Страница:
Утром после бессонной ночи, проведенной в разговорах с живым свидетелем славы Та-Кемета, Элизабет чувствовала себя неважно. Голова раскалывалась то ли с недосыпа, то ли от переполнивших ее мыслей и впечатлений.
– Тут поможет только огромная чашка хорошего кофе! – заявила девушка и обратилась к Анубису. – Пойдем завтракать вниз или закажем еду прямо сюда, в номер?
Владыка Расетау, вновь принявший облик обычной собаки, радостно гавкнул и завилял хвостом. В таком виде, как пояснил Элизабет собакоголовый перед тем, как превратиться, он не может облекать свои мысли в звуки человеческого языка. А антропоморфный образ он принимает большей частью после полуночи, в то время, когда Ра проходит на своей лодке Двенадцать врат подземного царства. Хотя возможны и исключения.
– Ну да это ничего! Так даже лучше! – авторитетно заявил Анубис. – Никто ничего не заподозрит. Ты только это, blin, не зови меня больше Упуатом. И остальным тоже скажи, что решила изменить мне кличку. Особенно моему лучшему koreshy Бумбе.
– Ладно! Но, чур, не напивайся с ним так больше! Для здоровья вредно.
– О'кей! – покладисто согласился песиголовец и, подмигнув ей, добавил: – Разве что по маленькой, для поднятия настроения!
Профессор Енски на время своей болезни любезно предложил Бетси пользоваться арендованным им автомобилем. Девушка предпочитала несколько иные марки, чем “форд-фокус”, но особо упираться не стала. Так действительно было намного удобнее, чем связываться с городским транспортом. Все эти такси, паромы, фелуки… Бр-р-р! Грязь и гвалт, теснота и назойливые взгляды! Нет, спасибо милому доброму Алексу.
Странно, однако, со времени их совместной экспедиции в Одессу Енски-старший сильно изменился. Элизабет раньше и представить себе не могла, что человек его возраста может так резко пересмотреть жизненные ориентиры. Столько лет отдать борьбе с “черными археологами” и лично с Бетси МакДугал, и вот теперь пригласил ее участвовать в официальных раскопках. Мало того, возложил на нее обязанности руководителя экспедиции, пусть и временно. Да-а… Скажи ей это кто-нибудь еще года два назад, она рассмеялась бы шутнику прямо в лицо.
Впрочем, эта поездка во многом выбивается из привычной колеи. Взять уже хотя бы одно то, что Элизабет находится в Египте. И едет, смешно сказать, в одном автомобиле с самим Судьей и Стражем Подземного царства Расетау!
Девушка скосила глаза. Анубис застыл на переднем сиденье в своей привычной статуарной позе. Его невозмутимость необычным образом успокаивала, служа неким гарантом безопасности.
На большом мосту, соединявшем восточный и западный берега Великой реки, Бетси притормозила. Они с псом вышли немного размяться и вдохнуть нильского воздуха. Англичанка уже не первый раз замечала, что Хапи не бывает два дня подряд одним и тем же. Ежедневно он меняет свой облик, приобретая какие-то новые черты.
Сегодня он, например, словно подслушав и почувствовав настроение Элизабет, был тих и спокоен. Его чуть мутноватые воды медленно и лениво текли вверх, к Средиземному морю. Редкие камыши, росшие по обеим сторонам реки, низко склонились над водой, любуясь своим отражением. Гордые финиковые пальмы чопорно покачивали пышными кронами, как бы осуждая нарциссирующих кривляк.
Что-то внутри подтолкнуло девушку, и она тихонько начала декламировать на древнеегипетском языке хвалебный гимн в честь Нила-Хапи:
О Нил! Твоя вода, текущая через поля, подобна амбре,
Она вкусна, как мед.
Два берега твоих – ворота в рай,
Твоя долина – лучшее место в мире.
О Нил! Твоя любовь подобна легкому ветру,
Если нет воды, нет жизни на земле.
О Нил! Кто попробует твоей воды хоть раз,
Навеки будет вместе с тобой.
Пес одобрительно кивал в такт слов, сложенных неизвестным поэтом несколько тысяч лет назад. На его глазах появилась влага. Ни с того ни с сего он поднял голову высоко к небу и протяжно-пронзительно завыл. И столько боли и тоски было в его жутком вое, что несколько туристических групп, высыпавших из своих автобусов, чтобы поглазеть на Нил, мгновенно убрались в свои крепости на колесах от греха подальше. А вдруг собака бешеная?
Переехав реку, Бетси заметила громады колоссов Мемнона или, правильнее, две гигантские статуи фараона Аменхотепа III. Некогда они стояли у первого пилона заупокойного храма в честь этого владыки. Ныне сооружение полностью разрушено, но в древности считалось одним из самых крупных построек такого характера.
В 27 году до н.э. в результате землетрясения одна из семнадцатиметровых статуй была частично разрушена. После этого по утрам стали происходить удивительные вещи. С первыми лучами солнца статуя издавала жалобные звуки, напоминавшие звучание арфы. Древние греки поспешили объяснить это чудо тем, что в статуе якобы находится дух Мемнона, сына богини утренней зари Эос и Тифона. Этот герой пал во время Троянской войны от руки Ахилла. И вот теперь каждое утро, приветствуя появление на небе своей божественной матери, Мемнон начинал жаловаться ей на свою горькую судьбу. Весть о поющей статуе разнеслась по всему античному миру. Увидеть ее желали многие путешественники из разных стран. В конце II века н.э. римский император Септимий Север приказал отремонтировать статую, чтобы умилостивить дух героя. После реставрации колосс умолк навсегда.
Повернув сразу за колоссами направо, они проехали мимо развалин храмов Меренптаха, двух Тутмосов (Третьего и Четвертого), а затем, свернув налево, выехали на прямую дорогу до Бибан эль-Мулюк.
По мере приближения к Долине Царей Анубисом овладело беспокойство. Еще бы! Несколько дней некрополь оставался без присмотра. Не случилось ли чего?
Пес вопросительно посмотрел на девушку, как бы испрашивая у нее на что-то разрешения.
– Погулять хочешь? – догадалась Элизабет. Хентиаменти радостно залаял, подтверждая ее слова.
– Ну ладно, давай. Только не забегай далеко. Может быть, мне понадобится твоя помощь.
Обиженное рычание. За кого, мол, меня принимаешь?
У гробницы Сети I толпилась кучка арабов в традиционных галабеях и тюрбанах.
“Рабочие, – догадалась Бетси. – Шейх сдержал слово. Но где же мои “помощнички”? Где Ральф? Где хотя бы Гурфинкель с Покровским?”
Египтяне встретили ее угрюмым молчанием. Они настороженно приглядывались к новому руководителю работ. Не узрев перед собой грозно кричащего и сыплющего проклятия профессора Енски, рабочие чуток расслабились. На вежливый вопрос девушки, где находится мистер Ральф, один из арабов, полагая, что глупая англичанка не поймет его, ответил соленой непристойностью. Элизабет дернулась, словно от пощечины, но быстро взяла себя в руки.
Медленно, развязной походочкой, напоминающей о той самой древней профессии, которую упомянул египтянин, она подошла к нему и на чистейшем арабском языке осыпала такой площадной бранью, что рабочие сперва онемели, а затем громко загоготали над незадачливым шутником. Тот нахмурился и замахнулся на девушку рукой.
Бетси недолго думая двинула арабу коленом между ног, а когда тот сложился пополам, то для верности добавила ему кулаком по затылку. Обидчик зарылся носом в песок. Египтяне одобрительно загалдели. На шум наконец откуда-то выскочил Ральф.
– Что, что случилось?! – взволнованно поинтересовался он.
– Да ничего особенного, – пожала плечами мисс МакДугал. – Обычный урок вежливости.
Юноша понимающе кивнул и, деликатно взяв Бетси под локоток, повлек ее в глубь усыпальницы. Про себя удивившись такой фамильярности, девушка, однако, не высказала вслух своего недовольства.
Арабы цепочкой двинулись вслед за молодыми людьми. Через несколько минут, распределенные по местам Ральфом, они начали работы. Понаблюдав за ними немного для порядка, Элизабет предоставила студенту возможность проявить свои лучшие организаторские качества, а сама удалилась в “штабную комнату”, под которую была облюбована погребальная камера.
Это было немного цинично. Ведь, возможно, на том самом месте, где сейчас стоял грубо сколоченный стол, еще пару сотен лет назад высился алебастровый саркофаг великого Сети Мериенптаха Менмаатра.
Глухую тишину, царившую в усыпальнице, прорезала трель ее мобильного телефона. Кто бы это мог быть?
– Слушаю, – бросила она в трубку.
– Мне сказали, – донесся оттуда чуть надтреснутый голос шейха Хусейна, – что у вас там возникли некоторые недоразумения?
– Да! – подтвердила Элизабет, не вдаваясь в подробности.
– Примите мои самые искренние извинения! Больше такое не повторится!
– Надеюсь!
– Ма саамаа! До свидания!
Связь прервалась.
Странно. Откуда мог Абд эр-Махмуд так быстро узнать об инциденте на раскопе? И как оперативно связался с нею по мобильнику.
“Вот тебе и девятнадцатый век!” – снова передразнила своих приятелей англичанка.
За ее спиной послышался шорох. Обернувшись, Бетси увидела, что кто-то мелькнул в коридоре, ведущем к месту работ.
– Кто там?
Ей почудилось, что там, в темноте, желто сверкнули два глаза.
– Анубис, это ты?
Вроде бы ворчание. Отчего же пес не выходит на свет? Может, с ним приключилась какая беда? Посмотрим.
Взяв в руки мощный фонарь “летучую мышь”, Элизабет по ступенькам спустилась вниз. Никого. Что бы это значило? Снова глюки? В древних гробницах вроде этой подобное не редкость.
Она прошла дальше по коридору. Где-то вдалеке раздавался мерный шум работающего компрессора. На этот раз руководство экспедиции позаботилось запастись современным оборудованием, чтобы не повторить ошибки предшественников, работавших здесь тридцать лет назад.
Сильный толчок в спину застал ее неожиданно. Бетси попыталась удержать равновесие, но это ей не удалось. Выпустив из рук фонарь, она опустилась на колени и попыталась опереться руками о каменный пол туннеля. Однако вместо твердого холодного камня ее руки соприкоснулись… с пустотой, и она почувствовала, что летит куда-то вниз головой. От неожиданности девушка вскрикнула и стала лихорадочно размахивать руками и болтать ногами, словно утопающий.
Вдруг руки наткнулись на что-то холодное и явно металлическое. Бетси изо всех сил вцепилась в это самое что-то и повисла на нем. Только бы выдержало, только бы не сорваться. Не сорвалась. Осторожно ощупав спасительный предмет, определила, что это скоба, вделанная в стену шахты. Переведя дыхание, девушка попыталась нащупать какую-либо опору и для ног. К ее великой радости, таковая имелась. Наверное, еще одна скоба. А вдруг такая же имеется и выше?
Подтянувшись на руках, Элизабет ощупала стену вверху. К ее великому разочарованию, ничего обнаружить не удалось. Она предпочла снова занять более удобное положение между двух скоб.
Мысли лихорадочно роились в ее голове. Кому и для чего понадобилось сталкивать ее в этот колодец? Может быть, это тот араб, привселюдно высмеянный ею, решил таким образом отомстить “презренной женщине” за обиду. Но Элизабет быстро хватятся, и подозрение в первую очередь падет на него. Египетские законы суровы. Это вам не мягкотелая Европа с ее мораторием на смертную казнь. Тут за умышленное убийство по головке не погладят. Да и шейх ни за что не простит, что его соплеменник осмелился поднять руку на его гостью. Нет, не склеивается.
Тогда кто? Господин Хосни Хейкаль, испугавшийся своих откровений? Но он же отъявленный трус! И тоже заметная фигура. Даже слишком. Появиться на раскопе тайно он вряд ли сможет. Кто?
Впрочем, сейчас это не так важно. Лишь бы выбраться отсюда благополучно. Сколько ей ждать того момента, когда обнаружится ее исчезновение? Ну, пару часов она, предположим, продержится. А дальше? Эх, был бы под рукой мобильник… Так нет же, оставила его на столе в погребальной камере. Разиня!
Покричать, что ли?
– Эй, кто-нибудь! Помогите!
Вроде бы собачий лай? Где-то совсем близко.
– Анубис! – что есть мочи заорала она. – Анубис! Я здесь! На помощь.
Громкий радостный визг почти над самой головой.
– Анубис, дружище, это ты!
– Гав! Гав! – подтвердили, а затем уже с упреком: – Тяв! Тяв! Р-р-р!
“Ни на минуту нельзя отлучиться”, – так поняла эту собачью реплику Элизабет.
– Приведи кого-нибудь, чтоб меня вытащили отсюда! – взмолилась она.
Сосредоточенное пыхтение в ответ.
Что-то мягкое коснулось ее щеки. Попробовав это на ощупь, Бетси определила, что перед ее носом болтается кисточка собачьего хвоста. Пес-скалолаз? Он что, решил сам спуститься к ней? Нет, только не это! Тут и для нее одной места кот наплакал, куда еще соседа по несчастью! Однако сама собачка появляться не торопилась. Как видно, девушка ошиблась в своих предположениях.
– Ты там?!
– Гав!
Далековато. Ну и длинный же у него хвост! А может…
Невероятная догадка молнией сверкнула в голове.
– Ты что, предлагаешь мне взобраться вверх по твоему хвосту?!
– Гав! Гав! Гав! – явно порадовались ее сообразительности.
– Что ты! Во мне же без малого сто тридцать фунтов! Не выдержишь!
Презрительный рык.
– Ладно, попробуем понадеяться на бога. Тяни!
Изо всех сил она уцепилась правой рукой за кисточку, при этом не разжимая пальцев левой руки, держащейся за спасительную скобу. Мощный рывок заставил ноги, а затем и руку оторваться от опоры. Неведомая сила увлекла девушку вверх. Что-то ухнуло от горла в низ живота. Такое точно ощущение она испытывала при полетах на авиалайнерах, попадая в воздушную яму. Смешно, приятно и щекотно.
Собачьи челюсти вцепились в воротник ее куртки из денима. Предусмотрительно надела ее, потому что в гробнице было прохладно. Вот и пригодилась одежонка.
Почувствовала под собой спасительную твердь пола и в изнеможении свалилась ничком. Рядом, тяжело дыша, умостился Хентиаменти. Девушка благодарно погладила его по холке.
– Спасибо! Ты спас меня! Теперь мы квиты!
– Гав! Р-гав! Тяв, тяв!
“Не говори глупостей! Какие могут быть счеты между друзьями?!”
Или она не так перевела с собачьего?
Фонарь валялся рядом с ямой и по-прежнему работал. Посветив, Элизабет отметила, что хвост у владыки Расетау самый обычный, не длиннее полутора футов. Гм-гм!
Осторожно приблизившись к краю шахты, девушка бросила туда увесистый камень, подобранный ею поблизости.
Один, два, три, четыре… пятнадцать. Из глубины донесся негромкий шлепок. Однако!
Что было бы с ней, не попадись ей по пути скоба? Страшно представить.
– Элизабет! – раздался в глубине туннеля голос Ральфа. – Вы где?
– Р-р-р! – угрожающе зарычал Анубис и замер в боевой стойке.
На появление юноши пес отреагировал, как всегда, весьма агрессивно.
– Что тут у вас? – заботливо поинтересовался студент, появляясь из сумрака и прикрывая глаза от яркого света фонаря. – Ничего не случилось?
Собака презрительно фыркнула и, повернувшись к парню задом, поднял заднюю лапу. Полилась тонкая струйка. Ральф шарахнулся в сторону и едва не угодил в колодец. В самый последний момент Бетси ухватила его за рукав ветровки.
– Фух! – выдохнул молодой человек. – Благодарю вас. И что это с вашим псом? Отчего он так странно на меня реагирует?
– Не знаю! – пожала она плечами. – Спроси у него сам!
Рассказывать парню о странном происшествии она не стала. Нужно было все хорошенько обдумать. Славно было бы посоветоваться с кем-нибудь надежным, умудренным опытом. Например, с профессором Енски или, еще лучше, с Хусейном Абд эр-Махмудом. “Желторотый” Ральф мало подходил для роли советчика. Пожалуй, для кое-чего другого он бы лучше сгодился. Но Бетси еще не достигла того критического возраста, когда женщина начинает видеть потенциального сексуального партнера в очень молодых мужчинах, почти мальчиках. Даже если они такие мускулистые и смазливые, как вот этот юный археолог.
– Кстати, вас там зачем-то разыскивает полиция, – сообщил Ральф.
– Что им нужно? – удивилась девушка.
На раскоп явился ни много ни мало начальник луксорской полиции. Тот самый молодой майор, с которым они так мило пообщались.
– Тут у нас еще одно убийство, мисс МакДугал, – хмуро процедил страж закона и пытливо посмотрел на нее исподлобья. – Когда и при каких обстоятельствах вы виделись с главным инспектором городского отделения Службы древностей господином Хосни Хейкалем?
“Господи! Нет! Не может быть! Бедный маленький толстяк”.
– Так это Хейкаль погиб?!
– Вы не ответили на мой вопрос, – все так же официально вел беседу (или допрос) майор.
– Вчера днем. Где-то в два часа пополудни.
– Правильно, – подтвердил полицейский. – Это подтвердил и секретарь покойного. А еще он добавил, что вы говорили на очень повышенных тонах. Это так?
– Ну, мы с господином Хейкалем очень давно знакомы. И следует признать, это знакомство для меня лично не является приятным. Но расстались мы весьма мирно.
– Как вы провели остаток дня?
– Я должна отвечать? Это официальный допрос?
– Прошу вас, – тон майора смягчился, – как… друг! Ответьте на мой вопрос, пожалуйста.
– Хорошо, – безразлично согласилась Элизабет. – Сначала я приехала сюда. Где-то в три часа. И пробыла здесь примерно до полпятого. Это могут подтвердить таксист, нанятый мной для поездки, вот этот молодой человек, – она ткнула пальцем в Ральфа, – и, разумеется, охрана некрополя. Вернулась в гостиницу около шести. В восемь меня видели в госпитале, где я навещала руководителя экспедиции, профессора Енски. Вечер провела в компании своих коллег в ресторане “Миш Мэш”. С вас достаточно?
– Вполне, – с видимым облегчением ответил майор. – Это была обычная процедура. Согласитесь, я обязан был проверить ваше алиби.
– Теперь можно мне тоже задать вам пару вопросов? – поинтересовалась Элизабет и, уловив согласный кивок собеседника, продолжала. – Как погиб господин Хосни Хейкаль?
– Его закололи кинжалом. Девять проникающих ножевых ран в область груди. Многовато для одного человека. Ему вполне хватило первых двух. Прямо в сердце.
– Рядом с телом ничего не нашли?
– А вы откуда знаете? – подозрительно зыркнул на нее страж закона.
Из пластиковой папки, которую до этого он нервно стискивал в руках, майор извлек лист бумаги.
– Она уже проверена на наличие отпечатков. Эксперты ничего не обнаружили. Так что…
Полицейский не закончил и протянул листок Элизабет.
Девушка сразу увидела, что это именно тот сорт бумаги, из которой была изготовлена и первая записка, найденная здесь, в гробнице Сети. Да и почерк явно тот же.
“Смерть подлым предателям Та-Кемета”.
И вместо подписи Уджат – Око Гора.
Глава девятая
– Тут поможет только огромная чашка хорошего кофе! – заявила девушка и обратилась к Анубису. – Пойдем завтракать вниз или закажем еду прямо сюда, в номер?
Владыка Расетау, вновь принявший облик обычной собаки, радостно гавкнул и завилял хвостом. В таком виде, как пояснил Элизабет собакоголовый перед тем, как превратиться, он не может облекать свои мысли в звуки человеческого языка. А антропоморфный образ он принимает большей частью после полуночи, в то время, когда Ра проходит на своей лодке Двенадцать врат подземного царства. Хотя возможны и исключения.
– Ну да это ничего! Так даже лучше! – авторитетно заявил Анубис. – Никто ничего не заподозрит. Ты только это, blin, не зови меня больше Упуатом. И остальным тоже скажи, что решила изменить мне кличку. Особенно моему лучшему koreshy Бумбе.
– Ладно! Но, чур, не напивайся с ним так больше! Для здоровья вредно.
– О'кей! – покладисто согласился песиголовец и, подмигнув ей, добавил: – Разве что по маленькой, для поднятия настроения!
Профессор Енски на время своей болезни любезно предложил Бетси пользоваться арендованным им автомобилем. Девушка предпочитала несколько иные марки, чем “форд-фокус”, но особо упираться не стала. Так действительно было намного удобнее, чем связываться с городским транспортом. Все эти такси, паромы, фелуки… Бр-р-р! Грязь и гвалт, теснота и назойливые взгляды! Нет, спасибо милому доброму Алексу.
Странно, однако, со времени их совместной экспедиции в Одессу Енски-старший сильно изменился. Элизабет раньше и представить себе не могла, что человек его возраста может так резко пересмотреть жизненные ориентиры. Столько лет отдать борьбе с “черными археологами” и лично с Бетси МакДугал, и вот теперь пригласил ее участвовать в официальных раскопках. Мало того, возложил на нее обязанности руководителя экспедиции, пусть и временно. Да-а… Скажи ей это кто-нибудь еще года два назад, она рассмеялась бы шутнику прямо в лицо.
Впрочем, эта поездка во многом выбивается из привычной колеи. Взять уже хотя бы одно то, что Элизабет находится в Египте. И едет, смешно сказать, в одном автомобиле с самим Судьей и Стражем Подземного царства Расетау!
Девушка скосила глаза. Анубис застыл на переднем сиденье в своей привычной статуарной позе. Его невозмутимость необычным образом успокаивала, служа неким гарантом безопасности.
На большом мосту, соединявшем восточный и западный берега Великой реки, Бетси притормозила. Они с псом вышли немного размяться и вдохнуть нильского воздуха. Англичанка уже не первый раз замечала, что Хапи не бывает два дня подряд одним и тем же. Ежедневно он меняет свой облик, приобретая какие-то новые черты.
Сегодня он, например, словно подслушав и почувствовав настроение Элизабет, был тих и спокоен. Его чуть мутноватые воды медленно и лениво текли вверх, к Средиземному морю. Редкие камыши, росшие по обеим сторонам реки, низко склонились над водой, любуясь своим отражением. Гордые финиковые пальмы чопорно покачивали пышными кронами, как бы осуждая нарциссирующих кривляк.
Что-то внутри подтолкнуло девушку, и она тихонько начала декламировать на древнеегипетском языке хвалебный гимн в честь Нила-Хапи:
О Нил! Твоя вода, текущая через поля, подобна амбре,
Она вкусна, как мед.
Два берега твоих – ворота в рай,
Твоя долина – лучшее место в мире.
О Нил! Твоя любовь подобна легкому ветру,
Если нет воды, нет жизни на земле.
О Нил! Кто попробует твоей воды хоть раз,
Навеки будет вместе с тобой.
Пес одобрительно кивал в такт слов, сложенных неизвестным поэтом несколько тысяч лет назад. На его глазах появилась влага. Ни с того ни с сего он поднял голову высоко к небу и протяжно-пронзительно завыл. И столько боли и тоски было в его жутком вое, что несколько туристических групп, высыпавших из своих автобусов, чтобы поглазеть на Нил, мгновенно убрались в свои крепости на колесах от греха подальше. А вдруг собака бешеная?
Переехав реку, Бетси заметила громады колоссов Мемнона или, правильнее, две гигантские статуи фараона Аменхотепа III. Некогда они стояли у первого пилона заупокойного храма в честь этого владыки. Ныне сооружение полностью разрушено, но в древности считалось одним из самых крупных построек такого характера.
В 27 году до н.э. в результате землетрясения одна из семнадцатиметровых статуй была частично разрушена. После этого по утрам стали происходить удивительные вещи. С первыми лучами солнца статуя издавала жалобные звуки, напоминавшие звучание арфы. Древние греки поспешили объяснить это чудо тем, что в статуе якобы находится дух Мемнона, сына богини утренней зари Эос и Тифона. Этот герой пал во время Троянской войны от руки Ахилла. И вот теперь каждое утро, приветствуя появление на небе своей божественной матери, Мемнон начинал жаловаться ей на свою горькую судьбу. Весть о поющей статуе разнеслась по всему античному миру. Увидеть ее желали многие путешественники из разных стран. В конце II века н.э. римский император Септимий Север приказал отремонтировать статую, чтобы умилостивить дух героя. После реставрации колосс умолк навсегда.
Повернув сразу за колоссами направо, они проехали мимо развалин храмов Меренптаха, двух Тутмосов (Третьего и Четвертого), а затем, свернув налево, выехали на прямую дорогу до Бибан эль-Мулюк.
По мере приближения к Долине Царей Анубисом овладело беспокойство. Еще бы! Несколько дней некрополь оставался без присмотра. Не случилось ли чего?
Пес вопросительно посмотрел на девушку, как бы испрашивая у нее на что-то разрешения.
– Погулять хочешь? – догадалась Элизабет. Хентиаменти радостно залаял, подтверждая ее слова.
– Ну ладно, давай. Только не забегай далеко. Может быть, мне понадобится твоя помощь.
Обиженное рычание. За кого, мол, меня принимаешь?
У гробницы Сети I толпилась кучка арабов в традиционных галабеях и тюрбанах.
“Рабочие, – догадалась Бетси. – Шейх сдержал слово. Но где же мои “помощнички”? Где Ральф? Где хотя бы Гурфинкель с Покровским?”
Египтяне встретили ее угрюмым молчанием. Они настороженно приглядывались к новому руководителю работ. Не узрев перед собой грозно кричащего и сыплющего проклятия профессора Енски, рабочие чуток расслабились. На вежливый вопрос девушки, где находится мистер Ральф, один из арабов, полагая, что глупая англичанка не поймет его, ответил соленой непристойностью. Элизабет дернулась, словно от пощечины, но быстро взяла себя в руки.
Медленно, развязной походочкой, напоминающей о той самой древней профессии, которую упомянул египтянин, она подошла к нему и на чистейшем арабском языке осыпала такой площадной бранью, что рабочие сперва онемели, а затем громко загоготали над незадачливым шутником. Тот нахмурился и замахнулся на девушку рукой.
Бетси недолго думая двинула арабу коленом между ног, а когда тот сложился пополам, то для верности добавила ему кулаком по затылку. Обидчик зарылся носом в песок. Египтяне одобрительно загалдели. На шум наконец откуда-то выскочил Ральф.
– Что, что случилось?! – взволнованно поинтересовался он.
– Да ничего особенного, – пожала плечами мисс МакДугал. – Обычный урок вежливости.
Юноша понимающе кивнул и, деликатно взяв Бетси под локоток, повлек ее в глубь усыпальницы. Про себя удивившись такой фамильярности, девушка, однако, не высказала вслух своего недовольства.
Арабы цепочкой двинулись вслед за молодыми людьми. Через несколько минут, распределенные по местам Ральфом, они начали работы. Понаблюдав за ними немного для порядка, Элизабет предоставила студенту возможность проявить свои лучшие организаторские качества, а сама удалилась в “штабную комнату”, под которую была облюбована погребальная камера.
Это было немного цинично. Ведь, возможно, на том самом месте, где сейчас стоял грубо сколоченный стол, еще пару сотен лет назад высился алебастровый саркофаг великого Сети Мериенптаха Менмаатра.
Глухую тишину, царившую в усыпальнице, прорезала трель ее мобильного телефона. Кто бы это мог быть?
– Слушаю, – бросила она в трубку.
– Мне сказали, – донесся оттуда чуть надтреснутый голос шейха Хусейна, – что у вас там возникли некоторые недоразумения?
– Да! – подтвердила Элизабет, не вдаваясь в подробности.
– Примите мои самые искренние извинения! Больше такое не повторится!
– Надеюсь!
– Ма саамаа! До свидания!
Связь прервалась.
Странно. Откуда мог Абд эр-Махмуд так быстро узнать об инциденте на раскопе? И как оперативно связался с нею по мобильнику.
“Вот тебе и девятнадцатый век!” – снова передразнила своих приятелей англичанка.
За ее спиной послышался шорох. Обернувшись, Бетси увидела, что кто-то мелькнул в коридоре, ведущем к месту работ.
– Кто там?
Ей почудилось, что там, в темноте, желто сверкнули два глаза.
– Анубис, это ты?
Вроде бы ворчание. Отчего же пес не выходит на свет? Может, с ним приключилась какая беда? Посмотрим.
Взяв в руки мощный фонарь “летучую мышь”, Элизабет по ступенькам спустилась вниз. Никого. Что бы это значило? Снова глюки? В древних гробницах вроде этой подобное не редкость.
Она прошла дальше по коридору. Где-то вдалеке раздавался мерный шум работающего компрессора. На этот раз руководство экспедиции позаботилось запастись современным оборудованием, чтобы не повторить ошибки предшественников, работавших здесь тридцать лет назад.
Сильный толчок в спину застал ее неожиданно. Бетси попыталась удержать равновесие, но это ей не удалось. Выпустив из рук фонарь, она опустилась на колени и попыталась опереться руками о каменный пол туннеля. Однако вместо твердого холодного камня ее руки соприкоснулись… с пустотой, и она почувствовала, что летит куда-то вниз головой. От неожиданности девушка вскрикнула и стала лихорадочно размахивать руками и болтать ногами, словно утопающий.
Вдруг руки наткнулись на что-то холодное и явно металлическое. Бетси изо всех сил вцепилась в это самое что-то и повисла на нем. Только бы выдержало, только бы не сорваться. Не сорвалась. Осторожно ощупав спасительный предмет, определила, что это скоба, вделанная в стену шахты. Переведя дыхание, девушка попыталась нащупать какую-либо опору и для ног. К ее великой радости, таковая имелась. Наверное, еще одна скоба. А вдруг такая же имеется и выше?
Подтянувшись на руках, Элизабет ощупала стену вверху. К ее великому разочарованию, ничего обнаружить не удалось. Она предпочла снова занять более удобное положение между двух скоб.
Мысли лихорадочно роились в ее голове. Кому и для чего понадобилось сталкивать ее в этот колодец? Может быть, это тот араб, привселюдно высмеянный ею, решил таким образом отомстить “презренной женщине” за обиду. Но Элизабет быстро хватятся, и подозрение в первую очередь падет на него. Египетские законы суровы. Это вам не мягкотелая Европа с ее мораторием на смертную казнь. Тут за умышленное убийство по головке не погладят. Да и шейх ни за что не простит, что его соплеменник осмелился поднять руку на его гостью. Нет, не склеивается.
Тогда кто? Господин Хосни Хейкаль, испугавшийся своих откровений? Но он же отъявленный трус! И тоже заметная фигура. Даже слишком. Появиться на раскопе тайно он вряд ли сможет. Кто?
Впрочем, сейчас это не так важно. Лишь бы выбраться отсюда благополучно. Сколько ей ждать того момента, когда обнаружится ее исчезновение? Ну, пару часов она, предположим, продержится. А дальше? Эх, был бы под рукой мобильник… Так нет же, оставила его на столе в погребальной камере. Разиня!
Покричать, что ли?
– Эй, кто-нибудь! Помогите!
Вроде бы собачий лай? Где-то совсем близко.
– Анубис! – что есть мочи заорала она. – Анубис! Я здесь! На помощь.
Громкий радостный визг почти над самой головой.
– Анубис, дружище, это ты!
– Гав! Гав! – подтвердили, а затем уже с упреком: – Тяв! Тяв! Р-р-р!
“Ни на минуту нельзя отлучиться”, – так поняла эту собачью реплику Элизабет.
– Приведи кого-нибудь, чтоб меня вытащили отсюда! – взмолилась она.
Сосредоточенное пыхтение в ответ.
Что-то мягкое коснулось ее щеки. Попробовав это на ощупь, Бетси определила, что перед ее носом болтается кисточка собачьего хвоста. Пес-скалолаз? Он что, решил сам спуститься к ней? Нет, только не это! Тут и для нее одной места кот наплакал, куда еще соседа по несчастью! Однако сама собачка появляться не торопилась. Как видно, девушка ошиблась в своих предположениях.
– Ты там?!
– Гав!
Далековато. Ну и длинный же у него хвост! А может…
Невероятная догадка молнией сверкнула в голове.
– Ты что, предлагаешь мне взобраться вверх по твоему хвосту?!
– Гав! Гав! Гав! – явно порадовались ее сообразительности.
– Что ты! Во мне же без малого сто тридцать фунтов! Не выдержишь!
Презрительный рык.
– Ладно, попробуем понадеяться на бога. Тяни!
Изо всех сил она уцепилась правой рукой за кисточку, при этом не разжимая пальцев левой руки, держащейся за спасительную скобу. Мощный рывок заставил ноги, а затем и руку оторваться от опоры. Неведомая сила увлекла девушку вверх. Что-то ухнуло от горла в низ живота. Такое точно ощущение она испытывала при полетах на авиалайнерах, попадая в воздушную яму. Смешно, приятно и щекотно.
Собачьи челюсти вцепились в воротник ее куртки из денима. Предусмотрительно надела ее, потому что в гробнице было прохладно. Вот и пригодилась одежонка.
Почувствовала под собой спасительную твердь пола и в изнеможении свалилась ничком. Рядом, тяжело дыша, умостился Хентиаменти. Девушка благодарно погладила его по холке.
– Спасибо! Ты спас меня! Теперь мы квиты!
– Гав! Р-гав! Тяв, тяв!
“Не говори глупостей! Какие могут быть счеты между друзьями?!”
Или она не так перевела с собачьего?
Фонарь валялся рядом с ямой и по-прежнему работал. Посветив, Элизабет отметила, что хвост у владыки Расетау самый обычный, не длиннее полутора футов. Гм-гм!
Осторожно приблизившись к краю шахты, девушка бросила туда увесистый камень, подобранный ею поблизости.
Один, два, три, четыре… пятнадцать. Из глубины донесся негромкий шлепок. Однако!
Что было бы с ней, не попадись ей по пути скоба? Страшно представить.
– Элизабет! – раздался в глубине туннеля голос Ральфа. – Вы где?
– Р-р-р! – угрожающе зарычал Анубис и замер в боевой стойке.
На появление юноши пес отреагировал, как всегда, весьма агрессивно.
– Что тут у вас? – заботливо поинтересовался студент, появляясь из сумрака и прикрывая глаза от яркого света фонаря. – Ничего не случилось?
Собака презрительно фыркнула и, повернувшись к парню задом, поднял заднюю лапу. Полилась тонкая струйка. Ральф шарахнулся в сторону и едва не угодил в колодец. В самый последний момент Бетси ухватила его за рукав ветровки.
– Фух! – выдохнул молодой человек. – Благодарю вас. И что это с вашим псом? Отчего он так странно на меня реагирует?
– Не знаю! – пожала она плечами. – Спроси у него сам!
Рассказывать парню о странном происшествии она не стала. Нужно было все хорошенько обдумать. Славно было бы посоветоваться с кем-нибудь надежным, умудренным опытом. Например, с профессором Енски или, еще лучше, с Хусейном Абд эр-Махмудом. “Желторотый” Ральф мало подходил для роли советчика. Пожалуй, для кое-чего другого он бы лучше сгодился. Но Бетси еще не достигла того критического возраста, когда женщина начинает видеть потенциального сексуального партнера в очень молодых мужчинах, почти мальчиках. Даже если они такие мускулистые и смазливые, как вот этот юный археолог.
– Кстати, вас там зачем-то разыскивает полиция, – сообщил Ральф.
– Что им нужно? – удивилась девушка.
На раскоп явился ни много ни мало начальник луксорской полиции. Тот самый молодой майор, с которым они так мило пообщались.
– Тут у нас еще одно убийство, мисс МакДугал, – хмуро процедил страж закона и пытливо посмотрел на нее исподлобья. – Когда и при каких обстоятельствах вы виделись с главным инспектором городского отделения Службы древностей господином Хосни Хейкалем?
“Господи! Нет! Не может быть! Бедный маленький толстяк”.
– Так это Хейкаль погиб?!
– Вы не ответили на мой вопрос, – все так же официально вел беседу (или допрос) майор.
– Вчера днем. Где-то в два часа пополудни.
– Правильно, – подтвердил полицейский. – Это подтвердил и секретарь покойного. А еще он добавил, что вы говорили на очень повышенных тонах. Это так?
– Ну, мы с господином Хейкалем очень давно знакомы. И следует признать, это знакомство для меня лично не является приятным. Но расстались мы весьма мирно.
– Как вы провели остаток дня?
– Я должна отвечать? Это официальный допрос?
– Прошу вас, – тон майора смягчился, – как… друг! Ответьте на мой вопрос, пожалуйста.
– Хорошо, – безразлично согласилась Элизабет. – Сначала я приехала сюда. Где-то в три часа. И пробыла здесь примерно до полпятого. Это могут подтвердить таксист, нанятый мной для поездки, вот этот молодой человек, – она ткнула пальцем в Ральфа, – и, разумеется, охрана некрополя. Вернулась в гостиницу около шести. В восемь меня видели в госпитале, где я навещала руководителя экспедиции, профессора Енски. Вечер провела в компании своих коллег в ресторане “Миш Мэш”. С вас достаточно?
– Вполне, – с видимым облегчением ответил майор. – Это была обычная процедура. Согласитесь, я обязан был проверить ваше алиби.
– Теперь можно мне тоже задать вам пару вопросов? – поинтересовалась Элизабет и, уловив согласный кивок собеседника, продолжала. – Как погиб господин Хосни Хейкаль?
– Его закололи кинжалом. Девять проникающих ножевых ран в область груди. Многовато для одного человека. Ему вполне хватило первых двух. Прямо в сердце.
– Рядом с телом ничего не нашли?
– А вы откуда знаете? – подозрительно зыркнул на нее страж закона.
Из пластиковой папки, которую до этого он нервно стискивал в руках, майор извлек лист бумаги.
– Она уже проверена на наличие отпечатков. Эксперты ничего не обнаружили. Так что…
Полицейский не закончил и протянул листок Элизабет.
Девушка сразу увидела, что это именно тот сорт бумаги, из которой была изготовлена и первая записка, найденная здесь, в гробнице Сети. Да и почерк явно тот же.
“Смерть подлым предателям Та-Кемета”.
И вместо подписи Уджат – Око Гора.
Глава девятая
НА ГРАНИ ФОЛА
– A-a-a-a, алла-а-а-а-э, алла-а-а-а…
Миша Гурфинкель накрыл голову подушкой:
– О Боже, это просто невыносимо…
К припадочным воплям сумасшедших арабов присоединился ко всему еще и утробный храп Покровского, поэтому Миша смог уснуть только к утру. А тут этот проклятый намаз.
Что он только ни делал, на какие только ухищрения не шел, пытаясь бороться с могучим ночным ревом приятеля, все было тщетно. Гурфинкель свистел, щелкал пальцами, даже пытался петь английский гимн, но Бумба на эти звуковые эффекты особо не реагировал, продолжая выводить носом кровожадные рулады. Единственное, что на него действовало, заставляя Покровского на короткое время не храпеть, это конское ржание. Но Миша смог практиковать это ржание лишь пару дней, пока ему не сделали замечание сотрудники гостиницы, пригрозив выселением, так как жильцы соседних номеров жаловались, утверждая, что в гостинице живет страдающая бессонницей полоумная лошадь.
Гурфинкель даже пытался приобрести в местной аптеке особое устройство от храпа, но оно выглядело настолько нелепо, что он поругался с продавцом, обозвав того шарлатаном. “Антихрапин” (так называлось устройство в инструкции) представлял собой деревянную палочку с подвешенными к двум ее концам на леске железными шариками. Прибор следовало вешать над спящим, цепляя к особому зажиму на потолке. Зажим, к слову сказать, был на липучке, но в комплект устройства не входил, а приобретался отдельно и стоил столько же, сколько и сам “Антихрапин”.
Устройство, судя по коробке и штрих-коду, было изготовлено в Японии. Но Миша каким-то шестым чувством догадался, что чудо-прибор, без сомнения, был произведен где-нибудь в Одессе, да и продавец в аптеке явно был не из местных: “р” практически не выговаривал и обладал носом истинного сына Голланских высот. Почти точно таким же, как и у Миши, только более габаритным.
Короче, поездка в Египет Гурфинкелю запомнилась лишь двумя наиболее яркими эпизодами: невыносимой изматывающей жарой и кошмарным людоедским храпом Покровского.
– Хр-р-р, псу-у-у, хр-р-р-р… – сладко ревел Бумба, время от времени причмокивая во сне губами.
– Л-а-а-а, алла-а-а-а-э, иль алла-а-а-а… – методично доносилось с улицы.
– Дурдом, – протяжно простонал Миша и, взяв с собой подушку, направился досыпать в душевую кабинку, где имелась хоть какая-то звукоизоляция.
Расположиться в кабинке можно было только полусидя, но это обстоятельство Гурфинкеля нисколько не
смущало. Однако долго поспать ему все же не удалось.
Где-то часов в восемь утра в кабинку размашисто вошел насвистывающий себе под нос нечто веселое Бумба с махровым полотенцем на плече.
Раздавшийся после этого вопль переполошил всю гостиницу, а консьерж с перепугу даже ухитрился вызвать полицию.
Мало того что Бумба наступил спящему Гурфинкелю на голову, так он еще ухитрился одновременно чисто машинальным движением руки открыть холодную воду.
– Сволочь, – визжал мокрый Миша, выталкивая бледного Покровского из душевой кабинки. – Баран кривоногий.
Бумба, держась за сердце, испуганно отступил к кровати. Бедняга чуть не отдал концы, решив, что Миша вчера вечером замочил портье и спрятал его труп в душевой, тем более что накануне Гурфинкель действительно повздорил с обслуживающим персоналом, требуя установки в их номере звукоизолирующих окон.
– Да я, да я… – начал было Бумба, тяжело плюхаясь на развороченную кровать.
– Кретин ты, – злобно огрызнулся Миша, вытирая мокрые волосы оброненным полотенцем приятеля.
– Я думал, что ты давно уже проснулся и спустился завтракать, – начал виновато оправдываться Покровский.
Все-таки он был рад, что Гурфинкель не замочил портье и что страшное ему лишь померещилось.
В дверь их номера настойчиво застучали.
Миша, испепеляюще посмотрев на Бумбу, открыл.
На пороге стоял смуглолицый всклокоченный портье и двое хмурых полицейских.
– Вот они, – торжествующе ткнул пальцем в иностранцев портье. – Это в их номере только что кого-то зарезали. И заметьте, что это уже не первая жалоба. Два дня назад они держали у себя в номере лошадь, хотя и не признаются в этом.
Полицейские, отстранив глупо моргающего Мишу, прошли в номер. С ухмылкой посмотрели на единственную двухместную кровать, заглянули в душ.
– Значит, лошадь, говорите? – переспросил один из полицейских.
– Именно так, – быстро закивал портье. – Не знаю, что они с ней делали, но бедное животное кричало в основном по ночам.
– Что, любите острые ощущения? – Полицейские, обладающие редким для их профессии чувством юмора, весело посмотрели на иностранцев.
– Египет страна контрастов, – невпопад ляпнул Бум-ба, еще не совсем оправившись от шока.
– Так. – Полицейские переглянулись и жестом приказали портье, чтобы тот вышел. Араб нехотя подчинился. Натянув брюки, Гурфинкель тяжело вздохнул:
– Сколько?
– Пятьдесят фунтов, – ответил один из блюстителей порядка. – За ложный вызов и за бензин.
– Однако, похоже, что бензин у вас золотой, – сварливо пробормотал Миша, доставая из бумажника нужную сумму.
Взяв деньги, полицейские дурашливо откланялись.
– Всего хорошего, – глумливо пожелали они напоследок, – и с лошадками больше, пожалуйста, не балуйтесь, а то придется вас выселить.
– Хорошо, хорошо, – кивнул Гурфинкель, закрывая за стражами порядка дверь. – Как деньги получат, прямо задницу начинают лизать.
– Восток, – неопределенно добавил Бумба.
– Страна контрастов, – передразнил приятеля Миша. – По-моему, местная жара действует на тебя еще более отупляюще, чем в Индии.
– V nature, – согласился Покровский, опасливо заглядывая в душевую кабинку.
– Так, че-то я не понял, blin, – Бумба сильно тряхнул головой. – А ну давай все сначала, по порядку и без каши во рту.
Гурфинкель обреченно вздохнул:
– Повторяю для умственно отсталых. Сегодня вечером мы с тобой должны будем встретиться с одним человеком, который отведет нас к тому, кто торгует действительно стоящим товаром.
– Стоящим товаром?
– Ну да, настоящими артефактами, не гипсовыми.
– Kruto, blin.
– Ну а я о чем, – усмехнулся Миша, нервно поглядывая на часы.
– Секундочку, – спохватился Покровский, – а каким образом тебе удалось договориться об этой встрече?
– Очень просто, – ответил Гурфинкель, тщательно инспектируя содержимое своего бумажника, – я получил письмо.
– Какое еще письмо?
– Да вон, на столике у кровати лежит, до востребования, мне его портье принес.
– Подожди, что-то я не совсем vrubilsa. – Бумба тщательно наморщил широкий лоб, демонстрируя напряженную работу мыслей. – Лажа какая-то получается.
– Почему “лажа”? – обиделся Гурфинкель. – У нас первое серьезное дело намечается, а ты “лажа” говоришь.
Миша Гурфинкель накрыл голову подушкой:
– О Боже, это просто невыносимо…
К припадочным воплям сумасшедших арабов присоединился ко всему еще и утробный храп Покровского, поэтому Миша смог уснуть только к утру. А тут этот проклятый намаз.
Что он только ни делал, на какие только ухищрения не шел, пытаясь бороться с могучим ночным ревом приятеля, все было тщетно. Гурфинкель свистел, щелкал пальцами, даже пытался петь английский гимн, но Бумба на эти звуковые эффекты особо не реагировал, продолжая выводить носом кровожадные рулады. Единственное, что на него действовало, заставляя Покровского на короткое время не храпеть, это конское ржание. Но Миша смог практиковать это ржание лишь пару дней, пока ему не сделали замечание сотрудники гостиницы, пригрозив выселением, так как жильцы соседних номеров жаловались, утверждая, что в гостинице живет страдающая бессонницей полоумная лошадь.
Гурфинкель даже пытался приобрести в местной аптеке особое устройство от храпа, но оно выглядело настолько нелепо, что он поругался с продавцом, обозвав того шарлатаном. “Антихрапин” (так называлось устройство в инструкции) представлял собой деревянную палочку с подвешенными к двум ее концам на леске железными шариками. Прибор следовало вешать над спящим, цепляя к особому зажиму на потолке. Зажим, к слову сказать, был на липучке, но в комплект устройства не входил, а приобретался отдельно и стоил столько же, сколько и сам “Антихрапин”.
Устройство, судя по коробке и штрих-коду, было изготовлено в Японии. Но Миша каким-то шестым чувством догадался, что чудо-прибор, без сомнения, был произведен где-нибудь в Одессе, да и продавец в аптеке явно был не из местных: “р” практически не выговаривал и обладал носом истинного сына Голланских высот. Почти точно таким же, как и у Миши, только более габаритным.
Короче, поездка в Египет Гурфинкелю запомнилась лишь двумя наиболее яркими эпизодами: невыносимой изматывающей жарой и кошмарным людоедским храпом Покровского.
– Хр-р-р, псу-у-у, хр-р-р-р… – сладко ревел Бумба, время от времени причмокивая во сне губами.
– Л-а-а-а, алла-а-а-а-э, иль алла-а-а-а… – методично доносилось с улицы.
– Дурдом, – протяжно простонал Миша и, взяв с собой подушку, направился досыпать в душевую кабинку, где имелась хоть какая-то звукоизоляция.
Расположиться в кабинке можно было только полусидя, но это обстоятельство Гурфинкеля нисколько не
смущало. Однако долго поспать ему все же не удалось.
Где-то часов в восемь утра в кабинку размашисто вошел насвистывающий себе под нос нечто веселое Бумба с махровым полотенцем на плече.
Раздавшийся после этого вопль переполошил всю гостиницу, а консьерж с перепугу даже ухитрился вызвать полицию.
Мало того что Бумба наступил спящему Гурфинкелю на голову, так он еще ухитрился одновременно чисто машинальным движением руки открыть холодную воду.
– Сволочь, – визжал мокрый Миша, выталкивая бледного Покровского из душевой кабинки. – Баран кривоногий.
Бумба, держась за сердце, испуганно отступил к кровати. Бедняга чуть не отдал концы, решив, что Миша вчера вечером замочил портье и спрятал его труп в душевой, тем более что накануне Гурфинкель действительно повздорил с обслуживающим персоналом, требуя установки в их номере звукоизолирующих окон.
– Да я, да я… – начал было Бумба, тяжело плюхаясь на развороченную кровать.
– Кретин ты, – злобно огрызнулся Миша, вытирая мокрые волосы оброненным полотенцем приятеля.
– Я думал, что ты давно уже проснулся и спустился завтракать, – начал виновато оправдываться Покровский.
Все-таки он был рад, что Гурфинкель не замочил портье и что страшное ему лишь померещилось.
В дверь их номера настойчиво застучали.
Миша, испепеляюще посмотрев на Бумбу, открыл.
На пороге стоял смуглолицый всклокоченный портье и двое хмурых полицейских.
– Вот они, – торжествующе ткнул пальцем в иностранцев портье. – Это в их номере только что кого-то зарезали. И заметьте, что это уже не первая жалоба. Два дня назад они держали у себя в номере лошадь, хотя и не признаются в этом.
Полицейские, отстранив глупо моргающего Мишу, прошли в номер. С ухмылкой посмотрели на единственную двухместную кровать, заглянули в душ.
– Значит, лошадь, говорите? – переспросил один из полицейских.
– Именно так, – быстро закивал портье. – Не знаю, что они с ней делали, но бедное животное кричало в основном по ночам.
– Что, любите острые ощущения? – Полицейские, обладающие редким для их профессии чувством юмора, весело посмотрели на иностранцев.
– Египет страна контрастов, – невпопад ляпнул Бум-ба, еще не совсем оправившись от шока.
– Так. – Полицейские переглянулись и жестом приказали портье, чтобы тот вышел. Араб нехотя подчинился. Натянув брюки, Гурфинкель тяжело вздохнул:
– Сколько?
– Пятьдесят фунтов, – ответил один из блюстителей порядка. – За ложный вызов и за бензин.
– Однако, похоже, что бензин у вас золотой, – сварливо пробормотал Миша, доставая из бумажника нужную сумму.
Взяв деньги, полицейские дурашливо откланялись.
– Всего хорошего, – глумливо пожелали они напоследок, – и с лошадками больше, пожалуйста, не балуйтесь, а то придется вас выселить.
– Хорошо, хорошо, – кивнул Гурфинкель, закрывая за стражами порядка дверь. – Как деньги получат, прямо задницу начинают лизать.
– Восток, – неопределенно добавил Бумба.
– Страна контрастов, – передразнил приятеля Миша. – По-моему, местная жара действует на тебя еще более отупляюще, чем в Индии.
– V nature, – согласился Покровский, опасливо заглядывая в душевую кабинку.
– Так, че-то я не понял, blin, – Бумба сильно тряхнул головой. – А ну давай все сначала, по порядку и без каши во рту.
Гурфинкель обреченно вздохнул:
– Повторяю для умственно отсталых. Сегодня вечером мы с тобой должны будем встретиться с одним человеком, который отведет нас к тому, кто торгует действительно стоящим товаром.
– Стоящим товаром?
– Ну да, настоящими артефактами, не гипсовыми.
– Kruto, blin.
– Ну а я о чем, – усмехнулся Миша, нервно поглядывая на часы.
– Секундочку, – спохватился Покровский, – а каким образом тебе удалось договориться об этой встрече?
– Очень просто, – ответил Гурфинкель, тщательно инспектируя содержимое своего бумажника, – я получил письмо.
– Какое еще письмо?
– Да вон, на столике у кровати лежит, до востребования, мне его портье принес.
– Подожди, что-то я не совсем vrubilsa. – Бумба тщательно наморщил широкий лоб, демонстрируя напряженную работу мыслей. – Лажа какая-то получается.
– Почему “лажа”? – обиделся Гурфинкель. – У нас первое серьезное дело намечается, а ты “лажа” говоришь.