— …гребень с Императорским Фениксом над символом Дома Джарега… — Здесь голос сенешаля чуть не дрогнул.
Интересно, даровался ли когда-нибудь имперский титул джарегу? И уж наверняка выходец с Востока его ни разу не получал. Ко мне вернулось чувство юмора.
— …гребень следует внести на все времена в Имперский реестр, и он может быть изъят лишь в результате анонимного голосования Совета Наследников или Императором…
Как раз то, что мне нужно. Я прикусил губу. Вдруг я понял, что не хочу, чтобы церемонии закончилась — ведь после нее я встречусь со своей женой. Должен ли я сказать что-нибудь в конце церемонии? Нет, достаточно просто поклониться.
— …получает титул графа Зарке, право вершить правосудие на своих землях и нести ответственность за…
Помешает ли это джарегам устроить охоту за моей головой? Учитывая, что я подставил члена Совета, а потом принял участие в его убийстве, — вряд ли. Как скоро следует ждать первого покушения? Скоро. Очень скоро. Если я намерен спасти свою жизнь после того, что сделали мои друзья, чтобы ее сохранить, я не имею права терять времени.
— …встать сейчас перед Императрицей и наследниками престола, чтобы получить…
Я в редчайшем положении, сейчас мне будет дарован титул, который ничего не стоит. Интересно, понимает ли комичность ситуации Зарика? Церемония подошла к концу. Я немного подождал, чтобы не нарушать приличий, и ушел, намереваясь посетить Крыло Иорича. Но когда я покидал Императорское крыло, то нашел стоящий на полу барабан и самого Айбина, который смотрел по сторонам и отбивал ритм монетами по мраморным перилам ведущей в вестибюль лестницы.
— Здесь, в Империи, мы называем это перилами, — заявил я.
— Куда ты идешь? — спросил Айбин.
— Сейчас? Хочу встретить свою жену. Кстати, не мог бы ты оказать мне услугу?
— Какую?
— Подари мне твой Камень Феникса.
Он нахмурился, а потом ответил:
— Хорошо. Он в замке, ты можешь его взять.
— Ты уверен, что он тебе не понадобится?
Айбин пожал плечами.
— Ты принял окончательное решение, босс?
— Да.
— Спасибо, Айбин.
— Не стоит благодарности. А что это у тебя на шее?
— Где? Амулет, чтобы меня не тошнило, когда…
— Нет, вот это.
— Символ имперского титула. В действительности он ровно ничего не значит. Хочешь его? В обмен на то, что ты мне даешь?
— Нет, спасибо. Куда ты направляешься?
Я покачал головой:
— Не имеет значения. А какие планы у тебя? Ты ведь не можешь вернуться домой.
— Во всяком случае, не сейчас. Со мной все будет в порядке. Мне здесь нравится. Да и на барабане тут играют примитивно.
Примитивно? Я усмехнулся, представив себе кое-кого из своих знакомых музыкантов, которым подобное заявление очень не понравилось бы.
— Как скажешь, — ответил я. — Может быть, мы еще встретимся.
— Да.
— Кстати, Айбин…
— Да?
— Я думаю, ты ошибся насчет богов.
— В самом деле?
— Я думаю, когда бог совершает нечто, достойное осуждения, поступок таковым и остается.
— Но тогда что есть бог?
— Я не знаю.
— Может быть, ты сумеешь это выяснить.
— Да, — вздохнул я. — Может быть, сумею. Может быть, выясню. Благодарю.
Он кивнул и снова принялся играть на перилах. Я пошел в Крыло Иорича и узнал, что мне придется подождать еще час, прежде чем они закончат оформлять бумаги, связанные с освобождением Коти. Меня это вполне устраивало; нужно было кое-что сделать. Я вышел из дворца и еще раз получил удовольствие от того, что меня больше не тошнит после телепортации.
— Ты не можешь так со мной поступить, — заявил Крейгар.
— Я уже поступил, — ответил я.
— Я не продержусь и пяти минут.
— Ты уже продержался значительно дольше — и не в первый раз.
— Тогда речь шла о временной замене, Влад. Я стал джарегом из-за того, что не мог быть драконом. Я родился в Доме Дракона, ты же знаешь. Во время сражения я пытался отдавать приказы, но никто меня не замечал. Я не могу…
— Люди меняются. Крейгар. Ты уже изменился.
— Но…
— Подумай о деньгах.
Он склонил голову к плечу.
— Хороший довод, — признал Крейгар.
— Кроме того, тебе преданы все наши парни. Они тебя хорошо знают и доверяют. К тому же у меня попросту нет выбора. Сколько Организация предлагает за мою голову?
Он ответил, и на меня это произвело впечатление.
— Прошел слух, — добавил Крейгар, — что они хотят использовать Морганти.
— Ничего удивительного, — внешне спокойно ответил я, хотя внутри у меня все задрожало.
Я оглядел офис. Тут все еще полно моих вещей — мишень на стене, вешалка, на которой сидели Лойош и Ротса, темные круги на столе — там, где я ставил чашу с клявой, вращающееся кресло на колесиках, конструкцию которого я придумал сам, и многое другое. Этот офис стал моим настоящим домом.
— А ты сможешь когда-нибудь вернуться?
— Может быть. Но я не уверен, что захочу. А если я вернусь? Мы всегда сможем договориться или я начну заново где-нибудь в другом месте.
Он вздохнул:
— Мне трудно обходиться без Мелестава.
— Да. И без Палки.
Мы немного помолчали из уважения к мертвым. Я все еще не мог заставить себя ненавидеть Мелестава, да и Палка значил для меня очень многое. Я ненавижу, когда умирают друзья.
— Я смогу с тобой связаться?
— Нет.
— Куда ты направляешься?
— Не знаю. Я уже был на востоке, а на юге — море. Остается север и запад. Наверное, куда-нибудь туда.
Он задумался:
— А что ты намерен сделать с территорией в Южной Адриланке?
— Не беспокойся, — ответил я. — Я уже все уладил.
— Ну, мне будет только легче.
Я еще раз оглядел офис. Здесь прошла существенная часть моей жизни. Лойош подлетел к Крейгару, лизнул его в ухо, а потом вернулся ко мне на правое плечо. Ротса опустилась на левое. Я встал.
— Кстати, Крейгар, попрощайся за меня с Кайрой Воровкой. Скажи, что я ей все еще должен. С другой стороны, она сможет меня найти, если захочет.
— Я передам ей, — обещал Крейгар.
— Спасибо. И удачи тебе. — И я телепортировался.
Очень похоже на репетицию пьесы, словно режиссер сказал: «Проведи разговор на ступеньках Крыла Иорича, только на сей раз постарайся сделать вашу беседу более напряженной».
Коти обняла меня и некоторое время не отпускала, словно искренне обрадовалась нашей встрече. Я тоже ее обнял и удивился: почему я так спокоен? Лойош и Ротса внимательно за нами наблюдали.
— Расскажи мне, — попросила Коти.
Стоя на пустынных ступеньках, когда сумерки незаметно прокрались в Императорский дворец, я рассказал ей обо всем. Я говорил и слушал свой спокойный голос, который поведал Коти о революции, убийствах и интригах так, точно я не имел к ним никакого отношения. Что он сейчас чувствовал, обладатель этого ровного, холодного голоса? Я не знал. Им бы следовало найти на главную роль кого-нибудь другого, способного на эмоции. Быть может, режиссер хотел именно такой трактовки вопреки воле автора?
Когда я закончил, Коти отодвинулась от меня и внимательно посмотрела мне в глаза.
— Они тебя убьют, — сказала Коти.
— Я так не думаю.
— Что им помешает?
— У меня есть план.
— Расскажи…
— Нет, сначала ты ответь на мой вопрос: ты ко мне вернешься?
Коти не отвела взгляда, как я предполагал, только внимательно на меня посмотрела — так изучают незнакомца, пытаясь угадать его настроение по выражению лица. Она ничего не сказала, что, я полагаю, и было ответом. Однако я решил уточнить.
— Слишком многое произошло. Слишком много убийств, слишком много перемен. Мы потеряли то, что имели. Способны ли мы создать нечто новое? Я не знаю. Но ты намерена двигаться в одном направлении, я в другом. В данный момент этим все сказано.
Ее глаза стали огромными.
— Ты уходишь, не так ли?
— Да.
— А ты когда-нибудь вернешься? — спросила она с таким видом, словно не понимала, волнует ли ее это, а может быть, боялась, что волнует слишком сильно или, наоборот, совсем не волнует.
— Не знаю, — ответил я. Она кивнула:
— Когда ты уходишь?
— Прямо сейчас.
— Мне жаль, что все так получилось.
— Мне тоже.
— Ты оставил свой бизнес Крейгару?
— Большую часть. Кроме Южной Адриланки.
— А что ты собираешься делать с ней?
Я представил себе двор Черного Замка — и дождался, когда он появится перед моим мысленным взором. Вошел в контакт с Державой, почерпнул из нее энергию и начал телепортацию.
— Все интересы Организации в Южной Адриланке теперь принадлежат тебе, — заявил я. — Завтра утром с тобой встретятся мои люди. Наслаждайся, — добавил я и в следующий миг исчез.
Мы с Алирой сидели вдвоем в библиотеке Черного Замка, дожидаясь, когда к нам присоединятся Сетра и Маролан. Это место, как и мой офис, содержит нечто большее, чем ряд воспоминаний. Я провел здесь много времени со своими друзьями — да, я, безусловно, мог их таких называть, — мы устраивали военные советы, утешали друг друга и праздновали победы. Здесь выпито много вина и пролито немало слез, здесь мы смеялись и грозили друг другу, причем многое происходило почти одновременно.
Я заметил, что Алира смотрит на меня.
— Я встретил твою дочь, — сказал я.
— Какую дочь?
— Ты узнаешь.
— О чем ты говоришь?
— Спроси у своей матери. Время, как мне кажется, делает с ней забавные вещи.
Алира не ответила прямо.
— Я буду по тебе скучать, — наконец сказала она.
— Может быть, я вернусь. Кто знает?
— Джареги долго помнят обиды.
— Мне ли не знать. Я хочу некоторое время побыть один.
— Я не могу себе этого представить.
— Чтобы я стремился к одиночеству? Пожалуй, ты права. Но со мной будут Лойош и Ротса.
— И все же…
— Да. Наверное, я найду место, где живут люди. Скорее всего драгейриане, так что я смогу продолжать ненавидеть их в целом и любить в частности. Но сейчас я никого не хочу видеть.
— Я понимаю, — сказала Алира.
— Я очень многим тебе обязан.
— А я обязана тебе жизнью, — напомнила мне Алира.
— Ты спасла мне жизнь несколько раз. Иногда я хотел бы вспомнить свою прошлую жизнь — то, что было вначале.
— Сетра может это организовать, — заметила Алира.
— Не сейчас.
— Это помогло бы тебе примириться с самим собой.
— Я найду собственный способ.
— Да. Ты всегда так поступаешь.
Маролан и Сетра присоединились к нам до того, как я успел спросить, что она имела в виду.
— Я пришел проститься с вами, — сообщил я, когда они расселись за столом. — Мы на некоторое время расстанемся.
— Так я и понял, — сказал Маролан. — Я желаю тебе удачи в твоих странствиях. Обещаю присмотреть за дедом.
— Спасибо.
— Я надеюсь, что мы еще встретимся — в этой жизни или в следующей, — сказала Сетра.
— В следующей, — ответил я. — Так или иначе, но это будет иная жизнь.
— Да, — кивнула Сетра. — Ты прав.
И я ушел, не сказав более ни слова.
Последним я поговорил с дедом.
— Ты хорошо выглядишь, — заметил он.
— Спасибо.
В первый раз за всю свою взрослую жизнь я выглядел как человек с Востока, а не как джарег. Я надел свой старый плащ, перекрашенный в зеленый цвет, свободные сапоги из кожи дарра, зеленые штаны и светло-синюю блузу.
— В данных обстоятельствах иначе нельзя, — сказал я.
— О каких обстоятельствах ты говоришь, Владимир?
Я объяснил Нойш-па все, что произошло и что, как мне кажется, ему следовало делать. Он покачал головой:
— Чтобы быть правителем даже самого маленького места, нужно иметь качества, которыми я не обладаю.
— Нойш-па, тебе не придется править. Там живет около сотни семей текл и несколько людей с Востока, и они прекрасно ладят друг с другом без всякого правителя. Тебе не придется ничего менять. Империя выплачивает ренту, которая автоматически добавляется к титулу — для нормальной жизни хватит. Тебе нужно всего лишь отправиться на озеро Зарке и поселиться в особняке, или замке, или как он там называется.
Если крестьяне придут к тебе со своими проблемами, я не сомневаюсь, что ты найдешь для них разумное решение, но скорее всего этого не будет. Ты сможешь продолжать там свою работу, и никто не станет тебе мешать. Куда еще ты можешь направиться? Озеро находится к западу от Пепперфилда, который расположен в горах западнее Фенарио, так что ты окажешься неподалеку от нашей родины. Чего еще можно желать?
Он нахмурился, а потом кивнул.
— А что будет с тобой? — спросил он.
— Не знаю. Сейчас я должен бежать, чтобы спасти свою жизнь. Если ситуация изменится и я узнаю, что охота на меня прекращена, я вернусь.
— А твоя жена?
— С ней все кончено, — сказал я.
— Ты уверен?
Я попытался посмотреть ему в глаза, но не смог.
— Во всяком случае, на данный момент. Может быть, позднее. Когда пройдет время, но не сейчас.
— Я бросил песок прошлой ночью, Владимир. Впервые за последние двадцать лет я бросил песок и спросил, что будет со мной. Я почувствовал силу и прочитал символы, и они сказали, что я еще буду держать на руках внука. Как ты думаешь, песок ошибается?
— Не знаю, — ответил я. — Надеюсь, нет. Но если ты должен дождаться внука, значит, я должен остаться в живых, чтобы его зачать.
Он кивнул:
— Очень хорошо, Владимир. Делай то, что должен. Я отправлюсь на озеро Зарке и буду там жить, чтобы ты знал, где меня найти, когда ты сможешь вернуться.
— Когда я смогу, — повторил я. — Когда я смогу.
ЭПИЛОГ
Интересно, даровался ли когда-нибудь имперский титул джарегу? И уж наверняка выходец с Востока его ни разу не получал. Ко мне вернулось чувство юмора.
— …гребень следует внести на все времена в Имперский реестр, и он может быть изъят лишь в результате анонимного голосования Совета Наследников или Императором…
Как раз то, что мне нужно. Я прикусил губу. Вдруг я понял, что не хочу, чтобы церемонии закончилась — ведь после нее я встречусь со своей женой. Должен ли я сказать что-нибудь в конце церемонии? Нет, достаточно просто поклониться.
— …получает титул графа Зарке, право вершить правосудие на своих землях и нести ответственность за…
Помешает ли это джарегам устроить охоту за моей головой? Учитывая, что я подставил члена Совета, а потом принял участие в его убийстве, — вряд ли. Как скоро следует ждать первого покушения? Скоро. Очень скоро. Если я намерен спасти свою жизнь после того, что сделали мои друзья, чтобы ее сохранить, я не имею права терять времени.
— …встать сейчас перед Императрицей и наследниками престола, чтобы получить…
Я в редчайшем положении, сейчас мне будет дарован титул, который ничего не стоит. Интересно, понимает ли комичность ситуации Зарика? Церемония подошла к концу. Я немного подождал, чтобы не нарушать приличий, и ушел, намереваясь посетить Крыло Иорича. Но когда я покидал Императорское крыло, то нашел стоящий на полу барабан и самого Айбина, который смотрел по сторонам и отбивал ритм монетами по мраморным перилам ведущей в вестибюль лестницы.
— Здесь, в Империи, мы называем это перилами, — заявил я.
— Куда ты идешь? — спросил Айбин.
— Сейчас? Хочу встретить свою жену. Кстати, не мог бы ты оказать мне услугу?
— Какую?
— Подари мне твой Камень Феникса.
Он нахмурился, а потом ответил:
— Хорошо. Он в замке, ты можешь его взять.
— Ты уверен, что он тебе не понадобится?
Айбин пожал плечами.
— Ты принял окончательное решение, босс?
— Да.
— Спасибо, Айбин.
— Не стоит благодарности. А что это у тебя на шее?
— Где? Амулет, чтобы меня не тошнило, когда…
— Нет, вот это.
— Символ имперского титула. В действительности он ровно ничего не значит. Хочешь его? В обмен на то, что ты мне даешь?
— Нет, спасибо. Куда ты направляешься?
Я покачал головой:
— Не имеет значения. А какие планы у тебя? Ты ведь не можешь вернуться домой.
— Во всяком случае, не сейчас. Со мной все будет в порядке. Мне здесь нравится. Да и на барабане тут играют примитивно.
Примитивно? Я усмехнулся, представив себе кое-кого из своих знакомых музыкантов, которым подобное заявление очень не понравилось бы.
— Как скажешь, — ответил я. — Может быть, мы еще встретимся.
— Да.
— Кстати, Айбин…
— Да?
— Я думаю, ты ошибся насчет богов.
— В самом деле?
— Я думаю, когда бог совершает нечто, достойное осуждения, поступок таковым и остается.
— Но тогда что есть бог?
— Я не знаю.
— Может быть, ты сумеешь это выяснить.
— Да, — вздохнул я. — Может быть, сумею. Может быть, выясню. Благодарю.
Он кивнул и снова принялся играть на перилах. Я пошел в Крыло Иорича и узнал, что мне придется подождать еще час, прежде чем они закончат оформлять бумаги, связанные с освобождением Коти. Меня это вполне устраивало; нужно было кое-что сделать. Я вышел из дворца и еще раз получил удовольствие от того, что меня больше не тошнит после телепортации.
— Ты не можешь так со мной поступить, — заявил Крейгар.
— Я уже поступил, — ответил я.
— Я не продержусь и пяти минут.
— Ты уже продержался значительно дольше — и не в первый раз.
— Тогда речь шла о временной замене, Влад. Я стал джарегом из-за того, что не мог быть драконом. Я родился в Доме Дракона, ты же знаешь. Во время сражения я пытался отдавать приказы, но никто меня не замечал. Я не могу…
— Люди меняются. Крейгар. Ты уже изменился.
— Но…
— Подумай о деньгах.
Он склонил голову к плечу.
— Хороший довод, — признал Крейгар.
— Кроме того, тебе преданы все наши парни. Они тебя хорошо знают и доверяют. К тому же у меня попросту нет выбора. Сколько Организация предлагает за мою голову?
Он ответил, и на меня это произвело впечатление.
— Прошел слух, — добавил Крейгар, — что они хотят использовать Морганти.
— Ничего удивительного, — внешне спокойно ответил я, хотя внутри у меня все задрожало.
Я оглядел офис. Тут все еще полно моих вещей — мишень на стене, вешалка, на которой сидели Лойош и Ротса, темные круги на столе — там, где я ставил чашу с клявой, вращающееся кресло на колесиках, конструкцию которого я придумал сам, и многое другое. Этот офис стал моим настоящим домом.
— А ты сможешь когда-нибудь вернуться?
— Может быть. Но я не уверен, что захочу. А если я вернусь? Мы всегда сможем договориться или я начну заново где-нибудь в другом месте.
Он вздохнул:
— Мне трудно обходиться без Мелестава.
— Да. И без Палки.
Мы немного помолчали из уважения к мертвым. Я все еще не мог заставить себя ненавидеть Мелестава, да и Палка значил для меня очень многое. Я ненавижу, когда умирают друзья.
— Я смогу с тобой связаться?
— Нет.
— Куда ты направляешься?
— Не знаю. Я уже был на востоке, а на юге — море. Остается север и запад. Наверное, куда-нибудь туда.
Он задумался:
— А что ты намерен сделать с территорией в Южной Адриланке?
— Не беспокойся, — ответил я. — Я уже все уладил.
— Ну, мне будет только легче.
Я еще раз оглядел офис. Здесь прошла существенная часть моей жизни. Лойош подлетел к Крейгару, лизнул его в ухо, а потом вернулся ко мне на правое плечо. Ротса опустилась на левое. Я встал.
— Кстати, Крейгар, попрощайся за меня с Кайрой Воровкой. Скажи, что я ей все еще должен. С другой стороны, она сможет меня найти, если захочет.
— Я передам ей, — обещал Крейгар.
— Спасибо. И удачи тебе. — И я телепортировался.
Очень похоже на репетицию пьесы, словно режиссер сказал: «Проведи разговор на ступеньках Крыла Иорича, только на сей раз постарайся сделать вашу беседу более напряженной».
Коти обняла меня и некоторое время не отпускала, словно искренне обрадовалась нашей встрече. Я тоже ее обнял и удивился: почему я так спокоен? Лойош и Ротса внимательно за нами наблюдали.
— Расскажи мне, — попросила Коти.
Стоя на пустынных ступеньках, когда сумерки незаметно прокрались в Императорский дворец, я рассказал ей обо всем. Я говорил и слушал свой спокойный голос, который поведал Коти о революции, убийствах и интригах так, точно я не имел к ним никакого отношения. Что он сейчас чувствовал, обладатель этого ровного, холодного голоса? Я не знал. Им бы следовало найти на главную роль кого-нибудь другого, способного на эмоции. Быть может, режиссер хотел именно такой трактовки вопреки воле автора?
Когда я закончил, Коти отодвинулась от меня и внимательно посмотрела мне в глаза.
— Они тебя убьют, — сказала Коти.
— Я так не думаю.
— Что им помешает?
— У меня есть план.
— Расскажи…
— Нет, сначала ты ответь на мой вопрос: ты ко мне вернешься?
Коти не отвела взгляда, как я предполагал, только внимательно на меня посмотрела — так изучают незнакомца, пытаясь угадать его настроение по выражению лица. Она ничего не сказала, что, я полагаю, и было ответом. Однако я решил уточнить.
— Слишком многое произошло. Слишком много убийств, слишком много перемен. Мы потеряли то, что имели. Способны ли мы создать нечто новое? Я не знаю. Но ты намерена двигаться в одном направлении, я в другом. В данный момент этим все сказано.
Ее глаза стали огромными.
— Ты уходишь, не так ли?
— Да.
— А ты когда-нибудь вернешься? — спросила она с таким видом, словно не понимала, волнует ли ее это, а может быть, боялась, что волнует слишком сильно или, наоборот, совсем не волнует.
— Не знаю, — ответил я. Она кивнула:
— Когда ты уходишь?
— Прямо сейчас.
— Мне жаль, что все так получилось.
— Мне тоже.
— Ты оставил свой бизнес Крейгару?
— Большую часть. Кроме Южной Адриланки.
— А что ты собираешься делать с ней?
Я представил себе двор Черного Замка — и дождался, когда он появится перед моим мысленным взором. Вошел в контакт с Державой, почерпнул из нее энергию и начал телепортацию.
— Все интересы Организации в Южной Адриланке теперь принадлежат тебе, — заявил я. — Завтра утром с тобой встретятся мои люди. Наслаждайся, — добавил я и в следующий миг исчез.
Мы с Алирой сидели вдвоем в библиотеке Черного Замка, дожидаясь, когда к нам присоединятся Сетра и Маролан. Это место, как и мой офис, содержит нечто большее, чем ряд воспоминаний. Я провел здесь много времени со своими друзьями — да, я, безусловно, мог их таких называть, — мы устраивали военные советы, утешали друг друга и праздновали победы. Здесь выпито много вина и пролито немало слез, здесь мы смеялись и грозили друг другу, причем многое происходило почти одновременно.
Я заметил, что Алира смотрит на меня.
— Я встретил твою дочь, — сказал я.
— Какую дочь?
— Ты узнаешь.
— О чем ты говоришь?
— Спроси у своей матери. Время, как мне кажется, делает с ней забавные вещи.
Алира не ответила прямо.
— Я буду по тебе скучать, — наконец сказала она.
— Может быть, я вернусь. Кто знает?
— Джареги долго помнят обиды.
— Мне ли не знать. Я хочу некоторое время побыть один.
— Я не могу себе этого представить.
— Чтобы я стремился к одиночеству? Пожалуй, ты права. Но со мной будут Лойош и Ротса.
— И все же…
— Да. Наверное, я найду место, где живут люди. Скорее всего драгейриане, так что я смогу продолжать ненавидеть их в целом и любить в частности. Но сейчас я никого не хочу видеть.
— Я понимаю, — сказала Алира.
— Я очень многим тебе обязан.
— А я обязана тебе жизнью, — напомнила мне Алира.
— Ты спасла мне жизнь несколько раз. Иногда я хотел бы вспомнить свою прошлую жизнь — то, что было вначале.
— Сетра может это организовать, — заметила Алира.
— Не сейчас.
— Это помогло бы тебе примириться с самим собой.
— Я найду собственный способ.
— Да. Ты всегда так поступаешь.
Маролан и Сетра присоединились к нам до того, как я успел спросить, что она имела в виду.
— Я пришел проститься с вами, — сообщил я, когда они расселись за столом. — Мы на некоторое время расстанемся.
— Так я и понял, — сказал Маролан. — Я желаю тебе удачи в твоих странствиях. Обещаю присмотреть за дедом.
— Спасибо.
— Я надеюсь, что мы еще встретимся — в этой жизни или в следующей, — сказала Сетра.
— В следующей, — ответил я. — Так или иначе, но это будет иная жизнь.
— Да, — кивнула Сетра. — Ты прав.
И я ушел, не сказав более ни слова.
Последним я поговорил с дедом.
— Ты хорошо выглядишь, — заметил он.
— Спасибо.
В первый раз за всю свою взрослую жизнь я выглядел как человек с Востока, а не как джарег. Я надел свой старый плащ, перекрашенный в зеленый цвет, свободные сапоги из кожи дарра, зеленые штаны и светло-синюю блузу.
— В данных обстоятельствах иначе нельзя, — сказал я.
— О каких обстоятельствах ты говоришь, Владимир?
Я объяснил Нойш-па все, что произошло и что, как мне кажется, ему следовало делать. Он покачал головой:
— Чтобы быть правителем даже самого маленького места, нужно иметь качества, которыми я не обладаю.
— Нойш-па, тебе не придется править. Там живет около сотни семей текл и несколько людей с Востока, и они прекрасно ладят друг с другом без всякого правителя. Тебе не придется ничего менять. Империя выплачивает ренту, которая автоматически добавляется к титулу — для нормальной жизни хватит. Тебе нужно всего лишь отправиться на озеро Зарке и поселиться в особняке, или замке, или как он там называется.
Если крестьяне придут к тебе со своими проблемами, я не сомневаюсь, что ты найдешь для них разумное решение, но скорее всего этого не будет. Ты сможешь продолжать там свою работу, и никто не станет тебе мешать. Куда еще ты можешь направиться? Озеро находится к западу от Пепперфилда, который расположен в горах западнее Фенарио, так что ты окажешься неподалеку от нашей родины. Чего еще можно желать?
Он нахмурился, а потом кивнул.
— А что будет с тобой? — спросил он.
— Не знаю. Сейчас я должен бежать, чтобы спасти свою жизнь. Если ситуация изменится и я узнаю, что охота на меня прекращена, я вернусь.
— А твоя жена?
— С ней все кончено, — сказал я.
— Ты уверен?
Я попытался посмотреть ему в глаза, но не смог.
— Во всяком случае, на данный момент. Может быть, позднее. Когда пройдет время, но не сейчас.
— Я бросил песок прошлой ночью, Владимир. Впервые за последние двадцать лет я бросил песок и спросил, что будет со мной. Я почувствовал силу и прочитал символы, и они сказали, что я еще буду держать на руках внука. Как ты думаешь, песок ошибается?
— Не знаю, — ответил я. — Надеюсь, нет. Но если ты должен дождаться внука, значит, я должен остаться в живых, чтобы его зачать.
Он кивнул:
— Очень хорошо, Владимир. Делай то, что должен. Я отправлюсь на озеро Зарке и буду там жить, чтобы ты знал, где меня найти, когда ты сможешь вернуться.
— Когда я смогу, — повторил я. — Когда я смогу.
ЭПИЛОГ
Есть место, которое я очень хорошо помню. Оно навсегда осталось в моей памяти, начиная от ярко-голубых пятен цветов в высокой траве до согнутого дуба, что высится над поляной, словно защищая ее от летучих хищников, от шипов дикого вьюнка до ровного склона холма, указывающего спуск к ближайшей воде. С раннего детства я люблю это место — оно врезалось мне в память с такими подробностями, которые я обычно запоминаю, когда прячу оружие или изучаю привычки будущей жертвы. Природа во всем разнообразии своих красот и ужасов до сих пор была для меня потеряна — за исключением этого места. Возможно, теперь все изменится.
Откуда-то слева донесся сдавленный смешок креоты, готовящего ловушку для норска или белки. Верни-меня-домой, растущая из дуба, с шелестом раскачивалась на холодном ветру: вушь-снэп, вушь-снэп. Какая-то птица рыдала, словно отвечая на смех креоты. От ветра у меня на шее зашевелились волосы, и я задрожал. Цвела сирень, ее здесь так много, и сильный запах мешался с ароматом других деревьев.
Мне вдруг пришло в голову, что наступила весна, а я никогда не обращал особого внимания на смену времен года.
Если моя жизнь наемного убийцы имела начало, то, наверное, именно здесь, где я нашел яйцо, из которого вылупился Лойош. Если моя жизнь наемного убийцы имеет конец, то пусть он тоже будет здесь. Если же окажется, что мне всего лишь придется на некоторое время выйти из игры — что ж, так тому и быть. Лойош и Ротса вели себя тихо. Если не считать их присутствия, я был один. Адриланка осталась далеко позади, и на многие мили поблизости никаких городов.
Один.
Кроме двух джарегов, никто не мог меня увидеть или заговорить со мной, а Камень Феникса защищал мои мысли от всякого, кто попытается найти меня таким способом. Я стал невидимым для магии. Оружие, которое я носил на себе — дюжины кинжалов, дротиков и других неприятных штук, — казалось здесь абсурдным. Я не сомневался, что со временем постепенно уменьшу их число и, возможно, полностью избавлюсь от оружия. На спине я нес смену одежды на все случаи жизни, запасную пару сапог и кое-какие полезные мелочи.
Нас осталось трое.
Можно начать себя жалеть, но я не собирался себе лгать. Наступило время перемен, время роста, в некотором роде такое же волнующее, как момент, когда жертва подходит к тому месту, которое ты выбрал для покушения.
Что будет? Кем я стану? Сумеют ли джареги меня отыскать? Возродится ли любовь из пепла, в который мы ее превратили? И ждет ли нас весна?
Я почувствовал, как на моем лице возникла улыбка, и не стал строить предположений.
И пошел на запад.
Откуда-то слева донесся сдавленный смешок креоты, готовящего ловушку для норска или белки. Верни-меня-домой, растущая из дуба, с шелестом раскачивалась на холодном ветру: вушь-снэп, вушь-снэп. Какая-то птица рыдала, словно отвечая на смех креоты. От ветра у меня на шее зашевелились волосы, и я задрожал. Цвела сирень, ее здесь так много, и сильный запах мешался с ароматом других деревьев.
Мне вдруг пришло в голову, что наступила весна, а я никогда не обращал особого внимания на смену времен года.
Если моя жизнь наемного убийцы имела начало, то, наверное, именно здесь, где я нашел яйцо, из которого вылупился Лойош. Если моя жизнь наемного убийцы имеет конец, то пусть он тоже будет здесь. Если же окажется, что мне всего лишь придется на некоторое время выйти из игры — что ж, так тому и быть. Лойош и Ротса вели себя тихо. Если не считать их присутствия, я был один. Адриланка осталась далеко позади, и на многие мили поблизости никаких городов.
Один.
Кроме двух джарегов, никто не мог меня увидеть или заговорить со мной, а Камень Феникса защищал мои мысли от всякого, кто попытается найти меня таким способом. Я стал невидимым для магии. Оружие, которое я носил на себе — дюжины кинжалов, дротиков и других неприятных штук, — казалось здесь абсурдным. Я не сомневался, что со временем постепенно уменьшу их число и, возможно, полностью избавлюсь от оружия. На спине я нес смену одежды на все случаи жизни, запасную пару сапог и кое-какие полезные мелочи.
Нас осталось трое.
Можно начать себя жалеть, но я не собирался себе лгать. Наступило время перемен, время роста, в некотором роде такое же волнующее, как момент, когда жертва подходит к тому месту, которое ты выбрал для покушения.
Что будет? Кем я стану? Сумеют ли джареги меня отыскать? Возродится ли любовь из пепла, в который мы ее превратили? И ждет ли нас весна?
Я почувствовал, как на моем лице возникла улыбка, и не стал строить предположений.
И пошел на запад.