Страница:
ГЛАВА 9
Убийца. — Андрее Ромеро, отец. — Подлинный предатель. — Цена крови. — Изгнанники. — Ужасная нищета. — Сокровища. — План. — Метки. — Еще одна жертва. — Обокраденный. — Скалы. — Тревога. — На крючке. — Несчастная мать!
— Какой же у тебя печальный вид, Тоньо! — Кормилице нравилось называть ковбоя детским именем.
— Да, мамита, мне очень плохо, — ответил Железный Жан.
— У тебя действительно кислая физиономия. Хотя ты всегда был душой компании и мог развеселить любого, — вмешался Джо.
Жан подробно рассказал о своих бедах, перемежающихся со злоключениями Джо, вплоть до того момента, когда вместе с молочным братом покинул «Прибежище беглеца». Затем, после некоторой паузы, сделав усилие, он продолжил:
— Я не рассказал про самое последнее… ужасное слово… оскорбление, нанесенное доном Бласом памяти моего отца. И я не мог ответить, потому что имел дело с родителем той, которую безумно люблю.
— Ах! Мне кажется, я знаю, чем он так тебя огорчил! — воскликнула мулатка. — Твой отец отчаянно переживал. Он как раз собирался ответить на эту гнусную клевету. Но не успел, его убили.
— У него же были доказательства невиновности?
— Да… они существуют.
— И где же они?
— Увы, этого я не знаю, дорогой мой мальчик!
— Ох, как жаль, что я не могу поставить на место этого надменного плантатора… опровергнуть его ложь… рассказать всю правду! Ладно, время еще придет! Один вопрос, мамита!
— Говори, дорогой!
— Тебе известно имя бандита, убившего моего отца?
— Да. Его зовут Андрее Ромеро, племянник президента Хуареса.
— Почему он убил отца?
— Чтобы обокрасть его.
— Я достану из-под земли этого негодяя!
— Увы! Он умер ужасной смертью. Его замучили индейцы.
— Ты говоришь, Ромеро… Андрее. Так, так… Андрее… так же зовут того, кто организовал нападение на имение дона Бласа.
— Убийца твоего отца оставил сына… такого же мерзавца и с таким же именем, примерно твоего возраста. Он работал у какого-то плантатора, может быть дона Бласа. В наших краях его хорошо знают. Самый настоящий разбойник с большой дороги.
— Это он! Я чувствую. Устроил засаду, пожар, учинил бойню… он-то не уйдет от меня! Расскажи-ка мне лучше о моем отце. Все, что тебе известно. Постарайся не упустить ни малейшей детали. Потом я доведу эту правду до сведения тех, кто осмелился запятнать безупречное имя Вальдеса. Я добьюсь этого любой ценой. Это будет целью моей жизни!
— Можешь положиться на меня! — решительно сказал Джо.
— Спасибо, брат! Мы хорошо знаем друг друга, видели в деле и вдвоем стоим целой армии. Нам нипочем любые трудности и даже смерть! А теперь рассказывай, мамита…
— Мне придется начать издалека. Ты должен знать, что связывало меня с твоими родителями… и я буду счастлива вспомнить вместе с тобой эти столь дорогие для меня события.
Твой отец служил офицером во французском экспедиционном корпусе, высадившемся на побережье Мексики. Рядом с ним всегда была его молодая супруга, твоя мать.
Сразу же по прибытии она взяла меня в служанки. Очень скоро мы стали с ней подругами.
Настоящая француженка, не признающая расовых предрассудков, она меня многому научила. Дала мне, можно сказать, образование. Благодаря ей я научилась говорить по-французски. Она любила меня.
Некоторое время спустя я вышла замуж за местного солдата, служившего у капитана Вальдеса.
Твой отец, мой Хосе, храбрый и честный человек, был предан своему хозяину. Он вскоре погиб, защищая капитана от индейцев племени бравое. Вам было по два года.
Прошло некоторое время.
Я не знаю точно, как случилось, что император за деньги был выдан своему смертельному врагу — диктатору Хуаресу.
Тебе известно, что, побежденный и преследуемый со всех сторон, император с небольшим отрядом оставшихся ему верными солдат укрылся в крепости Керетаро. Это старинное сооружение казалось неприступным. Запасов пищи и воды могло хватить надолго.
Хуарес поклялся как можно быстрее схватить своего противника, поскольку к императору уже спешила помощь.
Среди защитников крепости выделялся молодой американец. Максимилиан его очень уважал, сделал своим адъютантом.
С другой стороны, американец выказывал самые дружеские чувства по отношению к твоему отцу. Тот отвечал ему взаимностью. Янки был настоящий гигант, очень смелый, хладнокровный, с каким-то неприятным огоньком во взгляде.
Я боялась его!
Дети мои, вовсе не случайно он мне не нравился! Именно этот негодяй вступил в сговор с врагом! Вместе с полковником Лопесом он решил выдать императора противнику.
— Подлец! — одновременно воскликнули молодые люди.
— Это не все! Самое гадкое то, что предатель, дабы запутать следы и избежать в будущем каких-либо осложнений, действовал под чужим именем.
— Боже мой! Я все понял! — кулаки, простонал Железный Жан.
— Он воспользовался именем твоего отца! Этот мерзавец вел переговоры, требовал деньги, а затем выдал пароль, назвав себя капитаном Вальдесом.
— О! Какая низость!
— С тех пор на твоем отце клеймо предателя!
— Как его зовут? Имя?
— Майкл, капитан Майкл.
— Это ничего не говорит! Нужны более подробные данные.
— Он исчез в тот же день, в одежде погонщика мулов. Изображал бедняка, а сам навьючил своих животных двумя мешками с золотом, полученным от Хуареса. Больше никто его не видел. Вероятно, он вернулся к себе на родину. Хоть бы это золото принесло ему несчастье!
— Скорее всего он только разбогател на нем, — с горечью произнес Жан.
— Миллионер или нищий, все равно, я его узнала бы, несмотря на то, что прошло двадцать три года. Он и сейчас у меня перед глазами.
— Дальше? Что было дальше? — переспросил молодой человек.
— Твоим родителям и мне с мужем Бенито чудом удалось оставить Керетаро. У нас не было ровно ничего. Ни крошки хлеба, ни глотка воды! Твой отец отдал императору последние деньги. Нам надо было зарабатывать на жизнь. Но на работу нас никто не брал. Все закрывали перед нами двери. Нас гнали, словно прокаженных.
Капитан не понимал, что происходит. Он послал Бенито узнать, в чем дело. Тот сообщил ему ужасную новость. Падение Керетаро, пленение императора Максимилиана! Все это болью отозвалось в наших сердцах.
Через сутки вся страна узнала о случившемся. Но одновременно с этой вестью летела другая: Максимилиана за деньги выдали врагу! Двое его же офицеров! Имена предателей: полковник Лопес и капитан Вальдес.
Гнусная клевета преследовала, опережала, окружала нас повсюду. Твой отец был вынужден сменить имя. Мы поселились в городке Монтерей. Там вы и появились на свет. Конечно, ваше рождение как-то скрасило нашу беду, взвалив одновременно новые заботы на плечи капитана и Бенито. Антуан не гнушался никакой работы. Но судьба оставалась неумолимой.
Так продолжалось восемнадцать месяцев! Устав, мы покинули Монтерей и направились на север. Здесь по дороге случилось несчастье. Недалеко от лагуны[80] Тлалма-лила от рук индейцев пал мой Бенито.
Наконец, усталые и потерявшие всякую надежду, мы прибыли сюда.
У твоего отца оставался последний шанс: заняться поисками драгоценных металлов. Конечно, это тяжкий и изнурительный труд. Но здесь так много золота.
Ценой гигантских усилий ему удалось обнаружить небольшую жилу[81]. Мы смогли перевести дыхание. Через некоторое время он исчез на целых три месяца. Капитан вернулся сияющим! Впервые я увидела его улыбающимся.
Дело в том, что он раздобыл доказательства своей невиновности! Какие-то бумаги, стоящие целое состояние. Твой отец спрятал их в надежном месте, решив воспользоваться позднее, в более подходящий момент. Весь как в лихорадке, он твердил, что скоро станет богатым, невероятно, сказочно богатым! После этого он во весь голос заявит о своей невиновности. Это случится через шесть месяцев, а может быть, и раньше.
Мы растерянно смотрели на него, думая, что от радости несчастный потерял голову. А он смеялся! Боже, как он веселился! Капитан рассказал, что во время последней экспедиции нашел золото ацтеков.
Дети мои, вы знаете эту старую легенду, старинную индийскую песню о золотом короле, Орлином гнезде…
— Да, слышали, — разочарованно произнес Железный Жан. — Но это всего лишь легенда.
— Нет! Я тебя уверяю… и твой отец нашел драгоценности древних ацтеков.
— Это невозможно, мамита! Золота ацтеков не существует. Бедный отец! Он, как и многие другие, просто пал жертвой миража. И сколько таких было за последние пятьдесят лет! И разве мы, брат, не поверили в эту сказку? Искали золото в течение долгих месяцев, ежедневно рискуя жизнью, постоянно сталкиваясь с дикими животными, индейцами… А как мы голодали, мучились от жажды? И если кто-то мог и должен был найти, так это только мы, поскольку никто лучше нас не знает эту местность. Но наши поиски оказались бесплодными, да и неудивительно: золота ацтеков не существует в природе!
— Ты ошибаешься, сын мой, — тихо произнесла женщина, — твой отец искал, он преодолел те же опасности и нашел драгоценности.
— Неужели это правда, мамита? — потрясенный Жан.
— Да! Огромное, невероятное количество золота и драгоценных камней. Легенда оказалась правдой.
— Но где? На Бирже Мапими?
— Да, там! Покрасневшими от солнца глазами твой отец долго созерцал горы драгоценностей. Он касался сокровищ, катался по земле от счастья, танцевал, пел… Он рассказал нам об этом, уже умирая, хрипящим, разрывающим душу голосом. Он вспоминал, как своей кровью набросал на носовом платке достоверный план горного хребта, где находилось золото.
Ведь тогда, обнаружив сокровища, он наполнил небольшой мешочек драгоценными камнями и повернул назад, оставив на дороге специальные метки.
— Что за метки, мамита?
— Первые буквы его имени и фамилии A.V., расположенные следующим образом: AV. Он глубоко процарапал эти метки в скале, и буквы, конечно, хорошо сохранились.
— Понятно! Хотя трудно поверить в реальность всей этой истории… Но как же случилось, что мой отец погиб?
— А теперь разреши, я продолжу свой рассказ. Твой отец возвращался истощенный, обессилевший без пищи и воды, пешком, в лохмотьях. Его лошадь накануне пала. Скорее всего, капитан погиб бы, не встреть он одного золотоискателя. По обычаю этих мест, незнакомец накормил и напоил твоего отца. Словом, поставил его на ноги.
Оказалось, что старатель[82] следовал той же дорогой.
Поэтому дальше они пошли вдвоем. Хотя капитан не проронил ни слова о найденных сокровищах и выглядел в высшей степени жалко, его спутник нутром чувствовал, что твой отец достиг цели. Незнакомец долго и безуспешно пытался вызвать капитана на откровенность.
Все было напрасно! Видя тщетность своих усилий, старатель решился на подлость. Он подмешал в пищу твоего отца какое-то одурманивающее вещество.
Наполовину отравленный, охваченный ужасной лихорадкой, потеряв рассудок, капитан заговорил. Словно в гипнотическом сне, не сознавая, что с ним происходит, он все выложил своему спутнику.
Его рассказ, надо полагать, был довольно бессвязным. Но негодяю хватило и этого.
Неизвестно, сколько времени пробыл твой отец в бессознательном состоянии. Вероятно, очень долго. Очнувшись, он увидел, что лежит на дороге, ведущей из пустыни в Жаралито. Незнакомец, а это, как мы потом узнали, был Андрее Ромеро, забрал у него мешочек с драгоценными камнями, носовой платок, на котором капитан начертал план, и выстрелил в упор, всадив Антуану пулю между лопаток. Затем скрылся, полагая, что его спутник мертв.
Придя в себя от утреннего холода, капитан невероятным усилием воли поднялся и сумел добраться до дома. Обезумевшая от горя, твоя мать подхватила его, намереваясь перевязать рану, послать за врачами.
Но он чувствовал близкий конец. Харкая кровью, он сказал:
— Не надо, моя дорогая… бесполезно… мне осталось жить несколько минут. Принеси ребенка… нашего Тоньо…
Мать принесла. Он бесконечно нежно посмотрел на тебя. Голосом, от которого у меня разрывалось сердце, капитан продолжил:
— Мой малыш… я не смогу увидеть, как ты растешь… становишься сильным, храбрым. Оставляю тебе чистое, незапятнанное имя. Хотя будет трудно его носить. О, негодяи! Дорогая, потом все ему расскажешь… у меня уже нет времени доказать им всем свою невиновность. Но мой мальчик станет мужчиной… исполнит этот священный долг… спасет мою честь. Сын найдет сокровища… я их искал для вас. Мне это стоило жизни. Да, он найдет, хотя план украли!
Затем капитан потерял сознание. Мы думали, что он уже больше не придет в себя. Однако твой отец очнулся и долго, подробно рассказывал о сокровищах, сообщил название горного хребта, где спрятано золото. Речь идет о горах дель Пало, которые находятся…
Яростное ржание прервало слова женщины. Вздрогнув, Железный Жан крикнул:
— Это Боб! Он кого-то учуял… у него великолепный нюх. Нас подслушивают.
Затем молодой человек быстро снял сапоги, тихо открыл дверь и, держа в руке револьвер, босиком вышел на улицу. Снаружи было темно. Бесшумно, словно дикий зверь, Жан сделал несколько шагов и остановился, пристально вглядываясь во тьму. Затем продвинулся еще немного вперед и внезапно упал на землю, споткнувшись о протянутую на высоте двадцати сантиметров веревку.
Ковбой выругался:
— Черт побери!
Раздался выстрел. Пуля прошла рядом с головой нашего героя. Ослепленный вспышкой, Жан тем не менее заметил около окна человека в сомбреро. В следующее мгновение тот кинулся прочь. Машинально ковбой нажал на курок и про себя произнес: «Благодаря этому падению я остался жив. Мой Боб не ошибался. За нами действительно следили».
Жан вытянулся на траве, прислонил к земле ухо и уловил шум, неразличимый для любого другого, кроме него. Кто-то босой бежал изо всех сил в сторону от дома. Через некоторое время послышался топот копыт. Молодой человек вернулся в хижину и спокойно произнес:
— Один из тех любопытных, которых хоть пруд пруди, когда говорят об интересных вещах. Завтра мы отправимся по его следу, не так ли, Джо? Мамита, продолжай, прошу тебя.
С раннего детства привыкшая к пороху и крови, та как ни в чем не бывало продолжила:
— Мне остается, дорогой, рассказать самое печальное. Потеряв мужа, твоя мать перенесла на тебя всю любовь, переполнявшую ее сердце. Не думаю, что в мире нашелся бы еще один ребенок, столь же любимый и боготворимый. Ты был для нее всем, самим Всевышним, жизнью! В свою очередь, ты также обожал свою мать.
Прошло два года. Вскоре на нас обрушилось новое несчастье. На поселок налетели какие-то молодчики. В то время наши края кишели бандитами. Никто не мог поставить их на место. Наш дом, в котором не было мужчины, захватили и разграбили одним из первых. Негодяи забрали у нас последнее. А один мерзавец разрубил топором портрет твоего отца.
Твоя мать и я защищались, как две разъяренные львицы, у которых отнимают детенышей. Но силы были слишком неравны. Когда мы очнулись, я обнаружила Хосе под какой-то мебелью. А тебя, дорогой, унесли бандиты.
Поняв, что потеряла сына, твоя мать смертельно побледнела. Я уложила ее в кровать. Она молча, безропотно подчинилась, двигаясь как автомат. Душа словно покинула бедняжку. На следующее утро я с трудом узнала ее. За одну ночь она вся поседела.
Твоя мать прожила еще несколько месяцев, пока тихо не угасла на моих руках, не переставая повторять твое имя.
Так я осталась с Хосе.
Слава Богу, что ты вернулся и вы оба рядом со мной… Теперь мы никогда не расстанемся, ведь так?
Со слезами на глазах молодой человек прерывающимся от волнения голосом ответил:
— Рядом с тобой!.. Моя мамита!.. Да это такое счастье!.. Но позже!.. Завтра с восходом солнца я уеду. Мой долг велит отомстить за поруганную честь моей семьи!
— Какой же у тебя печальный вид, Тоньо! — Кормилице нравилось называть ковбоя детским именем.
— Да, мамита, мне очень плохо, — ответил Железный Жан.
— У тебя действительно кислая физиономия. Хотя ты всегда был душой компании и мог развеселить любого, — вмешался Джо.
Жан подробно рассказал о своих бедах, перемежающихся со злоключениями Джо, вплоть до того момента, когда вместе с молочным братом покинул «Прибежище беглеца». Затем, после некоторой паузы, сделав усилие, он продолжил:
— Я не рассказал про самое последнее… ужасное слово… оскорбление, нанесенное доном Бласом памяти моего отца. И я не мог ответить, потому что имел дело с родителем той, которую безумно люблю.
— Ах! Мне кажется, я знаю, чем он так тебя огорчил! — воскликнула мулатка. — Твой отец отчаянно переживал. Он как раз собирался ответить на эту гнусную клевету. Но не успел, его убили.
— У него же были доказательства невиновности?
— Да… они существуют.
— И где же они?
— Увы, этого я не знаю, дорогой мой мальчик!
— Ох, как жаль, что я не могу поставить на место этого надменного плантатора… опровергнуть его ложь… рассказать всю правду! Ладно, время еще придет! Один вопрос, мамита!
— Говори, дорогой!
— Тебе известно имя бандита, убившего моего отца?
— Да. Его зовут Андрее Ромеро, племянник президента Хуареса.
— Почему он убил отца?
— Чтобы обокрасть его.
— Я достану из-под земли этого негодяя!
— Увы! Он умер ужасной смертью. Его замучили индейцы.
— Ты говоришь, Ромеро… Андрее. Так, так… Андрее… так же зовут того, кто организовал нападение на имение дона Бласа.
— Убийца твоего отца оставил сына… такого же мерзавца и с таким же именем, примерно твоего возраста. Он работал у какого-то плантатора, может быть дона Бласа. В наших краях его хорошо знают. Самый настоящий разбойник с большой дороги.
— Это он! Я чувствую. Устроил засаду, пожар, учинил бойню… он-то не уйдет от меня! Расскажи-ка мне лучше о моем отце. Все, что тебе известно. Постарайся не упустить ни малейшей детали. Потом я доведу эту правду до сведения тех, кто осмелился запятнать безупречное имя Вальдеса. Я добьюсь этого любой ценой. Это будет целью моей жизни!
— Можешь положиться на меня! — решительно сказал Джо.
— Спасибо, брат! Мы хорошо знаем друг друга, видели в деле и вдвоем стоим целой армии. Нам нипочем любые трудности и даже смерть! А теперь рассказывай, мамита…
— Мне придется начать издалека. Ты должен знать, что связывало меня с твоими родителями… и я буду счастлива вспомнить вместе с тобой эти столь дорогие для меня события.
Твой отец служил офицером во французском экспедиционном корпусе, высадившемся на побережье Мексики. Рядом с ним всегда была его молодая супруга, твоя мать.
Сразу же по прибытии она взяла меня в служанки. Очень скоро мы стали с ней подругами.
Настоящая француженка, не признающая расовых предрассудков, она меня многому научила. Дала мне, можно сказать, образование. Благодаря ей я научилась говорить по-французски. Она любила меня.
Некоторое время спустя я вышла замуж за местного солдата, служившего у капитана Вальдеса.
Твой отец, мой Хосе, храбрый и честный человек, был предан своему хозяину. Он вскоре погиб, защищая капитана от индейцев племени бравое. Вам было по два года.
Прошло некоторое время.
Я не знаю точно, как случилось, что император за деньги был выдан своему смертельному врагу — диктатору Хуаресу.
Тебе известно, что, побежденный и преследуемый со всех сторон, император с небольшим отрядом оставшихся ему верными солдат укрылся в крепости Керетаро. Это старинное сооружение казалось неприступным. Запасов пищи и воды могло хватить надолго.
Хуарес поклялся как можно быстрее схватить своего противника, поскольку к императору уже спешила помощь.
Среди защитников крепости выделялся молодой американец. Максимилиан его очень уважал, сделал своим адъютантом.
С другой стороны, американец выказывал самые дружеские чувства по отношению к твоему отцу. Тот отвечал ему взаимностью. Янки был настоящий гигант, очень смелый, хладнокровный, с каким-то неприятным огоньком во взгляде.
Я боялась его!
Дети мои, вовсе не случайно он мне не нравился! Именно этот негодяй вступил в сговор с врагом! Вместе с полковником Лопесом он решил выдать императора противнику.
— Подлец! — одновременно воскликнули молодые люди.
— Это не все! Самое гадкое то, что предатель, дабы запутать следы и избежать в будущем каких-либо осложнений, действовал под чужим именем.
— Боже мой! Я все понял! — кулаки, простонал Железный Жан.
— Он воспользовался именем твоего отца! Этот мерзавец вел переговоры, требовал деньги, а затем выдал пароль, назвав себя капитаном Вальдесом.
— О! Какая низость!
— С тех пор на твоем отце клеймо предателя!
— Как его зовут? Имя?
— Майкл, капитан Майкл.
— Это ничего не говорит! Нужны более подробные данные.
— Он исчез в тот же день, в одежде погонщика мулов. Изображал бедняка, а сам навьючил своих животных двумя мешками с золотом, полученным от Хуареса. Больше никто его не видел. Вероятно, он вернулся к себе на родину. Хоть бы это золото принесло ему несчастье!
— Скорее всего он только разбогател на нем, — с горечью произнес Жан.
— Миллионер или нищий, все равно, я его узнала бы, несмотря на то, что прошло двадцать три года. Он и сейчас у меня перед глазами.
— Дальше? Что было дальше? — переспросил молодой человек.
— Твоим родителям и мне с мужем Бенито чудом удалось оставить Керетаро. У нас не было ровно ничего. Ни крошки хлеба, ни глотка воды! Твой отец отдал императору последние деньги. Нам надо было зарабатывать на жизнь. Но на работу нас никто не брал. Все закрывали перед нами двери. Нас гнали, словно прокаженных.
Капитан не понимал, что происходит. Он послал Бенито узнать, в чем дело. Тот сообщил ему ужасную новость. Падение Керетаро, пленение императора Максимилиана! Все это болью отозвалось в наших сердцах.
Через сутки вся страна узнала о случившемся. Но одновременно с этой вестью летела другая: Максимилиана за деньги выдали врагу! Двое его же офицеров! Имена предателей: полковник Лопес и капитан Вальдес.
Гнусная клевета преследовала, опережала, окружала нас повсюду. Твой отец был вынужден сменить имя. Мы поселились в городке Монтерей. Там вы и появились на свет. Конечно, ваше рождение как-то скрасило нашу беду, взвалив одновременно новые заботы на плечи капитана и Бенито. Антуан не гнушался никакой работы. Но судьба оставалась неумолимой.
Так продолжалось восемнадцать месяцев! Устав, мы покинули Монтерей и направились на север. Здесь по дороге случилось несчастье. Недалеко от лагуны[80] Тлалма-лила от рук индейцев пал мой Бенито.
Наконец, усталые и потерявшие всякую надежду, мы прибыли сюда.
У твоего отца оставался последний шанс: заняться поисками драгоценных металлов. Конечно, это тяжкий и изнурительный труд. Но здесь так много золота.
Ценой гигантских усилий ему удалось обнаружить небольшую жилу[81]. Мы смогли перевести дыхание. Через некоторое время он исчез на целых три месяца. Капитан вернулся сияющим! Впервые я увидела его улыбающимся.
Дело в том, что он раздобыл доказательства своей невиновности! Какие-то бумаги, стоящие целое состояние. Твой отец спрятал их в надежном месте, решив воспользоваться позднее, в более подходящий момент. Весь как в лихорадке, он твердил, что скоро станет богатым, невероятно, сказочно богатым! После этого он во весь голос заявит о своей невиновности. Это случится через шесть месяцев, а может быть, и раньше.
Мы растерянно смотрели на него, думая, что от радости несчастный потерял голову. А он смеялся! Боже, как он веселился! Капитан рассказал, что во время последней экспедиции нашел золото ацтеков.
Дети мои, вы знаете эту старую легенду, старинную индийскую песню о золотом короле, Орлином гнезде…
— Да, слышали, — разочарованно произнес Железный Жан. — Но это всего лишь легенда.
— Нет! Я тебя уверяю… и твой отец нашел драгоценности древних ацтеков.
— Это невозможно, мамита! Золота ацтеков не существует. Бедный отец! Он, как и многие другие, просто пал жертвой миража. И сколько таких было за последние пятьдесят лет! И разве мы, брат, не поверили в эту сказку? Искали золото в течение долгих месяцев, ежедневно рискуя жизнью, постоянно сталкиваясь с дикими животными, индейцами… А как мы голодали, мучились от жажды? И если кто-то мог и должен был найти, так это только мы, поскольку никто лучше нас не знает эту местность. Но наши поиски оказались бесплодными, да и неудивительно: золота ацтеков не существует в природе!
— Ты ошибаешься, сын мой, — тихо произнесла женщина, — твой отец искал, он преодолел те же опасности и нашел драгоценности.
— Неужели это правда, мамита? — потрясенный Жан.
— Да! Огромное, невероятное количество золота и драгоценных камней. Легенда оказалась правдой.
— Но где? На Бирже Мапими?
— Да, там! Покрасневшими от солнца глазами твой отец долго созерцал горы драгоценностей. Он касался сокровищ, катался по земле от счастья, танцевал, пел… Он рассказал нам об этом, уже умирая, хрипящим, разрывающим душу голосом. Он вспоминал, как своей кровью набросал на носовом платке достоверный план горного хребта, где находилось золото.
Ведь тогда, обнаружив сокровища, он наполнил небольшой мешочек драгоценными камнями и повернул назад, оставив на дороге специальные метки.
— Что за метки, мамита?
— Первые буквы его имени и фамилии A.V., расположенные следующим образом: AV. Он глубоко процарапал эти метки в скале, и буквы, конечно, хорошо сохранились.
— Понятно! Хотя трудно поверить в реальность всей этой истории… Но как же случилось, что мой отец погиб?
— А теперь разреши, я продолжу свой рассказ. Твой отец возвращался истощенный, обессилевший без пищи и воды, пешком, в лохмотьях. Его лошадь накануне пала. Скорее всего, капитан погиб бы, не встреть он одного золотоискателя. По обычаю этих мест, незнакомец накормил и напоил твоего отца. Словом, поставил его на ноги.
Оказалось, что старатель[82] следовал той же дорогой.
Поэтому дальше они пошли вдвоем. Хотя капитан не проронил ни слова о найденных сокровищах и выглядел в высшей степени жалко, его спутник нутром чувствовал, что твой отец достиг цели. Незнакомец долго и безуспешно пытался вызвать капитана на откровенность.
Все было напрасно! Видя тщетность своих усилий, старатель решился на подлость. Он подмешал в пищу твоего отца какое-то одурманивающее вещество.
Наполовину отравленный, охваченный ужасной лихорадкой, потеряв рассудок, капитан заговорил. Словно в гипнотическом сне, не сознавая, что с ним происходит, он все выложил своему спутнику.
Его рассказ, надо полагать, был довольно бессвязным. Но негодяю хватило и этого.
Неизвестно, сколько времени пробыл твой отец в бессознательном состоянии. Вероятно, очень долго. Очнувшись, он увидел, что лежит на дороге, ведущей из пустыни в Жаралито. Незнакомец, а это, как мы потом узнали, был Андрее Ромеро, забрал у него мешочек с драгоценными камнями, носовой платок, на котором капитан начертал план, и выстрелил в упор, всадив Антуану пулю между лопаток. Затем скрылся, полагая, что его спутник мертв.
Придя в себя от утреннего холода, капитан невероятным усилием воли поднялся и сумел добраться до дома. Обезумевшая от горя, твоя мать подхватила его, намереваясь перевязать рану, послать за врачами.
Но он чувствовал близкий конец. Харкая кровью, он сказал:
— Не надо, моя дорогая… бесполезно… мне осталось жить несколько минут. Принеси ребенка… нашего Тоньо…
Мать принесла. Он бесконечно нежно посмотрел на тебя. Голосом, от которого у меня разрывалось сердце, капитан продолжил:
— Мой малыш… я не смогу увидеть, как ты растешь… становишься сильным, храбрым. Оставляю тебе чистое, незапятнанное имя. Хотя будет трудно его носить. О, негодяи! Дорогая, потом все ему расскажешь… у меня уже нет времени доказать им всем свою невиновность. Но мой мальчик станет мужчиной… исполнит этот священный долг… спасет мою честь. Сын найдет сокровища… я их искал для вас. Мне это стоило жизни. Да, он найдет, хотя план украли!
Затем капитан потерял сознание. Мы думали, что он уже больше не придет в себя. Однако твой отец очнулся и долго, подробно рассказывал о сокровищах, сообщил название горного хребта, где спрятано золото. Речь идет о горах дель Пало, которые находятся…
Яростное ржание прервало слова женщины. Вздрогнув, Железный Жан крикнул:
— Это Боб! Он кого-то учуял… у него великолепный нюх. Нас подслушивают.
Затем молодой человек быстро снял сапоги, тихо открыл дверь и, держа в руке револьвер, босиком вышел на улицу. Снаружи было темно. Бесшумно, словно дикий зверь, Жан сделал несколько шагов и остановился, пристально вглядываясь во тьму. Затем продвинулся еще немного вперед и внезапно упал на землю, споткнувшись о протянутую на высоте двадцати сантиметров веревку.
Ковбой выругался:
— Черт побери!
Раздался выстрел. Пуля прошла рядом с головой нашего героя. Ослепленный вспышкой, Жан тем не менее заметил около окна человека в сомбреро. В следующее мгновение тот кинулся прочь. Машинально ковбой нажал на курок и про себя произнес: «Благодаря этому падению я остался жив. Мой Боб не ошибался. За нами действительно следили».
Жан вытянулся на траве, прислонил к земле ухо и уловил шум, неразличимый для любого другого, кроме него. Кто-то босой бежал изо всех сил в сторону от дома. Через некоторое время послышался топот копыт. Молодой человек вернулся в хижину и спокойно произнес:
— Один из тех любопытных, которых хоть пруд пруди, когда говорят об интересных вещах. Завтра мы отправимся по его следу, не так ли, Джо? Мамита, продолжай, прошу тебя.
С раннего детства привыкшая к пороху и крови, та как ни в чем не бывало продолжила:
— Мне остается, дорогой, рассказать самое печальное. Потеряв мужа, твоя мать перенесла на тебя всю любовь, переполнявшую ее сердце. Не думаю, что в мире нашелся бы еще один ребенок, столь же любимый и боготворимый. Ты был для нее всем, самим Всевышним, жизнью! В свою очередь, ты также обожал свою мать.
Прошло два года. Вскоре на нас обрушилось новое несчастье. На поселок налетели какие-то молодчики. В то время наши края кишели бандитами. Никто не мог поставить их на место. Наш дом, в котором не было мужчины, захватили и разграбили одним из первых. Негодяи забрали у нас последнее. А один мерзавец разрубил топором портрет твоего отца.
Твоя мать и я защищались, как две разъяренные львицы, у которых отнимают детенышей. Но силы были слишком неравны. Когда мы очнулись, я обнаружила Хосе под какой-то мебелью. А тебя, дорогой, унесли бандиты.
Поняв, что потеряла сына, твоя мать смертельно побледнела. Я уложила ее в кровать. Она молча, безропотно подчинилась, двигаясь как автомат. Душа словно покинула бедняжку. На следующее утро я с трудом узнала ее. За одну ночь она вся поседела.
Твоя мать прожила еще несколько месяцев, пока тихо не угасла на моих руках, не переставая повторять твое имя.
Так я осталась с Хосе.
Слава Богу, что ты вернулся и вы оба рядом со мной… Теперь мы никогда не расстанемся, ведь так?
Со слезами на глазах молодой человек прерывающимся от волнения голосом ответил:
— Рядом с тобой!.. Моя мамита!.. Да это такое счастье!.. Но позже!.. Завтра с восходом солнца я уеду. Мой долг велит отомстить за поруганную честь моей семьи!
Часть вторая
СОКРОВИЩА АЦТЕКСКИХ КОРОЛЕЙ
ГЛАВА 1
Планы на будущее. — Братство. — Тревожные симптомы. — Странная болезнь. — Погибли! — Отравление. — Противоядие. — Тревога! — Ночь в больнице. — Очковые змеи. — Нашествие змей.
«Прибежище беглеца» менялось на глазах. Повсюду строили, чистили, сеяли. Восстановительные работы были в полном разгаре. Действовали быстро и умело, по-американски. Во всем чувствовалась твердая рука мистера Гарри Джонса, сына хлопкового короля.
Снедаемый постоянной жаждой деятельности, молодой человек целыми днями пропадал на стройке. Он что-то рассматривал, примеривал, отдавал указания. Иногда сам, словно простой рабочий, брал в руки инструмент. Гарри Джонс не был снобом[83]. Единственный, любимый сын своего отца, он мог бы удовлетворить любые капризы, самые невероятные желания. Словом, вести роскошную жизнь богача. Ведь эти промышленные или финансовые короли обладают таким состоянием, перед которым меркнут богатства королевских особ.
Гарри Джонс не стремился удивить людей. В данный момент его задача состояла в завоевании расположения прелестной Хуаны, которая сразу же произвела на него неизгладимое впечатление.
Однако Хуана любила свой дом. Здесь она родилась, сделала первые шаги. Наконец, здесь расцвела, став ослепительной красавицей.
Молодая девушка предпочитала суровую непритязательность дома, затерянного в непроходимых лесах, великолепию и блеску городских апартаментов.
И это желание стало для Гарри законом. Деятельный и решительный человек, он поклялся построить на месте разрушенных и сожженных строений настоящий дворец. Засучив рукава, молодой человек принялся за работу. И результаты, несмотря на нехватку материалов и рабочих, не замедлили сказаться.
Конечно, Гарри мог бы сотворить чудо, раздавая направо и налево доллары. Но сын хлопкового короля предпочел построить, как он надеялся, собственными руками, используя местные ресурсы, гнездо для себя, вложив в него душу.
Хуана не могла не заметить рвения, с каким Гарри отдался работе. Она быстро поняла, что американец к ней неравнодушен. Но наша героиня была не из тех, которые легко меняли решения. Ее сердце уже принадлежало Железному Жану.
Конечно, она могла бы полюбить Гарри… например, как сестра. Американец не волновал, не трогал ее душу. Честная и великодушная Хуана очень хотела рассеять его иллюзии[84], что-то сказать, остановить. Однако всячески оттягивала решающий разговор, могущий раскрыть секрет ее сердца.
А Гарри, видя доброжелательную и ласковую Хуану, принимал желаемое за действительное, оказывал девушке все большие знаки внимания, надеясь, что будущее оправдает его самые смелые ожидания.
Между тем с белыми, работающими над восстановлением дома, вот уже в течение нескольких дней происходили какие-то странные вещи. Их было не меньше пятидесяти человек вместе с индейцами племени мансос. Все эти люди были здоровы и выносливы. Они умело и без устали выполняли самые различные работы: валили лес, строгали, пилили, делали кирпичи.
И вот, без видимых причин, многие из них заболели. Причем индейцы, работавшие бок о бок с американцами, оставались здоровыми. Гарри встревожился. Уже несколько его людей не выходили из дома, лежали пластом.
Прошел месяц с тех пор, как американец, ведомый Железным Жаном, освободил «Прибежище беглеца». Дон Блас решил отметить этот маленький юбилей и пригласил всех на большой семейный праздник.
Последние приготовления закончились. Предполагалось, что огромный и роскошный стол соберет всех здоровых и принесет какое-то облегчение больным.
Гарри только что вернулся от своих работников. Дон Блас заметил, что молодой человек бледен. В воздухе запахло грозой.
Плантатор пожал американцу руку и обеспокоенным голосом поинтересовался:
— Ну что, мой друг? Какие новости? Вы неважно выглядите.
— Сеньор, я в отчаянии! Пятеро из числа больных умерли сегодня утром… Товарищи думали, что они спят… позвали их, дотронулись… те оказались холодными и твердыми как мрамор!
— Ужасно!
— И это не все! У меня еще десять больных. Я спрашиваю себя, что будет с ними завтра. Кстати, еще двенадцать человек заболели несколько часов назад. И они уже не в состоянии нормально передвигаться. Хотя до сих пор неутомимо трудились, бесстрашно охотились, укрощали диких лошадей! Больше половины моих людей!.. Друзей! Сеньор дон Блас!
Голос молодого человек дрогнул, в глазах показались слезы.
— Это невероятно, — побледнев, ответил плантатор. — Симптомы[85] те же, не так ли, мой друг?
— Да, сеньор! Вначале я не придал этому большого значения. Человек внезапно чувствует усталость, с трудом передвигается. Ничего не болит, однако возникает непреодолимое желание уснуть. Он ложится и засыпает, полагая, что назавтра все пройдет. Но на следующий день больной не встает. Он на глазах слабеет, теряет аппетит. Им овладевает полная апатия[86]. Представляете, сеньор? Проходят три дня. Внезапно из носа течет кровь, появляется резкая боль в пояснице. А там — мертвенная бледность, пухнут веки, желтеют глаза… Больной еще больше слабеет, кое-как протягивает два дня и тихо, без мучений и предсмертных судорог гаснет в бессознательном состоянии!
— Вам известно, что наши индейцы прекрасно знают местные болезни и лечат их не хуже настоящих врачей?
— Они видели моих людей. Их настои и колдовские заклинания не возымели никакого положительного действия. Краснокожие, например, поили моих парней микстурой[87], в которую предварительно окунали кузнечиков, привязанных за лапки к нитке. О! Бедные люди!
— В таком случае надо было пригласить врача.
— Три дня назад я послал гонца на телеграф, в Реноваль, с указанием любой ценой вызвать лучшего специалиста. Со страхом жду его прибытия.
В этот момент послышался топот копыт.
— Может быть, это он! — надеждой в голосе воскликнул Гарри.
Перед домом остановились двое всадников. Один из них — нарочный, посланный мистером Джонсом, другой — молодой человек в элегантном[88] дорожном костюме и с чемоданчиком в руке.
Незнакомец ловко соскочил с лошади, поприветствовал хозяев и коротко представился:
— Доктор Энрикес, к вашим услугам.
— Ах, здравствуйте! Добро пожаловать! — радостью воскликнул Гарри и энергично пожал протянутую руку. — Вы будете щедро вознаграждены.
— Об этом поговорим позднее. Вначале покажите больных.
— Как? Даже не отдохнув, не перекусив после столь длительного и изнурительного путешествия?
— Потом! Где они?
Гарри и дон Блас провели гостя в просторный сарай, наспех переоборудованный в лазарет.
Доктор Энрикес внимательно осмотрел больных, покачал головой и, прикусив губы, произнес:
— Господа, этого пока достаточно. Я навещу их вечером. А сейчас пойду приготовлю микстуру. Ее должны будут принять все больные и здоровые. Кроме того, настоятельно порекомендуйте вашим людям ничего не принимать из рук индейцев. Запретите также краснокожим и метисам приближаться к этому помещению и вашему дому. А теперь идемте!
Как только они вышли, дон Блас обеспокоено спросил:
— Что происходит, доктор?
— У вас есть враги?
— Еще какие!
— Вы уверены в своих рабочих? Я имею в виду прежде всего местных жителей.
— Увы! Как можно положиться на индейцев?
— Ну что же! Мне кажется, ваши люди отравлены!
— Отравлены? О! Будь прокляты эти негодяи! Вы уверены, доктор?
— Не совсем! Я сказал: мне кажется. Меня немного смущают симптомы. Они не совсем обычны. Идет ли речь об эпидемии[89]? Или это отравление? Пока трудно ответить однозначно. Из осторожности я все-таки больше склоняюсь ко второму.
— Но что использовали эти негодяи?
— Полагаю, речь идет об отваре корня барбадина. Он неизвестен здесь, зато южнее, на низменных равнинах, произрастает весьма и весьма обильно.
— Какое-нибудь противоядие имеется?
— Да! Я попытаюсь найти его здесь.
Спутники двинулись к дому. По дороге доктор внимательно осматривал обступившую аллею растительность. Увидев низенький кустарник с маленькими заостренными листьями и белыми цветочками, он радостно воскликнул:
— Ах! Нам повезло! Как раз то, что нужно! Это разновидность чеснока. На мой взгляд — лучшее средство против отравы из корней барбадина.
— Отлично! — торжествующе воскликнул Гарри. — Вы знаете, доктор, а я как раз собирался уничтожить эту растительность. Слава Богу, не успел!
«Прибежище беглеца» менялось на глазах. Повсюду строили, чистили, сеяли. Восстановительные работы были в полном разгаре. Действовали быстро и умело, по-американски. Во всем чувствовалась твердая рука мистера Гарри Джонса, сына хлопкового короля.
Снедаемый постоянной жаждой деятельности, молодой человек целыми днями пропадал на стройке. Он что-то рассматривал, примеривал, отдавал указания. Иногда сам, словно простой рабочий, брал в руки инструмент. Гарри Джонс не был снобом[83]. Единственный, любимый сын своего отца, он мог бы удовлетворить любые капризы, самые невероятные желания. Словом, вести роскошную жизнь богача. Ведь эти промышленные или финансовые короли обладают таким состоянием, перед которым меркнут богатства королевских особ.
Гарри Джонс не стремился удивить людей. В данный момент его задача состояла в завоевании расположения прелестной Хуаны, которая сразу же произвела на него неизгладимое впечатление.
Однако Хуана любила свой дом. Здесь она родилась, сделала первые шаги. Наконец, здесь расцвела, став ослепительной красавицей.
Молодая девушка предпочитала суровую непритязательность дома, затерянного в непроходимых лесах, великолепию и блеску городских апартаментов.
И это желание стало для Гарри законом. Деятельный и решительный человек, он поклялся построить на месте разрушенных и сожженных строений настоящий дворец. Засучив рукава, молодой человек принялся за работу. И результаты, несмотря на нехватку материалов и рабочих, не замедлили сказаться.
Конечно, Гарри мог бы сотворить чудо, раздавая направо и налево доллары. Но сын хлопкового короля предпочел построить, как он надеялся, собственными руками, используя местные ресурсы, гнездо для себя, вложив в него душу.
Хуана не могла не заметить рвения, с каким Гарри отдался работе. Она быстро поняла, что американец к ней неравнодушен. Но наша героиня была не из тех, которые легко меняли решения. Ее сердце уже принадлежало Железному Жану.
Конечно, она могла бы полюбить Гарри… например, как сестра. Американец не волновал, не трогал ее душу. Честная и великодушная Хуана очень хотела рассеять его иллюзии[84], что-то сказать, остановить. Однако всячески оттягивала решающий разговор, могущий раскрыть секрет ее сердца.
А Гарри, видя доброжелательную и ласковую Хуану, принимал желаемое за действительное, оказывал девушке все большие знаки внимания, надеясь, что будущее оправдает его самые смелые ожидания.
Между тем с белыми, работающими над восстановлением дома, вот уже в течение нескольких дней происходили какие-то странные вещи. Их было не меньше пятидесяти человек вместе с индейцами племени мансос. Все эти люди были здоровы и выносливы. Они умело и без устали выполняли самые различные работы: валили лес, строгали, пилили, делали кирпичи.
И вот, без видимых причин, многие из них заболели. Причем индейцы, работавшие бок о бок с американцами, оставались здоровыми. Гарри встревожился. Уже несколько его людей не выходили из дома, лежали пластом.
Прошел месяц с тех пор, как американец, ведомый Железным Жаном, освободил «Прибежище беглеца». Дон Блас решил отметить этот маленький юбилей и пригласил всех на большой семейный праздник.
Последние приготовления закончились. Предполагалось, что огромный и роскошный стол соберет всех здоровых и принесет какое-то облегчение больным.
Гарри только что вернулся от своих работников. Дон Блас заметил, что молодой человек бледен. В воздухе запахло грозой.
Плантатор пожал американцу руку и обеспокоенным голосом поинтересовался:
— Ну что, мой друг? Какие новости? Вы неважно выглядите.
— Сеньор, я в отчаянии! Пятеро из числа больных умерли сегодня утром… Товарищи думали, что они спят… позвали их, дотронулись… те оказались холодными и твердыми как мрамор!
— Ужасно!
— И это не все! У меня еще десять больных. Я спрашиваю себя, что будет с ними завтра. Кстати, еще двенадцать человек заболели несколько часов назад. И они уже не в состоянии нормально передвигаться. Хотя до сих пор неутомимо трудились, бесстрашно охотились, укрощали диких лошадей! Больше половины моих людей!.. Друзей! Сеньор дон Блас!
Голос молодого человек дрогнул, в глазах показались слезы.
— Это невероятно, — побледнев, ответил плантатор. — Симптомы[85] те же, не так ли, мой друг?
— Да, сеньор! Вначале я не придал этому большого значения. Человек внезапно чувствует усталость, с трудом передвигается. Ничего не болит, однако возникает непреодолимое желание уснуть. Он ложится и засыпает, полагая, что назавтра все пройдет. Но на следующий день больной не встает. Он на глазах слабеет, теряет аппетит. Им овладевает полная апатия[86]. Представляете, сеньор? Проходят три дня. Внезапно из носа течет кровь, появляется резкая боль в пояснице. А там — мертвенная бледность, пухнут веки, желтеют глаза… Больной еще больше слабеет, кое-как протягивает два дня и тихо, без мучений и предсмертных судорог гаснет в бессознательном состоянии!
— Вам известно, что наши индейцы прекрасно знают местные болезни и лечат их не хуже настоящих врачей?
— Они видели моих людей. Их настои и колдовские заклинания не возымели никакого положительного действия. Краснокожие, например, поили моих парней микстурой[87], в которую предварительно окунали кузнечиков, привязанных за лапки к нитке. О! Бедные люди!
— В таком случае надо было пригласить врача.
— Три дня назад я послал гонца на телеграф, в Реноваль, с указанием любой ценой вызвать лучшего специалиста. Со страхом жду его прибытия.
В этот момент послышался топот копыт.
— Может быть, это он! — надеждой в голосе воскликнул Гарри.
Перед домом остановились двое всадников. Один из них — нарочный, посланный мистером Джонсом, другой — молодой человек в элегантном[88] дорожном костюме и с чемоданчиком в руке.
Незнакомец ловко соскочил с лошади, поприветствовал хозяев и коротко представился:
— Доктор Энрикес, к вашим услугам.
— Ах, здравствуйте! Добро пожаловать! — радостью воскликнул Гарри и энергично пожал протянутую руку. — Вы будете щедро вознаграждены.
— Об этом поговорим позднее. Вначале покажите больных.
— Как? Даже не отдохнув, не перекусив после столь длительного и изнурительного путешествия?
— Потом! Где они?
Гарри и дон Блас провели гостя в просторный сарай, наспех переоборудованный в лазарет.
Доктор Энрикес внимательно осмотрел больных, покачал головой и, прикусив губы, произнес:
— Господа, этого пока достаточно. Я навещу их вечером. А сейчас пойду приготовлю микстуру. Ее должны будут принять все больные и здоровые. Кроме того, настоятельно порекомендуйте вашим людям ничего не принимать из рук индейцев. Запретите также краснокожим и метисам приближаться к этому помещению и вашему дому. А теперь идемте!
Как только они вышли, дон Блас обеспокоено спросил:
— Что происходит, доктор?
— У вас есть враги?
— Еще какие!
— Вы уверены в своих рабочих? Я имею в виду прежде всего местных жителей.
— Увы! Как можно положиться на индейцев?
— Ну что же! Мне кажется, ваши люди отравлены!
— Отравлены? О! Будь прокляты эти негодяи! Вы уверены, доктор?
— Не совсем! Я сказал: мне кажется. Меня немного смущают симптомы. Они не совсем обычны. Идет ли речь об эпидемии[89]? Или это отравление? Пока трудно ответить однозначно. Из осторожности я все-таки больше склоняюсь ко второму.
— Но что использовали эти негодяи?
— Полагаю, речь идет об отваре корня барбадина. Он неизвестен здесь, зато южнее, на низменных равнинах, произрастает весьма и весьма обильно.
— Какое-нибудь противоядие имеется?
— Да! Я попытаюсь найти его здесь.
Спутники двинулись к дому. По дороге доктор внимательно осматривал обступившую аллею растительность. Увидев низенький кустарник с маленькими заостренными листьями и белыми цветочками, он радостно воскликнул:
— Ах! Нам повезло! Как раз то, что нужно! Это разновидность чеснока. На мой взгляд — лучшее средство против отравы из корней барбадина.
— Отлично! — торжествующе воскликнул Гарри. — Вы знаете, доктор, а я как раз собирался уничтожить эту растительность. Слава Богу, не успел!