Прежде чем они встретились, у Сары сложился по отношению к ней некий стереотип: женщина, разбитая горем, жалкая развалина, состарившаяся раньше времени. Она ошибалась во всем. Мегги была жизнерадостной, полной бодрости и преисполненной надежды. Сумасшествие спасло ее от самоубийства. Здравый смысл и отказ от грез обрекли бы ее на смерть в колодце. Она окончательно положила конец своему страданию, затоптав логику.
Сара набросила на макет старую простыню, потому что не хотела, чтобы весь Хевен-Ридж был в курсе ее реконструкции. Мегги не была злой, тем паче хитрой, но Сара очень хорошо знала — окрестные торговцы используют несчастную, чтобы побольше вынюхать. Тем более что сладкие ликеры способствуют откровенности.
Закрепив прищепками простыню, Сара вышла из дома. Мегги ей улыбалась, стоя в грязи с другой стороны решетки. Сколько времени она тут ждала? Полчаса, час? Казалось, терпение ее бесконечно. Шел ли дождь, падал ли снег, она ждала, втянув голову в плечи, волосы взлохмачены, руки в карманах пальто. Во время первых визитов соседки Сара делала вид, что не видит ее. «В конце концов ей надоест так стоять!» — раздраженно говорила себе Сара, но Мегги никогда не надоедало. Она врастала в то место, где стояла, как статуя, абсолютно равнодушная как к потокам дождя, так и к палящим лучам солнца. Она брала вас измором, и невозможно было определить, является ли такое поведение частью стратегии, сложившейся в ее заторможенном сознании.
Сара спустилась с нескольких ступенек веранды, чтобы пойти отпереть замок ворот. Мегги бросилась к ней с объятиями. Такая демонстрация напоминала ликование собаки, встречающей своего хозяина после долгого отсутствия. Что-то было в этом наивное, заискивающее. Обмен приветствиями был всегда почти один и тот же, в двух-трех вариантах. Вначале Саре не нравилось, что безумная крутится вокруг Тимми, ерошит ему волосы, осыпает поцелуями.
— Ваш мальчик красивый, — объявила Мегги в первую их встречу. — Немного похож на Денниса в таком же возрасте. Меня зовут Мегги Хейлброн, я живу в маленьком домике на ивовом холме, вы должны были обо мне слышать. Моего сына украли инопланетяне.
Она это сказала без иронии и горечи. Сара приготовилась услышать что-нибудь вроде: «Они считают меня сумасшедшей, вы тоже, наверное, но я в своем уме…» Но Мегги так высоко парила надо всем, что насмешки окружающих ее уже давно не задевали.
— Он был очень милый, — добавила она, улыбаясь. — Поэтому инопланетяне его и выбрали. Во всяком случае, я всегда знала: они его заберут, рано или поздно. Без конца повторяла сыну, чтобы он не уходил далеко от дома, а лучше гулял в саду, но мальчиков так трудно удержать. В них просто шило сидит, заставить их сидеть на месте просто невозможно. Не могла же я его закрыть в четырех стенах, не так ли? Вот инопланетяне его и выследили из облаков. Это судьба… Он здесь был один такой красивый мальчик. Мне больше нравится думать, что это совершили марсиане, знаете ли. Ведь похитителями могли быть и извращенцы из большого города. Они прочесывают все окрестности на своих грузовичках и крадут маленьких детей для всяких мерзостей, порнофильмов и всякого прочего. С инопланетянами по крайней мере в этом отношении все чисто. Это наука. В ней нет ничего такого сексуального.
Сару как будто парализовало, она не знала, что отвечать. Тимми сдвинул брови, задрал нос и внимательно слушал странную добрую тетю с кудряшками на голове, обутую в резиновые сапоги. «Хуже всего то, что он все понимает, — подумала Сара. — Инопланетяне, летающие тарелки — он все видел по телевизору и в японских мультфильмах. Эта сумасшедшая его запугает». Однако она не нашла в себе мужества выставить Мегги за дверь. Сара не умела быть ни твердой, ни жесткой. Ее никогда не учили быть напористой и безжалостной по отношению к себе подобным.
— Сначала я очень грустила, — продолжала Маргарет Хейлброн. — Даже хотела броситься в колодец, но это была бы настоящая дурость. На ракете, которую я строю, я смогу скорее соединиться со своим сыном, там, наверху, на планете Марс… Конечно, если инопланетяне не вернут мне мальчика раньше, чем я буду готова. Вы знаете, они всегда возвращают людей, которых уносят с собой, но проблема состоит в том, что люди возвращаются не в том виде, в каком они были в момент похищения. Было бы хорошо, если бы инопланетяне трансформировали Денниса в дерево или в животное… Это был бы он, его душа, только в другом воплощении.
— Почему? — спросил Тимми, которого разговор явно заинтересовал.
— Чтобы привлечь наше внимание к проблемам планеты, — объяснила Мегги, присев на корточки, чтобы заглянуть ребенку в глаза. — Видишь ли, если мой Деннис вернется в виде молодого деревца, он гораздо лучше поймет, что означают слова «загрязнение окружающей среды». Он увидит землю другими глазами и, таким образом, изменит наш образ мыслей.
— Глазами дерева? — заволновался Тимми. — А у них есть глаза? Деревья живые?
— Ну конечно, мой дорогой, — уверенно сказала Мегги. — Все живое, все, что нас окружает, даже камни.
Сара вдруг испытала сильный приступ ревности. Тимми не уделял ей даже четверти того внимания, какое досталось на долю этой безумной. Когда Сара пыталась рассказывать сыну истории, он начинал зевать и засыпал, а иногда сбегал, жалуясь, что ему «надоело». Издатель Сары неоднократно повторял, что у нее настоящий дар рассказчика. Ее книги для детей хорошо продавались. Все малыши обожали ее истории… кроме ее собственного сына, который умирал от скуки и предпочитал ее рассказам абсолютно идиотские истории из японских комиксов, где не было ничего детского, даже обыкновенных воздушных шариков. Сара не хотела упрекать сына, но очень страдала.
— А инопланетяне прилетят и меня забрать, меня тоже? — поинтересовался Тимми.
— Может быть, — сказала Мегги. — Правда, ты очень милый мальчик, почти такой же, как мой Деннис. Если инопланетяне прилетят, их не надо бояться. Они совсем не злые. Я знаю, что Деннис с ними счастлив. Он мне это сам сказал во сне, посредством телепатии.
Сара сделала шаг вперед. «Надо, чтобы она прекратила пороть эту чепуху! — Она была готова крикнуть: — Убирайся отсюда!» Но слова так и не сорвались с ее губ. Саре не хватило решимости обидеть Мегги Хейлброн.
— Я не боюсь, — хорохорился Тимми. — И очень хочу улететь вместе с марсианами. Мне здесь скучно. Тут все противное и воняет. А еще меня заставляют ходить на горшок, как маленького. Это подло!
Мегги выпрямилась. Казалось, она вдруг забыла о существовании мальчика. Женщина повернулась к Саре.
— Вы что-нибудь хотите, — пролепетала хозяйка. — Доски, гвозди для вашей… ракеты?
— Не откажусь, — подтвердила Мегги с обезоруживающей улыбкой. — Но особенно мне хотелось бы осмотреть вашу территорию. Вы понимаете, возможно, что Деннис реинкарнировался за вашей решеткой в форме дерева или животного. Если он уже вернулся, то бесполезно продолжать работу над космическим кораблем. В этом случае просто глупо покидать Землю. Мне нужно пройтись среди ваших деревьев. Если Деннис здесь в любой другой форме, я это сразу почувствую, даже если он не сможет со мной разговаривать на нашем языке. Матери чувствуют такие вещи. Вас не затруднит?
— Нет, — пролепетала Сара, — но надо быть очень внимательной, потому что мой дед расставил много мин в роще… Так по крайней мере мне говорили. Я совсем не хочу, чтобы произошел несчастный случай.
Такой была их первая встреча. Бессмысленный диалог, который произвел на Сару очень тяжелое впечатление.
— Когда же они придут меня забирать, эти инопланетяне? — допрашивал Тимми, весь дрожа от нетерпения.
Можно было подумать, что он спрашивает про Санта-Клауса. «Он это нарочно, чтобы меня напугать, — думала Сара, — наказать за то, что я его сюда привезла». Она так надеялась, что мальчик со временем привыкнет, но у него были другие намерения. Со времени их приезда Тимми без конца хныкал и спрашивал, куда делся телевизор, а когда она укладывала его в постель, чтобы почитать сказки, он затыкал уши и кричал: «Сказки о феях — это для девчонок!» Ребенок много спал. Слишком много. Она часто находила его на полу свернувшимся калачиком, с пальцем во рту, с закрытыми глазами, провалившимся в странный сон. Мальчик не притрагивался к своим игрушкам, и Сара все чаще задавала себе вопрос: «А сможет ли он вообще когда-нибудь привыкнуть?» Он был похож на кошку, которая привыкает к дому и всегда возвращается. Даже если хозяева давно переехали. Третий день его занимала картонная коробка с одеждой. Ребенок ставил ее перед собой и разглядывал часами, как под гипнозом.
— Мой телевизор сломался, — жаловался Тимми каждый раз, когда Сара проходила мимо. — Надо вызвать телевизионного мастера.
Она делала вид, что ничего не слышит.
Сара пригласила Мегги в дом, чтобы предложить чашку кофе.
— А я ведь здесь впервые, — пробормотала та. — Старый Джоб был не очень общительным. Знаете, он даже отказался пропустить на свою землю шерифа, когда исчез мой мальчик. Все чуть было не закончилось плохо. Злые языки даже говорили, что Деннис наскочил на одну из чертовых мин и что старик спрятал труп, чтобы избежать неприятностей. Но я в это не верю. Деннис слишком боялся Джоба, чтобы залезть сюда. И ему никогда не нравилось карабкаться по заборам.
— Я этого не знала, — пробормотала Сара, наливая кофе в чашки.
Ей не понравилось, что Джоб может быть замешан в эту историю. Промелькнула мысль, что Мегги пытается внушить ей чувство вины.
— Шериф перетряхнул всю рощу, — продолжала сумасшедшая, — но собаки ничего не нашли. Да так и должно было быть, ведь Деннис улетел. Я думаю, что тарелка даже не садилась, ведь на траве не нашли никаких следов топлива. Они должны были забрать его при помощи магнетического луча, вы такое видели? Хоп — и готово! Такое все время по телевизору показывают.
— Правда! — подтвердил Тимми, оживляясь. — А у тебя есть телевизор? У тебя дома? У нас нет.
— У меня есть один, — отвечала Мегги, — но он не работает. У меня больше нет электричества, оно заглушает волны, передаваемые с Марса, и я с трудом улавливаю телепатические передачи от Денниса. С тех пор как я все отрезала — свет, телефон, — передачи стали лучше.
— А что он говорит? — поинтересовался маленький мальчик.
— Иногда его трудно понять, — вздохнула Мегги Хейлброн, — потому что Деннис отчасти забыл родной язык и теперь бегло говорит по-марсиански. Я схватываю только концы фраз. Отдельные слова.
Говоря это, она гладила Тимми по голове. Сара разрывалась между жалостью и необъяснимым ужасом. Если бы она была посмелее, то закричала бы: «Не троньте моего малыша! Я вам запрещаю с ним разговаривать, чокнутая вы бедняжка!»
Потом все вышли на улицу. Сара крепко прижала к себе Тимми. Мальчик недовольно ворчал, он очень не любил, когда его считали маленьким. «Слишком рано, — сказала себе Сара. — В такое время не вызовешь специалиста обследовать рощу. Может быть, там еще остались мины или капканы».
Однако на самом деле она не верила в несчастный случай. Все это казалось ей таким же безумием, как и деревянный космический корабль Мегги. Сплетни, вне всякого сомнения. Обычные для маленьких городков досужие разговоры от скуки. Все трое вошли в рощу. Крепко пахло землей. Сара еще не осознавала, что она владеет рощей, что эти деревья принадлежат ей. Со времени переезда она едва успела осмотреть окрестности.
Кроны деревьев густо разрослись. Кусты ежевики стояли так плотно, что через них невозможно было пробраться. Сразу было понятно, что этот лес не годится для проведения воскресных пикников. Плотная листва почти не пропускала свет и создавала гнетущий зеленоватый полумрак. Прожив столько лет в доброй Калифорнии, среди пустыни, пожухлой травы, обжигающего солнца, Сара испытывала некоторый страх при виде такого растительного изобилия. Войдя в рощу, Мегги сразу же обогнала Сару и ребенка, чтобы проверить молодые деревца. Она трогала их, разговаривала с ними. Когда какая-нибудь зверушка выскакивала из кустов, Мегги переходила на крик:
— Деннис, не нужно бояться, это мама… Ты меня не узнаешь?
Саре сделалось и смешно, и жутко. А Тимми, казалось, было очень интересно.
В какой-то момент Саре пришла в голову мысль, что идти дальше опасно. Она заговорила о капканах на волков, расставленных и спрятанных под опавшими листьями. Мегги опустила голову, как маленькая провинившаяся девочка, и, не возражая, повернула назад.
— Вы сможете вернуться сюда, — мягко предложила Сара. — Только я должна буду очистить от капканов и мин всю территорию. Шериф обещал прислать бывшего пожарника, который хорошо в этом деле разбирается.
— Благодарю вас, — прошептала Мегги. — Это для меня очень важно, знаете ли. Я не могу отправляться на Марс, пока не узнаю, вернулся ли Деннис на Землю или нет.
Это первое общение с Мегги так вымотало Сару, будто она прогуливалась с тигром на поводке. Сумасшедшие ее пугали. Ребенком она их никогда не встречала. Однажды даже спросила свою мать: существуют ли на самом деле сумасшедшие? В ответ услышала: «Не в нашем кругу, дорогая».
В кругу родителей Сары не существовало ничего неприятного. Ни сумасшедших, ни преступлений, ни воровства, ни бедности. Все это относилось к каким-то другим людям, на других планетах, в других местах, где случаются разные несчастные случаи, которые показывают на экранах телевизоров.
В последующие дни Тимми проводил много времени, внимательно разглядывая небо. Прежде чем выйти на улицу, ребенок тщательно причесывался и умывался с единственной целью — «карасо» выглядеть. Действительно ли ему заморочили голову, или он играл комедию, чтобы досадить матери?
— Как ты думаешь, я такой же красивый, как Деннис? — спрашивал мальчик.
— Не знаю, — раздраженно отвечала Сара, — я никогда его не видела и не знала.
Она хотела бы объяснить ребенку, что не стоит обращать внимание на россказни Мегги, но испугалась, что добьется прямо противоположного эффекта, пытаясь настоять на своем.
Надо признать, что Мегги Хейлброн не была чересчур надоедливой особой. Она, например, вежливо предложила помошь, когда застала Сару за работой в роще и увидела, что та ничего не умеет. Мегги была крепкая деревенская женщина, никогда не хныкавшая из-за какой-нибудь царапины. Она была способна переносить любой холод, работая в одной ковбойке с засученными рукавами. У нее были мужские, широкие руки, покрытые мозолями. Таких рук Сара никогда не видела даже у каменщиков или у автослесарей. Она проклинала себя за то, что позволила Мегги работать на себя. Это было все равно как ласкать приблудную собаку на краю дороги, точно зная, что не сможешь ее приютить из-за слишком маленькой квартиры.
Но однажды все-таки она сама отправилась на холм с ивами отвезти на пикапе доски, более или менее пригодные Мегги для ее работы в пристройке.
Дом семьи Хейлброн был когда-то красивым… Сегодня это была настоящая развалина: Мегги выломала весь паркет, чтобы построить свой космический корабль. Она оставила себе только одну комнату, где и окопалась; остальное было планомерно разобрано. Стенные панели, дранка, шкафы, комоды, столы — все пошло в дело, все было обточено, размерено, распилено и прибито для того, чтобы корабль принял окончательную форму.
Мегги трудилась в своем ангаре одна. Электрический инструмент, оставшийся от покойного мужа, не работал, и она научилась все делать своими руками при помощи пилы, рубанка и напильника, как в начале прошлого века работали ремесленники. К верстаку кнопками был прикреплен чертеж корабля, скопированный из популярного научного журнала. Мегги прежде всего соорудила корпус и лишь потом обшила его досками, используя принцип построения морских судов. Она хотела, чтобы постройка как можно точнее соответствовала чертежу, но из-за этого было много отходов, и теперь Мегги не хватало дерева.
— Bay! — выдохнул Тимми, просунув голову внутрь ракеты. — Это супер!
Сара еле сдержала слезы. Она терпеть не могла разыгрывать комедию. Если бы она себя послушала, то бежала бы отсюда со всех ног. Ночью ей приходили в голову всякие мерзкие мысли. Она воображала Джоба, заставшего Денниса на своей территории и грубо его схватившего. Старик был маразматик, обуреваемый воспоминаниями о войне. Может быть, он принял мальчика за вьетконговца? Мог ли он убить сына Мегги во время внезапного приступа безумия? Сара крутилась в постели и никак не могла заснуть.
Она зашла к шерифу, и тот дал ей адрес бывшего пожарного, о котором говорил ей раньше, по приезде. Молчаливый мужчина с грязными руками в зарубцевавшихся шрамах. Звали его Джонас Борделье — непроизносимая французская фамилия! — приехал он из Луизианы. Он обследовал рощу списанным армейским миноискателем, но обнаружил только два капкана на волков, и то настолько старых, что ржавчина уничтожила все пружины, из-за чего капканы не закрывались. Небогатая добыча привела бывшего пожарного в отвратительное настроение, и он ушел чертыхаясь. Роща не скрывала ни минных полей, ни вьетнамских ловушек, которые внезапно падают с дерева на неосторожных прохожих.
Глава 11
Глава 12
Сара набросила на макет старую простыню, потому что не хотела, чтобы весь Хевен-Ридж был в курсе ее реконструкции. Мегги не была злой, тем паче хитрой, но Сара очень хорошо знала — окрестные торговцы используют несчастную, чтобы побольше вынюхать. Тем более что сладкие ликеры способствуют откровенности.
Закрепив прищепками простыню, Сара вышла из дома. Мегги ей улыбалась, стоя в грязи с другой стороны решетки. Сколько времени она тут ждала? Полчаса, час? Казалось, терпение ее бесконечно. Шел ли дождь, падал ли снег, она ждала, втянув голову в плечи, волосы взлохмачены, руки в карманах пальто. Во время первых визитов соседки Сара делала вид, что не видит ее. «В конце концов ей надоест так стоять!» — раздраженно говорила себе Сара, но Мегги никогда не надоедало. Она врастала в то место, где стояла, как статуя, абсолютно равнодушная как к потокам дождя, так и к палящим лучам солнца. Она брала вас измором, и невозможно было определить, является ли такое поведение частью стратегии, сложившейся в ее заторможенном сознании.
Сара спустилась с нескольких ступенек веранды, чтобы пойти отпереть замок ворот. Мегги бросилась к ней с объятиями. Такая демонстрация напоминала ликование собаки, встречающей своего хозяина после долгого отсутствия. Что-то было в этом наивное, заискивающее. Обмен приветствиями был всегда почти один и тот же, в двух-трех вариантах. Вначале Саре не нравилось, что безумная крутится вокруг Тимми, ерошит ему волосы, осыпает поцелуями.
— Ваш мальчик красивый, — объявила Мегги в первую их встречу. — Немного похож на Денниса в таком же возрасте. Меня зовут Мегги Хейлброн, я живу в маленьком домике на ивовом холме, вы должны были обо мне слышать. Моего сына украли инопланетяне.
Она это сказала без иронии и горечи. Сара приготовилась услышать что-нибудь вроде: «Они считают меня сумасшедшей, вы тоже, наверное, но я в своем уме…» Но Мегги так высоко парила надо всем, что насмешки окружающих ее уже давно не задевали.
— Он был очень милый, — добавила она, улыбаясь. — Поэтому инопланетяне его и выбрали. Во всяком случае, я всегда знала: они его заберут, рано или поздно. Без конца повторяла сыну, чтобы он не уходил далеко от дома, а лучше гулял в саду, но мальчиков так трудно удержать. В них просто шило сидит, заставить их сидеть на месте просто невозможно. Не могла же я его закрыть в четырех стенах, не так ли? Вот инопланетяне его и выследили из облаков. Это судьба… Он здесь был один такой красивый мальчик. Мне больше нравится думать, что это совершили марсиане, знаете ли. Ведь похитителями могли быть и извращенцы из большого города. Они прочесывают все окрестности на своих грузовичках и крадут маленьких детей для всяких мерзостей, порнофильмов и всякого прочего. С инопланетянами по крайней мере в этом отношении все чисто. Это наука. В ней нет ничего такого сексуального.
Сару как будто парализовало, она не знала, что отвечать. Тимми сдвинул брови, задрал нос и внимательно слушал странную добрую тетю с кудряшками на голове, обутую в резиновые сапоги. «Хуже всего то, что он все понимает, — подумала Сара. — Инопланетяне, летающие тарелки — он все видел по телевизору и в японских мультфильмах. Эта сумасшедшая его запугает». Однако она не нашла в себе мужества выставить Мегги за дверь. Сара не умела быть ни твердой, ни жесткой. Ее никогда не учили быть напористой и безжалостной по отношению к себе подобным.
— Сначала я очень грустила, — продолжала Маргарет Хейлброн. — Даже хотела броситься в колодец, но это была бы настоящая дурость. На ракете, которую я строю, я смогу скорее соединиться со своим сыном, там, наверху, на планете Марс… Конечно, если инопланетяне не вернут мне мальчика раньше, чем я буду готова. Вы знаете, они всегда возвращают людей, которых уносят с собой, но проблема состоит в том, что люди возвращаются не в том виде, в каком они были в момент похищения. Было бы хорошо, если бы инопланетяне трансформировали Денниса в дерево или в животное… Это был бы он, его душа, только в другом воплощении.
— Почему? — спросил Тимми, которого разговор явно заинтересовал.
— Чтобы привлечь наше внимание к проблемам планеты, — объяснила Мегги, присев на корточки, чтобы заглянуть ребенку в глаза. — Видишь ли, если мой Деннис вернется в виде молодого деревца, он гораздо лучше поймет, что означают слова «загрязнение окружающей среды». Он увидит землю другими глазами и, таким образом, изменит наш образ мыслей.
— Глазами дерева? — заволновался Тимми. — А у них есть глаза? Деревья живые?
— Ну конечно, мой дорогой, — уверенно сказала Мегги. — Все живое, все, что нас окружает, даже камни.
Сара вдруг испытала сильный приступ ревности. Тимми не уделял ей даже четверти того внимания, какое досталось на долю этой безумной. Когда Сара пыталась рассказывать сыну истории, он начинал зевать и засыпал, а иногда сбегал, жалуясь, что ему «надоело». Издатель Сары неоднократно повторял, что у нее настоящий дар рассказчика. Ее книги для детей хорошо продавались. Все малыши обожали ее истории… кроме ее собственного сына, который умирал от скуки и предпочитал ее рассказам абсолютно идиотские истории из японских комиксов, где не было ничего детского, даже обыкновенных воздушных шариков. Сара не хотела упрекать сына, но очень страдала.
— А инопланетяне прилетят и меня забрать, меня тоже? — поинтересовался Тимми.
— Может быть, — сказала Мегги. — Правда, ты очень милый мальчик, почти такой же, как мой Деннис. Если инопланетяне прилетят, их не надо бояться. Они совсем не злые. Я знаю, что Деннис с ними счастлив. Он мне это сам сказал во сне, посредством телепатии.
Сара сделала шаг вперед. «Надо, чтобы она прекратила пороть эту чепуху! — Она была готова крикнуть: — Убирайся отсюда!» Но слова так и не сорвались с ее губ. Саре не хватило решимости обидеть Мегги Хейлброн.
— Я не боюсь, — хорохорился Тимми. — И очень хочу улететь вместе с марсианами. Мне здесь скучно. Тут все противное и воняет. А еще меня заставляют ходить на горшок, как маленького. Это подло!
Мегги выпрямилась. Казалось, она вдруг забыла о существовании мальчика. Женщина повернулась к Саре.
— Вы что-нибудь хотите, — пролепетала хозяйка. — Доски, гвозди для вашей… ракеты?
— Не откажусь, — подтвердила Мегги с обезоруживающей улыбкой. — Но особенно мне хотелось бы осмотреть вашу территорию. Вы понимаете, возможно, что Деннис реинкарнировался за вашей решеткой в форме дерева или животного. Если он уже вернулся, то бесполезно продолжать работу над космическим кораблем. В этом случае просто глупо покидать Землю. Мне нужно пройтись среди ваших деревьев. Если Деннис здесь в любой другой форме, я это сразу почувствую, даже если он не сможет со мной разговаривать на нашем языке. Матери чувствуют такие вещи. Вас не затруднит?
— Нет, — пролепетала Сара, — но надо быть очень внимательной, потому что мой дед расставил много мин в роще… Так по крайней мере мне говорили. Я совсем не хочу, чтобы произошел несчастный случай.
Такой была их первая встреча. Бессмысленный диалог, который произвел на Сару очень тяжелое впечатление.
— Когда же они придут меня забирать, эти инопланетяне? — допрашивал Тимми, весь дрожа от нетерпения.
Можно было подумать, что он спрашивает про Санта-Клауса. «Он это нарочно, чтобы меня напугать, — думала Сара, — наказать за то, что я его сюда привезла». Она так надеялась, что мальчик со временем привыкнет, но у него были другие намерения. Со времени их приезда Тимми без конца хныкал и спрашивал, куда делся телевизор, а когда она укладывала его в постель, чтобы почитать сказки, он затыкал уши и кричал: «Сказки о феях — это для девчонок!» Ребенок много спал. Слишком много. Она часто находила его на полу свернувшимся калачиком, с пальцем во рту, с закрытыми глазами, провалившимся в странный сон. Мальчик не притрагивался к своим игрушкам, и Сара все чаще задавала себе вопрос: «А сможет ли он вообще когда-нибудь привыкнуть?» Он был похож на кошку, которая привыкает к дому и всегда возвращается. Даже если хозяева давно переехали. Третий день его занимала картонная коробка с одеждой. Ребенок ставил ее перед собой и разглядывал часами, как под гипнозом.
— Мой телевизор сломался, — жаловался Тимми каждый раз, когда Сара проходила мимо. — Надо вызвать телевизионного мастера.
Она делала вид, что ничего не слышит.
Сара пригласила Мегги в дом, чтобы предложить чашку кофе.
— А я ведь здесь впервые, — пробормотала та. — Старый Джоб был не очень общительным. Знаете, он даже отказался пропустить на свою землю шерифа, когда исчез мой мальчик. Все чуть было не закончилось плохо. Злые языки даже говорили, что Деннис наскочил на одну из чертовых мин и что старик спрятал труп, чтобы избежать неприятностей. Но я в это не верю. Деннис слишком боялся Джоба, чтобы залезть сюда. И ему никогда не нравилось карабкаться по заборам.
— Я этого не знала, — пробормотала Сара, наливая кофе в чашки.
Ей не понравилось, что Джоб может быть замешан в эту историю. Промелькнула мысль, что Мегги пытается внушить ей чувство вины.
— Шериф перетряхнул всю рощу, — продолжала сумасшедшая, — но собаки ничего не нашли. Да так и должно было быть, ведь Деннис улетел. Я думаю, что тарелка даже не садилась, ведь на траве не нашли никаких следов топлива. Они должны были забрать его при помощи магнетического луча, вы такое видели? Хоп — и готово! Такое все время по телевизору показывают.
— Правда! — подтвердил Тимми, оживляясь. — А у тебя есть телевизор? У тебя дома? У нас нет.
— У меня есть один, — отвечала Мегги, — но он не работает. У меня больше нет электричества, оно заглушает волны, передаваемые с Марса, и я с трудом улавливаю телепатические передачи от Денниса. С тех пор как я все отрезала — свет, телефон, — передачи стали лучше.
— А что он говорит? — поинтересовался маленький мальчик.
— Иногда его трудно понять, — вздохнула Мегги Хейлброн, — потому что Деннис отчасти забыл родной язык и теперь бегло говорит по-марсиански. Я схватываю только концы фраз. Отдельные слова.
Говоря это, она гладила Тимми по голове. Сара разрывалась между жалостью и необъяснимым ужасом. Если бы она была посмелее, то закричала бы: «Не троньте моего малыша! Я вам запрещаю с ним разговаривать, чокнутая вы бедняжка!»
Потом все вышли на улицу. Сара крепко прижала к себе Тимми. Мальчик недовольно ворчал, он очень не любил, когда его считали маленьким. «Слишком рано, — сказала себе Сара. — В такое время не вызовешь специалиста обследовать рощу. Может быть, там еще остались мины или капканы».
Однако на самом деле она не верила в несчастный случай. Все это казалось ей таким же безумием, как и деревянный космический корабль Мегги. Сплетни, вне всякого сомнения. Обычные для маленьких городков досужие разговоры от скуки. Все трое вошли в рощу. Крепко пахло землей. Сара еще не осознавала, что она владеет рощей, что эти деревья принадлежат ей. Со времени переезда она едва успела осмотреть окрестности.
Кроны деревьев густо разрослись. Кусты ежевики стояли так плотно, что через них невозможно было пробраться. Сразу было понятно, что этот лес не годится для проведения воскресных пикников. Плотная листва почти не пропускала свет и создавала гнетущий зеленоватый полумрак. Прожив столько лет в доброй Калифорнии, среди пустыни, пожухлой травы, обжигающего солнца, Сара испытывала некоторый страх при виде такого растительного изобилия. Войдя в рощу, Мегги сразу же обогнала Сару и ребенка, чтобы проверить молодые деревца. Она трогала их, разговаривала с ними. Когда какая-нибудь зверушка выскакивала из кустов, Мегги переходила на крик:
— Деннис, не нужно бояться, это мама… Ты меня не узнаешь?
Саре сделалось и смешно, и жутко. А Тимми, казалось, было очень интересно.
В какой-то момент Саре пришла в голову мысль, что идти дальше опасно. Она заговорила о капканах на волков, расставленных и спрятанных под опавшими листьями. Мегги опустила голову, как маленькая провинившаяся девочка, и, не возражая, повернула назад.
— Вы сможете вернуться сюда, — мягко предложила Сара. — Только я должна буду очистить от капканов и мин всю территорию. Шериф обещал прислать бывшего пожарника, который хорошо в этом деле разбирается.
— Благодарю вас, — прошептала Мегги. — Это для меня очень важно, знаете ли. Я не могу отправляться на Марс, пока не узнаю, вернулся ли Деннис на Землю или нет.
Это первое общение с Мегги так вымотало Сару, будто она прогуливалась с тигром на поводке. Сумасшедшие ее пугали. Ребенком она их никогда не встречала. Однажды даже спросила свою мать: существуют ли на самом деле сумасшедшие? В ответ услышала: «Не в нашем кругу, дорогая».
В кругу родителей Сары не существовало ничего неприятного. Ни сумасшедших, ни преступлений, ни воровства, ни бедности. Все это относилось к каким-то другим людям, на других планетах, в других местах, где случаются разные несчастные случаи, которые показывают на экранах телевизоров.
В последующие дни Тимми проводил много времени, внимательно разглядывая небо. Прежде чем выйти на улицу, ребенок тщательно причесывался и умывался с единственной целью — «карасо» выглядеть. Действительно ли ему заморочили голову, или он играл комедию, чтобы досадить матери?
— Как ты думаешь, я такой же красивый, как Деннис? — спрашивал мальчик.
— Не знаю, — раздраженно отвечала Сара, — я никогда его не видела и не знала.
Она хотела бы объяснить ребенку, что не стоит обращать внимание на россказни Мегги, но испугалась, что добьется прямо противоположного эффекта, пытаясь настоять на своем.
Надо признать, что Мегги Хейлброн не была чересчур надоедливой особой. Она, например, вежливо предложила помошь, когда застала Сару за работой в роще и увидела, что та ничего не умеет. Мегги была крепкая деревенская женщина, никогда не хныкавшая из-за какой-нибудь царапины. Она была способна переносить любой холод, работая в одной ковбойке с засученными рукавами. У нее были мужские, широкие руки, покрытые мозолями. Таких рук Сара никогда не видела даже у каменщиков или у автослесарей. Она проклинала себя за то, что позволила Мегги работать на себя. Это было все равно как ласкать приблудную собаку на краю дороги, точно зная, что не сможешь ее приютить из-за слишком маленькой квартиры.
Но однажды все-таки она сама отправилась на холм с ивами отвезти на пикапе доски, более или менее пригодные Мегги для ее работы в пристройке.
Дом семьи Хейлброн был когда-то красивым… Сегодня это была настоящая развалина: Мегги выломала весь паркет, чтобы построить свой космический корабль. Она оставила себе только одну комнату, где и окопалась; остальное было планомерно разобрано. Стенные панели, дранка, шкафы, комоды, столы — все пошло в дело, все было обточено, размерено, распилено и прибито для того, чтобы корабль принял окончательную форму.
Мегги трудилась в своем ангаре одна. Электрический инструмент, оставшийся от покойного мужа, не работал, и она научилась все делать своими руками при помощи пилы, рубанка и напильника, как в начале прошлого века работали ремесленники. К верстаку кнопками был прикреплен чертеж корабля, скопированный из популярного научного журнала. Мегги прежде всего соорудила корпус и лишь потом обшила его досками, используя принцип построения морских судов. Она хотела, чтобы постройка как можно точнее соответствовала чертежу, но из-за этого было много отходов, и теперь Мегги не хватало дерева.
— Bay! — выдохнул Тимми, просунув голову внутрь ракеты. — Это супер!
Сара еле сдержала слезы. Она терпеть не могла разыгрывать комедию. Если бы она себя послушала, то бежала бы отсюда со всех ног. Ночью ей приходили в голову всякие мерзкие мысли. Она воображала Джоба, заставшего Денниса на своей территории и грубо его схватившего. Старик был маразматик, обуреваемый воспоминаниями о войне. Может быть, он принял мальчика за вьетконговца? Мог ли он убить сына Мегги во время внезапного приступа безумия? Сара крутилась в постели и никак не могла заснуть.
Она зашла к шерифу, и тот дал ей адрес бывшего пожарного, о котором говорил ей раньше, по приезде. Молчаливый мужчина с грязными руками в зарубцевавшихся шрамах. Звали его Джонас Борделье — непроизносимая французская фамилия! — приехал он из Луизианы. Он обследовал рощу списанным армейским миноискателем, но обнаружил только два капкана на волков, и то настолько старых, что ржавчина уничтожила все пружины, из-за чего капканы не закрывались. Небогатая добыча привела бывшего пожарного в отвратительное настроение, и он ушел чертыхаясь. Роща не скрывала ни минных полей, ни вьетнамских ловушек, которые внезапно падают с дерева на неосторожных прохожих.
Глава 11
Сара совершала долгие прогулки по перелеску. На самом деле под этим словом она подразумевала бесконечные блуждания, после которых чувствовала себя разбитой от усталости, переставала соображать, стирала в кровь ноги.
Однажды она обнаружила вход в туннель, споткнувшись о крышку люка, спрятанную подо мхом. Отверстие было довольно широким, чтобы взрослый человек мог ползком проникнуть в нору. Сара сразу поняла, что это вход в подземный лагерь, сооруженный на манер вьетконговского. Сеть узких галерей заканчивалась более широкими склепами, система обеспечения воздухом которых состояла из полых бамбуковых палок, выходящих из земли в заросли можжевельника. Джоб должен был потратить годы, чтобы прорыть такое количество лазов под землей. «Так вот где дед жил на самом деле, — сказала себе Сара. — Дом был всего лишь ловушкой для врагов, а его настоящее жилище — здесь».
Она никак не решалась спуститься, терзаясь разными страхами. Подземелье напоминало ей видеоигры Тимми: дорога, усеянная ловушками, территория, полная бесчисленных опасностей.
Сара запаслась всем необходимым: карманным электрическим фонариком, перочинным ножом, веревкой. Однако все еще не могла решиться. Она придумывала множество причин, чтобы оттянуть момент начала обследования подземелья. Например, что делать с Тимми? Разумеется, брать его с собой нельзя… Ну и как быть?
Она решила, что поползет внутрь туннеля, когда мальчик будет спать после обеда. Чтобы сын не проснулся раньше времени, надо ему дать выпить ложку успокаивающего сиропа — лекарство было куплено, когда у Тимми резались первые зубы, початый пузырек все еще стоял в аптечке.
После стольких отсрочек ее охватило настоящее мучительное нетерпение. Поспешность подогревалась и объяснялась кошмарами, будившими Сару среди ночи и заставлявшими ее страдать от бессонницы. Ей снилось, что она проникает наконец в туннель и нос к носу сталкивается с трупом маленького Денниса Хейлброна, сына Мегги. Видение заставляло Сару вскакивать на постели. Сердце бешено колотилось, врачи называют это экстрасистолой — создается впечатление, что вы на грани сердечного приступа. «А если это правда? — думала она, вытирая простыней мокрые от пота шею и грудь. — Если Джоб в момент приступа психоза затащил мальчика в свое логово?»
Заснуть снова было невозможно. «Ничего подобного не может быть, — повторяла себе Сара. — Собаки шерифа ничего не нашли…»
Но она не до конца была в этом уверена. В деле выживания Джоб был профессионал, он мог найти разные способы, чтобы обмануть ищеек… Останки малыша все еще могли лежать здесь, в какой-нибудь тайной комнате подземелья. Эта мысль тут же превратилась в наваждение, и молодая женщина поняла, что сможет от нее отделаться только в том случае, если начнет действовать.
Во второй половине дня, после того как Тимми заснул, Сара открыла калитку «зоо» и углубилась в рощу, держа в руке большой карманный фонарь. Она даже не пыталась скрыть от себя, что очень боится. «А что, если со мной произойдет несчастный случай внизу? — подумала она. — Тимми останется один в доме, и пройдет много дней, прежде чем кто-нибудь заметит мое отсутствие».
Действительно, кроме Мегги Хейлброн, их никто не навещал. Сара и Тимми получали очень мало почты и ездили в деревню один раз в неделю, только чтобы пополнить запасы продуктов. Страхи пронзали ее сознание. Она воображала, как попадает в ловушку, расставленную Джобом, и не может выбраться… Потом Тимми просыпается один в пустом доме и напрасно зовет свою мать. Весь в слезах, он бродит вокруг ранчо.
Кто его увидит?
Никто, кроме почтальона, проходящего по дороге, ведущей на территорию «зоо». Малыш умрет от голода прежде, чем кто-нибудь в деревне задаст себе вопрос: куда подевались эта городская девица и ее мальчонка?
— Я сошла с ума, — пробормотала Сара. — Надо было отвести его к Мегги.
Конечно, но убедить себя в этом она не могла. Мегги была опасна. Никогда не знаешь наверняка, что у нее в голове.
Добравшись до туннеля, Сара так себя накрутила, что почти перестала бояться. Освещая дорогу карманным фонарем, она пролезла в узкий сырой проход. Джоб так хорошо сделал крепежные стойки в узких галереях, что в туннеле не было никаких признаков обрушения. Корни деревьев свисали с потолка и время от времени цеплялись за волосы незваной гостьи. Сара продвигалась вперед с большой осторожностью, прощупывая землю палкой. Воздух был пропитан запахами сырости и грибов. Темнота искажала размеры. Призрак тела Денниса неотвязно преследовал Сару. Молодая женщина без конца твердила себе, что надо быть готовой к этой встрече за ближайшим поворотом туннеля. «Как себя вести, если это произойдет? — спрашивала она себя. — Конечно, надо будет предупредить шерифа. А потом?»
Вот когда развяжутся злые языки! Местная пресса не преминет раздуть такое событие. «Зоо» на тысячу следующих лет станет логовом гнусного старика, сумасшедшего убийцы маленьких мальчиков… Эта история будет преследовать Тимми всю жизнь. В школе его станут обзывать «внуком людоеда» или другими дурацкими кличками в том же духе. «А если я промолчу? — подумала Сара. — Если никому не расскажу?»
Сара спросила себя, сможет ли она завалить вход в туннель и стереть даже воспоминание о нем.
Преодолев ползком метров двадцать, она покрылась потом и грязью. Сара очутилась в первой комнате, луч фонаря скользнул по стенам. На полу лежали свернутая циновка, маленький чайный несессер в японском стиле, красота которого сглаживала некоторые его несовершенства, несколько эстампов, украшенных идеограммами, смысл которых был ей непонятен. Рядом с чернильным камнем лежали кисточки и большая пачка рисовой бумаги, изъеденной сыростью. Три коричневых кимоно — красивых, но строгих — были аккуратно сложены в коробке. Сара поняла, что Джоб забирался сюда, чтобы заниматься каллиграфией, которая позволяла ему, без сомнения, поддерживать некоторое душевное равновесие. «Убежище буддийской секты „Дзен“, — сказала она себе, — плюс логово человека, готовящегося к приходу Армагеддона».
Никакого трупа ребенка Сара не нашла. Она проклинала себя зато, что поддалась фантасмагориям, рожденным кошмарами. Как она могла быть такой дурой — вообразить, что тело Денниса находится здесь? Легкость, с какой Сара допустила эту невероятную гипотезу, привела ее к мысли, что она не совсем в своем уме. Может быть, она такая же сумасшедшая, как и Джоб?
Когда Сара вошла в дом, Тимми все еще спал.
Однажды она обнаружила вход в туннель, споткнувшись о крышку люка, спрятанную подо мхом. Отверстие было довольно широким, чтобы взрослый человек мог ползком проникнуть в нору. Сара сразу поняла, что это вход в подземный лагерь, сооруженный на манер вьетконговского. Сеть узких галерей заканчивалась более широкими склепами, система обеспечения воздухом которых состояла из полых бамбуковых палок, выходящих из земли в заросли можжевельника. Джоб должен был потратить годы, чтобы прорыть такое количество лазов под землей. «Так вот где дед жил на самом деле, — сказала себе Сара. — Дом был всего лишь ловушкой для врагов, а его настоящее жилище — здесь».
Она никак не решалась спуститься, терзаясь разными страхами. Подземелье напоминало ей видеоигры Тимми: дорога, усеянная ловушками, территория, полная бесчисленных опасностей.
Сара запаслась всем необходимым: карманным электрическим фонариком, перочинным ножом, веревкой. Однако все еще не могла решиться. Она придумывала множество причин, чтобы оттянуть момент начала обследования подземелья. Например, что делать с Тимми? Разумеется, брать его с собой нельзя… Ну и как быть?
Она решила, что поползет внутрь туннеля, когда мальчик будет спать после обеда. Чтобы сын не проснулся раньше времени, надо ему дать выпить ложку успокаивающего сиропа — лекарство было куплено, когда у Тимми резались первые зубы, початый пузырек все еще стоял в аптечке.
После стольких отсрочек ее охватило настоящее мучительное нетерпение. Поспешность подогревалась и объяснялась кошмарами, будившими Сару среди ночи и заставлявшими ее страдать от бессонницы. Ей снилось, что она проникает наконец в туннель и нос к носу сталкивается с трупом маленького Денниса Хейлброна, сына Мегги. Видение заставляло Сару вскакивать на постели. Сердце бешено колотилось, врачи называют это экстрасистолой — создается впечатление, что вы на грани сердечного приступа. «А если это правда? — думала она, вытирая простыней мокрые от пота шею и грудь. — Если Джоб в момент приступа психоза затащил мальчика в свое логово?»
Заснуть снова было невозможно. «Ничего подобного не может быть, — повторяла себе Сара. — Собаки шерифа ничего не нашли…»
Но она не до конца была в этом уверена. В деле выживания Джоб был профессионал, он мог найти разные способы, чтобы обмануть ищеек… Останки малыша все еще могли лежать здесь, в какой-нибудь тайной комнате подземелья. Эта мысль тут же превратилась в наваждение, и молодая женщина поняла, что сможет от нее отделаться только в том случае, если начнет действовать.
Во второй половине дня, после того как Тимми заснул, Сара открыла калитку «зоо» и углубилась в рощу, держа в руке большой карманный фонарь. Она даже не пыталась скрыть от себя, что очень боится. «А что, если со мной произойдет несчастный случай внизу? — подумала она. — Тимми останется один в доме, и пройдет много дней, прежде чем кто-нибудь заметит мое отсутствие».
Действительно, кроме Мегги Хейлброн, их никто не навещал. Сара и Тимми получали очень мало почты и ездили в деревню один раз в неделю, только чтобы пополнить запасы продуктов. Страхи пронзали ее сознание. Она воображала, как попадает в ловушку, расставленную Джобом, и не может выбраться… Потом Тимми просыпается один в пустом доме и напрасно зовет свою мать. Весь в слезах, он бродит вокруг ранчо.
Кто его увидит?
Никто, кроме почтальона, проходящего по дороге, ведущей на территорию «зоо». Малыш умрет от голода прежде, чем кто-нибудь в деревне задаст себе вопрос: куда подевались эта городская девица и ее мальчонка?
— Я сошла с ума, — пробормотала Сара. — Надо было отвести его к Мегги.
Конечно, но убедить себя в этом она не могла. Мегги была опасна. Никогда не знаешь наверняка, что у нее в голове.
Добравшись до туннеля, Сара так себя накрутила, что почти перестала бояться. Освещая дорогу карманным фонарем, она пролезла в узкий сырой проход. Джоб так хорошо сделал крепежные стойки в узких галереях, что в туннеле не было никаких признаков обрушения. Корни деревьев свисали с потолка и время от времени цеплялись за волосы незваной гостьи. Сара продвигалась вперед с большой осторожностью, прощупывая землю палкой. Воздух был пропитан запахами сырости и грибов. Темнота искажала размеры. Призрак тела Денниса неотвязно преследовал Сару. Молодая женщина без конца твердила себе, что надо быть готовой к этой встрече за ближайшим поворотом туннеля. «Как себя вести, если это произойдет? — спрашивала она себя. — Конечно, надо будет предупредить шерифа. А потом?»
Вот когда развяжутся злые языки! Местная пресса не преминет раздуть такое событие. «Зоо» на тысячу следующих лет станет логовом гнусного старика, сумасшедшего убийцы маленьких мальчиков… Эта история будет преследовать Тимми всю жизнь. В школе его станут обзывать «внуком людоеда» или другими дурацкими кличками в том же духе. «А если я промолчу? — подумала Сара. — Если никому не расскажу?»
Сара спросила себя, сможет ли она завалить вход в туннель и стереть даже воспоминание о нем.
Преодолев ползком метров двадцать, она покрылась потом и грязью. Сара очутилась в первой комнате, луч фонаря скользнул по стенам. На полу лежали свернутая циновка, маленький чайный несессер в японском стиле, красота которого сглаживала некоторые его несовершенства, несколько эстампов, украшенных идеограммами, смысл которых был ей непонятен. Рядом с чернильным камнем лежали кисточки и большая пачка рисовой бумаги, изъеденной сыростью. Три коричневых кимоно — красивых, но строгих — были аккуратно сложены в коробке. Сара поняла, что Джоб забирался сюда, чтобы заниматься каллиграфией, которая позволяла ему, без сомнения, поддерживать некоторое душевное равновесие. «Убежище буддийской секты „Дзен“, — сказала она себе, — плюс логово человека, готовящегося к приходу Армагеддона».
Никакого трупа ребенка Сара не нашла. Она проклинала себя зато, что поддалась фантасмагориям, рожденным кошмарами. Как она могла быть такой дурой — вообразить, что тело Денниса находится здесь? Легкость, с какой Сара допустила эту невероятную гипотезу, привела ее к мысли, что она не совсем в своем уме. Может быть, она такая же сумасшедшая, как и Джоб?
Когда Сара вошла в дом, Тимми все еще спал.
Глава 12
Когда Сара вспоминала о своем детстве, ей казалось, что она жила на льдине, или, скорее, в ледяной пещере. Место, где предметы и люди существовали в толще очень чистого льда. Их было видно через полупрозрачную стену, но трогать их, разговаривать с ними было нельзя. Для этого необходимо было растопить ледяную стену, но только своим дыханием, а эта работа была очень трудна… и от нее отказывались. Поэтому надо было учиться жить в ледяной пещере. Одной.
Когда Сара встретила Джейми, она попыталась ему объяснить, что испытывала во время своей юности.
— Это так трудно, — шептала она. — Все прекрасные люди, но живут вне реальности. Они устроились в этом мире, но вне его. Там не происходит ничего плохого, а самая большая драма — плохо накрытый к ужину стол или пересоленная икра. Однажды я услышала, как папа объявил, что не встречал ни одного негра уже в течение трех лет и что это хороший знак. Я спросила: почему? И моя мать мне ответила: «Когда не видишь этих людей там, где бываешь, это означает, что ты живешь в хорошей среде, или, если хочешь, достиг успеха».
Да, вся их философия содержалась в этих простых словах: вращаться в хорошей среде, жить в самом конце частного шоссе, вдали от неуправляемой толпы и интенсивного движения. И еще чтобы в холле находился стильный швейцар.
Когда Сара встретила Джейми, она попыталась ему объяснить, что испытывала во время своей юности.
— Это так трудно, — шептала она. — Все прекрасные люди, но живут вне реальности. Они устроились в этом мире, но вне его. Там не происходит ничего плохого, а самая большая драма — плохо накрытый к ужину стол или пересоленная икра. Однажды я услышала, как папа объявил, что не встречал ни одного негра уже в течение трех лет и что это хороший знак. Я спросила: почему? И моя мать мне ответила: «Когда не видишь этих людей там, где бываешь, это означает, что ты живешь в хорошей среде, или, если хочешь, достиг успеха».
Да, вся их философия содержалась в этих простых словах: вращаться в хорошей среде, жить в самом конце частного шоссе, вдали от неуправляемой толпы и интенсивного движения. И еще чтобы в холле находился стильный швейцар.