Браун Картер. Любящие и мертвые

   Ведьма сняла маску с лица.
   Это была Ванда!
   Ну конечно, рыжеволосая дылда! Кто же еще мог оказаться здесь, в подвале, если полицейские тщательно охраняют поместье!
   Ванда подошла к стене, повесила маску на крючок и вернулась ко мне.
   — Доигралась, безмозглая тварь, — холодно сказала она. — Зачем полезла в чужие дела?
   — Надень маску, Ванда: от тебя воняет!
   Она размахнулась и ударила меня по лицу.
   — Ты еще не поняла, Мэвис, что я могу сделать с тобой все, что захочу? — сказала она вкрадчиво. — Никто не услышит, как мы тут с тобой проведем время.
   — Сними с меня цепи, и тогда мы действительно повеселимся. Когда я покончу с тобой, дорогая, тебя увезут в карете «скорой помощи». И единственная маска, которая тебе понадобится, это маска с наркозом.
   Мою тираду Ванда выслушала улыбаясь. Но это была улыбка палача.
   Не то, чтобы я испугалась, но тон сбавила.
   — Ванда... что вы будете делать со мной?
   — Подожду его... И тогда мы... мы решим вместе.
   — Кто он? Фабиан? Говори! Ну!
   Ей не понравилось, что вместо мольбы пощаде я пытаюсь командовать. Ванда второй раз ударила меня в лицо. Если так будет продолжаться, мое личико вскоре превратится в «маску», похуже тех, что висят на стене подвала.
   — Ты задушишь меня, как Эдвину? — сказала я разбитыми губами.
   — Я не душила Эдвину! — заорала Ванда.
   Ключицы на ее груди побелели, кулаки сжались сами собой.
   — Значит, Фабиан один справился с экономкой? — я старалась говорить спокойно, видя, что именно это бесит «сестрицу» больше всего. — Поостерегись его, Ванда. Если он взбеленится окончательно, то вместе со мной придушит и тебя.
   — Но вначале мы разыграем наше представление, — добро ухмыльнулась Ванда. — И в этом спектакле у тебя, милая, бенефис.
   Мне страшно захотелось сбить спесь с Ванды.
   — Сегодня вечером твой муженек искал тебя по всему дому с пистолетом в руке.
   Я заметила, что моя противница испугалась.
   — Что ты мелешь! — закричала она.
   — Не так давно я заглянула к адвокату... по делу, и вдруг появился Грег с пистолетом. Сказал, что ищет тебя. Ну, чем будешь прикрываться от пули?
   Ванда размахнулась, чтобы влепить мне очередную затрещину, но на лестнице послышались шаги. Женщина повернулась ко мне спиной, и я чуть не лягнула ее ногой, но цепи были слишком коротки.
   У лестницы стоял голый мужчина в маске. Изменчивый свет десятков свечей не давал возможности рассмотреть его как следует. Фабиан? Нет?
   Мужчина определенно смотрел на нас, но ничего не предпринимал.
   Ванда подошла к нему, виляя задом. Боже, откуда у светской дамы такая походка портовой шлюхи?!
   — Мой дорогой, — услышала я слова Ванды, — эта девица нуждается в порке. Преподнесем ей урок?
   Мужчина молчал.
   — Почему ты не берешься за плетку? — она повысила голос. — Любимый мой, она оскорбила меня! Отстегай эту стерву так, чтобы она визжала!
   Молчание мужчины становилось зловещим.
   Ванда растерялась.
   — Любимый мой! Ты...
   Голос ее задрожал, плечи передернулись. Ванда беспомощно оглянулась на меня, в глазах ее стоял страх.
   — Но это не ты!
   Мужчина обхватил ее за шею крепкими руками и начал душить. Я рванулась вперед, но цепи!.. Боль пронзила меня, и я повисла на цепях, не в силах даже крикнуть. Сердце застучало в висках.
   Сквозь кровавый туман я видела, что мужчина по-прежнему держал свои руки на шее Ванды. Ее ноги дергались, пятки выбивали немыслимую дробь. Потом женщина обмякла, руки ее опустились, как плети, язык вывалился...
   Мужчина в маске подержал безжизненное тело еще несколько минут, но вот пальцы его разжались. Ванда упала, и голова ее глухо стукнулась об пол...
   Вместо крика я издала какое-то мычание.
   Убийца повернул голову в маске в мою сторону и, не торопясь, как бы ощупывая ногами пол, направился к несчастной Мэвис.
   Я так дрожала, что звенели цепи. Этот звон отдавался в голове мелодией смерти.
   Мужчина коснулся моей груди и начал ее ласкать. Неподвижная страшная маска заполонила весь мир. Холодные пальцы убийцы и гнилые зубы... Это было последнее, что я чувствовала и видела.
   «Умираю», — пронеслось в моем сознании.

Глава 11

   — Мэвис! Очнитесь! Что с вами? — голос был требовательным и громким. Это был мужской голос.
   Я открыла глаза.
   Карл смотрел на меня сверху, как встревоженный бог.
   — Вы в порядке?
   — Да... Нет... Снимите с меня цепи.
   — Какие цепи?
   Я приподнялась и посмотрела вокруг себя и на себя.
   Я все еще находилась в подвале, на полу — это было очевидно. Но я же хорошо помню, что была прикована к стене!
   Цепи там и остались. Я сфокусировала взгляд и чуть не упала в обморок в третий раз.
   На цепях висела Ванда!
   Она была точь-в-точь в такой же позе, как и мертвая Эдвина.
   — Пойдемте, — сказал Карл и поднял меня на ноги. — Вы можете идти?
   — Попробую.
   Ухватившись за крепкую мужскую руку, я полезла по лестнице наверх, медленно переставляя ноги.
   Кухня встретила меня теплом и светом. Сколько времени я провела в мерзком подвале? Не знаю...
   — Вам надо согреться и придти в себя, — Карл направился к двери, чтобы принести из бара виски.
   Вдруг на его пути возникла знакомая фигура — Дон буквально влетел в кухню. Он был в халате, его лоб украшал свежий синяк, глаза были злыми и острыми.
   — Хэлло, дорогой, — пролепетала я.
   Дон бросил на Карла недобрый взгляд и увидел, что Карл смотрит на меня, голую. Но куда же мне было деваться! Я не знала, что извращенцы сотворили с моим пеньюаром.
   Дон подбежал к Карлу и замахнулся.
   — Дон погоди, это не он! — истошно закричала я.
   Дон грязно выругался, и в следующее мгновение он и Карл, сцепившись, уже катались по полу.
   — Прекратите! Немедленно! — как гром с ясного неба раздался голос лейтенанта Фрома.
   Когда он перевел взгляд с Убхартов на меня, глаза его едва не вылезли из орбит. У меня было такое чувство, что лейтенант никогда не видел молодых голых женщин. Я даже попыталась ладонями прикрыть некоторые места...
   Почему-то вспомнилась картина «Целомудрие», которая висела в нашем доме и очень нравилась моей матери. На полотне была изображена обнаженная девушка, делающая примерно то же, что и я сейчас. Правда, формы девушки не были такими пышными, как у меня. Я никогда не любила это полотно, потому что жалела девушку и считала, что ей очень холодно.
   Лейтенант Фром с трудом отклеил свой взгляд от меня.
   Дерущиеся встали.
   — Что здесь происходит? — строго спросил Фром.
   — Пусть он отвечает, — Дон кивнул на Карла.
   — Я услышал звон, идущий из подвала... Спустился... Увидел Мэвис и помог ей подняться.
   — В подвале больше никого нет?
   — Осмотрите его сами, — буркнул Карл, потирая ушибы и ссадины.
   — Мы все туда спустимся, — принял решение Фром.
   — О, нет! — взмолилась я. — Я в подвал больше ни ногой. Она там, на цепях... Все, что угодно, только не это!
   — Кто на цепях?
   — Ванда. Она...
   Дон повернулся к Фрому и сказал:
   — Моя жена, как видите, неважно себя чувствует.
   — Конечно, вижу. Ну и что? — лейтенант был не только дураком, но еще и хамом.
   — Я хочу, чтобы вы разрешили ей подняться наверх, к себе. Мэвис должна одеться. Допросите ее попозже.
   Но лейтенант уперся рогами. Он боялся совершить ошибку. Глазки его бегали, а рука привычно лежала на рукоятке «кольта».
   — Нет, я не хочу упускать из виду ни одного из вас, — Фром повысил голос. — Мэвис пойдет с нами.
   — Вы необычайно добры! — рассмеялся Карл. — Добры и ужасно заботливы.
   Дон снял свой халат и отдал его мне.
   — Надень, Мэвис, а то лейтенант не может продуктивно работать.
   Не хочу даже вспоминать, как мы толпой спускались в подвал. Я висела на руке Дона, крепко зажмурив глаза.
   Когда мы вернулись на кухню, завертелась настоящая карусель: мелькали и суетились копы, лейтенант приставал с какими-то идиотскими вопросами, Дон ругался и одновременно по телефону пытался вызвонить адвоката, который смог бы меня защитить от нападок Фрома, Карл ссорился со всеми подряд.
   — Она не могла задушить. Ванду! — орал Карл на лейтенанта.
   — Могла! — в ответ орал лейтенант.
   — Идиот!
   И дальше в том же духе.
   Я села на стул, прислонила гудящую голову к стенке, сцепила зубы и попыталась пережить этот кошмар молча.
   В конце концов лейтенант принялся стучать кулаком по столу, отмечая ударом конец каждой фразы:
   — Все! Два убийства подряд! Мэвис едет со мной в управление на допрос. А вы можете нанимать хоть дюжину адвокатов, но чтобы из дома не выходили!
   Он схватил меня за руку, сжал так, что я только попискивала, и потащил на крыльцо.
   Я не сопротивлялась. Усталость придавила меня. Усталость и тяжелая атмосфера этого дома, такого красивого и такого страшного.
   Фром сидел в машине рядом со мной и сопел. Я слышала, как скрипят его мозги.
   Обшарпанное здание полицейского управления поразило меня своим убогим видом так, что я посоветовала Фрому поискать дизайнера по интерьеру или, на худой конец, специалиста по домашнему озеленению. Он лишь хмыкнул в ответ и еще сильнее сжал мою руку.
   Лейтенант притащил меня в конуру, которую сам гордо величал кабинетом. Пришли еще два копа, выключили верхний свет и направили мощную настольную лампу прямо мне в лицо.
   Я зажмурилась и потребовала выключить лампу. Никакого внимания. Тогда я, сделав глаза, как щелочки, протянула руку, нащупала лампу и повернула ее в сторону. Но копы так легко не сдались, вернули лампу на прежнее место. Три раза я поворачивала свет, пока Фром не заорал, как резаный.
   — Но свет бьет мне в глаза!
   — Не трогайте лампу!
   — Вы испортите мне зрение. А кто будет оплачивать мои визиты к офтальмологу?
   — Замолчите!
   — Ваша грубость действует мне на нервы. Если вы привезли меня сюда, то будьте добры обращаться по-человечески. Принесите мне кофе! Или виски...
   Лейтенант изумленно глянул на меня, но заговорил более мягко:
   — Пожалуйста, отвечайте только на наши вопросы.
   — Но вы же забыли их задать!
   — Исключительно из-за вашей трескотни, милочка.
   — Хорошо. Что вы хотите услышать?
   Лейтенант зашуршал бумагами и вздохнул:
   — Рассказывайте: что там у вас было? Что стряслось, кого видели? И все остальное.
   — Я уже говорила, но вы меня не слушали...
   — Что-о?
   — ... Потому что, — продолжала я спокойно, — в этот момент вы на меня орали.
   — Ладно, ладно. Повторите в таком случае.
   — Повторяю: свет бьет мне в глаза. Вы спрашивали, что я вижу. Я ничего не вижу.
   — Она психопатка и дебилка, — подводя итог, пробормотал лейтенант, а потом задал второй вопрос. — Чего вы хотите?
   — Чтобы вы выключили лампу.
   Некоторое время я слышала только приглушенные ругательства. Впрочем, слов нельзя было разобрать: может быть, Фром делился с товарищами своими соображениями, как оформлять протокол.
   Один из копов обратился к Фрому:
   — Давайте-ка я попробую поработать с ней.
   — Валяйте. Зачем мне одному столько счастья? — Лейтенант даже не маскировал свою грубость.
   — Итак, в доме совершено убийство, — начал подручный. — Задушена миссис Пейтен.
   — Да, зрелище незабываемое.
   — Расскажите, как произошел инцидент.
   — Конечно расскажу. Но, разрешите, я буду говорить так, как я говорю обычно, а не так, как говорите вы, употребляя не совсем понятные слова.
   — Мой бог! Говорите как хотите! — вскричал полицейский. — Вы кого угодно доведете!..
   Я начала подробно рассказывать про то, как спустилась в подвал, и закончила свою историю появлением в кухне лейтенанта Фрома.
   — А почему вы пошли в подвал? — подал голос Фром.
   Мне пришлось подумать, прежде чем ответить на этот коварный вопрос. Говорить о том, что я хотела заманить в ловушку адвоката Фабиана Дарка, мне не хотелось. Фром арестует Дарка, а Джонни ни за что не поверит, что это умная Мэвис первой обнаружила истинного убийцу.
   — Ну-ну! Что же вы замолчали? — поторапливал меня Фром.
   — Я не могла уснуть... Эдвина стояла перед глазами, вернее, висела на цепях... Я подумала, может, найду в подвале разгадку ее смерти...
   — Потому вы и спустились?
   — Да.
   — И теперь вы надеетесь, что мы поверим всей этой чепухе, которую вы нам нагородили?
   — Это ваше дело — верить мне или нет! — фыркнула я.
   — Признавайтесь, это вы убили миссис Пейтен! — заговорил третий полицейский.
   — Я ее не убивала! Или вы думаете, что я могла бы это позабыть?!
   — Вы ее задушили. Сначала заковали в цепи, а потом задушили.
   — Ну да! Задушила, разделась и упала без сознания. Тупицы! Ослы!
   — Почему вы убили миссис Пейтен? Вы ревновали ее? К кому?
   Я только рассмеялась.
   — Ага! Вы влюбились в ее мужа, а она вам мешала, — торжественно произнес не помню который из проницательных кретинов.
   — Простите, но вы видели мистера Пейтена? — спросила я. — Грег может заинтересовать только колченогих беззубых горбатых старух.
   Мои слова, как горошинки, отлетали от чугунных полицейских голов, не причиняя им вреда. Копы все время твердили свои вопросы и не слушали ответы.
   Наконец, они сдались и замолчали.
   Я недолго наслаждалась тишиной — лейтенант Фром включил верхний свет и поднялся.
   — Мэвис остается здесь, а я вернусь в поместье Убхартов, — сказал он. — Возможно, другие члены семейства прояснят ситуацию.
   Он выскочил из кабинета.
   — Пойдем, леди, — прогромыхал один из копов.
   — Куда?
   — Здесь есть одна неплохая комнатенка под названием «камера».
   — Замечательно. А моя одежда? Мои вещи? Кто-то из вас должен привезти их из дома. Видите, в чем я? В мужском халате!
   Пришлось слегка приоткрыть полы халата.
   — Не понимаю... — сказал один.
   — Вот еще... — буркнул второй.
   Я повторила процедуру с халатом. Полицейские были не только тупицами, но и близорукими до крайности, потому что подошли ко мне вплотную и долго смотрели.
   — Хорошо, мы решим эту проблему. Кто-нибудь из сержантов привезет вам вещи.
   Меня препроводили к надзирательнице. Когда я увидела эту толстую крысу с длинным носом, то поняла, что милости от нее не дождусь никогда.
   Злобно посмотрев на меня, она открыла камеру.
   — Спасибо, — я была послушна и застенчива. — Если мне что-либо понадобится, я позвоню вам в дежурную часть.
   — Звони... До утра, — насмешливо ответила крыса.
   — В котором часу здесь подают завтрак?
   — Утром.
   — Боюсь, что при таком сервисе я у вас надолго не задержусь. И скажите...
   Но надзирательница, не дослушав, ушла.
   Я потрогала матрац — его заменяла широкая деревянная доска. Одеяло было чуть больше кленового листа.
   — Спокойной ночи, Мэвис!

Глава 12

   Утром мое настроение заметно улучшилось: во-первых, я смогла принять душ, а во-вторых, сержанты привезли мне одежду. И даже завтрак был съедобен — понятно, если бы в камерах полицейского управления каждый день держали парочку кинозвезд, то завели бы и соответствующую кухню.
   Надзирательница пришла в десять часов и отперла камеру. Коп отвел меня в кабинет лейтенанта Фрома.
   Едва я переступила порог кабинета, как наткнулась на Джонни! Мистер Рио смотрел на меня немигающим взглядом и молчал. Потом сказал вместо приветствия:
   — Н-да... Я был сумасшедшим, когда согласился на твое участие в этом деле, Мэвис.
   — Доброе утро! Как вы обращаетесь ко мне? Вы забыли, кто перед вами? Миссис Убхарт!
   Я напустила на себя высокомерие и холодность.
   — Ах, извините!
   Неужели Джонни не понимает, что не имеет права здесь, перед копами, раскрывать тайны нашего агентства?!
   — Извольте напомнить: я миссис Дональд Убхарт.
   Я рассердилась на Джонни так, что готова была уйти из агентства Рио сию минуту. Подожди, Джонни, я найду себе компаньона — мускулистого парня, а сама возьму на себя все функции мозгового центра.
   — Ладно, Мэвис, кончай волынку, — лениво сказал Джонни. — Лейтенант в курсе наших договоренностей с Убхартом.
   — Трепач! — я была раздосадована сверх меры. — Как ты мог?
   — Что мне оставалось делать? Ждать суда над тобой и приговора?
   — Я почти поймала убийцу, а ты все испортил своим вмешательством.
   — Вытащить тебя из камеры — это ты называешь словом «испортил»? Поехали, пока лейтенант Фром не раздумал.
   — Забирайте ее, — простонал Фром. — И везите как можно дальше от меня.
   — Это вас погубит, лейтенант! — мстительно произнесла я. — Вы никогда не узнаете, на чьей совести убийства в доме Убхартов! Вы сами прогнали Мэвис Зейдлиц!
   Лейтенант стукнул себя кулаком по лбу:
   — Рио, я сейчас совершу страшное преступление! Убирайтесь с ней, и как можно быстрее!
   Джонни вылетел из кабинета, как пуля, прихватив меня с собой. Он сбежал по лестнице, прямо с крыльца прыгнул к своей машине, засунул меня на переднее сиденье и рванул с места на такой скорости, словно решил взять главный приз на гонках.
   Всю дорогу мы молчали.
   Джонни привез меня в мотель. Номер с видом на океан был вполне приличным, и я растянулась на диванчике. Конечно, обстановка дома Убхартов была во сто крат респектабельнее, но зато здесь я чувствовала себя в полной безопасности.
   — Если бы ты знал, Джонни, что было со мной в подвале!.. Труп, цепи, смрад от свечей... И я голая, и ...
   — Чушь, — Джонни не стал меня слушать, откупорил бутылку и наполнил бокалы.
   — Джонни, я надеюсь, ты помнишь ту науку, которую преподал мне морской сержант? Я ведь хорошо усвоила три классических приема и еще кое-что... Если бы ты знал, как мне хочется показать тебе свое искусство! Посмотреть хоть разок, как ты валяешься у моих ног...
   — Не надо, Мэвис. Оставь эту науку для убийцы... А если хочешь, я и без того упаду к твоим ногам, только скажи!
   Я ничего не ответила. Отпила из бокала.
   — Ну, кончай дуться. Наше дело осталось за нами. Ничего ведь не прояснилось, — сказал Джонни. — И ты вернешься в дом Убхартов.
   — Никогда! — я все еще злилась.
   — Лучше расскажи, что произошло поздно ночью.
   — Я общалась с тупицами, которые вбили себе в голову, что именно я задушила и Эдвину, и Ванду. Не хочу об этом вспоминать.
   — Рассказывай, Мэвис, не отпирайся. Иначе душителем окажусь я — задушу тебя вот этим электрическим шнуром.
   Он, конечно, шутил. Но лицо у Джонни было очень серьезным. Пришлось рассказывать о своем плане поймать Фабиана Дарка в ловушку, о Греге с пистолетом, о Ванде... И так — до того момента, когда крыса-надзирательница заперла меня в камере.
   — Придется тебе поверить, — сказал Джонни и наполнил свой бокал.
   — Почему ты приехал в полицейское управление? — настал мой черед задавать вопросы.
   — Мне позвонил твои Дон. Когда я приехал к Фрому, то застал его в крайнем раздражении. Ты вызвала в нем бурю негативных эмоций.
   — А во мне бушует настоящий циклон — этот парень умеет так задавать вопросы, что хочется все стереть с лица земли.
   — Надо когда-нибудь записать на пленку твои ответы на те вопросы, которые тебе задают. Мэвис, ты хочешь послушать свои ответы?
   — Нет! — я припомнила кое-что из событий минувшего вечера и вновь надулась. — Ты сказал, что мне придется вернуться в поместье. Так вот, я больше не доверяю Дону! Со мной ничего бы не случилось, если бы он ждал меня в подвале, как мы договорились. Но его там не было!
   — Он объяснил мне... Дона опять ударили!
   — По затылку? — усмехнулась я.
   — По лбу.
   — Да, когда он влетел на кухню, у него, действительно, был синяк или шишка, не помню, что. И чья рука это сделала?
   — Рука Пейтена. Доктор постарался... Я всегда предполагал, что все эти психиатры сами немного помешанные. Они так много знают о психических отклонениях, потому что в их собственных головах творится черт знает что.
   — Я тоже так думаю, — на всякий случай поддакнула я. — Но почему Пейтен напал на Убхарта?
   — Грег по всему дому искал свою жену и, войдя к Фабиану, застал тебя с адвокатом, — начал Джонни.
   Адвоката не было в его комнате — я хотела объяснить это своему компаньону, но потом поняла, что Грег вообразил: Фабиан прячется в ванной комнате.
   — А дальше? — спросила я.
   — Грег рассудил так: если ты с Фабианом, то с Вандой — Дон. Брат и сестра... Пейтен определенно ненормальный, если додумался до такого. Короче, он ворвался к Дональду и, не говоря ни слова, заехал тому рукоятью пистолета по лбу.
   — И Дон не смог спуститься в подвал? — с сомнением произнесла я.
   — Да. Сильно болела голова. А Грег обшарил дом и вернулся к себе. Каждый из них был в своих апартаментах. Так они оба объясняли, где были в момент убийства Ванды.
   — Наверное, это правда, — ответила я. — Убийца — Фабиан. Я не видела его лица, потому что он нацепил маску, но я уверена, что это адвокат!
   — А почему не Карл?
   — Нет, Фабиан!
   — Это мог быть Карл. Подумай, Мэвис, последнее, что ты помнишь, — маска на лице голого мужчины. Маска на убийце. А ты — в цепях.
   — Да, так и было.
   — Ты очнулась, когда на стене висел труп Ванды в цепях. А Карл был здесь же, но уже одет и без маски. Ты сама не могла освободиться. Значит, цепи с тебя снял Карл!
   — Карл... Фабиан... Я запуталась. Кто же это, Джонни? — жалобно произнесла я.
   Он затянулся сигаретой.
   — Мне кажется, Мэвис, что деньги здесь ни при чем... Вполне возможно, что в доме Убхартов живет маньяк.
   — Из них мало кто мне приятен, и все же... Маньяк? Не верю!
   — Не скажу, что маньяки часто попадались мне на пути, но я знаю, что эти парни умеют маскироваться и прикидываться...
   — Но почему версия с маньяком кажется тебе наиболее подходящей? — честно говоря, я была удивлена поворотом разговора в такое русло.
   — Не было и нет особой причины убивать Эдвину. Мы с тобой обсудили эту ситуацию и пришли к мнению, что убить должны были тебя. При условии, если вся загвоздка была в деньгах. Единственный человек, который знал про второе завещание, был адвокат. Неужели он мог убить женщину из-за нескольких тысяч долларов? — Джонни в задумчивости пускал дым через нос. — Возможно, есть причина для убийства, которую мы не знаем.
   — Да, недалеко мы продвинулись, — я скисла.
   — Но время работает на нас. Близится срок, когда завещание вступит в силу. И тогда все станет на свои места, — хмурый взгляд Джонни остановился на мне. — Если должно что-то произойти, это произойдет сегодня, до того, как пробьет полночь. И ты в это время будешь в доме. Вот так, Мэвис.
   — Ну уж нет! Лучше я одолжу тебе свое нижнее белье и юбку. Роль мадам Убхарт вакантна, и она — твоя!
   — Чего ты боишься? Никогда не поверю, что мой компаньон — трусиха! Мы с тобой поймаем убийцу, будь спокойна!
   — Я буду спокойна, но — здесь. Здесь моя шея будет в полной безопасности. И вообще я решила уйти из агентства Рио и основать свое собственное агентство, — сделала я заявление.
   — Кончай дурить, Мэвис, — отмахнулся Джонни. — У меня тут созрел один план...
   — Ну конечно, меня душат, а в это время появляется герой-спаситель. Ты. Такой план, миленький, не для меня. До свидания. Всего хорошего...
   — Вспомни усыпальницу Рэндолфа Убхарта!
   — Смотри: я закрыла глаза и заткнула уши.
   — «Все преходяще — кроме меня». Ты помнишь этот девиз старика? Ты должна его помнить!
   — Ну и что?
   — Кто-то смазал замок, помнишь?
   Я мотала головой.
   — Скажи, а что ты будешь делать со своей плоской задницей?
   — А? Что?
   — Сейчас я разозлен до такой степени, что зажму тебя между колен и буду бить по заднице так, что она станет плоской, как доска. И что ты потом будешь с ней делать?
   Я раскрыла глаза, перестала мотать головой и рассмеялась.
   — О'кей. Излагай свой план.
   Когда Джонни говорит со мной вот так — нарочито грубо, но по-отечески, я превращаюсь в милое домашнее существо, глядящее на своего повелителя преданными глазами. К сожалению, это бывает нечасто. Я говорю «к сожалению», потому что Джонни упорно не желает видеть во мне женщину, которая готова ради него отбросить все свои гордые феминистские замашки. Да, я могу признаться, что мечтаю о свадебных колоколах — для нас с Джонни. Но Джонни думает только о своем деле, о своем бизнесе, о своем агентстве. Компаньон Мэвис Зейдлиц интересует его лишь как партнер по бизнесу. И точка. Вот и сейчас Джонни ничего не заметил.
   — Кто-то навестил Рэндолфа, и совсем недавно. Насколько я помню, когда наступит полночь, вы должны провести у могилы полчаса — так, как завещал старик.
   — Полчаса у могилы! — дрожь пробежала по моему телу. — Каждый раз, когда я слышу имя Рэндолфа Убхарта, у меня появляется такое ощущение, что мне на голову садится летучая мышь. Я чувствую взмахи ее крыльев.
   — Неужели ты такая чувствительная? Хм... Перейдем к моему плану, — Джонни не терпелось действовать. — Когда ты вернешься в особняк, сразу же скажешь, что тебе известен убийца. Это должны узнать все, но говорить ты будешь с каждым наедине. Дальше. Главная улика, скажешь им, находится в усыпальнице Рэндолфа, и за час до полуночи, то есть в одиннадцать часов, ты должна эту улику изъять.
   — То, что ты, мой дорогой, предлагаешь, равносильно самоубийству. Уж лучше сразу перережь мне горло.
   — Нет, резать я тебя не буду. Не хочу. И учти: убийца будет заинтригован твоим сообщением. Если накануне он был в усыпальнице, значит, мог «наследить». А это означает, что намеки на какую-то «улику» его насторожат. Он не заинтересован в том, чтобы ты нашла у гроба хоть пылинку, способную его погубить. Но если его не было в склепе, убийца все равно отправится туда следом за тобой. Я уверен в этом.