Бушков Александр Александрович. Пиранья против воров (Пиранья-5)

   - Есть кой-какие...
   - Сейчас приду, максимум минут через десять...
   Однако деликатный стук в дверь раздался буквально минуты через две - что было, в общем, не удивительно. Мазур крикнул, чтобы входили, а сам тем временем старательно собрал в стопочку бумажные листы с описаниями мастерски произведенных умертвий, а также схемами некоторых хитрых раскладов легального бизнеса. И списками кое-каких субъектов, коим очень даже не нравилось грядущее подписание контракта - точнее, даже не оно, а то, что их собственных автографов там не имелось. Мазур уже понимал, что залетел высоко - в те недоступные для бульварной журналистики слои атмосферы, где величаво парили бизнесмены и авторитеты, причудливо сплетаясь так, что понять разницу меж первыми и вторыми было решительно невозможно. Пожалуй, Гвоздь был прав Мазура вовсе не обязательно убивать за то, что оказался посвящен во все эти тайны. Ни одна газета не возьмет, подобные секреты выплывают на свет божий в одном-единственном случае - если их сольет кто-то из парящих...
   - Здравствуйте.
   Он еще сначала подметил что-то не то - шаги были гораздо легче мужских. А сейчас, услышав женский голос, поднял глаза, торопливо встал, как и подобало воспитанному морскому офицеру в присутствии дамы.
   Особенно такой красавицы. Нежное и печальное лицо мадонны со старинных гениальных полотен, волна светлых волос (положительно натуральных), синие глазищи, ровный загар. Фигурка... ножки... короткое платье, напоминавшее смётанный на живую нитку кусок дешевенькой ткани, а потому, надо полагать, умопомрачительно дорогое...
   - Значит, это вы - генерал из Москвы? - спросило обворожительное видение. - Можно, я сяду?
   Мазур молча кивнул. Он пребывал в столь восторженном замешательстве, что едва не ляпнул: "Да хоть ложитесь", но в последний миг опомнился, конечно. При всем его богатом опыте, женщина, молодая и очаровательная, холеная и недоступная, вызывала острый прилив самых примитивных побуждений. Бывают такие на нашу голову...
   - Значит, это вы - генерал из Москвы? - повторила она, севши напротив.
   Мазур кивнул, решив не вдаваться в излишние подробности. В конце-то концов, он в некотором смысле был генералом, и почти что из Москвы...
   - Как вы думаете, все обойдется? - продолжала незнакомка с той же печалью вселенской в синих глазищах.
   - Обойдется, конечно, - браво ответил Мазур, поскольку ударить в грязь лицом перед такой женщиной было невозможно. - Вы, простите, если я не ошибаюсь...
   - Я - Колина жена, - она кивнула. - Он мне почти ничего не говорит, поскольку это дело, изволите ли видеть, не женское... Но я же не дура, если я красивая, это еще не значит, что я дура... И у меня есть свои соображения...
   - Интересно было бы послушать, - сказал Мазур.
   Он и в самом деле так думал. Дураку ясно, что эта холеная и безукоризненная красавица в мужниных делах не участвует, у нее, несомненно, банальная функция очаровательной игрушки - но женщины если они не круглые дуры, могут что-то подметить, запомнить, связать воедино с помощью своей загадочной логики те фактики, на которые мужик и внимания не обратит...
   - Правда? Коля надо мной смеется, но я-то знаю... - она бросила на дверь быстрый взгляд. - Здесь не совсем удобно... Вы бы не могли, будучи в городе, ко мне зайти?
   - Куда, простите?
   - Вот, - она извлекла из крохотной сумочки визитную карточку и протянула ему.
   Тут все написано, я первую половину дня обычно там провожу...
   В дверь постучали. Красавица поднялась и направилась к двери, напоследок бросив Мазуру:
   - Вы только не думайте, что я сошла с ума...
   Он торопливо кивнул, глядя ей в спину - что ж, она и в самом деле не сказала пока что ничего, позволявшего бы думать, что с мозгами у нее не все гладко... Обеспокоена - ну, безусловно, как любой на ее месте...
   Она разминулась с мужем молча, тихо прикрыла за собой дверь. Встретив взгляд Гвоздя, Мазур пожал плечами:
   - Такой вот неожиданный визит состоялся...
   - Ну да, я ей говорил... - пожал плечами Гвоздь, усаживаясь напротив. Надо ж было успокоить, она у меня отнюдь не дура, в главные дела не лезет, но считает, что мужнины хлопоты должна разделять, декабристка... - в его тоне сквозило горделивое хвастовство собственника.
   Вполне даже уместное - хозяин такой женщины имеет право на завистливое восхищение ближних...
   - Она у вас кто, если не секрет? - спросил Мазур.
   - Искусствовед, - опять-таки с ноткой гордости ответил Гвоздь. - Я ей купил махонький такой художественный салон, чтоб забавлялась, чтоб была видимость дела. И занятие есть, и не ноет, что ее в четырех стенах заперли...
   - У нее есть постоянная охрана?
   - А как же. И у нее, и у пацана. А что?
   - Вы и она главным образом здесь живете?
   - Ну да. В городе, само собой, есть хатка, но это так, для случайного ночлега. Здесь, сами понимаете, приятнее во всех смыслах... - он повторил: - А что?
   - Я все это внимательно просмотрел, - медленно сказал Мазур, кивнув на аккуратную стопочку листов. - Даже не знаю, то ли вас поздравлять, то ли наоборот... Во всех четырех случаях - хорошо поставленные, профессиональные ликвидации.
   - Кто бы сомневался... Работает спец. Это, мне говорят с обеих сторон, не простая "торпеда". Попахивает хорошей выучкой в кое-каких государственных заведениях, а?
   - Да уж безусловно, - сказал Мазур. - Вы, часом, никого такого не выгоняли с волчьим билетом? Так, чтобы потом обиделся? Может, у кого-то, кого вы невзначай обидели, есть... ну, не знаю: брат, сват, жених, муж, дедушка, бабушка, прошедшие спецподготовку?
   - Чего нет, того нет, - решительно сказал Гвоздь. - Эти варианты мы сразу проверили. Полный ноль. Можете в этом направлении даже и не работать.
   - Ну что ж... - сказал Мазур. - Да, вот что еще... Этих четырех можно назвать ключевыми? Невосполнимыми потерями?
   - Вряд ли, - почти сразу же ответил Гвоздь. - Людишки были, конечно нужные, верные и толковые... но, по большому счету, без любого из них в отдельности и всех четырех сразу обойтись можно. Мир не перевернется и доходы резко не упадут. Ну, разумеется, нам все же создали определенные неудобства: пришлось ломать голову, кого назначать на освободившуюся вакансию, потом посвящать в дела... Но чтобы "ключевые", "невосполнимые"... Нет.
   - Понятно, - сказал Мазур. - Значит, ваши конкуренты, поименованные в этом вот списочке, ежели захотели бы нанести вам реальный большой ущерб, били бы по другим фигурам?
   - Уж это непременно. Есть с десяток людей, которые как раз и стали бы невосполнимыми потерями. Ключевые, по вашей терминологии.
   - Что же у нас с вами получается... - задумчиво протянул Мазур. - Эти четыре убийства... Для ваших конкурентов - чересчур мелко, а для какой-нибудь шпаны, подрастающего поколения волчат - чересчур профессионально... А?
   - А ведь пожалуй, вы точно обозначили, - сказал Гвоздь, на глазах оживившись. - Что значит - профессионал... Все правильно. Для волчат чересчур профессионально, у всех, кто тут пытается мне подышать в затылок, не найдется такого спеца... Но, с другой стороны... Конкуренты могли бы все это устроить в одном-единственном случае: чтобы потом мягко и ненавязчиво намекнуть. Не теряя времени, обозначить те стежки, где я начал им на любимые мозоли наступать... Формулу-то вы хорошую придумали, но ведь получается тупик. Я и без вас чувствую, что это - кто-то третий.
   - Ну, дайте мне время... - сказал Мазур. - Пока что я совершенно уверен в одном. Лично вас никто не пытается убрать. У вас ведь в усадьбе вашей нет никаких подземных ходов, а?
   - Да нет.
   - Ну вот, а что касаемо крытых переходов - я и сам видел, что не сыщется ни единого... И вы, и жена постоянно ходите по двору, то бишь по открытому пространству. Если бы наш Некто хотел убрать вас или ее, он давно бы это сделал. - Мазур подошел к окну и для наглядности показал рукой. - До того вон, заросшего симпатичной густой тайгой, склона - не более полутора километров, а то и чуточку меньше. Профессионал давным-давно дернул бы вас... или кого-то другого из снайперской винтовки, вовсе не обязательно самой лучшей. Тот, кто сделал ваших четырех сотрудничков, смог бы без особого труда провернуть и это. И потом... Насколько я понял, вверх, в город, ведут только две дороги?
   - Ага.
   - И поехать в город, и вернуться из города можно только по ним... рассуждал вслух Мазур. - Одна пошире, другая совсем узкая, и тайга к обеим подступает практически вплотную... Вас настолько легко шлепнуть на любой из дорог...
   - Ну уж, простите! Бдим-с! И машинешка есть бронированная, и руки у охраны не пустые...
   - Я чисто теоретически рассуждаю, - сказал Мазур. - А, с точки зрения теории, шлепнуть вас на любой из дорог не просто, а очень просто. Броня, в конце концов, кое от чего не спасает совершенно, а руки у нападающих обычно тоже не пустые... Ладно, я отвлекся. К чему я вас подвожу? Да к тому, что на вашу жизнь и здоровье наш невидимка пока что не посягает. Хотел бы, давно посягнул бы. С помощью такой же винтовочки, как та, из которой положил вашу банковскую даму.
   - Да я и сам, знаете, о чем-то похожем думал, - сказал Гвоздь. - Правда, не брал в расчет тот косогор, тут вы правильно подметили. И к Томке пока что подходов не было...
   - Кто это?
   - Дочка, - сказал Гвоздь, на лице которого вдруг прорезалось нечто вполне человеческое. - Сошелся я с одной в самом начале перестройки... Ну, вскоре снова сел... как оказалось, в последний раз. Она умерла три года назад. Баба была с характером, там, знаете, получился чистый роман типа: ах, вот ты кто, а вовсе не честный инженер? Знать тебя не знаю, уголовная твоя рожа! - Он уставился куда-то вдаль, произнес отрешенно: - С характером была баба... Ну вот... В общем, три года назад я Томку подобрал под крыло. Сложный был процесс - девка опять-таки с характером, вся в маму, привыкла думать, что папка-летчик двадцать лет назад навернулся с вертолетом в щепки... А тут - нате вам, живой папка, и к тому ж не кто-нибудь, а господин Гвоздь... Скажу по совести, родственные отношения до сих пор строятся непросто. Ну ничего, квартирку я ей сделал, денежки брать привыкла...
   - Взрослая, я так понимаю?
   - Да, в общем... Двадцать два. Универ заканчивает, сейчас в тайге с археологами... и это-то меня начало напрягать. Они на границе с Монголией, а там нынче что-то близкое к полному бардаку - через границу в обе стороны шастают все, кому не лень, потому что нет никакой границы, тайга одна. Наши у монголов тырят скот.. и это, между прочим, оформился серьезный бизнес с цепочкой на полстраны... попутно гуляет контрабанда, места не самые тихие... Как по-вашему, стоит ее оттуда забрать? Особенно в свете наших печальных дел?
   - Пожалуй, - кивнул Мазур. - Если что - готовый заложник.
   - Я пошлю Котовского. Завтра вечером будет готов самолет...
   - У вас и самолет есть? - усмехнулся Мазур.
   - Да так себе, самолетишко, - хмыкнул Гвоздь. - Всего-то Як-40, не "боинг" же. Мы, напоминаю, бизнесмены легальные и не последние, нужно же соответствовать. Да и удобно. И вот что... Завтра вечером вы тоже полетите с Котовским. Ничего особенно сложного - возьмете Томку и привезете сюда.
   Если будет брыкаться - хватайте за косу и силком...
   - Почему я?
   Гвоздь какое-то время смотрел на него цепко, с непонятным выражением. Потом неспешно сказал:
   - Открою вам один маленький секрет... Никому я сейчас не доверяю на все сто. Ни Котовскому, ни Вальке Хлынову - это который бывший мент, а сейчас, так сказать, у меня министром внутренних дел... Вам такое состояние, часом, не знакомо - когда нет никаких улик, но на всякий случай никому не веришь?
   - Знакомо, увы, - печально усмехнулся Мазур. - Случалось в жизни всякое... Завтра вечером, говорите? Ну что ж, в моем положении остается каблуками щелкать... Но вот завтра поутру я, уж не отговаривайте, обязательно должен буду поехать в город. Нужно осмотреться на месте, и потом... Потом, мне же нужно будет Светланиной тетке соврать нечто убедительное. Она ж нас сегодня ждала...
   - Знаю, - кивнул Гвоздь, усмехнувшись. - Операцию готовили тщательно, так что и про почтенную тетушку хорошо известно. Ну как же, как же, Нечаева Анна Всеволодовна, интеллигентнейшая дама, в институте искусств преподает... Ларка моя, между прочим, у нее училась - мир тесен, а городок наш - одна большая деревня.. Вы ей прямо сейчас позвоните, у вас же телефончик выход на город имеет, если "девятку" нажать. Успокойте даму, соврите что-нибудь, а завтра... Знаете что? Вот вам отличная версия. Подопечная ваша познакомилась в поезде с каким-то обормотом и по молодому делу зависла с ним где-то в Шантарске. Вполне убедительно, а? Она ж вполне совершеннолетняя, вы права не имели ее за подол оттаскивать. А потом мы эту версию разовьем, добавим убедительных деталей... Как вам?
   - Не бог весть что, - поморщился Мазур. - Но что ж делать-то...
   - И вот что еще, Кирилл Степанович, - сказал Гвоздь тихо, убедительно, с тем же нехорошим металлом в голосе. - Взаперти я вас держать не могу, вы ж должны в город выезжать, осматривать, что потребуется, людей расспрашивать... Нельзя вас сажать на цепуру, как тогда Ихтиандра посадили... Но я вас очень прошу: вы уж без глупостей. Лады? Даже если кинетесь к здешним вашим сослуживцам, ничем вам это не поможет и девочку вашу не спасет. В миллионном городе человека найти ох как трудно - ежели его прячут те, кто имеет в этом деле опыт. Вот вы себе представьте: если добропорядочному человеку поступит на пейджер просьба от какой-то Ляли купить пельменей к ужину, то сразу и не догадаешься, что это приказ некоей узнице ножичком по горлу полоснуть... Уловили?
   - Уловил, - сердито сказал Мазур. - Лишь бы вы только на пустом месте не сшили дела...
   - Ну, насчет этого - не извольте беспокоиться. Есть опыт. А помимо опыта есть людишки там и сям. И ежели они, не дай бог, доложат, что те органы, в коих они трудятся, занялись жалобой некоего адмирала... Не надо, душевно вас прошу. Давайте играть честно. Вы для меня поработаете, а я вас, честное слово, не обижу. Уговор?
   - Уговор, - пробурчал Мазур.
   - Да, как вам Ксюша, юбочка из плюша?
   - Ничего, - сказал Мазур.
   - Пользуйтесь, не стесняйтесь, - Гвоздь панибратски хлопнул его по колену. - Девочка свою задачу знает, банкет оплачен... Все веселее жить, господин адмирал, на нашей грешной земле...
   Мазур решился:
   - Есть еще один нюанс... Ваша жена уверяет, что у нее есть какие-то свои соображения по поводу... происходящего. Интересно, какие будут на сей счет инструкции?
   Гвоздь ненадолго задумался. Хмыкнул, пожал плечами:
   - Ну, что тут... Ну, поговорите, выслушайте со значительным видом. Скажите, что заинтересовались, что обязательно учтете ее соображения... Авось успокоится. Ей тоже нелегко. Ладно, отдыхайте, и чтоб вам завтра ударно работалось...
   Он упруго выпрямился, кивнул Мазуру и вышел. Почти сразу же, словно получив команду, вошла Ксюша с подносом, бесшумно опустила его на стол и сообщила с мимолетной улыбкой:
   - Ужинать подано.
   Вслед за тем привычным движением сбросила через голову черное платьице, оставшись в красном купальнике в обтяжечку. Теми же заученными движениями скинула туфельки, присела на широкий мягкий подлокотник его кресла и промурлыкала на ухо:
   - Вы как предпочитаете, чтобы девушка себя вела - разнузданно или застенчиво?
   - А инструкции у тебя какие? - спросил Мазур.
   - А простые - как захотите, так и делать...
   - Ксюша, - тоскливо сказал Мазур, - А ежели я гей?
   - А почему ж тогда у вас брюки колом? - фыркнула Ксюша.
   Ох уж эти мужские рефлексы... Мазур легонько злился на себя, но как-то по обязанности.
   Вопреки его ожиданиям, Ксюша не предприняла никаких действий, ни разнузданных, ни застенчивых. Она попросту перегнулась через его колени, взяла со стола авторучку, чистый листок бумаги и, замерев в довольно неудобной позе, принялась что-то энергично черкать. Закончив, показала листок Мазуру, одновременно приложив пальчик к губам.
   Он прочитал про себя: "В первую очередь - магазин "Радость"". Вопросительно поднял глаза. Ксюша, отведя палец от губ, послала ему определенно предостерегающий взгляд, и громко сказала:
   - Это уж не мое дело, господин генерал, мы люди исполнительные, что нам приказано, выполняем четко...
   Подожгла листок, кинула его в пепельницу и тщательно следила, чтобы догорел - а потом размяла пепел авторучкой. Ничегошеньки не понимавший Мазур запомнил сообщение дословно, но от расспросов воздержался. Во-первых, она определенно намекала на подслушку, а во-вторых, могла и сама не знать подробностей. Что велели, то и передала. Вот только кто велел и зачем? Кабы знать... Две недели - иногда этого ужасно мало, а иногда и чертовски много...
   - Я купальник сниму? - прошептала Ксюша на ухо. - Такая жара...
   - Снимай, - сказал Мазур без выражения.
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЕХАЛ РЫЦАРЬ ВОЕВАТЬ
   Разбудила его Ксюша - уже при полной униформе, в безупречном платье и кружевном передничке, как в лучших домах Лондона. Мазур и не слышал, как она ушла, выспался, несмотря на все сюрпризы, прекрасно. На сей раз девчонка была - само прилежание, никакого намека на эротику. Поставила на стол поднос с завтраком и тут же испарилась.
   Зато заявился Котовский - через миг после энергичного стука. Его сопровождал незнакомый мужик лет сорока, без особых примет, этакий весь из себя обыкновенный.
   - Жрешь? - жизнерадостно заорал Котовский, плюхаясь в кресло. - Дело хорошее, утречко надо с пайки начинать... Знакомься давай: это вот его светлость Валентин Петрович Хлынов, начальник секретной службы, усек? Работаем, так сказать, бок о бок, в тесном и дружеском согласии, хотя, скажу тебе откровенно, Степаныч, этого мента бывшего по понятиям поиметь полагается рачком или там с доминошками во рту, а не лясы с ним точить...
   - Имелка не отпадет? - хмуро поинтересовался Хлынов, тоже садясь и ставя на пол небольшую сумку.
   - Валёк, я ж шуткую! - развел Котовский ручищами с видом крайнего простодушия. - Человек я простой, воспитанием не обремененный, по приютам я с детства скитался, не имел я родного угла... - пропел он с надрывом, ухмыляясь и гримасничая, но глаза оставались жесткими, злыми. - Коли уж Папа тебе оказал высокое доверие, мне, сирому, только и остается, что хвост поджать. Да и очко на зоне хорошо, от дефициту других щелок, на воле меня твой шоколадный глаз не возбуждает, я уж себе как-нито девочку сыму...
   Мазур задумчиво смотрел на них. Вряд ли перед ним ломали комедию, и так было ясно, что отношения меж этими двоими далеки о братских и даже приятельских. Гвоздь человек умный - эти двое в жизни не сговорятся, следить будут друг за дружкой не по приказу босса, а по велению сердца...
   - Кирилл Степанович, - сказал Хлынов с бесстрастностью аглицкого лорда, шумно раздергивая молнию на сумке. - Вот тут - все необходимое снаряжение. Документы - паспорт, права, корочки лицензированного охранника, дающие право... - не договорив, он выложил на кресло "Макаров" в темно-коричневой кобуре. - Агентство здесь обозначенное - всецело наше. При малейших недоразумениях или непонятках, звоните туда немедленно - и получите любую помощь. Мобильник. Пейджер. Деньги. Телефонные номера, куда можно звонить помимо агентства - мало ли какая нужда возникнет... Будут вопросы?
   - Да нет пока что, - проворчал Мазур, разглядывая документы. - Значит, я теперь - Иванов Кирилл Степанович? Спасибо, что хоть имя-отчество родное оставили...
   - Так проще, - сказал Хлынов. - Чтобы не привыкать долго и мучительно к какому-нибудь Анемподисту Федоровичу... Документы вполне надежные. Любая неприятность будет улажена. Только вы уж на рожон не лезьте пожалуйста...
   - Это как? - спросил Мазур.
   - Ну, мало ли...
   - Исчерпывающе, - пожал плечами Мазур. - Ладно, учту... Вот что, господин Хлынов... У вас есть собственная версия происходящего? Или хотя бы наметки таковой?
   Хлынов молчал чуть ли не добрую минуту. Потом с превеликой неохотой ответствовал:
   - К сожалению, нет. Такое впечатление, что вмешался какой-то новый, неучтенный фактор.
   - Говоря проще, сидишь в жопе, - жизнерадостно уточнил лысый.
   Хлынов резко развернулся к нему:
   - А вы, любезный, можете какими-то блестящими достижениями на этот счет похвастаться? Или как?
   - Ну чего ты сразу в душу с сапогами... - пробурчал Котовский с некоторым смущением. - Согласен, чего там - неучтенная какая-то паскуда... Ничего, пусть нам его Степаныч вычислит, а уж я у него на спине фестончики вырежу...
   - Я вам еще нужен, Кирилл Степанович? - хладнокровно осведомился Хлынов.
   - Пожалуй, нет пока, - сказал Мазур.
   - Тогда я, с вашего разрешения, удаляюсь.
   - Петух ставленный, - сказал Котовский, едва за его коллегой захлопнулась дверь.
   - Не любишь ты его, а? - хмыкнул Мазур.
   - Мент есть мент, Степаныч. Поглядел бы я на тебя, если б ты с мое за колючкой погостил... Папа говорит, тебе в город понадобилось?
   - Работать надо, - сказал Мазур. - Отвезешь?
   - О чем базар. Может, тебе персональные колеса выделить?
   - Это потом, - сказал Мазур. Покачал на ладони кобуру. - Патроны хоть боевые?
   - Обижаешь, Степаныч, Папа с тобой честно играет. Ты уж его не подведи, родненький. Он у нас человек простой - за хорошую работу и платит хорошо, а вот ежели напортачишь или на измену тебя пробьет - я о тебе заранее рыдаю горючими слезищами...
   - Учту, милый, - сказал Мазур. - У тебя что, собственных соображений и в самом деле нет?
   Лысый верзила поерзал в мягком кресле, шумно причмокнул, с деланно бодрой улыбкой пожал плечами:
   - Папа достает, теперь ты взялся...
   - Друг ты мой единственный, - задушевно сказал Мазур. - Ты меня убедил. Я хочу сработать хорошо. А потому давай серьезно к делу подходить.
   - Да понимаю я...
   - Тогда?
   - Полная непонятка, - сказал Котовский серьезно и зло. - Я и этом городе, чтоб ты знал, живу давненько, чуть ли не с младенчества - ну, понятно, с перерывами на экскурсии по холодным краям... И будь это в моих способностях, в моем опыте, я бы давно этого гада вывел на свет, держа за яйца... Но вот не получается, хоть ты меня зарежь. Отсюда проистекает, что искать надо где-то в другом месте. Для того именно тебя, хороший мой, и позвали.
   - Циничный вопрос, - сказал Мазур. - Мог бы этот ваш Хлынов выйти на закоперщиков, но промолчать? По всяким причинам...
   - Да нет, шалишь, - без раздумий откликнулся Котовский. - Я бы непременно узнал. Системка отлажена, знаешь ли... Хоть я его терпеть ненавижу, мента ссученного, но могу тебе сказать авторитетно: божусь за пидараса, что и он ни черта не раскопал...
   - Ну что ж, веселые дела... - сказал Мазур, вертя в руках свое, изволите ли видеть, снаряжение. - Поехали?
   Он затянул узел галстука, накинул пиджак поверх кобуры, и оба вышли во двор. Там стояла столь же благолепная тишина, наблюдалось прежнее безлюдье, только широкоплечий организм с овчаркой на поводке прилежно прохаживался вдоль кирпичного забора. Овчарка была та же самая, вчерашняя, а вот детинушка другой, ранее не виденный.
   Котовский, глянув в ту сторону, ускорил шаг, пробормотав:
   - Собак не переношу, чтоб их... Знал бы ты, что это такое, когда эти твари за тобой чешут в побеге...
   - Знаю, - кратко сказал Мазур.
   Он и в самом деле это прекрасно знал, он многое мог бы лысому блатарю порассказать - как бывает, когда по твоим следам спешит не лагерный конвой, а тщательно выученный державой спецназ, не хуже собак умеющий читать малейший следочек в жесткой африканской траве, тут же, и собаки... Конечно, тут же, для надежности, если напрячь слух, можно разобрать азартный скулеж и рявканье, и преследователи не лопухи, чтобы ловиться на поставленную наспех примитивную растяжку, а самое паршивое, самое поганое - что у них есть рация, и в небе скоро могут оказаться вертолеты, а до желтых унылых гор еще слишком далеко...
   Он остановился, вежливо кивнул. Очаровательная Лара, мадонна из роскошного поместья, столь же дружески ему кивнула, придерживая дверку белой машины. Рядом с ней стоял пацанчик лет трех, симпатичный каре-глазик, таращившийся на окружающее, как и следовало ожидать, с наивной простотой несмышленыша. Мазур мельком подумал, что это дите, уж конечно, будет знать о ходках и колюч чисто теоретически - а там, глядишь, и окончит себе какой-нибудь Кембридж, чем черт не шутит...
   - Папин? - тихонько спросил он, когда белая машина, плавно и бесшумно проплыв мимо них, выехала за ворота.
   - А то чей же? - Котовский распахнул дверцу знакомой "Волги". - Хороша лялечка?
   - Хороша, - искренне сказал Мазур.
   Зеленые ворота распахнулись перед их машиной. С места дав газу, Котовский протянул:
   - В жизни всегда есть место романтике... Знаешь, как Папа ее в свое время снял? Да как в кино. Едет это он себе в ливень, а на обочине девочка мокнет, зонтик, дуреха, не захватила... Ну, Папа у нас жентельмен, да и девочка хороша... Словом, тормозит он свой мерсюк - мы тогда еще на мерсюках рассекали - включает обаяние на полную катушку - порядочные девочки мерсюков, знаешь ли, опасаются - довозит красоточку чинно-благородно до ее родного подъезда... И западает. Тянулось это долго, артачилась девочка, представь себе: подарки не брала, замуж не соглашалась... Бывают же такие, а? Остались еще по углам бывшей необъятной...
   - Он ей, конечно, не стал объяснять, кто он по жизни такой? - усмехнулся Мазур.
   - Да уж конечно. К чему еще больше пугать? Коммерсант и есть коммерсант. Потом-то разобралась, конечно, но к тому времени она уже в законных числилась, и животик рос... Ничего, перенесла. Как-никак в двадцать первом веке живем. Да и Папа умеет убедительно поговорить за жизнь. Мало ли кто в молодости в пиратах плавал. - Котовский тяжко вздохнул: - А знаешь, что самое пикантное? В тот день Папа мог в мерсюк и не сесть, и ехал бы в нем я один - и уж не позволил бы такой лялечке под ливнем мокнуть... Я ж его и убедил тогда, брось, говорю, Папа, дела до завтра подождать могут, не горит, поедем лучше проветримся, ливень, мол, хлыщет, а мы - внутри, в тепле и уюте, коньячок посасываем...