Страница:
Не говоря ни слова, Бейдах подошел к возвышению, где восседал повелитель, и занял свое место в кресле, стоящем справа от подножия трона. Крылатые воины Каэр Эбра, также не говоря ни слова, расселись за столом Военного совета. Стражники отступили к стенам, а Рик и Майо остались стоять посередине зала, напротив трона, от которого их отделял стол с военачальниками.
Где-то в тени высокого трона раздался краткий вздох, который очень напоминал шипение испуганной, но готовящейся к нападению змеи, и на свет вышел, ухмыляясь во всю ширь своего уродливого лица, карлик Ллоу.
Рик стоял непринужденно: он не испытывал абсолютно никакого почтения к этой публике. Его лицо было совершенно бесстрастным, хотя внутри у него все напряглось, и он с нетерпением ждал дальнейшего развития событий. Рядом с ним, касаясь его локтем, стояла оробевшая Майо.
— Тебе известно, зачем тебя сюда привели? — первым нарушил тишину юный король.
— В общих чертах, — признался Рик.
Харал вскочил со своего трона. Его всего затрясло от возбуждения, глаза загорелись болезненным огнем, голос срывался.
— Народ мой! — воззвал он к присутствующим. — Борющийся за свою свободу народ Марса! Вот здесь, перед вами, стоит землянин, который, согласно пророчеству, закрепит за землянами власть над нами. Именно с его помощью захватчики установят окончательное владычество над нашим миром.
Юноша выбросил вперед правую руку. Жест, по понятиям Рика, был довольно театральный и уж слишком напыщенный, но остальные, очевидно, так не думали. Они видели в жестах этого юноши собранные воедино остатки достоинства древних правителей, они видели в его глазах искры победных фейерверков былых времен, они видели в нем вождя, который поведет их в решающий бой.
Рик склонил голову, невольно восхищаясь отчаянной попыткой возродить былой дух и величие.
А тем временем голос Харала продолжал звенеть, как серебряный горн, трубящий атаку:
— Смотрите же на этого землянина, марсиане! Запомните его! Это и есть голова той змеи, которая собирается проглотить нашу родную планету! Но мы сегодня отрубим эту голову, и тогда завтра перед нами будет только одна дорога, которая неминуемо приведет нас к победе. Сегодня мы уничтожим голову земного гада, а завтра — добьем его туловище.
В зале раздался гул голосов, в котором определенно преобладали ликующие возгласы. Голоса, выражавшие сомнение, были в явном меньшинстве. И пока царил этот гвалт, возле королевского троном незаметно возникла еще одна фигура. Перед правителем стоял придворный ясновидящий Паррас.
— Повелитель! — взволнованно заговорил Паррас, как только повелитель жестом разрешил ему говорить. — Все эти дни мой разум без устали странствует по лабиринтам времени. Я уже предупреждал вас о существовании третьего пути. И теперь говорю только одно; поторопитесь! Я только что из Башни Провидения. Мой разум видел этот третий путь! Это черная дорога, ведущая в никуда! И она расположена совсем рядом с этой ночью, может быть, даже соединена с этой ночью. В дорогах будущего еще можно разглядеть сутки, но не часы.
Однако Харал только рассмеялся в лицо своему прорицателю. Этот король был слишком юн. Он еще не переживал горечи поражений и просчетов. Он с пренебрежительной улыбкой, тоном знатока описывал ошибки других правителей, но не успел наделать своих, а может быть, и наделал, но еще не знал об этом. Юность все видит в черном и белом цвете, настоящее цветное зрение приходит с годами.
— Успокойся, Паррас, — с улыбкой говорил юноша-король, — нынче наша судьба в наших руках. Мы ухватили ее за шиворот и теперь не отпустим, пока не получим от нее все, что хотим. — Сказав эти слова, король будто позабыл о присутствии прорицателя, и все свое внимание обратил на карлика. — Твой кровный долг будет оплачен, маленький Ллоу. Вот он, твой обидчик! Согласно древним законам ты, Как кровник, имеешь полное право выбрать способ, которым будет расплачиваться твой враг за нанесенную тебе обиду. Посмотри на этого землянина и решай сам, какова будет его смерть.
Ни слова не говоря, карлик спрыгнул с возвышения с неожиданной для него грацией охотящейся кошки и направился в ту сторону, где стояли пленники.
— Погодите! — подал голос Рик. Светло-серые с искорками, волчьи глаза Бейдаха разочарованно посмотрели на Рика, а удивленный король обратился к пленнику:
— Ты хочешь молить о пощаде?
От этих слов Рик даже рассмеялся, несмотря на трагичность своего положения:
— Конечно, это бы мне помогло, как сдохшему ослу горячий завтрак. Нет, король, ты ведь давно уже все решил без меня. Насколько ты был прав в своем решении, покажет время. Я хочу поговорить с тобой насчет девушки.
Харал сосредоточенно сдвинул брови, всем своим видом изображая, будто он только сейчас заметил, что рядом с Риком стоит девушка. Бейдах одобрительно кивнул головой.
— Но, мой король! — взвыл карлик Ллоу. — Это же его пособница! Она должна отвечать наравне с ним! Ее нельзя отпускать, потому что она знает его планы и может попробовать осуществить их!
Не обращая внимания на протесты карлика, Рик продолжал:
— Ладно, я виноват перед вами в том, что убил эту старуху, которая, между прочим, сама прыгнула на меня с ножом, но девушка-то в чем провинилась? Мы с ней встретились совершенно случайно, совершенно случайно выбрались из очень серьезной переделки. Вот и все. Ни я, ни она ничего толком не знаем друг о друге. Как говорят у нас на Земле, это просто шапочное знакомство. Да, прорицатели предупреждали вас обо мне, но ведь про девушку они не сказали ни слова!
Говоря все это, Рик изо всех сил старался не смотреть в сторону Майо, чтобы их взгляды не зародили у короля сомнения в его искренности. Однако это не помогло.
— В данной ситуации это не имеет никакого значения, — отмахнулся Харал. — Командуй, Ллоу.
Рик в ярости раскрыл рот, но ничего сделать не мог.
Карлик, надувшись как индюк от сознания собственной значимости, важно шевельнул рукой, подзывая стражу. Охрана отделилась от стены и двинулась к пленникам.
И тут Рик решил, что ему дается последний шанс: больше развилок, похоже, его судьба не припасла. Он зло сжал зубы, резким движением оттолкнул Майо и бросился навстречу страже. Троих он сразу же уложил, пользуясь своими кандалами, еще двух вывел из строя ударами ног, но на этом его удача и закончилась: кто-то нанес ему сильный удар плашмя мечом по виску. Теряя сознание, он успел почувствовать еще два или три удара, но уже как во сне. А еще, прежде чем Рик окончательно потерял сознание, он запомнил лицо Бейдаха, который с нескрываемым отвращением смотрел своими волчьими глазами на карлика Ллоу.
Сначала в кромешной тьме появилась сеть кроваво-красных прожилок с зазубренными краями. Потом в ушах раздалось, отдаваясь болезненным эхом в мозгу, бряцание металла о металл. К этому звуку добавился женский визг, но он не был похож ни на вопли истерички, ни на предсмертный крик терзаемой когтями хищника жертвы.
Рик сделал над собой усилие и открыл глаза. Он увидел все тот же Тронный зал, но теперь он был скрыт от него полупрозрачной красноватой колеблющейся завесой. Все, что происходило за этой колеблющейся пеленой красноватого марева, казалось каким-то далеким и нереальным.
Именно из-за этой завесы и доносились женский визг и ритмичные удары. Сознание медленно возвращалось к Рику, и тут до него дошло, что красное марево — это не что иное, как боль. Боль настолько сильная, что она стала видимой. Потом Рику показалось, что он парит где-то высоко над красноватой дымкой неизведанного моря, которое становилось все тусклее и тусклее. Крики наконец смолкли, и наступила тишина.
Когда Рик снова пришел в себя, до его слуха доносилось только бессвязное взволнованное бормотание. Теперь боль ощущалась совсем по-другому: Рик понимал, что ему больно, и очень больно, но это совершенно не мешало остальным чувствам. Он снова открыл глаза. На этот раз голова его бессильно висела, упираясь подбородком в грудь, и он увидел вытянувшееся во всю длину собственное тело: голое, блестящее от пота, покрытое пятнами засохшей крови. Ноги его стояли на небольшой резном бруске из синего, потрескавшегося от старости дерева. К этому бруску двумя большими кинжалами были прибиты его ступни. На блестящей стали лезвий играло пламя факелов. Эти отблески казались Рику такими яркими, что у него заболели глаза.
А где-то далеко внизу виднелся каменный пол.
Рик медленно повернул голову, движения давались ему с огромным трудом и получались очень медленными, плавными. Теперь его взору открылась левая рука, простертая вдоль стены. Скрюченные в судороге пальцы почти касались эфеса еще одного такого же кинжала, прошедшего меж-
ду костями кисти в стык камней, из которых была сложена стена. Рик решил не расходовать жалкие остатки сил, чтобы убедиться, что его правая рука находится в таком же состоянии. Он понял, какую месть придумал для него уродливый коротышка.
Рик опустил голову. На каменном полу, прямо под ним, стояла Майо. Он ободряющее улыбнулся ей, но, возможно, только его воспаленному воображению казалось, что получилась улыбка, а не страшная гримаса. Затем он увидел карлика Ллоу; тот сидел, сложив под собой кривые ножки, уперев руки в бока, и всем видом показывал, что любуется результатами своего труда. Рядом с ним никого не было. Яркие изумрудные глаза карлика не мигая смотрели на свою жертву и пылали демоническим, безумным огнем.
Рик попытался оглядеть весь зал. За карликом вокруг кроваво-красного стола сидели военачальники и воины из Каэр Эбра. Они что-то пили из больших кубков и вели промеж собой тихую беседу, стараясь не смотреть в глаза друг другу и на стену, где висел распятый Рик. Юный король Харал даже не сидел на троне, а как бы спрятался под балдахином, откуда сверлил глазами церемониальный ковер из волос прекрасных дев. И, если не считать карлика, то только королева — мать хладнокровно и, пожалуй, даже с наслаждением взирала на окровавленную жертву. Похоже, для нее Рик не был даже разумным существом, а просто каким-то мерзким и опасным животным. Ядовитым гадом, завезенным к ним с Земли.
Неожиданно со своего места встал Бейдах, глаза его сверкали безотчетным гневом, рука лежала на рукоятке меча.
— Во имя всех Богов планеты! — со злостью, смешанной с удивлением, воскликнул он. — Да неужто тебе все еще недостаточно?!
Но карлик Ллоу, даже не обернувшись в его сторону и не меняя позы, только таинственно улыбнулся в ответ. Сегодня был его звездный час — не потому, что он так любил бабку, и не потому, что он так ненавидел Рика, а потому, что сегодня он был центром событий. Сегодня он приказывал, и ему подчинялись, боясь ослушаться; он говорил, и ему внимали, боясь ослушаться. И он прекрасно понимал, что такое случается только раз в жизни. Ради таких минут он, возможно, и сам бы убил свою бабку.
Затем на весь зал раздался голос Парраса, в нем явно проскакивали истерические нотки; похоже, прорицатель был на грани нервного срыва.
— Ваше Величество! Я вас умоляю! Заканчивайте все это как можно быстрее! Время идет, а сегодня оно — отнюдь не наш союзник! Если в потоке времени мы свернем не в ту сторону, то возврата уже не будет! Пока он жив, время продолжает нести нас к гибели! Торопитесь — обратной дороги не будет!
Харал оторвал от древнего ковра взгляд, но не осмелился его поднять настолько, чтобы увидеть стену и распятого на ней человека.
— Ну что, Ллоу?
— В соответствии с правами кровников выбор за мной, властитель, — вкрадчиво напомнил карлик и оскалил крысиные зубки. — Я сделал
выбор, и теперь надо довести дело до конца. Не могу же я в таком важном деле колебаться и менять свои решения по первому требованию каких-то звездочетов!
Харал, ничего не ответив, снова спрятался в своем укрытии под балдахином. Бейдах поднял взор, и его глаза встретились с полными муки глазами Рика. В зале установилась такая тишина, что было слышно, как падают на каменный пол капли крови.
— Мне стыдно, — хрипло, но довольно громко произнес Бейдах. — Мне стыдно за наш народ! Он сделал два решительных шага и оказался рядом с карликом, потом подцепил его носком сапога за подбородок и опрокинул навзничь. Сделав это, он обнажил свой боевой кинжал.
— С долгом крови надо считаться, но ты заслуживаешь достойной смерти, землянин! — воскликнул он и замахнулся кинжалом для броска. Ллоу взвыл, как кот, наступивший на горячий противень, вскочил и с проворством, которого никто от него не ожидал, бросился на старого воина. Когда карлик с разбега воткнулся в Бейдаха, тот все нее устоял на ногах. Карлик отпрянул; его кинжал сверкнул под самым сводом, ударился о стенку в полуметре от Рика и со звоном упал на каменный пол. Бейдах, зарычав, схватил карлика за горло и поднял в воздух.
Зал огласился истошным визгом, который никак нельзя было назвать человеческим, но этот визг оборвался на самой высокой ноте так же неожиданно, как и начался. Воины, сидевшие за столом, прервали свое занятие и повскакивали с мест, схватившись за оружие. Бейдах резко обернулся на шум, неуклюжая фигурка все еще дрыгала ногами в его сильной руке, цепляясь за последние крохи жизни. Он отбросил в сторону карлика, который упал на пол уже бездыханным трупом, и бросился в сторону трона, на ходу доставая меч из заплечных ножен.
Майо стояла около стены прямо под Риком и пыталась связанными руками дотянуться до клинка, пронзившего ступню Рика, но это ей никак не удавалось. Она смотрела ему прямо в лицо и, казалось, что-то хотела сказать, но слова застряли в горле. Капли пота, смешанного с кровью, падали на ее белоснежную кожу и скользили вниз, оставляя за собой темно-красные дорожки, но она даже не обращала на них внимания.
Губы Рика дернулись, и он попытался сказать, что очень ее любит, но так и не услышал своего голоса. Тогда он из последних сил попробовал улыбнуться.
И в этот миг зал сотрясли несколько громовых ударов, от которых даже пламя факелов пустилось в истерический пляс. Огромные бронзовые парадные двери рухнули, и в проеме предстал Джаффа Штром собственной персоной. Перед ним перебирала лапами свора разъяренных чернецов, а из-за спины выглядывал целый отряд гигантов-альбиносов, которые в предвкушении хорошей свалки уже раздували ноздри. Каждое движение альбиносов сопровождалось глухим и угрожающим бряцанием оружия.
Это было столь неожиданно, что все присутствующие в Тронном зале застыли на своих местах.
Глава десятая
Где-то в тени высокого трона раздался краткий вздох, который очень напоминал шипение испуганной, но готовящейся к нападению змеи, и на свет вышел, ухмыляясь во всю ширь своего уродливого лица, карлик Ллоу.
Рик стоял непринужденно: он не испытывал абсолютно никакого почтения к этой публике. Его лицо было совершенно бесстрастным, хотя внутри у него все напряглось, и он с нетерпением ждал дальнейшего развития событий. Рядом с ним, касаясь его локтем, стояла оробевшая Майо.
— Тебе известно, зачем тебя сюда привели? — первым нарушил тишину юный король.
— В общих чертах, — признался Рик.
Харал вскочил со своего трона. Его всего затрясло от возбуждения, глаза загорелись болезненным огнем, голос срывался.
— Народ мой! — воззвал он к присутствующим. — Борющийся за свою свободу народ Марса! Вот здесь, перед вами, стоит землянин, который, согласно пророчеству, закрепит за землянами власть над нами. Именно с его помощью захватчики установят окончательное владычество над нашим миром.
Юноша выбросил вперед правую руку. Жест, по понятиям Рика, был довольно театральный и уж слишком напыщенный, но остальные, очевидно, так не думали. Они видели в жестах этого юноши собранные воедино остатки достоинства древних правителей, они видели в его глазах искры победных фейерверков былых времен, они видели в нем вождя, который поведет их в решающий бой.
Рик склонил голову, невольно восхищаясь отчаянной попыткой возродить былой дух и величие.
А тем временем голос Харала продолжал звенеть, как серебряный горн, трубящий атаку:
— Смотрите же на этого землянина, марсиане! Запомните его! Это и есть голова той змеи, которая собирается проглотить нашу родную планету! Но мы сегодня отрубим эту голову, и тогда завтра перед нами будет только одна дорога, которая неминуемо приведет нас к победе. Сегодня мы уничтожим голову земного гада, а завтра — добьем его туловище.
В зале раздался гул голосов, в котором определенно преобладали ликующие возгласы. Голоса, выражавшие сомнение, были в явном меньшинстве. И пока царил этот гвалт, возле королевского троном незаметно возникла еще одна фигура. Перед правителем стоял придворный ясновидящий Паррас.
— Повелитель! — взволнованно заговорил Паррас, как только повелитель жестом разрешил ему говорить. — Все эти дни мой разум без устали странствует по лабиринтам времени. Я уже предупреждал вас о существовании третьего пути. И теперь говорю только одно; поторопитесь! Я только что из Башни Провидения. Мой разум видел этот третий путь! Это черная дорога, ведущая в никуда! И она расположена совсем рядом с этой ночью, может быть, даже соединена с этой ночью. В дорогах будущего еще можно разглядеть сутки, но не часы.
Однако Харал только рассмеялся в лицо своему прорицателю. Этот король был слишком юн. Он еще не переживал горечи поражений и просчетов. Он с пренебрежительной улыбкой, тоном знатока описывал ошибки других правителей, но не успел наделать своих, а может быть, и наделал, но еще не знал об этом. Юность все видит в черном и белом цвете, настоящее цветное зрение приходит с годами.
— Успокойся, Паррас, — с улыбкой говорил юноша-король, — нынче наша судьба в наших руках. Мы ухватили ее за шиворот и теперь не отпустим, пока не получим от нее все, что хотим. — Сказав эти слова, король будто позабыл о присутствии прорицателя, и все свое внимание обратил на карлика. — Твой кровный долг будет оплачен, маленький Ллоу. Вот он, твой обидчик! Согласно древним законам ты, Как кровник, имеешь полное право выбрать способ, которым будет расплачиваться твой враг за нанесенную тебе обиду. Посмотри на этого землянина и решай сам, какова будет его смерть.
Ни слова не говоря, карлик спрыгнул с возвышения с неожиданной для него грацией охотящейся кошки и направился в ту сторону, где стояли пленники.
— Погодите! — подал голос Рик. Светло-серые с искорками, волчьи глаза Бейдаха разочарованно посмотрели на Рика, а удивленный король обратился к пленнику:
— Ты хочешь молить о пощаде?
От этих слов Рик даже рассмеялся, несмотря на трагичность своего положения:
— Конечно, это бы мне помогло, как сдохшему ослу горячий завтрак. Нет, король, ты ведь давно уже все решил без меня. Насколько ты был прав в своем решении, покажет время. Я хочу поговорить с тобой насчет девушки.
Харал сосредоточенно сдвинул брови, всем своим видом изображая, будто он только сейчас заметил, что рядом с Риком стоит девушка. Бейдах одобрительно кивнул головой.
— Но, мой король! — взвыл карлик Ллоу. — Это же его пособница! Она должна отвечать наравне с ним! Ее нельзя отпускать, потому что она знает его планы и может попробовать осуществить их!
Не обращая внимания на протесты карлика, Рик продолжал:
— Ладно, я виноват перед вами в том, что убил эту старуху, которая, между прочим, сама прыгнула на меня с ножом, но девушка-то в чем провинилась? Мы с ней встретились совершенно случайно, совершенно случайно выбрались из очень серьезной переделки. Вот и все. Ни я, ни она ничего толком не знаем друг о друге. Как говорят у нас на Земле, это просто шапочное знакомство. Да, прорицатели предупреждали вас обо мне, но ведь про девушку они не сказали ни слова!
Говоря все это, Рик изо всех сил старался не смотреть в сторону Майо, чтобы их взгляды не зародили у короля сомнения в его искренности. Однако это не помогло.
— В данной ситуации это не имеет никакого значения, — отмахнулся Харал. — Командуй, Ллоу.
Рик в ярости раскрыл рот, но ничего сделать не мог.
Карлик, надувшись как индюк от сознания собственной значимости, важно шевельнул рукой, подзывая стражу. Охрана отделилась от стены и двинулась к пленникам.
И тут Рик решил, что ему дается последний шанс: больше развилок, похоже, его судьба не припасла. Он зло сжал зубы, резким движением оттолкнул Майо и бросился навстречу страже. Троих он сразу же уложил, пользуясь своими кандалами, еще двух вывел из строя ударами ног, но на этом его удача и закончилась: кто-то нанес ему сильный удар плашмя мечом по виску. Теряя сознание, он успел почувствовать еще два или три удара, но уже как во сне. А еще, прежде чем Рик окончательно потерял сознание, он запомнил лицо Бейдаха, который с нескрываемым отвращением смотрел своими волчьими глазами на карлика Ллоу.
Сначала в кромешной тьме появилась сеть кроваво-красных прожилок с зазубренными краями. Потом в ушах раздалось, отдаваясь болезненным эхом в мозгу, бряцание металла о металл. К этому звуку добавился женский визг, но он не был похож ни на вопли истерички, ни на предсмертный крик терзаемой когтями хищника жертвы.
Рик сделал над собой усилие и открыл глаза. Он увидел все тот же Тронный зал, но теперь он был скрыт от него полупрозрачной красноватой колеблющейся завесой. Все, что происходило за этой колеблющейся пеленой красноватого марева, казалось каким-то далеким и нереальным.
Именно из-за этой завесы и доносились женский визг и ритмичные удары. Сознание медленно возвращалось к Рику, и тут до него дошло, что красное марево — это не что иное, как боль. Боль настолько сильная, что она стала видимой. Потом Рику показалось, что он парит где-то высоко над красноватой дымкой неизведанного моря, которое становилось все тусклее и тусклее. Крики наконец смолкли, и наступила тишина.
Когда Рик снова пришел в себя, до его слуха доносилось только бессвязное взволнованное бормотание. Теперь боль ощущалась совсем по-другому: Рик понимал, что ему больно, и очень больно, но это совершенно не мешало остальным чувствам. Он снова открыл глаза. На этот раз голова его бессильно висела, упираясь подбородком в грудь, и он увидел вытянувшееся во всю длину собственное тело: голое, блестящее от пота, покрытое пятнами засохшей крови. Ноги его стояли на небольшой резном бруске из синего, потрескавшегося от старости дерева. К этому бруску двумя большими кинжалами были прибиты его ступни. На блестящей стали лезвий играло пламя факелов. Эти отблески казались Рику такими яркими, что у него заболели глаза.
А где-то далеко внизу виднелся каменный пол.
Рик медленно повернул голову, движения давались ему с огромным трудом и получались очень медленными, плавными. Теперь его взору открылась левая рука, простертая вдоль стены. Скрюченные в судороге пальцы почти касались эфеса еще одного такого же кинжала, прошедшего меж-
ду костями кисти в стык камней, из которых была сложена стена. Рик решил не расходовать жалкие остатки сил, чтобы убедиться, что его правая рука находится в таком же состоянии. Он понял, какую месть придумал для него уродливый коротышка.
Рик опустил голову. На каменном полу, прямо под ним, стояла Майо. Он ободряющее улыбнулся ей, но, возможно, только его воспаленному воображению казалось, что получилась улыбка, а не страшная гримаса. Затем он увидел карлика Ллоу; тот сидел, сложив под собой кривые ножки, уперев руки в бока, и всем видом показывал, что любуется результатами своего труда. Рядом с ним никого не было. Яркие изумрудные глаза карлика не мигая смотрели на свою жертву и пылали демоническим, безумным огнем.
Рик попытался оглядеть весь зал. За карликом вокруг кроваво-красного стола сидели военачальники и воины из Каэр Эбра. Они что-то пили из больших кубков и вели промеж собой тихую беседу, стараясь не смотреть в глаза друг другу и на стену, где висел распятый Рик. Юный король Харал даже не сидел на троне, а как бы спрятался под балдахином, откуда сверлил глазами церемониальный ковер из волос прекрасных дев. И, если не считать карлика, то только королева — мать хладнокровно и, пожалуй, даже с наслаждением взирала на окровавленную жертву. Похоже, для нее Рик не был даже разумным существом, а просто каким-то мерзким и опасным животным. Ядовитым гадом, завезенным к ним с Земли.
Неожиданно со своего места встал Бейдах, глаза его сверкали безотчетным гневом, рука лежала на рукоятке меча.
— Во имя всех Богов планеты! — со злостью, смешанной с удивлением, воскликнул он. — Да неужто тебе все еще недостаточно?!
Но карлик Ллоу, даже не обернувшись в его сторону и не меняя позы, только таинственно улыбнулся в ответ. Сегодня был его звездный час — не потому, что он так любил бабку, и не потому, что он так ненавидел Рика, а потому, что сегодня он был центром событий. Сегодня он приказывал, и ему подчинялись, боясь ослушаться; он говорил, и ему внимали, боясь ослушаться. И он прекрасно понимал, что такое случается только раз в жизни. Ради таких минут он, возможно, и сам бы убил свою бабку.
Затем на весь зал раздался голос Парраса, в нем явно проскакивали истерические нотки; похоже, прорицатель был на грани нервного срыва.
— Ваше Величество! Я вас умоляю! Заканчивайте все это как можно быстрее! Время идет, а сегодня оно — отнюдь не наш союзник! Если в потоке времени мы свернем не в ту сторону, то возврата уже не будет! Пока он жив, время продолжает нести нас к гибели! Торопитесь — обратной дороги не будет!
Харал оторвал от древнего ковра взгляд, но не осмелился его поднять настолько, чтобы увидеть стену и распятого на ней человека.
— Ну что, Ллоу?
— В соответствии с правами кровников выбор за мной, властитель, — вкрадчиво напомнил карлик и оскалил крысиные зубки. — Я сделал
выбор, и теперь надо довести дело до конца. Не могу же я в таком важном деле колебаться и менять свои решения по первому требованию каких-то звездочетов!
Харал, ничего не ответив, снова спрятался в своем укрытии под балдахином. Бейдах поднял взор, и его глаза встретились с полными муки глазами Рика. В зале установилась такая тишина, что было слышно, как падают на каменный пол капли крови.
— Мне стыдно, — хрипло, но довольно громко произнес Бейдах. — Мне стыдно за наш народ! Он сделал два решительных шага и оказался рядом с карликом, потом подцепил его носком сапога за подбородок и опрокинул навзничь. Сделав это, он обнажил свой боевой кинжал.
— С долгом крови надо считаться, но ты заслуживаешь достойной смерти, землянин! — воскликнул он и замахнулся кинжалом для броска. Ллоу взвыл, как кот, наступивший на горячий противень, вскочил и с проворством, которого никто от него не ожидал, бросился на старого воина. Когда карлик с разбега воткнулся в Бейдаха, тот все нее устоял на ногах. Карлик отпрянул; его кинжал сверкнул под самым сводом, ударился о стенку в полуметре от Рика и со звоном упал на каменный пол. Бейдах, зарычав, схватил карлика за горло и поднял в воздух.
Зал огласился истошным визгом, который никак нельзя было назвать человеческим, но этот визг оборвался на самой высокой ноте так же неожиданно, как и начался. Воины, сидевшие за столом, прервали свое занятие и повскакивали с мест, схватившись за оружие. Бейдах резко обернулся на шум, неуклюжая фигурка все еще дрыгала ногами в его сильной руке, цепляясь за последние крохи жизни. Он отбросил в сторону карлика, который упал на пол уже бездыханным трупом, и бросился в сторону трона, на ходу доставая меч из заплечных ножен.
Майо стояла около стены прямо под Риком и пыталась связанными руками дотянуться до клинка, пронзившего ступню Рика, но это ей никак не удавалось. Она смотрела ему прямо в лицо и, казалось, что-то хотела сказать, но слова застряли в горле. Капли пота, смешанного с кровью, падали на ее белоснежную кожу и скользили вниз, оставляя за собой темно-красные дорожки, но она даже не обращала на них внимания.
Губы Рика дернулись, и он попытался сказать, что очень ее любит, но так и не услышал своего голоса. Тогда он из последних сил попробовал улыбнуться.
И в этот миг зал сотрясли несколько громовых ударов, от которых даже пламя факелов пустилось в истерический пляс. Огромные бронзовые парадные двери рухнули, и в проеме предстал Джаффа Штром собственной персоной. Перед ним перебирала лапами свора разъяренных чернецов, а из-за спины выглядывал целый отряд гигантов-альбиносов, которые в предвкушении хорошей свалки уже раздували ноздри. Каждое движение альбиносов сопровождалось глухим и угрожающим бряцанием оружия.
Это было столь неожиданно, что все присутствующие в Тронном зале застыли на своих местах.
Глава десятая
Рик возвышался над развернувшейся в зале сценой и мог наблюдать ее во всех подробностях. От нервного напряжения и затлевшей в душе надежды на спасение сознание полностью вернулось к нему, а боль спряталась в самом дальнем уголке сознания, стараясь не напоминать о себе. Однако теперь он смотрел на происходящее совершенно другими глазами. Что-то изменилось в нем: внешне он оставался все тем же, но внутри теперь жил совершенно другой человек. Вот так меняется металл после закалки: на вид все то же самое, но на поверку — настоящий клинок. Отныне Рик больше никогда не вернется к беззаботной жизни космического перекати-поля, теперь он не собирается плыть по воле волн…
Рик видел, как военачальники, придя в себя от неожиданности, попытались вступить в бой и тут же рухнули, сраженные лучами бластеров. Их средневековое оружие даже не успело
приблизиться к неприятелю. Почти сразу подоспела дворцовая охрана, она выскочила из потайных ходов, расположенных по всем' сторонам зала. Все перемешалось: среди древних гвардейских мундиров мелькали всклокоченная шерсть чернецов и белесые кудри венерианцев-альби-носов. Слышалось бряцание клинков, и повсюду сверкали синие вспышки бластеров. Наверно, Варфоломеевская ночь показалась бы пустяковой заварушкой по сравнению с развернувшейся здесь бойней. И все же сквозь царившие в зале грохот и вой Рик различал нарастающий где-то снаружи звериный рев, очевидно, он доносился из других помещений замка и с улиц города. Время от времени этот рев перекрывался взрывами и шипением электрошоке-ров. Не оставалось сомнения, что и снаружи происходит не менее жуткая резня.
Схватка, если так можно назвать это избиение, продолжалась очень недолго. Воины падали один за другим, знамена, рассказывающие о прошлых победах, были сорваны и затоптаны. Многие факелы были срезаны лучами бластеров, другие погасли. Внезапно в Тронном зале установилась тишина. Воинство Джаффа Штрома, как и положено дисциплинированному, хорошо обученному соединению, подобрало своих раненых и удалилось с поля боя. Шум на улице тоже начал затихать и удаляться. Для долгого сопротивления силы были явно несопоставимы. И только в свете последнего горящего факела на стене Тронного зала молча продолжал висеть человек. Майо, испуганно съежившись, замерла, прижалась к камню под ногами у Рика.
Джаффа Штром по-хозяйски обошел завоеванное им поле сражения. Несколько раз он останавливался, поддевал носком сапога сброшенное знамя и секунду-другую изучал его, очевидно, прикидывая, представляет ли оно для него какую-нибудь ценность. В конце концов он дошел до подножия ритуальной плиты и, остановившись, с нескрываемым любопытством начал разглядывать висевшего на стене Рика. Достаточно насладившись этим зрелищем, он потянулся, как это делает пантера после дневного отдыха, и на его губах заиграла улыбка. Теперь его черные глаза засветились полным удовлетворением, в них даже запрыгали веселые огоньки.
— Вот тебе и грянула буря, — тихо сказал Штром. — Грянула и смела с лица планеты глупых буревестников. Говорят, бывают такие смерчи: вот он крутится, крутится в одну сторону, потом хочет раскрутиться в другую и — бац — сам себя уничтожает. Смешно, правда? Полюбуйся на этих покойничков: это все вожди, бывшие вожди Марса. А ведь они мнили себя хозяевами, властелинами этой планеты. И кто теперь здесь, на Марсе, остался? Сброд, который без этих вождей, как стадо овец без барана, несколько кучек варваров, которые этих овец стригут, да Мыслители в Полярных городах. Шелуха! — он громко рассмеялся. — Я знал, что заговорщики соберутся все вместе, более того, я знал и где они соберутся. Я знаю ничуть не меньше всех их провидцев, вместе взятых. — И после небольшой паузы задумчиво добавил:— А может, даже намного больше…
Во время этого монолога Майо тихо сползла на пол и начала шарить по нему в темноте связанными руками. А Штром, закончив первую часть своей речи, вновь принялся рассматривать Рика.
— Да, не совсем удачно у них получилось это объединение пророчества с кровной местью, как ты считаешь? — Он с притворной грустью покачал головой. — А ты мне устроил огромную кучу забот и такую же неприятностей, парень. Во-первых, так варварски запустил тот ужасный камень прямо мне в голову… Но это еще что! Главное, что ты выставил меня дураком, сумев убежать. Сам знаешь, дурные примеры заразительны, и многие потом пробовали улизнуть из-под нашей опеки. Знал бы ты, сколько они добавили мне работы: поймать, наказать, найти новых. Об остальном, думаю, просто не стоит и говорить.
Рйк, несмотря на свое жалкое положение, все же рассмеялся, вернее, попытался — из его уст вместо смеха вырвался только воздух, сопровождаемый слабым подобием кашля.
Но он все же с большим трудом собрал остатки сил и с улыбкой сказал:
— Насчет остального ты прав: такое не обсуждают в приличном обществе. Я с удовольствием наблюдал за твоими проблемами, после того как она, — он кивнул головой в сторону сидящей на полу Майо, — великодушно позволила тебе себя поцеловать. Эта сцена до сих пор греет мне душу.
Штром криво улыбнулся, сделал шаг вперед и схватил девушку за плечо. Но та вдруг резко поднялась: в ее руках сверкнул клинок, брошенный Бейдахом и только что с таким трудом найденный ею на полу. Но Штром еще не потерял навыки гладиатора: после резкого выдоха последовала серия молниеносных движений, и кинжал снова со звоном упал на пол. А сама Майо, согнувшись пополам, повисла на руке Джаффы, как плащ у лондонского клерка, вышедшего в погожий денек прогуляться по Гайд-парку. Все это Джаффа проделал с показной небрежностью, как отмахиваются от назойливой мухи, внимательно следя за финальным матчем.
— У тебя крепкий организм, Рик, — снова обратился Штром к висевшему пленнику. — Ты не так скоро отдашь Богу душу, как тебе бы этого хотелось. Знаешь, в ближайшее время сюда вряд ли кто зайдет: из обитателей замка никого в живых не осталось, а те, на улице, — Штром пренебрежительно кивнул в сторону выхода, — уже разбежались по домам и забаррикадировали двери. Кто выжил, конечно. Короче говоря, если даже сюда и забредет до твоей смерти какой-нибудь мародер, он вряд ли будет тратить на тебя время— В общем, оставляю тебя наедине с твоими розовыми мечтаниями. Я, знаешь ли, тоже люблю поразмышлять в одиночестве и покое.
— О том, что рано или поздно придет расплата? — прохрипел Рик
Штром, который уже направился к выходу, остановился и снова повернулся к пленнику.
— Неужели ты это всерьез? Только не надо меня ни в чем упрекать: не убеги ты от меня, я бы, конечно, преподал тебе хороший урок, но, поверь, распять тебя на стене просто не додумался бы. Я же не варвар, в конце концов. Так нет, ты предпочел поверить в какое-то дурацкое пророчество и возомнил себя императором Марса. Вот и результат. Поразительно: все вокруг, как идиоты с высохшими мозгами, помешались на теории веерообразного будущего. Тьфу! Хотя, может быть, ты просто свернул не в ту сторону на очередной развилке. Например, когда сидел в руднике, — захохотал напоследок Джаффа.
Он ушел и унес с собой девушку. В красноватых отблесках догорающего факела Рик с грустью проводил их глазами. Эти отблески так красиво и печально играли на пышных каштановых волосах девушки… Потом он еще какое-то время слышал неровный стук каблуков гладиатора по булыжной мостовой. А затем наступила гробовая тишина.
Рик остался в Тронном зале один-одинешенек.
Он попробовал расшатать кинжалы, пригвоздившие его к стене, но очень скоро отказался от этой затеи и долго висел неподвижно, с жадностью ловя открытым ртом воздух. От этой попытки раны разбередились и снова начали сильно кровоточить. Через некоторое время он впал в полузабытье и находился на самой границе грез и действительности. Он совершенно потерял чувство времени, а так как окна были закрыты ставнями, то не мог сказать: продолжается ли эта ужасная ночь или уже наступил рассвет нового дня. Глаза его были полузакрыты, иногда он видел фантомы далеких миров или звездных кораблей, на которых он успел полетать за свою короткую, но полную путешествий жизнь. Последний факел, очевидно, угасал, так как тишину зала нарушило его потрескивание. Но Рик решил не тратить силы на то, чтобы открыть глаза и проверить это предположение. Постепенно его охватило полное безразличие к тому, что происходит вокруг.
Но вот новый звук заставил его выйти из полузабытья и найти в себе силы, чтобы открыть глаза. Судя по этому новому звуку, на полу кто-то зашевелился. Он пригляделся и увидел Бейдаха.
Старый воин с большими усилиями пытался выбраться из-под кучи мертвых тел. Наконец это ему удалось, он сел, тяжело ловя ртом воздух. Его состояние, похоже, было не намного лучше, чем у Рика. Несколько придя в себя, Бейдах на четвереньках пополз по залу, заглядывая в лица покойников. Он явно кого-то искал.
Бейдах, видимо, старался как можно экономнее расходовать оставшиеся силы, так как не издал звука даже в тот миг, когда его поиски завершились успехом. Он просто облегченно вздохнул.
В слабом свете угасающего факела Рик наблюдал, как старый военачальник сначала вытаскивает из груды мертвецов, а потом берет на руки тело короля. Смерть выкрасила еще недавно румяное лицо юноши в цвет слоновой кости. Бейдах с трудом встал и, шатаясь и спотыкаясь, понес тело мальчика к помосту, на котором стоял трон. Спина воина была прямой, и он изо всех оставшихся сил пытался чеканить шаг, и это, можно сказать, ему удалось. С большим трудом он поднялся на помост и взгромоздил покойника на трон. Потом старательно прислонил голову
короля к спинке трона, а руки уложил вдоль подлокотников. На всех начищенных до блеска металлических частях мундира Бейдаха играли зловещие красные огоньки — отсветы меркнущего факела.
Немного отдышавшись, он снова спустился в зал и принялся за новые поиски. На этот раз они были не столь продолжительны: Бейдах вытащил из-под какого-то трупа меч и заковылял обратно к трону. Рик глядел Бейдаху в спину, и казалось, что он смотрит на немощного глубокого старика.
Командир гвардии подошел к трону и положил меч на колени мертвому королю. Выполнив свой последний долг перед повелителем, он уселся в ногах убитого, стараясь собрать остатки сил. Просидев так несколько минут, он поднял голову и посмотрел на Рика. Его глаза лучились светом предсмертного пророческого озарения. Так он просидел несколько минут.
— Ты не умрешь, — вдруг торжественно и довольно громко сказал он.
— Нет, не умру, — беззвучно ответил распятый.
— Ты будешь править этим миром.
— Я… буду… править…
Наступило долгое молчание. Оба копили силы. Наконец Бейдах поднял голову:
Рик видел, как военачальники, придя в себя от неожиданности, попытались вступить в бой и тут же рухнули, сраженные лучами бластеров. Их средневековое оружие даже не успело
приблизиться к неприятелю. Почти сразу подоспела дворцовая охрана, она выскочила из потайных ходов, расположенных по всем' сторонам зала. Все перемешалось: среди древних гвардейских мундиров мелькали всклокоченная шерсть чернецов и белесые кудри венерианцев-альби-носов. Слышалось бряцание клинков, и повсюду сверкали синие вспышки бластеров. Наверно, Варфоломеевская ночь показалась бы пустяковой заварушкой по сравнению с развернувшейся здесь бойней. И все же сквозь царившие в зале грохот и вой Рик различал нарастающий где-то снаружи звериный рев, очевидно, он доносился из других помещений замка и с улиц города. Время от времени этот рев перекрывался взрывами и шипением электрошоке-ров. Не оставалось сомнения, что и снаружи происходит не менее жуткая резня.
Схватка, если так можно назвать это избиение, продолжалась очень недолго. Воины падали один за другим, знамена, рассказывающие о прошлых победах, были сорваны и затоптаны. Многие факелы были срезаны лучами бластеров, другие погасли. Внезапно в Тронном зале установилась тишина. Воинство Джаффа Штрома, как и положено дисциплинированному, хорошо обученному соединению, подобрало своих раненых и удалилось с поля боя. Шум на улице тоже начал затихать и удаляться. Для долгого сопротивления силы были явно несопоставимы. И только в свете последнего горящего факела на стене Тронного зала молча продолжал висеть человек. Майо, испуганно съежившись, замерла, прижалась к камню под ногами у Рика.
Джаффа Штром по-хозяйски обошел завоеванное им поле сражения. Несколько раз он останавливался, поддевал носком сапога сброшенное знамя и секунду-другую изучал его, очевидно, прикидывая, представляет ли оно для него какую-нибудь ценность. В конце концов он дошел до подножия ритуальной плиты и, остановившись, с нескрываемым любопытством начал разглядывать висевшего на стене Рика. Достаточно насладившись этим зрелищем, он потянулся, как это делает пантера после дневного отдыха, и на его губах заиграла улыбка. Теперь его черные глаза засветились полным удовлетворением, в них даже запрыгали веселые огоньки.
— Вот тебе и грянула буря, — тихо сказал Штром. — Грянула и смела с лица планеты глупых буревестников. Говорят, бывают такие смерчи: вот он крутится, крутится в одну сторону, потом хочет раскрутиться в другую и — бац — сам себя уничтожает. Смешно, правда? Полюбуйся на этих покойничков: это все вожди, бывшие вожди Марса. А ведь они мнили себя хозяевами, властелинами этой планеты. И кто теперь здесь, на Марсе, остался? Сброд, который без этих вождей, как стадо овец без барана, несколько кучек варваров, которые этих овец стригут, да Мыслители в Полярных городах. Шелуха! — он громко рассмеялся. — Я знал, что заговорщики соберутся все вместе, более того, я знал и где они соберутся. Я знаю ничуть не меньше всех их провидцев, вместе взятых. — И после небольшой паузы задумчиво добавил:— А может, даже намного больше…
Во время этого монолога Майо тихо сползла на пол и начала шарить по нему в темноте связанными руками. А Штром, закончив первую часть своей речи, вновь принялся рассматривать Рика.
— Да, не совсем удачно у них получилось это объединение пророчества с кровной местью, как ты считаешь? — Он с притворной грустью покачал головой. — А ты мне устроил огромную кучу забот и такую же неприятностей, парень. Во-первых, так варварски запустил тот ужасный камень прямо мне в голову… Но это еще что! Главное, что ты выставил меня дураком, сумев убежать. Сам знаешь, дурные примеры заразительны, и многие потом пробовали улизнуть из-под нашей опеки. Знал бы ты, сколько они добавили мне работы: поймать, наказать, найти новых. Об остальном, думаю, просто не стоит и говорить.
Рйк, несмотря на свое жалкое положение, все же рассмеялся, вернее, попытался — из его уст вместо смеха вырвался только воздух, сопровождаемый слабым подобием кашля.
Но он все же с большим трудом собрал остатки сил и с улыбкой сказал:
— Насчет остального ты прав: такое не обсуждают в приличном обществе. Я с удовольствием наблюдал за твоими проблемами, после того как она, — он кивнул головой в сторону сидящей на полу Майо, — великодушно позволила тебе себя поцеловать. Эта сцена до сих пор греет мне душу.
Штром криво улыбнулся, сделал шаг вперед и схватил девушку за плечо. Но та вдруг резко поднялась: в ее руках сверкнул клинок, брошенный Бейдахом и только что с таким трудом найденный ею на полу. Но Штром еще не потерял навыки гладиатора: после резкого выдоха последовала серия молниеносных движений, и кинжал снова со звоном упал на пол. А сама Майо, согнувшись пополам, повисла на руке Джаффы, как плащ у лондонского клерка, вышедшего в погожий денек прогуляться по Гайд-парку. Все это Джаффа проделал с показной небрежностью, как отмахиваются от назойливой мухи, внимательно следя за финальным матчем.
— У тебя крепкий организм, Рик, — снова обратился Штром к висевшему пленнику. — Ты не так скоро отдашь Богу душу, как тебе бы этого хотелось. Знаешь, в ближайшее время сюда вряд ли кто зайдет: из обитателей замка никого в живых не осталось, а те, на улице, — Штром пренебрежительно кивнул в сторону выхода, — уже разбежались по домам и забаррикадировали двери. Кто выжил, конечно. Короче говоря, если даже сюда и забредет до твоей смерти какой-нибудь мародер, он вряд ли будет тратить на тебя время— В общем, оставляю тебя наедине с твоими розовыми мечтаниями. Я, знаешь ли, тоже люблю поразмышлять в одиночестве и покое.
— О том, что рано или поздно придет расплата? — прохрипел Рик
Штром, который уже направился к выходу, остановился и снова повернулся к пленнику.
— Неужели ты это всерьез? Только не надо меня ни в чем упрекать: не убеги ты от меня, я бы, конечно, преподал тебе хороший урок, но, поверь, распять тебя на стене просто не додумался бы. Я же не варвар, в конце концов. Так нет, ты предпочел поверить в какое-то дурацкое пророчество и возомнил себя императором Марса. Вот и результат. Поразительно: все вокруг, как идиоты с высохшими мозгами, помешались на теории веерообразного будущего. Тьфу! Хотя, может быть, ты просто свернул не в ту сторону на очередной развилке. Например, когда сидел в руднике, — захохотал напоследок Джаффа.
Он ушел и унес с собой девушку. В красноватых отблесках догорающего факела Рик с грустью проводил их глазами. Эти отблески так красиво и печально играли на пышных каштановых волосах девушки… Потом он еще какое-то время слышал неровный стук каблуков гладиатора по булыжной мостовой. А затем наступила гробовая тишина.
Рик остался в Тронном зале один-одинешенек.
Он попробовал расшатать кинжалы, пригвоздившие его к стене, но очень скоро отказался от этой затеи и долго висел неподвижно, с жадностью ловя открытым ртом воздух. От этой попытки раны разбередились и снова начали сильно кровоточить. Через некоторое время он впал в полузабытье и находился на самой границе грез и действительности. Он совершенно потерял чувство времени, а так как окна были закрыты ставнями, то не мог сказать: продолжается ли эта ужасная ночь или уже наступил рассвет нового дня. Глаза его были полузакрыты, иногда он видел фантомы далеких миров или звездных кораблей, на которых он успел полетать за свою короткую, но полную путешествий жизнь. Последний факел, очевидно, угасал, так как тишину зала нарушило его потрескивание. Но Рик решил не тратить силы на то, чтобы открыть глаза и проверить это предположение. Постепенно его охватило полное безразличие к тому, что происходит вокруг.
Но вот новый звук заставил его выйти из полузабытья и найти в себе силы, чтобы открыть глаза. Судя по этому новому звуку, на полу кто-то зашевелился. Он пригляделся и увидел Бейдаха.
Старый воин с большими усилиями пытался выбраться из-под кучи мертвых тел. Наконец это ему удалось, он сел, тяжело ловя ртом воздух. Его состояние, похоже, было не намного лучше, чем у Рика. Несколько придя в себя, Бейдах на четвереньках пополз по залу, заглядывая в лица покойников. Он явно кого-то искал.
Бейдах, видимо, старался как можно экономнее расходовать оставшиеся силы, так как не издал звука даже в тот миг, когда его поиски завершились успехом. Он просто облегченно вздохнул.
В слабом свете угасающего факела Рик наблюдал, как старый военачальник сначала вытаскивает из груды мертвецов, а потом берет на руки тело короля. Смерть выкрасила еще недавно румяное лицо юноши в цвет слоновой кости. Бейдах с трудом встал и, шатаясь и спотыкаясь, понес тело мальчика к помосту, на котором стоял трон. Спина воина была прямой, и он изо всех оставшихся сил пытался чеканить шаг, и это, можно сказать, ему удалось. С большим трудом он поднялся на помост и взгромоздил покойника на трон. Потом старательно прислонил голову
короля к спинке трона, а руки уложил вдоль подлокотников. На всех начищенных до блеска металлических частях мундира Бейдаха играли зловещие красные огоньки — отсветы меркнущего факела.
Немного отдышавшись, он снова спустился в зал и принялся за новые поиски. На этот раз они были не столь продолжительны: Бейдах вытащил из-под какого-то трупа меч и заковылял обратно к трону. Рик глядел Бейдаху в спину, и казалось, что он смотрит на немощного глубокого старика.
Командир гвардии подошел к трону и положил меч на колени мертвому королю. Выполнив свой последний долг перед повелителем, он уселся в ногах убитого, стараясь собрать остатки сил. Просидев так несколько минут, он поднял голову и посмотрел на Рика. Его глаза лучились светом предсмертного пророческого озарения. Так он просидел несколько минут.
— Ты не умрешь, — вдруг торжественно и довольно громко сказал он.
— Нет, не умру, — беззвучно ответил распятый.
— Ты будешь править этим миром.
— Я… буду… править…
Наступило долгое молчание. Оба копили силы. Наконец Бейдах поднял голову: