Страница:
Анна и Макс переглянулись.
- И все-таки я не совсем понимаю…
- Подожди, - Анна мягко коснулась руки мужа. - Пусть говорит.
Стив судорожно сглотнул и набрал побольше воздуха. Видно было, что он здорово волновался.
- Вы наверняка сделаете вид, что не понимаете, о чем я говорю. Это ваше право. Я лишь прошу внимательно меня выслушать, не перебивая. Выводы потом сделаете сами.
Они молча кивнули.
- Кто-то, возможно, работающий на тайную полицию, вышел на некую разведывательную сеть, - медленно и осторожно, будто двигаясь по каменистому дну горной реки, начал Стив. - Для простоты назовем эту организацию «Рамзай»…
Макс и Анна не пошевелились. Клайзен сидел расслабленно, левая рука его лежала на спинке дивана, касаясь плеча жены, правая была опущена на колено. В ней, скрытый за журнальным столиком, мягко и уютно лежал «кольт-питон» с навинченным глушителем. Черное дуло было направлено в живот Стива.
- Тайная полиция догадывается; что у нее под носом действует разведгруппа, однако конкретно ничего не знает. Но есть некто, кому известно все: основное направление деятельности, состав участников, система связи, расположение центра. Возможно, ему известен даже резидент.
- Дальше, - холодно сказал Клайзен.
Стив перевел дух. Он чувствовал себя на волосок от смерти.
- Этот человек скорее всего член организации. Убийства связника из подполья в Йокогаме и секретаря посольства фон Гедерика в Шанхае - его рук дело. В его интересы не входит делиться информацией с полковником Седзином, но он делает все, чтобы направить меня на след разведгруппы. Я не знаю, какие мотивы им движут, но чувствую, как он дергает меня за ниточки, словно марионетку. Я боюсь его, - признался Айлин.
- Зачем вы пришли сюда? - спросила Анна.
- Чтобы предупредить вас об опасности. Послушайте. В скором времени вам в руки попадет очень важная информация. Я не могу сказать вам всего, я не имею права, поэтому просто поверьте мне. Эту информацию вы должны передать… куда следует как можно скорее, иначе можно опоздать.
Техника шпионажа испокон веков шла впереди остальных областей прогресса. В пятнадцати метрах от отеля, на другой стороне улицы, стоял фургон для перевозки мебели. На нем наискосок яркими буквами по-английски и иероглифами по-японски было выведено: «Компания Янамото всегда к вашим услугам!» В фургоне сидели двое мужчин, которые вели Стива Айлина от самого Шанхая, и полицейский возле большого магнитофона. В его наушниках голоса хозяев и Стива Айлина звучали если и не очень четко, то вполне разборчиво.
То, что услышали люди в фургоне, было столь впечатляющим, что один из штатских тут же потянулся к черному телефону. Но снять трубку так и не успел. Предводитель боевиков Триады Лама рывком открыл дверь фургона, вошел внутрь и молниеносным прямым правым отправил штатского в нокаут, одновременно свалив ударом ноги полицейского в наушниках. Второй штатский испуганно отшатнулся, судорожно пытаясь вытащить пистолет из наплечной кобуры. «Люгер» в руках Ламы издал рычащий звук, и штатский осел на пол с красной отметиной посередине лба. Дважды Лама выстрелил в грудь вскочившего полицейского, три пули достались скулившему в ужасе их напарнику.
Не взглянув на трупы, Лама подошел к магнитофону, выдернул из него бобину с пленкой и спокойно вышел из фургона, аккуратно прикрыв за собой дверь. Широким пружинистым шагом он пересек улицу и свернул за угол, где стояли люди из его группы, не раз и не два выполнявшие головоломные операции, в которых он верил как в самого себя.
- По местам! - тихо скомандовал Лама. - Напоминаю: действовать бесшумно, пользоваться только холодным оружием. Будьте внимательны, «клиент» крайне опасен. Зазеваетесь - он вас сожрет на ужин.
- Все в порядке, - откликнулся один из его подручных, и они все моментально и бесшумно заняли свои позиции. И были они подобны хищникам, выслеживающим добычу у водопоя.
- Ключевой фигурой в этой игре является ваша сестра, фрау Анна. На ней замыкается все: убийство фон Гедерика, слежка за подпольем, даже моя поездка сюда, в Йокогаму. Я просто обязан найти ее. Помогите мне!
Луиза Анна в бессилии опустила руки.
- Что я могу? - обреченно спросила она.
- Подумайте, куда Наденька могла пойти. Она наверняка захочет скрыться, уехать из Шанхая, но сразу она этого сделать не сможет, нужны деньги и паспорт на чужое имя. До тех пор, пока все это не будет готово, она должна где-то отсидеться, спрятаться. К кому Наденька могла бы постучаться в дверь?
- На моей старой квартире вы, конечно, побывали, - неуверенно начала Луиза Анна. - Еще у нее в Шанхае есть несколько знакомых, но… Им ведь нужно как-то объяснить… Нет, не думаю, чтобы Наденька сочла их достаточно надежными. Они все вполне законопослушные граждане. Может быть, князь Шулаев? Или господин Авдонин, хозяин русского ресторана?
Вот оно, мелькнуло в голове Стива. Господин Авдонин! Айлин побывал у всех друзей Жданковской, у князя Шулаева и у себя на загородной вилле, скрытой от любопытных глаз в аллее японских вишен. Вилла принадлежала ведомству полковника Седзина, там Стив встречался со своей агентурой. Наденька знала про это убежище, считая его собственностью Стива.
- Шикарно живешь, - мурлыкала она, нежась в мягкой постели под балдахином и положив голову на грудь Айлина.
- Приходится держать марку, - отозвался тот. - Таков уж закон: по внешнему виду фирмы никто не должен понять, процветает она, или в ее бухгалтерии уже сидит судебный исполнитель.
Сказав, что «клиент» крайне опасен, Лама не сказал ничего. Айлин почувствовал едва уловимый запах пота, пропитавший одежду боевиков, и это его насторожило. Потом в тишине громко раздался щелчок выскочившего из рукоятки лезвия выкидного ножа.
Первый нападавший бросился на него, едва он открыл дверь отеля. Стив легко нагнулся и перебросил его через себя. Свет фонаря блеснул на холодном острие ножа. Стив среагировал мгновенно, перехватив руку и уходя с линии атаки. Почти как в спортзале, он чисто и методично завершил прием «Четыре стороны». И второй боевик с воплем грохнулся на мостовую, попутно сбив своим телом еще двоих, спешивших ему на подмогу. Визгливо закричала какая-то женщина.
Боевики, поняв, что времени у них не так много, разом бросились на свою жертву. Здоровенный амбал, похожий на портового грузчика, вцепился Айлину в горло. Тот прижался спиной к стене, нащупал мизинец на громадной волосатой ручище и резко потянул вверх. Амбал взвыл от боли. Теперь Стив контролировал его малейшее движение и, прикрываясь им, как щитом, от остальных нападавших, отступал в темноту подворотни.
Лама со смешанным чувством злости и восхищения наблюдал, как чужак играючи расправляется с лучшими его боевиками, словно с котятами. Такое даже ему, закаленному бойцу, видеть доводилось впервые. Стрелять Лама не мог, боясь попасть в своих же. Кроме того, он просто не считал этичным убивать из пистолета такого мастера, против которого оказались бессильны шестеро вооруженных бойцов. И, только услышав гудки полицейской машины, он скрепя сердце поднял свой «люгер». Ба-бах!
Пуля выбила пыль из кирпича. Стив, быстро развернув амбала спиной к себе, ударил его твердыми, как копье, пальцами чуть ниже левого уха. Тот мгновенно обмяк и рухнул на землю, загородив собой тесный проход.
Когда боевики наконец перебрались через тело своего товарища и вбежали во двор, Айлина уже нигде не было, он словно растворился в воздухе. Исчезнуть из замкнутого на первый взгляд пространства Стиву не составляло никакого труда, равно как и противостоять вооруженному взводу. За его плечами была подготовка, которая и не снилась ни Ламе, ни его людям.
Глава 32
Наденька пребывала в самом печальном расположении духа. В тесной каморке под самой крышей ресторана было жарко днем и очень холодно ночью. Через узенькое полукруглое оконце Наденька, подперев кулачком подбородок, будто девица-затворница у строгих родителей, разглядывала снующих людей на улице, витрину магазина напротив, сверкающие авто, гудящие, страшно спешащие и все равно ползущие чуть резвее пешехода. - Выходить из каморки ей строго воспрещалось. Она и сама смертельно боялась высунуть нос за дверь. Лишь вечерами, когда на сердце становилось невыносимо тяжело, Наденька выскальзывала в коридор, на цыпочках добиралась до кулис сцены в большом зале ресторана и, глотая слезы, слушала приглушенный гул посетителей, веселый, грустный и разноязычный, будто вавилонское столпотворение. А потом на сцене появлялся знакомый ей оркестр, и смуглая певица, с пронзительно-черными глазами цыганки, в цветастой шали на плечах, с чуть заметной хрипотцой в голосе пела романс. Наденькин романс!
Илья Михайлович увидел полицейский патруль с другого конца зала. Он стоял недалеко от сцены, наблюдая за выступлением Марии Хатран, новой певицы, которую он взял в программу вместо Наденьки. У артистки получалось хорошо. Она естественно держалась на сцене, не боялась публики. Голос ее был глубоким и приятным, внешность стандартам вполне соответствовала. Но это была не Наденька.
«Наденька, мать ее! - раздраженно подумал господин Авдонин. - И ресторан мой полетит к едрене фене из-за нее. И сам я угожу за решетку за укрывательство. Кто поверит ее бредовым рассказам о черном пластуне-убийце!»
Занятый тревожными мыслями о собственном благополучии, господин Авдонин поднял голову и сквозь плавающие, будто рыбы в огромном аквариуме, хвосты сигаретного дыма ясно увидел двоих в полицейской униформе. Как раз в этот момент лейтенант Омукэ тоже посмотрел на хозяина ресторана. Глаза их встретились, и лейтенант неожиданно прочел в них такой неприкрытый страх, что ноги его сами подняли мощное тренированное тело, и он, подав знак напарнику, широкими шагами двинулся через весь зал к сцене.
Наденька с чувством горечи ушла из-за кулис и медленно побрела по коридору назад, к себе в комнату. Прошло почти двое суток с тех пор, как она поселилась здесь. Еще два дня форы у господина Авдонина она выпросила. Что будет дальше - она не имела представления. На стене в коридоре висел телефон. Наденька оглянулась, не видит ли кто, подошла и дрожащим голосом назвала телефонистке номер. Господи, прошептала она почти вслух. Господи, помоги мне!
Клайзен был уверен, что под важной информацией Стив Айлин имел в виду документы, относящиеся к операции на Халхин-Голе. Но он ошибался. Об этих бумагах Стив не подозревал. Только через полтора года, когда премьер-министр Коноэ вновь придет к власти и приблизит к себе советника по делам Востока Ходзуми Одзаки, через очень узкие правительственные круги просочатся сведения, о которых упоминал Айлин и от которых волосы на головах многих политиков встанут дыбом.
К советнику Одзаки принц Коноэ относился с благоговейным почитанием, как относились к Григорию Распутину при дворе Николая Второго.
- Вы один из очень немногих в правительстве выступаете против экспансии Японии во Внешнюю Монголию, - сказал он однажды. - Ходзуми-сан, у вас есть на руках факты, которые неизвестны мне.
Одзаки ответил, что на помощь Монголии тут же ринутся Советы и еще неизвестно, чем закончится эта драка.
Именно тогда принц впервые намекнул на то, что Германия хотела бы видеть Японию своим союзником в предстоящей войне с Советским Союзом. Информация об этом мгновенно полетела в Москву.
Сначала Зорге называл лишь приблизительные сроки - весна-лето 1941 года. Затем эти сведения все более конкретизировались, пока наконец не прозвучала, будто удар колокола, точная дата: 4 часа утра 22 июня.
- Все хотят поссорить меня с Гитлером, - сказал Сталин, ознакомившись с последним донесением. - Кто вербовал этого Зорге?
- Начальник ГРУ Ян Березин, товарищ Сталин.
- Да? Как по-вашему, эта дезинформация… обманула наших разведчиков или эта сеть перевербована?
- Трудно сказать, товарищ Сталин. Их ранние донесения нами многократно перепроверялись с помощью других независимых источников. В их деятельности не наблюдалось ни одного прокола.
Сталин некоторое время молчал, попыхивая своей изогнутой трубочкой.
- Его надо отозвать. Плохо, если разведчик позволяет перехитрить себя врагам. Ему подсунули дезинформацию - и он проглотил ее, то ли по глупости, то ли…
Ровно через два месяца после донесения Зорге о сроках начала войны была издана директива, предписывающая изъять из винтовок все боевые патроны на пограничных заставах вдоль западных границ и заменить боевые снаряды орудий на холостые. Во избежание.
Хозяин меблированных комнат Чжоу Ван услышал звон маленького колокольчика и засеменил на своих коротеньких ножках к входной двери, попутно оглядев себя в зеркало: все ли в порядке. У него действительно был несколько театральный облик, но это придавало ему самому и его заведению неповторимую индивидуальность, являясь своего рода визитной карточкой. И это, конечно, сказывалось на доходах.
Чжоу Ван увидел на пороге хорошо одетого японца с маленьким чемоданчиком и засуетился.
- Проходите, господин, проходите. Надеюсь, вам понравится у меня. Вы с дальней дороги? Я вижу, вы нуждаетесь в отдыхе. Разрешите взять ваш чемоданчик?
Японец действительно выглядел серым от усталости, несмотря на безукоризненный костюм-тройку, черный котелок на голове и фигуру чемпиона - полутяжеловеса.
- Желаете выбрать комнату? Прошу наверх. Комнаты отличные, есть как раз две свободные. Добрый день, госпожа Итиро, - поприветствовал Ван средних лет японку, спускавшуюся по лестнице. Та ответила сухим кивком. - Ваша соотечественница, - сказал он спутнику. - Прелестная женщина! К ней ходит один мужчина, лет на десять моложе ее, представляете? Каковы нравы!
Чжоу Ван открыл ключом комнату. Едва он зашел туда, с китайцем произошла вдруг резкая перемена. Мандарин-болванчик исчез. На японца в упор смотрели стальные глаза-щелочки, будто триплексы танка.
- В чем дело? - жестко спросил Ван. - Я запретил вам появляться здесь!
Лама тяжело опустился на стул.
- Господин Ляо, мы упустили его. Он ушел. Я не выполнил задание.
Несколько секунд Ван разглядывал собеседника. Потом спокойно спросил:
- То есть как ушел? Как вы посмели прийти после этого?
- Его вели от самого аэропорта прямо до отеля. Номер прослушивался тайной полицией, они писали весь разговор на магнитофон. Господин Ляо, простите, я брал на операцию лучших боевиков!
- Не сомневаюсь, - безо всякой иронии отозвался Ван. - Однако, мне кажется, говорить здесь опасно. Вы на машине?
- Конечно.
- Тогда поехали.
Сидя за рулем своей машины, Стив Айлин почти ненавидел прокурора Йадзаву, сидевшего рядом с ним. Мерзкий старик, корчащий из себя оракула. Царственный и спокойный, и ему нет дела до чужих страстей и переживаний. Это чужая карма, крест, персональный для каждого человека. Вечно бесстрастное, будто высеченное из камня лицо, не выдающее эмоций, не желающее принимать на себя чужую карму и делиться своей собственной.
- Мне все равно, - мрачно сказал Стив. - Пусть даже вы и правы, хотя мне кажется, вы выстроили свою теорию из воздуха. У вас нет ни одного доказательства.
Машина неслась по почти пустому шоссе. Навстречу двумя аккуратными рядами бежали изящные японские кедры, похожие на бесконечный почетный караул.
Йадзава глядел в окно, будто его ничто не интересовало, кроме этой дороги с белыми разделительными полосами, деревьев и залитых водой рисовых полей вдали.
- Вы до неприличия молоды, господин Айлин. До неприличия - потому что, раз поверив во что-то, никогда не отступаете, не оглядываетесь назад и не желаете аккумулировать в себе опыт других.
- Спасибо, - буркнул Стив. - По-вашему, я просто большой упрямый и глупый ребенок.
- Нет. Вы сыщик-профессионал, иначе бы вы не поехали со мной. Согласен, в мою версию трудно поверить, и тем не менее она одна может объяснить все факты.
Йадзава-сан поудобнее уселся на сиденье и продолжал:
- В поезде ехали две женщины, похожие, как сестры-близнецы. Тот молодой человек, Янтава Кадзиоки, решил, что первая из них ехала с ним всю дорогу до Токио, а другая осталась в пригороде. Но ведь вспомните, как она резко изменилась! Сначала любезничала, даже легко согласилась на близость, а затем сделала вид, что этого парня видит впервые.
- Ну и что?
- А то, что она действительно не знала Кадзиоки! Это была та, другая женщина. Она убила первую в пригороде, во время стоянки поезда, изуродовала ей лицо, срезала подушечки пальцев у трупа. Потом переоделась в ее одежду и снова села в поезд. Эта женщина просто заняла чужое место и сделала все так ловко, что никто ничего не заметил.
- Я вижу, куда вы клоните, - сквозь зубы проговорил Айлин, ожесточенно нажимая педаль газа.
- Да, вы правы. Вы сами рассказали мне о ниндзя. Убийство той женщины, фон Гедерика и подпольщика в Йокогаме - дело рук одного человека. Только ниндзя мог нанести такие удары и уйти незамеченным.
- Он мог быть просто сообщником той женщины в поезде.
Прокурор тяжело вздохнул:
- Вы сами не верите в это, господин Айлин.
Ниндзя никогда не имеет сообщников, он всегда действует в одиночку. Он не может положиться на обычного человека, потому что тот способен ошибиться или предать. Нет, у женщины не было сообщника. И если собрать воедино все факты, то вы увидите, что они указывают только на одного человека. Я проклинаю себя за то, что не догадался показать Кадзиоке фотографию. А теперь мы можем опоздать.
И прокурор, вынув из внутреннего кармана карточку, поставил ее на приборный щиток. С нее, чуть приоткрыв губы в мягкой улыбке, доверчиво смотрела Наденька Жданковская.
Стив Айлин высадил Йадзаву у здания прокуратуры, а сам, соблюдая правила предосторожности, оставил машину за два квартала до нужного дома, прошел по улице пешком и поднялся в явочную квартиру, где его ждал полковник Седзин.
- Жданковская нигде не появлялась, господин полковник, - устало произнес он. - Никто из ее знакомых ничего о ней не знает.
Седзин промолчал. Час назад ему сообщили, что номер в отеле пуст, в мебельном фургоне обнаружены пустой магнитофон, подслушивающая аппаратура и три трупа с пулевыми ранениями.
Специально вызванная из Токио лучшая группа экспертов разобрала фургон по винтикам. Пальцы Стива Айлина нигде обнаружены не были.
Пожилая консьержка была очень подозрительной женщиной. Как и все консьержки мира, особенно в таких домах старой постройки, где скрипят деревянные ступеньки под ногами и качаются расшатанные перила, которые вот уже несколько лет обещают укрепить, только где они, эти обещания? Квартиры в таких домах напоминают тюремные камеры благодаря мрачной коричневой краске на стенах и вони из обшарпанных туалетов. В этих домах обитают те, кто, раз опустившись на городское дно, никогда уж больше не поднимутся на поверхность. Японцы придумали им название - итеки, что значит «дно». Очень метко!
- Вы мне заплатите? - скрипуче спросила старуха консьержка.
- Конечно, как договорились.
- А задаток? Вы обещали задаток в двадцать пять юаней!
Это был чистый грабеж, такие каморки стоили десять-пятнадиать юаней за сутки. Но спорить сейчас не хотелось.
Вся мебель в мрачной комнате состояла из полуразвалившегося шкафа и железной кровати на коротких ножках. Узкое окно было грязное, засиженное мухами и заляпанное коричневой краской, оставшейся после ремонта лет этак двадцать назад. Однако эстетическое убранство - это было то, что интересовало сейчас меньше всего. От толчка в раму окно нехотя отворилось.
Прямо напротив, через узкую улицу, сверкала на солнце витрина мебельного магазина отца и сына Кадзиоки. Магазин только что открылся.
Потягиваясь, из стеклянной двери вышел Кадзиоки-старший, маленького роста, щуплый и подвижный человечек, походивший на хорька. Двое здоровенных грузчиков под наблюдением пожилой дамы вынесли и погрузили в машину симпатичную резную горку. Начинался новый день.
Ниндзя уселся на стул возле окна, положил руки на подоконник и стал ждать. Ждать он мог сколько угодно. Его учили этой сложной науке лучшие специалисты, а иначе и быть не могло.
Ведь одним из значений иероглифа «нинь» является слово «терпение».
…Конец, билось в голове господина Авдонина. Конец, конец! Сейчас меня возьмут, повезут в тюрьму, будут допрашивать, потом бросят в камеру… Не будет этого ресторана, не будет добра, нажитого собственным горбом, будет однажды уже пережитый ужас обыска, молчаливый конвой, жестокие сокамерники и параша в углу. Господи, пронеси! Господи-и-и!
Надо спасаться, понял Илья Михайлович. Лейтенант Омукэ приближался мягким кошачьим шагом, и правая рука его опустилась вниз к кобуре на поясе. Лейтенант был хорошим полицейским. Его многие считали чересчур осторожным, некоторые - даже трусливым, но это было не так. Просто лейтенант Омукэ был уверен: лучше слыть осторожным и живым, чем остаться в памяти сослуживцев смелым и безрассудным. Хозяин ресторана выглядел очень странно. В его глазах светился почти суеверный ужас, а от такого человека можно было ожидать чего угодно.
И тут нервы господина Авдонина не выдержали. Он бросился чуть ли не под ноги парню в полицейском мундире.
- Господин офицер, господин офицер, она там, эта женщина! Я не виноват, господин офицер!
- Что случилось? - жестко спросил лейтенант.
- Женщина, которую ищут… Она там, - заторопился Авдонин. - Она заставила меня молчать. Я боялся, господин офицер, она могла меня убить! Она очень опасна!
И лейтенант, и его напарник уже были при оружии.
- Где она?
- Там, в коридоре. Ее комната под крышей, самая верхняя. Осторожно, господин офицер!
Глава 33
- Как теперь фамилия этой Жданковской? - спросил Седзин-сан таким тоном, будто знал это, но вдруг вылетело из головы, вертится на языке, а никак не вспомнишь.
- Фон Клайзен, - автоматически ответил Айлин, и в этот момент зазвонил телефон. Седзин-сан был занят бумагами, и Стив поднял трубку.
- Алло.
- Стив, - послышался на другом конце трубки электрический разряд, - Стив, милый…
- Да, - деревянно ответил тот.
- Я боюсь. Они уже знают?
- Да.
- Приезжай за мной. Мне очень страшно. Я в ресторане «Русь» на третьем этаже. Здесь телефон…
- Да, господин прокурор, - сказал Айлин, чувствуя, что язык не ворочается, и бережно положил трубку на рычаг.
Наденьку взяли прямо у телефона. Пока сержант Тони Сайто быстро, но деликатно обыскивал ее, она, прижавшись лбом к холодной стене, жалобно, будто ребенок, всхлипывала:
- Зачем же вы так, Илья Михайлович? Зачем же вы так?
Омукэ взял ее под локоть.
- Прошу вас пройти с нами. И не волнуйтесь, во всем разберемся, - проговорил он с едва заметной ноткой сочувствия.
Наденька, не вытирая слез, оглянулась на кулисы сцены.
- Подождите, - попросила она. - Одну минуточку, пожалуйста. Пожалуйста…
Ей просто очень захотелось, чтобы та незнакомая певица закончила романс. Все же раньше это был ее номер. Когда-то, миллион лет назад. и руины соборов уже не восстанут из праха, Мрамор лестниц проела налипшая грязь сапогов, В черном дыме пожарищ встает обгорелая плаха, На которой положено столько прекрасных голов.
Чем нас встретит Париж - шириною зеленых бульваров, Или строгой смиренностью кладбища Сен-Женевьев, Мы все дальше уходим от сабель и пуль комиссаров, Мы идем умирать под державы чужих королев…
Лейтенанту было жаль ее. Разумеется, открыто он этого не показал, ему просто не пришло бы это в голову. Он был на службе, а служба для японца значит очень многое. Это не просто работа, за которую он получает жалованье. Это понятие гораздо шире, оно означает, прежде всего, долг, обязательство перед обществом, громадным единым организмом, частицей которого он является.
К тому же эта женщина преступница, и обращаться с ней следует весьма сурово. Но, с другой стороны, она совсем не думает сопротивляться. Нет, мое дело - вежливо, по-человечески проводить ее в участок, решил Омукэ.
Они уже выходили с черного хода ресторана, когда возле них затормозила большая черная машина. Помощник прокурора Тайто Мицура и еще двое в штатском вылезли из авто и не спеша подошли к Омукэ.
- Отлично сработано, лейтенант, - лениво процедил Мицура. - Мы забираем девочку с собой.
- И все-таки я не совсем понимаю…
- Подожди, - Анна мягко коснулась руки мужа. - Пусть говорит.
Стив судорожно сглотнул и набрал побольше воздуха. Видно было, что он здорово волновался.
- Вы наверняка сделаете вид, что не понимаете, о чем я говорю. Это ваше право. Я лишь прошу внимательно меня выслушать, не перебивая. Выводы потом сделаете сами.
Они молча кивнули.
- Кто-то, возможно, работающий на тайную полицию, вышел на некую разведывательную сеть, - медленно и осторожно, будто двигаясь по каменистому дну горной реки, начал Стив. - Для простоты назовем эту организацию «Рамзай»…
Макс и Анна не пошевелились. Клайзен сидел расслабленно, левая рука его лежала на спинке дивана, касаясь плеча жены, правая была опущена на колено. В ней, скрытый за журнальным столиком, мягко и уютно лежал «кольт-питон» с навинченным глушителем. Черное дуло было направлено в живот Стива.
- Тайная полиция догадывается; что у нее под носом действует разведгруппа, однако конкретно ничего не знает. Но есть некто, кому известно все: основное направление деятельности, состав участников, система связи, расположение центра. Возможно, ему известен даже резидент.
- Дальше, - холодно сказал Клайзен.
Стив перевел дух. Он чувствовал себя на волосок от смерти.
- Этот человек скорее всего член организации. Убийства связника из подполья в Йокогаме и секретаря посольства фон Гедерика в Шанхае - его рук дело. В его интересы не входит делиться информацией с полковником Седзином, но он делает все, чтобы направить меня на след разведгруппы. Я не знаю, какие мотивы им движут, но чувствую, как он дергает меня за ниточки, словно марионетку. Я боюсь его, - признался Айлин.
- Зачем вы пришли сюда? - спросила Анна.
- Чтобы предупредить вас об опасности. Послушайте. В скором времени вам в руки попадет очень важная информация. Я не могу сказать вам всего, я не имею права, поэтому просто поверьте мне. Эту информацию вы должны передать… куда следует как можно скорее, иначе можно опоздать.
Техника шпионажа испокон веков шла впереди остальных областей прогресса. В пятнадцати метрах от отеля, на другой стороне улицы, стоял фургон для перевозки мебели. На нем наискосок яркими буквами по-английски и иероглифами по-японски было выведено: «Компания Янамото всегда к вашим услугам!» В фургоне сидели двое мужчин, которые вели Стива Айлина от самого Шанхая, и полицейский возле большого магнитофона. В его наушниках голоса хозяев и Стива Айлина звучали если и не очень четко, то вполне разборчиво.
То, что услышали люди в фургоне, было столь впечатляющим, что один из штатских тут же потянулся к черному телефону. Но снять трубку так и не успел. Предводитель боевиков Триады Лама рывком открыл дверь фургона, вошел внутрь и молниеносным прямым правым отправил штатского в нокаут, одновременно свалив ударом ноги полицейского в наушниках. Второй штатский испуганно отшатнулся, судорожно пытаясь вытащить пистолет из наплечной кобуры. «Люгер» в руках Ламы издал рычащий звук, и штатский осел на пол с красной отметиной посередине лба. Дважды Лама выстрелил в грудь вскочившего полицейского, три пули достались скулившему в ужасе их напарнику.
Не взглянув на трупы, Лама подошел к магнитофону, выдернул из него бобину с пленкой и спокойно вышел из фургона, аккуратно прикрыв за собой дверь. Широким пружинистым шагом он пересек улицу и свернул за угол, где стояли люди из его группы, не раз и не два выполнявшие головоломные операции, в которых он верил как в самого себя.
- По местам! - тихо скомандовал Лама. - Напоминаю: действовать бесшумно, пользоваться только холодным оружием. Будьте внимательны, «клиент» крайне опасен. Зазеваетесь - он вас сожрет на ужин.
- Все в порядке, - откликнулся один из его подручных, и они все моментально и бесшумно заняли свои позиции. И были они подобны хищникам, выслеживающим добычу у водопоя.
- Ключевой фигурой в этой игре является ваша сестра, фрау Анна. На ней замыкается все: убийство фон Гедерика, слежка за подпольем, даже моя поездка сюда, в Йокогаму. Я просто обязан найти ее. Помогите мне!
Луиза Анна в бессилии опустила руки.
- Что я могу? - обреченно спросила она.
- Подумайте, куда Наденька могла пойти. Она наверняка захочет скрыться, уехать из Шанхая, но сразу она этого сделать не сможет, нужны деньги и паспорт на чужое имя. До тех пор, пока все это не будет готово, она должна где-то отсидеться, спрятаться. К кому Наденька могла бы постучаться в дверь?
- На моей старой квартире вы, конечно, побывали, - неуверенно начала Луиза Анна. - Еще у нее в Шанхае есть несколько знакомых, но… Им ведь нужно как-то объяснить… Нет, не думаю, чтобы Наденька сочла их достаточно надежными. Они все вполне законопослушные граждане. Может быть, князь Шулаев? Или господин Авдонин, хозяин русского ресторана?
Вот оно, мелькнуло в голове Стива. Господин Авдонин! Айлин побывал у всех друзей Жданковской, у князя Шулаева и у себя на загородной вилле, скрытой от любопытных глаз в аллее японских вишен. Вилла принадлежала ведомству полковника Седзина, там Стив встречался со своей агентурой. Наденька знала про это убежище, считая его собственностью Стива.
- Шикарно живешь, - мурлыкала она, нежась в мягкой постели под балдахином и положив голову на грудь Айлина.
- Приходится держать марку, - отозвался тот. - Таков уж закон: по внешнему виду фирмы никто не должен понять, процветает она, или в ее бухгалтерии уже сидит судебный исполнитель.
Сказав, что «клиент» крайне опасен, Лама не сказал ничего. Айлин почувствовал едва уловимый запах пота, пропитавший одежду боевиков, и это его насторожило. Потом в тишине громко раздался щелчок выскочившего из рукоятки лезвия выкидного ножа.
Первый нападавший бросился на него, едва он открыл дверь отеля. Стив легко нагнулся и перебросил его через себя. Свет фонаря блеснул на холодном острие ножа. Стив среагировал мгновенно, перехватив руку и уходя с линии атаки. Почти как в спортзале, он чисто и методично завершил прием «Четыре стороны». И второй боевик с воплем грохнулся на мостовую, попутно сбив своим телом еще двоих, спешивших ему на подмогу. Визгливо закричала какая-то женщина.
Боевики, поняв, что времени у них не так много, разом бросились на свою жертву. Здоровенный амбал, похожий на портового грузчика, вцепился Айлину в горло. Тот прижался спиной к стене, нащупал мизинец на громадной волосатой ручище и резко потянул вверх. Амбал взвыл от боли. Теперь Стив контролировал его малейшее движение и, прикрываясь им, как щитом, от остальных нападавших, отступал в темноту подворотни.
Лама со смешанным чувством злости и восхищения наблюдал, как чужак играючи расправляется с лучшими его боевиками, словно с котятами. Такое даже ему, закаленному бойцу, видеть доводилось впервые. Стрелять Лама не мог, боясь попасть в своих же. Кроме того, он просто не считал этичным убивать из пистолета такого мастера, против которого оказались бессильны шестеро вооруженных бойцов. И, только услышав гудки полицейской машины, он скрепя сердце поднял свой «люгер». Ба-бах!
Пуля выбила пыль из кирпича. Стив, быстро развернув амбала спиной к себе, ударил его твердыми, как копье, пальцами чуть ниже левого уха. Тот мгновенно обмяк и рухнул на землю, загородив собой тесный проход.
Когда боевики наконец перебрались через тело своего товарища и вбежали во двор, Айлина уже нигде не было, он словно растворился в воздухе. Исчезнуть из замкнутого на первый взгляд пространства Стиву не составляло никакого труда, равно как и противостоять вооруженному взводу. За его плечами была подготовка, которая и не снилась ни Ламе, ни его людям.
Глава 32
Так проявляется активность
Наденька пребывала в самом печальном расположении духа. В тесной каморке под самой крышей ресторана было жарко днем и очень холодно ночью. Через узенькое полукруглое оконце Наденька, подперев кулачком подбородок, будто девица-затворница у строгих родителей, разглядывала снующих людей на улице, витрину магазина напротив, сверкающие авто, гудящие, страшно спешащие и все равно ползущие чуть резвее пешехода. - Выходить из каморки ей строго воспрещалось. Она и сама смертельно боялась высунуть нос за дверь. Лишь вечерами, когда на сердце становилось невыносимо тяжело, Наденька выскальзывала в коридор, на цыпочках добиралась до кулис сцены в большом зале ресторана и, глотая слезы, слушала приглушенный гул посетителей, веселый, грустный и разноязычный, будто вавилонское столпотворение. А потом на сцене появлялся знакомый ей оркестр, и смуглая певица, с пронзительно-черными глазами цыганки, в цветастой шали на плечах, с чуть заметной хрипотцой в голосе пела романс. Наденькин романс!
Публика в зале была самая обычная. Лишь за дальним столиком в углу сидели двое полицейских - лейтенант Омукэ и сержант Тони Сайто, совсем еще молодой человек. У них не было определенной цели, когда они шли сюда. Просто это был район, который они патрулировали, и, естественно, они следили за порядком в различных злачных заведениях. Впрочем, ресторан господина Авдонина нельзя было причислить к тем местам, которые причиняют полиции головную боль, иначе он не просуществовал бы и часа.
Господа, почему, я спросить бы хотел,
Мы Россию свою навсегда потеряли?
Может, кто-то из нас был несмел,
Может, кто-то чего не успел,
Может, кто-нибудь струсил?
Едва ли…
Нас качали российские степи и нивы,
А теперь - черноморская злая волна.
А родная земля, словно старая мать, сиротливо
За высокой кормой остается одна…
Илья Михайлович увидел полицейский патруль с другого конца зала. Он стоял недалеко от сцены, наблюдая за выступлением Марии Хатран, новой певицы, которую он взял в программу вместо Наденьки. У артистки получалось хорошо. Она естественно держалась на сцене, не боялась публики. Голос ее был глубоким и приятным, внешность стандартам вполне соответствовала. Но это была не Наденька.
«Наденька, мать ее! - раздраженно подумал господин Авдонин. - И ресторан мой полетит к едрене фене из-за нее. И сам я угожу за решетку за укрывательство. Кто поверит ее бредовым рассказам о черном пластуне-убийце!»
Занятый тревожными мыслями о собственном благополучии, господин Авдонин поднял голову и сквозь плавающие, будто рыбы в огромном аквариуме, хвосты сигаретного дыма ясно увидел двоих в полицейской униформе. Как раз в этот момент лейтенант Омукэ тоже посмотрел на хозяина ресторана. Глаза их встретились, и лейтенант неожиданно прочел в них такой неприкрытый страх, что ноги его сами подняли мощное тренированное тело, и он, подав знак напарнику, широкими шагами двинулся через весь зал к сцене.
Наденька с чувством горечи ушла из-за кулис и медленно побрела по коридору назад, к себе в комнату. Прошло почти двое суток с тех пор, как она поселилась здесь. Еще два дня форы у господина Авдонина она выпросила. Что будет дальше - она не имела представления. На стене в коридоре висел телефон. Наденька оглянулась, не видит ли кто, подошла и дрожащим голосом назвала телефонистке номер. Господи, прошептала она почти вслух. Господи, помоги мне!
Клайзен был уверен, что под важной информацией Стив Айлин имел в виду документы, относящиеся к операции на Халхин-Голе. Но он ошибался. Об этих бумагах Стив не подозревал. Только через полтора года, когда премьер-министр Коноэ вновь придет к власти и приблизит к себе советника по делам Востока Ходзуми Одзаки, через очень узкие правительственные круги просочатся сведения, о которых упоминал Айлин и от которых волосы на головах многих политиков встанут дыбом.
К советнику Одзаки принц Коноэ относился с благоговейным почитанием, как относились к Григорию Распутину при дворе Николая Второго.
- Вы один из очень немногих в правительстве выступаете против экспансии Японии во Внешнюю Монголию, - сказал он однажды. - Ходзуми-сан, у вас есть на руках факты, которые неизвестны мне.
Одзаки ответил, что на помощь Монголии тут же ринутся Советы и еще неизвестно, чем закончится эта драка.
Именно тогда принц впервые намекнул на то, что Германия хотела бы видеть Японию своим союзником в предстоящей войне с Советским Союзом. Информация об этом мгновенно полетела в Москву.
Сначала Зорге называл лишь приблизительные сроки - весна-лето 1941 года. Затем эти сведения все более конкретизировались, пока наконец не прозвучала, будто удар колокола, точная дата: 4 часа утра 22 июня.
- Все хотят поссорить меня с Гитлером, - сказал Сталин, ознакомившись с последним донесением. - Кто вербовал этого Зорге?
- Начальник ГРУ Ян Березин, товарищ Сталин.
- Да? Как по-вашему, эта дезинформация… обманула наших разведчиков или эта сеть перевербована?
- Трудно сказать, товарищ Сталин. Их ранние донесения нами многократно перепроверялись с помощью других независимых источников. В их деятельности не наблюдалось ни одного прокола.
Сталин некоторое время молчал, попыхивая своей изогнутой трубочкой.
- Его надо отозвать. Плохо, если разведчик позволяет перехитрить себя врагам. Ему подсунули дезинформацию - и он проглотил ее, то ли по глупости, то ли…
Ровно через два месяца после донесения Зорге о сроках начала войны была издана директива, предписывающая изъять из винтовок все боевые патроны на пограничных заставах вдоль западных границ и заменить боевые снаряды орудий на холостые. Во избежание.
Хозяин меблированных комнат Чжоу Ван услышал звон маленького колокольчика и засеменил на своих коротеньких ножках к входной двери, попутно оглядев себя в зеркало: все ли в порядке. У него действительно был несколько театральный облик, но это придавало ему самому и его заведению неповторимую индивидуальность, являясь своего рода визитной карточкой. И это, конечно, сказывалось на доходах.
Чжоу Ван увидел на пороге хорошо одетого японца с маленьким чемоданчиком и засуетился.
- Проходите, господин, проходите. Надеюсь, вам понравится у меня. Вы с дальней дороги? Я вижу, вы нуждаетесь в отдыхе. Разрешите взять ваш чемоданчик?
Японец действительно выглядел серым от усталости, несмотря на безукоризненный костюм-тройку, черный котелок на голове и фигуру чемпиона - полутяжеловеса.
- Желаете выбрать комнату? Прошу наверх. Комнаты отличные, есть как раз две свободные. Добрый день, госпожа Итиро, - поприветствовал Ван средних лет японку, спускавшуюся по лестнице. Та ответила сухим кивком. - Ваша соотечественница, - сказал он спутнику. - Прелестная женщина! К ней ходит один мужчина, лет на десять моложе ее, представляете? Каковы нравы!
Чжоу Ван открыл ключом комнату. Едва он зашел туда, с китайцем произошла вдруг резкая перемена. Мандарин-болванчик исчез. На японца в упор смотрели стальные глаза-щелочки, будто триплексы танка.
- В чем дело? - жестко спросил Ван. - Я запретил вам появляться здесь!
Лама тяжело опустился на стул.
- Господин Ляо, мы упустили его. Он ушел. Я не выполнил задание.
Несколько секунд Ван разглядывал собеседника. Потом спокойно спросил:
- То есть как ушел? Как вы посмели прийти после этого?
- Его вели от самого аэропорта прямо до отеля. Номер прослушивался тайной полицией, они писали весь разговор на магнитофон. Господин Ляо, простите, я брал на операцию лучших боевиков!
- Не сомневаюсь, - безо всякой иронии отозвался Ван. - Однако, мне кажется, говорить здесь опасно. Вы на машине?
- Конечно.
- Тогда поехали.
Сидя за рулем своей машины, Стив Айлин почти ненавидел прокурора Йадзаву, сидевшего рядом с ним. Мерзкий старик, корчащий из себя оракула. Царственный и спокойный, и ему нет дела до чужих страстей и переживаний. Это чужая карма, крест, персональный для каждого человека. Вечно бесстрастное, будто высеченное из камня лицо, не выдающее эмоций, не желающее принимать на себя чужую карму и делиться своей собственной.
- Мне все равно, - мрачно сказал Стив. - Пусть даже вы и правы, хотя мне кажется, вы выстроили свою теорию из воздуха. У вас нет ни одного доказательства.
Машина неслась по почти пустому шоссе. Навстречу двумя аккуратными рядами бежали изящные японские кедры, похожие на бесконечный почетный караул.
Йадзава глядел в окно, будто его ничто не интересовало, кроме этой дороги с белыми разделительными полосами, деревьев и залитых водой рисовых полей вдали.
- Вы до неприличия молоды, господин Айлин. До неприличия - потому что, раз поверив во что-то, никогда не отступаете, не оглядываетесь назад и не желаете аккумулировать в себе опыт других.
- Спасибо, - буркнул Стив. - По-вашему, я просто большой упрямый и глупый ребенок.
- Нет. Вы сыщик-профессионал, иначе бы вы не поехали со мной. Согласен, в мою версию трудно поверить, и тем не менее она одна может объяснить все факты.
Йадзава-сан поудобнее уселся на сиденье и продолжал:
- В поезде ехали две женщины, похожие, как сестры-близнецы. Тот молодой человек, Янтава Кадзиоки, решил, что первая из них ехала с ним всю дорогу до Токио, а другая осталась в пригороде. Но ведь вспомните, как она резко изменилась! Сначала любезничала, даже легко согласилась на близость, а затем сделала вид, что этого парня видит впервые.
- Ну и что?
- А то, что она действительно не знала Кадзиоки! Это была та, другая женщина. Она убила первую в пригороде, во время стоянки поезда, изуродовала ей лицо, срезала подушечки пальцев у трупа. Потом переоделась в ее одежду и снова села в поезд. Эта женщина просто заняла чужое место и сделала все так ловко, что никто ничего не заметил.
- Я вижу, куда вы клоните, - сквозь зубы проговорил Айлин, ожесточенно нажимая педаль газа.
- Да, вы правы. Вы сами рассказали мне о ниндзя. Убийство той женщины, фон Гедерика и подпольщика в Йокогаме - дело рук одного человека. Только ниндзя мог нанести такие удары и уйти незамеченным.
- Он мог быть просто сообщником той женщины в поезде.
Прокурор тяжело вздохнул:
- Вы сами не верите в это, господин Айлин.
Ниндзя никогда не имеет сообщников, он всегда действует в одиночку. Он не может положиться на обычного человека, потому что тот способен ошибиться или предать. Нет, у женщины не было сообщника. И если собрать воедино все факты, то вы увидите, что они указывают только на одного человека. Я проклинаю себя за то, что не догадался показать Кадзиоке фотографию. А теперь мы можем опоздать.
И прокурор, вынув из внутреннего кармана карточку, поставил ее на приборный щиток. С нее, чуть приоткрыв губы в мягкой улыбке, доверчиво смотрела Наденька Жданковская.
Стив Айлин высадил Йадзаву у здания прокуратуры, а сам, соблюдая правила предосторожности, оставил машину за два квартала до нужного дома, прошел по улице пешком и поднялся в явочную квартиру, где его ждал полковник Седзин.
- Жданковская нигде не появлялась, господин полковник, - устало произнес он. - Никто из ее знакомых ничего о ней не знает.
Седзин промолчал. Час назад ему сообщили, что номер в отеле пуст, в мебельном фургоне обнаружены пустой магнитофон, подслушивающая аппаратура и три трупа с пулевыми ранениями.
Специально вызванная из Токио лучшая группа экспертов разобрала фургон по винтикам. Пальцы Стива Айлина нигде обнаружены не были.
Пожилая консьержка была очень подозрительной женщиной. Как и все консьержки мира, особенно в таких домах старой постройки, где скрипят деревянные ступеньки под ногами и качаются расшатанные перила, которые вот уже несколько лет обещают укрепить, только где они, эти обещания? Квартиры в таких домах напоминают тюремные камеры благодаря мрачной коричневой краске на стенах и вони из обшарпанных туалетов. В этих домах обитают те, кто, раз опустившись на городское дно, никогда уж больше не поднимутся на поверхность. Японцы придумали им название - итеки, что значит «дно». Очень метко!
- Вы мне заплатите? - скрипуче спросила старуха консьержка.
- Конечно, как договорились.
- А задаток? Вы обещали задаток в двадцать пять юаней!
Это был чистый грабеж, такие каморки стоили десять-пятнадиать юаней за сутки. Но спорить сейчас не хотелось.
Вся мебель в мрачной комнате состояла из полуразвалившегося шкафа и железной кровати на коротких ножках. Узкое окно было грязное, засиженное мухами и заляпанное коричневой краской, оставшейся после ремонта лет этак двадцать назад. Однако эстетическое убранство - это было то, что интересовало сейчас меньше всего. От толчка в раму окно нехотя отворилось.
Прямо напротив, через узкую улицу, сверкала на солнце витрина мебельного магазина отца и сына Кадзиоки. Магазин только что открылся.
Потягиваясь, из стеклянной двери вышел Кадзиоки-старший, маленького роста, щуплый и подвижный человечек, походивший на хорька. Двое здоровенных грузчиков под наблюдением пожилой дамы вынесли и погрузили в машину симпатичную резную горку. Начинался новый день.
Ниндзя уселся на стул возле окна, положил руки на подоконник и стал ждать. Ждать он мог сколько угодно. Его учили этой сложной науке лучшие специалисты, а иначе и быть не могло.
Ведь одним из значений иероглифа «нинь» является слово «терпение».
…Конец, билось в голове господина Авдонина. Конец, конец! Сейчас меня возьмут, повезут в тюрьму, будут допрашивать, потом бросят в камеру… Не будет этого ресторана, не будет добра, нажитого собственным горбом, будет однажды уже пережитый ужас обыска, молчаливый конвой, жестокие сокамерники и параша в углу. Господи, пронеси! Господи-и-и!
Надо спасаться, понял Илья Михайлович. Лейтенант Омукэ приближался мягким кошачьим шагом, и правая рука его опустилась вниз к кобуре на поясе. Лейтенант был хорошим полицейским. Его многие считали чересчур осторожным, некоторые - даже трусливым, но это было не так. Просто лейтенант Омукэ был уверен: лучше слыть осторожным и живым, чем остаться в памяти сослуживцев смелым и безрассудным. Хозяин ресторана выглядел очень странно. В его глазах светился почти суеверный ужас, а от такого человека можно было ожидать чего угодно.
И тут нервы господина Авдонина не выдержали. Он бросился чуть ли не под ноги парню в полицейском мундире.
- Господин офицер, господин офицер, она там, эта женщина! Я не виноват, господин офицер!
- Что случилось? - жестко спросил лейтенант.
- Женщина, которую ищут… Она там, - заторопился Авдонин. - Она заставила меня молчать. Я боялся, господин офицер, она могла меня убить! Она очень опасна!
И лейтенант, и его напарник уже были при оружии.
- Где она?
- Там, в коридоре. Ее комната под крышей, самая верхняя. Осторожно, господин офицер!
Глава 33
Пик активности
- Как теперь фамилия этой Жданковской? - спросил Седзин-сан таким тоном, будто знал это, но вдруг вылетело из головы, вертится на языке, а никак не вспомнишь.
- Фон Клайзен, - автоматически ответил Айлин, и в этот момент зазвонил телефон. Седзин-сан был занят бумагами, и Стив поднял трубку.
- Алло.
- Стив, - послышался на другом конце трубки электрический разряд, - Стив, милый…
- Да, - деревянно ответил тот.
- Я боюсь. Они уже знают?
- Да.
- Приезжай за мной. Мне очень страшно. Я в ресторане «Русь» на третьем этаже. Здесь телефон…
- Да, господин прокурор, - сказал Айлин, чувствуя, что язык не ворочается, и бережно положил трубку на рычаг.
Наденьку взяли прямо у телефона. Пока сержант Тони Сайто быстро, но деликатно обыскивал ее, она, прижавшись лбом к холодной стене, жалобно, будто ребенок, всхлипывала:
- Зачем же вы так, Илья Михайлович? Зачем же вы так?
Омукэ взял ее под локоть.
- Прошу вас пройти с нами. И не волнуйтесь, во всем разберемся, - проговорил он с едва заметной ноткой сочувствия.
Наденька, не вытирая слез, оглянулась на кулисы сцены.
- Подождите, - попросила она. - Одну минуточку, пожалуйста. Пожалуйста…
Ей просто очень захотелось, чтобы та незнакомая певица закончила романс. Все же раньше это был ее номер. Когда-то, миллион лет назад. и руины соборов уже не восстанут из праха, Мрамор лестниц проела налипшая грязь сапогов, В черном дыме пожарищ встает обгорелая плаха, На которой положено столько прекрасных голов.
Чем нас встретит Париж - шириною зеленых бульваров, Или строгой смиренностью кладбища Сен-Женевьев, Мы все дальше уходим от сабель и пуль комиссаров, Мы идем умирать под державы чужих королев…
Лейтенанту было жаль ее. Разумеется, открыто он этого не показал, ему просто не пришло бы это в голову. Он был на службе, а служба для японца значит очень многое. Это не просто работа, за которую он получает жалованье. Это понятие гораздо шире, оно означает, прежде всего, долг, обязательство перед обществом, громадным единым организмом, частицей которого он является.
К тому же эта женщина преступница, и обращаться с ней следует весьма сурово. Но, с другой стороны, она совсем не думает сопротивляться. Нет, мое дело - вежливо, по-человечески проводить ее в участок, решил Омукэ.
Они уже выходили с черного хода ресторана, когда возле них затормозила большая черная машина. Помощник прокурора Тайто Мицура и еще двое в штатском вылезли из авто и не спеша подошли к Омукэ.
- Отлично сработано, лейтенант, - лениво процедил Мицура. - Мы забираем девочку с собой.