Брюссоло Серж. Индейская комната

   Она удивилась своим проклятиям: разве нельзя было довольствоваться тем, что есть на самом деле, зачем меняться? Почему родители вбили себе в голову, что могут подтасовывать давно сданные карты?
   Они предоставили ее самой себе, ее собственным вопросам и собственным страхам.
   — Подумай некоторое время, — заключил отец. — Не торопись. Кстати, я посоветуюсь с одним клиентом, который работает в полиции.

Глава 20

   Для Сары начался период острой паранойи. Она не осмеливалась выходить из дома. Когда звонил телефон, вздрагивала, как лягушка в лаборатории, когда через нее пропускают ток. Забросила учебу и работу. На улице, на лужайке — всюду ей мерещился Джейми.
   — Ты суетишься, как сумасшедшая, — заметила Дженнифер. — Это плохо для младенца. Если ты собираешься его сохранить, то он может родиться чокнутым. Ничего нет хуже для плода, чем стресс у матери. Вот так и получаются серийные убийцы. Это доказано!
   Отец Сары встретился с Натаном Беноглио, капитаном лос-анджелесской полиции, которому он обеспечил выгодное размещение капитала. Полицейский посоветовал Девонам подать жалобу об угрозах смертью, без которой он не сможет ничего предпринять. Сара с трудом на это согласилась. Преодолевая страшное смущение, она должна была продиктовать свою историю в отделении окружной полиции. С каждым произнесенным словом ее неприятное приключение казалось все менее реальным. «У меня, должно быть, вид мифоманки», — сказала она себе, избегая взгляда полицейского, занятого регистрацией показаний.
   Неделю спустя Беноглио навестил отца Сары. Полиция задержала Джейми Морисетта, но результат допроса всех озадачил.
   Сара, пробравшись в соседнюю комнату, затаив дыхание и красная как рак слушала разговор.
   — Я в недоумении, — заявил Беноглио. — Мои люди задержали вышеуказанного типа. Его знают в Луизиане… Семья маргиналов, проживающая на болотах. Мне прислали по факсу их досье. Два ребенка умственно отсталые. Браконьеры. Эти люди живут как в девятнадцатом веке. Джейми и его отца подозревали в том, что они замешаны в убийстве лесничего, но доказать ничего не удалось.
   — Следовательно, он опасен… — подчеркнул отец Сары.
   — Во время допроса парень был спокоен, — продолжал полицейский. — Он нам предложил совсем другую версию истории. По его словам, ваша дочь его достала, потому что пылала к нему болезненной страстью. Как он уверял, она хотела забеременеть, чтобы заставить его жениться на себе. Морисетт рассказал, что она его напугала и он, заподозрив, что девушка не в своем уме, решил с ней порвать. По этой причине Сара потеряла голову и, чтобы отомстить, придумала историю с угрозами и похищением ребенка. Он заявил, что такие штуки ему устраивают время от времени, что женщины от него без ума, просто теряют голову, когда он собирается их бросить.
   — Надеюсь, вы не верите ни одному его слову? — заволновался Джон Латимер Девон.
   Сара, слушая полицейского, заерзала в кожаном кресле, оно заскрипело.
   — Не обижайтесь, — пробормотал полицейский, — но при моем ремесле все цвета виднее. Не в первый раз у девушки крыша едет из-за парня. Этот Джейми Морисетт — очень красивый малый в своем роде. Обаятельный хулиган, как в кино. Сволочь, очень жесткий, но в привлекательной упаковке. Нервы стальные, настоящий прохвост. Заставить его потерять самообладание очень непросто. Красивое животное… очень сексуальное. Когда его вели в отделение, то все девушки из обслуживающего персонала пялились на него открыв рот.
   — Сара не из таких, — пробормотал папа в замешательстве.
   — Джон! — Беноглио вдруг заговорил сухо, как настоящий полицейский. — Признайтесь, мы ничего не знаем о своих собственных детях. И никогда не знали. Девочки хуже всего, они так восприимчивы, так впечатлительны. Если они решают отомстить, то не останавливаются ни перед какими препятствиями. В двадцать лет в них играют гормоны, им не сидится на месте. Экзальтированны, как негритянские культовые жрицы. Как хотите, но это — природа.
   — Как вы лично относитесь к этому делу? — спросил Джон Девон. — Ваше личное мнение?
   — Паршивая история, которая плохо обернулась. Классическая. — Неудачное ночное приключение. Девчонкам ударяет в голову. Они очень хотят подражать в сексе взрослым, но это все романтические фантазии. Мужчина может получить удовлетворение, женщина — никогда.
   — Итак, вы верите этому подонку, Морисетту?
   — Я посоветовал ему уехать из города, но ничего существенного против него у нас нет. Мы не можем выдворить его за пределы штата. Свидетелей угроз никаких. В Сан-Бернардино персонал мотеля предпочитает помалкивать и ни во что не вмешиваться. Один тип, администратор, вообще сказал, что у Сары был «очень влюбленный вид». Его показания не в пользу вашей дочери.
   — Что же я должен делать, по-вашему?
   — Наймите на некоторое время телохранителя. У вас есть средства, а я могу вам дать несколько адресов. Все зависит от вашей дочери, как она решит поступить. Сохранит ребенка или от него избавится.
   — Не знаю.
   — Будь я на вашем месте, Джон, я бы считал, что она должна пойти на… операцию. Сара слишком молода, чтобы впутываться в такое дело. Пусть это останется бедным девочкам, у которых нет средств поступить по-другому.
   — Я подчинюсь ее решению. Это дело касается только Сары.
   Тяжелый вздох Беноглио наводил на мысль, что, окажись он на месте Джона Латимера Девона, пинком под зад направил бы свою дочь в ближайший абортарий.
   Окончания разговора Сара не слышала, так как выскользнула из комнаты, чтобы не встретиться с отцом и полицейским. Она сгорала от стыда.
 
   Беноглио дал отцу Сары координаты бывшего лейтенанта полиции, организовавшей частное охранное агентство. Это была женщина, сложенная как советская пловчиха времен «железного занавеса» и носившая имя Эстер Меллори. У нее были коротко стриженные волосы, одета она была в просторный джинсовый костюм, в карманы которого были напиханы разные боевые штуки: электрошокер, дубинка, газовый баллончик. Эта коллекция оружия не располагала к облагораживанию фигуры. Но несмотря на внушительные габариты, женщина держалась скромно и не пыталась заводить фальшиво-душевные разговоры с Сарой.
   — Забудьте обо мне, — заявила она при первой же встрече. — Ведите себя так, как будто меня не существует. Не старайтесь подстраиваться. Откровенно игнорируйте меня, иначе ваша жизнь вскоре станет невыносимой и вы меня возненавидите. В конце концов вы начнете считать меня своим врагом и думать будете только об одном: как от меня избавиться. Запомните хорошенько: как раз этого и ждет тот, кто вам угрожает.
   — Да я ничего против вас не имею… — запротестовала Сара.
   — Так будете, — отрезала Эстер. — Это неизбежно. Предпочитаю предупредить вас сразу. Не старайтесь стать моей подружкой, это глупо и никогда не получается. Повторяю: игнорируйте меня. Капитан Беноглио мне объяснил, как все обернулось, и я видела фотографии, запомнила внешность типа. Попрошу у вас некоторые дополнительные сведения, а потом будем разговаривать только в случае необходимости. О'кей?

Глава 21

   Последующие месяцы прошли под знаком тревоги. Сара продолжала учебу, но в общежитии больше не жила, потому что Эстер Меллори не могла там ее защитить. Родители сняли для Сары маленькую квартиру рядом с университетом. Три комнатки, где они жили вместе с Эстер, изобиловали сигнализацией, в которой Сара не разбиралась.
   Она не чувствовала себя беременной. Ничто в ее теле, если не считать тошноты, не говорило о том, что в ней развивается новая жизнь.
   — Так будет до четвертого месяца, — объяснила ей мать. — До того дня, когда ты почувствуешь впервые, что ребенок шевелится. Легкие, почти незаметные толчки, но с этого дня ты будешь понимать, что кто-то в тебе живет.
   В ожидании осознания этого события Сара попыталась взглянуть на него как можно яснее.
   Желала ли она этого ребенка, как объявила родителям… или сохранила его, потому что испугалась Джейми? Она, которая всегда трезво анализировала события, проводила «хирургический» самоанализ, не знала, как ответить на этот вопрос.
   Время шло быстро, вскоре будет поздно делать аборт, а она до сих пор не могла принять решение. Ночью Саре снился Джейми, проникающий на территорию университета, выплескивающий ей в лицо серную кислоту или сбивающий ее краденой машиной. Она с криком просыпалась и видела у кровати Эстер с «Глок-17» в руке. Сара ненавидела этот модный пистолет, больше похожий на детскую игрушку, чем на оружие.
   Она с нетерпением ждала момента, когда ультразвуковое обследование позволит определить пол ребенка. Хотела сделать транспарант, где крупными буквами напишет одну фразу: ЭТО БУДЕТ ДЕВОЧКА! Этот транспарант она будет носить каждый раз, как только придется выходить на улицу, чтобы Джейми мог его видеть. Может быть, тогда он перестанет ее преследовать?
 
   Вечером, когда Сара особенно нервничала, она спросила у Эстер:
   — Вы что-нибудь заметили? За мной следят? Да или нет?
   — Я ничего не видела, — откровенно ответила крупная женщина со стриженными волосами. — Однако это ни о чем не говорит. Я знаю таких типов. У них дар оставаться невидимыми, как у индейцев. Когда я работала в полиции, пару раз ездила на болота по делам следствия. Эти места вне цивилизации, там живут семьи, которые почти не имеют контактов с цивилизованными людьми. Складывается впечатление, что время сделало скачок назад на столетие. Там есть люди, которые никогда не держали денег в руках и испокон веку занимаются обменом, как индейцы. У них свой язык, свои привычки… все очень специфическое.
   — Вы думаете, они действительно могут украсть моего ребенка?
   — Да, их угрозы надо принимать всерьез.
 
   Ультразвуковое обследование подтвердило опасения Сары: она носила мальчика. Теперь не осталось ни одного шанса, что Джейми оставит ее в покое. Чтобы забыть страхи, Сара с головой окунулась в учебу и начала публиковать то здесь, то там свои первые литературные тексты. Она знала, что никогда не станет большим писателем, но ее рассказы нравились молодым читателям и пользовались большим спросом. Издатель, специализирующийся на книгах для детей, предложил ей у него печататься. Сара согласилась без колебаний, потому что видела в этом самое простое средство заработать на жизнь, сидя дома, и создать необходимый первоначальный капитал, когда на нее свалятся заботы о ребенке. Сара попыталась собраться, чтобы заглушить нарастающую панику.
   Она не хотела этого малыша, ей его навязали. «Он явится на свет слишком рано, — нашептывал ей зловещий внутренний голос, — ты еще так молода, ты не успела пожить. Он займет собой лучшие годы твоей жизни».
   В университете положение беременной женщины очистило вокруг нее пространство. Парни от нее шарахались, девушки избегали. Даже Дженнифер, ее бывшая соседка по комнате, отстранилась. Их интересы больше не были общими. «Я теперь в другом лагере, — констатировала Сара. — Для них я стала взрослой, той, с кем нельзя развлекаться».
   Дело Джейми Морисетта вылезло наружу. Скрытая угроза, витавшая вокруг Сары, пугала ее сокурсников. Присутствие Эстер — плотное, безмолвное — провоцировало разные толки. Парни называли Эстер «железной лесбиянкой» и при ее приближении быстро исчезали.
   Вокруг Сары образовалась пустыня, и когда пробил час вручения дипломов, никто не пригласил ее на праздник. «Действительно, хороша бы я была со своим огромным животом и в тоге!» — усмехнулась про себя Сара.
 
   Теперь ребенок шевелился. Сара чувствовала себя как кит, выброшенный на мель. Она вынуждена была прервать литературную работу, потому что бегала в туалет все чаще и чаще. Роды предполагались летом. Жара ее донимала, и она больше не выходила из своей маленькой квартирки, где кондиционер был включен во всю мощь. Джейми не подавал признаков жизни в течение семи месяцев, однако Сара была убеждена — он рыщет под окнами.
 
   Как раз в это время на семью Девонов обрушились неприятности. Биржевой крах, вызванный обвалом азиатских рынков, привел отца Сары на грань разорения. Девоны оказались вынуждены пересмотреть свой образ жизни не в лучшую сторону под угрозой требований кредиторов.
   В середине июля к Саре вдруг приехала Сесилия, постаревшая, с постной миной.
   — Доченька, — объявила она, как только сделала глоток чая, — я буду с тобой откровенна. Дела твоего отца пошли на спад. Скорее всего мы не сможем платить гонорары твоей телохранительнице… даже оплата аренды этой квартиры будет слишком тяжела для нашего финансового положения. Тебе придется вернуться домой. К тому же мы, видимо, должны будем поменять квартал на менее… дорогостоящий.
   — Дела так плохи? — запинаясь, пробормотала Сара.
   — Да, твоя беременность, угрозы, повисшие над тобой, — все это потрясло отца. Последние месяцы он был менее внимателен и не сумел предусмотреть бури. Я верю, что голова у него по-прежнему прекрасная, но сегодня он пьет горькую чашу, как и все его клиенты. Крах его обескровил. Нужно время, чтобы снова подняться… особенно в таком возрасте.
   Сара замерла. Обвинение было недвусмысленным.
   — Ты всегда была ужасно избалованной, — продолжала Сесилия, — но сегодня тебе нужно привыкать к жизни гораздо более скромной. Я бы очень хотела, чтобы ты подумала, как содержать себя и ребенка после его рождения. Мы не сможем больше тебе помогать финансово. Будет хорошо, если нам, твоему отцу и мне, удастся удержаться на плаву. — Она вздохнула и закрыла лицо руками. — Ты молода, и тебе не будет слишком трудно все начать с нуля, но я… я… Даже не знаю, хватит ли у меня сил. Такое впечатление, будто я вернулась на двадцать пять лет назад, во времена перед замужеством. Никто из наших друзей не захочет к нам приходить, и никто не станет нас приглашать. Надо будет привыкать жить в одиночестве, без прислуги, самой отвечать на телефонные звонки…
   Казалось, женщина сейчас расплачется, но она взяла себя в руки.
   — Ты будешь жить у нас, — продолжала Сесилия. — За это время найдешь выход из затруднительного положения, связанного с рождением малыша. Потом… Либо тебе придется работать, либо найти мужа. Повторяю еще раз: у нас больше нет средств поддерживать тебя, а я слишком стара, чтобы нянчиться с ребенком.
   «Разве ты это когда-нибудь делала?» — спросила себя Сара. У нее не сохранилось никаких воспоминаний о материнской нежности, за исключением семейных праздников, когда Сесилия щедро выставляла напоказ свою любовь к дочери в присутствии множества свидетелей, сидевших за столом. Сара вспоминала постоянно сменявших друг друга нянь: англичанок, немок, — и все называли ее «мадемуазель».
 
   Эта перемена в обстоятельствах усилила тревогу Сары. Эстер, получив свой последний чек, испарилась без лишних сантиментов. Вопрос о продолжении наблюдения до родов больше не стоял.
   — Мы потратили слишком много денег на все эти сказки! — возмущалась Сесилия, когда ее дочь бестактно заикнулась об этой проблеме. — Этот хулиган, Джейми Морисетт, за все время не подавал признаков жизни. Ты слишком наивна и впечатлительна, приняла его хвастовство за правду. За семь месяцев он забыл о тебе. И потом, не такое уж он животное, чтобы не понимать: если ребенок исчезнет, именно он будет подозреваемым номер один. Я никогда не верила в эти угрозы, но твой отец, когда дело касается тебя, забывает об объективности. Эта история смешна, и она нам дорого обойдется во всех смыслах.
 
   Аренда квартиры была оплачена до родов, но Сара не могла оставаться там одна в ожидании, когда надо будет отправляться в больницу.
   Ее родители переехали в большой белый дом. Жилище было просторным, но «обыкновенным», как мило выразилась Сесилия Девон. В гараж могли поместиться только две очень скромные машины, а новые соседи — средние служащие, купившие свои дома в кредит. Это было маленькое предместье, еще чистое, но доживавшее последние спокойные годы перед «неизбежным испанским нашествием».
   — На нашей улице три черные семьи, — ворчала Сесилия. — Люди вежливые, но все-таки черные. Ты хорошо понимаешь, что в таких условиях мы не можем никого к себе пригласить! Если о чем-то в этом духе станет известно, твой отец никогда не сможет подняться.
   В этих обстоятельствах Сара была удивлена, не увидев мебели, к которой привыкла, и узнав, что все элементы обстановки ее детства были арендованы. В действительности Девоны ничем не владели, ни дом, ни один предмет мебели не принадлежали им лично. Все деньги, заработанные Джоном Латимером Девоном, тратились на праздники, круизы и роскошные путешествия. Не подозревая об этом, Сара выросла среди «картонных декораций», которые легко можно было демонтировать и вернуть в магазин.
   — Никогда себе не представляла, что должна буду начинать жить с нуля, — вздыхала Сесилия. — Я приготовилась спокойно стареть, ни в чем не нуждаясь, и вот…
   Ее так занимало разорение, что она перестала обращать внимание на беременную дочь. Не приготовила никаких вещей для ребенка, только бродила из комнаты в комнату, бормоча:
   — Какая эта мебель страшная!
   Саре было больно даже думать, что нужно срочно самой покупать колыбель, соски и прочие принадлежности для будущего новорожденного.
   «Не трудись! — шептал ей злобный внутренний голос. — Зачем тратиться, если Джейми заберет ребенка из родильного дома?»
   Чем ближе были роды, тем чаще она себя спрашивала: действительно ли она против того, чтобы он сдержал свое обещание. Ребенок исчезнет, она снова сможет жить, как все девушки ее возраста… Беременность станет неким странным отклонением, о котором она поспешит забыть. Когда такие мысли проносились в голове, Сара приходила в ужас. Она пыталась успокоиться, вспоминая некоторые университетские лекции, в частности, те, где утверждалось, что концепция материнской любви — современная выдумка.
   «В прошлом, — думала она, — женщины благородного происхождения никогда не воспитывали своих детей, их отдавали кормилицам. Действительно, благородные дамы очень мало занимались детьми. Что касается бедных, то детская смертность в их среде была так высока, что у них вошло в привычку не привязываться к малышам, чтобы оградить себя от горя их потерять». Сара ухватилась за эту теорию, чтобы убедить себя, что она не чудовище. Но в одном Сара была уверена: она не готова.

Глава 22

   Роды прошли в срок, но в клинике гораздо менее богатой, чем выбранная ранее родителями. Когда врач объявил, что родился красивый мальчик весом четыре килограмма, Сара ничего не почувствовала. Она не захотела его видеть. Она знала — к утру колыбель будет пуста, потому что ночью Джейми заберет малыша.
   Сара была опустошена, мертва. Ей хотелось только спать.
   Когда она проснулась на следующий день, то увидела у изголовья своих родителей. И решила, что они пришли сообщить об исчезновении ребенка. Однако они этого не сказали. Новорожденный был на месте.
   «Это только отсрочка, — подумала Сара. — Джейми не мог прийти этой ночью, но завтра… или немного позже…»
   Когда медсестра протянула ей сына, Сара была сонная, равнодушная.
   «Не бери его, — шептал голос. — Джейми придет и заберет его, и полиция никогда не найдет малыша. Если ты полюбишь сына, то останешься несчастной на всю жизнь. Поступи, как женщины Средних веков, убеди себя, что ребенок тебе не знаком».
   В последующие дни Сара сохраняла ту же дистанцию. Каждое утро она удивлялась, обнаруживая ребенка рядом с собой.
   «Джейми пока не удалось проникнуть в клинику, — говорила она себе. — Он ждет, когда я выйду, и тогда украдет мальчика. Все произойдет дома… Это только вопрос времени».
 
   Надо было как можно скорее освобождать место в клинике, потому что стоимость обслуживания росла. Сара жила в странном состоянии отсрочки события, едва осмеливаясь поднять глаза на сына.
   Теперь, когда ребенок родился и родители убедились в его реальном существовании, им стало не по себе. Особенно отцу. После разорения Джон Латимер Девон постарел и сильно сдал. Сейчас он не был похож на Стива Грейнджера. Он все чаще, съежившись, сидел в кресле со стаканом в руке. Он начал пить бурбон из супермаркета.
   Плач ребенка создавал проблемы для семьи.
   — Мы уже не в том возрасте, когда можно обходиться без сна, — ворчала Сесилия. — Твой отец особенно. Как ты хочешь, чтобы он вел дела, проводя ночи без сна? Ему необходимо собрать последние силы, чтобы противостоять молодым хищникам, наводнившим финансовый рынок.
   Она завела привычку говорить о своем муже как о глубоком старце, хотя им обоим было по сорок шесть лет.
 
   В течение двух месяцев Сара готовилась к исчезновению Тимми. Она примирилась с этой мыслью, как с природной катастрофой, с которой невозможно бороться. Рок. В их доме не было никакой охранной сигнализации, и Сара не сомневалась — Джейми способен проскользнуть внутрь без всяких трудностей. Сара продолжала работу над совершенствованием равнодушия к ребенку. Она пришла к заключению, что Джейми Морисетт гораздо сильнее полиции и его ничто не остановит. Украдет малыша, растворится в ночи, и никогда никто не сможет поймать его за руку.
   Думая о своем сыне, она никогда не называла его по имени. Говорила только «малыш» или «ребенок» — и ни в коем случае не «Тимоти», тем более «Тимми».
   Вечера в доме становились все более тягостными. Сесилия впала в депрессию. Она не интересовалась своим внуком, крики которого вызывали у нее мигрень. Все чаще и чаще она принимала таблетки, запивая их стаканчиком сотерна.

Глава 23

   К концу третьего месяца Сара неожиданно вышла из оцепенения. Джейми не было, его нигде не было. Она была просто дурой, идиоткой, тупицей. Надо было взять себя в руки. Сара спрашивала себя со страхом: отсутствие нежности по отношению к ребенку в первые недели жизни — не ухудшит ли это их отношения в будущем? Может быть, уже поздно? Сможет ли она наверстать упущенное время? Она прочла, что связь между ребенком и матерью устанавливается в первые месяцы после его рождения. Если это правда, то Тимми и она были обречены всю оставшуюся жизнь оставаться чужими друг другу.
 
   Она начала выправлять свою жизнь. Ее книги для детей хорошо продавались, и издатель без возражений предоставил Саре достойный аванс.
   Когда она смотрела на проезжающие мимо окон машины с парнями и девушками ее возраста, то испытывала странную тоску и чувствовала, как сжимается сердце. «Достаточно было рождения Тимми, чтобы оказаться в Зазеркалье», — говорила она себе.
 

* * *

 
   Это было странное лето. Родители Сары не уезжали на отдых, потому что больше не имели средств появляться на модных курортах, как раньше. Прислуга приходила убирать дом один раз в неделю. Это была мексиканка, не имевшая вида на жительство, нелегалка, что позволяло платить ей за работу сущие гроши.
   Однажды вечером, когда Сара и мать сидели в маленьком садике за домом, Сесилия вдруг сказала:
   — Не волнуйся за маленького. Не порть себе нервы. Считается плохим тоном говорить о таких вещах, но после рождения ребенка не все идет так, как хотелось бы. Любовь с первого взгляда между матерью и ребенком возникает не всегда. Иногда родители испытывают разочарование, а иногда даже страх. Оказывается, что… вырастить ребенка — совсем не то, что играть в куклы. Совсем не обязательно рваться в кормилицы, если у тебя нет ничего другого.
   — Зачем ты мне это говоришь? — забеспокоилась Сара, у которой даже ладони вспотели.
   — Просто возьми это на заметку, — вздохнула мать. — Я только хотела тебе сказать, что иногда рождение ребенка похоже на замужество по расчету. Любовь приходит потом. Нужно немного терпения.

Глава 24

   Три года пролетели. Все это время Сара была погружена в свою работу. Она никого не видела, кроме родителей, своего литературного агента и издателя, милого пожилого господина. Она писала книги и сама иллюстрировала их. Время шло быстрее, чем она думала. Положение отца продолжало ухудшаться. Сесилия отказывалась играть роль бабушки, присутствие Тимми ее раздражало, она вздрагивала, когда соседка называла его внуком. Сара наконец поняла, что мать представляет ее соседям как молодую вдову, вернувшуюся в родительский дом после смерти мужа. Без сомнения, таким образом она пыталась объяснить печальную атмосферу и надменную отстраненность, в которой замкнулась семья Девонов…
   — Я не могла иначе, — заявила Сесилия, когда ее дочь спросила, зачем она все это придумала. — Если бы я не придумала, то все приглашали бы нас к себе на барбекю, а они очень обыкновенные люди…
   В течение трех лет их совместной жизни атмосфера становилась все более и более напряженной. Тысячи глупостей Тимми, его крики, слезы, шалости — все вызывало приступы гнева Сесилии и каждый раз оканчивалось нервным срывом. Отчуждение нарастало. Смерть Джоба Девона, мифического дедушки-затворника, дала Саре возможность разорвать пуповину, связывавшую ее с семьей.