Бушков Александр Александрович. Пиранья против воров (Пиранья-5)

   "Волга" повернула вправо, на гладкий асфальт.
   - Ну вот и приехали, - сказал лысый удовлетворенно. - Это, чтоб ты знал, и есть наш маленький кремль...
   Он повернул к высокому, длиннющему краснокирпичному забору, за которым, Мазур успел рассмотреть еще на спуске, стояло не менее десятка домов.
   - А что же зубцов кремлевских не видно? - спросил он ехидно.
   - Папе поначалу предлагали, - серьезно ответил Котовский. - Только он решил, что не стоит так дешево выпендриваться. Не в зубцах сила, и не в башенках с ходиками...
   Слева над воротами Мазур сразу углядел телекамеру. Ворота уже распахивались - как стало ясно секундой позже, без всякого участия человеческих рук. Лысый повернул вправо, остановил машину у небольшого двухэтажного коттеджика, выключил мотор и пригласил:
   - Прошу пожаловать, ваше степенство, господин адмирал...
   Мазур вылез. Вокруг стояла тишина, имело место полное безлюдье - только по бетонированной дорожке вдоль стены прохаживался рослый молодой человек с овчаркой на поводке...
   - Сюда, - показал Котовский на крыльцо.
   В небольшой вестибюль выходили три совершенно одинаковых двери, кажется, из натурального дерева. Котовский похлопал по вычурной ручке ближайшей:
   - Там ванная, помойся с дороги и накинь что-нибудь поприличнее, размерчик вроде бы твой. Старое бросай где попало, холуи подберут. Бритва, все остальное - на зеркале.
   - А это обязательно? - хмуро спросил Мазур.
   - Степаныч, ты к приличным людям в гости попал, - сказал лысый непререкаемым тоном. - Нужно выглядеть, как культурному человеку и полагается, а сейчас ты на бича похож...
   За дверью и в самом деле оказалась ванная, большая, но без каких-то особых чудес техники. Бреясь перед овальным зеркалом, Мазур подумал, что один-единственный ответ он отыскал уже сейчас.
   Иностранной разведкой тут и не пахнет. Даже при нынешнем российском бардаке трудно ожидать, что зарубежные супостаты совьют столь основательное шпионское гнездышко, раскинувшееся на добром десятке гектаров...
   - Вот теперь другое дело, - одобрительно сказал лысый, терпеливо дожидавшийся в вестибюле. - В костюмчике, при галстуке, ботиночки со скрипом... Вполне соответствуешь. Пошли?
   Они вышли из домика и направились по выложенной фигурной плиткой дорожке к самому большому особняку. Навстречу попался еще один плечистый молодой человек с оттопыренной полой пиджака - он прохаживался по параллельной дорожке, делая вид, будто и не заметил их вовсе.
   - Безопасность на грани фантастики? - спросил Мазур.
   - Жизнь заставляет. Завистливых людишек развелось столько, что и не протолкнуться, и каждый, паскуда, активно завидует.
   Мазур приостановился и показал на далекий склон горы, густо поросшей лесом:
   - А во-он там у вас нет таких вот мальчиков или, скажем, минного поля?
   - Да нет, - насторожился лысый. - А что?
   - Садись, Вовочка, двойка, - с садистским сладострастием сказал Мазур. - Я вас поздравляю, ребята - позицию вы выбрали удобнейшую. Если на тех вон склонах засядут завистливые парнишки с охапкой гранатометов и некоторым навыком в обращении с военной техникой - вам тут будет примерно так же весело, как мышам во включенной духовке...
   Лысый даже остановился, сбившись с уверенного шага:
   - Ты это всерьез?
   - Абсолютно, - сказал Мазур. - Всю свою сознательную жизнь тем на хлеб и зарабатывал, что прикидываю такие вот вещи...
   - Нет, правда?
   - Тьфу ты! - с досадой сказал Мазур. - Серьезный человек именно с этих склонов вас раскурочит, как бог черепаху. Гранатомет, хорошая снайперская винтовка... даже не обязательно снайперская. Если ты мне раздобудешь исправную винтовочку образца первой мировой, берусь в два счета перещелкать всех этих ваших верзил, что павлинами по двору гуляют без всяких бронежилетов... Давай на спор, а?
   - Иди ты... - проворчал лысый, инстинктивно отодвинувшись. - Кто ж знал... Строилось-то в свое время по простому принципу: чтобы подальше от большой дороги, чтоб стена повыше... - Он глянул на Мазура и дружелюбно осклабился. Вот видишь, какой ты полезный. Не успел во двор зайти, как сказал свое веское слово... Не-ет, Папа правильный прикуп сделал...
   Они вошли в вестибюль, где на диване напротив входа сидели очередные верзилы - ужасно похожая друг на друга парочка, при галстуках и оттопыренных пиджаках. Завидев Котовского, они проворно встали и едва ли не вытянулись в добросовестной попытке скопировать армейскую стойку "смирно" - но Мазур наметанным глазом кадрового военного определил, что эти двое армейские ряды своим присутствием вряд ли когда-нибудь украшали: есть масса нюансов, понимающему человеку бьющих в глаза мгновенно...
   Котовский уверенно направился вверх по широкой лестнице. На третьем этаже предупредительно распахнул перед спутником дверь, и они оказались в самой что ни на есть настоящей приемной, где имелась целая батарея канцелярских причиндалов вроде факсов, компьютеров и еще каких-то устройств, а также красивенькая по-кукольному секретарша, встретившая их отработанной улыбкой.
   - Ты посиди пока, - распорядился лысый, кивнув Мазуру на кресло, а сам, обменявшись с куклой взглядами, скрылся за второй дверью.
   Мазур уселся. Белобрысая куколка снова занялась какими-то бумажками, не то чтобы игнорируя Мазура, но определенно относясь к нему как к неизбежной детали происходящего, когда отнюдь не полагается лезть с вопросами и вообще обращать внимание. Все в соответствии с классиками: если пришел человек, значит, так надо, а если не надо - мигнут кому другому, но не этой ляльке... Появился Котовский, кивнул на дверь:
   - Прошу пожаловать!
   Сам он остался снаружи. Кабинет, выдержанный в темных тонах, был не таким уж большим, у стола, стоявшего перпендикулярно к хозяйскому, Мазур насчитал всего-то четыре стула. Не похоже, чтобы здесь проводили особенно многолюдные совещания.
   Хозяин кабинета вежливо встал и непринужденным жестом показал на стул:
   - Устраивайтесь, Кирилл Степанович, чувствуйте себя, как дома, - он подошел к стене и открыл дверцу, за которой оказался бар с зеркальными стенками. - Я думаю, выпьете немножко? Коньяк - "Плиска" и "Хеннесси", виски "Тичер", водка - "Столичная", вино - красное болгарское... Я ничего не пропустил?
   Мазур медленно усаживался, чуткий и настороженный, как зверь лесной. Хозяин кабинета слишком уж хорошо знал его вкусы - какое, к черту, совпадение... Утечка, утечка и еще раз утечка, и не на уровне дежурного мичмана...
   - Давайте "Плиску", - сказал он спокойно, придвигая к себе бронзовую массивную пепельницу, украшенную тремя обезьянками в классической композиции "ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу".
   Он в упор, не скрываясь, разглядывал хозяина. Примерно одних лет с Мазуром, в движениях практически спокоен, лицо то ли худое, то ли кажется таковым, лысины нет, шатен, глаза близко посаженные, светло-синие... Голову можно прозакладывать, что прежде они никогда не встречались. Не из слабых мужичок - в плане прежде всего отнюдь не физическом, хотя и мышцой крепок..
   - Прошу, - хозяин подал ему бокал. - Без всяких этих буржуйских содовых, конечно? Давайте знакомиться, Кирилл Степанович. Меня зовут Николай Фомич. Я здесь главный. Имею в виду не только эту симпатичную усадьбу, но и вообще, как бы это сказать... - он сделал обеими руками плавный жест. - У властей есть свой главный, у милиции, у пожарных... и так далее. А я, знаете ли, в своей сфере... Пахан я здесь, простите за вульгарность. Сейчас употребляются разные другие словеса... но стоит ли зря воздух сотрясать? Смотрю я за этими краями. Вам пояснить?
   - Да нет, - сказал Мазур. - Газетки почитываем. Можно ли будет осведомиться, как ваше уважаемое погоняло?
   - Гвоздь, - с милой, светской улыбкой ответил хозяин без заминки. Изволили слышать?
   - Не приходилось как-то, простите великодушно.
   - Ну, что поделать. У каждого своя тусовка... Я и сам не ожидал, что наши дорожки этаким вот образом пересекутся. - Он не вернулся на свое место, уселся на стул напротив Мазура. - Итак? Крепенько меня, грешного, возненавидели, а?
   Он улыбался как ни в чем не бывало, держа у губ бокал, но глаза были холодные, умные и совершенно не отягощенные какими бы то ни было человеческими чувствами.
   - Ненависть и прочее - это все эмоции, - подумав, ответил Мазур. - Я всю жизнь старался избегать ненужной лирики... Любви я к вам питать не могу, это, надеюсь, ясно?
   - Ну, что поделать... Не любите, дело хозяйское. Вы и не пробуете возмущаться, я вижу...
   - А какой смысл? - усмехнулся Мазур.
   - Правильно, никакого смысла... - Гвоздь наконец отпил глоток, и немаленький. Он не был так уж спокоен, как старался изобразить. - Хотите, объясню, почему любое возмущение следует исключить? Окончательно и бесповоротно? Потому что вы - не интеллигент со скрипочкой. Вы, пользуясь, старинным словом, матерый живорез. И не всегда вытряхивали душу из человека исключительно по приказу начальства... Я о вас много знаю, представьте. Времена нынче такие, Можно собрать информацию о ком угодно, это лет пятнадцать назад я бы со страху помер при одной мысли о том, чтобы в своих целях использовать такого, как вы. А нынче многое изменилось... Так вот. Помните такого человечка по кличке Крест? Вы с ним сталкивались лет шесть назад, в нашей милой губернии.
   - Предположим, - осторожно сказал Мазур.
   - Значит, помните... Вы тогда попали в... трудные жизненные обстоятельства. И заключили с означенным Крестом полюбовную сделку. Он вам уговорился помочь, а вы - ему. И пристукнули вы с ним на пару тройку криминальных элементов, забрали у них неограненные алмазики, которые честно поделили... Кстати, что вы со своей-то долей тогда сделали?
   - Выкинул в реку, - со злорадством сказал Мазур.
   Гвоздь поднял брови:
   - Ну да? Впрочем, хозяин - барин. А совесть вас не мучила потом?
   - Представьте себе, нет, - резко сказал Мазур.
   - Ага, и я знаю, почему. Те ребятки не в библиотеку шли, не на симфонический концерт, высокой пробы уголовнички, сидевшие на шее у советского... тьфу, черт, российского общества. Алмазы кравшие у родной страны. А потому их как-то и можно было пришить к чертовой матери без всяких внутренних колебаний. И потом... Потом кто-то очень качественно ликвиднул хозяина некоей таежной заимки, который, вот совпадение, сделал вам очень много пакостей... Бога ради, я не спрашиваю, кто... У меня мысли идут в другом направлении. Коли уж вы, Кирилл Степанович, порою живете не по закону, а
   по понятиям, ну в точности, как мы, то нельзя возмущаться, если однажды кто-то с вами сыграет не по кодексам, а по тем же понятиям... Закон джунглей. Вы сами по нему живете...
   - Я, по-моему, возмущения не высказывал ни в устной, ни в письменной форме, - сказал Мазур. - Давайте поконкретнее.
   - Извольте. Сначала, уж не обессудьте, прикинем расклад. Прокачаем, что будет, если вы откажетесь на меня работать или сработаете плохо. Девочка ваша в полном комфорте и безопасности. Мы же не шпанка, мы люди серьезные, пальцем ее пока что никто не тронет и слова грубого не скажет. Лично контролирую. Ну, а если... - он сделал скорбную физиономию. - Если вы откажетесь или провалите дело, как-то само собой получится, что найдут ее мертвой на той квартирке, и на ноже будут ваши пальчики, и будет там разбросана масса ваших вещичек, в том числе и с отпечатками... Мотивировка? Да вот вам прекрасная мотивировка... он сдвинул в сторону черную папку и ловко, словно карты сдавал, веером кинул перед Мазуром пачку цветных фотографий. - Вон как вы ее, лапочку, в купе охаживаете: и так, и сяк, туды-сюды... Улавливаете? Это банальная, совсем не редкая история: стареющий мужик и ветреная девочка... В нашем с вами возрасте случаются заскоки. Вы к ней воспылали, а она, поиграв чуток в любовь, послала вас к чертовой матери. Вы за ножик сгоряча - и покроили девочку в куски. Бога ради, простите
   за коварство, я не садист и не маньяк, просто жизнь заставляет - как вас в свое время она заставила с Крестом на мокрое дело идти... Одним словом, окажетесь вы в дерьме по самые уши. И даже если каким-то чудом выкрутитесь, то папаша ейный вас в покое ни за что не оставит, самосудом голову скрутит, не говоря уж о погубленной карьере... Он-то будет твердо уверен, что все именно так и обстояло, как любой на его месте... Вы обдумайте все и согласитесь, что ловушка подготовлена хорошая.
   - Я и не собираюсь обдумывать, - сказал Мазур. - И так ясно, что блефом тут не пахнет...
   - Уж безусловно. Я по натуре человек не злой. Но когда вопрос стоит именно таким образом - мне живым остаться или этой милой девочке - я, уж простите, себя, любимого, выбираю...
   - Вам что, нужно кого-нибудь убить? - напрямую спросил Мазур.
   - Ну что вы... Это мелко. В этом плане на вас свет клином не сошелся, уж простите на грубом слове. В наше время убивцев предостаточно, и весьма опытных. Ради такого пустяка, как заказуха, не стал бы я огород городить, спеца вроде вас в ловушку заманивать... Кирилл Степанович, вы понимаете, что нет у вас никакого выбора?
   - Понимаю, - сказал Мазур, глядя в сторону.
   - Вот и отлично. Теперь - о пряниках. Если все пройдет гладко, я вас вовсе не собираюсь убивать. Нет необходимости. Все равно вы правды не найдете из-за отсутствия твердых доказательств. Ну, кто докажет, что вас силком умыкнули и взаперти держали? Это вы тоже должны понимать...
   - Понимаю, - сказал Мазур.
   - Вот и отлично. Итак, если все кончится благополучно, вы, как в голливудском фильме, можете уйти на все четыре стороны с красавицей в обнимку, а то и с потяжелевшим карманом - всякий труд должен оплачиваться... Верите вы мне или нет, но зря я в жизни никого не убил. Вам ведь тоже потом как-то не в цвет будет распространяться о том, как на местного пахана работали во глубине сибирских руд...
   - И все-таки, что за работу вы мне сватаете?
   - Да ту же самую, которой вы столько лет занимаетесь... - он инстинктивно оглянулся на дверь, склонился к Мазуру: - У меня в последнее время крупные неприятности, Кирилл Степанович. За два месяца положили четырех моих людей не самых незаменимых, но и не шестерок. Все четверо, как на подбор, были главным образом по легальной части. Мы ведь давно уже денежку добываем не примитивным гоп-стопом и даже не рэкетом, да будет вам известно. Мы теперь, как в детских стишках писалось, владельцы заводов, газет, пароходов... Так вот, за два месяца - четыре трупа. И - ни малейших следов, ни единой ниточки. Ну, дело, конечно, не в том, что милиция в тупике. На то она и милиция, чтобы при грамотно проведенной заказухе в тупик упираться, аллах с ней... Что гораздо важнее, мои ребята, как ни рыли землю, не отыскали ни малейшего следочка. Ни малей-ше-го! - с расстановкой повторил он, помахивая пальцем. Вы, конечно, плохо ориентируетесь в наших порядках, а потому поверьте мне на слово: так быть не должно. Все, что произошло - неправильно. Так дела не делаются. Обязательно должно случиться одно из двух: либо отыщутся следы, либо автор жмуриков обязан объявиться и передать свои претензии, хотя бы через третьих лиц. Это, если хотите, закон природы. Но ничего подобного не произошло. Четыре трупа, один за другим - и ничего! Ни малейшего намека. Ни тени претензии или попытки дипломатично высказать свои пожелания... Так не бывает! - повторил он яростно. - Так не должно быть.
   - Однако ж случилось? - усмехнулся Мазур. - У вас у самого есть версии?
   Какое-то время стояло тяжелое, напряженное молчание. Потом Гвоздь, в свою очередь, глядя в сторону, признался:
   - Ни единой. То есть, ясно, конечно, что за меня взялся кто-то умелый, опытный и беззастенчивый... но ради чего? Я бы понял, вызови меня кто-нибудь на... переговоры, изложи свои требования, сделай предъяву по всем правилам... Но ведь нет ничего подобного! У меня, да будет вам известно, две параллельные... разведслужбы. Одной, практически легальной, заправляет бывший мент. Не из дураков. Вторая - насквозь неформальная, ведает ею товарищ Котовский, с которым вы уже знакомы. Так вот, ни одна из этих контор, работая независимо друг от друга, не нашла следов.
   Мазур осторожно сказал:
   - А если нам предположить, что кто-то из двух вышеназванных господ, как бы это деликатно выразиться...
   - Ссучился? - охотно подхватил Гвоздь. - Ну, ничего необычного - сплошь и рядом выясняется, что вражина окопался в рядах. Что гадит не внешний враг, а внутренний. Однако в данном случае - простите, не верю. Чтобы одновременно ссучились оба, взаимно друг друга контролирующие, живущие, как кошка с собакой... Нет, не верю. Не оттого, что доверяю людям, а из голой прагматики сговориться они решительно неспособны, если один скурвится, другой непременно это вычислит... Но пока что твердых доказательств нет. Ничего нет. Тупик, туман... Мы все проверили, перепроверили, закинули сети, просветили этот город, как рентгеном... Ничего. За пределами города - те же успехи, то есть никаких. Конечно, есть конкуренты и соперники, куда же без них... Но и против них - ни малейших улик.
   - Но кто-то же действует? - спросил Мазур, самую малость заразившийся загадкой.
   - Кто-то действует. Самое поганое, что непонятно - кто.
   - И при чем же здесь я?
   - То есть, как это - при чем? - откровенно удивился Гвоздь. - Вы, Кирилл Степанович - профессионал высочайшего класса, это даже я понимаю, человек темный и отроду в армии не служивший. Вы в вашей конторе четверть века трудитесь, на всех континентах отметились, кроме разве что Антарктиды, и при этом живехоньки, не убиты, орденами обвешаны, в адмиралы вышли... Вам и карты в руки. Коли уж мои ребятки мышей не ловят. Сроку вам дается две недели.
   - Почему именно такой срок?
   - Через две недели придется подписывать один симпатичный контракт, ответил Гвоздь охотно. - В рамках самого что ни на есть легального бизнеса. Дело назначено на седьмое июля, а вот что мне вчера сбросили на электронную почту... вы не удивляйтесь, поневоле приходится шагать в ногу с веком, все прибамбасы у нас есть...
   Мазур взял протянутый лист бумаги, негромко прочитал вслух:
   - Кто тебе сказал, сволочь, что до седьмого июля ты доживешь? Интересно, откуда отправлено?
   - Из местного Интернет-кафе, - моментально ответил Гвоздь. - Так что проследить невозможно. Пришел человек, постучал по клавишам, и растворился в безвестности, и никто его, конечно же, не вздумал запоминать...
   - Но это ведь след, - сказал Мазур. - Те, кому контракт не по вкусу... вернее, не по вкусу то, что именно вам он достался...
   - Да кто же спорит, что это след? - хмыкнул Гвоздь. - Но я же вам объясняю: следов нет. Мне просто некому предъявлять претензии. У нас порой скрупулезнее, чем в суде, приходится обвинения доказывать. Зря обвинить - это, знаете ли, чревато... В общем, карты вам в руки, - он хлопнул ладонью по папке. - Я тут распорядился приготовить вам кое-какие документы: полное описание всех четырех... случаев, перечень кое-каких соперников и конкурентов, изложение их возможностей... Ну, изучите на досуге, в спокойной обстановке. Поселю я вас, разумеется, в усадьбе, вам покажут квартирку. Все в полном вашем распоряжении, от холодильника до горничной. Дело к вечеру, вот на сон грядущий и займитесь бумагами...
   - Послушайте! - сказал Мазур насколько мог убедительно. - В одном пункте вы крупно ошибаетесь... Я - не разведчик, понимаете? Мне почти не приходилось заниматься розыском, следствием и тому подобной детективной дедукцией. Я боевик, ясно вам? Спецназ. Это означает, что я умею убивать, взрывать, ставить мины, снимать мины, проникать на объекты и защищать их от проникновения... Я военный, а не следователь. Я попросту не умею, и потому...
   - Кирилл Степанович! - прервал Гвоздь непререкаемым тоном. - Давайте без этих... танцев. Считайте, что я всего этого не слышал. Задача поставлена четко и недвусмысленно: у вас есть две недели, чтобы отыскать того, кто все это затеял. Дальнейшее - не
   ваша забота, вы-то можете убираться на все четыре стороны... Понятно? Больше никаких дискуссий. Либо вы беретесь за работу, либо события разворачиваются по тому прискорбному варианту, который я вам в начале разговора обрисовал. И - шутки в сторону. Может быть, я чего-то не понимаю, но что такое ваша контора, какие дела вы там крутили четверть века, просекаю отлично. Мне о вас самым подробным образом рассказали те, кто прекрасно вас знает... Как, по-вашему, мы заранее о вас знали? Нет уж, я прекрасно понимаю, что за подарок мне судьба послала... ,
   - Но давайте все же...
   - Господин адмирал! - в голосе собеседника появился металл. - Я, кажется, все подробно изложил? Берите папку, идите и работайте. Быть может, вы свою собственную шкуру и в грош не ставите, но девочку вашу, мне сердце подсказывает, постараетесь вытащить... - и он сделал гримасу, которая, надо полагать, означала теплую, ободряющую улыбку: - Кирилл Степанович, стыдно! Вы же - твердый профессионал, что ж шарахаетесь от простого дела, как глупая пятиклассница от минета? За работу, за работу! Как у нас говорят: раньше сядешь - раньше выйдешь!
   Мазур понимал, что протестовать бесполезно, что никакие объяснения в расчет приняты не будут - да и не дадут их высказать. Этот путь заканчивался тупиком. Как ни унизительно, но приходилось пока что плыть по течению... А как прикажете поступить, если ваш" собеседник глух к логике и даже фактам?
   - Хорошо, - сказал он, вставая и придвигая к себе черную папку - Но я ничего не могу гарантировать...
   - А придется, Кирилл Степанович, - мягко сказал Гвоздь. - Как в том пошлом анекдоте. А придется. Потому что нет у нас с вами других вариантов, кроме тех двух...
   ГЛАВА ШЕСТАЯ. КАК ГИБНУТ ЛЮДИ В ШАНТАРСКЕ
   Пузатая бутылка французской минеральной воды бесшумно опустилась на столик рядом с его локтем.
   - Благодарю, - сказал Мазур, не поднимая глаз от бумаг.
   - Что-нибудь еще?
   - Нет, спасибо.
   - Вы только распорядитесь... - и узкая ладошка мимолетно коснулась его щеки. - Всецело к вашим услугам...
   - Шагай, прелестное дитя, - сказал Мазур. - Свободна пока.
   Очаровательная горничная по имени Ксюша тихонечко хмыкнула и танцующей походочкой прошествовала к выходу - Мазур поневоле проводил ее взглядом, поскольку черное платьице в обтяжку ножек не скрывало нисколько, а достоинства фигурки подчеркивало максимально. Увы, однозначные мужские рефлексы - понятие неистребимое. Даже в столь пиковой ситуации...
   Он налил полстакана слабо шипевшей минералки, залпом выпил. В который раз взял с колен четыре фотографии, держа их, словно игральные карты.
   Четыре физиономии, три мужских и одна женская, не отмеченные ни печатью порочных наклонностей, ни теми патологическими чертами, о которых столько распространялся старина Ломброзо, относительно коего до сих пор неизвестно: был ли он шарлатаном или провидцем... Обычные, где-то даже приятные деловые люди...
   Которых прикончили одного за другим - красиво прикончили, можно бы выразиться, с профессиональным цинизмом. Хватко, дерзко, не оставив следов.
   Номер Первый. Выстрел в основание черепа, один-единственный, на лестнице в роскошном новорусском доме. Пистолет остался на месте, а вот стрелявший буквальным образом растворился в воздухе, ухитрившись не привлечь ничьего внимания.
   Номер Второй. Снова пистолет с глушителем - другой, правда, марки. Клиент получил пулю в висок, сидя во дворе за рулем собственной машины. Стрелявший бросил пистолет в машину и столь же бесследно растворился. Вероятнее всего, была разыграна нехитрая, но действенная интермедия вроде: "Господин хороший, не подскажете как пройти..." Фразу можно и не договаривать, если видишь, что объект размяк, успокоился, добросовестно наморщил лоб и открыл рот, чтобы вежливо ответить на вежливо заданный вопрос...
   Личной охраны не было ни у того, ни у другого - ну да, надо полагать, ребятки считали, что принадлежность их к определенной стае защищает лучше любого панциря и любых бодигардов. Вот вам и доказали, что это вовсе не так...
   Номер Третий. Третья. Миловидная дама средних лет, чем-то неуловимо похожая на райкомовскую активистку советских времен. Вот у нее телохранитель, он же шофер, был - но он ничем не смог помочь, когда его подопечная, подойдя к машине, вдруг дернулась и парой секунд позже завалилась с аккуратной дырочкой во лбу. Недостроенный дом напротив, винтовка валяется на куче битого кирпича под оконным проемом, стройка выходит на одну из центральных улиц, где пешеходов - тьма-тьмущая...
   Номер Четвертый. Самое, пожалуй, нахальное устранение из всех. Некто вошел в служебный кабинет покойного (респектабельная и легальная адвокатская контора, ни приемной, ни секретарши), располагавшийся в конце длинного коридора, выстрелил в лоб, бросил ствол на пол и благополучно удалился незамеченным. Вот вам и минусы опрощения, демонстративной благонадежности ему бы, жмурику, приемную завести с металлодетектором и парой мордоворотов... нет. Гвоздь же говорил, что раньше ничего подобного не случалось, все разборки и эти их "предъявы" проходили совершенно иначе, вот они и расслабились душою и телом, жирком заплыли, уверенные, что они в этом городе полные хозяева... А потом появился кто-то, восхотевший их в этом разубедить...
   Он снял телефонную трубку, набрал три цифры и кратко сообщил:
   - Я закончил с бумагами.
   - Соображения есть? - спросил Гвоздь.