Страница:
— Это был главный детектив-инспектор, — азартно воскликнул он. — Дело на мази. Игра началась… механизм запущен.
Через три часа Джарвис был уже в комнате для допросов и ждал, пока приведут Фитчета. Он почти дрожал от возбуждения. Ушло менее двух часов на утрясание его плана с главным детективом-инспектором, хотя итальянцы настаивали, чтобы один из их офицеров-детективов сопровождал команду во время операции по наблюдению. Они также прозрачно намекнули, что оставляют за собой право вмешаться в любой момент. Даже высшее начальство и Спецура приняли идею, хотя у Джарвиса оставалось трепетно-трусливое чувство, что, если дело накроется, ответственность ляжет всего на одни плечи — надо ли говорить, что он догадывался, на чьи именно.
Оставалось последнее звено в цепи — Фитчет. В той цепи, которая закует Эванса. Джарвису предстояло убедить этого труса, этого малодушного предателя, сыграть свою роль в задуманном им спектакле. Он убедит его, обещая то, чего никогда не исполнит. Таким образом, он тоже, в свою очередь, предавал Фитчета, своего информатора, но это нимало не заботило Джарвиса. Это животное, как он уже сказал Вильямсу, должно сидеть в клетке.
И туз, который он припас в рукаве для игры с Фитчетом, был Терри Портер. Но пока он еще не знал, в какой момент им сыграть. Он как раз размышлял над этим, когда дверь открылась и зашел Фитчет в сопровождении Фила Вильямса.
Он сел, выразительно скрипнув стулом, и тут же закурил сигарету. Вид у него был препаршивый. Фитчет сидел усталый, небритый, в измятой одежде, провонявшей кислым запахом тюрьмы. Хотя находился он пока только в камере изолятора. Ну ничего, дружок, все у тебя впереди.
— Добрый день, Гарри, — почти ласково поприветствовал его детектив.
Фитчет уставился в стенку, ничего не отвечая.
Джарвис, нагнувшись над столом, вкрадчиво спросил:
— Ну что, решился, Гарри?
Фитчет по-прежнему молча курил, не сводя глаз со стены.
— Едешь в Италию, футбол посмотреть?
Он чуть было не сказал: «В последний раз».
Ответа так и не поступило, что стало выводить Джарвиса из терпения, однако он заставил себя продолжать все тем же тоном:
— Вот какие новости, Гарри. Важные для тебя новости. Или ты едешь в Италию и помогаешь нам, или уже сегодня отправляешься в тюрьму. Какой вариант выбираешь?
По-прежнему никакого ответа.
— Будем в молчанку играть?
Фитчет с шумом выпустил струю дыма, которая достигла стены и расплылась по ней.
— Я хочу видеть своего адвоката, — сказал он, не оборачиваясь. — Ваши действия незаконны.
— Хорошо, Гарри, — спокойно отвечал Джарвис, — это твое право. Только законные действия сработают против тебя. Дело пойдет в суд, и этого уже не остановишь. Я ведь хотел помочь тебе выпутаться из ситуации. У нас ведь на тебя и твою бригаду теперь материала выше крыши. Особенно после того, что мы узнали от тебя вчера. Тебя можно упечь на несколько лет. По восемнадцать часов в день в камере. Без окон. Просидишь, Гарри? Выдержишь?
Джарвис ждал реакции, но ее не было. Он пустил в ход первый козырь — клаустрофобию, но это не сработало.
— Понимаешь, Гарри, мы твоя последняя надежда. Другого пути у тебя уже не будет. Ты мне, я тебе. Иначе я спускаю дело с тормозов, и ты уже не поможешь ни себе, ни своим ребятам.
Пошел второй козырь. Искупление вины. Может быть, Фитчета терзает совесть (а она должна обязательно терзать его), и он захочет предстать перед собой этаким героем, защищавшим свою «бригаду», пусть и за счет остальных.
Фитчет сделал затяжку и повернулся лицом к Джарвису. На лице его была маска презрения. В глазах тихо пылала ярость. Это было лицо человека, которому нечего терять.
— Может, еще что-нибудь скажешь? — «Мусор несчастный» — читалось непроизнесенное.
Джарвис сделал вид, что читает в бумагах, лежавших перед ним на столе. Наконец он заговорил:
— К нам поступила информация по хулиганской группировке под названием «Селектор». В ближайшие дни пройдут массовые аресты членов этой шайки.
— Откуда она к вам поступила? — осклабился Фитчет.
Ну еще бы, расколоть такую дружную организацию можно только изнутри. А внутри — все они уверены, и он, их лидер, в первую очередь, — внутри — все свои.
Джарвис почесал уголок рта. Сейчас или никогда.
— От информатора, Гарри, от информатора. Такого же, как ты.
— Ха!
Фитчет снова отвернулся лицом к стене.
— Не пиздите, — проговорил он. — Никто не поверит, что я заложил своих, это спишут на поклеп со стороны легавых. Заебетесь пыль глотать.
Он ткнул сигаретой в пепельницу и закурил новую.
Атмосфера в комнате накалялась, к тому же стало душно, и Джарвис махнул рукой перед лицом, отгоняя дым.
— Ладно, Гарри. Если ты думаешь, что я блефую…
Он нагнулся к Вильямсу, шепнул ему на ухо, и молодой детектив-констебль выскочил из комнаты.
Фитчет невозмутимо продолжал выпускать кольца дыма перед наблюдающим за ним Джарвисом.
— Никак не пойму тебя, Гарри, — почти с симпатией сказал он. — Я тебе предлагаю шанс помочь себе самому, а ты плюешь на него — то есть на себя. Я тебя просто не понимаю.
Фитчет хмыкнул и вдруг резко развернулся к нему.
— Что у вас против меня? — ухмыльнулся он. — То, что вы нарыли в моем доме? Или то, что заставили меня сходить к Эвансу и рассказать потом, что происходило у него на сборе? Или, может, собираетесь мне пришить еще то, что будет во время этой поездки в Италию?
Джарвис бесстрастно смотрел на это излияние чувств. Фитчет сейчас открыто глумился над ним.
— Или, может, вы думаете расколоть меня тем, что я отморозил задницу в камере и не могу даже никому сообщить, где я? Кому из нас еще придется за все это отвечать? И где мой адвокат, ты, козел легавый?
Ткнув сигаретой в пепельницу, он откинулся на стуле, с вызовом сложив руки на груди.
Джарвис заметил, как Фитчет, не удержавшись, коротко глянул на единственное оконце над дверью, и улыбнулся:
— Обыск был…
Но тут распахнулась дверь, и в комнату вошел Вильямс. А за ним Терри Портер.
Едва Фитчет увидел Портера, как на лице его отразился ужас:
— Ник! Какого черта они загребли тебя? Джарвис встал и посмотрел на Фитчета сверху вниз:
— Должен разочаровать тебя, Гарри. Перед тобой детектив-сержант Терри Портер. Он работает под прикрытием.
Фитчет вскочил, секунд десять не сводя взора со стоявшего перед ним человека, которого он считал одним из близких друзей. На его лице мелькнули все вообразимые эмоции, от страха до ярости.
— Но ты же… ты был с нами, когда… ты же вытащил меня.
И он безвольно опустился на стул, уронив голову.
— Я не верю, не верю в это… какие же вы суки… Джарвис посмотрел на Портера. Тот ничуть не изменился в лице. Внезапно Фитчет метнулся вперед, и Портера спасло лишь то, что стол был намертво привинчен к полу. Зато стул с треском ударился о стену, пролетев в нескольких сантиметрах от головы агента.
— Скотина! — взвыл Фитчет. — Ты нас всех подставил!
Портер отступил на шаг в сторону, но Фитчет был уже рядом и блокировал ему шею «крюком».
Тут же подоспели Джарвис с Вильямсом, повалившие Фитчета на пол. Вильямс заломил ему руку за спину и потянул к плечу. Фитчет взвыл еще раз, но уже с другими интонациями. После болевого приема он как-то сразу обмяк, как будто этим движением из него слили всю энергию.
— Все по-честному, Фитчет, — сказал Портер, потирая голову — видимо, его все же задело стулом. — Каждый делает свою работу.
Вильямс отпустил руку, и Фитчет перекатился на спину, схватившись за плечо. Он по-прежнему буравил Портера взглядом.
— Ты, отребье, — с ненавистью выдавил он. — Видел я разных подлецов, но такой ублюдок, как ты, даст им сто очков вперед. И я ему верил!
Портер только пожал плечами:
— Может, и так, но сегодня вечером я пойду домой, а ты в камеру.
Фитчет зыркнул глазами на Вильямса и встал.
— Зато я смогу спать спокойно.
Джарвис посмотрел на Портера, глазами указывая ему выйти. Тот кивнул и исчез за дверью.
— Теперь ты видишь, Фитчет, что я не шутил. Ответ был именно такой, какого он и ожидал:
— Заткнись, мерзавец.
Джарвис сидел в комнате для допросов, мысленно чертыхаясь, пока Вильямс водил Фитчета в уборную. Все же несколько преждевременно было раскрывать Терри Портера. Хотя, определенно, это возымело эффект и сломало Фитчета. Но теперь Портер был вне игры. На столе лежал конверт и рядом с ним — поднос с чаем, но свой стакан он уже выпил. Он уже подумывал приняться за чай Вильямса, когда Вильямс с Фитчетом вернулись. Фитчет сел, все так же вызывающе стукнув стулом, и отхлебнул из предложенного Джарвисом пластмассового стаканчика.
— Ну, Гарри, теперь ты посвящен во все. Сам понимаешь, что тебя ожидает в случае отказа. Этот человек даст на тебя в суде любые показания.
Он вытащил из конверта пачку фотографий и стал бросать через стол:
— Этого мы уже знаем, не так ли? Алекс Бейли. Или что скажем об этом — Барри, он же Баз, Истон.
Он стал метать фото одно за другим, с ловкостью крупье, так что они ложились прямо в локоть Фитчету. Очевидно, делал он это много раз, и сказывалась сноровка.
— …Стивен Браун, Гарет Миллер, Келвин Тэтчел, больше известный как «Насос»…
Джарвис приостановился и затем спросил после некоторой паузы:
— Мне продолжать, Гарри? Показывать остальные пятнадцать снимков?
Фитчет разглядывал их. Его друзья, напарники, которых он знал и кому верил как самому себе, лежали перед ним. Их жизни были разложены на столе. Теперь все кончено. Нет больше «Селектора». Единственное, что ему теперь оставалось, — это спасать свою шкуру. Вздохнув, он поднял глаза, и в его взоре отразилось все.
— Ладно, я готов.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 12
Через три часа Джарвис был уже в комнате для допросов и ждал, пока приведут Фитчета. Он почти дрожал от возбуждения. Ушло менее двух часов на утрясание его плана с главным детективом-инспектором, хотя итальянцы настаивали, чтобы один из их офицеров-детективов сопровождал команду во время операции по наблюдению. Они также прозрачно намекнули, что оставляют за собой право вмешаться в любой момент. Даже высшее начальство и Спецура приняли идею, хотя у Джарвиса оставалось трепетно-трусливое чувство, что, если дело накроется, ответственность ляжет всего на одни плечи — надо ли говорить, что он догадывался, на чьи именно.
Оставалось последнее звено в цепи — Фитчет. В той цепи, которая закует Эванса. Джарвису предстояло убедить этого труса, этого малодушного предателя, сыграть свою роль в задуманном им спектакле. Он убедит его, обещая то, чего никогда не исполнит. Таким образом, он тоже, в свою очередь, предавал Фитчета, своего информатора, но это нимало не заботило Джарвиса. Это животное, как он уже сказал Вильямсу, должно сидеть в клетке.
И туз, который он припас в рукаве для игры с Фитчетом, был Терри Портер. Но пока он еще не знал, в какой момент им сыграть. Он как раз размышлял над этим, когда дверь открылась и зашел Фитчет в сопровождении Фила Вильямса.
Он сел, выразительно скрипнув стулом, и тут же закурил сигарету. Вид у него был препаршивый. Фитчет сидел усталый, небритый, в измятой одежде, провонявшей кислым запахом тюрьмы. Хотя находился он пока только в камере изолятора. Ну ничего, дружок, все у тебя впереди.
— Добрый день, Гарри, — почти ласково поприветствовал его детектив.
Фитчет уставился в стенку, ничего не отвечая.
Джарвис, нагнувшись над столом, вкрадчиво спросил:
— Ну что, решился, Гарри?
Фитчет по-прежнему молча курил, не сводя глаз со стены.
— Едешь в Италию, футбол посмотреть?
Он чуть было не сказал: «В последний раз».
Ответа так и не поступило, что стало выводить Джарвиса из терпения, однако он заставил себя продолжать все тем же тоном:
— Вот какие новости, Гарри. Важные для тебя новости. Или ты едешь в Италию и помогаешь нам, или уже сегодня отправляешься в тюрьму. Какой вариант выбираешь?
По-прежнему никакого ответа.
— Будем в молчанку играть?
Фитчет с шумом выпустил струю дыма, которая достигла стены и расплылась по ней.
— Я хочу видеть своего адвоката, — сказал он, не оборачиваясь. — Ваши действия незаконны.
— Хорошо, Гарри, — спокойно отвечал Джарвис, — это твое право. Только законные действия сработают против тебя. Дело пойдет в суд, и этого уже не остановишь. Я ведь хотел помочь тебе выпутаться из ситуации. У нас ведь на тебя и твою бригаду теперь материала выше крыши. Особенно после того, что мы узнали от тебя вчера. Тебя можно упечь на несколько лет. По восемнадцать часов в день в камере. Без окон. Просидишь, Гарри? Выдержишь?
Джарвис ждал реакции, но ее не было. Он пустил в ход первый козырь — клаустрофобию, но это не сработало.
— Понимаешь, Гарри, мы твоя последняя надежда. Другого пути у тебя уже не будет. Ты мне, я тебе. Иначе я спускаю дело с тормозов, и ты уже не поможешь ни себе, ни своим ребятам.
Пошел второй козырь. Искупление вины. Может быть, Фитчета терзает совесть (а она должна обязательно терзать его), и он захочет предстать перед собой этаким героем, защищавшим свою «бригаду», пусть и за счет остальных.
Фитчет сделал затяжку и повернулся лицом к Джарвису. На лице его была маска презрения. В глазах тихо пылала ярость. Это было лицо человека, которому нечего терять.
— Может, еще что-нибудь скажешь? — «Мусор несчастный» — читалось непроизнесенное.
Джарвис сделал вид, что читает в бумагах, лежавших перед ним на столе. Наконец он заговорил:
— К нам поступила информация по хулиганской группировке под названием «Селектор». В ближайшие дни пройдут массовые аресты членов этой шайки.
— Откуда она к вам поступила? — осклабился Фитчет.
Ну еще бы, расколоть такую дружную организацию можно только изнутри. А внутри — все они уверены, и он, их лидер, в первую очередь, — внутри — все свои.
Джарвис почесал уголок рта. Сейчас или никогда.
— От информатора, Гарри, от информатора. Такого же, как ты.
— Ха!
Фитчет снова отвернулся лицом к стене.
— Не пиздите, — проговорил он. — Никто не поверит, что я заложил своих, это спишут на поклеп со стороны легавых. Заебетесь пыль глотать.
Он ткнул сигаретой в пепельницу и закурил новую.
Атмосфера в комнате накалялась, к тому же стало душно, и Джарвис махнул рукой перед лицом, отгоняя дым.
— Ладно, Гарри. Если ты думаешь, что я блефую…
Он нагнулся к Вильямсу, шепнул ему на ухо, и молодой детектив-констебль выскочил из комнаты.
Фитчет невозмутимо продолжал выпускать кольца дыма перед наблюдающим за ним Джарвисом.
— Никак не пойму тебя, Гарри, — почти с симпатией сказал он. — Я тебе предлагаю шанс помочь себе самому, а ты плюешь на него — то есть на себя. Я тебя просто не понимаю.
Фитчет хмыкнул и вдруг резко развернулся к нему.
— Что у вас против меня? — ухмыльнулся он. — То, что вы нарыли в моем доме? Или то, что заставили меня сходить к Эвансу и рассказать потом, что происходило у него на сборе? Или, может, собираетесь мне пришить еще то, что будет во время этой поездки в Италию?
Джарвис бесстрастно смотрел на это излияние чувств. Фитчет сейчас открыто глумился над ним.
— Или, может, вы думаете расколоть меня тем, что я отморозил задницу в камере и не могу даже никому сообщить, где я? Кому из нас еще придется за все это отвечать? И где мой адвокат, ты, козел легавый?
Ткнув сигаретой в пепельницу, он откинулся на стуле, с вызовом сложив руки на груди.
Джарвис заметил, как Фитчет, не удержавшись, коротко глянул на единственное оконце над дверью, и улыбнулся:
— Обыск был…
Но тут распахнулась дверь, и в комнату вошел Вильямс. А за ним Терри Портер.
Едва Фитчет увидел Портера, как на лице его отразился ужас:
— Ник! Какого черта они загребли тебя? Джарвис встал и посмотрел на Фитчета сверху вниз:
— Должен разочаровать тебя, Гарри. Перед тобой детектив-сержант Терри Портер. Он работает под прикрытием.
Фитчет вскочил, секунд десять не сводя взора со стоявшего перед ним человека, которого он считал одним из близких друзей. На его лице мелькнули все вообразимые эмоции, от страха до ярости.
— Но ты же… ты был с нами, когда… ты же вытащил меня.
И он безвольно опустился на стул, уронив голову.
— Я не верю, не верю в это… какие же вы суки… Джарвис посмотрел на Портера. Тот ничуть не изменился в лице. Внезапно Фитчет метнулся вперед, и Портера спасло лишь то, что стол был намертво привинчен к полу. Зато стул с треском ударился о стену, пролетев в нескольких сантиметрах от головы агента.
— Скотина! — взвыл Фитчет. — Ты нас всех подставил!
Портер отступил на шаг в сторону, но Фитчет был уже рядом и блокировал ему шею «крюком».
Тут же подоспели Джарвис с Вильямсом, повалившие Фитчета на пол. Вильямс заломил ему руку за спину и потянул к плечу. Фитчет взвыл еще раз, но уже с другими интонациями. После болевого приема он как-то сразу обмяк, как будто этим движением из него слили всю энергию.
— Все по-честному, Фитчет, — сказал Портер, потирая голову — видимо, его все же задело стулом. — Каждый делает свою работу.
Вильямс отпустил руку, и Фитчет перекатился на спину, схватившись за плечо. Он по-прежнему буравил Портера взглядом.
— Ты, отребье, — с ненавистью выдавил он. — Видел я разных подлецов, но такой ублюдок, как ты, даст им сто очков вперед. И я ему верил!
Портер только пожал плечами:
— Может, и так, но сегодня вечером я пойду домой, а ты в камеру.
Фитчет зыркнул глазами на Вильямса и встал.
— Зато я смогу спать спокойно.
Джарвис посмотрел на Портера, глазами указывая ему выйти. Тот кивнул и исчез за дверью.
— Теперь ты видишь, Фитчет, что я не шутил. Ответ был именно такой, какого он и ожидал:
— Заткнись, мерзавец.
Джарвис сидел в комнате для допросов, мысленно чертыхаясь, пока Вильямс водил Фитчета в уборную. Все же несколько преждевременно было раскрывать Терри Портера. Хотя, определенно, это возымело эффект и сломало Фитчета. Но теперь Портер был вне игры. На столе лежал конверт и рядом с ним — поднос с чаем, но свой стакан он уже выпил. Он уже подумывал приняться за чай Вильямса, когда Вильямс с Фитчетом вернулись. Фитчет сел, все так же вызывающе стукнув стулом, и отхлебнул из предложенного Джарвисом пластмассового стаканчика.
— Ну, Гарри, теперь ты посвящен во все. Сам понимаешь, что тебя ожидает в случае отказа. Этот человек даст на тебя в суде любые показания.
Он вытащил из конверта пачку фотографий и стал бросать через стол:
— Этого мы уже знаем, не так ли? Алекс Бейли. Или что скажем об этом — Барри, он же Баз, Истон.
Он стал метать фото одно за другим, с ловкостью крупье, так что они ложились прямо в локоть Фитчету. Очевидно, делал он это много раз, и сказывалась сноровка.
— …Стивен Браун, Гарет Миллер, Келвин Тэтчел, больше известный как «Насос»…
Джарвис приостановился и затем спросил после некоторой паузы:
— Мне продолжать, Гарри? Показывать остальные пятнадцать снимков?
Фитчет разглядывал их. Его друзья, напарники, которых он знал и кому верил как самому себе, лежали перед ним. Их жизни были разложены на столе. Теперь все кончено. Нет больше «Селектора». Единственное, что ему теперь оставалось, — это спасать свою шкуру. Вздохнув, он поднял глаза, и в его взоре отразилось все.
— Ладно, я готов.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 12
Воскресенье, 24 октября, 06.10
Спальня утопала в сумерках, освещаемая лить уличным фонарем сквозь плотно задернутые шторы. Фитчет лежал на кровати, глядя в потолок, и события прошедшего дня вставали перед ним, точно призраки. Часа три назад он попробовал заснуть — но это были сплошные кошмары. Впрочем, кошмары — это еще слабо сказано. Кошмар исчезает вместе с пробуждением. Он дотянулся до пачки сигарет на ночном столике и вставил сигарету в угол рта. Внезапно пронзила мысль, что за ним, может быть, сейчас ведется наблюдение. Почему бы и нет? Ведь телефон прослушивается, кто знает, не расставили ли они заодно и камеры ночного видения по всему дому. Вот уже две недели его не оставляло чувство, что за ним следят из всех углов. А с пятницы и вовсе мир вокруг как будто встал вверх тормашками. После того как этот сукин сын Джарвис провел свой «инструктаж», или дебрифинг. Ишь, название какое, суки, придумали: «дебрифинг»! И все, что он обещал, это что они станут присматривать за каждым его шагом, не спуская глаз, и что никто не узнает, что он на них работает. И еще дал слово, что сделает для него все, что может, ну прямо вывернется наизнанку, когда они провернут эту свою «операцию». Лжет, подонок. Слово легавого недорого стоит. Заложив руки за голову, он перекатил сигарету в другой угол рта, а потом обратно. Какой у него выбор? Они держали его за яйца и знали это так же хорошо, как и он. И ему придется идти у них на поводу, потому что никуда не денешься, они — его последняя надежда. Сейчас ему нужна любая помощь, реальная или воображаемая. Он оглядел комнату: интересно, если они наблюдают, то где спрятали свои камеры? Он потряс головой: надо же, какая дурь лезет.
— Ты становишься параноиком, братец, — пробормотал он.
Но что за пятница была… Какая пятница! К тому времени, как копперы закончили с ним в четверг, было слишком поздно добираться домой, так что он заночевал в камере. Зато ему оставили дверь открытой и дали все необходимое, чтобы сходить в душ и побриться. И рано утром он бросился на первый же поезд до Брама. На Нью-стрит он впервые испытал облегчение: ему стало лучше, но то же давящее чувство вернулось, как только ему наперерез вырулило какое-то такси, и стало еще хуже, когда он очутился дома. Словно на него обрушилась с неба тонна… чего? Вины? Или это было просто беспокойство, волнение перед предстоящим делом? Он до сих пор не мог определить, что же это.
Сев в постели, он посмотрел на часы: еще только 6.18, вставать слишком рано. Он откинулся на подушку и прикурил сигарету, которую катал безостановочно во рту. Пустил идеально округлое кольцо дыма в темный угол спальни.
Вина или беспокойство, как только он пришел в себя, овладели им и давили невыносимо. Он обзвонил ребят и рассказал им в точности, что велел Джарвис: что был арестован в связи с дракой на Камден-хай-стрит и отпущен под залог в ожидании дальнейших допросов. Копперы прослушивали телефон, поэтому больше всего не хотелось звонить Алексу. Сколько он ни придумывал, что сказать ему, ничего не получалось. Но когда в шесть вечера зазвенел дверной звонок, на пороге оказался Алекс. Они отправились в паб, где завели разговор о том, что случилось. Однако Алекс был совсем не в том настроении: он был испуган и подозрителен. Он чего-то нервничал и явно никому не доверял. «Мозг» фирмы Алекс всегда отличался особой бдительностью, тем более что быть осмотрительным ему помогала жена, которая временами вела себя как домашний полицейский. И все же Фитчет никак не мог понять, в чем тут дело. На второй час беседы Алекс вдруг заявил, что отходит от футбольных дел, чтобы сохранить голову и семью. Больше рисковать он не станет, потому что не хочет потерять жену.
Так друг повернулся неожиданной своей стороной, которой он в нем не видел и не ожидал увидеть. Если бы он не знал Алекса, то мог бы подумать, что его обработали в полиции. Может, так оно и было: откуда ему знать? Затянувшись последний раз, он прикурил от окурка новую сигарету. Они вышли из паба все теми же друзьями, но Фитчету было уже понятно, что друга он потерял. Ведь, честно говоря, кроме футбола их мало что связывало…
Он снова набрал дыма и выпустил еще одно совершенной формы, идеально округлое кольцо. Бедолага Алекс, он надеялся, что копперы отстанут от него. Сказать по правде, он и не был бойцом, зато у него варила башка. Это был человек, умевший свести одно к другому — и вовремя смыться, чтобы не оттяпали умную башку. Такие парни необходимы в хорошей команде, а у них была неплохая команда. Не то слово. Отличная. Лучшая. Они еще ни от кого не получали. Ни от кого не бегали. Даже от портсмутских, когда его забили, а Ник…
Вот скотина, этот Ник, или Портер, или как его там еще. Затянувшись, он открыл рот, наблюдая, как медленно выползает оттуда белый дым. В тысячный раз вспоминая, как они обосрались — он не мог себе этого простить. Позволить гадюке-коппе-ру вползти в команду. Если вспомнить, ничего удивительного, что так произошло. Этого следовало ожидать. Фитчет ни разу не видел его в реальной, настоящей схватке, все только бегал да кричал. Хорошая тактика, но, в общем, полная задница. И все же они запали на это после того, что случилось в Портсмуте. Ему удалось войти в доверие.
А теперь… Длинный столбик пепла медленно загибался вниз, пока не рухнул ему на грудь. Посмотрев на пепел, он сдул его на простыни.
— Нет, ну что за козел, — вырвалось у него.
И вот теперь ему предстоит ехать в Италию, с легавым на загривке. Смешно до чертиков. Даже забавно. Затушив сигарету, он бросил взгляд на часы, после чего откинулся и распластался на кровати. Шесть двадцать две.
Боже, сегодня днем уже отправляться в Италию. Звонок, которого он так страшился, раздался в пятницу вечером. Эванс сказал ему прихватить с собой в дорогу напарника, который будет менять его за баранкой, и назначил встречу на Дуврском вокзале в воскресенье, в два часа дня. То есть сегодня. Разговор был коротким, можно сказать, односторонним. Все, что надо было Фитчету и его сменщику — это на неделю белья, паспорта и водительские права. Об остальном не заботиться. Затем, ограничившись несколькими незначащими фразами — так что даже показалось, что он его прощупывает, — Эванс повесил трубку. Фитчет перезвонил Джарвису, рассказал новости, после чего вышел из дому и безуспешно попытался напиться. И вот время неуклонно приближалось. Его поезд покидает Нью-стрит в 09.03, и Ник Портер встретит его в Юстоне. Затем они проедут часть пути к Дувру так, чтобы копперы могли их проводить и заодно в очередной раз «проинструктировать». Дальше все зависело от того, как поведет себя Эванс. Утешало лишь то, что через несколько дней все это кончится. Он снова оглядел спальню, будто ожидая, что откуда-нибудь блеснет глазок камеры слежения, и задумался о том, когда он увидит эту спальню снова.
Только пробило восемь, а он уже выходил с юстонской станции, направляясь к Стефенсон-вей, где встречался с полицией. Даже в воскресное утро в Юстоне кипела жизнь, а он не хотел напороться на кого-то из знакомых. Он пересек пешеходную «зебру» не оглядываясь и не поднимая глаз, погруженный в мысли о предстоящем путешествии. Веселая поездочка. Он уже был готов развернуться и сказать копперам, что больше не собирается потакать им (а может, просто пуститься в бега?), но в конце концов отбросил обе идеи как беспочвенные. Ведь, в самом деле, выбора у него уже не оставалось. Он еле выдержал несколько коротких ночей в замкнутом пространстве и сделает все, чтобы не попасть туда больше, любой ценой. Так долго, как это только возможно. И даже если помощь копам — это лишь отсрочка от камеры, он был готов и на это.
Свернув за угол, он заметил издалека Портера, курившего опершись на машину, и, быстро оглянувшись, направился к нему. При его приближении Портер выпрямился, обращаясь к нему лицом, но Фитчет прошел мимо и перенес багаж в конец дороги. Затем повернулся и, повременив и оглядевшись как следует по сторонам, вернулся, вручил Портеру саквояж и забрался на заднее сиденье, где его с усмешкой поджидал Джарвис.
— Играешь в шпиона, Гарри? Фитчет бросил на него усталый взгляд:
— Ну что, будем канителиться или поедем? Портер захлопнул багажник и залез на переднее пассажирское сиденье, развернувшись к ним.
— В порядке, Гарри? Готов к тому, что нам предстоит?
— Я всегда ко всему готов, — откликнулся он, не глядя на Портера. — Только я тебя в попутчики не выбирал, имей в виду.
Джарвис похлопал Вильямса по плечу:
— Поехали, Фил.
Спустя несколько минут они продирались сквозь плотный поток траффика северного Лондона по направлению к Дувру.
— Фитч, — жесткий акцент кокни прорезал холодный октябрьский воздух, и, обернувшись, Фитчет увидел перед собой Билли Эванса, идущего по платформе прямиком к нему. Как обычно, в дорогом прикиде, с сияющей улыбкой. Они хлопнули рука об руку, обмениваясь шутками. Эванс оглядел платформу.
— Где Алекс? — поинтересовался он.
— Алекс не поехал, — отвечал Фитчет. — Ты же знаешь, у него проблемы дома.
— Понятно, — кивнул Эванс. — А кто же тогда твой напарник?
Фитчет кивнул в сторону туалета.
— Выйдет через минуту.
— Эх, повеселимся, братан, — пообещал Эванс. — Ребята на автобусах уже подтягиваются к Риму, мы, кто на машинах, стартуем последними. Большинство уже рванули вперед. Думаю, поедем вместе, конвоем. Хоки уже ждет там, за рулем.
Фитчет кивнул на Портера, выходившего в этот момент из уборной. На лице Эванса на миг отразилось удивление, но тут же пресеклось усмешкой.
— Терри, это Билли. Билли Эванс. Главный чел. Портер протянул руку и Эванс взвесил ее в воздухе, ответив условным рукопожатием.
— Вот как, — сказал он и затем, взяв Фитчета за руку, отвел его в сторонку. — Ты что, умом тронулся, чудик? Зачем берешь с собой черного?
Фитчет убрал его руку.
— Это один из лучших моих бойцов, Билли, — ответил он, удивляясь решительности в своем голосе. — И если проблема в нем, тогда мы на фиг возвращаемся в Брам.
Эванс поднял руки:
— Стоп, стоп, замяли нахер, Фитч. Успокойся. Не тренди. — Улыбка снова расплылась у него по лицу, волчья, проницательная. Он по-братски забросил руку Фитчету на плечо: — Слышь, братан, я не хочу лишнего геморроя: там будет несколько серьезных ребят, — подчеркнул он, — они не очень уважают черных. Поэтому, повторяю, я просто не хочу…
Фитчет оттолкнул его и агрессивно ткнул Эвансу пальцем в грудь.
— Проблем не будет, во всяком случае, от нас. Просто держи своих ребят подальше, и все будет как надо. Терри знает дело, уж поверь мне.
Эванс снова шагнул к нему и положил руку на плечо.
— Слышь, забудь, я ничего не говорил. Все будет на мази, о'кей? Просто я ждал, что ты приведешь Алекса, вот и все.
Фитчет кивнул, изображая упрямство и несговорчивость, затем отошел в сторону и подхватил свой саквояж.
— Ну что, — сказал он прояснившимся голосом, — идем или как?
Он стоял, выжидающе глядя на Эванса, который после краткой паузы приглушенно рассмеялся.
Эванс не ожидал такой реакции и сейчас, похоже, пребывал в некоторой растерянности — но виду не подавал. Если бы на месте Фитчета был кто другой, он бы его слил, но Фитчет был не просто на хорошем счету, Фитчет был в числе лучших, а это значило многое. Если что, он сможет уладить любую проблему с Терри и поставит кого угодно на место, если кому-то не понравится присутствие «черномазого». У самого Фитчета было тошнотворное чувство, что все это еще ждет его впереди.
— Ну, давайте, — выдохнул он. — Двинули. Сейчас подхватим тачку.
Все трое сошли с платформы к выходу, где их поджидал Хоки за рулем почти новехонького черного «Мерседеса-С200 Estate». Хоки также был разочарован, что Алекс не едет, но если и удивился, что Фитчет прихватил с собой черного парня, то виду не подал. Напротив, он принял Портера как родного, как давно отсутствующего друга и в таком же тоне повел беседу, пока они выезжали со станции, разворачиваясь перед въездом в город. Беседа в машине велась на отвлеченные темы, намеренно не касаясь предстоящей поездки, и вращалась вокруг вчерашнего матча. Однако тревога Фитчета неудержимо нарастала, и он почти не участвовал в разговоре. Он сам себе удивлялся — своему поведению на вокзале, — и, главное, тому, что все оказалось так легко. Как будто он и не чувствовал никакой вины перед Эвансом. И страха тоже. Правда, сомнительно, чтобы он смог так продержаться достаточно долго. На сколько его хватит?
— Что-то ты сегодня тихий, Фитч.
Он увидел глаза Хоки-Ястребка в зеркале заднего обзора.
— Прости, Хок, немного отъехал. Я все думал, как это Эванс может позволить себе такую тачку.
Двое мужчин впереди с готовностью расхохотались.
— Как и все остальные, Гарри. Погоди, еще увидишь, что я припас для тебя.
— Представляю себе. Долбаная «шкода» какая-нибудь, — подал голос Портер, хотя его никто об этом не просил. «Ишь, вживается в роль», — со злобой подумал Фитчет.
Эванс коротко хмыкнул:
— Дружище Терри, я работаю только с первым классом. Только самое лучшее. Вот и приехали.
«Мерседес» свернул на автостоянку, и Хоки проехал вдоль длинного ряда машин, пока не тормознул перед «лексусом» темно-синего цвета.
— Вот она, — торжественно объявил Эванс. — Берег для себя, до последнего момента.
Все четверо вылезли из «мерседеса» и обошли громадный салон.
— Ни фига себе, — присвистнул Фитчет. — И сколько же такая стоит?
Эванс самодовольно фыркнул и тоном бывалого продавца автомобилей завел:
— «Лексус-GS300 Спорт» 1997 года. Пробег небольшой, все навороты, только для вас — 26 тысяч фунтов.
— Двадцать шесть кусков! — воскликнул Портер. — Почти мой заработок за два года!
— Почти столько же я плачу в год за свою халупу, — спокойно добавил Фитчет.
— Что ж, если хочешь иметь класс, приходится платить, — заявил Эванс, с почти мальчишеским азартом потирая ладони. — А это чистый класс.
Он нажал кнопку на автобрелке, и машина, бибикнув, мигнула фарами.
— Залезай, попробуй ее.
Фитчет откинулся в водительском кресле, положив руки на руль. Приходилось ему ездить в классных тачках, но чтобы такая… Куча переключателей и циферблатов на торпеде — не сразу и поймешь, что к чему.
— Зачем только гонять ее в Италию? — спросил Портер. — Я бы такую даже Фитчу не доверил.
Фитчет съежился и выставил ногу, собираясь вылезать, но Эванс ответил просто:
— Не волнуйся насчет этого. Только не курите в салоне, остальное все будет ништяк. Я знаю, что вы, северяне, десяти минут не можете без сигареты, но запах потом держится несколько лет.
— Тогда покурим вперед, — азартно сказал Портер, доставая пачку. — По последней?
Эванс посмотрел на часы:
— Только быстро.
Портер кивнул, предлагая пачку по кругу. Фитчет и Эванс отказались, а Хоки взял сигарету и, отойдя с Портером в сторону, завязал беседу.
— Так ты уверен, Фитч? — спросил Эванс. — Я знаю, чего стоит твое слово, но ведь и тебе известно, что такое парни с правого крыла и на что они способны.
Фитчет кивнул:
— Это нормальный парень, Билли. Верь мне. — Он чуть не поперхнулся этими словами. — С ним не будет проблем.
Эванс коротко кивнул и чуть улыбнулся:
— Лады, братан, твое дело.
Он передал Фитчету ключи от машины, затем открыл бардачок и вытащил оттуда большой конверт.
— Здесь все документы на машину. Зарегистрирована на меня, едешь по моему полису, так что попрошу без гонок, аварий и ограблений банков в дороге.
Фитчет кивнул, и он продолжил:
— В конверте билет на паром в два сорок пять до Кале, два билета на матч и пять сотен на бензин и дорожные расходы. Можешь обменять их прямо на пароме. Мы с Хоком пойдем впереди, так что не заблудишься. Справочник с картами сзади, если понадобится. Есть вопросы?
Спальня утопала в сумерках, освещаемая лить уличным фонарем сквозь плотно задернутые шторы. Фитчет лежал на кровати, глядя в потолок, и события прошедшего дня вставали перед ним, точно призраки. Часа три назад он попробовал заснуть — но это были сплошные кошмары. Впрочем, кошмары — это еще слабо сказано. Кошмар исчезает вместе с пробуждением. Он дотянулся до пачки сигарет на ночном столике и вставил сигарету в угол рта. Внезапно пронзила мысль, что за ним, может быть, сейчас ведется наблюдение. Почему бы и нет? Ведь телефон прослушивается, кто знает, не расставили ли они заодно и камеры ночного видения по всему дому. Вот уже две недели его не оставляло чувство, что за ним следят из всех углов. А с пятницы и вовсе мир вокруг как будто встал вверх тормашками. После того как этот сукин сын Джарвис провел свой «инструктаж», или дебрифинг. Ишь, название какое, суки, придумали: «дебрифинг»! И все, что он обещал, это что они станут присматривать за каждым его шагом, не спуская глаз, и что никто не узнает, что он на них работает. И еще дал слово, что сделает для него все, что может, ну прямо вывернется наизнанку, когда они провернут эту свою «операцию». Лжет, подонок. Слово легавого недорого стоит. Заложив руки за голову, он перекатил сигарету в другой угол рта, а потом обратно. Какой у него выбор? Они держали его за яйца и знали это так же хорошо, как и он. И ему придется идти у них на поводу, потому что никуда не денешься, они — его последняя надежда. Сейчас ему нужна любая помощь, реальная или воображаемая. Он оглядел комнату: интересно, если они наблюдают, то где спрятали свои камеры? Он потряс головой: надо же, какая дурь лезет.
— Ты становишься параноиком, братец, — пробормотал он.
Но что за пятница была… Какая пятница! К тому времени, как копперы закончили с ним в четверг, было слишком поздно добираться домой, так что он заночевал в камере. Зато ему оставили дверь открытой и дали все необходимое, чтобы сходить в душ и побриться. И рано утром он бросился на первый же поезд до Брама. На Нью-стрит он впервые испытал облегчение: ему стало лучше, но то же давящее чувство вернулось, как только ему наперерез вырулило какое-то такси, и стало еще хуже, когда он очутился дома. Словно на него обрушилась с неба тонна… чего? Вины? Или это было просто беспокойство, волнение перед предстоящим делом? Он до сих пор не мог определить, что же это.
Сев в постели, он посмотрел на часы: еще только 6.18, вставать слишком рано. Он откинулся на подушку и прикурил сигарету, которую катал безостановочно во рту. Пустил идеально округлое кольцо дыма в темный угол спальни.
Вина или беспокойство, как только он пришел в себя, овладели им и давили невыносимо. Он обзвонил ребят и рассказал им в точности, что велел Джарвис: что был арестован в связи с дракой на Камден-хай-стрит и отпущен под залог в ожидании дальнейших допросов. Копперы прослушивали телефон, поэтому больше всего не хотелось звонить Алексу. Сколько он ни придумывал, что сказать ему, ничего не получалось. Но когда в шесть вечера зазвенел дверной звонок, на пороге оказался Алекс. Они отправились в паб, где завели разговор о том, что случилось. Однако Алекс был совсем не в том настроении: он был испуган и подозрителен. Он чего-то нервничал и явно никому не доверял. «Мозг» фирмы Алекс всегда отличался особой бдительностью, тем более что быть осмотрительным ему помогала жена, которая временами вела себя как домашний полицейский. И все же Фитчет никак не мог понять, в чем тут дело. На второй час беседы Алекс вдруг заявил, что отходит от футбольных дел, чтобы сохранить голову и семью. Больше рисковать он не станет, потому что не хочет потерять жену.
Так друг повернулся неожиданной своей стороной, которой он в нем не видел и не ожидал увидеть. Если бы он не знал Алекса, то мог бы подумать, что его обработали в полиции. Может, так оно и было: откуда ему знать? Затянувшись последний раз, он прикурил от окурка новую сигарету. Они вышли из паба все теми же друзьями, но Фитчету было уже понятно, что друга он потерял. Ведь, честно говоря, кроме футбола их мало что связывало…
Он снова набрал дыма и выпустил еще одно совершенной формы, идеально округлое кольцо. Бедолага Алекс, он надеялся, что копперы отстанут от него. Сказать по правде, он и не был бойцом, зато у него варила башка. Это был человек, умевший свести одно к другому — и вовремя смыться, чтобы не оттяпали умную башку. Такие парни необходимы в хорошей команде, а у них была неплохая команда. Не то слово. Отличная. Лучшая. Они еще ни от кого не получали. Ни от кого не бегали. Даже от портсмутских, когда его забили, а Ник…
Вот скотина, этот Ник, или Портер, или как его там еще. Затянувшись, он открыл рот, наблюдая, как медленно выползает оттуда белый дым. В тысячный раз вспоминая, как они обосрались — он не мог себе этого простить. Позволить гадюке-коппе-ру вползти в команду. Если вспомнить, ничего удивительного, что так произошло. Этого следовало ожидать. Фитчет ни разу не видел его в реальной, настоящей схватке, все только бегал да кричал. Хорошая тактика, но, в общем, полная задница. И все же они запали на это после того, что случилось в Портсмуте. Ему удалось войти в доверие.
А теперь… Длинный столбик пепла медленно загибался вниз, пока не рухнул ему на грудь. Посмотрев на пепел, он сдул его на простыни.
— Нет, ну что за козел, — вырвалось у него.
И вот теперь ему предстоит ехать в Италию, с легавым на загривке. Смешно до чертиков. Даже забавно. Затушив сигарету, он бросил взгляд на часы, после чего откинулся и распластался на кровати. Шесть двадцать две.
Боже, сегодня днем уже отправляться в Италию. Звонок, которого он так страшился, раздался в пятницу вечером. Эванс сказал ему прихватить с собой в дорогу напарника, который будет менять его за баранкой, и назначил встречу на Дуврском вокзале в воскресенье, в два часа дня. То есть сегодня. Разговор был коротким, можно сказать, односторонним. Все, что надо было Фитчету и его сменщику — это на неделю белья, паспорта и водительские права. Об остальном не заботиться. Затем, ограничившись несколькими незначащими фразами — так что даже показалось, что он его прощупывает, — Эванс повесил трубку. Фитчет перезвонил Джарвису, рассказал новости, после чего вышел из дому и безуспешно попытался напиться. И вот время неуклонно приближалось. Его поезд покидает Нью-стрит в 09.03, и Ник Портер встретит его в Юстоне. Затем они проедут часть пути к Дувру так, чтобы копперы могли их проводить и заодно в очередной раз «проинструктировать». Дальше все зависело от того, как поведет себя Эванс. Утешало лишь то, что через несколько дней все это кончится. Он снова оглядел спальню, будто ожидая, что откуда-нибудь блеснет глазок камеры слежения, и задумался о том, когда он увидит эту спальню снова.
Только пробило восемь, а он уже выходил с юстонской станции, направляясь к Стефенсон-вей, где встречался с полицией. Даже в воскресное утро в Юстоне кипела жизнь, а он не хотел напороться на кого-то из знакомых. Он пересек пешеходную «зебру» не оглядываясь и не поднимая глаз, погруженный в мысли о предстоящем путешествии. Веселая поездочка. Он уже был готов развернуться и сказать копперам, что больше не собирается потакать им (а может, просто пуститься в бега?), но в конце концов отбросил обе идеи как беспочвенные. Ведь, в самом деле, выбора у него уже не оставалось. Он еле выдержал несколько коротких ночей в замкнутом пространстве и сделает все, чтобы не попасть туда больше, любой ценой. Так долго, как это только возможно. И даже если помощь копам — это лишь отсрочка от камеры, он был готов и на это.
Свернув за угол, он заметил издалека Портера, курившего опершись на машину, и, быстро оглянувшись, направился к нему. При его приближении Портер выпрямился, обращаясь к нему лицом, но Фитчет прошел мимо и перенес багаж в конец дороги. Затем повернулся и, повременив и оглядевшись как следует по сторонам, вернулся, вручил Портеру саквояж и забрался на заднее сиденье, где его с усмешкой поджидал Джарвис.
— Играешь в шпиона, Гарри? Фитчет бросил на него усталый взгляд:
— Ну что, будем канителиться или поедем? Портер захлопнул багажник и залез на переднее пассажирское сиденье, развернувшись к ним.
— В порядке, Гарри? Готов к тому, что нам предстоит?
— Я всегда ко всему готов, — откликнулся он, не глядя на Портера. — Только я тебя в попутчики не выбирал, имей в виду.
Джарвис похлопал Вильямса по плечу:
— Поехали, Фил.
Спустя несколько минут они продирались сквозь плотный поток траффика северного Лондона по направлению к Дувру.
— Фитч, — жесткий акцент кокни прорезал холодный октябрьский воздух, и, обернувшись, Фитчет увидел перед собой Билли Эванса, идущего по платформе прямиком к нему. Как обычно, в дорогом прикиде, с сияющей улыбкой. Они хлопнули рука об руку, обмениваясь шутками. Эванс оглядел платформу.
— Где Алекс? — поинтересовался он.
— Алекс не поехал, — отвечал Фитчет. — Ты же знаешь, у него проблемы дома.
— Понятно, — кивнул Эванс. — А кто же тогда твой напарник?
Фитчет кивнул в сторону туалета.
— Выйдет через минуту.
— Эх, повеселимся, братан, — пообещал Эванс. — Ребята на автобусах уже подтягиваются к Риму, мы, кто на машинах, стартуем последними. Большинство уже рванули вперед. Думаю, поедем вместе, конвоем. Хоки уже ждет там, за рулем.
Фитчет кивнул на Портера, выходившего в этот момент из уборной. На лице Эванса на миг отразилось удивление, но тут же пресеклось усмешкой.
— Терри, это Билли. Билли Эванс. Главный чел. Портер протянул руку и Эванс взвесил ее в воздухе, ответив условным рукопожатием.
— Вот как, — сказал он и затем, взяв Фитчета за руку, отвел его в сторонку. — Ты что, умом тронулся, чудик? Зачем берешь с собой черного?
Фитчет убрал его руку.
— Это один из лучших моих бойцов, Билли, — ответил он, удивляясь решительности в своем голосе. — И если проблема в нем, тогда мы на фиг возвращаемся в Брам.
Эванс поднял руки:
— Стоп, стоп, замяли нахер, Фитч. Успокойся. Не тренди. — Улыбка снова расплылась у него по лицу, волчья, проницательная. Он по-братски забросил руку Фитчету на плечо: — Слышь, братан, я не хочу лишнего геморроя: там будет несколько серьезных ребят, — подчеркнул он, — они не очень уважают черных. Поэтому, повторяю, я просто не хочу…
Фитчет оттолкнул его и агрессивно ткнул Эвансу пальцем в грудь.
— Проблем не будет, во всяком случае, от нас. Просто держи своих ребят подальше, и все будет как надо. Терри знает дело, уж поверь мне.
Эванс снова шагнул к нему и положил руку на плечо.
— Слышь, забудь, я ничего не говорил. Все будет на мази, о'кей? Просто я ждал, что ты приведешь Алекса, вот и все.
Фитчет кивнул, изображая упрямство и несговорчивость, затем отошел в сторону и подхватил свой саквояж.
— Ну что, — сказал он прояснившимся голосом, — идем или как?
Он стоял, выжидающе глядя на Эванса, который после краткой паузы приглушенно рассмеялся.
Эванс не ожидал такой реакции и сейчас, похоже, пребывал в некоторой растерянности — но виду не подавал. Если бы на месте Фитчета был кто другой, он бы его слил, но Фитчет был не просто на хорошем счету, Фитчет был в числе лучших, а это значило многое. Если что, он сможет уладить любую проблему с Терри и поставит кого угодно на место, если кому-то не понравится присутствие «черномазого». У самого Фитчета было тошнотворное чувство, что все это еще ждет его впереди.
— Ну, давайте, — выдохнул он. — Двинули. Сейчас подхватим тачку.
Все трое сошли с платформы к выходу, где их поджидал Хоки за рулем почти новехонького черного «Мерседеса-С200 Estate». Хоки также был разочарован, что Алекс не едет, но если и удивился, что Фитчет прихватил с собой черного парня, то виду не подал. Напротив, он принял Портера как родного, как давно отсутствующего друга и в таком же тоне повел беседу, пока они выезжали со станции, разворачиваясь перед въездом в город. Беседа в машине велась на отвлеченные темы, намеренно не касаясь предстоящей поездки, и вращалась вокруг вчерашнего матча. Однако тревога Фитчета неудержимо нарастала, и он почти не участвовал в разговоре. Он сам себе удивлялся — своему поведению на вокзале, — и, главное, тому, что все оказалось так легко. Как будто он и не чувствовал никакой вины перед Эвансом. И страха тоже. Правда, сомнительно, чтобы он смог так продержаться достаточно долго. На сколько его хватит?
— Что-то ты сегодня тихий, Фитч.
Он увидел глаза Хоки-Ястребка в зеркале заднего обзора.
— Прости, Хок, немного отъехал. Я все думал, как это Эванс может позволить себе такую тачку.
Двое мужчин впереди с готовностью расхохотались.
— Как и все остальные, Гарри. Погоди, еще увидишь, что я припас для тебя.
— Представляю себе. Долбаная «шкода» какая-нибудь, — подал голос Портер, хотя его никто об этом не просил. «Ишь, вживается в роль», — со злобой подумал Фитчет.
Эванс коротко хмыкнул:
— Дружище Терри, я работаю только с первым классом. Только самое лучшее. Вот и приехали.
«Мерседес» свернул на автостоянку, и Хоки проехал вдоль длинного ряда машин, пока не тормознул перед «лексусом» темно-синего цвета.
— Вот она, — торжественно объявил Эванс. — Берег для себя, до последнего момента.
Все четверо вылезли из «мерседеса» и обошли громадный салон.
— Ни фига себе, — присвистнул Фитчет. — И сколько же такая стоит?
Эванс самодовольно фыркнул и тоном бывалого продавца автомобилей завел:
— «Лексус-GS300 Спорт» 1997 года. Пробег небольшой, все навороты, только для вас — 26 тысяч фунтов.
— Двадцать шесть кусков! — воскликнул Портер. — Почти мой заработок за два года!
— Почти столько же я плачу в год за свою халупу, — спокойно добавил Фитчет.
— Что ж, если хочешь иметь класс, приходится платить, — заявил Эванс, с почти мальчишеским азартом потирая ладони. — А это чистый класс.
Он нажал кнопку на автобрелке, и машина, бибикнув, мигнула фарами.
— Залезай, попробуй ее.
Фитчет откинулся в водительском кресле, положив руки на руль. Приходилось ему ездить в классных тачках, но чтобы такая… Куча переключателей и циферблатов на торпеде — не сразу и поймешь, что к чему.
— Зачем только гонять ее в Италию? — спросил Портер. — Я бы такую даже Фитчу не доверил.
Фитчет съежился и выставил ногу, собираясь вылезать, но Эванс ответил просто:
— Не волнуйся насчет этого. Только не курите в салоне, остальное все будет ништяк. Я знаю, что вы, северяне, десяти минут не можете без сигареты, но запах потом держится несколько лет.
— Тогда покурим вперед, — азартно сказал Портер, доставая пачку. — По последней?
Эванс посмотрел на часы:
— Только быстро.
Портер кивнул, предлагая пачку по кругу. Фитчет и Эванс отказались, а Хоки взял сигарету и, отойдя с Портером в сторону, завязал беседу.
— Так ты уверен, Фитч? — спросил Эванс. — Я знаю, чего стоит твое слово, но ведь и тебе известно, что такое парни с правого крыла и на что они способны.
Фитчет кивнул:
— Это нормальный парень, Билли. Верь мне. — Он чуть не поперхнулся этими словами. — С ним не будет проблем.
Эванс коротко кивнул и чуть улыбнулся:
— Лады, братан, твое дело.
Он передал Фитчету ключи от машины, затем открыл бардачок и вытащил оттуда большой конверт.
— Здесь все документы на машину. Зарегистрирована на меня, едешь по моему полису, так что попрошу без гонок, аварий и ограблений банков в дороге.
Фитчет кивнул, и он продолжил:
— В конверте билет на паром в два сорок пять до Кале, два билета на матч и пять сотен на бензин и дорожные расходы. Можешь обменять их прямо на пароме. Мы с Хоком пойдем впереди, так что не заблудишься. Справочник с картами сзади, если понадобится. Есть вопросы?