По краям дарпэ ставятся нэлгэт — небольшие столбики из молодых лиственниц, вырванных из земли вместе с корнями. Верхушками нэлгэт втыкаются в землю, корнями обращены кверху. Это шаманское дерево Верхнего мира.
   В противоположной стороне, в галерее, онанг, нэлгэт ставились, наоборот, корнями вниз.
   Сверху нэлгэт кладутся тонкие лиственницы. В дарпэ эти жердушки обращены корнями на восток, в онанг — на запад.
   В дарпэ между лиственницами потом будут расставлены антропоморфные изображения шаманских предков — хомокоры, то есть изображения медведей, оленей, тайменей, щук, охраняющих вход в Верхний мир.
   В онанге расставляются мугдэндэ, то есть деревянные изображения птиц: гагар, уток, гусей — сторожей, охраняющих родовой путь в Нижний мир. Главный здесь сторож Секан — дух-налим, лежащий поперек онанг. Всевозможных враждебных духов, обитателей Нижнего мира, пытающихся проникнуть в наш Срединный мир к людям для причинения зла, налим будет глотать, как лягушек. Всю группу сторожей замыкают изображения вооруженных копьями антропоморфных духов — муг-дэндэ.
   И последняя, одна из существенных деталей, представленная в декорации шаманского чума: чуть в сторонке от дарпэ ставилось туру — дух-лиственница с развешанными на ней жертвоприношениями — шкурами жертвенных оленей, цветными материями. Туру представляло собой длинную лиственничную жердь, воткнутую комлем в землю и привязанную для прочности к лиственничному пню. Вверху жердь имеет перекладину, к которой прикреплялась ткань, предназначенная для верховных божеств. Белая и красная — духу земли, духу тайги, а черная — для духов Нижнего мира.
   Если что-то подобное возникнет на сцене, считайте, что можно приступать к представлению.
   Итак, начинается самое главное — шаманский обряд…
   На сцене полумрак, затемнение. Чуть тлеет огонь. На кумалане сидит шаман. Он пока в обычном одеянии. Сидит задумчиво, покачиваясь из стороны в сторону, откровенно зевая. Время от времени он ловит кого-то ртом, глотает, снова сидит с отрешенным видом. Затем выпрямляется, разводит в сторону руки, как крылья, и кричит, подражая крику гагары:
   — Ку-у-ук!.. Ку-у-ук!.. Ку-у-ук!..
   Это знак, созыв сородичей.
   Обитатели стойбища один за другим пробираются в чум по дарпэ через лаз, называемый угдупка. Пролазит последний, и палки, изображающие духов-сторожей, перекрещиваются, вход в чум считается закрытым. Путь, проделанный участниками обряда, осмысливается, как переселение души (оми) из родового хранилища (омирук) в Срединный мир, то есть в Дулин буга.
   Все рассаживаются в характерной для кочевников позе — ноги под себя. Тихо переговариваются, шутят, улыбаются, ведут себя обычно, словно ничего особого не предвидится. А раньше это и было обычным явлением. Покачиваясь, на кумалане сидит шаман. Выпрямляется и поднимает руку. Поднимается помощник и достает из турсука шаманское облачение — плащ, нагрудник, унты и шапку с оленьими рогами. Подает их шаману, помогает одеться. Помощник расшевеливает огонь, греет над ним бубен. Шаман готов, и помощник подает ему бубен. Тот берет бубен в левую руку, ставит его на левое колено и колотушкой ударяет по нему.
   Разговоры на полуслове обрываются. Наступает томительная тишина. Приглушается огонь, и почти в темноте начинает звучать бубен…
   Покачиваясь в такт бубна, тихим, мелодичным голосом Мукто либо Чекутко, шаман начинает песню, обращенную к сородичам:
    Дялви миннгил, гиркиелви!
    (О, сородичи мои, друзья!)
    Тэгэв — соксэв, меван омин!
    (Народ мой — кровь, душа сердца!)
    Сунэ дярин миннги мэргэн
    (Ради вас моя грусть-тревога,)
    Унгтувунми мигдылдяллан!
    (Бубен мой будет греметь!)
    Хэгэй, хэгэй, хэгэй, хэгэй!
    Хэгэй, хэгэй, хэгэйе!
   Сидящие повторяют припев:
    Хэгэй, хэгэй, хэгэй, хэгэй,
    Хэгэй, хэгэй, хэгэйе!..
   Шаман продолжает:
    Дялви миннгил, гиркиелви!
    (О, сородичи мои, друзья!)
    Орокорты онгнодектын!
    (Пусть пасутся-насыщаются наши олени,)
    Гулувурты сангнядяктын.
    (Пусть дымятся наши костры,)
    Дюлтэ кэтэт ичевдектын.
    (Пусть во множестве виднеются наши чумы.)
    Хэгэй, хэгэй, хэгэй, хэгэй,
    Хэгэй, хэгэй, хэгэйе!..
   Припев снова повторяется всеми присутствующими.
    Аги-буга адедегин,
    (Пусть тайга-мир спит,)
    Нянгня-буга долдытчагин,
    (Пусть небо-мир слушает,)
    Харгингилви енгилделим,
    (Буду духов своих искать,)
    Бэлэмчилви орилдегим!
    (Буду помощников звать!)
    Хэгэй, хэгэй, хэгэй, хэгэй,
    Хэгэй, хэгэй, хэгэйе!..
   Припев повторяется присутствующими. Пауза.
   Меняется ритм бубна. Шаман начинает созывать своих духов-помощников. Поет речитативом:
    Харгингилви-делингилви, — секакурви, — гуткэкурви. Бира мувэн, ламу мувэн, амут мувэн котолди мисинденэл, Химат, миндуло!..
   Сидящие, хором: Аракукан, аят! Аракукан, аят!..
    — Харгингилви-амикарви, мотынгилви, багдаклви, — ир-гичилви, — дянтакилви, — Луннэлвэ мурукэденэл, сикагилва илтэнденэл, — Химат, миндуло!..
   Сидящие, хором: Аракукан, аят! Аракукан, аят!
    — Харгингилви-кулингилви, харгингилви-куликарви, харгингилви-исэлэкилви, харгингилви-бадялакилви, Дуннэлвэ пурулдянал, доядулин угдудянал, Химат, миндуло!..
   Сидящие, хором: Аракукан, аят! Аракукан, аят!..
    — Харгингилви-гагингилви, харгингилви-олингилви, харгин-гилви-кирэктэнгилви, харгингилви-дэгингилви, Дуннэвэ мурукэденэл, эдыннтэчир, учирнгачир, Химат, миндуло!..
   Сидящие, хором: Аракукан, аят!.. Аракукан, аят!..
    — Харгингилви-бэлэмнилви, харгингилви-хутэкэрви, Эмэлкэллу, Тутулкэллу, дэгилкэллу, угдуеилкаллу, Химат, миндуло! Химат, миндуло!..
   Сидящие, хором: Аракукан, аят! Аракукан, аят!..
    (Построчный, дословный перевод)
    — Духи-таймени, духи-налимы, духи-щуки,
    Воды реки, воды озер, воды морей пальмой разрезая,
    Скорее, ко мне! Скорее, ко мне!..
   Сидящие, хором: Потихоньку, спокойно! Потихоньку, спокойно!
    — Духи-медведи, духи-лоси, духи-дикие олени, духи-волки, духи-росомахи,
    Землю всю оббегая,
    Скорее, ко мне! Скорее, ко мне!..
   Сидящие, хором: Потихоньку, спокойно! Потихоньку, спокойно!
    — Духи-змеи, духи-черви, духи-ящерицы, духи-лягушки,
    Землю сверля, по самому дну ползая,
    Скорее, ко мне! Скорее, ко мне!
   Сидящие, хором: Потихоньку, спокойно! Потихоньку, спокойно!
    — Духи-лебеди, духи-вороны, духи-кедровки, духи-утки,
    Землю огибая, как ветер, как вихрь,
    Скорее, ко мне! Скорее, ко мне!
   Сидящие, хором: Потихоньку, спокойно! Потихоньку, спокойно!..
    — Духи-помощники, духи-дети мои родные,
    Приходите, ползите, летите, ползите,
    Скорее, ко мне! Скорее, ко мне!
   Сидящие, хором: Потихоньку, спокойно! Потихоньку, спокойно!
   Шаман яростно колотит в бубен, крутится на месте. Он прыгает, машет руками, ловит кого-то ртом, вернее, не кого-то, а духов. Это танец собирания духов. Шаман бросает бубен и колотушку помощнику, продолжая импровизированный танец, а помощник в это время старается колотить в бубен. Все присутствующие создают шумовой эффект, напоминающий отдаленное хорканье оленей, рев зверей, характерные крики птиц, свист ветра, шум воды, леса. Затем шаман хватает копье, колет им в разные стороны. Копье меняет на пальму и так же с нею проделывает характерные охотничьи движения во время охоты на медведя, затем пальму меняет на рогатину… Все это он делает, выкрикивая, поясняя свои действия: «Харги-росомаха, не пускай чужих! (Харги-змей, жаль, жаль сильнее чужих!)»
   Шаман прыгает, глотает своих духов, потом успокаивается и говорит: «Упкатва бакам. (Всех я нашел.)»
   Теперь осталось только поймать духа-шингкэна — духа-удачу, который и поможет пригнать зверей-добычу на родовые угодья.
   Помощник снова подает ему бубен и колотушку. Шаман негромко ударяет, берет новый ритм и снова речитативом, в промежутках ритма, начинает петь:
    Харгингилви-бэлэмнилви,
    (Духи мои, помощники,)
    Бугаялва манамнилви,
    (Весь мир кончатели,)
    Туксакталват, дэгиктэлвэт,
    (Давайте бегать, летать,)
    Уюкталват, угдукталват,
    (Давайте плавать, лазать внутри,)
    Пурулилват, нгосукталват,
    (Давайте сверлить, нюхать,)
    Шингкэнмэ енгиктэлвэт!
    (Шингкэна искать!)
    Шингкэнмэ бакават,
    (Шингкэна найдем,)
    Нунганман алтачилват,
    (Его будем уговаривать,)
    Дептылэе митту будэн,
    (Чтобы он нам пищу дал,)
    Тэтылди нямалгидан,
    (Чтобы он нас теплой одеждой согрел,)
    Авгарат бододедэт,
    (Чтобы здоровыми мы жили,)
    Кутучит упкат бидэт.
    (Чтобы мы со счастьем жили.)
   Снова гремит, неистовствует бубен. Прыгает, кривляется шаман. Постороннему глазу он может показаться ненормальным человеком. Но только постороннему, для сидящих здесь сородичей каждое движение шамана полно символики, понятных знаков. Он не просто прыгает, а путешествует, пробирается в образе своих духов по неведомым мирам. Вот он расправил крылья, как орел, значит, полетел в Верхний мир. Иногда он сам комментирует свои действия, тогда совсем понятно.
   — Дылачавэ дагамалим! (Приближаюсь к солнцу!) — объявляет он, и тут же начинает изображать изнеможение от жары. — Хэкуко! (Ой, как жарко!) — восклицает он. Шаман изгибается, вытирает пот, льющийся с него ручьем, охает, ахает. Все видят, как сложно и опасно ему путешествовать в тех неведомых мирах.
   — Тар Шингкэн! (Вон Шингкэн!) — кричит он. — Ламула хурдерэн! (Он ныряет в море!) — И вслед за Шингкэном ныряет в море и он. Его крики и знак для духов, чтобы они были начеку.
   — Хэтэтэй! Хемурико! (Ой, как холодно!) — дрожит шаман, изображая ощущение мокра, холода. В это время вдруг встрепенулась, задвигалась гагара.
   — Дявача! (Поймала!) — закричало несколько голосов. Неизвестно, как изображения духов ловили врагов и друзей, но в нашем случае пусть помощник шамана дергает за ниточки и таким образом кувыркается гагара.
   Шаман бросается на гагару и из ее клюва заглатывает в рот духа Шингкэна. Он устало падает на кумалан и какое-то время лежит без движения. Спустя минуту садится и говорит:
   — Шингкэн будерэн элэ дюрвэ багдакэлвэ. (Шингкэн дает только двух диких оленей.)
   — Гэлоктэкэл кэтэтмэрье. Алтаткал. (Проси больше. Поупрашивай.)
   — Эгдала-кэ алтатчэм. Нунган гундерэн, тылэ-денгэс дыл-дун. Эсин будерэ. Гундерэн, атырканмэ. Бугадыва мушунмэ ханнгуктавка. (Не дает. Говорит, старуху, хозяйку Вселенной (мира) надо спрашивать.)
   — Алтаткал. (Поупрашивай.)
   — Эгдала-кэ алтатчэм. Нунган гундерэн, атыркан далдун, тэтылдун тылэдэв, тэли хавденгэн бэйнголэ. (Сколько могу я упрашивать. Он говорит, чтобы я у старушки поискал вшей в голове и одежде, может потом добавит добычи.)
   — Кэ, этэкэл батчеми, мунэ одекэл. Тылэденэ, делумкэн атыркан хутакандукин гадянгас бэйнгэл-дывурэ хавуптыра, кэ… (Ну, перестань отказываться, пожалей нас. Ища насекомых, ты незаметно у старушки из мешочка вытащишь недостающую нам добычу, ну…)
   Шаман снова ложится на кумалан, что-то шепчет себе под нос. Через минуту он поднимается, берет в руки бубен и начинает им махать, как битком при сборе голубицы, крутясь на месте. Помахав, он заглядывает в бубен и, довольный, под одобрительный гул людей выходит на улицу из чума и вытряхивает воображаемых зверей в виде шерстинок в родную тайгу. Возвращается и объявляет:
   — Кэ, тэгэми мотымадевка. (Ну, завтра можно идти за лосями.)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

   Сменяется декорация. На сцене — тайга. Видны фигуры оленей, лосей, птиц, изготовленные из деревьев и бересты. Они расставлены соответственно образу жизни животных: среди тальниковых кустарников — стада оленей и лосей, в лиственничной тайге — прочие звери и птицы.
   На сцену выходят один за другим олени — большие и малые. Они кормятся: объедают листья кустарников, траву. Маленькие телята играют, бодаются, прыгают, крутятся. Это красочная пантомима, в которой изображаются все характерные повадки оленей. За ними на сцене появляются другие зверьки и птицы: бурундуки, росомахи, глухари, вороны. Каждый изображает свои характерные привычки. Все они становятся в круг и продолжают танцевать. В центр выходит запевала:
    Энтнэкэчэр, хорокичэр,
    (Телятушки, глухарики,)
    Ило су хэлинчэдерэс?
    (Куда же вы спешите?)
    Умунду хоролилват,
    (Давайте вместе покружимся,)
    Гиркилэнди бидегэт.
    (Давайте будем жить дружно.)
   Все припевают:
    Хэгэй, хэгэй, хэгэйе,
    Гиркилэнди бидегэт.
    Амикачан-хомоты,
    (Медведь-медведюшка,)
    Си бисинни нянгтаты.
    (Ты любитель орешек,)
    Тактыканма туктычэс,
    (Ты залез на кедрушку,)
    Мукототви буручэс!
    (Упал с нее задницей!)
   Все подпевают:
    Хэгэй, хэгэй, хэгэйе,
    Мукототви буручэс!..
    Муннукачанурунчэ,
    (Зайчишка обрадовался,)
    Сигикагту дыкэнчэ
    (Спрятался в чаще,)
    Тала сот хантанчэчэ
    (Там сильно хохотал,)
    Хэдюнин пэсиргэчэ!
    (Что у него лопнула губа.)
   Все подпевают:
    Хэгэй, хэгэй, хэгэйе,
    Хэдюнин пэсиргэчэ!..
    Соннгачан — дэрие буды,
    (Теленочек — пестрая шкура,)
    Инектэчэн Дэрэгды,
    (Смеялась сова,)
    Со долбо ичевулчэс,
    (Ты ночью появился,)
    Упкаттук сиггиндечэс.
    (От всех дрожал.)
   Все подпевают:
    Хэгэй, хэгэй, хэгэйе,
    Упкаттук еилгиндечэс.
    Энгнэкэчэн, энгнэкэн,
    (Теленочек, теленок,)
    Хулукукэн иргичэн,
    (Маленький хвостишко,)
    Эмэденгэнтыргание,
    (Придет твой день,)
    Кусилэнди оммие.
    (Когда ты драчуном должен стать.)
   Все подпевают:
    Хэгэй, хэгэй, хэгэйе,
    Кусилэнди омачис…
   С танцами, играми, пощипывая листочки деревьев, танцующие удаляются.
   Пауза.
   На сцену ленивой походкой выходит мужичишко. Отпыхивается, садится под дерево.
    — Ху, дэрувхико!.. Харги атырканэв минду бучэн, окин-да этэн дэрумкивкэнэ. Тымардук Кирэк-тэнгэчин чонгкима минэ. Депмэт депмэ… Илмактал бэюмидектын, би дэрумкичиктэ эду… (Ху, какая усталость!.. Злой дух дал мне такую старуху, никогда не даст отдохнуть. С утра кедровкой долбит меня. Поедом ест… Пусть молодые охотятся, а я отдохну тут…)
   Мужичок ложится под деревом.
   Через минуту за сценой раздаются женские проклятия.
    — Элэлэе, элэлэе, элэлэе!..
    Элэлэе, элэлэе, элэлэе!..
   На сцене появляется женщина.
    — Элэлэе, элэлэе, элэлэе!.. Элэлэе, элэлэе, элэлэе!.. Ило оран эдычэнми!.. Харги анычан таргачинма бэессэчэнмэ!.. Нян иду-вэл мо хэргиндун пангкалэденан… Элэлэе, элэлэе, элэлэе!.. Упкат бэел эси бэюминосинделлэ, миннгчэн эдычэнми нян алачилдял-лан окин ниматья эмэвмэчинэтын. Харги нунганман минду бучэн!.. Элэлэе, элэлэе, элэлэе!.. (Куда девался мой мужичишко?.. Харги мне подарил такого мужичка. Снова, наверное, где-нибудь под деревом кверху пузом лежит… Элэлэе, элэлэе, элэлэе!.. Сейчас все мужчины уйдут на охоту, а мой мужичишко снова будет ждать нимат. Харги дал мне его! Элэлэе, элэлэе, элэлэе!..)
   Женщина идет, осматривая тайгу. А мужичишко тем временем, скрываясь от жены, уползает со сцены. Удаляется и женщина.
   На сцену выбегают молодые девушки и парни. Все парни в охотничьих костюмах, смеются, улыбаются. Они исполняют танец лебедей, журавлей, подражают птицам. Девушки поют:
    Чипичакар, хэй, хэй, хэй!
    Аяврис иду. Хэргей?
    Эдук дэрэс хальдяча? —
    Хунат синдук сучавча!
   Повторяют:
    Хэй, хэй, хэй, хэй, хэй, хэй!
    Хунат синдук сучавча!
    Чипичакар, чок, чок, чок!
    Тар туксанча Суричок!
    Он-ка этэн туксара? —
    Омолгичан коксоро!
   Повторяют:
    Чок, чок, чок, чок, чок, чок!
    Ая хунат Суричок!
    Чипичакар, мэт, мэт, мэт!
    Дэгивдерэв икэчмэ.
    Си минэ боконденгэе, —
    Кутуви бакадянгас!
   Повторяют:
    Мэт, мэт, мэт, мэт, мэт, мэт,
    Бокончукал икэнмэт!
    Чипичакар, хэй, хэй, хэй,
    Сокачилкал си, Хэргей!
    Хунатвэ дявадянгас,
    Бэет бугдыт одянгас!
   Повторяют:
    Хэй, хэй, хэй, хэй, хэй, хэй,
    Омолги бугды Хэргей!..
   Танец и песня кончаются.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

   Наконец наступает последняя часть этого колдовского обряда — пантомима коллективной охоты и убиения зверей. На сцену-тайгу, наполненную фигурками деревянных зверьков, выходят охотники с луками. Они старательно разыскивают следы зверей. Предводитель охотников подает знак — следы найдены! Охотники показывают друг другу свежую поедь на деревьях, кустарниках, места жировки, а затем и знаками дают знать друг другу — вот они, звери, рядом. Подкрадываются с величайшей осторожностью. Подойдя на расстояние выстрела, они открывают стрельбу из луков по деревянным оленям, лосям. При попадании бурно выражают свою радость. Тут уж эта сцена целиком зависит от умения импровизаторов.
   На сцене снова появляется шаман. За ним несут идола Хичупкана (его обычно делали каждый раз из молодой лиственницы). Верхняя часть этого идола-лиственницы стесана так, что имеет сходство с человеческим лицом. Нижняя расщеплена наподобие ног. Чуть ниже лица прикреплена небольшая поперечная палка, изображающая руки. Охотники в полном снаряжении проползают между ног идола, таким образом очищая себя и свое оружие от злых духов. Когда в расщеп проползает последний охотник, шаман сразу же сжимает ноги идолу и, чтобы тот не разжал их, стягивает мягким корнем дерева.
   Все участники обряда совершают жертвоприношение — на руки идолу вешают шкурки пушных зверей, оленей, разноцветную материю. Лицо его мажут жиром. Обряд окончен. Шаман, повернувшись к зрителям, говорит:
   — Кэ, дептылэчил одяллат. Сингкэнмэ дяварат! (Ну теперь будем с добычей. Удачу поймали!..)

ОБРЯД ИКЭНИПКЭ
Сценарий

   Этот обрядовый праздник проводился в весеннее новолуние, за месяц до наступления устойчивого тепла. Знаменовался он рождением оленят, появлением травы и хвои лиственницы и отмечался народной приметой — первым кукованием кукушки. Этим обрядом начинался эвенкийский Новый год.
   Обряд икэнипкэ являлся многодневной церемонией и был направлен на получение священной силы Мусун (Мушун) от Энекэн Буга — Хозяйки Вселенной, то есть, чтобы оживилась Природа и начала способствовать размножению поголовья диких промысловых и домашних животных и, самое основное, дала здоровье и благополучие всему роду, в том числе и человеческому.
   Эту мысль подтверждает коллективное участие всех представителей разных родов, совместная установка чума и общее изготовление шаманских атрибутов.
   В проведении этого обряда не существовало устоявшихся традиций ни в декорации, ни в ведении самих шаманских камланий. Каждый шаман проводил его по своему усмотрению, как ему «подсказывали» духи предков. Неизменной оставалась направленность обряда, как я уже говорил выше, чтобы оживилась Природа-матушка и способствовала жизни: появлению зелени, размножению поголовья диких промысловых зверей и домашних оленей, а значит и благополучию людей.
   Наш праздник, думается, будет проходить в один день, и поэтому для проведения обряда икэнипкэ должны быть готовы все декорации. Для этого нужно:
   1. Шаманский чум. 2. Идолы: Сэвэкичэн — типа куклы. Хичипкан — 1 штука. 3. Идол Мугдыгрэ (травяное чучело) — 1 штука. 4. Идолы Ментая — 8 штук, в виде колышков с подобиями лиц. 5. Тагу — молодые лиственницы с ветвями на верхушках — 10 штук. 6. Сэргэ — ритуальный шаманский столбик, символизирующий Вселенную, — 4 штуки. 7. Наму — шаманский коврик — 2 штуки. 8. Курекан — небольшая изгородь для оленей, с фигурами оленей из дерева, бересты, не менее 10 — 15 штук. 9. Столик на гагарьих ножках и две чашки с оленьей кровью.
   Нужны птицы, изготовленные из дерева:
   1. Орел — 1 шт. 2. Лебеди — 2 шт. 3. Гагары — 2 шт. 4. Чирки — 9 шт. 5. Кулики — 9 шт. 6. Кукушка — 1 шт.
   Кроме всего прочего — ленточки, лоскутки разноцветные и желательно два или три живых оленя белой масти.
   Конечно же, надеюсь, будут заросли, деревья, изображающие тайгу.
   Итак, декорация готова, допустим, на стадионе Туры, Байкита, Ванавары или другого поселка — начинается праздник.
   В чуме и около дымят костры. Шаман сидит в чуме на коврике-кумалане на малу (в центре), задумчиво покачиваясь из стороны в сторону. Рядом — по бокам — два помощника, кругом — участники обряда.
   Помощники шамана проводят «очищение» шаманских атрибутов — в костер подбрасывают багульник или лишайник и окуривают их. Затем они плавно покачивают над костром бубен, слегка постукивают колотушкой, прислушиваются к «голосу» — «разогревают» его. Раскуривают трубку — дым является «кормом» для духов. Шаман затягивается трубкой.
   — Духи хотят есть! — произносит он, зевая, якобы ловя духов. Он делает глотательные движения. Помощники подают ему «разогретый» бубен, и церемония начинается.
   Слышны мелодичные, ритмичные удары, которые постепенно усиливаются, ускоряются и переходят в сплошной бой. Шаман вздрагивает всем телом, извивается, трясется и издает длинный протяжный вой, подражая реву самца-оленя во время гона. Подвески на костюме шамана оглушительно гремят, звенят. Это «голоса» духов. Наверное, с минуту продолжается этот танец. Постепенно ритм бубна ослабевает. Снова повторяется начало сцены — шаман зовет духов, хватает ртом воздух, якобы глотает прилетевших духов.
   Ритм бубна становится спокойным. Начинается пение. Песня импровизированная, к примеру, такая:
 
    Хэгэй, Хэгэй, Хэгэй-е-е-е…
    Амтыялвун, энтыялвун, мунэ долдыкаллу,
    Мугдылдивар, омилдивар сэривулкэллу,
    Мунду, мунду, хутэлдувэр бэлэлкэллу,
    Сингкечия, кутучия инэ силбакаллу…
    Хэгэй, хэгэй, хэгэй-е-е-е…
    Эгыркэрвун, кунгакарвун демудерэ,
    Ичэткэллу, омолгилвун, хунадилвун манавдяра,
    Он дюлэски дуннэду бу билденгэвун,
    Он итыва эвэдывэ нгэнэвулденгэвун…
    Хэгэй, хэгэй, хэгэй-е-е-е…
    Амтыялвун, эсалдивар инмэвун су ичэкэллу,
    Энтыелвун, серилдивар гэлэнмэвун долдыкаллу,
    Энекэн Бугала хоктововун силбакаллу,
    Одедэн мунэ, хутэлви, еипкиткаллу…
    Хэгэй, хэгэй, хэгэй-е-е-е…
 
    Хэгэй, хэгэй, хэгэй-е-е-е…
    Предки, отцы-отцов, матери-матерей,
    Нас услышьте,
    Души-тени, души-тела свои разбудите,
    Нам, детям своим, помогите,
    Счастье, удачу нам укажите…
    Хэгэй, хэгэй, хэгэй-е-е-е…
    Старики наши, дети наши доходягами стали,
    Посмотрите, юноши наши, девушки наши кончаются,
    Как на земле этой дальше нам жить,
    Как обычаи эвенкийские нам нести…
    Хэгэй, хэгэй, хэгэй-е-е-е…
    Отцы-отцов, своими глазами на жизнь нашу посмотрите,
    Матери-матерей, своими ушами просьбу нашу послушайте,
    К Хозяйке Вселенной дорогу найти помогите,
    Пусть пожалеет нас, детей своих, шепните…
    Хэгэй, хэгэй, хэгэй-е-е…
 
   После такого пения шаман выходит из чума и обходит всю декорацию: входит в курекан к оленям, окуривает их, каждое животное гладит колотушкой, становясь перед каждым на колени. Выйдя из курекана, трогает колотушкой наму (шаманский коврик), животных и деревья. С пением обходит всю декорацию и возвращается в чум, передает бубен и колотушку помощникам, садится. Помощники снова над огнем «разогревают» бубен, слегка постукивая колотушкой. «Разогретый» бубен передают шаману, помогают подняться на ноги. Слышен мелодичный, ритмичный стук, он постепенно ускоряется, движения шамана становятся резкими, быстрыми. Слышен крик ворона, рев самца лося, оленя, рев медведя, звенят подвески — «голоса» духов. Шаман возбужден, он выкрикивает слова:
   — Дэгилим! Дэгилим! (Полетели! Полетели!)
   Он раскидывает в стороны руки, машет ими, как птица. Слышны крики лебедей, журавлей, кряканье уток. Шаман прыгает, пляшет, кричит:
   — Дэгилим!
   Один из помощников, стараясь успокоить его, выкрикивает:
   — Аракукан! Аракукан! (Потихонечку, потише!)
   — Аракукан! Аракукан! — кричат участники обряда.
   Наконец ритм бубна ослабевает, шаман постепенно успокаивается. Начинается пение — просьба к Энекэн Буга — Хозяйке Вселенной дать священную силу Мусун (Мушун) и новые души промысловых зверей и домашних оленей, чтобы наступили благополучные времена.
 
   Шаман начинает:
 
    Энекэн Буга, бэлэкэл мунду!.. (2 раза)
 
   Участники обряда повторяют:
 
    Энекэн Буга, бэлэкэл мунду!.. (2 раза)
 
   Шаман:
 
    Энекэн Буга, си мевачи, си кутучи окин-да бичэс,
    Мунду, хутэлдуви, окин-да бэлэдечэс…
 
   Участники обряда вместе с шаманом:
 
    Энекэн Буга, бэлэкэл мунду!.. (2 раза)
 
   Шаман:
 
    Таргиит, угидук, дуннэлэвун ичеткэл,
    Гэлодерэв упкат, Мусунавун букэл…
 
   Участники обряда: