– Ничего вам не понятно! – огрызнулась она. – Ничего. Профессиональная ревность тут ни при чем. Я понимала, что для Джона это блестящая возможность, и была «за» обеими руками. Ужасно хотелось пожить за границей. Я представляла себе Париж, Лондон, Рим… Но ему предложили на выбор Латинскую Америку или Боснию. Сражения там только-только начинались.
Она рассеянно потянула нитку из полы футболки.
– Разумеется, я уговаривала его выбрать более безопасное место – Рио. Куда, кстати, я могла бы с ним поехать. Мне не нравилась мысль, что мой муж оставит меня дома, а сам отправится в военную зону, где и границы-то четко не обозначены и где далеко не все решили, на чьей они стороне. Но он, конечно, выбрал более увлекательный вариант. Он хотел быть в гуще событий: тогда он получил бы больше эфира. Мы долго спорили. Яростно. В конце концов, я сказала: «Ладно, Джон, хорошо. Поезжай. Подставь свою голову под пули». – Она подняла голову и встретилась взглядом с Доком. – И именно это он и сделал.
На его лице ничего не отразилось, а Тайл уже не могла остановиться.
– Он полез на территорию, вообще запретную для журналистов! Впрочем, это меня не удивляет: он был по натуре авантюристом. – После паузы она произнесла совершенно бесстрастно: – Короче, он словил пулю снайпера. Я похоронила его за три месяца до нашей первой годовщины.
– Трудно вам досталось, – пробормотал Док. – Мне очень жаль.
– Да, но что же поделаешь…
Они долго молчали. Первой заговорила Тайл:
– А вы как справлялись?
– В смысле чего?
– Как вы справлялись с одиночеством.
– Что именно…
– Да будет вам, Док! Не стройте из себя тупицу. Я же была с вами откровенной.
– Это был ваш выбор.
– Справедливо. И все же, поделитесь со мной.
– Мне нечем делиться.
Тайл покачала головой:
– Ни за что не поверю. Ведь как-то же складывались ваши отношения с женщинами.
– Что вы хотите? Имена и даты? С какого времени начать, мисс Маккой? Средняя школа годится или лучше сразу с колледжа?
– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Неужели так трудно поделиться опытом? Для меня это очень важно; мне кажется, вы могли бы мне помочь разрешить мои собственные проблемы. Наверное, из-за измены вашей жены вам теперь трудно доверять другой женщине?
Губы его сжались в узкую, тонкую линию, и это показывало, что она задела больное место.
– Вы никакого понятия не имеете…
Но Тайл так и не узнала, о чем она не имеет понятия, потому что его прервал душераздирающий визг Донны.
12
13
Она рассеянно потянула нитку из полы футболки.
– Разумеется, я уговаривала его выбрать более безопасное место – Рио. Куда, кстати, я могла бы с ним поехать. Мне не нравилась мысль, что мой муж оставит меня дома, а сам отправится в военную зону, где и границы-то четко не обозначены и где далеко не все решили, на чьей они стороне. Но он, конечно, выбрал более увлекательный вариант. Он хотел быть в гуще событий: тогда он получил бы больше эфира. Мы долго спорили. Яростно. В конце концов, я сказала: «Ладно, Джон, хорошо. Поезжай. Подставь свою голову под пули». – Она подняла голову и встретилась взглядом с Доком. – И именно это он и сделал.
На его лице ничего не отразилось, а Тайл уже не могла остановиться.
– Он полез на территорию, вообще запретную для журналистов! Впрочем, это меня не удивляет: он был по натуре авантюристом. – После паузы она произнесла совершенно бесстрастно: – Короче, он словил пулю снайпера. Я похоронила его за три месяца до нашей первой годовщины.
– Трудно вам досталось, – пробормотал Док. – Мне очень жаль.
– Да, но что же поделаешь…
Они долго молчали. Первой заговорила Тайл:
– А вы как справлялись?
– В смысле чего?
– Как вы справлялись с одиночеством.
– Что именно…
– Да будет вам, Док! Не стройте из себя тупицу. Я же была с вами откровенной.
– Это был ваш выбор.
– Справедливо. И все же, поделитесь со мной.
– Мне нечем делиться.
Тайл покачала головой:
– Ни за что не поверю. Ведь как-то же складывались ваши отношения с женщинами.
– Что вы хотите? Имена и даты? С какого времени начать, мисс Маккой? Средняя школа годится или лучше сразу с колледжа?
– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Неужели так трудно поделиться опытом? Для меня это очень важно; мне кажется, вы могли бы мне помочь разрешить мои собственные проблемы. Наверное, из-за измены вашей жены вам теперь трудно доверять другой женщине?
Губы его сжались в узкую, тонкую линию, и это показывало, что она задела больное место.
– Вы никакого понятия не имеете…
Но Тайл так и не узнала, о чем она не имеет понятия, потому что его прервал душераздирающий визг Донны.
12
Видеопленку Кипа демонстрировали одновременно по двум мониторам, и все присутствующие в фургоне сгрудились вокруг них. Один из агентов ФБР стоял с пультом управления и задерживал картинку по указанию Кэллоуэя.
– Где моя дочь? Я не вижу Сабру!
Кэллоуэй почувствовал, что от Денди попахивает спиртным. Он время от времени выходил из фургона «вдохнуть воздуха», но, видимо, прихватывал кое-что еще плюс к кислороду.
– Терпение, мистер Денди. Нам нужно видеть все. Я должен знать, где находятся люди. Когда я получу общее впечатление, мы перемотаем пленку и будем останавливаться там, где потребуется.
– Может быть, Сабра пыталась послать мне какой-нибудь тайный знак, сигнал…
– Все может быть, – рассеянно заметил агент.
Он почти вплотную придвинулся к монитору, слушая вступление Тайл. Она хорошо держалась, надо отдать ей должное. Невозмутимо. Немного не причесана и странновато одета, но в этой футболке с техасским флагом она была такой же собранной и говорила так же четко, как и в телевизионной студии.
– Чертов сукин сын! – пробормотал Денди, когда на экране появился Ронни.
– Если вы не можете держать свой рот на замке, мистер Денди, я буду рад помочь вам его закрыть, – сказал Коул Дэвидсон. Угроза была произнесена тихим голосом, но не приходилось сомневаться, что Коул не шутил.
– Джентльмены! – вмешался Кэллоуэй.
Пока говорил Ронни, все молчали. Но молчание стало еще более тяжелым, когда камера наехала на Сабру и новорожденную. От их вида разрывалось сердце. Впечатление от слов Сабры было ужасным. Ни одна мать, качающая младенца, не должна говорить о самоубийстве.
Пленка кончилась, и несколько секунд никто не мог вымолвить ни слова. Наконец Галли отважился высказать то, о чем все думали:
– Полагаю, это отвечает на вопрос, кто несет за все ответственность.
Кэллоуэй поднял руку. Он считал, что сейчас не время обсуждать вину Расселла Денди.
– Как вам показался Ронни, мистер Дэвидсон? Что вы можете сказать?
– Он вымотанный, испуганный…
– Обдолбанный?
– Нет, сэр! – резко ответил Дэвидсон. – Я же вам говорил, Ронни славный мальчик. Он наркотики не употребляет. Может, иногда выпьет бутылку пива. Не больше.
– Моя дочь точно не наркоманка, – вставил Денди.
Кэллоуэй продолжал смотреть на Дэвидсона.
– Не заметили ли вы чего-нибудь особенного, что бы говорило о его нестабильности?
– Мой восемнадцатилетний сын говорит о самоубийстве, мистер Кэллоуэй. Разве не ясно, в каком он сейчас находится состоянии?
Кэллоуэй очень сочувствовал Дэвидсону – у него самого были сыновья-подростки. Но он продолжал давить на него, пытаясь получить побольше информации:
– Вы его хорошо знаете, мистер Дэвидсон. Как вы думаете, Ронни не блефует? Он вам кажется искренним? Вы полагаете, он сможет пойти до конца?
Отец Ронни долго мучился, не зная, что сказать. Затем уныло повесил голову.
– Нет, я не думаю. Правда, не думаю. Хотя…
– Что – хотя? – ухватился Кэллоуэй за его оговорку. – Почему вы так сказали? Ронни выказывал склонность к самоубийству?
– Никогда.
– Он отличался буйным поведением? Не умел сдерживаться?
– Нет, – коротко ответил Коул. Однако что-то его явно беспокоило, он нервничал, переводил взгляд с Кэллоуэя на других. – Был с ним один случай. Один-единственный. И он тогда был совсем ребенком.
Кэллоуэй внутренне застонал. Он твердо знал, что не имеет ни малейшего желания услышать, как Ронни однажды потерял контроль над собой.
– Кто знает, может, к нынешней ситуации это не имеет никакого отношения, но все же расскажите.
После долгого молчания Дэвидсон начал:
– Ронни жил со мной во время летних каникул. Мы с его матерью совсем недавно развелись, и он никак не мог смириться с нашим разрывом… Так или иначе, Ронни очень привязался к одной собаке, которая жила через дорогу. Он рассказывал, что хозяин плохо с ней обращается, почти не кормит, ну и все такое. Я знал хозяина. Он был злобным подонком, постоянно под мухой, так что Ронни говорил правду. Но нас это не касалось. Я велел Ронни держаться подальше от собаки. Но, как я уже сказал, он очень к этой дворняжке привязался. Думаю, ему нужен был приятель. Или, может, он сам чувствовал себя таким же несчастным в то лето. Я не знаю. Я ведь не детский психолог.
– Эта жалостная история куда-нибудь приведет? – вмешался Денди.
Кэллоуэй бросил на него красноречивый взгляд и снова повернулся к Коулу:
– Так что было дальше?
– Однажды Ронни отстегнул собаку и привел ее к нам в дом. Я сказал, что мы не имеем права отнять собаку у соседа, и велел ему немедленно отвести ее обратно. Он заплакал и отказался. Сказал, что ей лучше умереть, чем так жить. Я его отругал и пошел за ключами, собираясь отвезти пса на машине. Но когда я вернулся на кухню, я не застал там ни Ронни, ни собаки. Короче, я искал его всю ночь. Соседи и друзья мне помогали. На следующее утро его нашел парень с соседнего ранчо. Он увидел, что он с собакой прячутся за сараем, и позвал шерифа. Я немедленно примчался туда и крикнул Ронни, что пора отвезти собаку хозяину и ехать домой. Он крикнул в ответ, что не отдаст собаку, не допустит, чтобы с ней продолжали так скверно обращаться.
Дэвидсон замолчал и уставился на свою шляпу, которую медленно крутил в руках.
– Когда мы подошли к нему, он безудержно рыдал. И гладил лежащую рядом собаку. Мертвую. Ронни ударил ее по голове камнем и убил. – Он поднял на Кэллоуэя покрасневшие от слез глаза. – Мистер Кэллоуэй, я спросил у своего сына, как мог он сделать такую ужасную вещь. Ронни сказал, что он так поступил, потому что очень любил ее. – Он глубоко вздохнул. – Простите, что я так разговорился. Но вы спросили, сможет ли он сделать то, что пообещал. Я могу дать только такой ответ.
Кэллоуэй вдруг почувствовал непрофессиональное желание сжать плечо Коула. Вместо этого он коротко сказал:
– Благодарю вас за то, что поделились с нами.
– Так у него еще с головой непорядок, – пробормотал Денди. – Я все время твердил Сабре, что он ей не пара!
Хотя замечание Денди было отвратительно грубым, Кэллоуэй не мог не согласиться, что в нем могла быть доля истины. Между этим случаем из детства Ронни и сегодняшними обстоятельствами вполне можно было провести параллель. Рассказ Коула еще более осложнил ситуацию. По сути, ситуация с каждым часом все ухудшалась.
Он повернулся к Галли:
– Как насчет мисс Маккой? Вы заметили какие-нибудь признаки, что она находится под давлением? Может быть, она пыталась передать нам больше, чем говорила? Нет ли какого-нибудь двойного смысла в ее словах?
– Нет, я ничего не заметил. И Кипа я допросил с пристрастием.
Кэллоуэй повернулся к оператору:
– Все действительно обстоит так, как они говорят? Пострадавших нет?
– Нет, сэр. Правда, парень из ФБР связан, вернее, пленкой склеен, но, может быть, это и к лучшему. Он постоянно что-то говорит невпопад. – Кип осторожно взглянул на Денди, словно припомнив, что бывает с теми, кто приносит плохие новости. – Но вот девушка…
– Сабра? А что с ней?
– Там много окровавленных подгузников. Они все промокли. Их выбросили в мешок, но я заметил и ужаснулся.
Денди что-то невнятно пробормотал. Кэллоуэй продолжал беседовать с Кипом.
– Вы не заметили ничего странного в манере вашей коллеги или в ее вступлении?
– Тайл была такой же, как всегда. Ну, если не считать, что выглядела она ужасно. Но прекрасно держала себя в руках.
Наконец старший агент повернулся к Денди, который не пошел на этот раз на улицу, а открыто прикладывался к серебряной фляжке на виду у всех.
– Вы говорили, что Сабра может послать вам какой-нибудь тайный знак. Вы что-нибудь такое заметили на видео?
– Разве с одного раза что-нибудь можно заметить?
Сам факт, что этот тиран и мерзавец чувствовал себя неловко и не мог прямо ответить на вопрос, говорил о многом. Ему в лицо была брошена безобразная правда. Только слепой мог не увидеть, что именно его возмутительное поведение заставило Сабру и Ронни принять решительные меры, которые привели в результате ко всему этому кошмару.
– Перемотайте пленку, – распорядился Кэллоуэй. – Давайте посмотрим еще раз. Если кто-нибудь что-нибудь заметит, говорите.
Пленка снова закрутилась.
– Тайл выбрала такое место, чтобы вы могли видеть людей за ее спиной, – заметил Галли.
– Вот сейчас всех хорошо видно, – сказал один из агентов, показывая на экран.
– Остановите пленку! – приказал Кэллоуэй.
Наклонившись вперед, он вглядывался в группу людей за спиной Тайл.
– Эта женщина, облокотившаяся о прилавок, по-видимому, кассирша?
– Да, это Донна, – сказал шериф Монтез. – Ее прическу ни с чем не перепутаешь.
– А это, очевидно, агент Кайн. – Кэллоуэй показал на пару ног, которые были видны только до колена.
– Серебряная лента неплохо выглядит на фоне его черных штанов, верно?
Шутка Галли осталась неоцененной. Кэллоуэй изучал пожилую пару, которые сидели, прижавшись друг к другу, рядом с Кайном.
– А как старики? Они в порядке?
– Насколько я могу судить, оба держатся молодцом. Во всяком случае, присутствия духа не теряют.
– А что насчет тех двух мужчин?
– Судя по всему, они мексиканцы. Я слышал, как один сказал что-то другому по-испански, но говорил он тихо. Впрочем, я все равно бы не понял.
– О господи! – Кэллоуэй так стремительно вскочил с кресла, что оно откатилось на колесиках к другой стене.
– Что такое?
Все в изумлении уставились на него. Агенты, пораженные странным поведением своего начальника, столпились вокруг.
– Вот этот. – Кэллоуэй постучал пальцем по экрану монитора. – Вглядитесь и скажите, он вам никого не напоминает? Нельзя немного увеличить картинку?
Один из агентов поколдовал над компьютером и показал лицо мексиканца во весь экран. Правда, изображение потеряло четкость. Агенты уставились на неясный портрет, затем один из них хлопнул себя по лбу ладонью и воскликнул:
– Ну, блин!
– В чем дело? – вмешался Денди. Дэвидсон тоже заволновался.
– Что еще случилось?
Не обращая на них внимания, Кэллоуэй принялся давать распоряжения своим подчиненным:
– Звоните в офис. Собирайте всех. Дайте сигнал всем постам. Монтез, ваши люди тоже могут посодействовать.
– Конечно. Только в чем? – Шериф беспомощно развел руками. – Я ничего не понял.
– Соберите ваших помощников. Известите соседние графства. Скажите, чтобы искали брошенный трейлер. Или вагон. Или большой фургон.
– Грузовик? Фургон? Что, черт возьми, происходит?! – заорал Денди. – А как же моя дочь?
– Сабра и все остальные в большей опасности, чем мы думали.
И как бы в подтверждение его слов все услышали звуки выстрелов, которые ни с чем нельзя было спутать.
Пронзительный визг Донны заставил Тайл вскочить.
Ронни размахивал пистолетом и кричал:
– Назад! Назад! Я выстрелю!
Тот мексиканец, что повыше ростом, кинулся на него, но Ронни остановил его, наведя пистолет прямо в грудь.
– Где другой? – в смятении закричал он. – Где ваш приятель?
Тут раздался крик Сабры:
– Нет! Нет!
Тайл повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Хуан выхватил Кэтрин из рук Сабры. Он слишком крепко прижал малышку к груди, и она протестующе запищала. Сабра кричала так, как только может кричать мать, у которой ребенок в опасности. Она пыталась встать, хватаясь за ноги Хуана, как будто хотела на него вскарабкаться.
– Сабра! – крикнул Ронни. – Что случилось?
– Он взял ребенка! Отдай мне ребенка! Не смей делать ей больно!
Тайл рванулась вперед, но Хуан выставил вторую руку и отбросил ее в сторону.
– Не подходите к нему, – предостерег Док. – Он сейчас готов на все и может причинить вред девочке.
– Скажите ему, чтобы отдал ей ребенка! – Ронни сжимал пистолет обеими руками, целясь прямо в грудь Второго, и кричал так, будто сила звука могла преодолеть языковой барьер. – Скажите вашему другу, чтобы он отдал ребенка, иначе я убью вас!
Очевидно, Хуан хотел проверить, насколько серьезны угрозы Ронни. Так или иначе, он сделал ошибку и оглянулся. Док воспользовался этой долей секунды и бросился на него. Но мексиканец быстро отреагировал. Он нанес Доку сильный апперкот в живот, от чего тот согнулся пополам, а потом упал на пол около морозильника.
– Скажите ему, пусть отдаст ей девочку! – повторил Ронни таким высоким голосом, что, казалось, он вот-вот сорвется.
– Они нас всех убьют! – скулила Донна. Тайл пыталась убедить Хуана, что он только навредит себе, хотя сознавала, что он все равно ее не понимает.
Сабра была абсолютно беспомощна. И тем не менее материнский инстинкт помог ей подняться. От слабости она еле держалась на ногах. Покачиваясь, она протянула руки, умоляя мексиканца отдать ей дочь.
Хуан и Второй что-то кричали друг другу, стараясь перекричать остальных. Донна забилась в угол. Агент Кайн громко ругался, обвиняя Ронни в том, что он не сдался сразу, и вот теперь эта заварушка может кончиться трагедией.
Внезапно раздался выстрел – и все тут же замолчали.
Тайл увидела, как лицо Хуана исказила гримаса. Машинально согнувшись, он схватился за бедро и уронил бы Кэтрин, если бы ее не подхватила Тайл. Прижав к себе ребенка, она резко обернулась, подивившись, каким образом Ронни сумел так точно выстрелить, обезвредив врага и не задев малышку.
Но Ронни все еще стоял, наставив пистолет в грудь Второго, и казался не менее удивленным, чем все остальные.
Стрелял Док. Он лежал на спине и держал в руке маленький револьвер. Тайл узнала в нем оружие агента Кайна, которое сама же задвинула под морозильник и начисто о нем забыла. Слава богу, что Док вовремя вспомнил.
– Глэдис, подойдите сюда, – сказал он, воспользовавшись минутой тишины.
Пожилая дама обогнула стойку с чипсами и подошла к нему.
– Вы его убили?
– Нет.
– Зря.
– Отнесите ребенка Сабре и присмотрите за ней. Я займусь этим, – сказал Док, показывая на Хуана. – Ронни, успокойся. Все под контролем. Нет причины паниковать.
– Ребенок в порядке?
– С ней все нормально. – Глэдис поднесла крошку поближе к Ронни, чтобы он мог ее видеть. – Она, конечно, сильно сердится, и не могу сказать, что у нее нет оснований. – Она с негодованием взглянула на Хуана, который сидел на полу, схватившись рукой за окровавленное бедро.
Док положил револьвер Кайна повыше на полку с продуктами, чтобы Хуан не мог его достать, и разрезал ножницами одну штанину.
– Жить будете, – лаконично заявил он, рассмотрев рану и зажав ее пачкой марли. – Повезло, что пуля прошла мимо основной артерии.
Глаза Хуана горели яростью.
– Док! – окликнула Тайл, показав глазами на пятна свежей крови на полу вокруг Сабры. Девушка была смертельно бледна.
– Я знаю, – печально сказал Док, без слов понимая, о чем беспокоится Тайл. – Мне кажется, разрыв в шейке снова разошелся. Положите ее как можно удобнее. Я сейчас вернусь.
Он быстро забинтовал рану Хуана и перетянул ногу очередной футболкой. Хуану явно было очень больно, он сильно потел и сжимал белые ровные зубы. Но к его чести, следует заметить, что он даже не застонал, когда Док без особых церемоний поднял его на ноги и повел на прежнее место.
Когда они проходили мимо Кайна, агент, разумеется, не смог промолчать.
– Ты, кретин! Из-за тебя нас всех могли убить! Что вообще ты…
Молниеносным движением, напоминающим бросок гремучей змеи, Хуан изо всей силы ударил Кайна больной ногой по голове. Это резкое движение дорого ему обошлось – он застонал от боли. Тем не менее его ботинок попал в челюсть, и звук сломанной кости был почти таким же громким, как и выстрел. Кайн мгновенно отключился, подбородок упал на грудь.
Док толкнул Хуана на пол и прислонил его к холодильнику подальше от приятеля.
– Ему трудно двигаться, но на всякий случай свяжи ему руки, Ронни. И этому тоже. – Он кивком показал на Второго.
Ронни велел Верну связать руки и ноги мексиканцев клейкой лентой, так же, как и Кайну. Он держал их под прицелом, пока старик выполнял указание. Хуан был слишком озабочен своей ногой, чтобы тратить время на высказывания, но Второй непрерывно изрыгал ругательства по-испански, пока Ронни не пригрозил сунуть ему в рот кляп.
Тайл, надев пару перчаток, с проворством, поразившим ее саму, торопливо сменила промокший от крови подгузник под Саброй. Она услышала, как зазвонил телефон и Ронни бросил в трубку:
– Не сейчас, мы заняты!
Оглянувшись через плечо, Тайл с облегчением увидела, что Док возвращается.
– Что там происходит?
– Хуан лягнул Кайна по голове. Он потерял сознание.
– Вот не думала, что придется этого парня за что-то благодарить.
– Верн его связывает. Я рад, что их… приструнили.
Тайл заметила напряженность в его лице и поняла, что Дока беспокоит не только ухудшающееся состояние Сабры.
– Они вели себя так, будто им нечего терять, – заметила она. – И вполне могли захватить контроль над ситуацией.
– Верно. Вот только зачем?
Тайл пожала плечами. Разве Ронни Дэвидсон представляет реальную угрозу таким крутым с виду парням, как они? Немного подумав, она сказала:
– Понятия не имею.
– Я тоже. И это меня беспокоит. Да и еще кое-что… – Док понизил голос. – Там на улице появились вооруженные люди в камуфляже. Отряд специального назначения или что-то в этом роде.
– Ох, нет!..
– Я видел, как они занимали позицию и прятались.
– А Ронни их видел?
– Не думаю. Но этот мой выстрел наверняка вывел из себя всех, кто там, снаружи. Они сейчас думают самое худшее. Могут начать штурмовать здание, пролезть через крышу или еще что-нибудь придумают.
– Боюсь, в этом случае Ронни сорвется.
– И я о том же.
Снова зазвонил телефон.
– Ронни, сними трубку! – крикнул Док. – Объясни, что случилось.
– Сначала я хочу убедиться, что с Саброй все в порядке.
Хотя Тайл мало что смыслила в медицине, состояние Сабры казалось ей критическим. Но она, как и Док, не хотела волновать Ронни больше, чем необходимо.
– Где Кэтрин? – вдруг слабым голосом спросила Сабра.
Док наклонился и откинул ей волосы со лба.
– За ней присматривает Глэдис. Укачала ее, она теперь спит. Создается впечатление, что малышка такая же храбрая, как и ее мамаша.
Он пытался подбодрить ее, но Сабра не улыбнулась.
– Мы ведь отсюда не выберемся, верно?
– Не говори так, Сабра! – сердито прошептала Тайл, наблюдая за Доком, который возился с тонометром. – И в голове не держи.
– Папа не уступит. Я тоже не сдамся. И Ронни. Да он уже и не может. Если он сдастся, они упрячут его в тюрьму. – Она перевела мутный взгляд на Дока. – Попросите Ронни подойти сюда. Я хочу с ним поговорить. Немедленно. Я не хочу больше ждать.
Хотя она не сказала впрямую о самоубийстве, Тайл и Док ее поняли. В груди Тайл что-то сжалось, ее охватило отчаяние и страх.
– Мы не можем этого допустить, Сабра! Ты же сама знаешь, это неправильно. Это не выход…
– Пожалуйста, помогите нам! Мы этого хотим.
Она собиралась еще что-то сказать, но глаза ее против воли закрылись. Она была слишком слаба, чтобы снова открыть их, и погрузилась в забытье.
Тайл подняла на Дока встревоженный взгляд.
– Плохи дела, верно?
– Хуже некуда. Давление падает. Пульс слишком частый. Она истечет кровью.
– Что же нам делать?
Док долго смотрел в бледное, осунувшееся лицо девушки, потом сказал:
– Я знаю, что мне следует сделать.
Он встал, взял пистолет с полки, обошел стеллаж и приблизился к Ронни.
– Где моя дочь? Я не вижу Сабру!
Кэллоуэй почувствовал, что от Денди попахивает спиртным. Он время от времени выходил из фургона «вдохнуть воздуха», но, видимо, прихватывал кое-что еще плюс к кислороду.
– Терпение, мистер Денди. Нам нужно видеть все. Я должен знать, где находятся люди. Когда я получу общее впечатление, мы перемотаем пленку и будем останавливаться там, где потребуется.
– Может быть, Сабра пыталась послать мне какой-нибудь тайный знак, сигнал…
– Все может быть, – рассеянно заметил агент.
Он почти вплотную придвинулся к монитору, слушая вступление Тайл. Она хорошо держалась, надо отдать ей должное. Невозмутимо. Немного не причесана и странновато одета, но в этой футболке с техасским флагом она была такой же собранной и говорила так же четко, как и в телевизионной студии.
– Чертов сукин сын! – пробормотал Денди, когда на экране появился Ронни.
– Если вы не можете держать свой рот на замке, мистер Денди, я буду рад помочь вам его закрыть, – сказал Коул Дэвидсон. Угроза была произнесена тихим голосом, но не приходилось сомневаться, что Коул не шутил.
– Джентльмены! – вмешался Кэллоуэй.
Пока говорил Ронни, все молчали. Но молчание стало еще более тяжелым, когда камера наехала на Сабру и новорожденную. От их вида разрывалось сердце. Впечатление от слов Сабры было ужасным. Ни одна мать, качающая младенца, не должна говорить о самоубийстве.
Пленка кончилась, и несколько секунд никто не мог вымолвить ни слова. Наконец Галли отважился высказать то, о чем все думали:
– Полагаю, это отвечает на вопрос, кто несет за все ответственность.
Кэллоуэй поднял руку. Он считал, что сейчас не время обсуждать вину Расселла Денди.
– Как вам показался Ронни, мистер Дэвидсон? Что вы можете сказать?
– Он вымотанный, испуганный…
– Обдолбанный?
– Нет, сэр! – резко ответил Дэвидсон. – Я же вам говорил, Ронни славный мальчик. Он наркотики не употребляет. Может, иногда выпьет бутылку пива. Не больше.
– Моя дочь точно не наркоманка, – вставил Денди.
Кэллоуэй продолжал смотреть на Дэвидсона.
– Не заметили ли вы чего-нибудь особенного, что бы говорило о его нестабильности?
– Мой восемнадцатилетний сын говорит о самоубийстве, мистер Кэллоуэй. Разве не ясно, в каком он сейчас находится состоянии?
Кэллоуэй очень сочувствовал Дэвидсону – у него самого были сыновья-подростки. Но он продолжал давить на него, пытаясь получить побольше информации:
– Вы его хорошо знаете, мистер Дэвидсон. Как вы думаете, Ронни не блефует? Он вам кажется искренним? Вы полагаете, он сможет пойти до конца?
Отец Ронни долго мучился, не зная, что сказать. Затем уныло повесил голову.
– Нет, я не думаю. Правда, не думаю. Хотя…
– Что – хотя? – ухватился Кэллоуэй за его оговорку. – Почему вы так сказали? Ронни выказывал склонность к самоубийству?
– Никогда.
– Он отличался буйным поведением? Не умел сдерживаться?
– Нет, – коротко ответил Коул. Однако что-то его явно беспокоило, он нервничал, переводил взгляд с Кэллоуэя на других. – Был с ним один случай. Один-единственный. И он тогда был совсем ребенком.
Кэллоуэй внутренне застонал. Он твердо знал, что не имеет ни малейшего желания услышать, как Ронни однажды потерял контроль над собой.
– Кто знает, может, к нынешней ситуации это не имеет никакого отношения, но все же расскажите.
После долгого молчания Дэвидсон начал:
– Ронни жил со мной во время летних каникул. Мы с его матерью совсем недавно развелись, и он никак не мог смириться с нашим разрывом… Так или иначе, Ронни очень привязался к одной собаке, которая жила через дорогу. Он рассказывал, что хозяин плохо с ней обращается, почти не кормит, ну и все такое. Я знал хозяина. Он был злобным подонком, постоянно под мухой, так что Ронни говорил правду. Но нас это не касалось. Я велел Ронни держаться подальше от собаки. Но, как я уже сказал, он очень к этой дворняжке привязался. Думаю, ему нужен был приятель. Или, может, он сам чувствовал себя таким же несчастным в то лето. Я не знаю. Я ведь не детский психолог.
– Эта жалостная история куда-нибудь приведет? – вмешался Денди.
Кэллоуэй бросил на него красноречивый взгляд и снова повернулся к Коулу:
– Так что было дальше?
– Однажды Ронни отстегнул собаку и привел ее к нам в дом. Я сказал, что мы не имеем права отнять собаку у соседа, и велел ему немедленно отвести ее обратно. Он заплакал и отказался. Сказал, что ей лучше умереть, чем так жить. Я его отругал и пошел за ключами, собираясь отвезти пса на машине. Но когда я вернулся на кухню, я не застал там ни Ронни, ни собаки. Короче, я искал его всю ночь. Соседи и друзья мне помогали. На следующее утро его нашел парень с соседнего ранчо. Он увидел, что он с собакой прячутся за сараем, и позвал шерифа. Я немедленно примчался туда и крикнул Ронни, что пора отвезти собаку хозяину и ехать домой. Он крикнул в ответ, что не отдаст собаку, не допустит, чтобы с ней продолжали так скверно обращаться.
Дэвидсон замолчал и уставился на свою шляпу, которую медленно крутил в руках.
– Когда мы подошли к нему, он безудержно рыдал. И гладил лежащую рядом собаку. Мертвую. Ронни ударил ее по голове камнем и убил. – Он поднял на Кэллоуэя покрасневшие от слез глаза. – Мистер Кэллоуэй, я спросил у своего сына, как мог он сделать такую ужасную вещь. Ронни сказал, что он так поступил, потому что очень любил ее. – Он глубоко вздохнул. – Простите, что я так разговорился. Но вы спросили, сможет ли он сделать то, что пообещал. Я могу дать только такой ответ.
Кэллоуэй вдруг почувствовал непрофессиональное желание сжать плечо Коула. Вместо этого он коротко сказал:
– Благодарю вас за то, что поделились с нами.
– Так у него еще с головой непорядок, – пробормотал Денди. – Я все время твердил Сабре, что он ей не пара!
Хотя замечание Денди было отвратительно грубым, Кэллоуэй не мог не согласиться, что в нем могла быть доля истины. Между этим случаем из детства Ронни и сегодняшними обстоятельствами вполне можно было провести параллель. Рассказ Коула еще более осложнил ситуацию. По сути, ситуация с каждым часом все ухудшалась.
Он повернулся к Галли:
– Как насчет мисс Маккой? Вы заметили какие-нибудь признаки, что она находится под давлением? Может быть, она пыталась передать нам больше, чем говорила? Нет ли какого-нибудь двойного смысла в ее словах?
– Нет, я ничего не заметил. И Кипа я допросил с пристрастием.
Кэллоуэй повернулся к оператору:
– Все действительно обстоит так, как они говорят? Пострадавших нет?
– Нет, сэр. Правда, парень из ФБР связан, вернее, пленкой склеен, но, может быть, это и к лучшему. Он постоянно что-то говорит невпопад. – Кип осторожно взглянул на Денди, словно припомнив, что бывает с теми, кто приносит плохие новости. – Но вот девушка…
– Сабра? А что с ней?
– Там много окровавленных подгузников. Они все промокли. Их выбросили в мешок, но я заметил и ужаснулся.
Денди что-то невнятно пробормотал. Кэллоуэй продолжал беседовать с Кипом.
– Вы не заметили ничего странного в манере вашей коллеги или в ее вступлении?
– Тайл была такой же, как всегда. Ну, если не считать, что выглядела она ужасно. Но прекрасно держала себя в руках.
Наконец старший агент повернулся к Денди, который не пошел на этот раз на улицу, а открыто прикладывался к серебряной фляжке на виду у всех.
– Вы говорили, что Сабра может послать вам какой-нибудь тайный знак. Вы что-нибудь такое заметили на видео?
– Разве с одного раза что-нибудь можно заметить?
Сам факт, что этот тиран и мерзавец чувствовал себя неловко и не мог прямо ответить на вопрос, говорил о многом. Ему в лицо была брошена безобразная правда. Только слепой мог не увидеть, что именно его возмутительное поведение заставило Сабру и Ронни принять решительные меры, которые привели в результате ко всему этому кошмару.
– Перемотайте пленку, – распорядился Кэллоуэй. – Давайте посмотрим еще раз. Если кто-нибудь что-нибудь заметит, говорите.
Пленка снова закрутилась.
– Тайл выбрала такое место, чтобы вы могли видеть людей за ее спиной, – заметил Галли.
– Вот сейчас всех хорошо видно, – сказал один из агентов, показывая на экран.
– Остановите пленку! – приказал Кэллоуэй.
Наклонившись вперед, он вглядывался в группу людей за спиной Тайл.
– Эта женщина, облокотившаяся о прилавок, по-видимому, кассирша?
– Да, это Донна, – сказал шериф Монтез. – Ее прическу ни с чем не перепутаешь.
– А это, очевидно, агент Кайн. – Кэллоуэй показал на пару ног, которые были видны только до колена.
– Серебряная лента неплохо выглядит на фоне его черных штанов, верно?
Шутка Галли осталась неоцененной. Кэллоуэй изучал пожилую пару, которые сидели, прижавшись друг к другу, рядом с Кайном.
– А как старики? Они в порядке?
– Насколько я могу судить, оба держатся молодцом. Во всяком случае, присутствия духа не теряют.
– А что насчет тех двух мужчин?
– Судя по всему, они мексиканцы. Я слышал, как один сказал что-то другому по-испански, но говорил он тихо. Впрочем, я все равно бы не понял.
– О господи! – Кэллоуэй так стремительно вскочил с кресла, что оно откатилось на колесиках к другой стене.
– Что такое?
Все в изумлении уставились на него. Агенты, пораженные странным поведением своего начальника, столпились вокруг.
– Вот этот. – Кэллоуэй постучал пальцем по экрану монитора. – Вглядитесь и скажите, он вам никого не напоминает? Нельзя немного увеличить картинку?
Один из агентов поколдовал над компьютером и показал лицо мексиканца во весь экран. Правда, изображение потеряло четкость. Агенты уставились на неясный портрет, затем один из них хлопнул себя по лбу ладонью и воскликнул:
– Ну, блин!
– В чем дело? – вмешался Денди. Дэвидсон тоже заволновался.
– Что еще случилось?
Не обращая на них внимания, Кэллоуэй принялся давать распоряжения своим подчиненным:
– Звоните в офис. Собирайте всех. Дайте сигнал всем постам. Монтез, ваши люди тоже могут посодействовать.
– Конечно. Только в чем? – Шериф беспомощно развел руками. – Я ничего не понял.
– Соберите ваших помощников. Известите соседние графства. Скажите, чтобы искали брошенный трейлер. Или вагон. Или большой фургон.
– Грузовик? Фургон? Что, черт возьми, происходит?! – заорал Денди. – А как же моя дочь?
– Сабра и все остальные в большей опасности, чем мы думали.
И как бы в подтверждение его слов все услышали звуки выстрелов, которые ни с чем нельзя было спутать.
Пронзительный визг Донны заставил Тайл вскочить.
Ронни размахивал пистолетом и кричал:
– Назад! Назад! Я выстрелю!
Тот мексиканец, что повыше ростом, кинулся на него, но Ронни остановил его, наведя пистолет прямо в грудь.
– Где другой? – в смятении закричал он. – Где ваш приятель?
Тут раздался крик Сабры:
– Нет! Нет!
Тайл повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Хуан выхватил Кэтрин из рук Сабры. Он слишком крепко прижал малышку к груди, и она протестующе запищала. Сабра кричала так, как только может кричать мать, у которой ребенок в опасности. Она пыталась встать, хватаясь за ноги Хуана, как будто хотела на него вскарабкаться.
– Сабра! – крикнул Ронни. – Что случилось?
– Он взял ребенка! Отдай мне ребенка! Не смей делать ей больно!
Тайл рванулась вперед, но Хуан выставил вторую руку и отбросил ее в сторону.
– Не подходите к нему, – предостерег Док. – Он сейчас готов на все и может причинить вред девочке.
– Скажите ему, чтобы отдал ей ребенка! – Ронни сжимал пистолет обеими руками, целясь прямо в грудь Второго, и кричал так, будто сила звука могла преодолеть языковой барьер. – Скажите вашему другу, чтобы он отдал ребенка, иначе я убью вас!
Очевидно, Хуан хотел проверить, насколько серьезны угрозы Ронни. Так или иначе, он сделал ошибку и оглянулся. Док воспользовался этой долей секунды и бросился на него. Но мексиканец быстро отреагировал. Он нанес Доку сильный апперкот в живот, от чего тот согнулся пополам, а потом упал на пол около морозильника.
– Скажите ему, пусть отдаст ей девочку! – повторил Ронни таким высоким голосом, что, казалось, он вот-вот сорвется.
– Они нас всех убьют! – скулила Донна. Тайл пыталась убедить Хуана, что он только навредит себе, хотя сознавала, что он все равно ее не понимает.
Сабра была абсолютно беспомощна. И тем не менее материнский инстинкт помог ей подняться. От слабости она еле держалась на ногах. Покачиваясь, она протянула руки, умоляя мексиканца отдать ей дочь.
Хуан и Второй что-то кричали друг другу, стараясь перекричать остальных. Донна забилась в угол. Агент Кайн громко ругался, обвиняя Ронни в том, что он не сдался сразу, и вот теперь эта заварушка может кончиться трагедией.
Внезапно раздался выстрел – и все тут же замолчали.
Тайл увидела, как лицо Хуана исказила гримаса. Машинально согнувшись, он схватился за бедро и уронил бы Кэтрин, если бы ее не подхватила Тайл. Прижав к себе ребенка, она резко обернулась, подивившись, каким образом Ронни сумел так точно выстрелить, обезвредив врага и не задев малышку.
Но Ронни все еще стоял, наставив пистолет в грудь Второго, и казался не менее удивленным, чем все остальные.
Стрелял Док. Он лежал на спине и держал в руке маленький револьвер. Тайл узнала в нем оружие агента Кайна, которое сама же задвинула под морозильник и начисто о нем забыла. Слава богу, что Док вовремя вспомнил.
– Глэдис, подойдите сюда, – сказал он, воспользовавшись минутой тишины.
Пожилая дама обогнула стойку с чипсами и подошла к нему.
– Вы его убили?
– Нет.
– Зря.
– Отнесите ребенка Сабре и присмотрите за ней. Я займусь этим, – сказал Док, показывая на Хуана. – Ронни, успокойся. Все под контролем. Нет причины паниковать.
– Ребенок в порядке?
– С ней все нормально. – Глэдис поднесла крошку поближе к Ронни, чтобы он мог ее видеть. – Она, конечно, сильно сердится, и не могу сказать, что у нее нет оснований. – Она с негодованием взглянула на Хуана, который сидел на полу, схватившись рукой за окровавленное бедро.
Док положил револьвер Кайна повыше на полку с продуктами, чтобы Хуан не мог его достать, и разрезал ножницами одну штанину.
– Жить будете, – лаконично заявил он, рассмотрев рану и зажав ее пачкой марли. – Повезло, что пуля прошла мимо основной артерии.
Глаза Хуана горели яростью.
– Док! – окликнула Тайл, показав глазами на пятна свежей крови на полу вокруг Сабры. Девушка была смертельно бледна.
– Я знаю, – печально сказал Док, без слов понимая, о чем беспокоится Тайл. – Мне кажется, разрыв в шейке снова разошелся. Положите ее как можно удобнее. Я сейчас вернусь.
Он быстро забинтовал рану Хуана и перетянул ногу очередной футболкой. Хуану явно было очень больно, он сильно потел и сжимал белые ровные зубы. Но к его чести, следует заметить, что он даже не застонал, когда Док без особых церемоний поднял его на ноги и повел на прежнее место.
Когда они проходили мимо Кайна, агент, разумеется, не смог промолчать.
– Ты, кретин! Из-за тебя нас всех могли убить! Что вообще ты…
Молниеносным движением, напоминающим бросок гремучей змеи, Хуан изо всей силы ударил Кайна больной ногой по голове. Это резкое движение дорого ему обошлось – он застонал от боли. Тем не менее его ботинок попал в челюсть, и звук сломанной кости был почти таким же громким, как и выстрел. Кайн мгновенно отключился, подбородок упал на грудь.
Док толкнул Хуана на пол и прислонил его к холодильнику подальше от приятеля.
– Ему трудно двигаться, но на всякий случай свяжи ему руки, Ронни. И этому тоже. – Он кивком показал на Второго.
Ронни велел Верну связать руки и ноги мексиканцев клейкой лентой, так же, как и Кайну. Он держал их под прицелом, пока старик выполнял указание. Хуан был слишком озабочен своей ногой, чтобы тратить время на высказывания, но Второй непрерывно изрыгал ругательства по-испански, пока Ронни не пригрозил сунуть ему в рот кляп.
Тайл, надев пару перчаток, с проворством, поразившим ее саму, торопливо сменила промокший от крови подгузник под Саброй. Она услышала, как зазвонил телефон и Ронни бросил в трубку:
– Не сейчас, мы заняты!
Оглянувшись через плечо, Тайл с облегчением увидела, что Док возвращается.
– Что там происходит?
– Хуан лягнул Кайна по голове. Он потерял сознание.
– Вот не думала, что придется этого парня за что-то благодарить.
– Верн его связывает. Я рад, что их… приструнили.
Тайл заметила напряженность в его лице и поняла, что Дока беспокоит не только ухудшающееся состояние Сабры.
– Они вели себя так, будто им нечего терять, – заметила она. – И вполне могли захватить контроль над ситуацией.
– Верно. Вот только зачем?
Тайл пожала плечами. Разве Ронни Дэвидсон представляет реальную угрозу таким крутым с виду парням, как они? Немного подумав, она сказала:
– Понятия не имею.
– Я тоже. И это меня беспокоит. Да и еще кое-что… – Док понизил голос. – Там на улице появились вооруженные люди в камуфляже. Отряд специального назначения или что-то в этом роде.
– Ох, нет!..
– Я видел, как они занимали позицию и прятались.
– А Ронни их видел?
– Не думаю. Но этот мой выстрел наверняка вывел из себя всех, кто там, снаружи. Они сейчас думают самое худшее. Могут начать штурмовать здание, пролезть через крышу или еще что-нибудь придумают.
– Боюсь, в этом случае Ронни сорвется.
– И я о том же.
Снова зазвонил телефон.
– Ронни, сними трубку! – крикнул Док. – Объясни, что случилось.
– Сначала я хочу убедиться, что с Саброй все в порядке.
Хотя Тайл мало что смыслила в медицине, состояние Сабры казалось ей критическим. Но она, как и Док, не хотела волновать Ронни больше, чем необходимо.
– Где Кэтрин? – вдруг слабым голосом спросила Сабра.
Док наклонился и откинул ей волосы со лба.
– За ней присматривает Глэдис. Укачала ее, она теперь спит. Создается впечатление, что малышка такая же храбрая, как и ее мамаша.
Он пытался подбодрить ее, но Сабра не улыбнулась.
– Мы ведь отсюда не выберемся, верно?
– Не говори так, Сабра! – сердито прошептала Тайл, наблюдая за Доком, который возился с тонометром. – И в голове не держи.
– Папа не уступит. Я тоже не сдамся. И Ронни. Да он уже и не может. Если он сдастся, они упрячут его в тюрьму. – Она перевела мутный взгляд на Дока. – Попросите Ронни подойти сюда. Я хочу с ним поговорить. Немедленно. Я не хочу больше ждать.
Хотя она не сказала впрямую о самоубийстве, Тайл и Док ее поняли. В груди Тайл что-то сжалось, ее охватило отчаяние и страх.
– Мы не можем этого допустить, Сабра! Ты же сама знаешь, это неправильно. Это не выход…
– Пожалуйста, помогите нам! Мы этого хотим.
Она собиралась еще что-то сказать, но глаза ее против воли закрылись. Она была слишком слаба, чтобы снова открыть их, и погрузилась в забытье.
Тайл подняла на Дока встревоженный взгляд.
– Плохи дела, верно?
– Хуже некуда. Давление падает. Пульс слишком частый. Она истечет кровью.
– Что же нам делать?
Док долго смотрел в бледное, осунувшееся лицо девушки, потом сказал:
– Я знаю, что мне следует сделать.
Он встал, взял пистолет с полки, обошел стеллаж и приблизился к Ронни.
13
– Почему они не отвечают на звонки?!
События так изменили Денди, что вместо ревущего баса он теперь говорил высоким голосом, то и дело срывающимся на визг. Он не мог совладать с собой. Выстрелы в магазине повергли всех, собравшихся в фургоне, в состояние, сходное с паникой. Коул Дэвидсон выбежал на улицу, но через несколько секунд вернулся и принялся кричать на Кэллоуэя, обвиняя его в том, что он задействовал части специального назначения.
– Вы же обещали! Вы сказали, Ронни не пострадает! Если вы будете на него давить, если он почувствует, что кольцо сжимается, он может… он может сделать что-нибудь вроде того, что он сделал когда-то.
– Успокойтесь, мистер Дэвидсон. Я принимаю такие меры предосторожности, какие считаю необходимыми. – Кэллоуэй поднес трубку к уху, но те, кто находился в магазине, все еще на звонки не отвечали. – Черт возьми, кто-нибудь может хоть что-то разглядеть?
– Там какое-то движение, – сказал один из агентов, у которого был бинокль. – Но неясно, кто что делает.
– Держите меня в курсе.
– Да, сэр. Вы собираетесь сказать мальчишке о Хуерте?
– Это еще кто? – немедленно влез в разговор Денди.
– Луис Хуерта, один из первой десятки разыскиваемых по всей стране преступников. – Он повернулся к агенту с биноклем. – Нет, я не собираюсь им об этом говорить. Это может вызвать у всех панику, включая самого Хуерту. А он способен практически на все.
Ронни наконец снял трубку.
– Не сейчас. Мы заняты! – бросил он, и в трубке раздались короткие гудки. Кэллоуэй от души выругался и сразу же снова набрал номер.
– Один из мексиканцев там, в магазине, – опасный преступник? – Коул Дэвидсон все больше расстраивался. – Что же он сделал?
– Он нелегально перевозит мексиканцев через границу, обещает им хорошо оплачиваемую работу, а затем продает их, как рабов. Прошлым летом пограничная таможня получила наводку и села ему на хвост. Хуерта и пара его приятелей, сообразив, что дело может кончиться плохо, бросили фургон в пустыне и разбежались, как поганые тараканы. Ни одного не поймали.
– Ну, это еще не самое страшное преступление, – заметил Дэвидсон.
Кэллоуэй нахмурился.
– Фургон нашли только через три дня. Сорок пять человек, мужчины, женщины, дети, были заперты в нем снаружи. Жара внутри фургона, должно быть, достигала двухсот градусов по Фаренгейту, если не больше. Так что Хуерте предъявлено обвинение в сорока пяти убийствах и других разных мелочах.
– И что же, с тех пор о нем не было слышно?
– Почти год он прятался где-то в Мексике. Власти Мексики сотрудничают с нами, они не меньше нас хотели бы его прищучить, но Хуерта – хитрая бестия. Есть только один способ выманить его из норы – деньги. Причем много денег. Значит, если он появился здесь, то можно почти не сомневаться, что где-то поблизости имеется человеческий груз, готовый к продаже.
Дэвидсон выглядел так, будто его вот-вот вывернет наизнанку.
– А кто второй?
– Один из телохранителей, скорее всего. Они очень опасные и безжалостные ублюдки, а их товар – живые люди. Меня только удивляет, почему они не вооружены. А если вооружены, то почему давно оттуда не выбрались.
Грудь Денди шумно вздымалась.
– Послушайте, Кэллоуэй, я тут подумал…
События так изменили Денди, что вместо ревущего баса он теперь говорил высоким голосом, то и дело срывающимся на визг. Он не мог совладать с собой. Выстрелы в магазине повергли всех, собравшихся в фургоне, в состояние, сходное с паникой. Коул Дэвидсон выбежал на улицу, но через несколько секунд вернулся и принялся кричать на Кэллоуэя, обвиняя его в том, что он задействовал части специального назначения.
– Вы же обещали! Вы сказали, Ронни не пострадает! Если вы будете на него давить, если он почувствует, что кольцо сжимается, он может… он может сделать что-нибудь вроде того, что он сделал когда-то.
– Успокойтесь, мистер Дэвидсон. Я принимаю такие меры предосторожности, какие считаю необходимыми. – Кэллоуэй поднес трубку к уху, но те, кто находился в магазине, все еще на звонки не отвечали. – Черт возьми, кто-нибудь может хоть что-то разглядеть?
– Там какое-то движение, – сказал один из агентов, у которого был бинокль. – Но неясно, кто что делает.
– Держите меня в курсе.
– Да, сэр. Вы собираетесь сказать мальчишке о Хуерте?
– Это еще кто? – немедленно влез в разговор Денди.
– Луис Хуерта, один из первой десятки разыскиваемых по всей стране преступников. – Он повернулся к агенту с биноклем. – Нет, я не собираюсь им об этом говорить. Это может вызвать у всех панику, включая самого Хуерту. А он способен практически на все.
Ронни наконец снял трубку.
– Не сейчас. Мы заняты! – бросил он, и в трубке раздались короткие гудки. Кэллоуэй от души выругался и сразу же снова набрал номер.
– Один из мексиканцев там, в магазине, – опасный преступник? – Коул Дэвидсон все больше расстраивался. – Что же он сделал?
– Он нелегально перевозит мексиканцев через границу, обещает им хорошо оплачиваемую работу, а затем продает их, как рабов. Прошлым летом пограничная таможня получила наводку и села ему на хвост. Хуерта и пара его приятелей, сообразив, что дело может кончиться плохо, бросили фургон в пустыне и разбежались, как поганые тараканы. Ни одного не поймали.
– Ну, это еще не самое страшное преступление, – заметил Дэвидсон.
Кэллоуэй нахмурился.
– Фургон нашли только через три дня. Сорок пять человек, мужчины, женщины, дети, были заперты в нем снаружи. Жара внутри фургона, должно быть, достигала двухсот градусов по Фаренгейту, если не больше. Так что Хуерте предъявлено обвинение в сорока пяти убийствах и других разных мелочах.
– И что же, с тех пор о нем не было слышно?
– Почти год он прятался где-то в Мексике. Власти Мексики сотрудничают с нами, они не меньше нас хотели бы его прищучить, но Хуерта – хитрая бестия. Есть только один способ выманить его из норы – деньги. Причем много денег. Значит, если он появился здесь, то можно почти не сомневаться, что где-то поблизости имеется человеческий груз, готовый к продаже.
Дэвидсон выглядел так, будто его вот-вот вывернет наизнанку.
– А кто второй?
– Один из телохранителей, скорее всего. Они очень опасные и безжалостные ублюдки, а их товар – живые люди. Меня только удивляет, почему они не вооружены. А если вооружены, то почему давно оттуда не выбрались.
Грудь Денди шумно вздымалась.
– Послушайте, Кэллоуэй, я тут подумал…