Браун Картер. Труп на сцене

   – Я не знал, что вас собираются прикрыть. Впервые я услышал об этом от Кларенса. Это вовсе не моя идея, а лейтенанта Хэммонда.
   Мои оправдания не произвели на нее ровным счетом никакого впечатления.
   – Если у вас есть, что сказать мне, лейтенант, то давайте покороче, я очень устала.
   – Разве вы не предложите мне выпить? – с надеждой спросил я.
   – Нет!
   – Я только помечтал.
   – Но вы же пришли сюда не для того, чтобы валять дурака, – заявила Полуночная, глубоко вздыхая, от чего ее соски четко обрисовывались.
   – Это уж точно. Вы солгали мне о Джонни Ландисе, когда я вас о нем спрашивал. Вы утверждали, что никогда раньше его не видели.
   – Я все объяснила лейтенанту Хэммонду. Разве вы, фараоны, не общаетесь друг с другом, когда работаете по одному делу?
   – Вы солгали потому, что знали, что он Джонни Ландис?
   – Естественно. Я знала, что у меня будут неприятности, ведь мне было известно, кто его отец. Я обо всем этом уже рассказала лейтенанту Хэммонду!
   – Я знаю. Может, Хэммонд даже и поверил этому, но только не я.
   – Вы хотите сказать этим, что я лгунья?
   – Частично, – согласился я. – Хэммонд прикрыл ваше заведение, потому что считает: там распространяются наркотики.
   – Да знаю я это! Но он не нашел и следа каких-либо наркотиков, значит, был не прав.
   – А может быть, и нет.
   – Послушайте, – в отчаянии воскликнула девушка. – Этот тип облазил все углы моего подвала! Они все обыскали, обшарили всех посетителей! Они обыскали даже меня, для чего специально привозили женщину-фараона!
   Она опять глубоко вздохнула, и ее привлекательные груди заманчиво колыхнулись.
   – Говорю вам, если бы наркотики были, то уж эта матрона нашла бы их!
   – В любом случае, по словам Хэммонда, вы можете завтра открываться.
   – Очень мило с его стороны!
   – Если, конечно, они не найдут наркотики, – добавил я.
   – Я же вам только что сказала, что они ничего не нашли.
   – Вы имели в виду, что они пока ничего не нашли. Полуночная уставилась на меня и не сводила глаз секунд пять, потом уголки ее рта медленно опустились.
   – Что может означать эта глупая шутка? – выдавила она из себя.
   – Ландис, папаша Ландис, оказывает на нас чертовски сильное давление. Требует немедленной поимки убийцы сына. Нашему отделу надо продемонстрировать какие-нибудь результаты, предпринимать какие-нибудь действия. Если полиции удастся накрыть местечко, где Джонни приобретал свою травку, это уже будет кое-что.
   – Вы хотите подставить меня. Неужели вы…
   – Точно, – мягко произнес я. – Я могу это сделать, не ударив палец о палец. Нам и нужно-то всего немного наркотиков, и они у нас уже есть. Останется только под присягой подтвердить, что мы нашли их в “Золотой подкове”.
   – Но это же наглая ложь! Лжесвидетельство!
   – Точно.
   – Вы не посмеете… – она снова пристально посмотрела на меня. – Хотя нет, сможете, – сказала упавшим голосом девушка. – Ведь вы же из этих грязных, вшивых…
   – Точно, – опять повторил я. – Но с другой стороны, я могу и не сделать этого.
   – Это что, разновидность новой игры?
   – Если вам угодно. Предлагаю вам сделку. Мы можем обвинить вас в распространении наркотиков и подтвердить это обвинение. Но мы не сделаем этого, если вы мне расскажете правду о Джонни Ландисе. Почему тот продолжал появляться в “Подкове”?
   – Но я же рассказала всю правду тому фараону!
   – О'кей. Пусть будет по-вашему. Я медленно встал и посмотрел на нее.
   – Вам бы лучше еще что-нибудь надеть, так можно и простудиться.
   – О чем это вы говорите? Мы куда-нибудь едем?
   – В участок. Именно туда я вас доставлю прямо сейчас. Мы задержим вас как важного свидетеля на достаточное время, чтобы как следует организовать это дельце с наркотиками.
   – Важного свидетеля? – голос ее дрогнул.
   – Для начала, – радостно подтвердил я. – Вы сможете понемногу начать привыкать к решеткам: в тюрьме “Корона” их полным-полно.
   Девушка прикусила губу.
   – Если не хотите, чтобы я вас одевал, обижаться не буду, – великодушно заявил я.
   – Я боюсь, – прошептала Полуночная дрожащим голосом. – Боюсь того, что может произойти… Если я расскажу вам всю правду, лейтенант, вы защитите меня?
   – Несомненно. Буду всегда рядом с вами, если вы захотите.
   – Вы слишком добры, лейтенант!
   – А как насчет той правды, что вы собирались мне сказать?
   – Вы что-то там говорили насчет выпивки, когда пришли… Виски?
   – Отличная мысль, – согласился я.
   Она направилась в кухню, и у меня опять появилась возможность наблюдать ее ритмично колышущиеся части тела. Вернулась она с двумя бокалами. Подала один мне, а сама устроилась в кресле напротив. Когда она садилась, пеньюар распахнулся, обнажив белоснежные бедра. Мне трудно было смотреть ей только в лицо.
   – Вы заключите со мной сделку? – тщательно выговаривая слова, сказала девушка. – Вы должны поверить мне, что я ничего не знала до тех пор, пока не стало уже слишком поздно.
   – Если бы я мог выразить это по-английски, я бы дал вам ответ. Полуночная отпила из своего стакана.
   – Наркота.
   – Наркота?
   – Джонни Ландис приходил туда, чтобы покупать себе травку. Какой дурой я была! Я ничего об этом не знала, пока он сам мне не рассказал.
   – Кто-то в вашем окружении снабжал его травкой? Девушка кивнула.
   – Не только его одного. И не только травкой, но и героином, кокаином.., морфином. Всем и всех. Торговля наркотиками процветала, а я и слыхом не слыхала о ней.
   – Пока Джонни вам все не рассказал.
   – Пока он мне не рассказал, – повторила Полуночная.
   – Почему же он вам все рассказал – только потому, что переплачивал за свою травку?
   – У Джонни было слишком много желаний, – горько рассмеялась девушка. – У него появилась замечательная идея. Он объяснил мне, что кто-то по имени Оскар использует мое заведение в качестве центра распространения наркотиков. Он предложил мне помочь ему и поймать на крючок этого Оскара.
   – Как он рассчитывал это сделать?
   – Шантажом. Просто и чисто. Он собирался купить большое количество наркотиков у этого человека, а потом сделать под присягой заявление, что все эти наркотики он получал именно от него. Мы бы заявили этому человеку, что мы можем передать такое признание в полицию, если тот не будет отдавать нам шестьдесят процентов своей прибыли. Джонни бы получал сорок процентов, а мне бы оставалось двадцать.
   – А какого мнения по поводу этой идеи были вы?
   – Мне она совсем не понравилась. Я была хозяйкой законного заведения или по крайней мере думала, что являюсь таковой. И мне так нравилось больше. Первые пару раз, когда мы с ним беседовали, он был очень настойчив и логичен. Старался убедить меня, что риска никакого нет. Он сообщил мне, что его отец является владельцем газеты “Трибуна”. Объяснял, что отец не будет вмешиваться из-за страха газетной шумихи вокруг его имени.
   При каждой нашей встрече он все уговаривал и уговаривал меня. И однажды в моем офисе обозвал меня дурой. Заявил, что если я не стану работать вместе с ним, он вполне обойдется и без меня. Джонни рассмеялся, когда я сказала ему, что пойду в полицию. “Они никогда не поверят, что вы ничего об этом не знали, – сказал он, – прикроют ваше заведение и на пару лет запрут вас в тюрягу”.
   – И вы решили, что он прав? Девушка кивнула.
   – Чем больше я над всем этим размышляла, тем больше верила, что он прав. Да кто мне поверит, что все это происходило прямо под моим носом, а я и не подозревала о происходящем. Я бы и сама не поверила.
   – Ну и что насчет Джонни?
   – С ним я ничего не могла поделать, вынуждена была плясать под его дудку. Последний раз он приходил ко мне за день до убийства. Он показал мне конверт, который ему кто-то передал.
   – “С Оскаром ничего не выйдет, травяной человечек”.
   – Вы его видели? – Полуночная по-настоящему удивилась..
   – Он таскал с собой этот конверт, когда его прикончили.
   – Джонни не обратил на это предупреждение никакого внимания. Он расхохотался. “Да никто не осмелится и пальцем меня тронуть. У меня такие связи!” – заявил он.
   – Его старикан вышвырнул его из дому три месяца назад.
   – Я этого не знала. Вы имеете в виду, что Джонни блефовал, когда хвастался влиянием своего отца и возможной газетной шумихой, если вдруг с ним что-то случится?
   – Думаю, да. Продолжайте.
   – Да больше и нечего рассказывать. Я поняла так, что он получил от меня то, что хотел, ведь я поступала так, как он велел. Я старалась вести себя так, будто ничего не произошло, будто я знать не знаю о каких-то там наркотиках.
   – Ну а сейчас вопросик на шестьдесят четыре тысячи долларов – как имя этого человека? Полуночная снова прикусила губу.
   – Вы не обманываете, что защитите меня?
   – Вы будете под защитой. Гарантирую вам это.
   – Хорошо. Это… Уэс Стюарт.
   – Вечно мечтающий трубач? Благодарю, Полуночная. Теперь у вас нет необходимости одеваться.
   – Значит, договорились, лейтенант, – сказала она ласковым голосом. – Вы думаете, вы можете…
   – Да, могу. Вы готовы сделать письменное заявление о всех тех фактах, что только что поведали мне? Сегодня ночью – прямо сейчас?
   Девушка кивнула.
   – Я сделаю это, лейтенант.
   – Вы делаете это, а я со своей стороны гарантирую вам, что никаких обвинений в распространении наркотиков вам предъявлено не будет. Вы даже можете найти себе другого трубача, если будете продолжать работать в этом шоу-бизнесе.
   – Спасибо, лейтенант. Даже не знаю, как отблагодарить вас.
   – Я бы дал вам урок, если бы было достаточно времени. Вы знаете, где живет Стюарт?
   – Нет. Но я, наверное, знаю, где он может сейчас находиться. После того, как Кларенс передал вам мое сообщение, он попросил у меня разрешения порепетировать в “Золотой подкове”, все равно она закрыта.
   – Ну и что дальше?
   – Они собрались сделать там джем-сейшн. Вы понимаете, о чем я говорю? Все музыканты просто чокнутые. Они готовы играть бесплатно. Я ему сказала, что мне все равно, и дала ключи.
   – У вас есть другие?
   – В том ящике.
   – Где телефон?
   – Там, за торшером, – показала Полуночная. Я позвонил Лаверсу домой, и вскоре услышал его раздраженный голос. Я все ему рассказал.
   – Тогда тебе надо направиться прямо в “Золотую подкову” и арестовать его. Нет, погоди-ка, минутку. Надо все сделать четко, чтобы прошло без сучка и задоринки. Направляйся к “Золотой подкове” и жди там. Я пришлю туда еще и Хэммонда. Вдвоем вы наверняка справитесь.
   – Спасибо, шериф. Черт возьми, я чувствую себя вашим заместителем!
   Я быстро положил трубку и взглянул на Полуночную. Она дала мне ключи, которые я сунул в карман.
   – Мы едем туда, чтобы арестовать Стюарта. Позвоню вам, когда его возьмем. После этого уже никакая защита вам не будет нужна.
   – Благодарю, лейтенант.
   – Зовите меня просто Эл.
   – Спасибо, Эл. – Пеньюар еще сильней распахнулся, когда она глубоко вздохнула. Еще пара дюймов, и я свалюсь в обморок. – Если вы не будете чувствовать себя слишком усталым после ареста, то можете сюда вернуться, и мы отметим это событие. – Девушка слабо улыбнулась. – Вы сможете тогда дать мне обещанный урок.
   – С превеликим удовольствием. Это будет самый молниеносный арест за всю историю полиции!
   Полуночная проводила меня и открыла дверь. Вдруг она обняла меня и горячо поцеловала. Тело ее крепко прижалось к моему, и я моментально загорелся."
   – Это для того, чтобы ты поторопился назад, Эл, – промурлыкала Полуночная и мягко притворила дверь.
   Я спустился к машине и проехал пятнадцать кварталов до “Золотой подковы”. Не доезжая до кабачка, я припарковался и стал ждать. Минут через пять подъехала патрульная машина. Из нее вылезли двое мужчин, и я присоединился к ним.
   – У некоторых типов все не как у людей. Зная, что здесь будешь ты, я решил захватить с собой Полника, – проскрипел Хэммонд. – Нам троим арест не составит никакого труда.
   – Надеюсь на это. Ведь он только один.
   Мы прошли к входу в “Золотую подкову”. Я вставил ключ в замочную скважину и легонько повернул его. Дверь открылась, и мы вошли внутрь.
   Жаль было прерывать их. Волшебные звуки джаза сотрясали подвал. Музыканты импровизировали на тему “Мир ждет восхода солнца”.
   Уэс Стюарт выдавал рулады на трубе с массой оттенков и тонких нюансов, Куба Картер едва поспевал за ним, Кларенс Несбит четко выдерживал партию баса.
   – Парню, который так играет на трубе, следует простить любое убийство, – шепнул я на ухо Хэммонду, когда мы спускались по лестнице.
   – Для меня это просто набор бессмысленных звуков, – кисло заявил тот.
   Мы прошли мимо столов с перевернутыми стульями и встали у сцены.
   Первым нас заметил Кларенс. Он сразу же перестал играть. Вторым был Куба, тоже бросивший колотить по барабанам. Но Уэс совсем приторчал: с закрытыми глазами он продолжал играть и только после тридцати двух тактов врубился, что партнеры его не поддерживают. Потом и он остановился.
   Вся троица взирала на нас с тупым выражением на лицах. Пальцы Кларенса продолжали перебирать невидимые струны любимого контрабаса, а Куба нервно заерзал на стуле. Один только Уэс был спокоен.
   – Что вам угодно, джентльмены? – мягко спросил он.
   – Не продашь ли ты мне пару упаковочек травки для начала? – холодно спросил Хэммонд.
   – Я ничего не понимаю. – Уэс сморщил лоб.
   – Или немного кокаина. Или героина? – продолжал Хэммонд. – Мне все равно, лишь бы забалдеть. Разинув рот, Уэс молча смотрел на Хэммонда.
   – Ты попался, Стюарт. Нам все известно. Ты превратил этот кабак в притон по распространению наркотиков. Потом Джонни Ландису пришла в голову мысль пошантажировать тебя. Ты даже передал ему послание, чтобы тот отваливал, но Джонни не внял совету. Поэтому ты и убил его!
   Уэсли медленно покачал головой, как человек, только что очнувшийся от глубокого сна.
   – Наркотики? Шантаж? Я убил Ландиса? Да я никогда и не знал этого парня!
   – Нечего зря терять время, – отрезал Хэммонд. – У нас есть доказательства по наркотикам, по угрозам Ландису, у нас даже имеется записка, написанная тобой. Мы задерживаем тебя для начала по обвинению в распространении наркотиков. Но к утру это уже будет обвинение в убийстве.
   – Я никуда не пойду! – нервно заверещал Стюарт. – Это все ложь! Вы просто хотите подставить меня, так как не можете поймать настоящего убийцу.
   – Давай вставай! – приказал Хэммонд. – Пойдешь с нами!
   – Нет! – в отчаянии закричал Стюарт.
   Вдруг он швырнул трубу в Хэммонда, который увернулся, чтобы она не попала ему прямо по башке.
   Стремительным прыжком он соскочил со сцены и рванулся к кухне. Полник сунул руку за пазуху, где у него был пистолет. Вытащив его, он прицелился в убегающего Стюарта.
   Я шагнул вперед и сильно двинул Полника плечом. Пистолет выстрелил, пуля врезалась в штукатурку, а трубач тем временем скрылся за дверью.
   – Черт! – в ярости заорал Полник. – Я бы достал его, если б ты не толкнул меня!
   – Я поскользнулся, – ответил я. – Прости меня.
   – Кончайте препираться! – взревел Хэммонд. – Вперед! За ним!
   Мы бросились к выходу. В кухне уже никого не было. Дверь, ведущая на аллею, была распахнута. Мы выскочили на улицу, но и там уже никого не было.
   Мы зашли за угол, выйдя на главную улицу, и направились к патрульной машине'.
   – Будь ты проклят, Уиллер! – Хэммонд был вне себя от гнева. – Если б ты не толкнул Полника, все прошло бы нормально! Что шериф скажет на все это?! Два лейтенанта и сержант, посланные арестовать одного человека, не сумели сделать этого! Упустили преступника!

Глава 10

   Из патрульной машины Хэммонд по рации поднял тревогу. Когда мы прибыли в отдел, нас уже ждал Лаверс. Он молча смотрел на нас секунд пятнадцать перед тем, как начал говорить.
   – Это моя вина, – наконец выдавил он из себя. – Не надо было вам этого поручать. Только не вам троим. Этого и следовало ожидать. Вы просто опасны! Я позабочусь, чтобы вас взяла под защиту полиция!
   Я скривился, как от зубной боли.
   – Кто знает, – продолжал он, – вдруг вы встретите шестилетнего хулигана с рогаткой и сдохнете от страха прямо на месте!
   – Я… – начал было Хэммонд.
   – Заткнись! – прорычал Лаверс. – Я еще не кончил! Я не виню сержанта Полника, я обвиняю этих двух недоделанных лейтенантов. И в большей степени тебя, Уиллер!
   Я глубоко вздохнул.
   – Я целый день сражался за тебя против Ландиса, но сейчас я и сам склоняюсь к тому, что, кроме регулировщика уличного движения, из тебя ничего путного выйти не может.
   – Да, сэр.
   – Я сам этим займусь, – прогавкал шериф. – И пошлю тебя туда, где движение самое напряженное!
   – Да, сэр.
   – И не попадайся мне на глаза!
   Я поспешил выйти из кабинета, пока шериф не придумал еще чего-нибудь похлеще. У меня есть собственные проблемы, и номер один – это труп в моей квартире, от которого нужно как можно скорее избавиться. А по теперешнему раскладу чем быстрее, тем лучше.
   Я приехал домой, зашел в ванную и поднял тело Тэлбота. Вытащил его через парадный вход, надеясь, что меня никто не заметил. Если бы мне кто и встретился, я бы сказал, что мой друг здорово нализался. Но вот только поверили бы мне? У большинства людей есть гадкая привычка узнавать трупы с первого взгляда.
   Мне повезло. Вытаскивая отяжелевшее тело Тэлбота, я никого не встретил по пути к машине. Я усадил Тэлбота на переднее сиденье, и он даже неплохо устроился, опершись на спинку. Каждый раз при повороте его голова смешно болталась из стороны в сторону.
   Когда я добрался до “Золотой подковы”, на улицах по-прежнему было пусто. Я снова воспользовался ключами Полуночной. Потом вытащил труп из машины и перенес его в подвал, захлопнув дверь ногой.
   В подвале было мрачно, темно и пустынно. Идеальное место для нежелательного трупа. Я осторожно спустился по лестнице, волоча тело Тэлбота. Оно билось о каждую ступеньку, и звук, издаваемый им, меня совсем не радовал. Черноту подвала, казалось, можно было резать ножом. Добравшись до конца лестницы, труп издал окончательное “плюх". Я выпрямился, чтобы восстановить дыхание, когда труп издал еще одно “плюх”.
   Три секунды мне понадобилось, чтобы осознать, что тело не способно больше издавать никаких звуков. И еще одна секунда, чтобы понять, что кто-то или что-то другое издало этот звук. Волосы у меня на башке стали медленно шевелиться.
   Значит, я не один в этой кромешной тьме. Кто говорит, что я смеялся над зомби? Может, Тэлбот…
   Звук раздался уже ближе. Почему только я не захватил с собой пушку? Как бы я хотел очутиться сейчас где-нибудь в Атлантик-сити. А звук все приближался. Шаркающий звук, будто кто-то шел прямо на меня, волоча ноги.
   – Стой, где стоишь! – рявкнул я в темноту. Я сам ничего не вижу, значит, и этот кто-то тоже не видит, что у меня нет пистолета, по крайней мере, я на это надеялся. Шаркающий звук прекратился.
   – Это вы, лейтенант? – раздался тихий голос.
   – Ну я. Включи-ка свет. И не забывай, ты у меня на мушке!
   Если он настолько глуп, что начал говорить со мной, может, его глупости хватит и на то, чтобы поступить, как ведено, подумал я.
   Через пять долгих секунд под потолком зажглась пара ламп.
   – Я так и знал, что вы перехитрите меня, лейтенант, – произнес Уэс Стюарт, стоя в десяти футах от меня.
   Потом он увидел тело Тэлбота, и глаза его округлились.
   – А это кто такой?!
   – Можешь называть его Дживсом, если тебе так нравится.
   – Лейтенант, но ведь он мертв!
   Я протащил тело по полу и взгромоздил его на сцену.
   – Зато произведет такой фурор завтра вечером.
   – Я что, схожу с ума, лейтенант? Зачем вы притащили сюда этот труп?! Я совсем ничего не понимаю.
   – А что именно тебе непонятно?
   – Я посчитал, что этот подвал будет самым последним местом, где бы вы меня стали искать. По крайней мере, сначала мне так казалось.
   – Ты вернулся сюда? – Сама очевидность этой мысли не сразу дошла до меня.
   – Я спрятался за забором на аллее. Слышал, как вы с двумя другими полицейскими прошли мимо. Когда убедился, что вы уехали, пробрался обратно в кухню. Прятался там, пока Кларенс с Кубой не ушли домой, потом прошел в зал. Я не стал включать свет, чтобы снаружи никто его не заметил.
   – Лучше бы ты его включил, тогда я бы не стал таким седым.
   – Мне надо все обдумать. Я ничего не совершал из того, что здесь говорил тот офицер. И чем больше я размышляю, тем больше склоняюсь к мысли, что закон не может осудить невинного человека. Поэтому мне лучше самому отдать себя в руки полиции.
   Он снова взглянул на труп Тэлбота, и лицо его еще больше побелело.
   – Почему бы нам не смотаться отсюда? – предложил я. – Мне никогда не нравилось проводить время в компании трупа.
   – Как скажете, лейтенант. – Уэс безучастно пожал плечами.
   Мы поднялись по лестнице и вышли на улицу. Я осторожно закрыл дверь, и мы прошли к “хейли”.
   – Я рассчитывал, по крайней мере, на три патрульные машины! – признался музыкант.
   – В нашем отделе на всем экономят, – объяснил я ему.
   Следующий раз Стюарт удивился, когда мы подъехали к моему дому и я провел его в свою квартиру, включил свет и пропустил в комнату. Он зашел и с любопытством стал осматриваться.
   – Что это за место?
   – Живу я тут, – объяснил я.
   – Я думал, мы едем в полицейский участок, решил, что вы арестовали меня, лейтенант.
   – Только не я. Выпить хочешь?
   – Все равно ничего не понимаю, – ошарашенно уставился на меня трубач. – Зачем вы меня сюда привезли?
   – Виски? – спросил я, и джазмен слабо кивнул. Я разлил виски по стаканам и подал один ему. Мы сели друг против друга. Я прошел к проигрывателю, переключил скорость на 78 оборотов и поставил гордость своей коллекции – ° диск Сиднея Бекета и Меза Мезроу “Прощальный блюз”.
   С самых первых нот Уэс закрыл глаза и полностью отключился. Пришел в себя только через пять минут после конца пластинки, когда я уже допивал вторую порцию виски.
   – На трубе “Папа Белоснежный”. Если мне много работать над собой," то лет через двадцать я так же смогу играть. Конечно, не так хорошо, как он, но достаточно прилично, чтобы люди останавливались, когда я играю.
   – Но ты уже сейчас близок к чикагскому стилю, ведь так?
   – Да нет, пока я на нейтральной полосе. Там, где и должен быть. – Трубач пару раз моргнул. – Все забываю, что сейчас мое место за решеткой!
   – Вот, как раз вспомнил. Ты заявил Хэммонду, что ничего не знаешь ни о каких наркотиках, ни почему пристрелили Джонни Ландиса.
   – Это истинная правда, лейтенант. Ничего, кроме правды!
   – Я могу даже в это поверить. Но если это не ты торговал наркотиками, то кто же тогда?
   – Да я ничего про это даже не слышал. Конечно, я знаю, что Кларенс и Куба бывают иногда под балдой. Это всегда можно заметить по их игре.
   – Берут не те ноты? Джазмен мотнул головой.
   – Они сразу же лучше играют, гораздо лучше. Внутри у них что-то расслабляется, и музыка так и льется прямо из души.
   – Они были под газом в ночь, когда убили Джонни.
   – Ландиса?
   – Думаю, да. Они отлично играли весь вечер прямо до того момента, пока кто-то не убил этого парня Ландиса. Я ничего не видел и не слышал, пока он замертво не свалился у наших ног! – Музыкант неловко улыбнулся. – Когда я по-настоящему погружаюсь в музыку, то ни на что не обращаю внимания. Не замечу, даже если потолок рухнет.
   – Думаю, ты говоришь правду, Уэс. Но мне ты совсем не помог, абсолютно ничем не помог.
   – Простите меня, лейтенант.
   – Когда полиция закрыла “Золотую подкову”, куда ты направился?
   – Я пошел домой. Снимаю комнату в четырех кварталах от “Подковы”.
   – И долго там был?
   – Часов до десяти.
   – Ну а потом?
   – Зашел Куба и сказал, что Кларенс хочет поиграть и есть возможность поиграть прямо в “Подкове”. Ну я взял трубу и потопал туда. Остальное вы знаете, лейтенант. Мы играли до появления вас с другими полицейскими.
   – Думаю, это правда.
   – Ну что теперь, поедем в, участок? Я мотнул головой.
   – Я хочу, чтобы ты мне оказал услугу, Уэс. Хочу, чтобы ты побыл пока у меня.
   Он посмотрел на меня, будто я окончательно спятил, а может, так оно и было.
   – Вы шутите?
   – Нет, говорю на полном серьезе. Хочу, чтобы ты оставался в моей квартире. Не думаю, чтобы кому-нибудь пришла в голову мысль искать тебя здесь. И ты будешь в полной безопасности, если, конечно, не вздумаешь выходить. В холодильнике полно еды, навалом виски, масса пластинок. Как видишь, совсем неплохо.
   – Конечно, это получше тюремной камеры. – Стюарт нерешительно улыбнулся. – Вы точно не шутите, лейтенант?
   – Точно, точно.
   – Тогда зачем вы все это для меня делаете? Вы же даже толком не знаете меня!
   – Если быть абсолютно честным, Уэс, то я делаю это для себя;
   – Ну хорошо, только я все равно ничего не понимаю. Тем не менее я вам благодарен, лейтенант.
   – Ну и отлично. Давай еще выпьем. Мы хряпнули по порции виски, потом еще по паре. Затем я пошел спать. Лег на кровати, а Уэса положил на диван. Даже у лейтенанта Уиллера есть пределы гостеприимства.
   Да уж, нелегкий выдался сегодня денек. Мне снилось, что я султан с огромным тюрбаном на голове и длинной кудрявой бородой, возлежу на подушках и рассматриваю наложниц. Среди них Аннабел Джексон, Рина Ландис и Полуночная О'Хара, на которых почти ничего нет. Они просто сидят и смотрят на меня глазами, полными желания, сам я хочу пойти рыбачить.