Бушков Александр Александрович. На то и волки-2

- Бог ты мой, почему "примерно"? - пожал плечами Данил.- Хорошо представляю, не примерно, а точно. Наизусть могу перечислить. Знаете, чем меня порой привлекают польские термины? Очень уж удачны. На российской мове кодекс - "уголовный", а вот по-польски "карны". По-моему, это звучит гораздо внушительнее: карный... Кодекс карны, карающий... - Я повторяю, вы понимаете, во что ввязались? - Ну, не надо,- поморщился Данил.- Давайте сойдемся на простой истине: вы знаете, что я знаю, и я знаю, что вы знаете... Так что не будем оба валять ванечку, мы ж профессионалы... Положение у вас хуже пресловутого губернаторского. Вы, кстати, не знаете, что это за бедолага губернатор ухитрился таким вот манером угодить в пословицу и в чем там было дело? Жаль, я тоже не знаю. Но положение у вас хреновое. Бедный папа, бедный папа, ты не вылезешь из шкапа, ты повешен нашей мамой между платьем и пижамой... Это не детская дразнилка, это, как ни удивительно, название модернистской пьесы... Интересно, вы все-таки Пацей или все же Бажан? - Это вопрос? - Да нет, пожалуй что. Мысли вслух. Ваша девичья фамилия меня не интересует, времени нет... Дать минералочки? Я не казенную доброту проявляю, откуда у меня к вам доброта, просто у вас не могло в глотке не пересохнуть после укола, а мне нужно, чтобы вы без запинок болтали... Дать? Ладно, вижу, чересчур горды, чтобы просить, но я-то не гордый...-Данил поднес к его губам стакан.Оп, оп, хорошо пошла... еще? Как хотите, могу налить еще, пытку жаждой устраивать не буду... Итак. Не будет у нас с вами никаких преамбул, потому что мы ребята из одного ящика, меня даже не интересуют многие мелкие детали - каким именно образом вам удалось справиться с моими людьми, кто конкретно ставил те или иные акции, кто подсовывал президенту компромат на нашу честную фирму... Это сейчас неважно. Я четко и внятно очерчу круг вопросов, которые меня интересуют немед-ленно: второстепенные детали завтрашнего танца. Я уже догадался, что в Лукашевича должен стрелять снайпер. Знаю, откуда он будет стрелять. Знаю, для чего нужен был гексотан. Знаю, на кого вы работаете. Но, откровенно вам признаюсь, мне пока что неизвестен круг фигурантов завтрашней игры. Обязательно будут какие-то перемещения силовиков, какие-то действия подразделений... Ну, вы лучше меня знаете. Вот эту информацию вы и должны мне слить немедленно. - Вы уверены, что она у меня есть? - Уверен,- сказал Данил.- Вы - моторчик. Кто-то - аккумулятор, сиречь финансирующий предприятие, кто-то - простой манипулятор, а вот вы моторчик. Пружина часового механизма. И никакой ошибки быть не может, я о вас знаю достаточно. - Вопрос можно? - Прошу. - Сердюк не у вас? - Ага-а...- осклабился Данил.- Вы уже начали молниеносно анализировать ситуацию, прогоняете в уме варианты... Что ж, я и не держал вас за растяпу... Должен вас разочаровать - Сердюк мне ничего не выдал, я до многого добрался исключительно своим скудным умишком. Вообще, ваш Сердюк сейчас мирно разлагается - я в прямом смысле - на квартире у Багловского. Вы не решились кого-то туда послать, и это объяснимо: конспирацию нужно было соблюдать, а по-настоящему доверенных людей у вас мало... Да и день приближается... Вы будете говорить? Пацей поудобнее устроился на полу, насколько удалось, долго разглядывал Данила с непонятным выражением лица, потом хмыкнул: - Значит, вы тоже идете ва-банк? - Время подпирает,- сказал Данил. - А вы не боитесь, что меня будут искать? - Ваше легальное начальство или левые боссы? - Все равно. - Не боюсь,- сказал Данил.- Я сам - старый гэбэшный кадр, я пришел в контору, когда вы листали под партой книжки про шпионов... И я насквозь пронизан логикой структуры. Мне очень легко поставить себя на ваше место в том числе и прикинуть, как провел бы завтрашний день я сам на вашем месте... В чем-то я могу ошибаться, но главное вряд ли упускаю, для легальных шефов вы уже подыскали какой-то ход, позволяющий вам завтра выйти из поля зрения начальства... а для левых... Думаю, все то же самое. Вам нет необходимости завтра что-то утрясать, все уже поставлено и должно работать без вашего участия... а вот вы, как профессионал, просто обязаны отводить некий процент на неудачу, на провал. И потому подыскали местечко, где будете отсиживаться. В конце концов, любой профи на вашем месте должен еще допускать и то, что именно его попытаются сделать козлом отпущения. Одним словом, со всех точек зрения для вас самым безопасным будет отсидеться где-то в сторонке. И никто не станет вас искать - по крайней мере до тех пор, пока что-то пойдет наперекосяк или возникнут сложности... Так я рассуждаю в скудоумии своем. Поэтому это направление у меня не вызывает ни малейшей нервозности. Вы у меня в гостях надолго, и я не стану из-за вашего присутствия на одной из моих явок терять спокойствие... Вы будете говорить? Пацей молчал, едва заметно улыбаясь. - Трудный вы клиент,- сказал Данил без раздражения.- Боитесь блефа? Ну, логично... Что ж, придется затянуть нашу беседу за счет ненужных, в принципе, подробностей... Нет здесь, конечно, ни особой идеологии, ни лирики. Есть концерн "Карл Везер ГМБХ", который контролирует уже шестьдесят процентов рынка тяжелых грузовиков на том пространстве, что генерал Лебедь удачно обозвал Сборищем Ненормальных Государств. Учитывая, что на этом самом пространстве не действуют никакие антитрестовские законы и подобные им западноевропейские заморочки, работать нашему концерну не в пример легче, нежели в благополучных Европах. Шестьдесят процентов - это, конечно же, мало. Аппетит приходит во время еды. Обладая шестьюдесятью процентами, по вполне естественным человеческим побуждениям будешь стремиться к ста. И в это самое время на территории Рутении наблюдается удручающее оживление: некие фирмы собираются вкладывать немалые денежки в здешние заводы тяжелых грузовиков. Что, как легко догадаться, при разумном ведении дела заметно потеснит "Карла Везера" и создаст ему не-шуточные проблемы на будущее. Есть, конечно, и некоторые другие аспекты, в конце концов, концерн наш не единственный, кто собирается переменить ситуацию в Рутении резко, другие по разным причинам тоже хотят избавиться от Батьки, можно даже нецивилизованными методами, тут, по большому счету, не Европа. Но нас интересуют не все заинтересованные стороны, а в первую очередь "Карл Везер". Поскольку вы работаете именно на него. Работаете, милый друг, работаете, не нужно хлопать ресницами и теребить подол платьица. Никакая вы не невинная школьница, а опытная блядь... - К чему это? Мы профессионалы...- поморщился Пацей. - Слишком много вы положили моих, я не всегда и сдерживаюсь...- честно признался Данил.- Но хорошо, постараюсь без оскорблений. Пойдем дальше... Хотя, собственно, к чему размазывать манную кашу по чистому столу? Вас интересует, сколько я знаю, и ничего более... Я уже сказал, знаю почти все главное. Конечно, вы долго и старательно лепили из нас врага исключительно оттого, что нас следовало скомпрометировать всерьез и надолго, при любом раскладе вышибая из игры с грузовиками. Отсюда и вербовки, и оружие в климовс-кой квартире... Но вот то, что вы опечатали "РутА", я никак не могу отнести к очередной пакости в рамках компрометации. Чересчур уж многозначительное совпадение, а я нисколечко не верю в совпадения. Очень уж удобное место... Это будет снайпер, ведь правда? Не зря в квартиру Климова подкинули в числе прочей дребедени и снайперскую винтовочку - вы не просто пакостили, вы на будущее след создавали, четкий, крепко пахнущий дичью... Снайпер завтра будет стрелять из комнаты "РутА". Вы каким-то макаром контролируете именно этот участок, ему обеспечат туда доступ, создадут все условия... Интересно, а прикончить его потом вы собираетесь? Я бы на вашем месте прикончил - чересчур уж большие денежки, чересчур серьезные люди в игре, чтобы всякие снайперы потом болтали... А? - Вы сами с собой разговариваете,- усмехнулся Пацей.- И сами за себя придумываете... - Да ну? - хмыкнул Данил.- Ладно, пойдем дальше. Ваша цель не может заключаться в простом устранении президента - как-никак остается команда, пусть и не являющая собой грозную хариз-матическую силу, и тем не менее... Значит, должны немедленно последовать другие действия. Выглядит это примерно следующим образом: в нескольких десятках километров от столицы внезапно происходит наблюдаемое многими зрителями явление, чрезвычайно похожее на ядерный взрыв. Сколько вы накопили гексотана? Тонн полсотни? И взрывчатки запасли для шума? Нужно же создать шумовое оформление, ядерный взрыв сопровождается грохотом. Идея, конечно, не ваша, тут работали режиссеры покрупнее. И задумка неплоха: насколько я успел вникнуть в проблему, гексотан точно даст впечатляющий "ядерный гриб". Население атомом пугано и без вашей тщательно подготовленной кампании в прессе, многие помнят Чернобыль... Легко представить, что вся округа мгновенно впадет в состояние полнейшей паники. В столицу будут звонить ответственные лица, местные милиционеры, сотни людей ринутся куда глаза глядят, распространяя панику дальше... В это самое примерно время страна уже останется без президента - он будет убит на площади. Довольно продуманный хаос, неразбериха, взаимоисключающие рапорты, паника, недоумение, замешательство... В этих условиях даже два-три хорошо тренированных подразделения способны быстро и эффективно провести нужную вам зачистку кого-то арестуют, кого-то, не исключаю, ваши боевики попросту уберут посреди суматохи. Вероятнее всего, рядовые зольдатики даже не будут знать, что они старательно исполняют левый план. А вот некоторые отцы-командиры как раз прекрасно будут знать, что творят,- но, повторяю, в обстановке неразберихи, паники, полнейшего непонимания происходящего выход бро-нетехники на улицы никого не удивит, как и предпринятые силовые акции. Масштабного заговора нет - иначе давно просочилось бы хоть что-то наружу... Есть небольшая группа людей, наделенных полномочиями отдавать легальные приказы. И для того сценария, что вы собирались раскрутить, этого, признаю, вполне достаточно. При другом раскладе у вас были бы огромные шансы на успех. Это не авантюра - все продумано. План был неплох и имел столько шансов на успех, что профессионал просто не имеет права называть его авантюрой... - Был? - Ну конечно,- сказал Данил устало.- Был. Мы взяли Аду - и Ада долго лепетала насчет известных ей переговоров с "Везером", ваших ниточек в Москве, насчет информационного обеспечения всего прочего... Дурачка Чемерета, конечно, опять сыграли бы втемную, но у меня достаточно материала о людях, которые играли как раз сознательно. А теперь и вы в гостях. И вы мне расскажете то, чего я не знаю. Кто. Какими силами. Куда. Кого. И так далее... - А не много ли? - В плепорцию, как выражались предки,- сказал Данил.- Меня, конечно, интересуют многие подробности, но это потом. Скажем, завтра к вечеру... - А вы уверены, что у вас будет завтра? - Отчего же нет? - Хорошо,- сказал Пацей.- Не будем валять ваньку, это разговор профессионалов.- Он кивнул в сторону молчавшего Лемке, все это время сидевшего поблизости с пистолетом на коленях.- Судя по тому, как держится этот мнимый подполковник, он тоже не из любителей... Данила Петрович, дорогой мой, вам ведь мало все знать, вам нужно еще вы играть. Ну объясните вы мне, как вы собираетесь в этой ситуации выиграть? Когда до акции осталось менее двадцати часов? Вы, как в дурном фильме, прорветесь к президенту и успеете ему все прокричать? Не прорветесь. Ни за что. Можете втыкать мне иголки под ногти, но я и в самом деле не знаю всех, кто подстраховывает. Зато представляю - да и вы, наверное, тоже? - как неповоротлива государственная машина. Вы ничего не успеете. И Басенок ваш ничего не успеет - слишком долго придется раскручивать машину. Кеннеди нельзя было спасти за двадцать часов до покушения - махина не успела бы прийти в движение, даже если кто-то им вскрыл бы в главном замысел. Положительно, вы не успеете. У вас здесь, я понимаю, есть люди, которых мы не выявили, у вас есть контакты, связи, ходы... Но вы все равно не успеете добраться до людей, которые принимают серьезные решения. А посему нам лучше отбросить эмоции и как-то договориться. Я вас недооценил, согласен. Меня утешает при этом один приятный фактик: другие вас тоже недооценили... Что мне, льщу себя надеждой, позволяет не стать козлом отпущения за этот театр...- он оглядел обе пары наручников.-Данила Петрович, давайте договариваться. Вы, в конце концов, не скаут и не герой голливудского боевика, вы представляете достаточно серьезную корпорацию. Есть немало вещей, которые компенсируют ваш отказ от проекта с тяжелыми грузовиками. Наконец, мы оба сотрудники КГБ, вы, правда, бывший... Данил метнулся к нему и сгреб за глотку. Он ничего не мог с собой сейчас поделать - и тряс Пацея, как крысу, крича ему в лицо: - Это ты - КГБ? Ты, сука?! Ты сраная подметка, пешком под стол ходил, когда... Это мы - КГБ СССР, это мы - имперские волки, и будем рвать глотки, пока живы... Это ты нас остановишь, блядь?! Опомнился наконец. Мотая головой, чтобы отогнать мельтешившие перед глазами алые круги, сел на стул и едва попал в рот сигаретой. Пацей, выждав немного, сказал не без вкрадчивости: - Данила Петрович, я понимаю, каждый может сорваться... Но будьте профессионалом... Хорошо? - Хорошо,- отозвался Данил, почти спокойно, кривя рот. Встал, присел над Пацеем на корточки и расстегнул ему рубаху сверху донизу.- Вот с этим парнем, что все время молчит, мы когда-то долго ошивались южнее реки Пяндж... Там был такой Мансур - дикарь, зверь, великолепный образчик зверя, первобытного вождя племени. Но, кстати, он на свой манер воевал честно, он творил с пленными жуткие вещи, но никогда не трогал тех, кто не воевал непосредственно против него, женщин не обижал, штатских типа геологов или врачей отпускал, лишь ухо отрезав или там палец - что с его стороны было прямо-таки царской милостью... У нас была с ним хитрая партия, мы его убили в конце концов, и еще три раза прихлопнули бы- но он был правильный враг... Ладно, я отвлекся. В общем, Мансур не любил сдирать кожу с человека вульгарно, "чулком", изобретателен был.-Данил достал зажигалку и принялся, легонько касаясь кожи, водить по груди и животу майора.- Вот так идут надрезы, потом так, следите за мыслью... кожа с человека сдирается, надо вам сказать, легко, если имеешь сноровку... Представляете? Вы весь, от пояса до глотки, покроетесь фестончиками кожи, я попытаюсь в точности воспроизвести Мансуровы изыски... Будете похожи на новогодний фонарик -знаете, такие пышные? Мы найдем способ сделать так, чтобы вы не орали - или, по крайней мере, чтобы в соседних квартирах ваше мычанье не расслышали... Я не ручаюсь, что вы не сойдете с ума, когда увидите себя... Ну, а снадобья от болевого шока у меня есть. Хватит, Пацей, кончились разговоры, началось зверство. Вы положили столько моих парней, что я без малейшей брезгливости буду резать из вас арабески и узоры... А потом будет поздно. Потом вас, такого, ни в коем случае нельзя будет оставлять в живых. Да вы и сами будете просить, чтобы нас дорезали. Это не поэтическое преувеличение, бывают ситуации, когда то, что от человека осталось, умоляет его добить... Хватит разговоров. Могу гарантировать одно: вы никогда не попадете в руки Батькиных спецслужб. Это я гарантирую. Пошел счет. После "нуля" меня не остановит никакая сила... Три, два, один... - Подождите,- сказал Пацей, глядя ему в лицо и бледнея на глазах. ...Лемке, отвернувшись от Данила, негромко сказал: - А ведь прав, сукин кот. Мы ни за что не успеем раскачать махину. И к президенту не прорвемся. - А кто собрался к нему прорываться? - пожал плечами Данил.- Уж не я, по крайней мере. Пятнадцать человек, не считая нас с тобой, некоторое количество транспортных средств, некоторое количество стволов... А кто сказал, что этого недостаточно? Дивизия против нас, что ли? - Это точно,- отозвался эхом Лемке с тем же блеском в глазах, что давно уже настораживал Данила. - Капитан,- сказал он, помолчав.- Я тебя умоляю, возьми себя в руки. И быстрее. - Я спокоен. - Ты танцуешь,- сказал Данил,- В старые времена это именно так и называлось. - Кажется тебе. - Нет. Капитан, соберись. Я в тебе не сомневаясь, но ты танцуешь... А это хреновый симптом-чик, чуть ли не та самая пресловутая печать на челе. Ваську помнишь? А Хобота? - Да ладно тебе,- сказал Лемке серьезно.- Я соберусь, Данил, соберусь... Давай командуй. - Магазины еще не закрыты,- сказал Данил.- Нужно в темпе достать хорошую фототехнику и, что здесь будет немного труднее, приличную порнографию. Смачную, цветную, замысловатую...
   Глава шестая
   Волки бегут молча
   Столица, 09.00 Милицейский генерал-майор вышел из подъезда привычной, наработанной походкой: деловой и вместе с тем лишенной всякой суетливости. Легонько, порядка ради одернул парадный китель. До черной "Волги" с особыми номерами оставалось не более восьми шагов. Пройти их генерал так и не смог. Неведомо откуда вынырнув, курчавый негр вьюном пошел вокруг него в лихой пляске, чем-то напоминавшей камаринскую, а частично и смахивавшей на здешнюю лявониху. Из одежды на нем имелся лишь веревочный поясок, кое-как прикрывавший срам гирляндой банановой кожуры правда, при особо азартных пируэтах кожура так и взметалась. - Симба, бвана, симба! - самозабвенно орал негр.- Рамамба хара мамбуру, мамбуру! Моя Ма-самба пляшет самбу! Генерал был скорее ошарашен - никаких других чувств пока что и не успел испытать. Свидетелей не было. Он растерянно покосился на водителя, уверенный, что тот поспешит моментально восстановить общественный порядок и субординацию, но водитель, такое впечатление, дремал, привалившись виском к полуопущенному стеклу. На самом деле он был вырублен коротким мастерским ударом и должен был очнуться лишь через четверть часика. Знать этого генерал не мог - и затоптался, ощущая некую обидную, пожалуй что, и унизительную чуточку неправильность происходящего. С генералами, особенно милицейскими, так себя вести не положено. Негр, однако, плевал на субординацию - извивался всем организмом, подлец, выкрикивая свои непонятные припевки. Окончательно разъяриться генерал не успел. В мгновение ока сорвав крышку с пластикового желтого ведерка, негр широко размахнулся - ив лицо генералу, в грудь, в живот ударил вязкий густой поток кроваво-красного цвета, невыносимо резко пахнущий свежей краской (каковой и являлся). Ослеп генерал мгновенно. Фуражка слетела, он попробовал было протереть глаза кулаками, но лишь усугубил этим ситуацию, взвыв от боли, намертво сжав веки, под которые словно песок насыпали. Закричав, наконец, в полный голос что-то непонятное ему самому, он не мог видеть, как негр опрометью кинулся за угол, так и не испачкавшись в краске. Вскочил в гостеприимно распахнутую для него дверцу "Москвича", прилег на заднее сиденье, чтобы никто не узрел. Глядя в потолок "Москвича", Франсуа Петрович Пормазов, сугубый профессионал, осклабился в гнусно-довольной улыбке. Он снова сработал чисто - в переносном смысле, конечно, никак не в прямом. Поставьте себя на место путчистов, которых, если сосчитать, довольно мало, которые сейчас под рас-стрельной статьей, которые, как положено любому путчисту, себя не помнят от напряжения, а нервы напоминают предельно натянутые гитарные струны, готовые пронзительно взвыть от легкого касания. Теперь представьте, что человек, на которого возложена одна из ключевых ролей, не прибывает в нужное место в нужное время, а потому и не отдает необходимых приказов. Когда с ним срочно пытаются связаться, зажав нервы в кулаке, обеспокоенные соратнички, им преподносят следующую историю: Икс не смог приехать, потому что голый негр у подъезда облил его краской из ведра... Интересно, кто-нибудь поверит в такую отговорку? Вряд ли. Ну, а за недоверием непосредственно следует растерянность, самые печальные предположения - вроде тех, не вздумал ли хитрый генерал соскочить с готового тронуться поезда? А далее, словно бы сама по себе, разгорается и тихая паника... Именно так и произошло, даже быстрее, чем планировали Данил с Франсуа. Милицейский сводный батальон - ни о чем и не подозревавший, понятно остался в месте прежней дислокации. Столица, 09.00 Генеральская супруга, само собой, давно была строжайшим образом мужем проинструктирована насчет особой бдительности в открывании двери на звонок. Однако в дверном глазке она узрела по ту сторону двери не мрачного грабителя с ломиком наперевес, а пожилую женщину со строгой прической, в очках в тонкой золотой оправе, к тому же на груди у звонившей красовались орден Красной Звезды и немалое число медалей. Не отдавая себе в том отчета, супруга моложавого армейского генерала подсознательно связала эту несомненную ве-тераншу какого-то из славных фронтов, то ли боевого, то ли трудового, с сегодняшним праздником. И открыла дверь. Пожилая ветеранша, вроде бы и не прилагая каких-то особенных усилий, в две секунды ухитрилась оттеснить хозяйку в глубь обширной прихожей - да что там, холла - и неумолимо надвинулась, а за ней, всхлипывая, то и дело промокая глаза платком, уныло тащилась довольно юная особа с явственно выпирающим под платьем животиком. Ошеломленная генеральша, уже не пытаясь хоть что-то понять, отступила в комнату, оглянулась на последнюю линию обороны - законного супруга, как раз накинувшего на белоснежную крахмальную рубашку парадный армейский китель. Справедливости ради следует отметить, что планок у него было поболее, нежели регалий у пожилой гостьи в золотых очках. Он тоже не успел открыть рот, замер в странной позе, потянувшись за фуражкой к столу. - Ну так как же, Игнась Петрович? - напористо заговорила пожилая орденоносица, подойдя почти вплотную.- Заранее знаю, что вы скажете: и снова вам некогда, и праздник сегодня, и на службу вам пора... Сколько ж можно, прости господи? Вы только посмотрите на девочку! И попробуйте прикинуть, на каком она месяце.- Она взяла генерала за лацкан отутюженного кителя, встряхнула с неженской силой и почти крикнула: - Обрадовались, что больше нет ни парткомов, ни месткомов? По-вашему, и правду простому человеку найти негде? София, ты что молчишь? Хныкающая девчонка проворно вступила: - Игнась Петрович, вы ж сказали, что к праздникам непременно разведетесь со своей пилой... Я вам и поверила, дура... Вы не думайте, я бы ничего не сказала, тетя сама фотографии нашла... Поскольку генерал видел эту парочку впервые, то, как всякий нормальный человек, решил на миг, что сошел с ума или просто еще не проснулся. Однако все чувства свидетельствовали, что вокруг самая доподлинная реальность. Вот только язык прирос к гортани. Не в силах повернуть голову, он смог лишь пробормотать: - Карина, это недоразумение какое-то... И, не успев еще осознать произнесенные супругой слова, похолодел от самого тона: - Так, и кто же тут пила, Игнасик? Опять?! Только на сей раз еще и с прибавлением? - Она, дрожа от сарказма и охотничьего азарта, указала наманикюренным пальчиком на задорно бугрив-шийся животик юной гостьи.- Ну, это уже переходит... Генерал лихорадочно пытался придумать хотя бы парочку дельных, убедительных фраз -и с ужа-сом убеждался, что не в состоянии ничего сообразить. - Ошибаетесь, милочка,- спокойно и где-то даже величественно сказала генеральше пожилая гостья. Полезла в сумочку, вытащила пачку цветных фотографий и прямо-таки сунула их в руки Карине (надо добавить, отнюдь не старой и определения "пила", в общем, не заслуживавшей).- Вот это как раз всякие границы переходит. Узнаете, надеюсь? Позвольте полюбопытствовать, с вами ваш супруг, надеюсь, такого непотребства не учиняет? А с бедной неопытной девочкой, как видите, можно... Посмотрите на нее- ведь совсем ребенок... Встретился генерал, красивый, импозантный, красиво набрехал, что непременно женится... София, не плачь! Правду мы еще найдем! Генеральша, задыхаясь от ярости, перебирала фотографии. Очень может быть, она слыхивала что-то про фотомонтаж, но была теперь не в том состоянии, чтобы рассуждать логично и здраво. Не осталось ничего, кроме бивших гейзером эмоций... Генерал тоже увидел одну из фотографий - и содрогнулся от дикой нереальности происходящего. Но опомниться ему не дали. - София! - воскликнула пожилая тетушка залетевшей племянницы.-Хватит распускать сопли! Повернись и выйди. Гордо выйди. На экспертизу мы обязательно подадим, товарищ генерал, ваше превосходительство, и уж тогда вам ни за что не отвертеться. Я вам абсолютно не верю насчет женитьбы, да и не хотела бы иметь такого зятя, как вы,- должно быть, каждой дурочке одно и то же твердите? Но правду найдем, да-с, можете не сомневаться! Она неожиданно для генерала взмахнула рукой, вмиг с извечным женским умением оставив у него на щеке четыре длиннющих царапины. Гордо подняв голову, фыркнула ему в лицо: - А еще военный! - повернулась и горделивой походкой наполеоновского маршала прошествовала к выходу, подталкивая перед собой безропотную племянницу. Хлопнула входной дверью так, что хрустальные висюльки люстры задребезжали длинно, жалобно. Супруги остались одни. К генералу, наконец, вернулся дар речи. - Кариночка! - воскликнул он елико мог убедительнее, морщась от боли,царапины уже обильно кровоточили.-Я этих баб впервые... Фотографии полетели ему в лицо. За ними последовала фуражка, за ней некстати для генерала подвернувшаяся под руку разъяренной супруге ваза. Митрадора Степановна с Надюшей уже садились в машину, когда у подъезда притормозил "уазик" и в дверь кинулись двое статных милиционеров. Они были вызваны Волчком заранее, но оказались как нельзя более к месту. Поскольку вызов оказался ничуть не ложным - в квартире и в самом деле имела место не просто ссора, а настоящая драка, причем контуженному вазой генералу срочно требовалась медицинская помощь. Прибыть в нужное место к нужному времени он не смог. Столица, 09.04 Вышедшая из подъезда молодая женщина не привлекала к себе особенного внимания - лишь приглядевшись как следует, можно было заметить, что лицо у нее словно бы стянуто в гримасе напряженной злобы.