Страница:
— Хелло, «Азиатская звезда»? Говорите по-английски, черт бы вас побрал! Мне нужен Зыонг Минь! Как это не знаете?! Еще вчера вы его знали! Какая разница, кто говорит! Король Швеции говорит!
Англичанин швырнул трубку. Похоже, история подтверждается… Но как можно верить кому-то в этой стране?!
— Ладно, — пробормотал англичанин. — Я проверю, кто вы такой.
— Врач, как и вы. Правда, не столь богатый. Могу назвать домашний адрес, координаты клиники, где работаю.
Ложь Ха Ньона невозможно было разоблачить — о надежном обеспечении легенды позаботились люди КГБ. А Фаррис думал о другом — о зыбкости гарантий вьетнамца. Вряд ли приятели убитого Зыонг Миня вызывали полицию, а нет трупа — нет и преступления.
Но не имелось и достаточных оснований подозревать Таня в двойной игре. Ему нужны деньги, он убрал конкурента — что ж тут непонятного? Так или иначе, проводник необходим. Точность карт под сомнением, и в любом случае нужен человек, знающий местность. Зыонг Миня нет, как нет и времени на поиски кого-то другого. Поневоле приходится иметь дело с этим типом, а впрочем, не все ли равно, с кем…
— Так, — проговорил Фаррис с безразличным видом. — Если мы чисто умозрительно представим, что ваши предложения меня заинтересовали… Сколько вы хотите?
31
32
33
Англичанин швырнул трубку. Похоже, история подтверждается… Но как можно верить кому-то в этой стране?!
— Ладно, — пробормотал англичанин. — Я проверю, кто вы такой.
— Врач, как и вы. Правда, не столь богатый. Могу назвать домашний адрес, координаты клиники, где работаю.
Ложь Ха Ньона невозможно было разоблачить — о надежном обеспечении легенды позаботились люди КГБ. А Фаррис думал о другом — о зыбкости гарантий вьетнамца. Вряд ли приятели убитого Зыонг Миня вызывали полицию, а нет трупа — нет и преступления.
Но не имелось и достаточных оснований подозревать Таня в двойной игре. Ему нужны деньги, он убрал конкурента — что ж тут непонятного? Так или иначе, проводник необходим. Точность карт под сомнением, и в любом случае нужен человек, знающий местность. Зыонг Миня нет, как нет и времени на поиски кого-то другого. Поневоле приходится иметь дело с этим типом, а впрочем, не все ли равно, с кем…
— Так, — проговорил Фаррис с безразличным видом. — Если мы чисто умозрительно представим, что ваши предложения меня заинтересовали… Сколько вы хотите?
31
13 июня 1968 года
Лэнгли, штат Виргиния
Начальник отдела «К» Роберт Классен любовно и со знанием дела разжигал знаменитую трубку, выслушивая доклад своего сотрудника, Джона Стоуна.
— Майор Томпсон утверждает, сэр, что русские плотно сели на хвост гуманитарной миссии англичан. Упоминавшийся в их предыдущей шифровке М. С. Ф., как выяснилось, — Майкл С. Фаррис, врач из Лондона, прибывший в Сайгон первым…
— А как это выяснилось? — спросил Классен, наблюдая за плавными извивами дыма в неподвижном воздухе кабинета. — По инициалам? Хотите, я вам с ходу назову троих М. С. Ф. только в командном составе наших ВВС во Вьетнаме?
Феноменальная память Классена была не менее прославлена в ЦРУ, чем его даллесовская трубка, и Стоун предпочел поверить на слово.
— Нет, не по инициалам, сэр, а по фотографиям. Агенты Вьетконга передали их русским по каналу «Тропа», а человек Томпсона переснял. К несчастью, от сопроводительного текста никакого толку. Он написан тем же дьявольским кодом, что и последние радиограммы Бамбука.
Когда в комнате стало совсем сизо от дыма, Роберт Классен протянул руку и щелкнул кнопкой кондиционера. Аппарат уютно зашумел.
— Таким образом, мы знаем только одно, — подвел итог начальник отдела «К» и сгреб в кучу разложенные на столе бумаги. — Русским чертовски интересна эта английская миссия, но вот почему… Что они затевают?
— Может быть, не вся миссия, а один только Майкл Фаррис, — заметил Стоун. — По нашим сведениям, он был связан с британскими спецслужбами. Правда, давно.
— Вот как? — Классен поднял взгляд. — Человек спецслужб — всегда человек спецслужб, даже бывший. Нет ли тут какого-то конфликта между англичанами и русскими?
— Я запрашивал англичан, сэр, — сказал Стоун, — и получил безукоризненно вежливый по форме и абсолютно лишенный содержания ответ… Если Лондон и планирует операцию во Вьетнаме, поделиться с нами информацией не торопится.
— Да, недолюбливают они нас… Но хотел бы я видеть две разведки, пусть и дружественных стран, живущие душа в душу… И все-таки мне не верится в английскую версию. Им там нечего делать.
— Тогда… Частная инициатива Фарриса, сэр?
Классен хотел ответить, что чьи бы то ни было частные инициативы редко составляют предмет внимания КГБ, но не успел. Секретарь доложил по селектору, что пришел Чарлз Макги и просит срочно принять его.
— Пусть войдет, — распорядился Классен и обратился к Стоуну: — Что-то там еще стряслось… Ставлю два доллара, что это связано с нашей историей.
— Не принимаю, сэр, — с полуулыбкой отверг пари Стоун, — потому что таково и мое мнение.
Макги вошел в кабинет, чуть сутулясь. Казалось, он побаивается, что с ним поступят так же, как в какой-то древней империи поступали с гонцом, приносящим дурные известия. Чарлз Макги не помнил точно, как именно, но как-то нехорошо.
— Сообщение от майора Томпсона, сэр. Принято десять минут назад. — Он положил перед Классеном лист голубоватой бумаги. — Я могу идти?
— Что? — Начальник отдела «К» с трудом оторвался от текста сообщения, будто читал захватывающий детектив. — А, да… Спасибо, Чарли, идите.
Макги поспешно оставил кабинет. Классен в сердцах хлопнул ладонью по столу:
— Опоздали!
— Не понял, сэр…
— Мы опоздали! Британская миссия в полном составе исчезла!
— Куда исчезла? — растерялся Стоун.
— Вы меня об этом спрашиваете? — съязвил Классен. — Ну что же, я вас удивлю: не знаю. Исчезла вместе с вертолетом, двумя пилотами, всем грузом и одним вьетнамским врачом. Пропала, провалилась в преисподнюю или взята живьем на небо — как вам больше нравится.
— Никак мне это не нравится, — пробурчал Стоун. — А самолет сопровождения? Не хотите же вы сказать, что его не было?
— Был! Но…
— Думаете, тут не обошлось без русских? — Стоун не скрывал откровенной досады.
— Откуда я знаю… Может быть, русские, как и мы, сейчас кусают локти. Я считаю, что необходимо подключить полковника Данбэра. Он должен немедленно вылететь в Корат.
— В Таиланд? Почему туда, а не в Сайгон?
— Потому что на базе «Мермаут» есть люди, которым по силам организовать поиски.
Стоун достал последнюю сигарету из пачки, взял массивную настольную зажигалку:
— Я могу расценивать это как приказ, сэр?
— Да.
— Хорошо, тогда я повидаюсь с полковником. Он отправится ближайшим военно-транспортным самолетом. И все же я осмелился бы внести некоторые коррективы.
— Давайте. Я буду рад сейчас любому самому идиотскому предложению.
На слова об идиотских предложениях Стоун обижаться не стал.
— Возможно, полковнику следует сначала посетить Сайгон и поговорить с майором Томпсоном? Тогда ему было бы проще в дальнейшем.
— Да ради бога.
Стоун немного поколебался:
— А не порем ли мы горячку, сэр, ввязываясь неизвестно во что? Девяносто шансов из ста, что вся история пустого ореха не стоит… Какая-нибудь банальнейшая контрабанда.
— Ну да, — с налета подхватил Классен, — а КГБ решил помочь сайгонской полиции в борьбе с контрабандистами… Идите, говорите с полковником, а потом зайдете ко мне снова.
Стоун ушел, а Классен набрал телефонный номер на защищенной от прослушивания линии — в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году шпионская техника еще не достигла совершенства и защита действительно работала. Начальник отдела «К» разговаривал недолго, а следствием этого разговора явилось то, что к операции «Июнь» подключилась контрразведка генерала Нгуена Ван Тхиеу.
Два часа спустя полковник Данбэр выехал в Вашингтон, а еще через три часа уже сидел в неудобном жестком кресле военно-транспортного самолета ВВС США, взявшего курс на Сайгон.
Данбэр не любил подобных приключений. Не обладая богатым воображением, он предпочитал простоту и ясность. Например, такую, какая существовала в тысяча девятьсот сорок пятом году, когда под крылом его бомбардировщика проносились улицы немецких городов. Сейчас внизу к востоку простирался океан, пучина столь же темная, как и сущность задания.
С русскими Данбэр сталкивался не впервые. Если не считать встречи на Эльбе, когда они были союзниками, полковник, которому приходилось по роду службы активно сотрудничать с ЦРУ, несколько раз принимал участие в разоблачении шпионов КГБ в Америке. Но операция «Июнь» выглядела непохожей на другие. Тут был возможен нечасто встречающийся вариант, когда не ЦРУ выступает против КГБ, а обе разведки, преследуя каждая свои цели, устремляются за неким третьим фактором. Цели русских были Данбэру неизвестны, свои цели — туманны, и такой расклад сильно смущал полковника.
Так как посадка в Сайгоне маячила в необозримом будущем, полковник предложил майору Кэлбертсону — единственному из попутчиков, с кем был немного знаком, — партию в карманные шахматы. Выигрыш оценили в пять долларов, разыграли цвет, и Данбэр двинул вперед белую пешку. К середине партии он убедился, что безнадежно проигрывает. Но полковник не был суеверен, и это не показалось ему плохим предзнаменованием.
Лэнгли, штат Виргиния
Начальник отдела «К» Роберт Классен любовно и со знанием дела разжигал знаменитую трубку, выслушивая доклад своего сотрудника, Джона Стоуна.
— Майор Томпсон утверждает, сэр, что русские плотно сели на хвост гуманитарной миссии англичан. Упоминавшийся в их предыдущей шифровке М. С. Ф., как выяснилось, — Майкл С. Фаррис, врач из Лондона, прибывший в Сайгон первым…
— А как это выяснилось? — спросил Классен, наблюдая за плавными извивами дыма в неподвижном воздухе кабинета. — По инициалам? Хотите, я вам с ходу назову троих М. С. Ф. только в командном составе наших ВВС во Вьетнаме?
Феноменальная память Классена была не менее прославлена в ЦРУ, чем его даллесовская трубка, и Стоун предпочел поверить на слово.
— Нет, не по инициалам, сэр, а по фотографиям. Агенты Вьетконга передали их русским по каналу «Тропа», а человек Томпсона переснял. К несчастью, от сопроводительного текста никакого толку. Он написан тем же дьявольским кодом, что и последние радиограммы Бамбука.
Когда в комнате стало совсем сизо от дыма, Роберт Классен протянул руку и щелкнул кнопкой кондиционера. Аппарат уютно зашумел.
— Таким образом, мы знаем только одно, — подвел итог начальник отдела «К» и сгреб в кучу разложенные на столе бумаги. — Русским чертовски интересна эта английская миссия, но вот почему… Что они затевают?
— Может быть, не вся миссия, а один только Майкл Фаррис, — заметил Стоун. — По нашим сведениям, он был связан с британскими спецслужбами. Правда, давно.
— Вот как? — Классен поднял взгляд. — Человек спецслужб — всегда человек спецслужб, даже бывший. Нет ли тут какого-то конфликта между англичанами и русскими?
— Я запрашивал англичан, сэр, — сказал Стоун, — и получил безукоризненно вежливый по форме и абсолютно лишенный содержания ответ… Если Лондон и планирует операцию во Вьетнаме, поделиться с нами информацией не торопится.
— Да, недолюбливают они нас… Но хотел бы я видеть две разведки, пусть и дружественных стран, живущие душа в душу… И все-таки мне не верится в английскую версию. Им там нечего делать.
— Тогда… Частная инициатива Фарриса, сэр?
Классен хотел ответить, что чьи бы то ни было частные инициативы редко составляют предмет внимания КГБ, но не успел. Секретарь доложил по селектору, что пришел Чарлз Макги и просит срочно принять его.
— Пусть войдет, — распорядился Классен и обратился к Стоуну: — Что-то там еще стряслось… Ставлю два доллара, что это связано с нашей историей.
— Не принимаю, сэр, — с полуулыбкой отверг пари Стоун, — потому что таково и мое мнение.
Макги вошел в кабинет, чуть сутулясь. Казалось, он побаивается, что с ним поступят так же, как в какой-то древней империи поступали с гонцом, приносящим дурные известия. Чарлз Макги не помнил точно, как именно, но как-то нехорошо.
— Сообщение от майора Томпсона, сэр. Принято десять минут назад. — Он положил перед Классеном лист голубоватой бумаги. — Я могу идти?
— Что? — Начальник отдела «К» с трудом оторвался от текста сообщения, будто читал захватывающий детектив. — А, да… Спасибо, Чарли, идите.
Макги поспешно оставил кабинет. Классен в сердцах хлопнул ладонью по столу:
— Опоздали!
— Не понял, сэр…
— Мы опоздали! Британская миссия в полном составе исчезла!
— Куда исчезла? — растерялся Стоун.
— Вы меня об этом спрашиваете? — съязвил Классен. — Ну что же, я вас удивлю: не знаю. Исчезла вместе с вертолетом, двумя пилотами, всем грузом и одним вьетнамским врачом. Пропала, провалилась в преисподнюю или взята живьем на небо — как вам больше нравится.
— Никак мне это не нравится, — пробурчал Стоун. — А самолет сопровождения? Не хотите же вы сказать, что его не было?
— Был! Но…
— Думаете, тут не обошлось без русских? — Стоун не скрывал откровенной досады.
— Откуда я знаю… Может быть, русские, как и мы, сейчас кусают локти. Я считаю, что необходимо подключить полковника Данбэра. Он должен немедленно вылететь в Корат.
— В Таиланд? Почему туда, а не в Сайгон?
— Потому что на базе «Мермаут» есть люди, которым по силам организовать поиски.
Стоун достал последнюю сигарету из пачки, взял массивную настольную зажигалку:
— Я могу расценивать это как приказ, сэр?
— Да.
— Хорошо, тогда я повидаюсь с полковником. Он отправится ближайшим военно-транспортным самолетом. И все же я осмелился бы внести некоторые коррективы.
— Давайте. Я буду рад сейчас любому самому идиотскому предложению.
На слова об идиотских предложениях Стоун обижаться не стал.
— Возможно, полковнику следует сначала посетить Сайгон и поговорить с майором Томпсоном? Тогда ему было бы проще в дальнейшем.
— Да ради бога.
Стоун немного поколебался:
— А не порем ли мы горячку, сэр, ввязываясь неизвестно во что? Девяносто шансов из ста, что вся история пустого ореха не стоит… Какая-нибудь банальнейшая контрабанда.
— Ну да, — с налета подхватил Классен, — а КГБ решил помочь сайгонской полиции в борьбе с контрабандистами… Идите, говорите с полковником, а потом зайдете ко мне снова.
Стоун ушел, а Классен набрал телефонный номер на защищенной от прослушивания линии — в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году шпионская техника еще не достигла совершенства и защита действительно работала. Начальник отдела «К» разговаривал недолго, а следствием этого разговора явилось то, что к операции «Июнь» подключилась контрразведка генерала Нгуена Ван Тхиеу.
Два часа спустя полковник Данбэр выехал в Вашингтон, а еще через три часа уже сидел в неудобном жестком кресле военно-транспортного самолета ВВС США, взявшего курс на Сайгон.
Данбэр не любил подобных приключений. Не обладая богатым воображением, он предпочитал простоту и ясность. Например, такую, какая существовала в тысяча девятьсот сорок пятом году, когда под крылом его бомбардировщика проносились улицы немецких городов. Сейчас внизу к востоку простирался океан, пучина столь же темная, как и сущность задания.
С русскими Данбэр сталкивался не впервые. Если не считать встречи на Эльбе, когда они были союзниками, полковник, которому приходилось по роду службы активно сотрудничать с ЦРУ, несколько раз принимал участие в разоблачении шпионов КГБ в Америке. Но операция «Июнь» выглядела непохожей на другие. Тут был возможен нечасто встречающийся вариант, когда не ЦРУ выступает против КГБ, а обе разведки, преследуя каждая свои цели, устремляются за неким третьим фактором. Цели русских были Данбэру неизвестны, свои цели — туманны, и такой расклад сильно смущал полковника.
Так как посадка в Сайгоне маячила в необозримом будущем, полковник предложил майору Кэлбертсону — единственному из попутчиков, с кем был немного знаком, — партию в карманные шахматы. Выигрыш оценили в пять долларов, разыграли цвет, и Данбэр двинул вперед белую пешку. К середине партии он убедился, что безнадежно проигрывает. Но полковник не был суеверен, и это не показалось ему плохим предзнаменованием.
32
19 июня 1968 года
Ханой
Звонок телефона внутренней связи отрывисто тявкнул в кабинете Волкова. Капитан снял трубку, послушал:
— Иду!
Он вышел в коридор, запер дверь и энергичным шагом направился к лестнице, ведущей в подвал. У большой шероховатой металлической двери с надписью «Склад торговых образцов» он отодвинул в сторону сливающуюся со стеной пластину, прикрывающую спрятанный в углублении кодовый замок, набрал сегодняшнюю комбинацию. Массивная дверь бесшумно отъехала вправо. Волков вошел, и дверь задвинулась за ним.
Он оказался в бетонированном помещении, своего рода бункере. Здесь в электрическом полумраке подмигивали индикаторы радиоаппаратуры (последние разработки секретных оборонных институтов), крутились катушки магнитофонов. В воздухе стоял низкий гул спрятанных под полом генераторов — оборудование радиоцентра не боялось постоянных перепадов напряжения и отключений в ханойских сетях.
За пультом сидели лейтенант Бурцев, шифровальщик Митя Доронин и техник-радист Володя Мазырин в наушниках.
— Как прием? — вполголоса спросил Бурцева капитан.
— Качество приема отвратительное. Волков уселся в кресло у другого пульта, жестом подозвал Доронина:
— Митя, я буду прослушивать записи…
— Да, товарищ капитан.
Волков надел наушники. Митя отошел к своему пульту, остановил бобины одного из магнитофонов, перемотал пленку назад, перекинул пару проводов на коммутационном щите.
Едва услышав слабый сигнал передатчика Ха Ньона, Волков с досадой прищелкнул языком. Расшифровать это будет непросто. Ха Ньон пользовался кодом с малой избыточностью, в котором важна каждая группа цифр, и если отдельная группа пропадала, значение целого слова или даже предложения могло остаться неясным.
Со слуха Волков переводил некоторые цифровые сочетания на русский язык, но потом запутался, плюнул и дальше уже старался разобрать только сами цифры.
Передача закончилась не предписанным кодовым знаком, а всеобщим торжеством помех. Волков снял наушники, положил на пульт. Митя напряженно корпел над расшифровкой.
— Лейтенант, радиомаяк есть? — обернулся Волков к Бурцеву.
— А как же, товарищ капитан… Четко и громко. — Он подошел к висящей на стене карте. — Вот здесь.
— И американцам слышен так же хорошо? — сердито дернул щекой Волков.
— Наверное. Ну и что? Он же не несет никакой информации.
— Ладно. — Волков крутанулся в кресле, встал, подошел к Доронину. — Как успехи, Митя?
— Да вот, товарищ капитан… — Шифровальщик передал Волкову ворох исписанных и исчерканных листков. — Начало довольно устойчивое, потом все хуже и хуже.
Капитан с кислым видом перетасовал листки:
— Я заберу это, а ты принеси в мой кабинет остальное, когда будет готово…
Вернувшись к себе, Волков позвонил Бадмаеву:
— Товарищ полковник, получена радиограмма от Ха Ньона. Текст неясен, пытаемся разобраться.
— Как только будет что доложить — сразу ко мне!
Полковник отключил связь. Волков сдержанно улыбнулся. Предложенная им операция настолько захватила Бадмаева, что он, похоже, уже считает идею своей и жалеет, что не может лично принять участие.
Митя Доронин появился через полчаса — и с неутешительными известиями. Расшифровка середины передачи состояла из разрозненных фраз, а конец пропадал совсем.
Волков взял чистый лист бумаги и попытался организовать текст передачи Ха Ньона в более или менее понятное целое. Однако приходилось ставить слишком много вопросительных знаков… Потайной радиопередатчик Ха Ньона и так-то не отличался мощностью, но, видимо, с ним еще и случилась какая-то неприятность. Может быть, зашалили аккумуляторы — в джунглях такая влажность…
Дотошно изучив свои записи, Волков поскреб подбородок. Больше отсюда ничего не выжать, надо отправляться к полковнику.
Бадмаев кивнул капитану на стул:
— Слушаю вас, товарищ капитан.
— Вот что получилось, товарищ полковник… — Волков взмахнул листом. — Тут у меня, в общем… Вы сами прочтете или мне изложить своими словами?
— Изложите.
— Есть! — Капитан оглядел текст сверху донизу так, будто надеялся наткнуться между строк на не замеченный им ранее волшебный ключ. — Начало передачи Ха Ньона вполне разборчиво. Англичане приказали ему вывести группу в как можно более уединенную и отдаленную деревню. Следуя нашим инструкциям, он подчинился и привел их в селение Ран, координаты которого подтверждаются сигналом радиомаяка. При завладении вертолетом Андерсон убил пилота Харгретта — не правда ли, узнается хватка Мерца, Дмитрий Петрович?
— Да будет тебе, продолжай…
Волков украдкой посмотрел на полковника. Да, тому и впрямь безразлично — пока! — Мерц это или нет, зато очень хочется узнать, зачем англичан понесло на плато Тайнгуен. Справедливо. С Мерцем разберемся, надо решать вопросы по мере их поступления.
— Дальше начинаются неясности, — снова заговорил капитан. — Через Ха Ньона англичане будто бы объявили жителям, что они врачи и намерены провести медицинский осмотр населения деревни и профилактические прививки. Приняли их хорошо, выделили хижину. Что произошло позже, можно в большей степени угадать, чем узнать из текста. Началось нечто вроде повальной эпидемии тропической малярии, причем она убивала людей невероятно быстро…
— Малярия? — удивился полковник. — Но это не смертельная болезнь.
— Слово «малярия» есть в тексте радиограммы, — пояснил Волков, — а перед ним — ряд пропавших слов. Так что допускаю ошибочное толкование. Но знаете, о чем я подумал, Дмитрий Петрович? А не связана ли эта странная эпидемия с теми опытами, что Мерц проводил в Бухенвальде?
— Опять Мерц, — поморщился полковник. — Да оставь ты его в покое! — Бадмаев обращался к Волкову то на «ты», то на «вы», в зависимости от эмоциональной окраски реплики. — Давай дальше.
— Англичане не пострадали, так как надели защитные костюмы, белые, типа комбинезонов… Кстати, в подтверждение моей догадки… Зачем бы им такие комбинезоны, если… Но ладно. Потом, видимо, вспыхнул какой-то конфликт или серия конфликтов… Или это случилось раньше, непонятно. Кроме плохого качества приема, он непоследовательно излагает, очень сбивчиво… Эйерс — это командир экипажа вертолета, с которым договаривался Фаррис в Сайгоне, помните? — напал на доктора Хелмса, возможно, ранил его… Дальше пропуск слов в тридцать… Мерц… Простите, Андерсон стрелял в Ха Ньона, но тому удалось бежать в джунгли. Не исключено, что он заразился… Сейчас он милях в пяти восточнее селения Ран. Непосредственно перед концом передачи, точнее перед затуханием сигнала, слышимость внезапно улучшилась, но он передавал только бессмысленные цифры, не относящиеся ни к какому коду, мы проверили. А затем при нарастании помех удалось расслышать только одно слово, открытым текстом, по-русски.
— Какое слово?
— Смерть.
Полковник исподлобья взглянул на Волкова, протянул руку. Капитан вложил в его раскрытую ладонь лист со своими записями. Бадмаев принялся читать слово за словом, делая пометки карандашом.
— Так, — тяжело обронил он. — Следовательно, главное нам известно. Англичане в настоящий момент находятся близ девятнадцатой параллели в селении Ран. Опознать их с воздуха будет нетрудно, так как они в белых защитных комбинезонах и вряд ли снимут их в очаге эпидемии. Они могут покинуть деревню, верно, а наша задача — их опередить…
— Товарищ полковник, прикажите начать операцию. Бадмаев поднялся, обошел стол. Встал и Волков. Полковник остановился напротив капитана, не говоря ни слова.
— Мы никогда не простим себе, если смалодушничаем, отменим операцию, — тихо произнес капитан. — Товарищ полковник, как офицеры и коммунисты, мы обязаны захватить и покарать нацистского убийцу.
Полковник продолжал молчать. На другой войне, завершившейся двадцать три года назад, он не боялся сумасшедших рейдов в тыл врага, в нем не было страха, когда он потерял товарищей за линией фронта и в одиночку с ножом напал на двоих вооруженных «шмайсерами» немецких солдат, обезоружил их, убил одного и на собственной спине утащил второго в качестве языка. Тогда страха не было, только злость… А теперь он боялся. Именно как офицер и коммунист — боялся неудачи, боялся гнева Москвы.
Волков ждал. Полковник отошел в угол кабинета, налил стакан воды, выпил, погрузился в заскрипевшее кресло.
— Приказываю начать операцию, товарищ капитан.
— Есть.
Ханой
Звонок телефона внутренней связи отрывисто тявкнул в кабинете Волкова. Капитан снял трубку, послушал:
— Иду!
Он вышел в коридор, запер дверь и энергичным шагом направился к лестнице, ведущей в подвал. У большой шероховатой металлической двери с надписью «Склад торговых образцов» он отодвинул в сторону сливающуюся со стеной пластину, прикрывающую спрятанный в углублении кодовый замок, набрал сегодняшнюю комбинацию. Массивная дверь бесшумно отъехала вправо. Волков вошел, и дверь задвинулась за ним.
Он оказался в бетонированном помещении, своего рода бункере. Здесь в электрическом полумраке подмигивали индикаторы радиоаппаратуры (последние разработки секретных оборонных институтов), крутились катушки магнитофонов. В воздухе стоял низкий гул спрятанных под полом генераторов — оборудование радиоцентра не боялось постоянных перепадов напряжения и отключений в ханойских сетях.
За пультом сидели лейтенант Бурцев, шифровальщик Митя Доронин и техник-радист Володя Мазырин в наушниках.
— Как прием? — вполголоса спросил Бурцева капитан.
— Качество приема отвратительное. Волков уселся в кресло у другого пульта, жестом подозвал Доронина:
— Митя, я буду прослушивать записи…
— Да, товарищ капитан.
Волков надел наушники. Митя отошел к своему пульту, остановил бобины одного из магнитофонов, перемотал пленку назад, перекинул пару проводов на коммутационном щите.
Едва услышав слабый сигнал передатчика Ха Ньона, Волков с досадой прищелкнул языком. Расшифровать это будет непросто. Ха Ньон пользовался кодом с малой избыточностью, в котором важна каждая группа цифр, и если отдельная группа пропадала, значение целого слова или даже предложения могло остаться неясным.
Со слуха Волков переводил некоторые цифровые сочетания на русский язык, но потом запутался, плюнул и дальше уже старался разобрать только сами цифры.
Передача закончилась не предписанным кодовым знаком, а всеобщим торжеством помех. Волков снял наушники, положил на пульт. Митя напряженно корпел над расшифровкой.
— Лейтенант, радиомаяк есть? — обернулся Волков к Бурцеву.
— А как же, товарищ капитан… Четко и громко. — Он подошел к висящей на стене карте. — Вот здесь.
— И американцам слышен так же хорошо? — сердито дернул щекой Волков.
— Наверное. Ну и что? Он же не несет никакой информации.
— Ладно. — Волков крутанулся в кресле, встал, подошел к Доронину. — Как успехи, Митя?
— Да вот, товарищ капитан… — Шифровальщик передал Волкову ворох исписанных и исчерканных листков. — Начало довольно устойчивое, потом все хуже и хуже.
Капитан с кислым видом перетасовал листки:
— Я заберу это, а ты принеси в мой кабинет остальное, когда будет готово…
Вернувшись к себе, Волков позвонил Бадмаеву:
— Товарищ полковник, получена радиограмма от Ха Ньона. Текст неясен, пытаемся разобраться.
— Как только будет что доложить — сразу ко мне!
Полковник отключил связь. Волков сдержанно улыбнулся. Предложенная им операция настолько захватила Бадмаева, что он, похоже, уже считает идею своей и жалеет, что не может лично принять участие.
Митя Доронин появился через полчаса — и с неутешительными известиями. Расшифровка середины передачи состояла из разрозненных фраз, а конец пропадал совсем.
Волков взял чистый лист бумаги и попытался организовать текст передачи Ха Ньона в более или менее понятное целое. Однако приходилось ставить слишком много вопросительных знаков… Потайной радиопередатчик Ха Ньона и так-то не отличался мощностью, но, видимо, с ним еще и случилась какая-то неприятность. Может быть, зашалили аккумуляторы — в джунглях такая влажность…
Дотошно изучив свои записи, Волков поскреб подбородок. Больше отсюда ничего не выжать, надо отправляться к полковнику.
Бадмаев кивнул капитану на стул:
— Слушаю вас, товарищ капитан.
— Вот что получилось, товарищ полковник… — Волков взмахнул листом. — Тут у меня, в общем… Вы сами прочтете или мне изложить своими словами?
— Изложите.
— Есть! — Капитан оглядел текст сверху донизу так, будто надеялся наткнуться между строк на не замеченный им ранее волшебный ключ. — Начало передачи Ха Ньона вполне разборчиво. Англичане приказали ему вывести группу в как можно более уединенную и отдаленную деревню. Следуя нашим инструкциям, он подчинился и привел их в селение Ран, координаты которого подтверждаются сигналом радиомаяка. При завладении вертолетом Андерсон убил пилота Харгретта — не правда ли, узнается хватка Мерца, Дмитрий Петрович?
— Да будет тебе, продолжай…
Волков украдкой посмотрел на полковника. Да, тому и впрямь безразлично — пока! — Мерц это или нет, зато очень хочется узнать, зачем англичан понесло на плато Тайнгуен. Справедливо. С Мерцем разберемся, надо решать вопросы по мере их поступления.
— Дальше начинаются неясности, — снова заговорил капитан. — Через Ха Ньона англичане будто бы объявили жителям, что они врачи и намерены провести медицинский осмотр населения деревни и профилактические прививки. Приняли их хорошо, выделили хижину. Что произошло позже, можно в большей степени угадать, чем узнать из текста. Началось нечто вроде повальной эпидемии тропической малярии, причем она убивала людей невероятно быстро…
— Малярия? — удивился полковник. — Но это не смертельная болезнь.
— Слово «малярия» есть в тексте радиограммы, — пояснил Волков, — а перед ним — ряд пропавших слов. Так что допускаю ошибочное толкование. Но знаете, о чем я подумал, Дмитрий Петрович? А не связана ли эта странная эпидемия с теми опытами, что Мерц проводил в Бухенвальде?
— Опять Мерц, — поморщился полковник. — Да оставь ты его в покое! — Бадмаев обращался к Волкову то на «ты», то на «вы», в зависимости от эмоциональной окраски реплики. — Давай дальше.
— Англичане не пострадали, так как надели защитные костюмы, белые, типа комбинезонов… Кстати, в подтверждение моей догадки… Зачем бы им такие комбинезоны, если… Но ладно. Потом, видимо, вспыхнул какой-то конфликт или серия конфликтов… Или это случилось раньше, непонятно. Кроме плохого качества приема, он непоследовательно излагает, очень сбивчиво… Эйерс — это командир экипажа вертолета, с которым договаривался Фаррис в Сайгоне, помните? — напал на доктора Хелмса, возможно, ранил его… Дальше пропуск слов в тридцать… Мерц… Простите, Андерсон стрелял в Ха Ньона, но тому удалось бежать в джунгли. Не исключено, что он заразился… Сейчас он милях в пяти восточнее селения Ран. Непосредственно перед концом передачи, точнее перед затуханием сигнала, слышимость внезапно улучшилась, но он передавал только бессмысленные цифры, не относящиеся ни к какому коду, мы проверили. А затем при нарастании помех удалось расслышать только одно слово, открытым текстом, по-русски.
— Какое слово?
— Смерть.
Полковник исподлобья взглянул на Волкова, протянул руку. Капитан вложил в его раскрытую ладонь лист со своими записями. Бадмаев принялся читать слово за словом, делая пометки карандашом.
— Так, — тяжело обронил он. — Следовательно, главное нам известно. Англичане в настоящий момент находятся близ девятнадцатой параллели в селении Ран. Опознать их с воздуха будет нетрудно, так как они в белых защитных комбинезонах и вряд ли снимут их в очаге эпидемии. Они могут покинуть деревню, верно, а наша задача — их опередить…
— Товарищ полковник, прикажите начать операцию. Бадмаев поднялся, обошел стол. Встал и Волков. Полковник остановился напротив капитана, не говоря ни слова.
— Мы никогда не простим себе, если смалодушничаем, отменим операцию, — тихо произнес капитан. — Товарищ полковник, как офицеры и коммунисты, мы обязаны захватить и покарать нацистского убийцу.
Полковник продолжал молчать. На другой войне, завершившейся двадцать три года назад, он не боялся сумасшедших рейдов в тыл врага, в нем не было страха, когда он потерял товарищей за линией фронта и в одиночку с ножом напал на двоих вооруженных «шмайсерами» немецких солдат, обезоружил их, убил одного и на собственной спине утащил второго в качестве языка. Тогда страха не было, только злость… А теперь он боялся. Именно как офицер и коммунист — боялся неудачи, боялся гнева Москвы.
Волков ждал. Полковник отошел в угол кабинета, налил стакан воды, выпил, погрузился в заскрипевшее кресло.
— Приказываю начать операцию, товарищ капитан.
— Есть.
33
19 июня 1968 года
Авиабаза северовьетнамских ВВС «Хо Ши Мин»
5 километров к западу от Ханоя
На старой машине с поминутно глохнущим мотором Волков и Бурцев подкатили к дверям казармы взвода специального назначения. Волков был не в цивильной одежде торгпреда, а в камуфляжном комбинезоне.
Капитан и лейтенант вошли в казарму, толкнув шаткую фанерную дверь.
— Товарищ капитан, — отрапортовал командир взвода старший лейтенант Тарасов, — взвод к выполнению задания готов! Больных нет, отсутствующих нет…
— Знаю, — чуть улыбнулся капитан. — У тебя всегда все в порядке… Построй ребят, я объясню задачу.
Капитан прошелся взад и вперед перед строем ладных, высоких, крепких парней. Такие не подведут…
— Вылетаем на двух вертолетах к югу, — размеренно говорил он. — На цель нас выведет по радиопеленгу лейтенант Бурцев. Наша задача: высадиться в деревне и захватить скрывающегося нацистского преступника и его сообщников.
Кто-то негромко присвистнул:
— И сюда добрались, гады…
— Добрались, — холодно сказал Волков. — Вопросы есть? Нет? Очень хорошо. Командуйте, товарищ старший лейтенант.
Среди учитываемых опасностей капитан как будто не думал о странной эпидемии, обрушившейся на селение Ран. На самом деле он понимал, что, раз люди пострадали, могут заболеть и участники операции. Он считал правильной свою догадку о зловещих экспериментах Мерца. Но ему казалось, что он чувствует этого человека, Генриха Мерца, воспринимает образ его мыслей. Никогда, никогда Мерц, готовый отправить на смерть тысячи (да хоть миллионы, гори они огнем) расово неполноценных экземпляров, не подвергнет опасности собственную жизнь — так думал капитан. Есть у Мерца защитный костюм или нет, только на это он полагаться не станет. И коль скоро он применяет в деревне Ран некое биологическое оружие (зачем — спросим у него самого), значит, обладает и средством исцеления. В случае чего заставим его поделиться.
Пилоты вертолетов разгоняли двигатели, шум стоял такой, будто одновременно и асинхронно работали сотни кузнечных молотов. Бойцы взвода распределились между двумя машинами поровну. Волков и Бурцев сели в один вертолет, старший лейтенант Тарасов — в другой. Надев шлемофон, капитан приказал взлетать.
Боевые машины неслись низко над джунглями. Бурцев корректировал курс, следя за показаниями приборов. Внезапность нападения играла решающую роль в операции, и когда до цели оставалось совсем немного, Волков отдал приказ снизиться до высоты деревьев и зависнуть неподвижно.
Красная и зеленая отметки на циферблате пеленгатора Бурцева почти совпадали. Лейтенант повернулся к капитану и показал большой палец.
— Пора, товарищ капитан…
Волков вцепился в поручень неудобной скамейки, снял автомат с предохранителя.
— Вперед! — скомандовал он.
Двигатели взвыли. Удлиненные акулообразные туши вертолетов плавно и мощно устремились вверх, как неумолимые вестники апокалипсиса. Рев и грохот, достигая апогея, сметали звукоизоляционные преграды шлемофонов.
Волков смотрел вниз.
Там, за неровной линией деревьев-исполинов, открывалась страшная панорама.
Трупы, трупы везде.
Пилоты бросили машины к земле. Вертолеты висели метрах в ста один от другого, свистящие винты рубили воздух.
— О черт, — прошептал капитан.
На противоположной окраине деревни, где снова начинались джунгли, он увидел четверых вооруженных людей, форма их одежды и тип оружия не оставляли сомнений в том, что это американцы. А возле них лежал человек в белом комбинезоне! Может быть, сам Мерц…
Поворачивать назад или… Дьявол, но их всего четверо!
Да, четверо на виду. А сколько под сенью джунглей? И если атаковать, придется уничтожить их всех до единого. Никто не должен свидетельствовать, что в этой войне сражаются советские спецвойска.
Все эти мысли промчались в голове капитана за полсекунды, а в следующие полсекунды он уже принял решение. Упускать Мерца нельзя, второго случая не будет.
Может быть, если бы операцией руководил кто-то другой, он отдал бы приказ возвращаться на базу. Но перед внутренним взором капитана стоял барак Бухенвадьда, мама, бездонные глаза Мерца…
— Приказываю: атаковать. Американцев в живых не оставлять. Захватить человека в белом комбинезоне и других, тут должны быть еще четверо. Вперед!
Вертолеты прижались к крышам хижин, открылись десантные люки. На мгновение у капитана мелькнула мысль о Ха Ньоне, о том, что неплохо бы его выручить. Но он где-то в джунглях… Сначала надо расправиться с американцами (враги, империалисты, не лучше фашистов, уговаривал себя капитан), а там видно будет.
Парни старшего лейтенанта Тарасова прыгали вниз, с ходу открывая ураганный огонь. Конечно, покончить с четырьмя американцами гораздо проще было ракетой, но с ними находился Мерц или его сообщник! Только поэтому приходилось вступать в огневой контакт.
Сжимая теплую рукоятку автомата во вспотевшей ладони, Волков спрыгнул на землю последним.
Американцы яростно отстреливались. Повизгивающие в воздухе пули их винтовок АР-10 с чавканьем вонзались в прогнившее дерево опор старых жилищ.
— Там еще трое! — заорал кто-то. Волков развернулся, как робот. Краем глаза он заметил движение у центральной хижины.
— Вперед! Уничтожить их!
Советский десантный взвод разделился на две группы. Одна продолжала бой с укрывающимися в джунглях американцами, вторая, с Волковым, пошла в наступление на хижину.
— Берегись! — крикнул Волков.
Как сказочный великан, перед ними возник огромного роста негр с покрасневшими глазами. Он пошатывался, точно был ранен, хотя крови на его одежде никто не увидел. Четверо или пятеро бойцов Волкова поливали громадную фигуру свинцом, но негр не падал, словно заколдованный. В руке он держал гранату.
— Ложись! — Команда Волкова запоздала. Граната вырвалась из руки гиганта, описала небольшую дугу и взорвалась рядом с двумя советскими десантниками, сразив обоих наповал. Если бы Волков мог, он на секунду закрыл бы глаза.
Осколки собственной гранаты нанесли еще несколько ран темнокожему атлету, но и после этого он не упал, а лишь опустился на колени и что-то прошептал. В него снова стреляли… Только тогда он медленно повалился, как рушащаяся башня.
Волков обходил хижину, чтобы отрезать засевшим в ней противникам путь к отступлению… Он немного не рассчитал. За углом на него наткнулся выскочивший из пролома в задней стене американец. И Волков, и его противник застыли неподвижно в метре друг от друга. Ни один, ни другой не рискнули стрелять: стволы их автоматов смотрели в разные стороны, и стоило кому-то продемонстрировать готовность к развороту оружия, второй использовал бы эти доли секунды.
Бесконечно долгое мгновение они вглядывались в лица друг друга — Фрэнк Мортон и капитан КГБ Александр Волков. Это же безумие — такую мысль словно втиснули в голову капитана помимо его воли. Что заставляет нас убивать их на этой войне, и наоборот?
Однако времени на философию не было. Кто-то должен был напасть первым, и им оказался Волков. Он провел обманный уход влево, и тут же в его руке появился нож, сверкнувший в сантиметре от груди американца. Мортон нырнул вниз, спружинил на месте, ударил ногой. И все же в следующий миг нож русского рассек бы сердечную мышцу Мортона, если бы не очередь из АР-10 Ричарда Флетчера. Волков в прыжке исчез с линии полета пуль, залег за углом хижины, выстрелил… Кажется, впустую. И может быть, хорошо, что впустую: слишком долго они с американцем смотрели друг на друга.
Бой продолжался. Застрелены были уже двое американцев, но оставшиеся в живых не позволяли приблизиться, ведя шквальный огонь. Один из них заряжал гранатомет…
Волков оглянулся на низко висящие вертолеты. Пилоты видели опасность, они пытались увести машины, мешая противнику прицелиться.
Американец выстрелил. Взрыв разворотил бак находившегося ближе к нему вертолета. Боевая машина, охваченная огнем, танцевала в воздухе. Капитан закричал бы, если бы его легкие позволили, но грудь стиснуло будто стальной лентой.
Вертолет падал прямо туда, где из укрытий вел огонь по американцам едва ли не весь советский взвод.
Вал испепеляющего оранжевого пламени в грохоте взрыва докатился почти до лица Волкова, обжег кожу и опалил волосы.
— Гады, — прохрипел капитан.
Авиабаза северовьетнамских ВВС «Хо Ши Мин»
5 километров к западу от Ханоя
На старой машине с поминутно глохнущим мотором Волков и Бурцев подкатили к дверям казармы взвода специального назначения. Волков был не в цивильной одежде торгпреда, а в камуфляжном комбинезоне.
Капитан и лейтенант вошли в казарму, толкнув шаткую фанерную дверь.
— Товарищ капитан, — отрапортовал командир взвода старший лейтенант Тарасов, — взвод к выполнению задания готов! Больных нет, отсутствующих нет…
— Знаю, — чуть улыбнулся капитан. — У тебя всегда все в порядке… Построй ребят, я объясню задачу.
Капитан прошелся взад и вперед перед строем ладных, высоких, крепких парней. Такие не подведут…
— Вылетаем на двух вертолетах к югу, — размеренно говорил он. — На цель нас выведет по радиопеленгу лейтенант Бурцев. Наша задача: высадиться в деревне и захватить скрывающегося нацистского преступника и его сообщников.
Кто-то негромко присвистнул:
— И сюда добрались, гады…
— Добрались, — холодно сказал Волков. — Вопросы есть? Нет? Очень хорошо. Командуйте, товарищ старший лейтенант.
Среди учитываемых опасностей капитан как будто не думал о странной эпидемии, обрушившейся на селение Ран. На самом деле он понимал, что, раз люди пострадали, могут заболеть и участники операции. Он считал правильной свою догадку о зловещих экспериментах Мерца. Но ему казалось, что он чувствует этого человека, Генриха Мерца, воспринимает образ его мыслей. Никогда, никогда Мерц, готовый отправить на смерть тысячи (да хоть миллионы, гори они огнем) расово неполноценных экземпляров, не подвергнет опасности собственную жизнь — так думал капитан. Есть у Мерца защитный костюм или нет, только на это он полагаться не станет. И коль скоро он применяет в деревне Ран некое биологическое оружие (зачем — спросим у него самого), значит, обладает и средством исцеления. В случае чего заставим его поделиться.
Пилоты вертолетов разгоняли двигатели, шум стоял такой, будто одновременно и асинхронно работали сотни кузнечных молотов. Бойцы взвода распределились между двумя машинами поровну. Волков и Бурцев сели в один вертолет, старший лейтенант Тарасов — в другой. Надев шлемофон, капитан приказал взлетать.
Боевые машины неслись низко над джунглями. Бурцев корректировал курс, следя за показаниями приборов. Внезапность нападения играла решающую роль в операции, и когда до цели оставалось совсем немного, Волков отдал приказ снизиться до высоты деревьев и зависнуть неподвижно.
Красная и зеленая отметки на циферблате пеленгатора Бурцева почти совпадали. Лейтенант повернулся к капитану и показал большой палец.
— Пора, товарищ капитан…
Волков вцепился в поручень неудобной скамейки, снял автомат с предохранителя.
— Вперед! — скомандовал он.
Двигатели взвыли. Удлиненные акулообразные туши вертолетов плавно и мощно устремились вверх, как неумолимые вестники апокалипсиса. Рев и грохот, достигая апогея, сметали звукоизоляционные преграды шлемофонов.
Волков смотрел вниз.
Там, за неровной линией деревьев-исполинов, открывалась страшная панорама.
Трупы, трупы везде.
Пилоты бросили машины к земле. Вертолеты висели метрах в ста один от другого, свистящие винты рубили воздух.
— О черт, — прошептал капитан.
На противоположной окраине деревни, где снова начинались джунгли, он увидел четверых вооруженных людей, форма их одежды и тип оружия не оставляли сомнений в том, что это американцы. А возле них лежал человек в белом комбинезоне! Может быть, сам Мерц…
Поворачивать назад или… Дьявол, но их всего четверо!
Да, четверо на виду. А сколько под сенью джунглей? И если атаковать, придется уничтожить их всех до единого. Никто не должен свидетельствовать, что в этой войне сражаются советские спецвойска.
Все эти мысли промчались в голове капитана за полсекунды, а в следующие полсекунды он уже принял решение. Упускать Мерца нельзя, второго случая не будет.
Может быть, если бы операцией руководил кто-то другой, он отдал бы приказ возвращаться на базу. Но перед внутренним взором капитана стоял барак Бухенвадьда, мама, бездонные глаза Мерца…
— Приказываю: атаковать. Американцев в живых не оставлять. Захватить человека в белом комбинезоне и других, тут должны быть еще четверо. Вперед!
Вертолеты прижались к крышам хижин, открылись десантные люки. На мгновение у капитана мелькнула мысль о Ха Ньоне, о том, что неплохо бы его выручить. Но он где-то в джунглях… Сначала надо расправиться с американцами (враги, империалисты, не лучше фашистов, уговаривал себя капитан), а там видно будет.
Парни старшего лейтенанта Тарасова прыгали вниз, с ходу открывая ураганный огонь. Конечно, покончить с четырьмя американцами гораздо проще было ракетой, но с ними находился Мерц или его сообщник! Только поэтому приходилось вступать в огневой контакт.
Сжимая теплую рукоятку автомата во вспотевшей ладони, Волков спрыгнул на землю последним.
Американцы яростно отстреливались. Повизгивающие в воздухе пули их винтовок АР-10 с чавканьем вонзались в прогнившее дерево опор старых жилищ.
— Там еще трое! — заорал кто-то. Волков развернулся, как робот. Краем глаза он заметил движение у центральной хижины.
— Вперед! Уничтожить их!
Советский десантный взвод разделился на две группы. Одна продолжала бой с укрывающимися в джунглях американцами, вторая, с Волковым, пошла в наступление на хижину.
— Берегись! — крикнул Волков.
Как сказочный великан, перед ними возник огромного роста негр с покрасневшими глазами. Он пошатывался, точно был ранен, хотя крови на его одежде никто не увидел. Четверо или пятеро бойцов Волкова поливали громадную фигуру свинцом, но негр не падал, словно заколдованный. В руке он держал гранату.
— Ложись! — Команда Волкова запоздала. Граната вырвалась из руки гиганта, описала небольшую дугу и взорвалась рядом с двумя советскими десантниками, сразив обоих наповал. Если бы Волков мог, он на секунду закрыл бы глаза.
Осколки собственной гранаты нанесли еще несколько ран темнокожему атлету, но и после этого он не упал, а лишь опустился на колени и что-то прошептал. В него снова стреляли… Только тогда он медленно повалился, как рушащаяся башня.
Волков обходил хижину, чтобы отрезать засевшим в ней противникам путь к отступлению… Он немного не рассчитал. За углом на него наткнулся выскочивший из пролома в задней стене американец. И Волков, и его противник застыли неподвижно в метре друг от друга. Ни один, ни другой не рискнули стрелять: стволы их автоматов смотрели в разные стороны, и стоило кому-то продемонстрировать готовность к развороту оружия, второй использовал бы эти доли секунды.
Бесконечно долгое мгновение они вглядывались в лица друг друга — Фрэнк Мортон и капитан КГБ Александр Волков. Это же безумие — такую мысль словно втиснули в голову капитана помимо его воли. Что заставляет нас убивать их на этой войне, и наоборот?
Однако времени на философию не было. Кто-то должен был напасть первым, и им оказался Волков. Он провел обманный уход влево, и тут же в его руке появился нож, сверкнувший в сантиметре от груди американца. Мортон нырнул вниз, спружинил на месте, ударил ногой. И все же в следующий миг нож русского рассек бы сердечную мышцу Мортона, если бы не очередь из АР-10 Ричарда Флетчера. Волков в прыжке исчез с линии полета пуль, залег за углом хижины, выстрелил… Кажется, впустую. И может быть, хорошо, что впустую: слишком долго они с американцем смотрели друг на друга.
Бой продолжался. Застрелены были уже двое американцев, но оставшиеся в живых не позволяли приблизиться, ведя шквальный огонь. Один из них заряжал гранатомет…
Волков оглянулся на низко висящие вертолеты. Пилоты видели опасность, они пытались увести машины, мешая противнику прицелиться.
Американец выстрелил. Взрыв разворотил бак находившегося ближе к нему вертолета. Боевая машина, охваченная огнем, танцевала в воздухе. Капитан закричал бы, если бы его легкие позволили, но грудь стиснуло будто стальной лентой.
Вертолет падал прямо туда, где из укрытий вел огонь по американцам едва ли не весь советский взвод.
Вал испепеляющего оранжевого пламени в грохоте взрыва докатился почти до лица Волкова, обжег кожу и опалил волосы.
— Гады, — прохрипел капитан.