Страница:
Наступило краткое затишье: в 235 г. был даже закрыт храм Януса на форуме редкий признак полного мира. Римляне занялись усмирением морского разбоя иллирийцев на Адриатическом море и колонизацией пограничной с Галлами области; это встревожило галлов и вызвало войну, во время которой римляне, в 222 г., взяли Милан, укрепились на реке По и положили начало превращению Галлии цизальпинской в северную Италию. Первая пуническая война была собственно разграничением сфер влияния обоих соперников. После войны каждый из них старался укрепиться и расшириться в предоставленной ему сфере: римляне — на островах и в Италии, карфагеняне — в Испании, на берегах которой давно уже существовали финикийские колонии. Опираясь на эти города, знаменитая семья полководцев и политиков, Баркидов — Гамилькар, его зять Газдрубал и сыновья Ганнибал, Газдрубал и Магон — совершили завоевание страны на юге от Эбро, сплотили иберийские племена в сильное военное государство, с боевым войском и полной казной, представлявшее собой для Карфагена более надежный оплот, чем армии наемников, всегда склонные к мятежу. В 221 г. власть над Испанией перешла к 26летнему Ганнибалу, который с африканской страстностью воплотил в себе вражду против Рима. Он принялся завершать в Испании дело, которое римляне завершали в Италии — объединение страны, — и двинулся на Сагунт, чтобы завладеть северной Испанией. Сагунт обратился за помощью к Риму. Римляне вступились сначала за своего нового клиента дипломатическим путем и потребовали у Карфагена выдачи Ганнибала, но Сагунт пал — и война стала неизбежна. Вторая пуническая война — несомненно самый драматический эпизод древней истории. Она привлекла к себе внимание греческих историков, из которых Полибий дошел до нас частью в оригинале, частью в пересказе Ливия; она же вызвала первого римского историка, как первая пуническая война — первый римский эпос (Невия). Драматизм ее обусловливается не только тем, что она, подобно персидским войнам, являлась роковой борьбой двух рас за существование, но, главным образом, личностью и судьбой главного героя. Смелый военный план молодого полководца, его переход с кавалерией и слонами через два снеговых хребта — Пиренеи и Альпы, блестяшие победы при Требии, при Тразименском озере и при Каннах; 16-летняя выдержка Ганнибала среди самых затруднительных обстоятельств, трагическая судьба Газдрубала и Магона, пришедших к нему на помощь, вынужденное возвращение в Африку для защиты Карфагена, поражение при Заме, изгнание и скитание на чужбине, как жертвы Р. ненависти — все это настолько привлекает внимание, что заслоняет реальную подкладку войны. С 20000 пехоты, 6000 всадников и 20 слонами — четверть того войска, которое вышло из Сагунта — спустился Ганнибал в долину По. Здесь примкнули к нему нестройные силы галлов, но против него стояло дисциплинированное римлянами густое население Италии, пополнившиеся римские армии, которые одну за другой сокрушал Ганнибал.
По военным спискам накануне второй пунической войны, сохраненным для нас Полибием, Р. располагал 770000 годными к военной службе людьми (из них 273000 римских граждан, остальные — латиняне и союзники). На отпадение этих союзников рассчитывал Ганнибал; некоторые действительно отпали; но Рим был сам по себе слишком силен, чтобы его можно было взять приступом, и как в железных объятиях держал он Италию цепью своих колоний. К тому же и среди римских консулов явился наконец достойный Ганнибала соперник — Публий Корнелий Сципион Африканский; Ганнибал был принужден признать его своим единственным победителем. Он же заключил и мирный договор с Карфагеном. Рим низвел Карфаген на степень торгового города: карфагеняне отказались от своих завоеваний в Испании и Африке (где под боком у Карфагена усилился римский союзник, нумидийский царь Массинисса), выдали свой флот, который был сожжен римлянами, и уплатили контрибуцию в 25 милл. руб., с рассрочкой на 50 лет. Римляне завладели оставленной карфагенянами Испанией по обе стороны Эбро (окончательное покорение этой страны удалось лишь внуку Сципиона Африканского), затем — полосой Галлии, для соединения Италии с Испанией (Gallia Narbonnensis, 121 до Р. Хр.), и остались единственными властителями западной половины Средиземного моря. Скоро для них открылась и восточная, греческая половина этого моря, где им уже принадлежали остров Корцира и города Аполлония и Эпидамн на восточном берегу Адриатики. Между монархиями, образовавшимися из державы Александра Великого, две были способны к воинственной политике — Македония и Сирия. Филипп Македонский, увлеченный победами Ганнибала, стал поддерживать его, но вяло, и еще до поражения Карфагена заключил с римлянами мир. Теперь он в союзе с Антиохом воевал с Египтом и его союзниками Пергамом и родосцами, дружившими с римлянами. Последние потребовали от Филиппа уступки всего, что он отнял у их союзников. В 197 г. консул Т. Квинкций Фламинин нанес Филиппу поражение у Киноскефал. Филипп смирился, но Антиох, незадолго пред тем воевавший на берегах Инда, вступил со своим войском в Европу. При Фермонилах он был обойден с тыла консулом Глабрионом, а затем, вернувшись в Азию, разбит в 190 г. Сципионами (Луцием и Публием) при Магнезии, близ Сард. Антиох сильно поплатился деньгами (30 милл. руб.) и землями в Малой Aзии; последних римляне предоставили своим союзникам, а многим городам возвратили самостоятельность. Вообще римляне неохотно вступали в непосредственное обладание владениями на чуждом им греч. Востоке. Это особенно ясно обнаружилось по отношению к Македонии. Новый царь ее, Персей, вновь поднял меч против римлян; он был разбит Эмялием Павлом при Пидне в 168 г. и взят в плен. Римляне уничтожили Македонское царство, но страной не завладели, а разделили ее на четыре самостоятельные, разобщенные в правовом отношении федерации. Вместе с тем они, однако, приблизились к Македонии, обратив страну царя Гентия, союзника Персея (между Эпиром и Далмацией), в провинцию Иллирикум. Когда 17 лет спустя македонцы восстали, под знаменами самозванца Андриска, выдававшего себя за сына Церсея, римляне обратили и Македонию в провинцию — первую на греческой почве. Тогда же настал час и для Греции, принявшей участие в восстании. Страшное разграбление и разорение Коринфа Муммием ознаменовало собою начало непосредственного владычества римлян над Афинами и Спартой.
В том же году был разрушен Карфаген. Как велика была в Риме ненависть к Карфагену среди поколения, помнившего опустошение Италии и страх перед Ганнибалом — об этом свидетельствует пресловутая фраза, которую вечно твердил Катон: «а впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен». Карфаген полвека добросовестно исполнял договор с Римом, но, выведенный наконец из терпения беспрестанными захватами карфагенской земли со стороны Массиниссы и не находя защиты и справедливости у Рима, выставил войско против нумидийца. Римляне увидели в этом нарушение договора, воспрещавшего карфагенянам вести войну без разрешения Рима, и под этим предлогом потребовали полного разоружения Карфагена, а когда это было исполнено, то разрушили город и переселили жителей на другое место, вдали от моря. Тогда последовала трехлетняя геройская защита города, окончившаяся полным его разрушением. Так образовалась Р. провинция «Африка». Скоро затем римляне мирным способом завели у себя провинцию «Азию»: их союзник, царь пергамский Аттал III, завещал им свое царство. Созданное римлянами против Карфагена царство Массиниссы процветало недолго. Споры между его потомками в третьем поколении привели к войне против Югурты и к увеличению, на счет Нумидии, Р. африканской провинции. За 100 лет до Р. Хр. Рим, с союзной ему Италией, был окружен сонмом 10 провинций — 2 на италийских островах, 2 в Испании, 2 в стране галлов, 2 на Балканском полуострове, 1 в Африке и 2 в Азии (к Пергаму присоединилась занятая в 103 г. и организованная позднее в провинцию Киликия). Последние две провинции имели характер гарнизонов: Пергам — на Черном море, Киликия — на Средиземном, в то время чрезвычайно страдавшем от морских разбойников. На греческом Востоке не было порядка и власти. Разноплеменная держава Селевкидов распадалась после удара, нанесенного ей римлянами при Магнезии; напрасно преемник Антиoxa III старался насильственной элленизацией восточных рас и народов сплотить их в единство; центробежные силы взяли вверх — евреи восстали, армяне и пареяне отложились, мелкие царьки по побережью Черного моря приобрели независимость. Их всех перерос Митридат, царь Понта, в юговосточном заливе Черного моря. Кавказский богатырь по природе, с усвоенным греческим лоском, он соединил горцев Закавказья и греч. колонии на Черном море в обширное «Боспорское царство» и стал мощным представителем разнородных элементов, сплотившихся на окраине цивилизованного мира, чтобы дать отпор Риму. Воспользовавшись смутой в Италии, вызванной восстанием союзников (см. ниже), Митридат занял своими войсками Мал. Азию, явившись освободителем греческих городов, захватил острова архипелага, проник в Македонию и Афины и произвел повсеместную резню римлян и италиков. Мстителем за Рим явился Сулла (87 до Р. Хр.), который почти на глазах враждебных ему мариянских легионов разбил одно за другим два войска Митридата в Беотии (при Херонее и Орхомене), и затем высадился в Малой Азии. Новое царство распалось также быстро, как создалось; Митридат отказался от всех своих завоеваний в сфере римского влияния. Десять лет спустя по смерти Суллы, когда римляне приняли наследство царя Вифинии, Никодима, и обратили его страну в провинцию, Митридат сделал новую попытку захватить М. Азию. Она кончилась опять неудачно.
Разбитый Лукуллом, Митридат потерял даже Понт и искал убежища у своего зятя, армянского царя Тиграна. Напрасно Тигран собрал силы своего обширного царства против римлян; его сбродное ополчение было разбито Лукуллом при новой столице Армении, Тигранокерте, и при старой, Артаксате; лишь нежелание римских легионов следовать далее за Лукуллом дозволило Митрадату вернуться в Понт. На место непопулярного Лукулла явился (в 67 г.) в блеске победы юный Помпей; в ночном нападении сокрушил он последние силы Митридата и преследовал его чрез Грузию до Куры. У подножия Кавказа Помпей остановился; ему предстояла задача организовать громадное пространство от Кавказа до Египта и от побережья до Евфрата, находившееся после падения Селевкидов в полной политической анархии. Римляне внесли в этот хаос прочный порядок посредством свойственной им смешанной системы управления, при котором непосредственные провинции — Азия (западное побережье Мал. Азии), Вифиния, Понт, Сирия и Крит — чередовались с вассальными царями и союзными городскими республиками. Затем счастливый соперник Помпея организовал на Р. Западе порядок, имевший еще более важные и продолжительные последствия. Всемирно-историческое значение Юлия Цезаря заключается не только в том, что он создал и организовал императорскую власть в Риме, но и в том, что он открыл Р. оружию и культуре путь на север и этим положил основание средневековому порядку и западноевропейской цивилизации. Много лет Италия страдала от бесчисленных ватаг галлов, напиравших со всех сторон на Альпийский вал. Только что затихло это движение, приведшее галлов в Рим, в Дельфы и в глубь Мал. Азии, как у границ Италии появилась первая грозная волна нового народного потока, более опасного для римлян. То были кимвры и тевтоны, сначала торжествовавшие над Р. легионами, но наконец уничтоженные Марием в долине Роны (102) и По (101). Сорок лет спустя римляне почувствовали новый напор германских племен: свевы, под предводительством Ариовиста, завладели гальской областью секванов и напирали на гельветов в Швейцарии, побуждая их искать новых земель в Галлии. Во время остановить этот поток стало задачей Цезаря, взявшего, после своего консульства (59), в управление обе гальские провинции — северную Италию и южную Галлию. Исполняя эту задачу, Цезарь стал за восемь лет властителем всей Галлии и Бельгии и, отражая соседние этим областям племена, своими походами через канал в Британию и через Рейн указал своим приемникам программу дальнейшей Р. политики. Наследник Цезаря, Август, взял на себя задачу сделать в Германии то, что было сделано в Галлии его дядею — покорением воинственных и подвижных племен обеспечить Риму крепкую границу и безопасность с севера. С двух сторон — с запада, по направлению к Эльбе, и с юга, по направлению к Дунаю — пасынки императора, Друз и Тиберий, вели Р. легионы в сердце Германии. Но план удался только на половину; поражение Вара (9 г. по Р. Хр.) в Тевтобургском лесу заставило империю отказаться от мысли о распространении Р. владычества до Эльбы и ограничиться Рейном. На юге, где германцы еще не поселились массами, удалось довести границу до Дуная и организовать новые провинции: Рецию, с Винделицией, и Норикум. Более ожесточенное было сопротивление, которое римляне встретили далее на восток — в Паннонии, где воевал уже Август, и в Далмации, куда римляне проникали из Иллиpии; но решительный успех Тиберия в далматинско-паннонской войне (9 до Р. Хр.) обеспечил за Римом границу Дуная от его истока до устья и организацию трех новых провинций — Паннонии, Иллирии и Мезии (Сербия и Болгария), еще ранее покоренной проконсулом Македонии. Август замкнул третий концентрический круг римского владычества и на юге. Египет, теснимый Сирией, держался Р. политики и этим избег покорения, а потом сохранял независимость благодаря своей царице Клеопатре, сумевшей очаровать Цезаря и Антония. Постаревшей царице не удалось достигнуть того же по отношению к хладнокровному Августу, и Египет стал Р. провинцией. Точно также и в западной части Африки Р. владычество окончательно утвердилось при Августе, который покорил Мавретанию (Марокко) и отдал ее нумидийскому царю Юбе, Нумидию же (Алжир) и Триполис присоединил к Р. провинции Африки. Римские пикеты охраняли от кочевников пустыни занятые культурой области по всей линии от Марокко до Киренаики на границах Египта.
Р. империя продолжала расти и после Августа, частью посредством новых завоеваний, частью посредством превращения вассальных областей в провинции. Так, Клавдий обратил в 46 г. по Р. Хр. царство Котиса в провинцию Фракию, а из Мавретании сделал Р. провинцию. При том же императоре совершилось военное занятие Британии, окончательно покоренной Агриколой. Траян, в первые годы II в., раздвинул пределы империи на С, где была завоевана и колонизована Дакия, от Карпат до Днестра, и на В, где были образованы четыре провинции: Армения (малая — верховья Евфрата). Месопотамия (низовья Евфрата), Ассирия (область Тигра) и Аравия (на ЮВ от Палестины). Это было сделано не столько с завоевательными целями, сколько для того, чтобы отодвинуть от империи грозившие ей постоянным вторжением варварские племена и кочевников пустыни. Это видно из тщательной заботы, с которой Траян и его преемник Адриан, для укрепления границ, насыпали громадные валы, с каменными бастионами и башнями, остатки которых сохранились до наших дней — в сев. Англии, в Молдавии (Траянов вал), limes (Pfahlgraben) от Рейна (в северном Нассау) через Майн и южную Германию к Дунаю.
2) Во внутреннем строении Р. державы, с помощью которого огромный агломерат городов, областей и народов соединялся с центром, римляне оказались замечательными зодчими, оригинально разрешившими проблему перехода от города к государству. В свой древнейший период город Рим (urbs) был и государством (civitas) — другими словами, Р. государство имело городские формы. Если в это время власть Рима распространялась над соседними общинами, то это происходило или посредством поглощения самой общины Римом и принятия ее граждан в число римских граждан, или посредством разрушения враждебного города (Вей); не смотря на завоевания, Рим оставался единственным городом на своей территории. Но уже очень рано необходимость заставила римлян выводить в завоеванную землю или даже в покоренные города, для упрочения своей власти, колонии из Р. граждан, которые, составляя там военный гарнизон, оставались при этом гражданами Рима. Из предосторожности Рим поселял в колониях сначала не более 300 граждан, чтобы колония не стала опасной для метрополии. А так как Рим в это время был членом латинского союза, то в завоеванные области — напр. в территорию Вей — выводились и общие колонии из Р. и латинских граждан, под названием латинских колонии. Вновь основанные города становились, в свою очередь, членами латинского союза. В. 381 г. до Р. Хр. римляне приняли важную по своим последствиям меру: завоевав город Тускулум, они приписали его граждан к Р. трибе, т. е. предоставили им право голоса в Р. народном собрании, но вместе с тем оставили Тускулуму его городскую автономию. Жители Тускулума стали, таким образом, гражданами двух городов: в политическом отношении они принадлежали Риму, служили в его легионах, подавали голос на форуме, но самостоятельно распоряжались своими местными городскими делами, избирая, напр., местных магистратов.
Город, состоявший в одно и тоже время и в соединении с Римом, и в политическом подчинении ему, назывался municipium. Таким образом Рим нашел удобную формулу для приобщения к себе городов, сливавшихся с ним политически, но сохранявших столь важную для местных интересов и преуспевания их автономию. Римляне не всем муниципиям сразу предоставляли права римского гражданства: жителям этрусского города Цере, чуждым по языку и обычаям, они сначала дали только гражданство без права голоса (cives sine suffragio) и создали этим новый разряд городов; граждане таких городов «Цеританского права» были настоящие municipes, т. е. несли повинности, не пользуясь правами. Граждан этого рода было, по словам Полибия, перед второй пунической войной 100000, на 173000 полноправных Р. граждан. Благодаря муниципиям, ager romanus, т. е. "римская земля ", могла расти, обнимая собой многочисленные, хорошо населенные и свободно управляемые города, раскинутые по всей Италии и в то же время составлявшие одно политическое тело с Р., так как их граждане состояли в трибах римского народа и лишь на Р. форуме могли проявлять свое участие в Р. народовластии. Таким образом Ager romanus, представлявший в начале республики пространство в 98275 гект., к началу лат. войны утроился (309 тыс. гект.); расторжение латинского союза и превращение многих независимых городов латинян в муниципии снова удвоило размер Р. земли (603 тыс.); объединение Италии, т. е. победа над самнитянами, этрусками, галлами средней Италии; довело пространство. Р. земли до 2700000 гект.; реорганизация Италии после победы над Ганнибалом прибавила еще 1000000 гект.; покорение Галлии северо-италийской, колонизация в ней расширили Ager romanas до 5500000 гект., что составляет одну треть пространства всей Италии (16 милл. гект). Другим цементом, сплотившим Р. державу, был «договор» (foedus), благодаря которому побежденный город становился Р. союзником. Формула договора была различна: если договор был заключен на принципе равноправности (foedus aequum), то он предоставлял союзнику полную автономию. На самом деле, однако, и равноправность сопровождалась зависимостью от Рима: союзный город следовал политике Рима, а не наоборот. Еще больше была зависимость, когда в договор включалась формула majestalem populi romani comiter conservare, т. е. обязанность любезно блюсти величие (верховенство) Р. народа. Посредством таких договоров, отводивших каждому из союзников особое место, Рим связал с собой 135 свободных городов Италии в качестве союзников (socii). Середину между Римом и союзниками занимают лат. колонии (socii ас nomen lalinum — у Ливия). После расторжения лат. союза римляне стали выводить колонии, граждане которых, в отличие от прежних Р. колонистов, утрачивали право Р. гражданства и становились в положение граждан семи старых латинских колоний, но за то пользовались полной автономией и сохраняли право возвратиться в Рим и вновь записаться в свою трибу, если оставляли в колонии члена семьи для обработки полученного ими надела. Такими колониями с большим числом граждан (от 3 до 6 тыс.; в Венузию было выведено даже 20000 колонистов) Рим латинизировал южную и сев. Италию. Всех латинских колоний, с включением 7 старых, было 35, с пространством в 830000 гект. и с 85000 призванными к военной службе гражданами (в 225 г., когда было выведено только 28 колоний). Вся территория союзных Риму городов в Италии составляла 10500000 гект. — вдвое против римской; что касается до военных сил, то союзники могли выставить на помощь Риму (с включением латинских колоний) почти вдвое больше (в 225 г. — 497000, против 273000). Таким образом по завоевании Римом Италии эта страна представляла собой федерацию городов, под верховным владычеством одного царствующего города; это — единое государство по сплоченности своих частей и по подчинению единой власти, но по своему строению оно имеет муниципальный характер, т. е. состоит исключительно из городов, не только самоуправляющихся, но и обладающих управляемой территорией.
По вступлении Рима в третий концентрический круг, его госуд. строение должно было измениться: Рим воевал уже не с городами, а с царями; результатом его побед было приобретение не союзников (socii), а подданных (dediticii или stipendiarii — податные). Только в исключительных случаях римляне предоставляли городам, с которыми прежде находились в дружественных отношениях, свободу по договору, другой аналогичный разряд представляют города, которым было предоставлено привилегированное положение (civitates liberae et immunes) на основании не взаимного договора, а постановления сената или закона. Большей частью города сдавались римлянам на милость; по формуле сдачи (deditio) им возвращали землю и самоуправление, под условием различных натуральных и денежных повинностей. Элементом государственного строения была, следовательно, и здесь городская самоуправляющаяся территория, под надзором или властью областного Р. военачальника, заступившего вместо царя (напр. в Македонии). Но все это было возможно, пока римляне не выходили из пределов греческой и финикийской культуры, с ее городским бытом. Иное было положение провинций в областях, не знавших городской культуры. Здесь римляне явились проводниками этой культуры, великими строителями и организаторами городов, с помощью которых они романизировали варваров. Устройство городов совершалось посредством поселения ветеранов, т. е. отслуживших свой срок солдат; другие города образовались из лагерей Р. легионов; местные жители также иногда организовывались римлянами в города. Галлия, придунайские области и в особенности Африка покрылись сетью Р. колонии и муниципиев; многочисленные надписи свидетельствуют об этой цивилизаторской миссии римлян, составляющей лучшую страницу в истории Рима.
3) Расширение власти Рима, вводя в него все новые элементы, создавало в населении два слоя — господствующий и подвластный. Такой дуализм представляется нам уже в древнейшем, доисторическом Риме, проявляясь в антагонизме между патрициями и плебеями. Борьба между патрициями и плебеями есть факт, господствующий над историей государственного устройства, социального быта и законодательства древнего Рима, и потому вопрос о их происхождении всегда привлекал к себе особенное внимание исследователей. Уже древность дала нам два разных ответа на этот вопрос. Ливий производит патрициев от patres, т. е. сенаторов, и считает их потомками первых ста сенаторов, назначенных Ромулом; Дионисий, знакомый из истории греческих городов с ролью знатных родов, предполагает существование таких родов искони и в Риме. Из свидетельства Ливия видно, что в эпоху Р. историографии уже утратилось ясное представление о характере древнего патрициата, но оно до некоторой степени сохранилось у юристов, у которых (Гай) встречается определение: plebs gentem non habet (плебеи не имеют рода, т. е. родового быта или строя). Следовательно, главный признак патрициата — его родовой строй. В чем он заключался, об этом мы имеем лишь поздние и отрывочные известия (напр. у Цицерона), из которых, однако, ясно, что главный признак родового строя в Риме, как и в Греции — сакральная связь между родичами, принадлежность их к особому религиозному культу, вероятно в связи с поклонением предкам; к этому относится и существование родовой могилы на участке, принадлежащем роду. Все родичи носят одно общее имя (nomen gentilicium), которое сохраняется, хотя бы род разделился на ветви (Cornelii Rufi и Cornelii Scipiones). Что у рода в древности было родовое имущество, об этом можно судить по позднейшему наследственному праву; о существовании у родичей общих сходок, на которых принимались обязательные для всех меры, говорит известие Цицерона, что после измены одного из Манлиев, этот род запретил называть его именем кого либо из родичей.
По военным спискам накануне второй пунической войны, сохраненным для нас Полибием, Р. располагал 770000 годными к военной службе людьми (из них 273000 римских граждан, остальные — латиняне и союзники). На отпадение этих союзников рассчитывал Ганнибал; некоторые действительно отпали; но Рим был сам по себе слишком силен, чтобы его можно было взять приступом, и как в железных объятиях держал он Италию цепью своих колоний. К тому же и среди римских консулов явился наконец достойный Ганнибала соперник — Публий Корнелий Сципион Африканский; Ганнибал был принужден признать его своим единственным победителем. Он же заключил и мирный договор с Карфагеном. Рим низвел Карфаген на степень торгового города: карфагеняне отказались от своих завоеваний в Испании и Африке (где под боком у Карфагена усилился римский союзник, нумидийский царь Массинисса), выдали свой флот, который был сожжен римлянами, и уплатили контрибуцию в 25 милл. руб., с рассрочкой на 50 лет. Римляне завладели оставленной карфагенянами Испанией по обе стороны Эбро (окончательное покорение этой страны удалось лишь внуку Сципиона Африканского), затем — полосой Галлии, для соединения Италии с Испанией (Gallia Narbonnensis, 121 до Р. Хр.), и остались единственными властителями западной половины Средиземного моря. Скоро для них открылась и восточная, греческая половина этого моря, где им уже принадлежали остров Корцира и города Аполлония и Эпидамн на восточном берегу Адриатики. Между монархиями, образовавшимися из державы Александра Великого, две были способны к воинственной политике — Македония и Сирия. Филипп Македонский, увлеченный победами Ганнибала, стал поддерживать его, но вяло, и еще до поражения Карфагена заключил с римлянами мир. Теперь он в союзе с Антиохом воевал с Египтом и его союзниками Пергамом и родосцами, дружившими с римлянами. Последние потребовали от Филиппа уступки всего, что он отнял у их союзников. В 197 г. консул Т. Квинкций Фламинин нанес Филиппу поражение у Киноскефал. Филипп смирился, но Антиох, незадолго пред тем воевавший на берегах Инда, вступил со своим войском в Европу. При Фермонилах он был обойден с тыла консулом Глабрионом, а затем, вернувшись в Азию, разбит в 190 г. Сципионами (Луцием и Публием) при Магнезии, близ Сард. Антиох сильно поплатился деньгами (30 милл. руб.) и землями в Малой Aзии; последних римляне предоставили своим союзникам, а многим городам возвратили самостоятельность. Вообще римляне неохотно вступали в непосредственное обладание владениями на чуждом им греч. Востоке. Это особенно ясно обнаружилось по отношению к Македонии. Новый царь ее, Персей, вновь поднял меч против римлян; он был разбит Эмялием Павлом при Пидне в 168 г. и взят в плен. Римляне уничтожили Македонское царство, но страной не завладели, а разделили ее на четыре самостоятельные, разобщенные в правовом отношении федерации. Вместе с тем они, однако, приблизились к Македонии, обратив страну царя Гентия, союзника Персея (между Эпиром и Далмацией), в провинцию Иллирикум. Когда 17 лет спустя македонцы восстали, под знаменами самозванца Андриска, выдававшего себя за сына Церсея, римляне обратили и Македонию в провинцию — первую на греческой почве. Тогда же настал час и для Греции, принявшей участие в восстании. Страшное разграбление и разорение Коринфа Муммием ознаменовало собою начало непосредственного владычества римлян над Афинами и Спартой.
В том же году был разрушен Карфаген. Как велика была в Риме ненависть к Карфагену среди поколения, помнившего опустошение Италии и страх перед Ганнибалом — об этом свидетельствует пресловутая фраза, которую вечно твердил Катон: «а впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен». Карфаген полвека добросовестно исполнял договор с Римом, но, выведенный наконец из терпения беспрестанными захватами карфагенской земли со стороны Массиниссы и не находя защиты и справедливости у Рима, выставил войско против нумидийца. Римляне увидели в этом нарушение договора, воспрещавшего карфагенянам вести войну без разрешения Рима, и под этим предлогом потребовали полного разоружения Карфагена, а когда это было исполнено, то разрушили город и переселили жителей на другое место, вдали от моря. Тогда последовала трехлетняя геройская защита города, окончившаяся полным его разрушением. Так образовалась Р. провинция «Африка». Скоро затем римляне мирным способом завели у себя провинцию «Азию»: их союзник, царь пергамский Аттал III, завещал им свое царство. Созданное римлянами против Карфагена царство Массиниссы процветало недолго. Споры между его потомками в третьем поколении привели к войне против Югурты и к увеличению, на счет Нумидии, Р. африканской провинции. За 100 лет до Р. Хр. Рим, с союзной ему Италией, был окружен сонмом 10 провинций — 2 на италийских островах, 2 в Испании, 2 в стране галлов, 2 на Балканском полуострове, 1 в Африке и 2 в Азии (к Пергаму присоединилась занятая в 103 г. и организованная позднее в провинцию Киликия). Последние две провинции имели характер гарнизонов: Пергам — на Черном море, Киликия — на Средиземном, в то время чрезвычайно страдавшем от морских разбойников. На греческом Востоке не было порядка и власти. Разноплеменная держава Селевкидов распадалась после удара, нанесенного ей римлянами при Магнезии; напрасно преемник Антиoxa III старался насильственной элленизацией восточных рас и народов сплотить их в единство; центробежные силы взяли вверх — евреи восстали, армяне и пареяне отложились, мелкие царьки по побережью Черного моря приобрели независимость. Их всех перерос Митридат, царь Понта, в юговосточном заливе Черного моря. Кавказский богатырь по природе, с усвоенным греческим лоском, он соединил горцев Закавказья и греч. колонии на Черном море в обширное «Боспорское царство» и стал мощным представителем разнородных элементов, сплотившихся на окраине цивилизованного мира, чтобы дать отпор Риму. Воспользовавшись смутой в Италии, вызванной восстанием союзников (см. ниже), Митридат занял своими войсками Мал. Азию, явившись освободителем греческих городов, захватил острова архипелага, проник в Македонию и Афины и произвел повсеместную резню римлян и италиков. Мстителем за Рим явился Сулла (87 до Р. Хр.), который почти на глазах враждебных ему мариянских легионов разбил одно за другим два войска Митридата в Беотии (при Херонее и Орхомене), и затем высадился в Малой Азии. Новое царство распалось также быстро, как создалось; Митридат отказался от всех своих завоеваний в сфере римского влияния. Десять лет спустя по смерти Суллы, когда римляне приняли наследство царя Вифинии, Никодима, и обратили его страну в провинцию, Митридат сделал новую попытку захватить М. Азию. Она кончилась опять неудачно.
Разбитый Лукуллом, Митридат потерял даже Понт и искал убежища у своего зятя, армянского царя Тиграна. Напрасно Тигран собрал силы своего обширного царства против римлян; его сбродное ополчение было разбито Лукуллом при новой столице Армении, Тигранокерте, и при старой, Артаксате; лишь нежелание римских легионов следовать далее за Лукуллом дозволило Митрадату вернуться в Понт. На место непопулярного Лукулла явился (в 67 г.) в блеске победы юный Помпей; в ночном нападении сокрушил он последние силы Митридата и преследовал его чрез Грузию до Куры. У подножия Кавказа Помпей остановился; ему предстояла задача организовать громадное пространство от Кавказа до Египта и от побережья до Евфрата, находившееся после падения Селевкидов в полной политической анархии. Римляне внесли в этот хаос прочный порядок посредством свойственной им смешанной системы управления, при котором непосредственные провинции — Азия (западное побережье Мал. Азии), Вифиния, Понт, Сирия и Крит — чередовались с вассальными царями и союзными городскими республиками. Затем счастливый соперник Помпея организовал на Р. Западе порядок, имевший еще более важные и продолжительные последствия. Всемирно-историческое значение Юлия Цезаря заключается не только в том, что он создал и организовал императорскую власть в Риме, но и в том, что он открыл Р. оружию и культуре путь на север и этим положил основание средневековому порядку и западноевропейской цивилизации. Много лет Италия страдала от бесчисленных ватаг галлов, напиравших со всех сторон на Альпийский вал. Только что затихло это движение, приведшее галлов в Рим, в Дельфы и в глубь Мал. Азии, как у границ Италии появилась первая грозная волна нового народного потока, более опасного для римлян. То были кимвры и тевтоны, сначала торжествовавшие над Р. легионами, но наконец уничтоженные Марием в долине Роны (102) и По (101). Сорок лет спустя римляне почувствовали новый напор германских племен: свевы, под предводительством Ариовиста, завладели гальской областью секванов и напирали на гельветов в Швейцарии, побуждая их искать новых земель в Галлии. Во время остановить этот поток стало задачей Цезаря, взявшего, после своего консульства (59), в управление обе гальские провинции — северную Италию и южную Галлию. Исполняя эту задачу, Цезарь стал за восемь лет властителем всей Галлии и Бельгии и, отражая соседние этим областям племена, своими походами через канал в Британию и через Рейн указал своим приемникам программу дальнейшей Р. политики. Наследник Цезаря, Август, взял на себя задачу сделать в Германии то, что было сделано в Галлии его дядею — покорением воинственных и подвижных племен обеспечить Риму крепкую границу и безопасность с севера. С двух сторон — с запада, по направлению к Эльбе, и с юга, по направлению к Дунаю — пасынки императора, Друз и Тиберий, вели Р. легионы в сердце Германии. Но план удался только на половину; поражение Вара (9 г. по Р. Хр.) в Тевтобургском лесу заставило империю отказаться от мысли о распространении Р. владычества до Эльбы и ограничиться Рейном. На юге, где германцы еще не поселились массами, удалось довести границу до Дуная и организовать новые провинции: Рецию, с Винделицией, и Норикум. Более ожесточенное было сопротивление, которое римляне встретили далее на восток — в Паннонии, где воевал уже Август, и в Далмации, куда римляне проникали из Иллиpии; но решительный успех Тиберия в далматинско-паннонской войне (9 до Р. Хр.) обеспечил за Римом границу Дуная от его истока до устья и организацию трех новых провинций — Паннонии, Иллирии и Мезии (Сербия и Болгария), еще ранее покоренной проконсулом Македонии. Август замкнул третий концентрический круг римского владычества и на юге. Египет, теснимый Сирией, держался Р. политики и этим избег покорения, а потом сохранял независимость благодаря своей царице Клеопатре, сумевшей очаровать Цезаря и Антония. Постаревшей царице не удалось достигнуть того же по отношению к хладнокровному Августу, и Египет стал Р. провинцией. Точно также и в западной части Африки Р. владычество окончательно утвердилось при Августе, который покорил Мавретанию (Марокко) и отдал ее нумидийскому царю Юбе, Нумидию же (Алжир) и Триполис присоединил к Р. провинции Африки. Римские пикеты охраняли от кочевников пустыни занятые культурой области по всей линии от Марокко до Киренаики на границах Египта.
Р. империя продолжала расти и после Августа, частью посредством новых завоеваний, частью посредством превращения вассальных областей в провинции. Так, Клавдий обратил в 46 г. по Р. Хр. царство Котиса в провинцию Фракию, а из Мавретании сделал Р. провинцию. При том же императоре совершилось военное занятие Британии, окончательно покоренной Агриколой. Траян, в первые годы II в., раздвинул пределы империи на С, где была завоевана и колонизована Дакия, от Карпат до Днестра, и на В, где были образованы четыре провинции: Армения (малая — верховья Евфрата). Месопотамия (низовья Евфрата), Ассирия (область Тигра) и Аравия (на ЮВ от Палестины). Это было сделано не столько с завоевательными целями, сколько для того, чтобы отодвинуть от империи грозившие ей постоянным вторжением варварские племена и кочевников пустыни. Это видно из тщательной заботы, с которой Траян и его преемник Адриан, для укрепления границ, насыпали громадные валы, с каменными бастионами и башнями, остатки которых сохранились до наших дней — в сев. Англии, в Молдавии (Траянов вал), limes (Pfahlgraben) от Рейна (в северном Нассау) через Майн и южную Германию к Дунаю.
2) Во внутреннем строении Р. державы, с помощью которого огромный агломерат городов, областей и народов соединялся с центром, римляне оказались замечательными зодчими, оригинально разрешившими проблему перехода от города к государству. В свой древнейший период город Рим (urbs) был и государством (civitas) — другими словами, Р. государство имело городские формы. Если в это время власть Рима распространялась над соседними общинами, то это происходило или посредством поглощения самой общины Римом и принятия ее граждан в число римских граждан, или посредством разрушения враждебного города (Вей); не смотря на завоевания, Рим оставался единственным городом на своей территории. Но уже очень рано необходимость заставила римлян выводить в завоеванную землю или даже в покоренные города, для упрочения своей власти, колонии из Р. граждан, которые, составляя там военный гарнизон, оставались при этом гражданами Рима. Из предосторожности Рим поселял в колониях сначала не более 300 граждан, чтобы колония не стала опасной для метрополии. А так как Рим в это время был членом латинского союза, то в завоеванные области — напр. в территорию Вей — выводились и общие колонии из Р. и латинских граждан, под названием латинских колонии. Вновь основанные города становились, в свою очередь, членами латинского союза. В. 381 г. до Р. Хр. римляне приняли важную по своим последствиям меру: завоевав город Тускулум, они приписали его граждан к Р. трибе, т. е. предоставили им право голоса в Р. народном собрании, но вместе с тем оставили Тускулуму его городскую автономию. Жители Тускулума стали, таким образом, гражданами двух городов: в политическом отношении они принадлежали Риму, служили в его легионах, подавали голос на форуме, но самостоятельно распоряжались своими местными городскими делами, избирая, напр., местных магистратов.
Город, состоявший в одно и тоже время и в соединении с Римом, и в политическом подчинении ему, назывался municipium. Таким образом Рим нашел удобную формулу для приобщения к себе городов, сливавшихся с ним политически, но сохранявших столь важную для местных интересов и преуспевания их автономию. Римляне не всем муниципиям сразу предоставляли права римского гражданства: жителям этрусского города Цере, чуждым по языку и обычаям, они сначала дали только гражданство без права голоса (cives sine suffragio) и создали этим новый разряд городов; граждане таких городов «Цеританского права» были настоящие municipes, т. е. несли повинности, не пользуясь правами. Граждан этого рода было, по словам Полибия, перед второй пунической войной 100000, на 173000 полноправных Р. граждан. Благодаря муниципиям, ager romanus, т. е. "римская земля ", могла расти, обнимая собой многочисленные, хорошо населенные и свободно управляемые города, раскинутые по всей Италии и в то же время составлявшие одно политическое тело с Р., так как их граждане состояли в трибах римского народа и лишь на Р. форуме могли проявлять свое участие в Р. народовластии. Таким образом Ager romanus, представлявший в начале республики пространство в 98275 гект., к началу лат. войны утроился (309 тыс. гект.); расторжение латинского союза и превращение многих независимых городов латинян в муниципии снова удвоило размер Р. земли (603 тыс.); объединение Италии, т. е. победа над самнитянами, этрусками, галлами средней Италии; довело пространство. Р. земли до 2700000 гект.; реорганизация Италии после победы над Ганнибалом прибавила еще 1000000 гект.; покорение Галлии северо-италийской, колонизация в ней расширили Ager romanas до 5500000 гект., что составляет одну треть пространства всей Италии (16 милл. гект). Другим цементом, сплотившим Р. державу, был «договор» (foedus), благодаря которому побежденный город становился Р. союзником. Формула договора была различна: если договор был заключен на принципе равноправности (foedus aequum), то он предоставлял союзнику полную автономию. На самом деле, однако, и равноправность сопровождалась зависимостью от Рима: союзный город следовал политике Рима, а не наоборот. Еще больше была зависимость, когда в договор включалась формула majestalem populi romani comiter conservare, т. е. обязанность любезно блюсти величие (верховенство) Р. народа. Посредством таких договоров, отводивших каждому из союзников особое место, Рим связал с собой 135 свободных городов Италии в качестве союзников (socii). Середину между Римом и союзниками занимают лат. колонии (socii ас nomen lalinum — у Ливия). После расторжения лат. союза римляне стали выводить колонии, граждане которых, в отличие от прежних Р. колонистов, утрачивали право Р. гражданства и становились в положение граждан семи старых латинских колоний, но за то пользовались полной автономией и сохраняли право возвратиться в Рим и вновь записаться в свою трибу, если оставляли в колонии члена семьи для обработки полученного ими надела. Такими колониями с большим числом граждан (от 3 до 6 тыс.; в Венузию было выведено даже 20000 колонистов) Рим латинизировал южную и сев. Италию. Всех латинских колоний, с включением 7 старых, было 35, с пространством в 830000 гект. и с 85000 призванными к военной службе гражданами (в 225 г., когда было выведено только 28 колоний). Вся территория союзных Риму городов в Италии составляла 10500000 гект. — вдвое против римской; что касается до военных сил, то союзники могли выставить на помощь Риму (с включением латинских колоний) почти вдвое больше (в 225 г. — 497000, против 273000). Таким образом по завоевании Римом Италии эта страна представляла собой федерацию городов, под верховным владычеством одного царствующего города; это — единое государство по сплоченности своих частей и по подчинению единой власти, но по своему строению оно имеет муниципальный характер, т. е. состоит исключительно из городов, не только самоуправляющихся, но и обладающих управляемой территорией.
По вступлении Рима в третий концентрический круг, его госуд. строение должно было измениться: Рим воевал уже не с городами, а с царями; результатом его побед было приобретение не союзников (socii), а подданных (dediticii или stipendiarii — податные). Только в исключительных случаях римляне предоставляли городам, с которыми прежде находились в дружественных отношениях, свободу по договору, другой аналогичный разряд представляют города, которым было предоставлено привилегированное положение (civitates liberae et immunes) на основании не взаимного договора, а постановления сената или закона. Большей частью города сдавались римлянам на милость; по формуле сдачи (deditio) им возвращали землю и самоуправление, под условием различных натуральных и денежных повинностей. Элементом государственного строения была, следовательно, и здесь городская самоуправляющаяся территория, под надзором или властью областного Р. военачальника, заступившего вместо царя (напр. в Македонии). Но все это было возможно, пока римляне не выходили из пределов греческой и финикийской культуры, с ее городским бытом. Иное было положение провинций в областях, не знавших городской культуры. Здесь римляне явились проводниками этой культуры, великими строителями и организаторами городов, с помощью которых они романизировали варваров. Устройство городов совершалось посредством поселения ветеранов, т. е. отслуживших свой срок солдат; другие города образовались из лагерей Р. легионов; местные жители также иногда организовывались римлянами в города. Галлия, придунайские области и в особенности Африка покрылись сетью Р. колонии и муниципиев; многочисленные надписи свидетельствуют об этой цивилизаторской миссии римлян, составляющей лучшую страницу в истории Рима.
3) Расширение власти Рима, вводя в него все новые элементы, создавало в населении два слоя — господствующий и подвластный. Такой дуализм представляется нам уже в древнейшем, доисторическом Риме, проявляясь в антагонизме между патрициями и плебеями. Борьба между патрициями и плебеями есть факт, господствующий над историей государственного устройства, социального быта и законодательства древнего Рима, и потому вопрос о их происхождении всегда привлекал к себе особенное внимание исследователей. Уже древность дала нам два разных ответа на этот вопрос. Ливий производит патрициев от patres, т. е. сенаторов, и считает их потомками первых ста сенаторов, назначенных Ромулом; Дионисий, знакомый из истории греческих городов с ролью знатных родов, предполагает существование таких родов искони и в Риме. Из свидетельства Ливия видно, что в эпоху Р. историографии уже утратилось ясное представление о характере древнего патрициата, но оно до некоторой степени сохранилось у юристов, у которых (Гай) встречается определение: plebs gentem non habet (плебеи не имеют рода, т. е. родового быта или строя). Следовательно, главный признак патрициата — его родовой строй. В чем он заключался, об этом мы имеем лишь поздние и отрывочные известия (напр. у Цицерона), из которых, однако, ясно, что главный признак родового строя в Риме, как и в Греции — сакральная связь между родичами, принадлежность их к особому религиозному культу, вероятно в связи с поклонением предкам; к этому относится и существование родовой могилы на участке, принадлежащем роду. Все родичи носят одно общее имя (nomen gentilicium), которое сохраняется, хотя бы род разделился на ветви (Cornelii Rufi и Cornelii Scipiones). Что у рода в древности было родовое имущество, об этом можно судить по позднейшему наследственному праву; о существовании у родичей общих сходок, на которых принимались обязательные для всех меры, говорит известие Цицерона, что после измены одного из Манлиев, этот род запретил называть его именем кого либо из родичей.