродовать свое лицо, ни один мужчина не взглянет на тебя и не увидит то, что вижу я, — прекрасную женщину, — рассмеялся Адам.
Не зная, как реагировать на слова Адама теперь, когда она узнала о его истинных чувствах, Лили отвернулась и прошептала:
— Я поступила с тобой ужасно.
— Нет, — ответил Адам. — Я сам во всем виноват. Не знаю, какие причины побудили тебя, но спектакль, разыгранный тобой сегодня, был просто блестящим. Между прочим, я все же согласился не объявлять о нашей помолвке, потому что ты этого не хотела. Но скажи мне, Лили, почему, почему ты все это затеяла? Неужели для того, чтобы обмануть…
В этот момент занавес откинулся и они увидели Уэбба Драйдена.
Много ли он успел услышать? Судя по его свирепому взгляду — довольно много. Опасения Лили подтвердились, как только он заговорил:
— Да, Лили, скажите. Почему вы пытались всех обмануть, разыграв такой изумительный спектакль?
Обмануть.
Да, Уэбб понял все — даже если услышал одно лишь это слово, сказанное Адамом.
И сейчас Уэбб стоял и пристально смотрел на нее, смотрел ей прямо в глаза.
— Говорите же, Лили, — продолжал он. — Но предупреждаю: никакой остроумный ответ, никакая ложь не спасут вас.
Адам поднялся на ноги.
— Мне кажется, что ваше присутствие здесь нежелательно, сэр. — В его голосе звучала явная угроза.
Раньше Уэбб дважды подумал бы, прежде чем оскорбить этого долговязого молодого человека. Но сейчас на его стороне было преимущество, и он незамедлительно им воспользовался.
Окинув Адама ледяным взглядом, Уэбб ухватил его за воротник и с силой встряхнул.
— Еще одно слово, и я привлеку вас и вашу подругу графиню к, суду, — заявил он.
Лили вскочила и вцепилась в рукав Уэбба.
— Черт возьми, что вы такое говорите? Вы что, сошли с ума?
— Ваш жених провел большую часть вечера с подозреваемой в шпионаже графиней Аллен. — Он посмотрел на Адама: — Я прав, мой друг?
— Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, — сказал Адам не моргнув глазом.
Лили заметно побледнела и посмотрела сначала на Уэбба, затем на Адама, после чего на ее лице появилось выражение недоверия. Однако она не собиралась давать Адама в обиду, даже если и разозлилась на него.
— Немедленно отпустите его, Уэбб, или я устрою такой скандал, который вы никогда не забудете.
Уэбб отпустил молодого человека, потому что знал, что Лили способна на все.
— Что касается графини, то это не ваше дело, — сказал Адам, поправляя галстук и расправляя складки, оставленные рукой Уэбба на его безукоризненном сюртуке. — И вы не имеете права вмешиваться в дела Лили.
— Ее дела — мои дела. — Уэбб кивнул в сторону двери: — А теперь убирайтесь отсюда. Убирайтесь немедленно, и я постараюсь забыть то, что видел. Но если, я в течение часа увижу вас в этом доме, то это будет последний час, который вы проведете на свободе. И тут снова вмешалась Лили.
— Адам, не беспокойся за меня, — сказала она с мольбой в голосе. — Со мной все будет в порядке. Делай, как он сказал, и уходи. Ты знаешь, что должен уйти.
Адам хотел возразить, но Лили покачала головой, улыбнулась и протянула ему руку.
Мистер Сен-Жан галантно склонился над протянутой рукой дамы. Затем, отвесив короткий поклон Уэббу, прошел через галерею и вошел в переполненный бальный зал.
Лили провожала его взглядом, пока он не скрылся в толпе. Затем гневно взглянула на Уэбба. Тот, не удержавшись, насмешливо спросил:
— И никаких слез из-за жениха?
— Какое ваше дело?
Лили хотела последовать примеру Адама и тоже скрыться, но Уэбб схватил ее за руку:
— Не так быстро. Если вы думаете, что добились своего, то вы ошибаетесь.
Он увлек Лили обратно в альков и плотно задернул занавес. Она попыталась снова его отдернуть, но Уэбб перехватил ее руку:
— Мне надо обсудить с вами кое-что.
— Обсудить? Я не желаю ничего слушать после такой безобразной сцены. Почему вы так грубо обошлись с Адамом? И как вы смеете после этого разговаривать со мной?
Взбешенный вызывающим поведением Лили, Уэбб стремительно прошел в глубину алькова и распахнул дверь. В следующее мгновение он схватил Лили за плечи и вытолкнул ее на узкий балкон под проливной дождь.
Лили громко вскрикнула и рванулась обратно, но Уэбб захлопнул перед ней дверь.
Пусть подумает под дождем, может, образумится.
Прижавшись лицом к стеклу, Лили в недоумении уставилась на Уэбба. Потом, почувствовав, что промокла насквозь, пришла в бешенство.
— Впустите меня! — Приподняв подол, она обнаружила, что стоит по щиколотку в воде. — На мне нет туфель!
Уэбб осмотрел альков и подобрал не только туфли, но и черную кружевную шаль, которую Лили оставила на спинке кресла.
— Не думаю, что она вам поможет, — сказал он, показывая ей шаль.
Глаза Лили метали молнии. Она барабанила по стеклу кулаками и кричала:
— Впустите меня! Немедленно впустите меня!
— Хорошо воспитанная молодая леди не будет раздеваться во время бала, не так ли? — усмехнулся Уэбб.
— Я насквозь промокла! — еще громче закричала Лили. Поставив туфли на пол, Уэбб опустился в кресло — в нем раньше сидела Лили — и скрестил ноги. Шаль он положил себе на колени.
— Представьте, что у вас в руках зонтик. У вас же богатая фантазия.
Лили выругалась по-французски, причем это было довольно крепкое ругательство.
«Наконец-то! — с удовлетворением подумал Уэбб. — Узнаю прежнюю Лили».
Откинувшись на спинку кресла, он скрестил на груди руки и закрыл глаза. На минуту воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком дождя по стеклу.
— Уэбб, пожалуйста, — снова раздался голос Лили.
Он знал, чего ей стоило произнести эти слова, но все же не смягчился. Ведь Лили, пытаясь обмануть их, потратила впустую две недели драгоценного времени.
И она действительно едва не обманула его.
— Я не сумею исполнить роль Аделаиды, если простужусь и умру, — простонала она, прижав руки к груди.
«Пожалуй, она права, — подумал Уэбб, пристально глядя на Лили. — Она действительно может простудиться».
Наконец он отодвинул задвижку. Лили влетела в альков промокшая насквозь.
— Какой же вы мерза… — Она осеклась.
— Так-так, — сказал Уэбб, снова открывая дверь. — Неужели вы не образумились? Хотите получить еще один урок? — Схватив Лили за локоть, Уэбб кивнул в сторону балкона.
— На этот раз вы не сделаете ничего подобного, — отрезала она. — Я буду кричать, и меня услышат. Скандал, который я устрою, погубит вашу репутацию, и тогда вам не найти подходящей невесты.
— А вам откуда об этом известно? — удивился Уэбб. Он действительно подумывал о женитьбе.
— Ваш отец рассказал мне о ваших планах. Вам еще повезет, если вы сумеете найти бедную, беззащитную вдову, потому что ни одна мать не отдаст за вас свою дочь. Во всяком случае, порядочную и хорошо воспитанную девушку, которую, как я полагаю, вы подыскиваете.
— А что вы знаете о порядочности? — спросил Уэбб, окинув Лили насмешливым взглядом.
Лили потупилась — она выглядела ужасно: ее бумазейное платье напоминало траурный креп, недели две пролежавший под дождем; волосы были растрепаны и свисали сосульками.
Однако дождь отчасти и приукрасил Лили: потоки, хлеставшие из водосточной трубы, смыли с ее лица краску. Заметив эти желтоватые подтеки, Уэбб провел пальцами по щеке Лили и увидел, что они пожелтели. Щека же Лили чудесным образом порозовела.
Уэбб в изумлении смотрел на стоявшую перед ним женщину. Что же заставляет ее уродовать свое лицо и носить эти ужасные траурные платья?
Он успел заметить пылкий взгляд Адама — было очевидно, что молодой человек смотрел на Лили с восхищением. И тут Уэбб вспомнил о встрече в ночном саду, о поцелуях и объятиях, о возбуждении, охватившем его. Если бы он сейчас осмелился закрыть глаза, то увидел бы перед собой соблазнительную женщину, а не разгневанную и мокрую насквозь «малышку».
Внезапно он снова вспомнил про Адама. Молодой человек, по-видимому, знал все секреты Лили и явно пользовался ее расположением. Но что же их все-таки связывало?
Уэбб схватил Лили за плечи:
— Что за игру вы ведете? Неужели вы думаете, что, затеяв помолвку, сумеете спасти своего любовника… от его же собственной глупости?
— Моего любовника? — возмутилась Лили, отстраняя руки Уэбба. — Вы единственный, кто страдает от глупости. — Она встряхнула мокрую юбку, и вокруг ее ног образовалась лужа.
— Может, мне следует догнать Адама и узнать, какие секреты вы пытаетесь скрыть? — спросил Уэбб.
Во взгляде Лили промелькнула тревога, но она тут же взяла себя в руки.
— Вы сказали, что он свободен. Вы дали слово.
— Я солгал.
— Тогда нечему удивляться… Такие, как вы, не могут не лгать.
«Такие, как вы». В ее словах было презрение — и намек на его шпионаж.
Уэбб посмотрел в сторону бального зала:
— Если мне не удастся допытаться правды от вас, то придется притащить сюда этого молодого глупца. И вы увидите: кое-чего я добьюсь. Уверен, что он знает, почему вы все это затеяли и почему так хотите остаться в Англии.
Лили схватила Уэбба за руку:
— Оставьте его в покое!
— Слишком поздно, — сказал Уэбб, поворачиваясь к выходу из алькова.
— Оставьте его в покое, Уэбб, — повторила Лили, преграждая ему дорогу.
— Скажите, зачем вы затеяли этот маскарад? Почему вы так не хотите отправиться в Париж?
— Я ничего не затевала.
— Вы лжете, Лили. Я следил за вами, а теперь буду следить и за вашим женихом.
— Я прошу вас: оставьте его в покое.
— Запомните мои слова, Лили. Я буду следить за Адамом и добьюсь от него признания. А если мне это не удастся, я упрячу его в Ньюгейтскую тюрьму, где он будет оставаться до тех пор, пока вы оба не поумнеете.
— Если вы оставите его в покое, — процедила Лили сквозь зубы, — я поеду с вами в Париж. Я больше не доставлю вам хлопот, но при одном условии: не трогайте Адама.
Уэбб посмотрел на руку, вцепившуюся в его рукав. Пальцы Лили были холодными, как лед, и этот холод он ощущал даже сквозь ткань сюртука. Однако глаза ее пылали, и было совершенно очевидно: Лили во что бы то ни стало хочет спасти Адама.
И тут Уэбб, к собственному удивлению, вдруг почувствовал укол ревности. Пришлось напомнить себе: Лили интересует его лишь потому, что она похожа на Аделаиду. И кроме того, он заинтригован ее секретами.
Он пристально взглянул ей в глаза.
Эти сияющие зеленые глаза сейчас смотрели на него с каким-то странным выражением — возможно, с беспокойством. Или Лили чего-то от него ждет?..
Во всяком случае, сейчас в ее взгляде не было обычной враждебности.
Уэбб неожиданно привлек ее к себе, но Лили, тут же догадавшись о его намерениях, попыталась отстраниться. Упершись ладонями в грудь Уэбба, она уклонялась от его настойчивых губ и думала о том, что вот-вот закричит, позовет на помощь, устроит скандал, если он немедленно не отпустит ее. Однако она так и не закричала…
Губы Уэбба впились в ее уста, и вскоре Лили перестала сопротивляться. А потом она обвила руками его шею и, приоткрыв губы, ответила на поцелуй.
И тут Уэбб окончательно убедился в том, что не ошибся: странное поведение Лили — всего лишь маска, скрывавшая подлинную женскую страсть.
Они слились в объятии, и сюртук Уэбба стал почти таким же мокрым, как платье Лили.
Его охватило страстное желание, и он, пытаясь взять себя в руки, мысленно твердил: «Ложь, все это ложь. Лили — лживая женщина!»
Усилием воли он все же заставил себя отстраниться. Потом взял шаль и накинул на плечи Лили. Наконец спросил:
— Вы отправитесь со мной в Париж, не так ли? — Он принялся растирать ее холодные руки.
— Да, — ответила Лили. Она бросила взгляд в сторону балкона, затем снова посмотрела на Уэбба. — А вы сдержите свое слово?
Он старался не смотреть на ее губы, старался не думать о том, что она ответила на его поцелуй. Но она принадлежала ему. Во всяком случае — в данный момент.
— Сдержу, — ответил наконец Уэбб. — Но почему вы, Лили, не сдержали слово? Ведь в тот вечер, в саду, вы согласились отправиться со мной в Париж.
— Я вас тогда не обманывала. К тому же я не говорила, что вам будет легко со мной. И вы же сами просили лорда Драйдена, чтобы он нашел мне замену. Вы сами отказывались от моих услуг. — Лили прикоснулась кончиками пальцев к своим губам, чуть припухшим, и на ее лице появилась улыбка.
— Отказывался, но только из-за вашего притворства, — ответил Уэбб.
Они смотрели друг другу в глаза, и Уэбб думал о том, что перед ним сейчас совсем другая Лили — «малышка», оказывается, повзрослела.
Лили зябко поежилась:
— Мне надо переодеться. Я простужусь, если не согреюсь.
Уэбб едва не предложил ей свои услуги, но вовремя спохватился: что за нелепая мысль? Черт возьми, да он теряет рассудок! Это же Лили. Маленькая Лили. Докучливая и неловкая Лили. Может, она снова солгала и вовсе не собирается отправляться в Париж?
Лили уже отдернула занавеску, намереваясь уйти, но вдруг остановилась и взглянула через плечо на Уэбба.
— Чем я себя выдала? — спросила она.
— Не понял…
— Чем я выдала себя? Как вы догадались, что я притворяюсь?
— Когда вы танцевали, вы явно переигрывали.
— Когда танцевала? Какие глупости, — усмехнулась Лили.
— Глупости? Но вы же специально делали все, чтобы выглядеть ужасно. Недаром месье Бовуа сравнил вас с деревянной куклой. — Уэбб рассмеялся. — Вы действительно выглядели ужасно, Лили.
Она молча улыбнулась и шагнула к Уэббу…
В следующее мгновение он почувствовал сильнейший толчок в грудь — и вдруг оказался на балконе, Лили каким-то непостижимым образом успела распахнуть перед ним балконную дверь. Дверь моментально захлопнулась, и Уэбб услышал, как щелкнула задвижка. Он оказался под проливным дождем.
Взглянув на него с улыбкой, Лили отчеканила:
— Танцы, мистер шпион, — это единственное, в чем я не притворялась. — С этими словами она покинула альков, оставив беднягу мокнуть под дождем.
Уэбб снова чихнул.
— Будьте здоровы! — крикнула Лили из-за ширмы — модистка делала ей последнюю примерку.
Лорд Драйден, София и Жиль тоже находились в будуаре Софии. Начались приготовления к путешествию.
— Что заставило вас выйти на балкон вчера вечером? — с интонациями заботливой матери спросила София. — Вам еще повезло, что вы не слегли в постель.
Накануне Уэбб долго стучал в балконную дверь, но никто не пришел ему на помощь. Пришлось спускаться по увитой плющом стене. Когда до земли оставалось футов десять, замерзшие пальцы разжались, и Уэбб свалился чуть ли не в объятия отъезжавшей герцогини.
— В самом деле, мистер Драйден, вам следует вести себя более осмотрительно, — снова подала голос Лили.
Услышав веселый смех бессовестной девчонки, Уэбб невольно сжал кулаки. Придется проучить ее как следует!
— Просто произошла ошибка… — пробормотал он, игнорируя удивленные взгляды отца и Жиля.
Когда Уэбб, спустившись с балкона, вернулся в бальный зал, Адама с матерью и графини там уже не было. Расспросив гостей и слуг, он выяснил, что все трое давно покинули Байрнвуд. Уэбб, конечно же, расспрашивал и Софию с Жилем, но те в ответ на все вопросы лишь пожимали плечами; если они что-то и думали по поводу внезапного отъезда гостей, то держали свое мнение при себе.
Тем временем Лили, стоявшая за ширмой, внезапно обрела прекрасную память и принялась излагать родословную де Шевену. Потом она описала расположение всех комнат в обоих домах покойного и рассказала трогательную историю о полевых цветах, которые нарвала для похорон своей любимой учительницы, сестры Мари-Руфины.
«Своей сверхъестественной памятью она бы затмила наших лучших агентов», — подумал Уэбб.
Как бы в подтверждение его мыслей, лорд Драйден сказал:
— Замечательно, Лили, просто замечательно! Мне уже давно следовало завербовать вас. О чем я думал? Почему позволил отправить вас в Америку? Там вы только зря растрачивали свои таланты.
Что же касается двухнедельного «плохого поведения», то Лили дала вполне убедительное разъяснение: она просто боялась возвращаться в Париж, ей вспоминалась революция, вспоминались ужасы террора. Слезы, стоявшие в глазах молодой женщины, наилучшим образом подтверждали ее слова.
Уэбб считал, что Лили прекрасно справляется со многими задачами, но все же кое-чего ей явно не хватало.
На портрете-миниатюре изображена девочка, которой предстояло превратиться в настоящую красавицу. Лили же, по мнению Уэбба, не могла сравниться с прекрасной Аделаидой. А ведь именно красавицу ждали в Париже…
Это могло стать серьезным препятствием. Если самой известной в Лондоне модистке удастся сделать из Лили произведение искусства, то тогда она, может быть, и справится с заданием, рассуждал Уэбб. В противном случае от нее придется отказаться.
Вчера на балконе, когда Уэбб немного успокоился, ему в голову вдруг пришла странная мысль: почему он хочет, чтобы Лили отправилась с ним в Париж?
Ему хочется оказаться с ней в Париже наедине? Господи, о чем он думает? Если Лили даже здесь посмела запереть его на балконе, то что же она учинит в Париже?
А ведь вчера вечером Лили пробудила в нем совсем другие чувства…
Модистка, закончив работу, поцокала языком.
— Я думаю, что вы будете довольны, милорд, — сказала она лорду Драйдену. — Полагаю, что это — моя лучшая работа. Поверьте, эта леди — настоящая наследница. Она просто ангел.
Уэбб вежливо улыбнулся — ему не хотелось огорчать отца.
Пусть модистка сколько угодно говорит о своей «лучшей работе», но он, Уэбб, ни за что не поверит, что Лили может превратиться в ангела. И едва ли ей удастся стать настоящей Аделаидой.
Как только Уэбб пришел к такому заключению, Лили вышла из-за ширмы.
Сшитое на живую нитку и скрепленное булавками платье облегало Лили, точно мраморная драпировка греческую статую. Легкий шелк, закрепленный на плечах золотыми пряжками, ниспадал на пол, словно сверкающий водопад. А в глубоком вырезе виднелись округлости упругих грудей.
Глубоко вздохнув, Уэбб снова посмотрел на ослепительную красавицу. Невероятно! Он глазам своим не верил. И все же перед ним была именно Лили.
Прежде красота ее скрывалась под уродливыми черными платьями, и вот сейчас, освобожденная от вдовьих покровов, Лили возникла перед ними, словно чудесная птица, расправившая в полете крылья и явившая миру свое сверкающее оперение. Лицо же, раньше обрамленное черным капором, бледное и безжизненное, внезапно ожило.
Уэбб с восхищением смотрел на эту новую Лили; он любовался ее изящными бедрами, тонкой талией, чудесными округлостями грудей…
Ее волосы, перехваченные на макушке бледно-зеленой ленточкой, рассыпались по плечам золотистым каскадом. Казалось, что сама Диана явилась перед ним в образе прекрасной женщины.
Уэбб, ошеломленный этим чудесным превращением, не сводил глаз с появившейся из-за ширмы красавицы.
Неужели эта богиня — малышка Лили? Неужели перед ним Лили, нескладная девочка, которая когда-то преследовала его?
Ему вспомнилось давнее предсказание леди Марстон, уверявшей, что нескладная девочка со временем станет красавицей.
И сейчас Лили стояла перед ним — и словно смеялась над его слепотой, ведь он так долго не мог разглядеть в ней красавицу.
Впрочем, эта неожиданная метаморфоза поразила не только Уэбба — все остальные смотрели на Лили с таким же изумлением.
— Что-то не так? — спросила Лили, смущенно глядя по сторонам.
— Не беспокойтесь, все в порядке, моя милая, — рассмеялась модистка. — Просто вы — само совершенство.
Внезапно Уэбб понял, что все изменилось — он увидел свою миссию совсем в ином свете. Ибо было очевидно: Лили сведет с ума весь Париж.
А это значит, что опасности будут подстерегать их на каждом шагу.
«Да, Париж получит достойную наследницу, — размышлял Уэбб, — но одновременно приобретет и богиню-искусительницу».
Глава 8
Париж, декабрь 1800 года
Месье Бернар Труссебуа, солиситор де Шебену, подъехал к заднему крыльцу графского дома, что вошло у него в привычку с самого первого дня службы.
Месье Труссебуа предпочитал входить в дома своих клиентов с черного хода, так как это давало возможность побеседовать со слугами и кое-что узнать о благосостоянии их хозяев. Таким образом солиситор получал чрезвычайно важные сведения о своих клиентах.
Что же касается графа де Шевену, то его месье Труссебуа навещал с особым удовольствием, так как здесь предоставлялась возможность отведать пирожных мадам Костар — лишь после этого солиситор заходил в кабинет графа. Каким образом этои женщине удавалось постоянно доставать свежие продукты — этого не знал никто. Возможно, граф оставил достаточно золота, чтобы, не скупясь, платить за все, хотя цены с каждым днем росли.
Впрочем, не было сомнений: мадам Костар могла раздобыть все на свете. Во всяком случае, не было сомнений в том, что ни один мясник или зеленщик не посмел бы отказать этой грозной на вид особе. Ибо лишь немногие знали, что мадам Костар — женщина добрая и мягкосердечная, несмотря на свои внушительные габариты и устрашающий облик.
Месье Труссебуа несколько раз постучал в дверь, прежде чем ему открыли. Открывший же, месье Костар, был маленьким угловатым человечком; глядя на него, можно было подумать, что он постится месяцами.
Но солиситор-то прекрасно знал: месье Костару голодная смерть не грозит, ведь его жена была отменной поварихой.
— Входите, месье, — сказал старый слуга. — Входите, не стойте на холоде.
Взглянув в изможденное лицо Костара, солиситор сразу понял: старика одолевает беспокойство. И все же старый слуга никогда не забывал о своих обязанностях: он проворно снял с гостя мокрый плащ и повесил его к огню — сушиться.
— Итак, наследница приехала. — Труссебуа занял у кухонного стола свое обычное место.
На столе стояло блюдо с ароматными миндальными пирожными. Солиситор терпеливо ждал, однако мадам Костар, всегда такая гостеприимная, на сей раз не спешила его угощать.
— О да, наша наследница, — пробормотал Костар, усаживаясь во главе стола.
Месье Костар и его жена — единственные слуги в доме — жили у графа долгие годы. Поступив на службу к де Шевену, Труссебуа решил, что тот любит уединение, потому и живет отшельником. Только после смерти Анри солиситор узнал, почему в доме было всего лишь двое слуг.
Труссебуа думал об этом с содроганием и в тысячный раз задавался вопросом: как он позволил вовлечь себя в такую историю?
Но сейчас уже поздно было предаваться размышлениям, следовало говорить о деле.
— Она приехала с час назад, — сообщил Костар. — Багаж, служанка и… — Упершись острыми локтями в стол, слуга подался вперед и добавил: — И жених.
Жених? Услышав о нем, Труссебуа лишился дара речи. Ведь жених — это новые хлопоты. Даже еще хуже: ненужные вопросы.
Помрачневший Труссебуа проклинал свою судьбу, пославшую ему такого клиента. Проклинал, хотя не голодал лишь благодаря щедрости графа. А ведь многие представители его профессии действительно голодали; более того, кое-кто из них даже лишился головы.
«Вот что, Труссебуа… Ты должен набраться храбрости», — говорил он себе, как делал всякий раз, когда оказывался в сложной ситуации.
Сейчас все они зависели от наследницы де Шевену: Костарам нужен был стол и кров, а ему, Труссебуа, — жалованье, которое он получал за управление огромным имением покойного графа.
Но жених…
Такой оборот дела совершенно их не устраивал. Жених путал все их тщательно разработанные планы. Однако сейчас предстояло решить самый важный вопрос.
— Не может ли случиться так, что эта Аделаида де Шевену — самозванка?
Лили прошла по восточному ковру гостиной и остановилась перед высоким секретером, стоявшим в углу. Ни секунды не раздумывая, она принялась выдвигать ящик за ящиком, изучая их содержимое.
— Что, по вашему мнению, вы делаете? — спросил Уэбб, вставая с дивана и подойдя к ней.
Он взял Лили за руку и привлек к себе. Несколько мгновений они стояли глядя друг другу в глаза. Наконец Уэбб, не выдержав взгляда зеленых глаз, выпустил руку Лили, словно она жгла огнем.
— Я ищу дневники, вот что я делаю, — заявила Лили. Она ужасно устала после долгой дороги и, кроме того, очень волновалась — ведь ей предстояло постоянно находиться в обществе Уэбба.
Месье Бернар Труссебуа, солиситор де Шебену, подъехал к заднему крыльцу графского дома, что вошло у него в привычку с самого первого дня службы.
Месье Труссебуа предпочитал входить в дома своих клиентов с черного хода, так как это давало возможность побеседовать со слугами и кое-что узнать о благосостоянии их хозяев. Таким образом солиситор получал чрезвычайно важные сведения о своих клиентах.
Что же касается графа де Шевену, то его месье Труссебуа навещал с особым удовольствием, так как здесь предоставлялась возможность отведать пирожных мадам Костар — лишь после этого солиситор заходил в кабинет графа. Каким образом этои женщине удавалось постоянно доставать свежие продукты — этого не знал никто. Возможно, граф оставил достаточно золота, чтобы, не скупясь, платить за все, хотя цены с каждым днем росли.
Впрочем, не было сомнений: мадам Костар могла раздобыть все на свете. Во всяком случае, не было сомнений в том, что ни один мясник или зеленщик не посмел бы отказать этой грозной на вид особе. Ибо лишь немногие знали, что мадам Костар — женщина добрая и мягкосердечная, несмотря на свои внушительные габариты и устрашающий облик.
Месье Труссебуа несколько раз постучал в дверь, прежде чем ему открыли. Открывший же, месье Костар, был маленьким угловатым человечком; глядя на него, можно было подумать, что он постится месяцами.
Но солиситор-то прекрасно знал: месье Костару голодная смерть не грозит, ведь его жена была отменной поварихой.
— Входите, месье, — сказал старый слуга. — Входите, не стойте на холоде.
Взглянув в изможденное лицо Костара, солиситор сразу понял: старика одолевает беспокойство. И все же старый слуга никогда не забывал о своих обязанностях: он проворно снял с гостя мокрый плащ и повесил его к огню — сушиться.
— Итак, наследница приехала. — Труссебуа занял у кухонного стола свое обычное место.
На столе стояло блюдо с ароматными миндальными пирожными. Солиситор терпеливо ждал, однако мадам Костар, всегда такая гостеприимная, на сей раз не спешила его угощать.
— О да, наша наследница, — пробормотал Костар, усаживаясь во главе стола.
Месье Костар и его жена — единственные слуги в доме — жили у графа долгие годы. Поступив на службу к де Шевену, Труссебуа решил, что тот любит уединение, потому и живет отшельником. Только после смерти Анри солиситор узнал, почему в доме было всего лишь двое слуг.
Труссебуа думал об этом с содроганием и в тысячный раз задавался вопросом: как он позволил вовлечь себя в такую историю?
Но сейчас уже поздно было предаваться размышлениям, следовало говорить о деле.
— Она приехала с час назад, — сообщил Костар. — Багаж, служанка и… — Упершись острыми локтями в стол, слуга подался вперед и добавил: — И жених.
Жених? Услышав о нем, Труссебуа лишился дара речи. Ведь жених — это новые хлопоты. Даже еще хуже: ненужные вопросы.
Помрачневший Труссебуа проклинал свою судьбу, пославшую ему такого клиента. Проклинал, хотя не голодал лишь благодаря щедрости графа. А ведь многие представители его профессии действительно голодали; более того, кое-кто из них даже лишился головы.
«Вот что, Труссебуа… Ты должен набраться храбрости», — говорил он себе, как делал всякий раз, когда оказывался в сложной ситуации.
Сейчас все они зависели от наследницы де Шевену: Костарам нужен был стол и кров, а ему, Труссебуа, — жалованье, которое он получал за управление огромным имением покойного графа.
Но жених…
Такой оборот дела совершенно их не устраивал. Жених путал все их тщательно разработанные планы. Однако сейчас предстояло решить самый важный вопрос.
— Не может ли случиться так, что эта Аделаида де Шевену — самозванка?
Лили прошла по восточному ковру гостиной и остановилась перед высоким секретером, стоявшим в углу. Ни секунды не раздумывая, она принялась выдвигать ящик за ящиком, изучая их содержимое.
— Что, по вашему мнению, вы делаете? — спросил Уэбб, вставая с дивана и подойдя к ней.
Он взял Лили за руку и привлек к себе. Несколько мгновений они стояли глядя друг другу в глаза. Наконец Уэбб, не выдержав взгляда зеленых глаз, выпустил руку Лили, словно она жгла огнем.
— Я ищу дневники, вот что я делаю, — заявила Лили. Она ужасно устала после долгой дороги и, кроме того, очень волновалась — ведь ей предстояло постоянно находиться в обществе Уэбба.