Страница:
Не знаю, как насчет "всемерного развертывания", но весь заблаговременно предупрежденный таким образом "партийный актив" бросился срочно скупать золото, меховые изделия, ковры и прочие дефицитные товары. Свой платежеспособный спрос они обеспечили тотчас же. Да разве могло быть иначе?
А уж потом, после объявления, пошла вполне предсказуемая спекуляция золотыми дисками для зубных протезов и переделка детских шубок во взрослые изделия. Забота ЦК о стариках, детях и молодоженах даже трогательна, но неужто они не понимали, какую безграничную возможность для злоупотреблений властью открывает их забота? Какую благодатную почву создает для черного рынка?
И это только один, сравнительно небольшой пример того, насколько несовместимо партийное государство с экономикой.
21. Банкротство
О советской экономике теперь написано столько, что нет нужды этим здесь опять заниматься, тем более, что я сам посвятил этой теме достаточно много страниц в своей предыдущей книге ("USSR: from Utopia to Disaster". Вышла в 1990 г. во Франции, в 91-м - в Германии и Италии, в 92-м - в Мексике). Суть дела достаточно проста: или партия руководит экономическими процессами, или рынок. Третьего не дано, ибо эти два начала несовместимы: или благополучие людей зависит от упорства в труде и спроса на их продукцию, а продвижение в карьере - от их способностей (но тогда нет места для партии), или это зависит от их лояльности к партии и связей с начальством (но тогда нет места экономическому развитию). Однако даже и теперь, когда столь простая истина получила неопровержимое подтверждение в крахе советской экономики, находятся люди, не желающие ее видеть. Например, толкуют о какой-то "китайской модели". Да нет никакой "китайской модели", а есть период распада партийной власти в Китае. Посмотрите, сколько тысяч партийных чиновников в год расстреливают в Китае за коррупцию. А как же может быть иначе: чем большее влияние имеет в жизни людей рыночный механизм, тем меньше власти у партии. Коррупция есть единственная возможность участия партии в экономической жизни, рыночное выражение ее власти. Но это - начало распада партии, а с нею и всей системы. Поэтому, не зная практически ничего о Китае, могу твердо предсказать: коммунистическая система исчезнет там точно так же, как она исчезла в СССР и его сателлитах. Причем очень скоро.
И уж совсем не пожелала западная интеллектуальная "элита" понять, что кризис советской системы 80-х годов был прежде всего кризисом социализма. Наоборот, левенькая интеллигенция даже приободрилась, а просоциалистиче-ские силы бросились в наступление после советского краха: видите ли, "плохая" советская модель им только мешала, бросая и на них тень тоталитарных преступлений, а вот теперь настало время для "хорошей" модели. Да нет никаких "моделей" социализма, есть лишь различные сценарии распада экономики. Разорить свою страну можно быстро и радикально или медленно и бесповоротно (со всем возможным спектром "моделей" между этими крайностями). В сущности, выражение "социалистическая экономика" абсурдно, это противоречие в терминах. Основная идея социализма - идея "справедливого распределения" продукта, а не создания его, отчего любая "модель" работает на истощение: она "распределяет", пока есть что распределять. Когда же все веками накопленные богатства оказываются "распределены", а все способные производить прибыль так или иначе разорены, начинается истощение природных ресурсов, накопление внешнего долга, вплоть до полного банкротства.
Советская "модель социализма" была радикальной: принцип "распределения" в ней был доведен до своего логического предела, когда государство централизованно планировало и спрос, и предложение. Она просуществовала так долго просто потому, что Россия - сказочно богатая страна. Даже теперь, после 75 лет самого фантастического разграбления ее ресурсов, она все еще несметно богата нефтью, газом, углем, рудой, золотом, алмазами, лесом и черт его знает чем. Любой, самый нерадивый правитель мог править ею беззаботно, бескризисно. Нужна была "идея", чтобы вызвать там экономический крах. Такой глубокой идеей и был социализм; он не столько истощил, сколько обанкротил страну, вызвав дикое отставание в развитии. Ведь чем "справедливей" распределение доходов и чем меньше конкуренции, тем менее интенсивно производство, меньше нужды в модернизации. Возникшее на таком принципе хозяйство было крайне экстенсивным: оно росло только путем распространения вширь, пожирая непропорционально огромные ресурсы. В результате, оно оказалось неспособным интенсифицировать эксплуатацию этих ресурсов. Так, уже_к 60-м годам стало не хватать рабочей силы, в 70-е - пахотной земли, к 80-м - топлива, энергии, нефти, хоть все это и существовало в природе. Даже эффективно разграбить свои естественные богатства система оказалась неспособна.
Прибавьте фантастические военные расходы (по нынешним российским данным, более поло-вины экономики работало на военные нужды), растущую стоимость империи, внешнеполитических авантюр, и станет ясно, что крах советской системы был лишь вопросом времени. Зная, насколько вся отчетность в СССР была построена на приписках, смешно цитировать официальную советскую статистику. Однако даже и она к началу 80-х стала давать тревожные сигналы. Сколько ни мудрил аппарат управления, а все равно получалось, что рост экономики и производительности труда упал до нуля, в то время как инвестиции стали даже приносить убыток (к 1978 году один рубль инвестиции давал только 83 копейки прибыли).
А в то же время на Западе 80-е годы стали годами бурного экономического роста, так называемой "консервативной революции". Впервые за послевоенную историю появились политики резко антисоциалистического направления (Рейган, Тэтчер), сделавшие демонтаж социализма основой своей программы. Сокращение налогов и расходов государственного сектора, приватизация некогда национализированных социалистами предприятий и целых отраслей промышленности, демонтаж системы социального обеспечения, жесткий монетаризм - все это вкупе привело к интенсификации производства и росту экономики. Более того, после этих реформ и другим странам пришлось им следовать, хотели они того или нет. Иначе им грозило отставание. В те годы, заметим, обанкротился не только СССР со своими клиентами - обанкротились все страны социалистической ориентации, и в Европе, и в Третьем мире. Даже в тех странах, где у власти были социалисты, им пришлось отказаться от своей традиционной политики и следовать примеру ненавистной Тэтчер.
Любопытно, что, несмотря на бешеную, просто патологическую ненависть интеллигенции, подавляющее большинство населения в США и Англии упорно голосовало за Рейгана и Тэтчер, хотя их реформы и проходили отнюдь не гладко. Люди поняли, что эти перемены - в их интересах, ибо освобождают их от власти "распределяющей элиты", от государственной уравниловки. Социализм как идея кончился, он уже не привлекал даже безработных.
Соответственно начала терять свое положение "властителей дум" и интеллигенция. Помимо общей перемены в настроениях и дискредитации интеллектуальной "элиты", тому немало способствовал взрыв коммуникационной техники, особенно появление кабельного и спутникового телевидения, частных теле- и радиостанций. Если контролировать три-четыре канала телевидения (в особенности государственных) левая "элита" еще могла, то появление сотен коммерческих каналов сделало невозможным их идеологический контроль над информацией. А чем еще сильна была интеллигенция, кроме как умением манипулировать общественным мнением?
Быть может, это звучит и парадоксально, однако невозможно спорить с тем фактом, что "консервативная революция" расширила демократию, давши "низам" общества больше свободы выбора, а с нею - и власти. Конечно, в этом были свои минусы, свои издержки. Например, прямым следствием коммерциализации жизни стало падение культуры, даже ее банкротство. Слов нет, это грустно, но винить тут некого, кроме самих себя: слишком уж лжив и эгоистичен был ее "носитель". Зато вместе с упадком культуры и ее "носителя" теряет силу и неизбежный ее паразит - левый утопизм, эта эрзац-религия интеллигенции Он пока что не умер окончательно, он агонизирует, вырождаясь во все больший абсурд типа экологизма или феминизма. Он еще причинит много зла людям, но ему нет места в следующем столетии, как не осталось места для социализма в конце нынешнего. Похоже, кончился период нашей истории, в котором царила "элита", ибо в сфере идей, культуры, информации произошло то же самое, что и в экономике: диктатура производителя сменилась диктатурой потребителя.
Нужно ли объяснять, что эти перемены были для советских вождей как похоронный звон. Их клиенты обанкротились, их идейные союзники теряли влияние, а мировое развитие, словно в насмешку над Марксом, привело к кризису социализма вместо кризиса капитализма. Даже сам технический прогресс превращался из союзника в противника их системы: мало им было хлопот с глушением западных радиостанций, так появилась реальная угроза прямой трансляции спутникового телевидения. А распространение видеомагнитофонов создало новый вид "идеологичес-кой диверсии" - контрабанду кассет с западными фильмами. Для всего мира появление личных компьютеров было шагом вперед; для советского режима - новой головной болью: сдерживать поток информации из внешнего мира, пресекать распространение самиздата стало еще труднее. Но и остановить прогресс было невозможно. Помню бурную дискуссию в советской печати где-то в 1985-1986 годах: нужен ли советскому человеку личный компьютер? Идеологи были против, а военные - за. Современная военная техника вся основана на компьютерном управлении, доказывали они, но если западный новобранец владеет им уже с детства, то советский - нет. Победили военные.
В сущности, угроза военного отставания, возникшая в 80-е как следствие программ перевооружения Рейгана, была главным аргументом в пользу необходимости реформ. Ничто иное и не заставило бы советских вождей отважиться на реформы, кроме угрозы потерять свой статус сверхдержавы, а с ним - и все свое влияние в мире. Угроза эта возникала, главным образом, благодаря самой природе социализма: его экономическая база не соответствовала его глобальным амбициям. Ввязавшись же в "гонку вооружений" при уже хрипящей экономике, надорвались окон-чательно. И только тогда, когда уже ничего другого не оставалось, когда гибель была неизбежна, - в отчаянии решились на "реформы". Помнится, так я и писал в своей брошюре 1982 года:
"Оседлав однажды тигра, почти невозможно потом спрыгнуть с него. Попытка внутренней либерализации может оказаться роковой. Само количество ненависти, накопившейся в стране за 65 лет социалистического эксперимента, огромно, результаты любой реформы настолько непредсказуемы, а, пуще всего, уничтожение самой власти этой клики и их сказочных привилегий (а то и физическое их уничтожение) настолько вероятны при ослаблении центральной власти, что трудно ожидать от властей заигрывания с либеральными идеями. Только угроза неизбежной и скорой гибели может заставить советских правителей провести серьезные внутренние реформы".
Факт этот неоспорим, он открыто признан теперь бывшими советскими руководителями, работниками аппарата ЦК, КГБ, ведущими экономистами, генералами. Но он никогда не будет признан западным истеблишментом, ибо признать, что ненавистная и проклинаемая ими "гонка вооружения" привела к полному устранению угрозы мировой войны, глобальной конфронтации да и самого разделения мира на враждующие лагеря, - равносильно для него политическому самоубийству.
Складывается парадоксальное положение, если раньше всячески блокировалась информация, идущая с Запада на Восток, то теперь столь же рьяно блокируется идущая с Востока на Запад информация. Российские книги, статьи, сообщения газет, подтверждающие сказанное выше, не печатаются на Западе. Даже заявление последнего министра иностранных дел СССР коммунистического времени Бессмертных, сделанное, между прочим, в США, в Принстонском университете, о том, что "стратегическая оборонная инициатива" президента Рейгана ускорила конец СССР, не было подхвачено ни одной американской газетой. А ведь сколько было шума, сколько воплей в той же американской прессе, когда эта программа была предложена! Научный истеблишмент объявил бойкот любых разработок этой программы, а те немногие ученые-неконформисты, кто все же соглашался в ней участвовать, сами подвергались остракизму коллег. И вот теперь - тишина. Молчит "свободная" пресса, ученый мир делает вид, что ничего не случилось. Истеблишмент остался истеблишментом, а неконформисты - неконформистами, "отщепенцами". Казалось бы, если и есть какой-то смысл в Нобелевской премии мира, ее нужно бы теперь дать тем, кто придумал СОИ, кто не побоялся в ней участвовать. Так нет же, лауреатами Нобелевской премии останутся "озабоченные" врачи, вся заслуга которых состоит в том, что под руководством мудрого ЦК они пугали население ужасами ядерной войны.
Между тем, СОИ - это лишь наиболее яркий, наиболее известный пример политики Рейгана первой половины 80-х годов. Недавно опубликованная в США книга Питера Швейцера "Victory. The Reagan Administration's secret strategy that hastened the collapse of the Soviet Union" впервые позволила нам заглянуть в стратегические планы его администрации тех лет и убедиться, что "гонка вооружений", "звездные войны" и т.п. были лишь частью общей стратегии, вполне сознательно направленной на банкротство советского режима. Тут и кампания против западного финансирования советского газопровода в Европу, и ужесточение контроля за утечкой научно-технической информации на Восток (КОКОМ), и финансовые меры против получения СССР западных кредитов. В общем, той же цели служили программы массивной помощи афганским моджахедам, подпольной "Солидарности", никарагуанским "контрас" и прочим антикоммунисти-ческим движениям по всему миру: помимо чисто нравственных или политических соображений, "доктрина Рейгана" (как это тогда называлось) имела своей задачей сделать "стоимость империи" непереносимой для СССР.
Да и сама "гонка вооружений", запущенная администрацией Рейгана, умышленно концентрировалась на вооружениях, требующих все более высокого технологического уровня, т.е. на том, в чем советское отставание было особенно безнадежным. СОИ была лишь кульминацией этого процесса, его наиболее ярким выражением, символом, если хотите. Никто даже не мог сказать с уверенностью, осуществима эта программа или нет с чисто технической точки зрения; но обе стороны - и США и СССР - уперлись в нее, отлично понимая, что если США начнут, то СССР придется включиться в эту непосильную для него гонку.
Наконец, самым важным аспектом этой необъявленной экономической войны по крайней мере, с моей точки зрения - были манипуляции нефтяным рынком, осуществленные США через Саудовскую Аравию. Нефть и природный газ были экономической основой советской империи, ее главным источником твердой валюты. Проблемы с их добычей начались в СССР, по-видимому, уже к концу 70-х, а в 80-х падение добычи стало весьма заметным. Причины тому были чисто "внутренние": недостаточность инвестиций в инфраструктуру и оборудование при завышенных темпах добычи привели к снижению отдачи нефтяных полей, особенно в Тюмени. Катастрофа, однако, пришлась как раз на 1985-1986 годы, когда резкое падение добычи нефти в СССР совпало с не менее резким падением цен на мировом рынке. В результате Советский Союз за год потерял более трети своего дохода в твердой валюте - шок, которого не пережила бы и вполне здоровая экономика вполне процветающей западной страны.
Между тем, как явствует из вышеназванной книги, падение цен на нефть было отнюдь не случайностью, а результатом длительных и целенаправленных усилий администрации Рейгана. Еще в 1983 году казначейство США представило президенту доклад, рекомендуя добиваться понижения мировых цен:
"Падение цен на нефть на международном рынке до 20 долларов за баррель могло бы снизить энергетические расходы в США на 71,5 млрд. долларов в год. Это чистый доход для американского потребителя и составляет в сумме до 1% валового национального продукта", - говорилось в докладе казначейства.
Снижение цен на нефть повлечет за собой либо падение спроса (что маловероятно), либо фантастический рост производства. С учетом последнего обстоятельства в докладе отмечалось, что, если Саудовская Аравия и другие страны "со значительными нефтяными запасами поднимут производство нефти и увеличат мировые поставки (...) примерно на 2,7-5,4 млн. баррелей в день, чем вызовут падение мировых цен почти на 40%, для Соединенных Штатов это будет крайне выгодно".
А для Москвы это означало бы катастрофу:
"В докладе отмечалось, что Москва крайне заинтересована в экспорте энергетических ресурсов с целью получения твердой валюты. По подсчету казначейства, уже подъем цены на один доллар приносил Кремлю дополнительно от 500 миллионов до 1 миллиарда долларов. Оборотная сторона дела была также ясна: падение цен означает резкое снижение доходов. А Москва, в отличие от других производителей нефти, не смогла бы увеличить добычу нефти, чтобы компенсировать прибыль".
Все последующие годы задачей администрации Рейгана было убедить саудовцев сделать именно это: резко увеличить производство и сбить цену до нужного уровня. Интенсивное лоббирование саудовской королевской семьи включало такие меры, как усиление их обороны путем продажи самого новейшего военного оборудования (часто даже вопреки воле Конгресса), американские гарантии безопасности, экономические привилегии. Надо сказать, что саудовцы не слишком упирались: увеличение производства было в их интересах. Оно пополняло их казну, помогало друзьям и разоряло врагов - Иран, Ливию, СССР.
"Август 1985: советская экономика без шума поражена в самое сердце. (...) Уже в первый месяц от начала саудовского броска ежедневная добыча нефти подскочила с менее миллиона баррелей почти до шести миллионов.
Для Соединенных Штатов ожидаемое падение цен на нефть явилось величайшим благом. Для Кремля всякое падение цен на нефть грозило ущербом экономике. Но 1985 год принес катастрофу. Советские запасы твердой валюты оказались на минимуме. Пришлось вдвое увеличить продажу золота, чтобы удержать запасы твердой валюты на необходимом уровне. Энергетические ресурсы, являясь основным двигателем советской машины, кующей твердую валюту (на них приходилось почти 80%), как ничто другое были важны для здоровья экономики. (...) Почти сразу после повышения добычи нефти в Саудовской Аравии цена на нефть на международном рынке упала со стремительностью камня, брошенного в пруд. В ноябре 1985 года нефть-сырец шла по 30 долл. за баррель; примерно через пять месяцев баррель стоил уже 12 долларов. Москва в мгновение ока лишилась более 10 млрд. долларов, почти половины средств, выручаемых за нефть".
Этот удар, от которого советская экономика так и не оправилась, пришелся к тому же в самый неприятный момент: на нефтяной доход рассчитана была вся начальная фаза "реформ" Горбачева, так называемое "ускорение", то есть интенсификация экономики за счет закупки за границей и внедрения нового оборудования. Только такая массивная программа модернизации могла помочь советским вождям сохранить статус сверхдержавы, справиться с гонкой вооружения, с растущей стоимостью империи, спастись от "польской болезни" дома. Экономический крах в одночасье сделал их "реформаторами", "либералами", "демократами". Им нужен был нэп - как Ленину в 1921-м, альянс с Западом - как Сталину в 1941-м, разрядка - как Брежневу в 70-е. Проще говоря, им срочно нужна была передышка в "холодной войне", без которой не получить было западных кредитов, технологии. А для достижения всего этого нельзя было обойтись без помощи старых союзников: левого истеблишмента США, европейских "меньшевиков", - чтобы опять, в который уже раз, заставить Запад поверить во внезапную метаморфозу советского режима.
Но ведь и западным его "друзьям" тоже позарез нужны были "реформы" режима, новый "либеральный облик" СССР. Что бы ни толковали они теперь о "плохих" и "хороших" моделях, крах социализма на Востоке был и для них катастрофой, разоблачавшей их предательскую роль в полувековой борьбе человечества с угрозой тоталитарного рабства. Точно так же, как разгром нацистской Германии разоблачил "миротворцев" и коллаборантов того времени, крах СССР уничтожал все лукавые самооправдания его апологетов и попутчиков, все теории "умеренных" и "благоразумных":
- Так, значит, не было нужды "сосуществовать" со злом, если при весьма незначительном усилии его можно было победить?
- Значит, не нужно было "бороться за мир", за разоружение, за "взаимопонимание", коли можно победить без единого выстрела?
- Выходит, стоило лишь отбросить демагогию и начать всерьез сопротивление злу, как оно и рухнуло.
- А если так, почему же это не сделали на двадцать лет раньше? Сколько стран можно было спасти от разрухи, сколько миллионов человеческих жизней сохранить, скольких несчастий избежать?
Нужно ли добавлять, что те круги Запада, которым пришлось бы отвечать на эти неприятные вопросы, были отнюдь не в восторге от такой перспективы. Для них, как и для советских вождей, выход был только один: не допустить полного краха коммунистического режима. Иначе и не объяснить абсурда последующих пяти лет, когда коммунизм агонизировал у всех на глазах, а весь мир старался продлить ему жизнь. Кажущаяся эта абсурдность: раздуваемая прессой "горбомания", массовая эйфория по поводу "гласности и перестройки", многомиллиардные кредиты - была отнюдь не глупостью, не наивностью, а вполне продуманной кампанией. В результате достигнуто было почти невозможное: преступный режим, державший в страхе всю планету более полувека, утопивший в крови целые народы, исчез бесследно, но те, кто ему служил - и на Востоке, и на Западе, - остались у власти.
Режим несомненно был обречен, он не пережил бы конца века прежде всего потому, что основная его идея была абсурдной, противоестественной, "интеллигентской". Но рухнул он все же благодаря тем, кто бросил ему вызов, кто отказался подчиниться его диктату, будь то в афганских горах или в Белом Доме, на Гданьских судоверфях или в Ватикане, в джунглях Африки или в советских тюрьмах. В конечном итоге - благодаря простым людям, отвергнувшим власть гнилой "элиты" и на Востоке, и на Западе.
Но, покуда они остаются у власти, не станет общепризнанной эта простая истина. Будут прятаться архивы и фальсифицироваться история. Будет ходить в спасителях отечества генерал Ярузельский, советские выкормыши-террористы будут получать Нобелевские премии мира, а военные преступники, затопившие кровью Афганистан, будут командовать российской армией. Пуще же всего будет поддерживаться "миф Горбачева" - миф о "мужественных реформаторах" в Кремле, избавивших человечество от самих себя. Нечто наподобие сказочки о добром короле Людовике XVI, избавившем Францию от монархии.
Глава шестая
РЕВОЛЮЦИЯ, КОТОРОЙ ТАК И НЕ БЫЛО
1. "Ускорение"
Деятельность Комитета государственной безопасности СССР была полностью подчинена выполнению требований Коммунистической партии по надежному обеспечению безопасности Советского государства и общества.
Органами госбезопасности проводился комплекс мероприятий по оказанию чекистскими средствами всестороннего содействия реализации решений апрельского и октябрьского (1985 года) Пленумов ЦК КПСС по ускорению социально-экономического развития СССР, всемерному прогрессу советского общества, упрочению позиций СССР на международной арене, противодействию агрессивной политике империализма.
Такие годовые отчеты о проделанной работе КГБ представлял генеральному секретарю с незапамятных времен. В сущности, это была пустая формальность о сообщавшихся мероприятиях генсек информировался и по мере их разработки, и по мере осуществления. Для нас же удобство его в том, что по нему можно точно сказать, каковы в тот момент были основные направления советской политики.
Вокруг Горбачева и его "реформ" наворочено столько лжи (не в последнюю очередь - им самим), притом лжи такой фантастической, что верить можно только документам. Да и то нужно помнить, что документы его периода управления подверглись существенной чистке: после провала августовского путча 1991 года его сообщники уничтожили все, что успели. Но даже и то немногое, что уцелело, никак не соответствует мифу о смелом реформаторе, либерале и демократе, повернувшем ход истории вопреки сопротивлению реакционеров и догматиков. Давайте, например, посмотрим, какие приоритеты были заданы КГБ на 1985 год новым генсеком, и мы точно увидим, каковы были его действительные намерения. Первой по важности стоит в докладе Чебрикова разведка, что и само по себе уже показательно
Разведка главные усилия направляла на повышение качества и оперативности добываемой информации о политике правящих кругов США, других стран НАТО, Японии и КНР в отношении Советского Союза, их практических действии по подрыву международных позиций нашей страны, мирных инициатив Советского государства.
Первостепенное внимание уделялось информации о военно-стратегических планах противника, его замыслах по достижению военного превосходства над СССР, признаках подготовки к возможному внезапному развязыванию ракетно-ядерной войны, по другим проблемам, затрагивающим жизненно важные интересы Советского Союза, социалистических и дружественных нам стран.
А уж потом, после объявления, пошла вполне предсказуемая спекуляция золотыми дисками для зубных протезов и переделка детских шубок во взрослые изделия. Забота ЦК о стариках, детях и молодоженах даже трогательна, но неужто они не понимали, какую безграничную возможность для злоупотреблений властью открывает их забота? Какую благодатную почву создает для черного рынка?
И это только один, сравнительно небольшой пример того, насколько несовместимо партийное государство с экономикой.
21. Банкротство
О советской экономике теперь написано столько, что нет нужды этим здесь опять заниматься, тем более, что я сам посвятил этой теме достаточно много страниц в своей предыдущей книге ("USSR: from Utopia to Disaster". Вышла в 1990 г. во Франции, в 91-м - в Германии и Италии, в 92-м - в Мексике). Суть дела достаточно проста: или партия руководит экономическими процессами, или рынок. Третьего не дано, ибо эти два начала несовместимы: или благополучие людей зависит от упорства в труде и спроса на их продукцию, а продвижение в карьере - от их способностей (но тогда нет места для партии), или это зависит от их лояльности к партии и связей с начальством (но тогда нет места экономическому развитию). Однако даже и теперь, когда столь простая истина получила неопровержимое подтверждение в крахе советской экономики, находятся люди, не желающие ее видеть. Например, толкуют о какой-то "китайской модели". Да нет никакой "китайской модели", а есть период распада партийной власти в Китае. Посмотрите, сколько тысяч партийных чиновников в год расстреливают в Китае за коррупцию. А как же может быть иначе: чем большее влияние имеет в жизни людей рыночный механизм, тем меньше власти у партии. Коррупция есть единственная возможность участия партии в экономической жизни, рыночное выражение ее власти. Но это - начало распада партии, а с нею и всей системы. Поэтому, не зная практически ничего о Китае, могу твердо предсказать: коммунистическая система исчезнет там точно так же, как она исчезла в СССР и его сателлитах. Причем очень скоро.
И уж совсем не пожелала западная интеллектуальная "элита" понять, что кризис советской системы 80-х годов был прежде всего кризисом социализма. Наоборот, левенькая интеллигенция даже приободрилась, а просоциалистиче-ские силы бросились в наступление после советского краха: видите ли, "плохая" советская модель им только мешала, бросая и на них тень тоталитарных преступлений, а вот теперь настало время для "хорошей" модели. Да нет никаких "моделей" социализма, есть лишь различные сценарии распада экономики. Разорить свою страну можно быстро и радикально или медленно и бесповоротно (со всем возможным спектром "моделей" между этими крайностями). В сущности, выражение "социалистическая экономика" абсурдно, это противоречие в терминах. Основная идея социализма - идея "справедливого распределения" продукта, а не создания его, отчего любая "модель" работает на истощение: она "распределяет", пока есть что распределять. Когда же все веками накопленные богатства оказываются "распределены", а все способные производить прибыль так или иначе разорены, начинается истощение природных ресурсов, накопление внешнего долга, вплоть до полного банкротства.
Советская "модель социализма" была радикальной: принцип "распределения" в ней был доведен до своего логического предела, когда государство централизованно планировало и спрос, и предложение. Она просуществовала так долго просто потому, что Россия - сказочно богатая страна. Даже теперь, после 75 лет самого фантастического разграбления ее ресурсов, она все еще несметно богата нефтью, газом, углем, рудой, золотом, алмазами, лесом и черт его знает чем. Любой, самый нерадивый правитель мог править ею беззаботно, бескризисно. Нужна была "идея", чтобы вызвать там экономический крах. Такой глубокой идеей и был социализм; он не столько истощил, сколько обанкротил страну, вызвав дикое отставание в развитии. Ведь чем "справедливей" распределение доходов и чем меньше конкуренции, тем менее интенсивно производство, меньше нужды в модернизации. Возникшее на таком принципе хозяйство было крайне экстенсивным: оно росло только путем распространения вширь, пожирая непропорционально огромные ресурсы. В результате, оно оказалось неспособным интенсифицировать эксплуатацию этих ресурсов. Так, уже_к 60-м годам стало не хватать рабочей силы, в 70-е - пахотной земли, к 80-м - топлива, энергии, нефти, хоть все это и существовало в природе. Даже эффективно разграбить свои естественные богатства система оказалась неспособна.
Прибавьте фантастические военные расходы (по нынешним российским данным, более поло-вины экономики работало на военные нужды), растущую стоимость империи, внешнеполитических авантюр, и станет ясно, что крах советской системы был лишь вопросом времени. Зная, насколько вся отчетность в СССР была построена на приписках, смешно цитировать официальную советскую статистику. Однако даже и она к началу 80-х стала давать тревожные сигналы. Сколько ни мудрил аппарат управления, а все равно получалось, что рост экономики и производительности труда упал до нуля, в то время как инвестиции стали даже приносить убыток (к 1978 году один рубль инвестиции давал только 83 копейки прибыли).
А в то же время на Западе 80-е годы стали годами бурного экономического роста, так называемой "консервативной революции". Впервые за послевоенную историю появились политики резко антисоциалистического направления (Рейган, Тэтчер), сделавшие демонтаж социализма основой своей программы. Сокращение налогов и расходов государственного сектора, приватизация некогда национализированных социалистами предприятий и целых отраслей промышленности, демонтаж системы социального обеспечения, жесткий монетаризм - все это вкупе привело к интенсификации производства и росту экономики. Более того, после этих реформ и другим странам пришлось им следовать, хотели они того или нет. Иначе им грозило отставание. В те годы, заметим, обанкротился не только СССР со своими клиентами - обанкротились все страны социалистической ориентации, и в Европе, и в Третьем мире. Даже в тех странах, где у власти были социалисты, им пришлось отказаться от своей традиционной политики и следовать примеру ненавистной Тэтчер.
Любопытно, что, несмотря на бешеную, просто патологическую ненависть интеллигенции, подавляющее большинство населения в США и Англии упорно голосовало за Рейгана и Тэтчер, хотя их реформы и проходили отнюдь не гладко. Люди поняли, что эти перемены - в их интересах, ибо освобождают их от власти "распределяющей элиты", от государственной уравниловки. Социализм как идея кончился, он уже не привлекал даже безработных.
Соответственно начала терять свое положение "властителей дум" и интеллигенция. Помимо общей перемены в настроениях и дискредитации интеллектуальной "элиты", тому немало способствовал взрыв коммуникационной техники, особенно появление кабельного и спутникового телевидения, частных теле- и радиостанций. Если контролировать три-четыре канала телевидения (в особенности государственных) левая "элита" еще могла, то появление сотен коммерческих каналов сделало невозможным их идеологический контроль над информацией. А чем еще сильна была интеллигенция, кроме как умением манипулировать общественным мнением?
Быть может, это звучит и парадоксально, однако невозможно спорить с тем фактом, что "консервативная революция" расширила демократию, давши "низам" общества больше свободы выбора, а с нею - и власти. Конечно, в этом были свои минусы, свои издержки. Например, прямым следствием коммерциализации жизни стало падение культуры, даже ее банкротство. Слов нет, это грустно, но винить тут некого, кроме самих себя: слишком уж лжив и эгоистичен был ее "носитель". Зато вместе с упадком культуры и ее "носителя" теряет силу и неизбежный ее паразит - левый утопизм, эта эрзац-религия интеллигенции Он пока что не умер окончательно, он агонизирует, вырождаясь во все больший абсурд типа экологизма или феминизма. Он еще причинит много зла людям, но ему нет места в следующем столетии, как не осталось места для социализма в конце нынешнего. Похоже, кончился период нашей истории, в котором царила "элита", ибо в сфере идей, культуры, информации произошло то же самое, что и в экономике: диктатура производителя сменилась диктатурой потребителя.
Нужно ли объяснять, что эти перемены были для советских вождей как похоронный звон. Их клиенты обанкротились, их идейные союзники теряли влияние, а мировое развитие, словно в насмешку над Марксом, привело к кризису социализма вместо кризиса капитализма. Даже сам технический прогресс превращался из союзника в противника их системы: мало им было хлопот с глушением западных радиостанций, так появилась реальная угроза прямой трансляции спутникового телевидения. А распространение видеомагнитофонов создало новый вид "идеологичес-кой диверсии" - контрабанду кассет с западными фильмами. Для всего мира появление личных компьютеров было шагом вперед; для советского режима - новой головной болью: сдерживать поток информации из внешнего мира, пресекать распространение самиздата стало еще труднее. Но и остановить прогресс было невозможно. Помню бурную дискуссию в советской печати где-то в 1985-1986 годах: нужен ли советскому человеку личный компьютер? Идеологи были против, а военные - за. Современная военная техника вся основана на компьютерном управлении, доказывали они, но если западный новобранец владеет им уже с детства, то советский - нет. Победили военные.
В сущности, угроза военного отставания, возникшая в 80-е как следствие программ перевооружения Рейгана, была главным аргументом в пользу необходимости реформ. Ничто иное и не заставило бы советских вождей отважиться на реформы, кроме угрозы потерять свой статус сверхдержавы, а с ним - и все свое влияние в мире. Угроза эта возникала, главным образом, благодаря самой природе социализма: его экономическая база не соответствовала его глобальным амбициям. Ввязавшись же в "гонку вооружений" при уже хрипящей экономике, надорвались окон-чательно. И только тогда, когда уже ничего другого не оставалось, когда гибель была неизбежна, - в отчаянии решились на "реформы". Помнится, так я и писал в своей брошюре 1982 года:
"Оседлав однажды тигра, почти невозможно потом спрыгнуть с него. Попытка внутренней либерализации может оказаться роковой. Само количество ненависти, накопившейся в стране за 65 лет социалистического эксперимента, огромно, результаты любой реформы настолько непредсказуемы, а, пуще всего, уничтожение самой власти этой клики и их сказочных привилегий (а то и физическое их уничтожение) настолько вероятны при ослаблении центральной власти, что трудно ожидать от властей заигрывания с либеральными идеями. Только угроза неизбежной и скорой гибели может заставить советских правителей провести серьезные внутренние реформы".
Факт этот неоспорим, он открыто признан теперь бывшими советскими руководителями, работниками аппарата ЦК, КГБ, ведущими экономистами, генералами. Но он никогда не будет признан западным истеблишментом, ибо признать, что ненавистная и проклинаемая ими "гонка вооружения" привела к полному устранению угрозы мировой войны, глобальной конфронтации да и самого разделения мира на враждующие лагеря, - равносильно для него политическому самоубийству.
Складывается парадоксальное положение, если раньше всячески блокировалась информация, идущая с Запада на Восток, то теперь столь же рьяно блокируется идущая с Востока на Запад информация. Российские книги, статьи, сообщения газет, подтверждающие сказанное выше, не печатаются на Западе. Даже заявление последнего министра иностранных дел СССР коммунистического времени Бессмертных, сделанное, между прочим, в США, в Принстонском университете, о том, что "стратегическая оборонная инициатива" президента Рейгана ускорила конец СССР, не было подхвачено ни одной американской газетой. А ведь сколько было шума, сколько воплей в той же американской прессе, когда эта программа была предложена! Научный истеблишмент объявил бойкот любых разработок этой программы, а те немногие ученые-неконформисты, кто все же соглашался в ней участвовать, сами подвергались остракизму коллег. И вот теперь - тишина. Молчит "свободная" пресса, ученый мир делает вид, что ничего не случилось. Истеблишмент остался истеблишментом, а неконформисты - неконформистами, "отщепенцами". Казалось бы, если и есть какой-то смысл в Нобелевской премии мира, ее нужно бы теперь дать тем, кто придумал СОИ, кто не побоялся в ней участвовать. Так нет же, лауреатами Нобелевской премии останутся "озабоченные" врачи, вся заслуга которых состоит в том, что под руководством мудрого ЦК они пугали население ужасами ядерной войны.
Между тем, СОИ - это лишь наиболее яркий, наиболее известный пример политики Рейгана первой половины 80-х годов. Недавно опубликованная в США книга Питера Швейцера "Victory. The Reagan Administration's secret strategy that hastened the collapse of the Soviet Union" впервые позволила нам заглянуть в стратегические планы его администрации тех лет и убедиться, что "гонка вооружений", "звездные войны" и т.п. были лишь частью общей стратегии, вполне сознательно направленной на банкротство советского режима. Тут и кампания против западного финансирования советского газопровода в Европу, и ужесточение контроля за утечкой научно-технической информации на Восток (КОКОМ), и финансовые меры против получения СССР западных кредитов. В общем, той же цели служили программы массивной помощи афганским моджахедам, подпольной "Солидарности", никарагуанским "контрас" и прочим антикоммунисти-ческим движениям по всему миру: помимо чисто нравственных или политических соображений, "доктрина Рейгана" (как это тогда называлось) имела своей задачей сделать "стоимость империи" непереносимой для СССР.
Да и сама "гонка вооружений", запущенная администрацией Рейгана, умышленно концентрировалась на вооружениях, требующих все более высокого технологического уровня, т.е. на том, в чем советское отставание было особенно безнадежным. СОИ была лишь кульминацией этого процесса, его наиболее ярким выражением, символом, если хотите. Никто даже не мог сказать с уверенностью, осуществима эта программа или нет с чисто технической точки зрения; но обе стороны - и США и СССР - уперлись в нее, отлично понимая, что если США начнут, то СССР придется включиться в эту непосильную для него гонку.
Наконец, самым важным аспектом этой необъявленной экономической войны по крайней мере, с моей точки зрения - были манипуляции нефтяным рынком, осуществленные США через Саудовскую Аравию. Нефть и природный газ были экономической основой советской империи, ее главным источником твердой валюты. Проблемы с их добычей начались в СССР, по-видимому, уже к концу 70-х, а в 80-х падение добычи стало весьма заметным. Причины тому были чисто "внутренние": недостаточность инвестиций в инфраструктуру и оборудование при завышенных темпах добычи привели к снижению отдачи нефтяных полей, особенно в Тюмени. Катастрофа, однако, пришлась как раз на 1985-1986 годы, когда резкое падение добычи нефти в СССР совпало с не менее резким падением цен на мировом рынке. В результате Советский Союз за год потерял более трети своего дохода в твердой валюте - шок, которого не пережила бы и вполне здоровая экономика вполне процветающей западной страны.
Между тем, как явствует из вышеназванной книги, падение цен на нефть было отнюдь не случайностью, а результатом длительных и целенаправленных усилий администрации Рейгана. Еще в 1983 году казначейство США представило президенту доклад, рекомендуя добиваться понижения мировых цен:
"Падение цен на нефть на международном рынке до 20 долларов за баррель могло бы снизить энергетические расходы в США на 71,5 млрд. долларов в год. Это чистый доход для американского потребителя и составляет в сумме до 1% валового национального продукта", - говорилось в докладе казначейства.
Снижение цен на нефть повлечет за собой либо падение спроса (что маловероятно), либо фантастический рост производства. С учетом последнего обстоятельства в докладе отмечалось, что, если Саудовская Аравия и другие страны "со значительными нефтяными запасами поднимут производство нефти и увеличат мировые поставки (...) примерно на 2,7-5,4 млн. баррелей в день, чем вызовут падение мировых цен почти на 40%, для Соединенных Штатов это будет крайне выгодно".
А для Москвы это означало бы катастрофу:
"В докладе отмечалось, что Москва крайне заинтересована в экспорте энергетических ресурсов с целью получения твердой валюты. По подсчету казначейства, уже подъем цены на один доллар приносил Кремлю дополнительно от 500 миллионов до 1 миллиарда долларов. Оборотная сторона дела была также ясна: падение цен означает резкое снижение доходов. А Москва, в отличие от других производителей нефти, не смогла бы увеличить добычу нефти, чтобы компенсировать прибыль".
Все последующие годы задачей администрации Рейгана было убедить саудовцев сделать именно это: резко увеличить производство и сбить цену до нужного уровня. Интенсивное лоббирование саудовской королевской семьи включало такие меры, как усиление их обороны путем продажи самого новейшего военного оборудования (часто даже вопреки воле Конгресса), американские гарантии безопасности, экономические привилегии. Надо сказать, что саудовцы не слишком упирались: увеличение производства было в их интересах. Оно пополняло их казну, помогало друзьям и разоряло врагов - Иран, Ливию, СССР.
"Август 1985: советская экономика без шума поражена в самое сердце. (...) Уже в первый месяц от начала саудовского броска ежедневная добыча нефти подскочила с менее миллиона баррелей почти до шести миллионов.
Для Соединенных Штатов ожидаемое падение цен на нефть явилось величайшим благом. Для Кремля всякое падение цен на нефть грозило ущербом экономике. Но 1985 год принес катастрофу. Советские запасы твердой валюты оказались на минимуме. Пришлось вдвое увеличить продажу золота, чтобы удержать запасы твердой валюты на необходимом уровне. Энергетические ресурсы, являясь основным двигателем советской машины, кующей твердую валюту (на них приходилось почти 80%), как ничто другое были важны для здоровья экономики. (...) Почти сразу после повышения добычи нефти в Саудовской Аравии цена на нефть на международном рынке упала со стремительностью камня, брошенного в пруд. В ноябре 1985 года нефть-сырец шла по 30 долл. за баррель; примерно через пять месяцев баррель стоил уже 12 долларов. Москва в мгновение ока лишилась более 10 млрд. долларов, почти половины средств, выручаемых за нефть".
Этот удар, от которого советская экономика так и не оправилась, пришелся к тому же в самый неприятный момент: на нефтяной доход рассчитана была вся начальная фаза "реформ" Горбачева, так называемое "ускорение", то есть интенсификация экономики за счет закупки за границей и внедрения нового оборудования. Только такая массивная программа модернизации могла помочь советским вождям сохранить статус сверхдержавы, справиться с гонкой вооружения, с растущей стоимостью империи, спастись от "польской болезни" дома. Экономический крах в одночасье сделал их "реформаторами", "либералами", "демократами". Им нужен был нэп - как Ленину в 1921-м, альянс с Западом - как Сталину в 1941-м, разрядка - как Брежневу в 70-е. Проще говоря, им срочно нужна была передышка в "холодной войне", без которой не получить было западных кредитов, технологии. А для достижения всего этого нельзя было обойтись без помощи старых союзников: левого истеблишмента США, европейских "меньшевиков", - чтобы опять, в который уже раз, заставить Запад поверить во внезапную метаморфозу советского режима.
Но ведь и западным его "друзьям" тоже позарез нужны были "реформы" режима, новый "либеральный облик" СССР. Что бы ни толковали они теперь о "плохих" и "хороших" моделях, крах социализма на Востоке был и для них катастрофой, разоблачавшей их предательскую роль в полувековой борьбе человечества с угрозой тоталитарного рабства. Точно так же, как разгром нацистской Германии разоблачил "миротворцев" и коллаборантов того времени, крах СССР уничтожал все лукавые самооправдания его апологетов и попутчиков, все теории "умеренных" и "благоразумных":
- Так, значит, не было нужды "сосуществовать" со злом, если при весьма незначительном усилии его можно было победить?
- Значит, не нужно было "бороться за мир", за разоружение, за "взаимопонимание", коли можно победить без единого выстрела?
- Выходит, стоило лишь отбросить демагогию и начать всерьез сопротивление злу, как оно и рухнуло.
- А если так, почему же это не сделали на двадцать лет раньше? Сколько стран можно было спасти от разрухи, сколько миллионов человеческих жизней сохранить, скольких несчастий избежать?
Нужно ли добавлять, что те круги Запада, которым пришлось бы отвечать на эти неприятные вопросы, были отнюдь не в восторге от такой перспективы. Для них, как и для советских вождей, выход был только один: не допустить полного краха коммунистического режима. Иначе и не объяснить абсурда последующих пяти лет, когда коммунизм агонизировал у всех на глазах, а весь мир старался продлить ему жизнь. Кажущаяся эта абсурдность: раздуваемая прессой "горбомания", массовая эйфория по поводу "гласности и перестройки", многомиллиардные кредиты - была отнюдь не глупостью, не наивностью, а вполне продуманной кампанией. В результате достигнуто было почти невозможное: преступный режим, державший в страхе всю планету более полувека, утопивший в крови целые народы, исчез бесследно, но те, кто ему служил - и на Востоке, и на Западе, - остались у власти.
Режим несомненно был обречен, он не пережил бы конца века прежде всего потому, что основная его идея была абсурдной, противоестественной, "интеллигентской". Но рухнул он все же благодаря тем, кто бросил ему вызов, кто отказался подчиниться его диктату, будь то в афганских горах или в Белом Доме, на Гданьских судоверфях или в Ватикане, в джунглях Африки или в советских тюрьмах. В конечном итоге - благодаря простым людям, отвергнувшим власть гнилой "элиты" и на Востоке, и на Западе.
Но, покуда они остаются у власти, не станет общепризнанной эта простая истина. Будут прятаться архивы и фальсифицироваться история. Будет ходить в спасителях отечества генерал Ярузельский, советские выкормыши-террористы будут получать Нобелевские премии мира, а военные преступники, затопившие кровью Афганистан, будут командовать российской армией. Пуще же всего будет поддерживаться "миф Горбачева" - миф о "мужественных реформаторах" в Кремле, избавивших человечество от самих себя. Нечто наподобие сказочки о добром короле Людовике XVI, избавившем Францию от монархии.
Глава шестая
РЕВОЛЮЦИЯ, КОТОРОЙ ТАК И НЕ БЫЛО
1. "Ускорение"
Деятельность Комитета государственной безопасности СССР была полностью подчинена выполнению требований Коммунистической партии по надежному обеспечению безопасности Советского государства и общества.
Органами госбезопасности проводился комплекс мероприятий по оказанию чекистскими средствами всестороннего содействия реализации решений апрельского и октябрьского (1985 года) Пленумов ЦК КПСС по ускорению социально-экономического развития СССР, всемерному прогрессу советского общества, упрочению позиций СССР на международной арене, противодействию агрессивной политике империализма.
Такие годовые отчеты о проделанной работе КГБ представлял генеральному секретарю с незапамятных времен. В сущности, это была пустая формальность о сообщавшихся мероприятиях генсек информировался и по мере их разработки, и по мере осуществления. Для нас же удобство его в том, что по нему можно точно сказать, каковы в тот момент были основные направления советской политики.
Вокруг Горбачева и его "реформ" наворочено столько лжи (не в последнюю очередь - им самим), притом лжи такой фантастической, что верить можно только документам. Да и то нужно помнить, что документы его периода управления подверглись существенной чистке: после провала августовского путча 1991 года его сообщники уничтожили все, что успели. Но даже и то немногое, что уцелело, никак не соответствует мифу о смелом реформаторе, либерале и демократе, повернувшем ход истории вопреки сопротивлению реакционеров и догматиков. Давайте, например, посмотрим, какие приоритеты были заданы КГБ на 1985 год новым генсеком, и мы точно увидим, каковы были его действительные намерения. Первой по важности стоит в докладе Чебрикова разведка, что и само по себе уже показательно
Разведка главные усилия направляла на повышение качества и оперативности добываемой информации о политике правящих кругов США, других стран НАТО, Японии и КНР в отношении Советского Союза, их практических действии по подрыву международных позиций нашей страны, мирных инициатив Советского государства.
Первостепенное внимание уделялось информации о военно-стратегических планах противника, его замыслах по достижению военного превосходства над СССР, признаках подготовки к возможному внезапному развязыванию ракетно-ядерной войны, по другим проблемам, затрагивающим жизненно важные интересы Советского Союза, социалистических и дружественных нам стран.