Быстров Андрей. Возмездие Дамеона

   — Давайте пистолет, — напомнил он. Вышеславский разрядил оружие и передал адвокату.
   — Патроны тоже, — приказал Эллис. — При вас не должно быть ничего огнестрельного. Ответом послужил злобный взгляд.
   — Как бы не так! Если ничего огнестрельного, зароем патроны здесь. Да и пистолет тоже.
   — Не дергайтесь. Именно это я хотел сделать. Но раз вам не лень копать самому, извольте.
   Присев на корточки, Вышеславский начал разрыхлять краем пистолетного магазина мягкую почву. Эллис подошел ближе, словно собирался помочь, и без замаха ударил Вышеславского в висок рукояткой пистолета.
   Бывший полковник ФСБ рухнул как подкошенный. Эллис подобрал магазин, зарядил пистолет. Выстрела здесь никто не услышит. Да если и услышит — Эллис-Фортнер хорошо знал, что в России законопослушные граждане обычно бегут не туда, где стреляют, а в сторону прямо противоположную. Эллис протер оружие полой пиджака, вложил в правую руку Вышеславского, поднял к его виску, куда ударил ранее, и выстрелил. Не слишком убедительная имитация самоубийства, оставляет много вопросов, но лучше, чем прятать труп заведомо убитого человека, который все равно будет найден.

Глава 26

   Хойланд и Смолин сидели в одном из новомодных московских ресторанов, в которых так любит отдыхать столичная богема. В два часа дня ресторан был почти пуст, и беседе ничто не мешало. Рассказав Смолину о документе Бэрнелла, Хойланд теперь говорил о том, кто станет объектом их внимания.
   — Роджер Эллис, адвокат из Вашингтона, он же Владимир Фортнер. Его прикрытие — конференция по укреплению международного правового сотрудничества.
   — Понятно. Я начну прямо сейчас.
   — Да, Хранитель. И действуйте по возможности быстрее.
   — Где вы остановились, Магистр?
   — В «России», номер триста тридцать один.
   — Хорошо, ждите меня там, я приеду…
   Они быстро расправились с обедом и расстались.
   Смолин постучался в дверь апартаментов Хойланда в восемь вечера. Он отказался от «Баллантайна» и немедленно приступил к делу.
   — Роджер Эллис, вашингтонский юрист, проживал в гостинице «Космос», в пятьсот двадцатом номере. Но там ему как будто не понравилось, и после увеселительной поездки в Санкт-Петербург — он усиленно вдалбливал персоналу отеля, что едет развлекаться, пока есть время до конференции, — он поселился здесь, в «России», буквально над вашей головой. Номер четыреста тридцать один.
   — Надо же… ну, будем считать это счастливым совпадением.
   — Что я должен делать теперь, Магистр?
   — Постараться выяснить все, что имеет отношение к его поездке…
   Когда Смолин ушел, Хойланд поднялся на четвертый этаж и постучал в четыреста тридцать первый номер. Не дождавшись отклика, он дошел до стола горничной и спросил по-английски:
   — Скажите, мистер Эллис из этого номера… Не предупредил, когда вернется?
   — Нет. — Девушка профессионально улыбнулась. — Вы можете подождать его в холле. Там журналы и пепельница.
   — Благодарю, мисс.
   В рекреационном холле Хойланд уселся в кресло. Листая журнал, он бросал взгляды на проходящих постояльцев. Эллиса среди них не было, но появившийся около девяти часов мужчина по-хозяйски открыл ключом четыреста тридцать первый номер.
   — Сэр? — окликнула Хойланда горничная. — Вот пришел мистер Эллис…
   — Что? Ах да, я зачитался. — Он встал, швырнул журнал на столик. — Мисс, я не знаком с мистером Эллисом лично… Это Роджер Эллис, адвокат из Вашингтона?
   — Да, сэр.
   Хойланд мысленно воспроизвел облик того, кто вошел в номер четыреста тридцать один. Сходство с Эллисом несомненное. Та же комплекция, тип лица, прическа… Но не Эллис.
   Кто он — человек, слепой наемник Дамеона, или Амма? Различить невозможно, такого способа нет. Но есть одно косвенное указание — внешность, а точнее, сходство с Эллисом — Фортнером. Креоны никогда не воспроизводят сходного облика двух различных индивидов. Напротив, программы Дамеона стремятся к максимальному разнообразию типов внешности в рамках разброса обликов обитателей той планеты, куда прибывает делорг. В противном случае можно было бы вычислять Амма по нескольким характерным чертам. Но достаточно ли велика тут похожесть на Эллиса, чтобы быть уверенным? Пожалуй, нет… Немного грима, и… Все же Хойланд имел основания полагать, что постоялец четыреста тридцать первого номера — человек. Но если и нет, нужно действовать…
   Снова трижды стукнув в дверь, Хойланд услышал английское «войдите!» и последовал приглашению. Лже-Эллис воззрился на него со смешанным выражением враждебности и тревоги.
   — Что вам нужно?
   — Поговорить с мистером Эллисом, — спокойно ответил Хойланд.
   — Он перед вами.
   — Нет, передо мной не тот, кого я ищу. Я ищу человека, которого, как и вас, зовут Роджер Эллис, и он тоже адвокат. Но это другой человек. Не знаю, почему у него и у вас одинаковые имена и профессии. Может быть, просто совпадение. Думаю, в местной полиции мне объяснят…
   Хойланд повернулся к выходу.
   — Стойте! — нервно выкрикнул лже-Эллис. — Кто вы? Чего вы хотите?
   — Уже лучше. — Хойланд обернулся. — Я тот, кто, либо поможет вам, либо серьезно помешает — в зависимости от вашего поведения.
   — Поможете? С какой стати я должен вам верить? Хойланд скользнул по фигуре лже-Эллиса равнодушным взглядом:
   — Да не верьте, пожалуйста. До свидания, сэр.
   — Нет, подождите… Здесь нельзя говорить, мало ли что… Давайте встретимся через час на улице, у подъезда…
   — А зачем ждать целый час? Лже-Эллис беспомощно огляделся:
   — Дайте хоть переодеться.
   — Вы прямо с улицы.
   — Да, но я… — Он выразительно обвел глазами стены и потолок, намекая на мифические подслушивающие устройства. — Вы считаете, что я не тот, за кого себя выдаю, я намерен доказать обратное…
   Он вдруг подмигнул, открыл шкаф и сменил серый пиджак на коричневый.
   «Ладно, — подумал Хойланд. — Если ему угодно конспирироваться таким образом, пусть себе».
   Это было ошибкой.
   У подъезда лже-Эллис распахнул дверь синего «сааба».
   — Машина предоставлена оргкомитетом конференции, — произнес он.
   — А… Вы имеете в виду, что она, наверное, тоже прослушивается? — с иронией предположил Хойланд.
   — Не знаю! Но на всякий случай мы прокатимся подальше и прогуляемся в лесу.
   Лже-Эллис сел за руль. Хойланд забрался в машину, захлопнул дверцу. Он и не думал возражать — лес так лес. Как бы там ни обернулось, Хойланд полагался на собственные силы. Лже-Эллис вел машину в сторону Мытищ, миновал Пушкино, оставил Правдинский слева и затормозил на обочине где-то на полпути к Загорску. Хойланд и лже-Эллис неторопливо направились к деревьям не то запущенного парка, не то ухоженного леса.
   — Так кто вы, зачем вы пришли? — спросил Лже-Эллис.
   — Я не из спецслужб, если вы этого опасаетесь, — сказал Хойланд. — Я преследую частные интересы… Мне известно многое. Но вы — величина «икс», а я люблю ясность.
   — Ну что же, вы выясните, кто я, а дальше?
   — Пока мне нужна только информация. Видите ли, мистер…
   — Прайс.
   — Видите ли, мистер Прайс, я еще не решил, что для меня выгоднее — играть в вашей команде или против нее.
   — Вот как… Так вы не определились! А следовательно, о результатах ваших инициатив никому не докладывали?
   — Докладывал? Я думал, вы поняли, что я работаю на себя. Работая на кого-то другого, мне было бы много труднее развернуть колесо в свою сторону…
   Хойланд совершил вторую ошибку. Убеждая так называемого Прайса (скорее всего, такого же Прайса, как и Эллиса) в том, что действует один, он рассчитывал склонить его к откровенности, но тот среагировал иначе. Выхватив из кармана пиджака нож с выкидным лезвием (вот в чем смысл переодевания!), он бросился на Хойланда.
   Сгустившиеся под кронами деревьев сумерки мешали обоим противникам. Нож в руке Лже-Эллиса рассекал воздух. Лезвие пронеслось у самой груди Хойланда, он едва успел уклониться. Очередной выпад— и из длинной глубокой царапины ниже левой ключицы хлынула кровь. Хойланд ударил ногой и промахнулся, зато следующий его удар был точным — настолько точным, что лучше бы его не было. Лже-Эллис как раз перехватывал нож. Ботинок Хойланда с энергией пушечного ядра врезался в руку противника, и нож на всю длину лезвия вонзился в горло нападавшего, перебив сонную артерию. Лже-Эллис хрипел, кровь хлестала фонтаном. Самый опытный реаниматор, будь он здесь и сейчас, не сумел бы спасти умирающего.
   Лже-Эллис протянул руки к Хойланду, сделал два шага и упал лицом вниз. Кончено.
   Да, это был человек. Амма умирают не так. Хойланд не увидел распада тела, рассеченного ущельем черного Ничто, не увидел фиолетовых всполохов. Он убил человека.

Глава 27

   Вызванный Хойландом по мобильному телефону Смолин прибыл через два часа. Фары его автомобиля осветили «сааб», где Хойланд сидел в темноте (как сумел, он перевязал рану рубашкой). Смолин рванул ручку дверцы.
   — Что случилось, Магистр?!
   — Я убил его, — устало ответил Хойланд.
   — Кого?
   — Эллиса, который на самом деле не Эллис. Человека, прибывшего вместо него.
   — Человека?..
   — Да, это был человек. Я не собирался его убивать и терять источник информации… Он напал на меня… Кстати, мне не помешает перевязка. Это был просто неловкий… или слишком ловкий удар.
   — Но он… Действительно мертв?
   — Мертвее не бывает. Ножом в горло, в сонную артерию…
   — Я предлагаю поехать ко мне, Магистр.
   — А труп?
   — Пусть его найдут. Вы изъяли его документы?
   — С собой у него документов не было. Те, что находились в машине, — вот они…
   — Пожалуй, разумно предоставить милиции привычно буксовать на месте, ваших отпечатков у них все равно нет…
   — Их нет и на ноже.
   — Хорошо. При необходимости я сумею подключиться по линии ФСБ.
   — Да, поехали…
   В своей квартире Смолин умело продезинфицировал и перевязал рану Хойланда, разлил коньяк. После третьей рюмки Хойланд почувствовал себя лучше.
   — Магистр, — сказал Смолин, — мне следовало доложить об этом сразу, но это происшествие и ваша рана…
   — Скорее, царапина… О чем доложить?
   — Я выяснил это непосредственно перед тем, как вы меня вызвали… Хоть я и служу в ФСБ, но это огромная система, и мне вовсе не полагается быть в курсе всего…
   — В чем дело?
   — Документ Бэрнелла похищен, Магистр. При всей своей выдержке Хойланд чуть не поперхнулся коньяком.
   — Да, — продолжал Смолин. — И украл его сотрудник ФСБ, полковник Аркадий Вышеславский, убив при этом дежурного лейтенанта. В свою очередь, труп Вышеславского нашли в лесу под Тихвином, близ Санкт-Петербурга. По внешним признакам самоубийство— застрелился, но совершенно ясно, что имитация.
   — Из чего это ясно?
   — Непосредственно перед выстрелом Вышеславский получил сильный удар в висок. Получается, что он был без сознания, когда стрелял в себя… Убийца выстрелил туда же, куда и ударил, очевидно, надеялся, что так будет скрыт след удара, но для экспертизы это не помеха… Документа Бэрнелла при Вышеславском не оказалось.
   — Содержание документа вам удалось узнать?
   — К сожалению, нет.
   — Гм… С трудом верится, что некая история шестьдесят второго года способна повлиять на политическую карьеру Бэрнелла… Для любого преступления, даже для убийства, истек срок давности.
   — Избиратели — не судьи, Магистр, им довольно жареного факта… А с этим шестьдесят вторым годом — любопытное совпадение…
   — Какое совпадение? — заинтересовался Хойланд.
   — Да я бы не стал об этом докладывать, явная чепуха… Лишь дисциплина Ордена меня обязывает. Пункт Установления семнадцать-два, о необычных происшествиях в рамках классификации…
   — Именно этот пункт, — подчеркнул Хойланд, — и позволяет нам обнаруживать проявления активности Дамеона.
   — Да, Магистр.
   — Я слушаю.
   — В ФСБ обратился бывший военный моряк, специально ради этого приехавший в Москву. Сейчас он живет в поселке Верхняя Золотица у Белого моря, рыбачит. Так вот, он клятвенно утверждал, что видел советскую подводную лодку…
   — То есть российскую? А это что, чрезвычайное явление?
   — Нет, Магистр, советскую атомную лодку типа «Угорь», натовское обозначение «Дансер». Но таких лодок было построено всего две — «Коммунист» и «Знамя Октября». Посчитали, что они обходятся чересчур дорого даже для тогдашней сверхмилитаризованной экономики. «Коммунист» пустили на металлолом в восемьдесят шестом году, а «Знамя Октября» затонула во время Карибского кризиса, в том самом шестьдесят втором… Заявление моряка всерьез не приняли, но на всякий случай связались с пограничниками. Ответ — никаких лодок.
   Хойланд внезапно глубоко задумался. Смолин с некоторым удивлением наблюдал на ним, полковнику казалось, что Хойланд пытается что-то вспомнить или связать в единую цепочку новые умозаключения.
   — А где сейчас этот моряк? — спросил Хойланд.
   — В гостинице «Колос»… То есть он был там. Возможно, он не потерял надежды пробить стены бюрократического равнодушия. Знаете, Магистр, это случается. Навязчивая идея.
   — Может быть… Поехали к нему.
   — Среди ночи… И с вашей раной?
   — Разве это рана, — пренебрежительно махнул рукой Хойланд.
   — Вы надеетесь…
   — Нет, Хранитель. Скорее всего, ответ отрицательный, но если не убедиться…
   — Но, Магистр…
   — Вам понятен приказ? Собирайтесь.
   Смолин вымученно улыбнулся.
   В затрапезной гостинице «Колос», куда они прибыли в третьем часу, Смолин предъявил удостоверение, и их пропустили в крохотный одноместный номер двести восемьдесят три.
   Старый моряк долго протирал глаза, силясь понять спросонья, кто перед ним. Когда он сообразил, что говорит ему Смолин, и увидел удостоверение, сон тут же пропал. Седой человек с морщинистым лбом, одетый в мятую пижаму, заметно оживился:
   — Товарищ… Господин полковник! Выходит, хватило здравого смысла…
   — С вами хочу побеседовать не я, — сухо прервал Смолин, — а наш сотрудник, Александр Николаевич.
   Он сунул руку в карман и включил диктофон, захваченный по настоянию Хойланда.
   — Прежде всего представьтесь, — попросил Хойланд моряка.
   — Игнатьев Борис Иванович, мичман… В отставке. Служил на атомном ракетоносце «Коммунист» с тысяча девятьсот шестьдесят второго по тысяча девятьсот семьдесят пятый год… С перерывами.
   — Вы живете в поселке Верхняя Золотица?
   — Да, уже десять лет. И раньше там жил, до службы, это моя родина…
   — Что привело вас в Москву, Борис Иванович?
   — Так в этом-то все и дело! — воскликнул старый моряк. — У меня лодка, Александр Николаевич. Я рыбачу в устье реки, а иногда забираюсь и в море, если не слишком штормит. И вот той ночью…
   — Минутку. Точную дату и время, пожалуйста. Мичман отбарабанил цифры с заученной четкостью, как на политзанятиях.
   — Ночь была лунная, — продолжил он, — и я увидел какую-то темную массу примерно в четырех с половиной кабельтовых на три часа…
   — Девятьсот метров на восток, — перевел Смолин. — Три часа — восточное направление по часовому циферблату. Жаргон подводников.
   — Ну да, — кивнул Игнатьев. — Сперва я принял ее за скалу, но раньше там не было никаких скал… Потом зажегся свет…
   — Какой свет? — спросил Хойланд.
   — Световые сигналы. Но не флотские и не азбука Морзе. Три длинных и шесть коротких.
   — Свет на этом… объекте в море?
   — Да. Тогда я и разглядел. Я тринадцать лет прослужил на «Коммунисте», Александр Николаевич. Нашу рубку ни с чем не спутаешь. Но вот в чем штука-то! «Коммунист» давно демонтирован, а вторая лодка, «Знамя Октября», погибла у кубинских берегов — на риф напоролась, что ли…
   — Так, — произнес Хойланд. — Что вы еще там видели?
   — Ничего. — Игнатьев опустил голову. — Все мы, моряки, немного суеверны… В общем, я постарался убраться подальше от того места. Дома рассказал жене. Она и настояла… в Москву. Да меня и самого совесть заела. А ну как это какая-нибудь вражеская провокация или шпиона высадили? Не знаю я, что там могло быть, но так подумать — один в один наша старая лодка. Выходит, кто-то построил точно такую же? Странно все это. Ведь сейчас таких никто не строит, эта конфигурация давно устарела, да и тогда была уникальной, опытной. Это могли сделать только специально. Но кто, зачем? Не моим умом тут разгадывать… Но вот вы пришли, и я спокоен. Значит, я правильно поступил.
   — Спасибо, Борис Иванович, — поблагодарил Хойланд.
   Внизу, в машине, Смолин обратился к Магистру:
   — Что-то из серии рассказов о кораблях-призраках?
   — Может быта… Допустим, Игнатьев обознался. Ночь, луна… Но какая-то лодка там была, пусть и не воскресшая из металлолома?
   — Нет, не было. Пограничники сообщили, что в том районе курсировал сторожевик «Смелый» с погруженным гидролокатором, кроме того, радиолокационный самолет дальнего обнаружения. И — ничего. Ни одного явного контакта, не говоря о прайс-пеленге…
   — Что вы подразумеваете под «явным контактом»?
   — Явный — это когда цель поддается классификации. На локаторах всегда полно посторонней шелухи… Не могла проскочить там подводная лодка. Никак не могла.
   — А что вы скажете о датах? Смолин как будто немного смутился:
   — Моряк наблюдал своего призрака вскоре после похищения документа Бэрнелла, это так… Но кому вы склонны доверять больше — отставнику, который одной ногой в могиле, да еще суеверному, или пограничникам, вооруженным сверхсовременной аппаратурой?
   — Вы забываете об аппаратуре Дамеона. Именно это меня и тревожит — моряк видел лодку, а пограничники ее не обнаружили. Надо сделать вот что… Первое: показать таможенникам в аэропорту фотографии настоящего и фальшивого Эллисов и выяснить, кто из них прилетел в Москву самолетом. Второе: произвести ту же операцию в гостинице «Космос» — кто из них там жил… Снимок подлинного Эллиса-Фортнера я дам, а второго переснимете с документов из его машины… Третье: мне нужен билет в Вашингтон, на ближайший рейс.
   — Все будет сделано, Магистр.
   — А теперь расскажите мне о лодке «Знамя Октября».
   Полковник запустил двигатель, тронул машину:
   — Я мало что о ней знаю. Она погибла при не очень ясных обстоятельствах в октябре шестьдесят второго года близ кубинских берегов. Вроде бы ошибка командира — лодка натолкнулась на риф… Но ходили смутные слухи, что «Знамя Октября» не то потопили американцы, не то она врезалась в советский корабль и пошла ко дну… Эту историю тихо похоронили, Магистр, и, насколько мне известно, никто ее с тех пор не раскапывал.
   Смолин доставил Хойланда в гостиницу. Рана саднила, но Магистр ухитрился уснуть.
   На другой день Смолин привез ему сведения. В аэропорту Шереметьево-2 таможенный досмотр проходил настоящий Эллис-Фортнер, он же выписался из гостиницы «Космос», предварительно заказав билет до Санкт-Петербурга. А в гостиницу «Россия» приехал уже не он…
   — Ваши выводы? — спросил Хойланд Смолина.
   — Я догадываюсь о ваших, Магистр, — сказал полковник. — Вы считаете, что лодка «Знамя Октября» не погибла, а попала в руки Амма и Эллис с документом Бэрнелла ушел на ней.
   — Да. И если эта версия верна, все обстоит много хуже, чем мы могли опасаться. Время… Шестьдесят второй год!

Глава 28

   Роджер Эллис стоял справа от командирского кресла в центральном посту «Мейфлауэра». О гибели своего двойника он не знал и знать не мог… Исподтишка адвокат разглядывал Гордина. Перед отлетом в Москву он встречался с Шеппардом и из недолгих бесед с ним заключил, что русский капитан — дряхлый, разрушенный алкоголем старик, что вселяло немалую тревогу. Реальность развеяла опасения Эллиса. Перед ним был человек хоть и немолодой, но полный энергии, с живыми ясными глазами — их выражение свидетельствовало о силе духа. Физически командир также не выглядел полумертвой развалиной. Эллис частично успокоился: такому человеку можно довериться в плавании, но вот его корабль… Металл устает иногда быстрее, чем люди.
   Словно отвечая на незаданный вопрос, Гордин заговорил (за все прошедшие годы он так и не избавился от акцента, уродующего его английский язык, а Эллис продолжал скрывать свой русский):
   — Корпорация мистера Шеппарда отменно позаботилась о «Мейфлауэре». Легкий и прочный корпус, механизмы, реактор — все в хорошем состоянии, насколько это возможно, а новейшая аппаратура всегда появлялась у нас раньше, чем в американском флоте… Если вам нужна истинно невидимая подводная лодка, это «Мейфлауэр».
   — А разве бывают невидимые лодки? — вслух усомнился Эллис, думая о том, что подобная аппаратура при сегодняшних темпах земного технического прогресса могла бы появиться в американском флоте разве что через пару тысяч лет.
   — Конечно нет. Я не специалист, но мистер Шеппард объяснял мне, что на «Мейфлауэре» применены элементы технологии «Стеле»… Они не решают ВСЕХ задач, мистер Эллис. Например, я бы не рискнул всплывать под спутник, но посмотрите на экран этого компьютера. Американский разведывательный стратегический спутник КН пройдет над расчетной точкой… например, вот этой на нашем курсе… через сорок три минуты. Русский — через двадцать девять минут. Мы можем рассчитать любую точку. Видите, отсюда угрозы нет. Далее — самолетные радиолокаторы и инфракрасная съемка. Это мы нейтрализуем путем…
   В его объяснения ворвался голос из динамика, по-русски:
   — Центральный! Командир, зафиксирована работа погруженного гидролокатора по пеленгу двадцать.
   — Он нас засек?
   — Нет. Сигнал слабый, то и дело исчезает.
   — Выпустить имитатор биологической цели по пеленгу двадцать, — приказал Гордин и снова повернулся к Эллису. — Сейчас мы в зоне работы гидролокатора пограничного сторожевика. Но он нас не обнаружит, потому что между ним и «Мейфлауэром» включился маленький генератор, и на экранах пограничников — безобидные биологические контакты, то есть косяки рыб и так далее.
   — Но все же стопроцентной гарантии нет? — настаивал Эллис.
   — Нет.
   — И что будет, если нас зацепят?
   — Откуда я знаю! — рассердился Гордин. — Наверное, постараются заставить всплыть, пойдут на захват… Если не получится — потопят…
   — Как утешительно… Помните, о чем я вам говорил, капитан? Не исключено преследование! Измените курс.
   — Уже сделано… Не нервничайте, мистер Эллис. Отдохните в моей каюте.
   — Спасибо, — зло бросил Эллис, как мог бы среагировать землянин, и вышел, намеренно споткнувшись по пути о комингс.
   — Командир, мы в нейтральной воде, — послышалось из динамика.
   — Обе турбины реверс. Стоп машины. Лечь в дрейф, глубина прежняя, дифферент ноль. Боцман, в центральный.
   Алексея Крымова можно было назвать боцманом лишь условно — каждый из семи членов экипажа выполнял несколько функций, и выполнял их безукоризненно. Крымов возник в центральном посту почти немедленно, как вызванный Аладдином джинн.
   — Леша, где наша охрана? — осведомился командир.
   — Тюремщики? Двое в девятом, двое в кают-компании режутся в карты, блэк джек или что у них там.
   — Начинаем, Леша. — Гордин включил связь. — Дать по кораблю сигнал: зоны строгого режима — девятый отсек и кают-компания. Герметизировать зоны, дать ЛОХ.
   Мичман Шверник запустил систему фреонного пожаротушения из шестого отсека. Смертоносный газ хлынул в герметизированные помещения. На пульте зажегся мнемознак «дан ЛОХ в девятый отсек, в кают-компанию».
   Все, боевики Шеппарда уже мертвы.
   — Принудительная химическая очистка воздуха в девятом, кают-компании, — распорядился Гордин.
   Через тридцать минут зоны строгого режима перестали быть таковыми. Гордин вошел в девятый отсек, подобрал валявшийся на полу автомат, проверил магазин и направился в свою каюту.
   Эллис лежал на койке. При виде вооруженного Гордина он вскочил:
   — Что это значит?
   — Наши планы меняются, — сообщил Гордин, подтверждая свое заявление взмахом ствола. — С этой минуты вы не гость, а пленник, мистер Эллис. Прошу вести себя соответствующим образом.
   — Гордин!
   — Спокойнее, сэр. Пока вас не расстреляют. Может статься, и вообще не расстреляют, если вы будете искренни.

Глава 29

   Гаррисберг, штат Пенсильвания
   Автомобиль Дугласа Норда остановился у дверей ресторана «Черри Мун». Норд уже успел побывать в суде, уточнил разницу во времени между отрывом Эллиса от машины Хранителей и его появлением на судебном заседании. Привычку обедать в «Черри Мун» Эллис ни от кого не скрывал, поэтому Норд счел логичным начать с этого заведения.
   Владелец ресторана мистер Эндрю Палларди покосился на фальшивое фэбээровское удостоверение Норда.
   — Да, сэр, — подтвердил он. — Мистер Эллис обедал у нас в тот день. Он был один.
   — Он заказал столик в общем зале?
   — Нет, сэр. Как обычно, он заказал отдельный кабинет.
   — Как долго он пробыл в кабинете? Палларди замялся:
   — Часа полтора, два… Возможно, больше…
   — Сколько раз вы или официанты входили в кабинет мистера Эллиса?
   — Официант входил, только чтобы сервировать стол. Потом до ухода мистера Эллиса никто не входил.
   — Ясно… Покажите мне этот кабинет.
   Палларди провел Норда в кабинет, небольшое помещение с другой дверью в противоположной стене. Норд открыл эту дверь, выглянул на улицу.