Страница:
Дорогой Гилеад! Такой галантный, такой благородный!
– Ты тоже помолвлен.
Долю секунды он колебался.
– Вряд ли Даллис будет очень огорчена. И я постараюсь убедить Комгалла.
– Ты не говорил бы так, если бы был сейчас самим собой.
– А кто же я, по-твоему? – усмехнулся Гилеад.
Дейдре осторожно высвободилась из его объятий и села, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками.
– Я подсыпала кое-что в твое вино. Гилеад опешил, потом его лицо посветлело.
– Ты хотела возбудить меня? Зачем? Ради развлечения?
– Нет!
Он сердится, потому что не знает истинной причины. Но рассказать ему нельзя: иначе она не сможет убежать из замка.
– Так почему? – настаивал Гилеад.
Дейдре только молча покачала головой. С отвращением фыркнув, он быстро оделся и собрал чашки.
– Ты уже развлеклась, так что одевайся. Когда мы вернемся в замок, будет уже темно.
Дейдре поспешно оделась, стараясь сдержать слезы. Она сама влезла на Уингера, впрочем, Гилеад, судя по всему, и не собирался ей помогать. Его следовало остановить, но, Господи, как ей было хорошо!
Гилеад тихо выругался. Дейдре сказала, что не любит его. Сказала прямо и честно. Почему же он никак не может усвоить эту простую истину? И все же она положила какие-то травы в его вино. Зачем? Если бы он не знал, что Дейдре была девственницей, он принял бы ее за искусную куртизанку. Одни только ее руки чего стоят – они разжигают в его теле пламя. Отец посмеялся бы, узнав, что ему не нравится, когда его используют для любовных утех. Но для него это не просто развлечение. Ему хочется, чтобы его любили. Чтобы Дейдре любила его по-настоящему сильно, хотя она и помолвлена с другим.
Злость немного поутихла, когда Гилеад вспомнил о Нилле, о том, что этот грубый мужлан будет обладать ее телом. Любит ли его Дейдре или нет, но она не заслуживает такой страшной участи. Гилеад был бы не прочь вызвать Нилла на поединок и драться с ним за Дейдре. Но он ведь и сам помолвлен.
Гилеад уже поставил ногу в стремя, когда ветерок пробежал по траве, подхватив забытый им в спешке шарф, который зацепился за камень, и унес его в стоунхендж.
– Сейчас вернусь, – проворчал Гилеад.
Он наклонился, чтобы поднять шарф. Голова закружилась, Гилеад выпрямился и широко раскрыл глаза от удивления.
Невесть откуда появившийся туман сгустился и отгородил его от всего мира. Даже огромные камни были едва различимы. Воцарилась странная, мертвая тишина. Не было слышно ни пения птиц, ни фырканья лошадей. Ничего. Только безмолвие царило вокруг и густой, как облако, туман. Вдруг кромлех начал светиться. Сначала свет был тусклым, словно от свечи, скрытой за занавесом. Потом он стал ярче, еще ярче… Мощный сияющий поток залил Гилеада, он упал на колени и закрыл лицо руками.
– Взгляни, Гилеад.
Тихий мелодичный голос прозвучал как гром среди ясного неба. Гилеад медленно опустил руки. Девушка с золотисто-рыжими волосами сидела на алтарном камне, держа в руке какой-то продолговатый предмет. Вокруг нее вились клубы тумана, и все казалось каким-то призрачным.
– Ты настоящая? – спросил Гилеад, хотя хорошо знал ответ на этот вопрос.
У него начались галлюцинации от выпитого зелья. Или иной мир действительно существует и он вошел в него? Девушка улыбнулась и протянула ему странную вещицу.
– Ищи гар-аль, Гилеад.
Тишина стала еще пронзительнее, и Гилеада вдруг омыло волной покоя и умиротворения. Он недоуменно заморгал. Девушка, одетая в белое, растворялась в клубах тумана, плясавших вокруг нее. Вещь, которую она держала в руке, было невозможно рассмотреть как следует. Или он спятил, или это и есть тот самый философский камень. Гилеад протянул руку.
– Я возьму это для Дейдре.
Призрак покачал головой.
– Ты должен найти его.
– Но я уже вижу его… кажется. – Не успел Гилеад произнести эти слова, как девушка исчезла, туман рассеялся и открыл окружающий мир.
Плохо понимая, что произошло, он медленно побрел к лошадям.
– Ты тоже видел ее? – спросила взволнованная Дейдре.
– Кого? Здесь никого нет, кроме нас, – сказал он, притворяясь, будто не понимает, о чем идет речь.
– Женщину. В белом платье с золотисто-рыжими волосами.
Гилеад с удивлением уставился на Дейдре: ведь ее не было там! Неужели у них одинаковые галлюцинации?
– Я тоже видела ее, – спокойно продолжала Дейдре. – Когда была здесь одна. Я сказала ей, что ищу камень. Что она говорила тебе? Пожалуйста. – Дейдре положила руки ему на плечи.
Исходящее от нее тепло было вполне реально, как и запах ее кожи. Опять пели птицы, солнце клонилось к закату. Он вернулся в свой мир.
– Она сказала, что я должен искать гар-аль, если хочу помочь тебе. – Заметив озадаченное выражение лица Дейдре, он добавил: – Гар-аль на гэльском означает «каменная чаша».
Дейдре сдвинула брови.
– Я ищу камень, может быть, табличку, а не чашу. Но почему она сказала нам обоим одно и то же?
Гилеад тоже ничего не понимал. Он с притворным равнодушием пожал плечами и вскочил на лошадь.
– Думаю, лучше никому не говорить об этом. Отец наверняка решит, что он спятил.
Дейдре кивнула, но волнение не покидало ее. По дороге домой Гилеад убеждал себя, что все это – просто результат действия зелья, но он не мог отрицать, что испытал ощущение полного умиротворения. Он искоса взглянул на Дейдре. Ее лицо было полно решимости. Она верила. А он?
Дейдре тихонько проскользнула в свою комнату, чтобы переодеться к ужину. Когда она вошла в зал, все уже были в сборе. Формория окинула ее и Гилеада проницательным взглядом и лукаво улыбнулась.
– Хорошо прогулялись? – спросила Элен, когда слуги принесли мясо.
– Да, – ответила Дейдре. – Мы были у каменного круга.
Гилеад метнул на нее предостерегающий взгляд, и она поспешно добавила:
– Это интересно.
– Надо было взять охрану, – строго заметил Ангус. – Мы выгнали саксов, но здесь повсюду рыщут разбойники. Ты ведь знакома с ними, не так ли?
– Я чувствовала себя в безопасности с Гилеадом, – возразила Дейдре и смутилась, заметив, что Формория усмехнулась, а у Гилеада порозовели щеки. – Я люблю осматривать развалины.
– Да, я знаю. Поэтому ты копала возле старой церкви. Что ты искала там? – поинтересовался Ангус.
– Это просто увлечение. Один раз я нашла старую римскую монету, другой раз – серебро.
– То, что ты найдешь на моей земле, принадлежит мне.
– Что плохого, если Дейдре отыщет две-три монеты? – неожиданно властным тоном возразила Элен. – Тебе они не нужны.
Ангус и Формория удивленно воззрились на нее, но Элен, казалось, ничего не заметила.
– А вообще-то я решила взять Дейдре с собой.
Наверное, все бы удивились намного меньше, если бы Элен вскочила вдруг на стол и начала танцевать, как библейская Саломея. Дейдре гордилась Элен, которая становилась сильнее с каждым днем.
– И куда же ты собралась? – спросил Ангус, не скрывая своего изумления.
– В Эйре. Я хочу навестить отца.
У Дейдре часто забилось сердце. Отличный способ избавиться от Нилла. Возможно, сама Элен поможет ей бежать. Но от следующих слов она сникла.
– В Эйре делают лучшие кружева и вышивки. – Элен посмотрела на Дейдре. – Тебе это понадобится для свадебного платья, и я сделаю заказ для Даллис.
Ангус и Формория украдкой обменялись взглядами.
– Когда ты едешь и на сколько?
– Ненадолго. Обе свадьбы через десять дней. Если мы отправимся в путь послезавтра, то вернемся за четыре дня до Лугнасада. Этого достаточно, чтобы нашить кружева. Если Комгалл и Даллис приедут раньше нас, то я уверена, вы их развлечете, – обратилась она к Формории.
– Это сделает Гилеад, – сказал Ангус.
– О нет, муж мой. Он не сможет.
– Почему это? – нахмурился Ангус. – Так положено.
Дейдре чуть не рассмеялась: забавно слушать, как Ангус рассуждает о приличиях.
– Гилеад будет сопровождать нас, – продолжала Элен.
Дейдре открыла рот от удивления, но вовремя опомнилась. Неужели Элен дает ей возможность побыть с Гилеадом наедине почти целую неделю?
Ангус помрачнел. Дейдре взглянула на Гилеада. У него был несколько расстроенный вид. Почему? Не хочет оставлять отца наедине с Форморией? Или не желает быть с ней?
– Я дам вам хорошую охрану, Элен. Ты будешь в полной безопасности. Гилеаду не стоит ехать, – наконец произнес Ангус.
– Ему нужно ехать, – твердо заявила Элен. – Разве ты забыл о сокровищах моего отца? Он давно взял с нас обещание: когда наш сын женится, он сам выберет серебро для своей невесты.
Боль острым ножом пронзила Дейдре. Значит, Элен все-таки желает этого брака. Но она все равно поедет в Эйре – подальше от этого замка, от Нилла, от свадьбы…
Ангус некоторое время молчал, Формория внимательно изучала свои ухоженные ногти. Наконец он кивнул:
– Хорошо, бери его с собой.
У Дейдре помимо ее воли опять часто забилось сердце. Она проведет с Гилеадом несколько дней, пока он свободен. А может, он уговорит деда, и она сможет остаться в Эйре. Но почему Гилеад так злится? Ведь Туриус будет здесь. Она оглянулась: Туриус не пришел к ужину.
– А где король? – не удержалась она.
– Максимилиан опять устроил неприятности. На этот раз он помогает франкам, которые обвиняют Туриуса в том, что он якобы укрывает у себя племянницу Хильдеберта, беглянку, – объяснила Формория, пристально глядя на Дейдре. – Туриус решил встретиться с сыном и поехал в Лугувалиум.
Дейдре побледнела. Значит, Хильдеберт ищет ее. Еще одна причина, по которой следует отправиться в Эйре.
– Когда он вернется? – резко спросил Гилеад.
– Не раньше чем через неделю, – спокойно ответил Ангус с непроницаемым выражением лица.
– Тогда я…
– Ты поедешь, этого хочет твоя мать.
Формория одарила Гилеада невинным взглядом и сложила руки на коленях.
– Не волнуйся, с нами все будет в порядке.
Дейдре была ошеломлена. Формория осмелилась почти открыто заявить о том, что они с Ангусом хорошо проведут время вместе. Да, эта женщина прекрасно воспитана, она – само воплощение приличия, но в ее душе нет и капли чистоты и невинности. И нервы у нее железные.
Элен в эти минуты походила на птичку, попавшую в силки, к которой подкрадываются кошка и лиса одновременно. Дейдре буквально слышала мурлыканье Формории. Бедная Элен!
– Может быть, уже поздно ехать в Эйре, до свадьбы осталось мало времени. – Дейдре старалась, чтобы ее не выдала дрожь в голосе. – Гилеад может взять серебро и позже.
Он с благодарностью улыбнулся. Горькая победа, но по крайней мере он уже не сердится на нее. Дейдре была поражена не меньше остальных, когда Элен гордо подняла голову и сказала:
– Мы едем. Гилеад должен исполнить этот обычай.
Серебро для Даллис. Гилеад женится. Дейдре чувствовала себя как Христос, которого предали за тридцать сребреников. Она заморгала, глотая слезы.
Глава 19
– Ты тоже помолвлен.
Долю секунды он колебался.
– Вряд ли Даллис будет очень огорчена. И я постараюсь убедить Комгалла.
– Ты не говорил бы так, если бы был сейчас самим собой.
– А кто же я, по-твоему? – усмехнулся Гилеад.
Дейдре осторожно высвободилась из его объятий и села, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками.
– Я подсыпала кое-что в твое вино. Гилеад опешил, потом его лицо посветлело.
– Ты хотела возбудить меня? Зачем? Ради развлечения?
– Нет!
Он сердится, потому что не знает истинной причины. Но рассказать ему нельзя: иначе она не сможет убежать из замка.
– Так почему? – настаивал Гилеад.
Дейдре только молча покачала головой. С отвращением фыркнув, он быстро оделся и собрал чашки.
– Ты уже развлеклась, так что одевайся. Когда мы вернемся в замок, будет уже темно.
Дейдре поспешно оделась, стараясь сдержать слезы. Она сама влезла на Уингера, впрочем, Гилеад, судя по всему, и не собирался ей помогать. Его следовало остановить, но, Господи, как ей было хорошо!
Гилеад тихо выругался. Дейдре сказала, что не любит его. Сказала прямо и честно. Почему же он никак не может усвоить эту простую истину? И все же она положила какие-то травы в его вино. Зачем? Если бы он не знал, что Дейдре была девственницей, он принял бы ее за искусную куртизанку. Одни только ее руки чего стоят – они разжигают в его теле пламя. Отец посмеялся бы, узнав, что ему не нравится, когда его используют для любовных утех. Но для него это не просто развлечение. Ему хочется, чтобы его любили. Чтобы Дейдре любила его по-настоящему сильно, хотя она и помолвлена с другим.
Злость немного поутихла, когда Гилеад вспомнил о Нилле, о том, что этот грубый мужлан будет обладать ее телом. Любит ли его Дейдре или нет, но она не заслуживает такой страшной участи. Гилеад был бы не прочь вызвать Нилла на поединок и драться с ним за Дейдре. Но он ведь и сам помолвлен.
Гилеад уже поставил ногу в стремя, когда ветерок пробежал по траве, подхватив забытый им в спешке шарф, который зацепился за камень, и унес его в стоунхендж.
– Сейчас вернусь, – проворчал Гилеад.
Он наклонился, чтобы поднять шарф. Голова закружилась, Гилеад выпрямился и широко раскрыл глаза от удивления.
Невесть откуда появившийся туман сгустился и отгородил его от всего мира. Даже огромные камни были едва различимы. Воцарилась странная, мертвая тишина. Не было слышно ни пения птиц, ни фырканья лошадей. Ничего. Только безмолвие царило вокруг и густой, как облако, туман. Вдруг кромлех начал светиться. Сначала свет был тусклым, словно от свечи, скрытой за занавесом. Потом он стал ярче, еще ярче… Мощный сияющий поток залил Гилеада, он упал на колени и закрыл лицо руками.
– Взгляни, Гилеад.
Тихий мелодичный голос прозвучал как гром среди ясного неба. Гилеад медленно опустил руки. Девушка с золотисто-рыжими волосами сидела на алтарном камне, держа в руке какой-то продолговатый предмет. Вокруг нее вились клубы тумана, и все казалось каким-то призрачным.
– Ты настоящая? – спросил Гилеад, хотя хорошо знал ответ на этот вопрос.
У него начались галлюцинации от выпитого зелья. Или иной мир действительно существует и он вошел в него? Девушка улыбнулась и протянула ему странную вещицу.
– Ищи гар-аль, Гилеад.
Тишина стала еще пронзительнее, и Гилеада вдруг омыло волной покоя и умиротворения. Он недоуменно заморгал. Девушка, одетая в белое, растворялась в клубах тумана, плясавших вокруг нее. Вещь, которую она держала в руке, было невозможно рассмотреть как следует. Или он спятил, или это и есть тот самый философский камень. Гилеад протянул руку.
– Я возьму это для Дейдре.
Призрак покачал головой.
– Ты должен найти его.
– Но я уже вижу его… кажется. – Не успел Гилеад произнести эти слова, как девушка исчезла, туман рассеялся и открыл окружающий мир.
Плохо понимая, что произошло, он медленно побрел к лошадям.
– Ты тоже видел ее? – спросила взволнованная Дейдре.
– Кого? Здесь никого нет, кроме нас, – сказал он, притворяясь, будто не понимает, о чем идет речь.
– Женщину. В белом платье с золотисто-рыжими волосами.
Гилеад с удивлением уставился на Дейдре: ведь ее не было там! Неужели у них одинаковые галлюцинации?
– Я тоже видела ее, – спокойно продолжала Дейдре. – Когда была здесь одна. Я сказала ей, что ищу камень. Что она говорила тебе? Пожалуйста. – Дейдре положила руки ему на плечи.
Исходящее от нее тепло было вполне реально, как и запах ее кожи. Опять пели птицы, солнце клонилось к закату. Он вернулся в свой мир.
– Она сказала, что я должен искать гар-аль, если хочу помочь тебе. – Заметив озадаченное выражение лица Дейдре, он добавил: – Гар-аль на гэльском означает «каменная чаша».
Дейдре сдвинула брови.
– Я ищу камень, может быть, табличку, а не чашу. Но почему она сказала нам обоим одно и то же?
Гилеад тоже ничего не понимал. Он с притворным равнодушием пожал плечами и вскочил на лошадь.
– Думаю, лучше никому не говорить об этом. Отец наверняка решит, что он спятил.
Дейдре кивнула, но волнение не покидало ее. По дороге домой Гилеад убеждал себя, что все это – просто результат действия зелья, но он не мог отрицать, что испытал ощущение полного умиротворения. Он искоса взглянул на Дейдре. Ее лицо было полно решимости. Она верила. А он?
Дейдре тихонько проскользнула в свою комнату, чтобы переодеться к ужину. Когда она вошла в зал, все уже были в сборе. Формория окинула ее и Гилеада проницательным взглядом и лукаво улыбнулась.
– Хорошо прогулялись? – спросила Элен, когда слуги принесли мясо.
– Да, – ответила Дейдре. – Мы были у каменного круга.
Гилеад метнул на нее предостерегающий взгляд, и она поспешно добавила:
– Это интересно.
– Надо было взять охрану, – строго заметил Ангус. – Мы выгнали саксов, но здесь повсюду рыщут разбойники. Ты ведь знакома с ними, не так ли?
– Я чувствовала себя в безопасности с Гилеадом, – возразила Дейдре и смутилась, заметив, что Формория усмехнулась, а у Гилеада порозовели щеки. – Я люблю осматривать развалины.
– Да, я знаю. Поэтому ты копала возле старой церкви. Что ты искала там? – поинтересовался Ангус.
– Это просто увлечение. Один раз я нашла старую римскую монету, другой раз – серебро.
– То, что ты найдешь на моей земле, принадлежит мне.
– Что плохого, если Дейдре отыщет две-три монеты? – неожиданно властным тоном возразила Элен. – Тебе они не нужны.
Ангус и Формория удивленно воззрились на нее, но Элен, казалось, ничего не заметила.
– А вообще-то я решила взять Дейдре с собой.
Наверное, все бы удивились намного меньше, если бы Элен вскочила вдруг на стол и начала танцевать, как библейская Саломея. Дейдре гордилась Элен, которая становилась сильнее с каждым днем.
– И куда же ты собралась? – спросил Ангус, не скрывая своего изумления.
– В Эйре. Я хочу навестить отца.
У Дейдре часто забилось сердце. Отличный способ избавиться от Нилла. Возможно, сама Элен поможет ей бежать. Но от следующих слов она сникла.
– В Эйре делают лучшие кружева и вышивки. – Элен посмотрела на Дейдре. – Тебе это понадобится для свадебного платья, и я сделаю заказ для Даллис.
Ангус и Формория украдкой обменялись взглядами.
– Когда ты едешь и на сколько?
– Ненадолго. Обе свадьбы через десять дней. Если мы отправимся в путь послезавтра, то вернемся за четыре дня до Лугнасада. Этого достаточно, чтобы нашить кружева. Если Комгалл и Даллис приедут раньше нас, то я уверена, вы их развлечете, – обратилась она к Формории.
– Это сделает Гилеад, – сказал Ангус.
– О нет, муж мой. Он не сможет.
– Почему это? – нахмурился Ангус. – Так положено.
Дейдре чуть не рассмеялась: забавно слушать, как Ангус рассуждает о приличиях.
– Гилеад будет сопровождать нас, – продолжала Элен.
Дейдре открыла рот от удивления, но вовремя опомнилась. Неужели Элен дает ей возможность побыть с Гилеадом наедине почти целую неделю?
Ангус помрачнел. Дейдре взглянула на Гилеада. У него был несколько расстроенный вид. Почему? Не хочет оставлять отца наедине с Форморией? Или не желает быть с ней?
– Я дам вам хорошую охрану, Элен. Ты будешь в полной безопасности. Гилеаду не стоит ехать, – наконец произнес Ангус.
– Ему нужно ехать, – твердо заявила Элен. – Разве ты забыл о сокровищах моего отца? Он давно взял с нас обещание: когда наш сын женится, он сам выберет серебро для своей невесты.
Боль острым ножом пронзила Дейдре. Значит, Элен все-таки желает этого брака. Но она все равно поедет в Эйре – подальше от этого замка, от Нилла, от свадьбы…
Ангус некоторое время молчал, Формория внимательно изучала свои ухоженные ногти. Наконец он кивнул:
– Хорошо, бери его с собой.
У Дейдре помимо ее воли опять часто забилось сердце. Она проведет с Гилеадом несколько дней, пока он свободен. А может, он уговорит деда, и она сможет остаться в Эйре. Но почему Гилеад так злится? Ведь Туриус будет здесь. Она оглянулась: Туриус не пришел к ужину.
– А где король? – не удержалась она.
– Максимилиан опять устроил неприятности. На этот раз он помогает франкам, которые обвиняют Туриуса в том, что он якобы укрывает у себя племянницу Хильдеберта, беглянку, – объяснила Формория, пристально глядя на Дейдре. – Туриус решил встретиться с сыном и поехал в Лугувалиум.
Дейдре побледнела. Значит, Хильдеберт ищет ее. Еще одна причина, по которой следует отправиться в Эйре.
– Когда он вернется? – резко спросил Гилеад.
– Не раньше чем через неделю, – спокойно ответил Ангус с непроницаемым выражением лица.
– Тогда я…
– Ты поедешь, этого хочет твоя мать.
Формория одарила Гилеада невинным взглядом и сложила руки на коленях.
– Не волнуйся, с нами все будет в порядке.
Дейдре была ошеломлена. Формория осмелилась почти открыто заявить о том, что они с Ангусом хорошо проведут время вместе. Да, эта женщина прекрасно воспитана, она – само воплощение приличия, но в ее душе нет и капли чистоты и невинности. И нервы у нее железные.
Элен в эти минуты походила на птичку, попавшую в силки, к которой подкрадываются кошка и лиса одновременно. Дейдре буквально слышала мурлыканье Формории. Бедная Элен!
– Может быть, уже поздно ехать в Эйре, до свадьбы осталось мало времени. – Дейдре старалась, чтобы ее не выдала дрожь в голосе. – Гилеад может взять серебро и позже.
Он с благодарностью улыбнулся. Горькая победа, но по крайней мере он уже не сердится на нее. Дейдре была поражена не меньше остальных, когда Элен гордо подняла голову и сказала:
– Мы едем. Гилеад должен исполнить этот обычай.
Серебро для Даллис. Гилеад женится. Дейдре чувствовала себя как Христос, которого предали за тридцать сребреников. Она заморгала, глотая слезы.
Глава 19
Эйре
Они добирались до порта Думбартон целый день. Там кипела бурная деятельность. Дейдре с восхищением смотрела, как матросы с купеческого судна бросают на причал канаты и ловко пришвартовываются к пирсу, разворачиваясь бортом. С корабля спустили трап, и, к удивлению Дейдре, по нему с мычанием прошло около двадцати коров, которых подгоняли криками и щелчками бичей.
– Откуда их везут? – поинтересовалась Дейдре.
– Наверное, с севера, – ответил Гилеад. – Габран хотел сам разводить крупный рогатый скот, но вряд ли он решится. С овцами куда легче.
По набережной грузчики тащили тюки с шерстью на борт неуклюжего пузатого торгового корабля. Неподалеку от торгового судна Дейдре увидела узкую длинную галеру, на которой они и должны был и добраться до Эйре. Дейдре смотрела на корабль с благоговейным ужасом. В прошлый раз она пересекла канал на утлом рыбацком суденышке, в котором едва поместились все люди. К счастью, ветер был слабый, вода – спокойная, потому что они подскакивали то вниз, то вверх даже па маленьких волнах. И на берег вышли зеленые от морской болезни.
А это – настоящая галера. Около ста футов в длину, с, узким корпусом, изящно изогнутым носом, украшенным бронзовой отделкой. Просмоленное дерево так и сияло в лучах утреннего солнца. Когда они взошли на борт, Дейдре заметила, что галера отличается от военных кораблей ее кузена. Там гребцы находились внизу и сидели в несколько рядов друг под другом. Здесь же на палубе стояло дюжины две скамеек, на каждой были места для трех человек.
– Все эти усовершенствования делают корабль более маневренным? – спросила она Гилеада.
– Да, и более быстрым. Если будет попутный ветер, мы доберемся до Эйре к завтрашнему утру. – Он подал ей руку и помог спуститься в трюм. – Я покажу вашу каюту.
Кают было всего четыре: две занимали капитан и его помощник, третья предназначалась для Гилеада.
– Где же спят лучники и другие воины?
– На палубе, чтобы в любую минуту быть готовыми принять бой. Они же и гребут, меняясь посменно, это очень удобно: солдаты всегда в форме, и у нас нет недостатка в команде, даже если кого-то ранят.
– Ты думаешь, нам грозит опасность?
Только сейчас Дейдре осознала, что на корабле находится около пятидесяти вооруженных до зубов людей.
– Нет, не думаю, пираты обычно плавают южнее.
– А саксы?
– Иногда они заплывают сюда. Но – и это единственное, за что следует поблагодарить Фергуса Мора, – он перехватывает их корабли. – Гилеад открыл дверь в каюту. – Ты будешь здесь с мамой. Мы отплываем немедленно, пока идет отлив.
Когда он ушел, Дейдре огляделась по сторонам. Каюта была обита сосновыми досками, от которых исходил легкий запах хвои. Две койки с высокими краями – чтобы пассажиры не упали во время качки – были прибиты к дальней стене. Между ними находился стол, тоже прибитый к стене. Оловянные кувшин и миска утопали для устойчивости в специальных отверстиях, сделанных в полке. Через маленькое оконце над столом в каюту проникал свет. Вес было устроено разумно и удобно.
Вскоре вниз спустили их сундуки, но Дейдре не стала переодеваться. В штанах будет удобнее стоять на палубе, где ветрено, и волны могут перехлестывать через борт. Дейдре поднялась наверх. Она была слишком взволнована, чтобы усидеть на месте. Ведь у нее появился шанс освободиться от Нилла. Она подошла к Гилеаду и, задрав голову вверх, стала смотреть, как на мачте один из матросов пытается поправить линь, оглашая воздух грязными ругательствами.
– Давай скорей, идиот! – закричали матросы, стоявшие внизу. – Нас уносит течением! Начался прилив!
Корабль действительно несло прямо на скалы. Гребцы, изрыгая проклятия, прилагали все усилия, чтобы корабль взял правильный курс.
– Я думала, мы отчалили во время отлива, – сказала Дейдре.
– Тебе нужно спуститься вниз, – велел Гилеад. – Да, мы немного опоздали, но следующий отлив будет только перед рассветом. Я не мог допустить, чтобы вы с мамой ночевали в доках. А теперь иди скорей.
Внезапно канат распутался, и огромный парус обрушился вниз как раз над головой Дейдре. Гилеад, подхватив Дейдре, успел откатиться подальше. Она чувствовала, как он дрожит всем телом, закрывая ее голову руками, и… злится. Конечно, она поступила глупо, не послушавшись его. Но как приятно лежать в его объятиях.
– Ты могла погибнуть, – резко сказал он, опершись на локти.
– В таком случае я благодарна тебе за спасение. – Дейдре улыбнулась. А что, если немножко пошевелить бедрами? Она слегка переместилась и была вознаграждена, почувствовав, как напряглось его мужское естество.
Гилеад резко выдохнул и встал.
– Возвращайся к маме, Ди, и оставайся внизу. А у меня здесь дела.
Дейдре решила не спорить, она все еще дрожала – то ли от пережитого страха, то ли от близости Гилеада.
Наконец, когда корабль лег по курсу, она снова поднялась на палубу. Гилеад стоял на носу, опершись о поручень, и смотрел, как в волнах плещутся морские львы.
– Люди говорят, что это оборотни. Они могут принимать человеческий облик и танцевать на берегу. Моя старая няня рассказывала, что они очень соблазнительны.
Одно из животных выпрыгнуло из воды и с любопытством уставилось на Гилеада.
– Наверное, это девушка, – со смехом предположила Дейдре. – Они могут обольщать мужчин?
– Есть легенда, что если мужчина заберет шкурку, то оборотень так и останется в женском обличье и будет принадлежать ему навеки.
– Независимо от ее желания?
– Ты чувствуешь себя пленницей?
– В каком-то смысле. – Дейдре посмотрела ему прямо в лицо. – Я не вернусь с вами в замок.
– Что ты задумала? – тревожно спросил Гилсид.
– Я хочу остаться в Эйре. Я буду с радостью служить твоему деду.
– Не уверен, что это получится. Отец Нилла его сосед. Макэрка не рискнет устраивать войну.
– Война, война, война! – пылко воскликнула Дейдре. – Меня выдают: замуж, чтобы не было войны. Ты вынужден жениться на Даллис по этой же причине. Разница только в одном; ты для Даллис не представляешь угрозы. – Она с трудом сдерживала слезы.
– Ты действительно думаешь, что Нилл может убить тебя?
– Да! – Дейдре вытянула руку и закатала рукав, чтобы показать ему желто-зеленые синяки. – Видишь?! А один раз я думала, что он и вовсе сломает мне запястье, и это сейчас, когда мы всего лишь помолвлены. Как ты полагаешь, он будет вести себя, когда я стану его законной собственностью?
Гилеад осторожно дотронулся до синяков и вдруг порывисто обнял Дейдре.
– Ах, Ди. Я знал, что он жесток, но не думал, что настолько.
На мгновение, уткнувшись в его плечо, она почувствовала себя как за каменной стеной. Дейдре даже показалось, что он вот-вот поцелует ее. Но Гилеад отстранился.
– Я поговорю с дедушкой. – Спасибо. – Дейдре слабо улыбнулась.
– Вам лучше уйти с палубы, – раздался голос помощника капитана. – Мы миновали Холи-Айленд., сейчас море будет штормить.
Он был прав. Они вышли в открытое море, и волны стали вдвое, а то и втрое выше, палубу заливало водой. Остаток дня Дейдре провела, смачивая лицо Элен мокрой тряпкой. Внизу качка была еще сильнее, и у нее все переворачивалось внутри, когда корабль подскакивал на очередной волне. Аппетит пропал, и когда Гилеад пришел сменить ее, Дейдре ограничилась тем, что пожевала кусочек хлеба.
Ночь была темной, бегущие по небу тучи закрывали бледную луну. Ветер выл и рвал одежду, хлестал дождь. Может быть, это дурное предзнаменование?
Наутро они добрались до Эйре. Небо было чистое, море спокойное. После дождя, пролившегося накануне, изумрудные горы казались еще зеленее, трава была усеяна мириадами бриллиантовых капель. Элен, все еще бледная после пережитой морской болезни, все-таки сошла на берег без посторонней помощи. В гавани их встречал сам Макэрка. Ему было уже за семьдесят, но этот мужчина вовсе не выглядел стариком. Крепкого телосложения, с проницательными серо-стальными глазами, он держался прямо, и его волосы были густыми, как у юноши. Он с такой силой обнял дочь, что Дейдре испугалась, как бы он не переломал ей ребра.
– Ты что-то похудела, дитя мое. Если Ангус плохо обращается с тобой, он мне за это ответит.
– Нет, папа. Ангус хорошо относится ко мне. Мне не на что жаловаться.
Дейдре с грустью подумала, как Элен защищает Ангуса. Наверное, это в крови у шотландцев – любой ценой избегать междоусобиц.
– Ну, нечего тут стоять, – весело продолжал Макэрка. – Мать хочет поскорее увидеть вас обоих.
Он похлопал Гилеада по спине так, что другой на его месте рухнул бы на землю. На Дейдре король Эйре не обращал никакого внимания всю дорогу, пока они ехали к его крепости. Дейдре подавила истерический смешок. В Галлии ее сопровождал бы пышный эскорт. Но служанок никто не замечает – возможно, это и к лучшему.
Элен почти весь день отдыхала и встала только к ужину. Ее лицо порозовело, походка стала тверже. Воздух Эйре явно действовал на нее благотворно. Или она просто испытала облегчение, оказавшись вдали от Ангуса и Формории?
Их провели мимо зала, где звенели чаши и громко разговаривали воины, и усадили в личной столовой короля. Войдя в комнату, Дейдре ахнула от удивления. На стенах висели роскошные тканые ковры, серебряные и золотые нити сверкали при свете десятков ароматных свечей. Полированный стол сиял как зеркало, вокруг него стояли двенадцать стульев с высокими прямыми спинками. Но больше всего Дейдре поразила скатерть, расшитая розами, которые сплетались с виноградной лозой. Такой великолепной вышивки она еще никогда не видела.
Элен была права. Даже Клотильда, которая так гордилась тем, что собственноручно вышила покрывало для алтаря, не смогла бы сделать ничего подобного. Дейдре вгляделась попристальнее. Розы и виноград. Еще в глубокой древности пять лепестков розы символизировали пять возрастов женщины. А еще роза – символ звезды Венеры и ее движения по небу. Придворный астроном однажды рассказал ей, что божественная звезда пересекает небо пять раз каждые восемь лет, то проходя перед солнцем, то прячась за ним. Особенно Дейдре удивило то, что Венера может быть и утренней, и вечерней звездой. Она очень скучала по милому старику, который терпеливо объяснял ей тайную мудрость ночного неба. Клотильда изгнала его, обвинив в том, что он проповедует языческие учения. Но он успел поведать Дейдре о том, о чем говорила и ее мать: узор из роз есть скрытый символ женской силы.
И эти виноградные ветви, извивающиеся змеями… Еще один символ – женской мудрости. О, какой злой может быть змея! Но ветви-змеи соединялись с розами в очаровательный орнамент. А это что? В одном углу скатерти – большая роза, от которой в разных направлениях лучами расходятся виноградные ветви с маленькими розочками на концах. В другом углу девять роз среднего размера. Дейдре наклонилась: вот тут, под лепестком, вышит крохотный, едва различимый инициал. Около следующей розы – еще один… Под каждой розой по инициалу, последняя буковка «Е».
Дейдре задумалась. В ее книге рассказывалось о том, что в мистическом Авалоне было девять жриц. А на древней короне, которую мать получила во время мистерий, было написано, что потомки Магдалины однажды сумеют пробудить истинную любовь и божественную силу Исиды. Может, на скатерти вышит тайный код, символизирующий колена священного рода?
Почувствовав головокружение, Дейдре судорожно вцепилась в спинку стула.
– Очень красиво, – промолвила она, когда туман перед глазами рассеялся. – Эта вышивка словно рассказывает какую-то историю.
Элен бросила на нее странный взгляд.
– Мой дед сделал это для меня, когда я была еще крошкой.
– Его вышивальщицы были очень искусны.
– Нет, дедушка сделал это сам.
– Ваш дедушка сам вышивал? – изумилась Дейдре.
– Да. В одном из сражений он получил ужасную рану в бедро. Она так и не зажила. Сначала он решил просто уйти отдел и передал бразды правления моему отцу, но безделье быстро ему наскучило. Он сказал бабушке, что хочет чем-то заполнить свою жизнь, что-то оставить после себя.
– Она учила его вышивать? – спросила Дейдре. – Наверное, на это ушли годы.
– Да, – ответил Макэрка. – Они запирались в спальне и никого туда не впускали. Мы слышали только тихое бормотание, словно бабушка рассказывала какие-то истории, а иногда ругательства дедушки. Воины бились об заклад, что у него ничего не получится: тяжело держать иглу грубыми солдатскими руками, испещренными шрамами. Но они ошиблись. – Старик помолчал. – Я боялся, что люди будут смеяться над ним, а дедушка спокойно говорил, что мужчины разучились восхищаться красотой, они ценят красоту только разве что в постели.
Элен и ее мать ахнули, услышав такую непристойность, даже Гилеад был несколько ошеломлен.
– Ваш дедушка был сильным человеком и жил так, как хотел, – сказала Дейдре и обратилась к Элен: – Как же вы могли оставить такую красоту здесь, выйдя замуж?
Лицо Элен исказилось от боли.
– Я думала, что когда-нибудь приеду и заберу ее, но потом решила: пусть лучше скатерть украшает эту комнату.
Дейдре поняла: Элен не осмелилась взять подарок деда, сделанный с такой любовью, зная, что ее брак – просто фарс. Она надеялась, что когда-нибудь Ангус полюбит ее и qua увезет его в Кулросс. Однако этого не произошло.
Какая странная история. Неужели бабушка Элен поведала своему мужу легенду о священном роде? Может, камень здесь, в Эйре? У Дейдре слегка закружилась голова. Если инициал «Е» значит Элен, то получается, что именно она завершает длинную череду поколений, в которых присутствует сила Великой богини. У нее нет дочери, стало быть, Гилеад должен унаследовать ее, и у него высокое предназначение. Но какое?
– Так ты поможешь ей? – спросил Гилеад деда на следующее утро во время завтрака.
Макэрка тщательно прожевал теплую лепешку и только потом ответил:
– Нилл – горячая голова, и его отец тоже. Он придет за ней сюда и предъявит свои права.
– Но ты король, она будет под твоей защитой.
– Эта девица для меня никто. К чему рисковать?
– Нилл жесток. Он плохо обращается с женщинами. Мы не сможем защитить Дейдре, если она выйдет за него замуж.
– Мы? – Макэрка проницательно посмотрел на внука.
– Я и отец.
– Никогда бы не подумал, что он способен на сочувствие, – фыркнул Макэрка. – Удивительно!
Гилеад беспокойно поерзал на стуле. У деда повсюду шпионы. Интересно, много ли он знает о том, что творится у них в замке?
– Откуда их везут? – поинтересовалась Дейдре.
– Наверное, с севера, – ответил Гилеад. – Габран хотел сам разводить крупный рогатый скот, но вряд ли он решится. С овцами куда легче.
По набережной грузчики тащили тюки с шерстью на борт неуклюжего пузатого торгового корабля. Неподалеку от торгового судна Дейдре увидела узкую длинную галеру, на которой они и должны был и добраться до Эйре. Дейдре смотрела на корабль с благоговейным ужасом. В прошлый раз она пересекла канал на утлом рыбацком суденышке, в котором едва поместились все люди. К счастью, ветер был слабый, вода – спокойная, потому что они подскакивали то вниз, то вверх даже па маленьких волнах. И на берег вышли зеленые от морской болезни.
А это – настоящая галера. Около ста футов в длину, с, узким корпусом, изящно изогнутым носом, украшенным бронзовой отделкой. Просмоленное дерево так и сияло в лучах утреннего солнца. Когда они взошли на борт, Дейдре заметила, что галера отличается от военных кораблей ее кузена. Там гребцы находились внизу и сидели в несколько рядов друг под другом. Здесь же на палубе стояло дюжины две скамеек, на каждой были места для трех человек.
– Все эти усовершенствования делают корабль более маневренным? – спросила она Гилеада.
– Да, и более быстрым. Если будет попутный ветер, мы доберемся до Эйре к завтрашнему утру. – Он подал ей руку и помог спуститься в трюм. – Я покажу вашу каюту.
Кают было всего четыре: две занимали капитан и его помощник, третья предназначалась для Гилеада.
– Где же спят лучники и другие воины?
– На палубе, чтобы в любую минуту быть готовыми принять бой. Они же и гребут, меняясь посменно, это очень удобно: солдаты всегда в форме, и у нас нет недостатка в команде, даже если кого-то ранят.
– Ты думаешь, нам грозит опасность?
Только сейчас Дейдре осознала, что на корабле находится около пятидесяти вооруженных до зубов людей.
– Нет, не думаю, пираты обычно плавают южнее.
– А саксы?
– Иногда они заплывают сюда. Но – и это единственное, за что следует поблагодарить Фергуса Мора, – он перехватывает их корабли. – Гилеад открыл дверь в каюту. – Ты будешь здесь с мамой. Мы отплываем немедленно, пока идет отлив.
Когда он ушел, Дейдре огляделась по сторонам. Каюта была обита сосновыми досками, от которых исходил легкий запах хвои. Две койки с высокими краями – чтобы пассажиры не упали во время качки – были прибиты к дальней стене. Между ними находился стол, тоже прибитый к стене. Оловянные кувшин и миска утопали для устойчивости в специальных отверстиях, сделанных в полке. Через маленькое оконце над столом в каюту проникал свет. Вес было устроено разумно и удобно.
Вскоре вниз спустили их сундуки, но Дейдре не стала переодеваться. В штанах будет удобнее стоять на палубе, где ветрено, и волны могут перехлестывать через борт. Дейдре поднялась наверх. Она была слишком взволнована, чтобы усидеть на месте. Ведь у нее появился шанс освободиться от Нилла. Она подошла к Гилеаду и, задрав голову вверх, стала смотреть, как на мачте один из матросов пытается поправить линь, оглашая воздух грязными ругательствами.
– Давай скорей, идиот! – закричали матросы, стоявшие внизу. – Нас уносит течением! Начался прилив!
Корабль действительно несло прямо на скалы. Гребцы, изрыгая проклятия, прилагали все усилия, чтобы корабль взял правильный курс.
– Я думала, мы отчалили во время отлива, – сказала Дейдре.
– Тебе нужно спуститься вниз, – велел Гилеад. – Да, мы немного опоздали, но следующий отлив будет только перед рассветом. Я не мог допустить, чтобы вы с мамой ночевали в доках. А теперь иди скорей.
Внезапно канат распутался, и огромный парус обрушился вниз как раз над головой Дейдре. Гилеад, подхватив Дейдре, успел откатиться подальше. Она чувствовала, как он дрожит всем телом, закрывая ее голову руками, и… злится. Конечно, она поступила глупо, не послушавшись его. Но как приятно лежать в его объятиях.
– Ты могла погибнуть, – резко сказал он, опершись на локти.
– В таком случае я благодарна тебе за спасение. – Дейдре улыбнулась. А что, если немножко пошевелить бедрами? Она слегка переместилась и была вознаграждена, почувствовав, как напряглось его мужское естество.
Гилеад резко выдохнул и встал.
– Возвращайся к маме, Ди, и оставайся внизу. А у меня здесь дела.
Дейдре решила не спорить, она все еще дрожала – то ли от пережитого страха, то ли от близости Гилеада.
Наконец, когда корабль лег по курсу, она снова поднялась на палубу. Гилеад стоял на носу, опершись о поручень, и смотрел, как в волнах плещутся морские львы.
– Люди говорят, что это оборотни. Они могут принимать человеческий облик и танцевать на берегу. Моя старая няня рассказывала, что они очень соблазнительны.
Одно из животных выпрыгнуло из воды и с любопытством уставилось на Гилеада.
– Наверное, это девушка, – со смехом предположила Дейдре. – Они могут обольщать мужчин?
– Есть легенда, что если мужчина заберет шкурку, то оборотень так и останется в женском обличье и будет принадлежать ему навеки.
– Независимо от ее желания?
– Ты чувствуешь себя пленницей?
– В каком-то смысле. – Дейдре посмотрела ему прямо в лицо. – Я не вернусь с вами в замок.
– Что ты задумала? – тревожно спросил Гилсид.
– Я хочу остаться в Эйре. Я буду с радостью служить твоему деду.
– Не уверен, что это получится. Отец Нилла его сосед. Макэрка не рискнет устраивать войну.
– Война, война, война! – пылко воскликнула Дейдре. – Меня выдают: замуж, чтобы не было войны. Ты вынужден жениться на Даллис по этой же причине. Разница только в одном; ты для Даллис не представляешь угрозы. – Она с трудом сдерживала слезы.
– Ты действительно думаешь, что Нилл может убить тебя?
– Да! – Дейдре вытянула руку и закатала рукав, чтобы показать ему желто-зеленые синяки. – Видишь?! А один раз я думала, что он и вовсе сломает мне запястье, и это сейчас, когда мы всего лишь помолвлены. Как ты полагаешь, он будет вести себя, когда я стану его законной собственностью?
Гилеад осторожно дотронулся до синяков и вдруг порывисто обнял Дейдре.
– Ах, Ди. Я знал, что он жесток, но не думал, что настолько.
На мгновение, уткнувшись в его плечо, она почувствовала себя как за каменной стеной. Дейдре даже показалось, что он вот-вот поцелует ее. Но Гилеад отстранился.
– Я поговорю с дедушкой. – Спасибо. – Дейдре слабо улыбнулась.
– Вам лучше уйти с палубы, – раздался голос помощника капитана. – Мы миновали Холи-Айленд., сейчас море будет штормить.
Он был прав. Они вышли в открытое море, и волны стали вдвое, а то и втрое выше, палубу заливало водой. Остаток дня Дейдре провела, смачивая лицо Элен мокрой тряпкой. Внизу качка была еще сильнее, и у нее все переворачивалось внутри, когда корабль подскакивал на очередной волне. Аппетит пропал, и когда Гилеад пришел сменить ее, Дейдре ограничилась тем, что пожевала кусочек хлеба.
Ночь была темной, бегущие по небу тучи закрывали бледную луну. Ветер выл и рвал одежду, хлестал дождь. Может быть, это дурное предзнаменование?
Наутро они добрались до Эйре. Небо было чистое, море спокойное. После дождя, пролившегося накануне, изумрудные горы казались еще зеленее, трава была усеяна мириадами бриллиантовых капель. Элен, все еще бледная после пережитой морской болезни, все-таки сошла на берег без посторонней помощи. В гавани их встречал сам Макэрка. Ему было уже за семьдесят, но этот мужчина вовсе не выглядел стариком. Крепкого телосложения, с проницательными серо-стальными глазами, он держался прямо, и его волосы были густыми, как у юноши. Он с такой силой обнял дочь, что Дейдре испугалась, как бы он не переломал ей ребра.
– Ты что-то похудела, дитя мое. Если Ангус плохо обращается с тобой, он мне за это ответит.
– Нет, папа. Ангус хорошо относится ко мне. Мне не на что жаловаться.
Дейдре с грустью подумала, как Элен защищает Ангуса. Наверное, это в крови у шотландцев – любой ценой избегать междоусобиц.
– Ну, нечего тут стоять, – весело продолжал Макэрка. – Мать хочет поскорее увидеть вас обоих.
Он похлопал Гилеада по спине так, что другой на его месте рухнул бы на землю. На Дейдре король Эйре не обращал никакого внимания всю дорогу, пока они ехали к его крепости. Дейдре подавила истерический смешок. В Галлии ее сопровождал бы пышный эскорт. Но служанок никто не замечает – возможно, это и к лучшему.
Элен почти весь день отдыхала и встала только к ужину. Ее лицо порозовело, походка стала тверже. Воздух Эйре явно действовал на нее благотворно. Или она просто испытала облегчение, оказавшись вдали от Ангуса и Формории?
Их провели мимо зала, где звенели чаши и громко разговаривали воины, и усадили в личной столовой короля. Войдя в комнату, Дейдре ахнула от удивления. На стенах висели роскошные тканые ковры, серебряные и золотые нити сверкали при свете десятков ароматных свечей. Полированный стол сиял как зеркало, вокруг него стояли двенадцать стульев с высокими прямыми спинками. Но больше всего Дейдре поразила скатерть, расшитая розами, которые сплетались с виноградной лозой. Такой великолепной вышивки она еще никогда не видела.
Элен была права. Даже Клотильда, которая так гордилась тем, что собственноручно вышила покрывало для алтаря, не смогла бы сделать ничего подобного. Дейдре вгляделась попристальнее. Розы и виноград. Еще в глубокой древности пять лепестков розы символизировали пять возрастов женщины. А еще роза – символ звезды Венеры и ее движения по небу. Придворный астроном однажды рассказал ей, что божественная звезда пересекает небо пять раз каждые восемь лет, то проходя перед солнцем, то прячась за ним. Особенно Дейдре удивило то, что Венера может быть и утренней, и вечерней звездой. Она очень скучала по милому старику, который терпеливо объяснял ей тайную мудрость ночного неба. Клотильда изгнала его, обвинив в том, что он проповедует языческие учения. Но он успел поведать Дейдре о том, о чем говорила и ее мать: узор из роз есть скрытый символ женской силы.
И эти виноградные ветви, извивающиеся змеями… Еще один символ – женской мудрости. О, какой злой может быть змея! Но ветви-змеи соединялись с розами в очаровательный орнамент. А это что? В одном углу скатерти – большая роза, от которой в разных направлениях лучами расходятся виноградные ветви с маленькими розочками на концах. В другом углу девять роз среднего размера. Дейдре наклонилась: вот тут, под лепестком, вышит крохотный, едва различимый инициал. Около следующей розы – еще один… Под каждой розой по инициалу, последняя буковка «Е».
Дейдре задумалась. В ее книге рассказывалось о том, что в мистическом Авалоне было девять жриц. А на древней короне, которую мать получила во время мистерий, было написано, что потомки Магдалины однажды сумеют пробудить истинную любовь и божественную силу Исиды. Может, на скатерти вышит тайный код, символизирующий колена священного рода?
Почувствовав головокружение, Дейдре судорожно вцепилась в спинку стула.
– Очень красиво, – промолвила она, когда туман перед глазами рассеялся. – Эта вышивка словно рассказывает какую-то историю.
Элен бросила на нее странный взгляд.
– Мой дед сделал это для меня, когда я была еще крошкой.
– Его вышивальщицы были очень искусны.
– Нет, дедушка сделал это сам.
– Ваш дедушка сам вышивал? – изумилась Дейдре.
– Да. В одном из сражений он получил ужасную рану в бедро. Она так и не зажила. Сначала он решил просто уйти отдел и передал бразды правления моему отцу, но безделье быстро ему наскучило. Он сказал бабушке, что хочет чем-то заполнить свою жизнь, что-то оставить после себя.
– Она учила его вышивать? – спросила Дейдре. – Наверное, на это ушли годы.
– Да, – ответил Макэрка. – Они запирались в спальне и никого туда не впускали. Мы слышали только тихое бормотание, словно бабушка рассказывала какие-то истории, а иногда ругательства дедушки. Воины бились об заклад, что у него ничего не получится: тяжело держать иглу грубыми солдатскими руками, испещренными шрамами. Но они ошиблись. – Старик помолчал. – Я боялся, что люди будут смеяться над ним, а дедушка спокойно говорил, что мужчины разучились восхищаться красотой, они ценят красоту только разве что в постели.
Элен и ее мать ахнули, услышав такую непристойность, даже Гилеад был несколько ошеломлен.
– Ваш дедушка был сильным человеком и жил так, как хотел, – сказала Дейдре и обратилась к Элен: – Как же вы могли оставить такую красоту здесь, выйдя замуж?
Лицо Элен исказилось от боли.
– Я думала, что когда-нибудь приеду и заберу ее, но потом решила: пусть лучше скатерть украшает эту комнату.
Дейдре поняла: Элен не осмелилась взять подарок деда, сделанный с такой любовью, зная, что ее брак – просто фарс. Она надеялась, что когда-нибудь Ангус полюбит ее и qua увезет его в Кулросс. Однако этого не произошло.
Какая странная история. Неужели бабушка Элен поведала своему мужу легенду о священном роде? Может, камень здесь, в Эйре? У Дейдре слегка закружилась голова. Если инициал «Е» значит Элен, то получается, что именно она завершает длинную череду поколений, в которых присутствует сила Великой богини. У нее нет дочери, стало быть, Гилеад должен унаследовать ее, и у него высокое предназначение. Но какое?
– Так ты поможешь ей? – спросил Гилеад деда на следующее утро во время завтрака.
Макэрка тщательно прожевал теплую лепешку и только потом ответил:
– Нилл – горячая голова, и его отец тоже. Он придет за ней сюда и предъявит свои права.
– Но ты король, она будет под твоей защитой.
– Эта девица для меня никто. К чему рисковать?
– Нилл жесток. Он плохо обращается с женщинами. Мы не сможем защитить Дейдре, если она выйдет за него замуж.
– Мы? – Макэрка проницательно посмотрел на внука.
– Я и отец.
– Никогда бы не подумал, что он способен на сочувствие, – фыркнул Макэрка. – Удивительно!
Гилеад беспокойно поерзал на стуле. У деда повсюду шпионы. Интересно, много ли он знает о том, что творится у них в замке?