Бридинг Синтия. Мой благородный рыцарь

   Элен взяла ее за руку.
   – Ты любишь моего сына?
   Дейдре вытерла слезы рукой и взглянула на Элен: ее лицо было полно сочувствия. Она кивнула, боясь, что голос подведет ее. Элен поправила локон, упавший на лицо Дейдре.
   – Ты сказала ему об этом?
   – Нет, – запинаясь, ответила Дейдре.
   Господи, только этого не хватало, она и так натворила много глупостей.
   – Может быть, надо сказать, – мягко посоветовала Элен.
   – Я не могу.
   Гилеад, услышав ее признание, наверняка убежит, как кролик, преследуемый лисицей. Стараясь не заплакать, она издала звук, похожий то ли на всхлипывание, то ли на икоту.
   – И разве это что-то изменит? Ваш муж привык добиваться того, чего хочет.
   Элен вздохнула и откинулась на подушки.
   – Да, браки по сговору – обычное дело. Любовь редко имеет значение. И ты помолвлена с Ниллом. – Она закрыла глаза. – Дай мне время подумать об этом, дитя мое.
   Элен задремала, и Дейдре, аккуратно подоткнув одеяло, на цыпочках вышла из комнаты. Да, Ангус привык добиваться своего, но на этот раз он встретил достойного противника: она готова поклясться всем святым, включая философский камень, что не выйдет замуж за Нилла.
 
   – Очень уж ты сегодня тихий, – сказал Туриус, когда на следующий день они отправились к озеру Лох-Левен.
   Гилеад поерзал в седле.
   – Я задумался.
   – Нервничаешь перед свиданием со своей невестой? – усмехнулся Туриус.
   Невеста. Черт возьми, он даже не видел эту женщину. Вернее, девушку. Ей всего пятнадцать лет.
   – Нет. Просто я не собираюсь жениться на ней.
   – Ты сказал об этом Ангусу?
   – Я пытался. Но он не желает слушать.
   – Что ж, он прав по-своему: этот брак скрепит кланы и будет надежной защитой от Фергуса.
   – Знаю, – с горечью сказал Гилеад. – Но я не могу жениться на девушке, которую никогда не видел.
   Туриус рассмеялся.
   – Сейчас увидишь. А потом узнаешь ее как следует, когда вы окажетесь в постели.
   Гилеад взглянул на него с негодованием.
   – В отличие от отца я думаю не только об этом.
   – Верно. – Туриус помрачнел. – У тебя есть чувство долга и ответственности. Это большая редкость. Я хотел бы, чтобы мой сын походил на тебя.
   Гилеад взглянул на него с удивлением. Туриус редко упоминал о Максимилиане, мальчике, которого родила ему верховная жрица с острова Айона. Мать сказала однажды, что Туриус был сильно влюблен в нее, и она пришла в ярость, когда он женился наФормории, а потом увезла сына к себе, отдав на обучение друидам. У мальчика был буйный нрав, и в конце концов родственники отправили его на юг. «А ведь мы с ним примерно одного возраста», – подумал Гилеад.
   – Как Максимилиан? – спросил он, чтобы переменить тему.
   – Насколько я слышал, он завел дружбу и с Кердиком, и с Эллой. Хорошо, если он сумеет сохранить мир, но обычно Максимилиан повсюду устраивает заварушки, – процедил сквозь зубы Туриус.
   – Ты встречаешься с его матерью?
   – Не часто, – ответил Туриус, искоса взглянув на Гилеада. В его голосе звучала печаль.
   – Если бы ты мог все изменить, начать сначала, ты женился бы на ней?
   – Если бы все зависело от меня – да. Но я король, и мне нужны союзники, а я им. Брак с Форморией был необходим. Когда-нибудь ты возглавишь свой клан. Ты должен думать не только о себе, но и о своем народе.
   Гилеад стиснул зубы.
   – А как же любовь?
   Туриус приказал своим людям остановиться около реки и напоить лошадей, потом обернулся к Гилеаду:
   – А это и есть любовь, я полагаю. Та жертва, которую принесли я и Формория.

Глава 16
Невеста

   Туриус и Гилеад вернулись в замок всего за несколько часов до приезда Комгалла и Даллис. Дейдре, которая старательно избегала встреч с Гилеадом, пожаловалась Элен на головную боль, и та отпустила ее.
   Она стояла в своей комнатке возле окна и смотрела во двор, где Гилеад и Ангус встречали гостей. Наконец во двор въехала карета. У Дейдре сердце ушло в пятки. Вопреки всякой логике, в глубине души она надеялась, что невеста окажется невзрачной простушкой, толстой или глуповатой. А еще лучше, чтобы и то, и другое, и третье. Но из кареты вышла ослепительная красавица с волосами цвета воронова крыла и соблазнительными округлостями во всех положенных местах.
   Гилеад подал ей руку, помогая спуститься, потом несколько чопорно поклонился и отступил назад. Ангус дружески потрепал Комгалла по спине, Элен обняла Даллис. Семейная идиллия, да и только!
   Дейдре отвернулась. Сейчас Гилеад возьмет свою невесту под руку и улыбнется ей. Видеть это невыносимо. Надо бежать отсюда сразу после ужина. А ведь в довершение всех несчастий за столом будет Нилл.
   Ужин оказался еще ужаснее, чем предполагала Дейдре. Вблизи Даллис была даже красивее. Черные волосы, ошеломляюще глубокие перламутрово-серые глаза, кожа цвета свежесбитых сливок… И что еще хуже, Друстан, едва взглянув на нее, начал сочинять оду в ее честь.
   Даллис приняла это поклонение как должное, одарив музыканта милостивой улыбкой, и буквально сияла от счастья, сидя рядом с Гилеадом. Даже ее голос казался шелковистым. Дейдре хотелось провалиться сквозь пол. С несчастным видом она наблюдала, как Гилеад нарезает для Даллис самые лакомые кусочки мяса, спрашивает, какие пудинги и соусы она предпочитает.
   Даллис ела аккуратно, маленькими кусочками и часто окунала пальчики в миску с водой. Ее манеры были так же безупречны, как и внешность. На глаза Дейдре навернулись непрошеные слезы, и она чуть не опрокинула свой кубок с вином.
   – Осторожнее, – прошептала Формория, которая сидела рядом, и поставила кубок на место.
   Дейдре опустила голову. Из всех окружающих ее людей только королева обладала способностью видеть то, что творится в ее душе. Может, она колдунья?
   – Даллис очаровательна, не правда ли? – спросила Формория.
   – Наверное, – выдавила Дейдре. – Судя по тому, что мужчины не сводят с нее глаз.
   – Убери коготки, малышка. И никогда не показывай, что ревнуешь.
   – Я не ревную… – начала было Дейдре и умолкла.
   Она действительно ревновала, хотя и не желала признавать это. Но… значит, и Формория испытывает иногда ревность? Трудно поверить в это, учитывая, что Ангус с трудом скрывает свое обожание.
   Поймав на себе взгляд Гилеада, Дейдре нацепила на лицо улыбку. Не стоит доставлять ему удовольствие своим расстроенным видом.
   – Так-то лучше, – одобрительно заметила Формория. – Но все-таки не надо скалить зубы, как волчица, охраняющая свое логово.
   Дейдре в эту минуту и впрямь готова была зарычать. Она немного развеселилась, представив лица сидящих за столом, если она сделает это.
   Вскоре Друстан неохотно отложил свою арфу, уступив место волынщикам. Туриус пригласил на первый танец Форморию, а Ангус вывел на середину зала Элен. Дейдре заметила, как она прижалась к мужу. Глаза Элен сияли, хотя ее взгляд гораздо чаще, чем следовало, устремлялся в сторону соперницы.
   Ах, если бы она могла танцевать с Гилеадом… Дейдре прищурилась, чтобы получше рассмотреть, как он кружится с Даллис. Наверное, это самый ужасный день в ее жизни. И Ангус нанес последний удар, когда остановил музыкантов и громко, на весь зал, объявил о помолвке сына. Дейдре напрасно надеялась, что об этом не скажут так быстро. Если бы Гилеад подал ей какой-то знак… хоть тень надежды. Но он стоял, застыв как мраморная статуя. А зал огласился радостными криками, зазвенели чаши, гости начали произносить тосты за молодых.
   Дейдре слушала их, оцепенев от горя, и подыскивала предлог, чтобы побыстрее уйти вместе с Элен. Но та, как назло, наслаждалась вечером и не спешила покинуть гостей. Взяв мужа под руку, она обходила присутствующих, изящно и с достоинством выполняя роль хозяйки. А Ангус – наверняка только ради Комгалла – казалось, никого не замечал, кроме своей жены. Поэтому Дейдре пришлось выслушивать бесконечную череду поздравлений и не совсем благопристойных намеков по поводу тайных радостей брака. Лицо Гилеада было непроницаемым, хотя Дейдре показалось, что он едва сдерживает ярость. Даллис заливалась очаровательным румянцем.
   Наконец к столу подошла Элен.
   – Я вдруг нехорошо себя почувствовала. Ты проводишь меня наверх?
   Дейдре облегченно вздохнула и вышла из зала, не оборачиваясь.
 
   – Идем, Мори, – предложил Ангус, целуя Форморию в щеку. Они прятались в темном садике, где росли розы. – Уже поздно, гости утихомирились. Идем в мою спальню. – Он лизнул языком чувствительное местечко за ее ухом, как это ей нравилось, и начал ласкать грудь.
   – М-м-м… – застонала она и повернулась, чтобы ему было удобнее. – Не знаю, в настроении ли я…
   Ангус приник к ее губам, но Формория, поддразнивая его, едва приоткрыла губы и тут же отстранилась.
   – Лучше поиграем в эту игру в спальне, – зарычал Ангус.
   – Да, лучше. Если бы я была в настроении.
   Он прижал ее к себе так, чтобы она полностью убедилась в силе его желания.
   – А от этого твое настроение не изменится?
   – Сначала мы должны поговорить, – сказала Формория с чарующей улыбкой.
   Ангус забеспокоился. Мори редко испытывала желание поговорить. Обычно они и так думали одинаково. Что он такого сделал? Танцевал с Элен? Мори не может осуждать его за это или ревновать. Или может? От чувства гордости его мужское достоинство встало на дыбы. Он вздохнул и слегка отодвинулся от нее, чем привел в негодование своего петушка.
   – Если ты насчет Элен, так ты же все понимаешь, эта церемония – для отвода глаз, ради Гилеада.
   – Не думаю, что ты этим очень помог Гилеаду.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Надо было выждать, дать им время познакомиться, а потом уже оглашать помолвку. Они ведь первый раз встретились.
   – Это брак по сговору. – Ангус пожал плечами. – А разве ты хорошо знала Туриуса, когда согласилась выйти за него замуж?
   – Я знала, на что иду, я была согласна на этот брак, – спокойно возразила Формория. – А Гилеад не хочет этого.
   – Чепуха. Даллис красавица. Со временем он полюбит ее.
   – Как ты – Элен?
   Ангус насупился. Неужели Мори все-таки ревнует его?
   – Я никогда не любил Элен.
   – Вот об этом я и говорю, – торжествующе заявила Формория.
   Ангус был побежден ее логикой. Но какие еще доказательства любви ей нужны? Они и так постоянно говорят об этом. Жар в чреслах усилил его нетерпение. Ангус погладил Форморию по спине. Черт побери, как она напряжена! Разочарованный, он отступил назад.
   – Чего ты хочешь?
   – Не принуждай их к браку. Если есть страсть…
   Она недоговорила: рядом с ними вдруг вспыхнул огонь факела, выхватив их фигуры из ночной тьмы.
   – Я сначала зашел в твою комнату, – едко заметил Гилеад.
   – В чем дело?
   – Я подумал, тебе будет интересно узнать новость: на маму совершено нападение.
 
   Дейдре в ужасе разглядывала багровые синяки на шее Элен, которая лежала с полузакрытыми глазами и хрипло, прерывисто дышала.
   – Что стряслось на этот раз? – требовательно спросил Ангус и застыл на месте, увидев жену. Он склонился над ее кроватью. – Элен?
   Ее ресницы затрепетали, на лице появилась вымученная улыбка.
   – Что случилось? – повторил он уже более мягким тоном.
   – Не знаю. Брина дала мне настойку, и я заснула. А потом Шейла стала трясти меня что было сил.
   – Это ты хотела задушить мою жену? – тихо спросил Ангус.
   Все в комнате прекрасно понимали, что означает этот опасно спокойный тон.
   – Конечно, нет, милорд, – захныкала Шейла, ухитряясь быть одновременно и испуганной, и обиженной. – Я пришла сменить Дейдре и услышала на лестнице чьи-то шаги. Я решила, что это Дейдре, потому что в спальне ее не было.
   – И где же ты была? – Ангус грозно взглянул на Дейдре.
   От него исходили волны ярости. И, что хуже всего, Дейдре сознавала, что вполне заслужила это. Ей следовало оставаться с Элен, а она улизнула в свою комнату, чтобы сложить вещи перед побегом. Ее захлестнуло чувство острой вины.
   – Я… я была здесь, пока леди не заснула. Вы запираете входную дверь на засов, и мне в голову не приходило, что такое может случиться.
   – Ты ничего не помнишь? – Гилеад нежно коснулся распухшего горла матери.
   – Я не хотела пить настойку. – Голос Элен захрипел, и она жалобно посмотрела на мужа. – Я ждала…
   Ангус удивленно покачал головой, поняв, что она имеет в виду.
   – Где Брина? – рявкнул он. – Позовите ее немедленно.
   Полдюжины слуг, толпившихся в коридоре, опрометью бросились исполнять его приказ. Вскоре появилась знахарка. Дейдре показалось, что она чересчур бледна, но ведь ее разбудили посреди ночи.
   – Ты дала сегодня слишком сильную настойку? – без всяких предисловий спросил Ангус.
   – Да, милорд. Госпожа была перевозбуждена. Ее лицо покраснело, дыхание было частым, – ответила Брина, пожав плечами.
   – Она просто двигалась больше, чем обычно, танцевала, – с горечью возразил Ангус. – Ты заметила что-нибудь подозрительное?
   – Нет. Дейдре сидела в кресле. Здесь никого больше не было.
   Ангус устремил взгляд на руки Дейдре, и она с трудом подавила желание спрятать их за спину, как ребенок, украдкой стянувший сладости. Но через мгновение до нее дошло, что означает этот взгляд, и в душе поднялась жгучая волна гнева. Неужели Ангус думает, что она могла задушить Элен? Дейдре посмотрела на Гилеада, ища поддержки, но он тоже нахмурился. Нет, только не он!
   – Простите, мне не следовало уходить. – Голос Дейдре дрожал от слез.
   – Я поставлю у дверей стражу, и больше никаких зелий на ночь. Ясно?
   Знахарка открыла было рот, чтобы протестовать, но сдержалась.
   – Я останусь с леди.
   – Не надо, – сказал Гилеад, усаживаясь рядом с Элен. – Я проведу здесь остаток ночи.
   Брина опять хотела возразить, но Ангус властно прервал ее:
   – Всем все ясно? А теперь идите спать.
   Дейдре, дрожа от волнения, вышла из спальни вместе с остальными. Побег придется отложить. Убийца становится все наглее. Синяки на шее Элен трудно счесть за несчастный случай. Кто же желает ее смерти? Рассуждая логически, или Формория, или Ангус, больше некому. Но тогда почему Туриус до сих пор жив? Его никто не пытался убить, Ангус сегодня был искренно потрясен и даже поставил стражу у дверей. Но возможно, он просто играет роль обеспокоенного супруга. Раз не удалось отправить Элен на тот свет, что еще ему остается делать?
   Формория достаточно сильна, чтобы задушить хрупкую Элен, и внимание, которое Ангус оказывал жене за ужином, могло пробудить у королевы ревность. И, наконец, саксы. Дейдре интуитивно чувствовала, что покушение как-то связано с недавним похищением. Но вряд ли Формория сотрудничает с Идой. Она ценит землю не меньше Ангуса.
   Тогда кто же?
   Следующие несколько дней Дейдре провела как в кошмаре. Она поменялась с Джанет, чтобы избежать встреч с Гилеадом во время его утренних визитов к Элен, тем более что он часто приходил вместе с Даллис. Невыносимо больно было видеть их рядом, слышать ее звенящий смех. Неприятно, но Дейдре пришлось признать, что Даллис ведет себя как истинная леди и не замечает, как Джанет у нее на глазах флиртует с Гилеадом. Может быть, Гилеад уже поклялся своей невесте в вечной любви и ей незачем ревновать? Самой Дейдре приходилось тратить огромные усилия для того, чтобы успокоить пробудившееся в ней чудовище с зелеными глазами.
   Ангус в эти дни стал запирать ворота и устраивать допросы. Несколько раз Дейдре слышала свист кнута и сдавленные крики несчастных стражников, покинувших в ту ночь свой пост. Их привязывали к столбу возле конюшни и нещадно пороли.
   К вечеру Ангус вошел в большой зал и швырнул свой кнут в угол. Дейдре, которая потихоньку проникла сюда, чтобы взять фруктов, испуганно прижалась к стене: ей не хотелось попадаться ему под горячую руку. Но Ангус не заметил ее, он смотрел на Форморию, которая стояла у боковой двери.
   – Никто ничего не видел? – спросила она своим низким мелодичным голосом.
   Ангус устало улыбнулся и покачал головой.
   – Ничего. Как будто это было привидение.
   – Привидение? Будь осторожен, простые люди легко поверят в это. – Формория начала массировать ему плечи. – Думаю, тебе надо хорошенько поразмяться.
   – А я знаю одно укромное местечко. – Ангус обнял её.
   Дейдре долго смотрела им вслед. Значит, привидение во всем виновато? Так вот какую историю они собираются распространить!
 
   Гилеад чувствовал себя, как зверь в ловушке. Последние дни были ужасны. Обеспокоенный покушением на мать, он старался проводить с ней как можно больше времени. Вот и сейчас они с Даллис поднимаются к ней. Он искоса взглянул на свою невесту. Гилеад предпочел бы пойти один, но отец ясно дал понять, что он обязан чаще бывать с Даллис. И лучше сидеть всем вместе у мамы, чем быть с ней наедине.
   Гилеад знал, что все мужчины в замке завидуют ему. Друстан неустанно восхвалял достоинства Даллис, другие юноши ухаживали за ней, стоило ему отвернуться. К ее чести будь сказано, Даллис никого не поощряла и только доброжелательно улыбалась в ответ на комплименты или мило краснела, когда Друстан преподносил ей очередную оду. И за это нельзя ее укорять. Но она совсем не похожа на Ди.
   Открыв дверь в спальню Элен, Гилеад удивился, увидев там Дейдре. Она тут же вскочила, как он и ожидал. С тех вор, как приехала Даллис, она избегала его, словно зачумленного.
   – Мне надо идти, леди Элен. Я обещала собрать травы для Миры.
   Гилеад перегородил ей путь, прислонившись к дверному косяку.
   – Не стоит идти к ней сейчас. Когда мы проходили мимо кухни, Мира устраивала головомойку поваренку. Подожди, пока она поостынет.
   Дейдре тоскливо посмотрела на дверь и снова села с неприязненным выражением лица.
   – Хорошо. Я не в том настроении, чтобы выслушивать ее крики.
   – Она кричит на вас? – удивилась Даллис. – А со мной она была очень любезна. – И с ясной улыбкой продолжала: – Мы уже встречались с вами, но не успели познакомиться. Меня зовут Даллис.
   На лице Дейдре одно за другим сменялись самые разные чувства. Презрение? Гнев? Через мгновение маска приличия вернулась на место, и она спокойно кивнула. Пожалуй, даже слишком спокойно, и Гилеаду это совсем не понравилось.
   – Меня зовут Дейдре, и я всего лишь служанка леди Элен.
   О, как едко она напомнила ему, кто она на самом деле! Кузина короля Хильдеберта, Дейдре ничуть не уступает ему по родовитости. Гилеад уныло вздохнул. Он оказался в ужасной ситуации, а все из-за отца. Он хотел сразу отвести Комгалла в сторонку и объяснить ему, что Ангус слишком торопится и что это нечестно по отношению к Даллис – выдавать ее замуж за совершенно незнакомого человека. Но не успел Комгалл стряхнуть пыль с сапог, как Ангус тут же увел его к себе, чтобы поговорить о приданом. Потом они вместе с Туриусом наслаждались красным вином перед обедом. И Ангус отмахнулся от него, сказав, что сейчас не время для серьезных разговоров. И за ужином было то же самое. Отцу, человеку искушенному и отличному знатоку военной стратегии, всякий раз удавалось перехитрить Гилеада. И уж меньше всего Гилеад ожидал, что Ангус сразу объявит о помолвке. Теперь надо найти способ уладить все так, чтобы не пострадала гордость Даллис и не нарушился союз с ее отцом. Трудная задача, но не невозможная.
   – Ты проводишь мало времени с мамой, – робко заметил он, чтобы втянуть Дейдре в разговор.
   – В этом нет необходимости, – сухо ответила она. – Она не одна.
   – И за обедом тебя не было.
   – Я разрешила Дейдре не приходить, – вмешалась Элен.
   – Ты ведь тоже помолвлена, – радостно вставила Даллис. – Леди Элен очень добра, она разрешает тебе проводить побольше времени с любимым человеком. – В ее голосе прозвучала еле заметная грусть.
   Дейдре скорчила гримаску.
   – Нилл весьма надоедлив.
   Лицо Гилеада сразу посветлело. И почему он не подумал об этом раньше? За ужином он может уберечь Дейдре от приставаний Нилла и хоть этим поможет ей.
   – Может, сегодня за ужином ты сядешь с нами, Ди?
   Дейдре бросила на него испепеляющий взгляд и встала, взяв поднос.
   – Полагаю, это не совсем прилично, милорд. Я могу уйти?
   Элен задумчиво посмотрела на нее и кивнула. Гилеад был готов поклясться: когда Дейдре прошла мимо, его обдало волной ледяного холода. А что он такого сделал? Неужели Дейдре совсем не хочет поговорить с ним? Нет, пора с ней объясниться.
 
   Дейдре откинула пряди волос, упавшие на глаза, и рукавом вытерла пот со лба. Она опять пришла к часовне, чтобы проверить, не пропустили ли они что-нибудь. Конечно, она понимала, что лжет самой себе. Тут нечего больше искать. Просто ей хочется вырваться из замка и побыть одной, подальше от Даллис.
   О, эта очаровательная, идеальная Даллис! Она околдовала всех мужчин, кроме Ангуса и Туриуса. И принимала поклонение как королева, милостиво улыбаясь своим воздыхателям. Гилеад старался занять ее за столом беседой, ухаживал за ней. Как он посмел пригласить ее сесть с ними рядом?!
   Дейдре в сердцах изо всех сил ткнула лопатой в землю и ударилась о валун, лежавший рядом. Она сморщилась от боли. Вот дерьмо! Нет, она ни за что не сядет с ними за один стол!
   – Чем этот камень так разозлил тебя? – раздался рядом насмешливый голос Гилеада.
   Он стоял и улыбался, глядя на нее.
   – Что ты здесь делаешь?
   – Я думал, ты избегаешь меня. – Он взял вторую лопату.
   – Чепуха. – Дейдре нагнулась, притворяясь, будто ищет что-то на земле: он не должен видеть ее лицо, не должен знать, что кровь приливает к щекам, стоит ему приблизиться. Гилеад не принадлежит ей и никогда не принадлежал.
   – Ди, посмотри на меня.
   Она продолжала копать, отвернувшись от него. Гилеад поднял ее и развернул лицом к себе.
   – Я хочу поговорить с тобой. Пожалуйста, – взмолился он.
   Господи, Дейдре была готова прижаться к нему и раскрыть губы… Он поцеловал бы ее. Наверняка. Страстное желание захлестнуло ее. Сорвать бы с него и с себя одежду, упасть на теплую, разогретую солнцем землю, и пусть он опять возьмет ее, войдет глубоко… Греховно чувственный рот Гилеада был так близко… Нет, он помолвлен.
   – Нам не о чем говорить, – сказала Дейдре дрогнувшим голосом и отодвинулась.
   – Ты же знаешь, я не виноват в том, что Даллис…
   Дейдре встала за алтарь – пусть между ними будет преграда. Надо сохранять достоинство и не подпускать его к себе. Одно прикосновение – и она не выдержит.
   – Возможно, но, по-моему, ты не слишком возражал. Я все видела. По утрам ты ходишь с ней к леди Элен, в полдень вы откуда-то возвращаетесь вместе, за ужином ты занят только ею и даже не обращаешь внимания на еду. Потом вы танцуете…
   – Я не знал, что ты замечаешь все это, – несколько удивленно протянул Гилеад.
   Дейдре покраснела. Какая же она глупая! Доставила ему удовольствие, признавшись, что ревнует. Она тряхнула головой.
   – Надо быть слепой, глухой и немой, чтобы не заметить.
   – Я просто вел себя вежливо, – протестовал Гилеад. – Позволь объяснить тебе…
   Дейдре бросила на него свирепый взгляд.
   – Я слышала, что сказал твой отец. Ты помолвлен. Будешь отрицать это?
   – Нет, но…
   – В таком случае нам не о чем больше говорить. – Дейдре прикусила губу, чтобы не расплакаться. Он помолвлен. – Эти слова вонзались в нее, как острые ножи. – Оставь меня.
   Да, пусть он оставит ее в покое, иначе сердце разорвется.
   – Если бы ты выслушала меня, Ди! Пожалуйста…
   Она покачала головой. Даже если Гилеад решит отказаться от помолвки, Ангус не допустит этого. Да и хочет ли Гилеад отказаться от Даллис? Лучше не слушать его. Лучше порвать с ним навсегда. Она глубоко вздохнула. Лгать неприятно, а сейчас придется сделать нечто невообразимо трудное.
   – Побереги свое достоинство, Гилеад. Вы с Даллис отлично подходите друг другу. – Она старательно смотрела на дерево, чтобы не встретиться с ним глазами. – А я… я не люблю тебя. Уходи.
   – Но…
   – Иди. – Дейдре отвернулась и подняла лопату.
   Ее ноги дрожали так, что она боялась упасть. Когда она выпрямилась, Гилеад был уже далеко. Только тогда она позволила себе разрыдаться.
 
   Гилеад в ярости шагал по склону горы. Она даже не стала его слушать! Не позволила объяснить! А он был готов рискнуть, не испугался войны между кланами, собирался пойти против воли отца! И она сказала, что не любит его!
   Неужели та ночь так мало для нее значит? Но ведь он лишил ее девственности, он – ее первый мужчина. Черт возьми, это хоть что-нибудь да значит! Гилеад скривился от боли, вспомнив, как холодно вела себя Дейдре на следующее утро, как она то и дело поворачивалась к нему спиной. Наверняка жалела, что позволила ему так много. Он оказался в ловушке, потому что не может выбросить ее из головы. Она не любит его. Да, Дейдре избегала его задолго до приезда Даллис. Надо было быть дураком, чтобы не замечать этого.
   Он замедлил шаг, чтобы передохнуть. А может, не надо сопротивляться планам отца? Даллис хороша собой, и разве Друстан не твердит ему, что он счастливчик? И войны не будет. Да, Даллис послушна, вежлива, хорошо воспитана, она настоящая леди. Возможно, со временем он полюбит ее, хотя в ней и нет того огня, что так привлекает его в Дейдре.