«Если получится, уничтожу и эту пару», – подумала лучница, быстро взяв себя в руки.
Затем показались какие-то странные создания, в чьем внешнем облике Ита не смогла определить черты ни одной из известных ей рас. Она ничего не знала об утангах, так как никогда не интересовалась ими и не придавала значения древним легендам. В сказаниях давно ушедшей старины если и оставалась крошечная крупинка правды, то отделить ее от беспросветного нагромождения вымысла было практически невозможно.
Шестерка неведомых воинов вышла из леса, и только потом появился он – Хрустальный Принц. Человек, чья жизнь в этот момент сосредоточилась на острие наконечника стрелы, готовой сорваться с натянутой тетивы, как только Ита решит, что время пришло.
Прежде она никогда не видела его так близко, но сразу же поняла – это он. Именно тот, кто ей нужен, потому что другие люди, шедшие рядом, ни внешним обликом, ни даже самой манерой держаться не походили не то что на принцев – даже простых офицеров из них бы не вышло.
Если бы здесь не было дроу, то, скорее всего, полукровка, вытащив из колчана последнюю из трех магических стрел, выстрелила бы в сердце предателя. Так как вторая попытка не удалась, лучнице ничего не грозило – она бы не умерла в результате выстрела. И что самое главное – не было никакого сомнения в том, что стрела поразит цель.
Но темные эльфы... Их присутствие решило исход дела. Ите нужно было сохранить силы еще на два выстрела. И хотя внутренний голос настойчиво предлагал ей воспользоваться стопроцентным шансом, она все же отвергла его.
Имея многое, хочется еще большего.
Этан был тысячу раз прав – людьми движет не здравый смысл, а алчность и страх. В данном случае верх взяла человеческая природа, отодвинув эльфийскую сущность полукровки на задний план. И пускай эта алчность была направлена на удовлетворение мести, а не какие-то материальные блага, это ровным счетом ничего не меняло.
Рука до предела оттянула тетиву, а наконечник стрелы обратился в сторону цели...
Сделавший приличный крюк Кламст решил, что отошел на достаточно безопасное расстояние от места засады.
Лучница перестала дышать, предельно сконцентрировавшись на предстоящем выстреле.
Человек, в шею которого мгновение спустя должна была вонзиться безжалостная стрела, повернулся к шедшему сзади имуру и что-то сказал.
Демон-ветер взмахнул крылом, чтобы отогнать прочь любопытные облака, сгрудившиеся над местом предстоящего боя.
В безраздельной вышине как ни в чем не бывало сияла надменно-гордая красавица луна, для которой ничего не значила вся эта мышиная возня смертных.
Пора, поняла Ита и разжала пальцы, удерживающие тетиву.
Отчаянно громкий крик филина – условный знак опасности – разнесся над округой, как будто пытаясь догнать устремившуюся к цели стрелу.
В самый последний момент, повинуясь скорее подсознательному чувству, нежели приказу разума, нога человека застыла в воздухе, и шаг, который должен был стать последним в его жизни, так и не был сделан.
Оскорбление, готовое сорваться с губ имура, камнем застыло в горле.
Головы всех присутствующих практически синхронно повернулись в сторону крика.
Стреле не хватило самой малости – каких-то ничтожных двух сантиметров, чтобы выполнить свою миссию, пробив артерию.
С каким-то запоздалым сожалением лучница поняла, что не использовала свой единственный шанс и прямо теперь, будучи обнаруженной, потеряет все – включая жизнь.
Тело командира еще только падало на землю, и было даже непонятно, убит он или только ранен, а быстрее всех сориентировавшиеся в ситуации утанги начали действовать.
– Сколько бы вас ни было, вам все равно не уйти. – Блестяще справившийся со своей задачей Кламст достал из голенища сапога жертвенный нож – пришло время вернуть старый долг.
В этом месте больше нечего было делать, поэтому ветер, взмахнув необъятным крылом, полетел на восток. Сдерживавшие до этой поры любопытство глупые облака, словно стая бродячих собак, набросившихся на кость, сгрудились над поляной. Яркое сияние гордой красавицы луны мгновенно поблекло.
Правая рука девушки отбросила в сторону ненужный более лук и вытащила из колчана каменную стрелу.
Трое утангов заслонили телами упавшего мужчину, один склонился проверить, насколько серьезно ранение, а оставшиеся двое устремились в лес, чтобы найти и уничтожить нападавших.
– А-аа! – Дикий рев, в котором уже не было ничего человеческого, исторгся из горла женщины, когда она покинула свое ненадежное убежище и, словно огромная дикая кошка, спрыгнула на землю.
Гоблин, решительно сжимавший в руке жертвенный нож, в ужасе оцепенел – кем бы или чем бы ни было это существо, у Кламста пропало всякое желание встречаться с ним.
Вырвавшийся вперед утанг увидел фигуру, шагнувшую ему навстречу, и обнажил свой клинок. Оружие смертных было не в силах причинить вреда древнему воину, но окаменевшая стрела не являлась оружием в буквальном смысле этого слова.
Ита уже не принадлежала себе. Ее разум попал в подчинение неведомой силе, о природе которой можно было только догадываться, но нельзя было сказать ничего определенного. Впрочем, в этом состоянии не было ничего страшного и тем более плохого. Потому что и у девушки, и у этой неведомой силы были одни и те же задачи. Их цели полностью совпадали, и, быть может, именно поэтому данный союз оказался настолько успешным, что в конечном итоге чуть было не привел к гибели Хаоса.
То, что в свое время не смогли совершить бесчисленные легионы утангов, почти удалось хрупкой девушке.
Рука лучницы метнула навстречу приближающемуся врагу окаменевшую стрелу.
Утанг видел, как слабый всполох света, устремившийся ему навстречу, неумолимо увеличивается в размерах. Давно мертвый разум не нашел в этом свечении ничего необычного, но та крохотная живая искра, которую так и не смогла уничтожить Фаса, неожиданно откликнулась на призыв. Воин мог и, что самое главное, должен был уклониться в сторону, чтобы это сияние не ослепило его, но в глубине бездонной черной дыры его сознания произошел неожиданный всплеск, в результате которого чрево бездонной воронки сжалось до невероятно малых размеров, достигло пределов критической массы и взорвалось сверхновой звездой.
Стрела неумолимо приближалась, и темный лес, являющийся не более чем декорацией, грубо намалеванным рисунком на вечном холсте мироздания, прорезал первый луч света. Ткань декорации начала трещать по швам и рваться, как будто ее вспарывали изнутри острым ножом. И чем ближе подлетала стрела к своей цели, тем большие куски полотна опадали и все лучше становилось видно, что за отрывающимися полосами дешевого рисунка скрывается настоящая жизнь. Бесчисленные легионы утангов стоят на огромной равнине, и взоры всех без исключения направлены на него – их славного боевого товарища, непонятно почему до сих пор не присоединившегося к великому воинству.
Ни разу за прошедшие тысячелетия никто из утангов не произнес ни единого слова. Их странное состояние можно было охарактеризовать как «не до конца мертвые», поскольку после воскрешения живыми они уже не были. А трупы, как всем прекрасно известно, молчат.
– Я иду! – успел выдохнуть огромный воин за секунду до того, как дротик-стрела ударила ему в голову.
И нерушимое прежде тело, взорвавшись изнутри вспышкой яркого света, рассыпалось веером мелких осколков.
У Иты была всего одна каменная стрела. А из этого следовало, что она может поразить всего лишь одного воина до того, как напарник убитого разделается с ней.
Но под воздействием услышанного в глубине сознания второго утанга пробудилась дремавшая ранее искра. И свет, разорвавший на части его соплеменника, вспышкой молнии озарил и его сознание, оживив давно забытые чувства.
Неряшливо намалеванная картина ночного леса стекла вниз грязными каплями, и ошеломленному взору утанга предстало окно, за которым простиралась равнина, до самого горизонта заполненная войсками.
– Я иду. – Губы, остававшиеся сжатыми на протяжении бесчисленной череды веков, прошептали: молитву-заклинание, в которой в этот момент сосредоточилась вся его жизнь. – Я иду, – повторил некогда гордый воин, волей богов превращенный в бездушную марионетку, после чего каменный наконечник стрелы вошел в его грудь, освободив из пут вечного рабства еще одного несчастного.
Иту совершенно не удивило, что и второй противник позволил так легко, без всякого сопротивления убить себя. В данный момент у полукровки не было времени для раздумий, так как перед ней стояла вполне ясная и определенная цель – убить человека и пару темных эльфов. Все остальное не имело значения.
Вырвавшись из леса стремительным вихрем, девушка привела в замешательство орков, которые всегда славились своей силой, но никогда не могли похвастаться тем, что умеют думать.
Они находились ближе всех к лучнице, поэтому Ита начала с этой пятерки.
Тонкое жало стрелы только слегка задело шею ближайшего воина – и огромный орк схватился за горло, пытаясь остановить кровь, горячим фонтаном устремившуюся из разорванных вен. Не останавливаясь и не тратя драгоценных мгновений на то, чтобы узнать, мертв ли поверженный враг, каменный наконечник вспорол еще одно горло, ядовитой змеей метнувшись и к третьему. Этот воин успел вскинуть руку, защищая шею, но это его не спасло – стремительный укол в сердце достиг цели.
Невероятно быстрой девушке, переполняемой силой стрелы, оставалось прикончить еще пару неповоротливых орков, чтобы добраться до темных эльфов, но тут произошло неожиданное: та роковая случайность, предугадать которую невозможно.
Оставленный за спиной воин, чье пронзенное стрелой сердце навеки остановилось, вдруг ударил.
Ита уже перенесла вес тела на правую ногу, сделав стремительный выпад, чтобы продолжить кровавую жатву, но тут краем глаза заметила приближающийся кулак.
Она была очень быстрой. Невероятно, нечеловечески быстрой. Девушка, пропитанная силой древней стрелы, бросила вызов отряду высококлассных бойцов. И кто знает, чем бы в конечном итоге завершилось это сражение, если бы не орк, в чьей огромной груди бились одновременно два сердца.
Ей почти удалось уклониться. Еще бы чуть-чуть – самую малость, сотую долю секунды, – и ее голова поднырнула бы под мощный кулак. Пара неуловимых взглядом движений – и орки бы пали. Победа была совсем уже рядом: казалось, осталось лишь протянуть руку – и весь мир будет лежать у ее ног. Но, как всегда и бывает в жизни, чуда не произошло.
Кулак нападавшего достал ее на излете и вскользь. Впрочем, этого оказалось вполне достаточно, чтобы оглушить девушку.
Огромное солнце вспыхнуло в голове Иты, раскинув жаркие протуберанцы боли по всему телу, – и она провалилась во тьму. А когда через некоторое время все же пришла в себя, то все оказалось в точности так, как в том вещем сне, в пророчество которого она не решилась поверить.
Орк удерживал ее за волосы, не позволяя ватному телу упасть на землю, при этом в ее голове стоял ровный гул, как будто Ита плыла под водой вблизи бушующей лавины огромного водопада.
Она знала в точности до мелочей, что последует дальше, и даже хотела было сомкнуть веки, но все же не сделала этого. Умереть с малодушно закрытыми глазами – хуже этого не могло быть вообще ничего.
Человек, однажды предавший голос собственной крови, перейдя в услужение Хаосу, перехватил ее волосы, приблизив лицо чуть ли не вплотную к ее глазам. Он оказался настолько близко, что расфокусированный взгляд все еще не пришедшей в себя Иты видел лишь губы. И эти губы шевелились, потому что ее торжествующий враг читал приговор.
Если бы это было в ее силах, она бы плюнула в это отвратительное безликое лицо с глупо шевелящимися губами. Но даже этой последней крохотной радости лишила ее оглушающая атака проклятого орка, в чьей мощной груди оказалось два сердца.
«Как это глупо...» – еще успела промелькнуть запоздалая мысль, а затем резкий удар ножом в грудь стер из ее сознания остатки всех мыслей и чувств.
Рука, до этого момента удерживавшая волосы Иты, разжала пальцы, и тело девушки безвольно упало на землю. До самого последнего мгновения ее глаза оставались открытыми, и, только после того как лицо со всего размаха ударилось о землю, наступила окончательная, всепоглощающая тьма.
Тьма, чью абсолютную власть сможет нарушить лишь первый луч солнца, являющийся предвестником нового дня.
Дня, который наступит еще очень и очень нескоро...
Затем показались какие-то странные создания, в чьем внешнем облике Ита не смогла определить черты ни одной из известных ей рас. Она ничего не знала об утангах, так как никогда не интересовалась ими и не придавала значения древним легендам. В сказаниях давно ушедшей старины если и оставалась крошечная крупинка правды, то отделить ее от беспросветного нагромождения вымысла было практически невозможно.
Шестерка неведомых воинов вышла из леса, и только потом появился он – Хрустальный Принц. Человек, чья жизнь в этот момент сосредоточилась на острие наконечника стрелы, готовой сорваться с натянутой тетивы, как только Ита решит, что время пришло.
Прежде она никогда не видела его так близко, но сразу же поняла – это он. Именно тот, кто ей нужен, потому что другие люди, шедшие рядом, ни внешним обликом, ни даже самой манерой держаться не походили не то что на принцев – даже простых офицеров из них бы не вышло.
Если бы здесь не было дроу, то, скорее всего, полукровка, вытащив из колчана последнюю из трех магических стрел, выстрелила бы в сердце предателя. Так как вторая попытка не удалась, лучнице ничего не грозило – она бы не умерла в результате выстрела. И что самое главное – не было никакого сомнения в том, что стрела поразит цель.
Но темные эльфы... Их присутствие решило исход дела. Ите нужно было сохранить силы еще на два выстрела. И хотя внутренний голос настойчиво предлагал ей воспользоваться стопроцентным шансом, она все же отвергла его.
Имея многое, хочется еще большего.
Этан был тысячу раз прав – людьми движет не здравый смысл, а алчность и страх. В данном случае верх взяла человеческая природа, отодвинув эльфийскую сущность полукровки на задний план. И пускай эта алчность была направлена на удовлетворение мести, а не какие-то материальные блага, это ровным счетом ничего не меняло.
Рука до предела оттянула тетиву, а наконечник стрелы обратился в сторону цели...
* * *
Сделавший приличный крюк Кламст решил, что отошел на достаточно безопасное расстояние от места засады.
Лучница перестала дышать, предельно сконцентрировавшись на предстоящем выстреле.
Человек, в шею которого мгновение спустя должна была вонзиться безжалостная стрела, повернулся к шедшему сзади имуру и что-то сказал.
Демон-ветер взмахнул крылом, чтобы отогнать прочь любопытные облака, сгрудившиеся над местом предстоящего боя.
В безраздельной вышине как ни в чем не бывало сияла надменно-гордая красавица луна, для которой ничего не значила вся эта мышиная возня смертных.
Пора, поняла Ита и разжала пальцы, удерживающие тетиву.
Отчаянно громкий крик филина – условный знак опасности – разнесся над округой, как будто пытаясь догнать устремившуюся к цели стрелу.
В самый последний момент, повинуясь скорее подсознательному чувству, нежели приказу разума, нога человека застыла в воздухе, и шаг, который должен был стать последним в его жизни, так и не был сделан.
Оскорбление, готовое сорваться с губ имура, камнем застыло в горле.
Головы всех присутствующих практически синхронно повернулись в сторону крика.
Стреле не хватило самой малости – каких-то ничтожных двух сантиметров, чтобы выполнить свою миссию, пробив артерию.
С каким-то запоздалым сожалением лучница поняла, что не использовала свой единственный шанс и прямо теперь, будучи обнаруженной, потеряет все – включая жизнь.
Тело командира еще только падало на землю, и было даже непонятно, убит он или только ранен, а быстрее всех сориентировавшиеся в ситуации утанги начали действовать.
– Сколько бы вас ни было, вам все равно не уйти. – Блестяще справившийся со своей задачей Кламст достал из голенища сапога жертвенный нож – пришло время вернуть старый долг.
В этом месте больше нечего было делать, поэтому ветер, взмахнув необъятным крылом, полетел на восток. Сдерживавшие до этой поры любопытство глупые облака, словно стая бродячих собак, набросившихся на кость, сгрудились над поляной. Яркое сияние гордой красавицы луны мгновенно поблекло.
Правая рука девушки отбросила в сторону ненужный более лук и вытащила из колчана каменную стрелу.
Трое утангов заслонили телами упавшего мужчину, один склонился проверить, насколько серьезно ранение, а оставшиеся двое устремились в лес, чтобы найти и уничтожить нападавших.
– А-аа! – Дикий рев, в котором уже не было ничего человеческого, исторгся из горла женщины, когда она покинула свое ненадежное убежище и, словно огромная дикая кошка, спрыгнула на землю.
Гоблин, решительно сжимавший в руке жертвенный нож, в ужасе оцепенел – кем бы или чем бы ни было это существо, у Кламста пропало всякое желание встречаться с ним.
Вырвавшийся вперед утанг увидел фигуру, шагнувшую ему навстречу, и обнажил свой клинок. Оружие смертных было не в силах причинить вреда древнему воину, но окаменевшая стрела не являлась оружием в буквальном смысле этого слова.
* * *
Ита уже не принадлежала себе. Ее разум попал в подчинение неведомой силе, о природе которой можно было только догадываться, но нельзя было сказать ничего определенного. Впрочем, в этом состоянии не было ничего страшного и тем более плохого. Потому что и у девушки, и у этой неведомой силы были одни и те же задачи. Их цели полностью совпадали, и, быть может, именно поэтому данный союз оказался настолько успешным, что в конечном итоге чуть было не привел к гибели Хаоса.
То, что в свое время не смогли совершить бесчисленные легионы утангов, почти удалось хрупкой девушке.
Рука лучницы метнула навстречу приближающемуся врагу окаменевшую стрелу.
Утанг видел, как слабый всполох света, устремившийся ему навстречу, неумолимо увеличивается в размерах. Давно мертвый разум не нашел в этом свечении ничего необычного, но та крохотная живая искра, которую так и не смогла уничтожить Фаса, неожиданно откликнулась на призыв. Воин мог и, что самое главное, должен был уклониться в сторону, чтобы это сияние не ослепило его, но в глубине бездонной черной дыры его сознания произошел неожиданный всплеск, в результате которого чрево бездонной воронки сжалось до невероятно малых размеров, достигло пределов критической массы и взорвалось сверхновой звездой.
Стрела неумолимо приближалась, и темный лес, являющийся не более чем декорацией, грубо намалеванным рисунком на вечном холсте мироздания, прорезал первый луч света. Ткань декорации начала трещать по швам и рваться, как будто ее вспарывали изнутри острым ножом. И чем ближе подлетала стрела к своей цели, тем большие куски полотна опадали и все лучше становилось видно, что за отрывающимися полосами дешевого рисунка скрывается настоящая жизнь. Бесчисленные легионы утангов стоят на огромной равнине, и взоры всех без исключения направлены на него – их славного боевого товарища, непонятно почему до сих пор не присоединившегося к великому воинству.
Ни разу за прошедшие тысячелетия никто из утангов не произнес ни единого слова. Их странное состояние можно было охарактеризовать как «не до конца мертвые», поскольку после воскрешения живыми они уже не были. А трупы, как всем прекрасно известно, молчат.
– Я иду! – успел выдохнуть огромный воин за секунду до того, как дротик-стрела ударила ему в голову.
И нерушимое прежде тело, взорвавшись изнутри вспышкой яркого света, рассыпалось веером мелких осколков.
У Иты была всего одна каменная стрела. А из этого следовало, что она может поразить всего лишь одного воина до того, как напарник убитого разделается с ней.
Но под воздействием услышанного в глубине сознания второго утанга пробудилась дремавшая ранее искра. И свет, разорвавший на части его соплеменника, вспышкой молнии озарил и его сознание, оживив давно забытые чувства.
Неряшливо намалеванная картина ночного леса стекла вниз грязными каплями, и ошеломленному взору утанга предстало окно, за которым простиралась равнина, до самого горизонта заполненная войсками.
– Я иду. – Губы, остававшиеся сжатыми на протяжении бесчисленной череды веков, прошептали: молитву-заклинание, в которой в этот момент сосредоточилась вся его жизнь. – Я иду, – повторил некогда гордый воин, волей богов превращенный в бездушную марионетку, после чего каменный наконечник стрелы вошел в его грудь, освободив из пут вечного рабства еще одного несчастного.
Иту совершенно не удивило, что и второй противник позволил так легко, без всякого сопротивления убить себя. В данный момент у полукровки не было времени для раздумий, так как перед ней стояла вполне ясная и определенная цель – убить человека и пару темных эльфов. Все остальное не имело значения.
Вырвавшись из леса стремительным вихрем, девушка привела в замешательство орков, которые всегда славились своей силой, но никогда не могли похвастаться тем, что умеют думать.
Они находились ближе всех к лучнице, поэтому Ита начала с этой пятерки.
Тонкое жало стрелы только слегка задело шею ближайшего воина – и огромный орк схватился за горло, пытаясь остановить кровь, горячим фонтаном устремившуюся из разорванных вен. Не останавливаясь и не тратя драгоценных мгновений на то, чтобы узнать, мертв ли поверженный враг, каменный наконечник вспорол еще одно горло, ядовитой змеей метнувшись и к третьему. Этот воин успел вскинуть руку, защищая шею, но это его не спасло – стремительный укол в сердце достиг цели.
Невероятно быстрой девушке, переполняемой силой стрелы, оставалось прикончить еще пару неповоротливых орков, чтобы добраться до темных эльфов, но тут произошло неожиданное: та роковая случайность, предугадать которую невозможно.
Оставленный за спиной воин, чье пронзенное стрелой сердце навеки остановилось, вдруг ударил.
Ита уже перенесла вес тела на правую ногу, сделав стремительный выпад, чтобы продолжить кровавую жатву, но тут краем глаза заметила приближающийся кулак.
Она была очень быстрой. Невероятно, нечеловечески быстрой. Девушка, пропитанная силой древней стрелы, бросила вызов отряду высококлассных бойцов. И кто знает, чем бы в конечном итоге завершилось это сражение, если бы не орк, в чьей огромной груди бились одновременно два сердца.
Ей почти удалось уклониться. Еще бы чуть-чуть – самую малость, сотую долю секунды, – и ее голова поднырнула бы под мощный кулак. Пара неуловимых взглядом движений – и орки бы пали. Победа была совсем уже рядом: казалось, осталось лишь протянуть руку – и весь мир будет лежать у ее ног. Но, как всегда и бывает в жизни, чуда не произошло.
Кулак нападавшего достал ее на излете и вскользь. Впрочем, этого оказалось вполне достаточно, чтобы оглушить девушку.
Огромное солнце вспыхнуло в голове Иты, раскинув жаркие протуберанцы боли по всему телу, – и она провалилась во тьму. А когда через некоторое время все же пришла в себя, то все оказалось в точности так, как в том вещем сне, в пророчество которого она не решилась поверить.
Орк удерживал ее за волосы, не позволяя ватному телу упасть на землю, при этом в ее голове стоял ровный гул, как будто Ита плыла под водой вблизи бушующей лавины огромного водопада.
Она знала в точности до мелочей, что последует дальше, и даже хотела было сомкнуть веки, но все же не сделала этого. Умереть с малодушно закрытыми глазами – хуже этого не могло быть вообще ничего.
Человек, однажды предавший голос собственной крови, перейдя в услужение Хаосу, перехватил ее волосы, приблизив лицо чуть ли не вплотную к ее глазам. Он оказался настолько близко, что расфокусированный взгляд все еще не пришедшей в себя Иты видел лишь губы. И эти губы шевелились, потому что ее торжествующий враг читал приговор.
Если бы это было в ее силах, она бы плюнула в это отвратительное безликое лицо с глупо шевелящимися губами. Но даже этой последней крохотной радости лишила ее оглушающая атака проклятого орка, в чьей мощной груди оказалось два сердца.
«Как это глупо...» – еще успела промелькнуть запоздалая мысль, а затем резкий удар ножом в грудь стер из ее сознания остатки всех мыслей и чувств.
Рука, до этого момента удерживавшая волосы Иты, разжала пальцы, и тело девушки безвольно упало на землю. До самого последнего мгновения ее глаза оставались открытыми, и, только после того как лицо со всего размаха ударилось о землю, наступила окончательная, всепоглощающая тьма.
Тьма, чью абсолютную власть сможет нарушить лишь первый луч солнца, являющийся предвестником нового дня.
Дня, который наступит еще очень и очень нескоро...