Чалая Зинаида. Анатолий Серов

   Женя Антонов женился недавно. Смирнов и Якушин были женаты, Анатолий тоже, а 7 ноября 1938 года справил свадьбу и Антонов. Его невесту звали Женей Давыдовой.
   Как было уже сказано, Серовы, Антоновы, Смирновы и Якушины жили в одном доме и, хотя у каждого была своя квартира, жили одной спаянной семьей, очень дружно и часто сходились у кого-нибудь из них дома.
   Зайдя как-то к Антоновым, Анатолий увидел на столе горячие пельмени.
   - Ого! Уральские! Истребить! - заорал Анатолий, и пельмени были поглощены им в мгновение ока. Он попросил еще!
   Женя, не желая его разочаровывать, так как знала из его же слов обычай уральцев готовить пельмени в безграничном количестве, чтобы хватило на все добавки и еще оставалось, - живо спустилась вниз, сбегала в магазин и купила еще пачку пельменей. Быстро вскипятила и подала на стол. Через две-три минуты Анатолий потребовал еще! Он был уверен, что пельменей еще много. Женя, спасая честь своей кухни, бегала в магазин еще раза три, покупая каждый раз по три пачки. Анатолий очень хвалил молодую хозяйку за то, что пельмени приготовлены по-уральски, как раз по его вкусу и в должном изобилии.
   Серов так и не узнал секрета Жениной "кухни", но среди его друзей долго ходила эта история и вызвала немало веселых шуток.
   Так эта история докатилась и до Красной площади в первомайское утро.
   Действительно, Анатолий с детства был расположен к полноте и всю жизнь боролся с ней. Спасала его работа, требующая всегда спортивной формы.
   ...Второго мая Серов с женой был приглашен на майский вечер в Кремль. Как всегда, с ним по-отечески ласково говорили руководители советской страны. Как всегда, было много людей, известных народу своими добрыми, замечательными делами, старых и молодых, оживленных, полных неиссякаемых творческих замыслов... Эти встречи заряжали Серова, как и каждого из этих людей, новой радостной рабочей энергией.
   А утром третьего мая он уже сбегал вниз по лестнице своего дома в ранний час и на ходу говорил шоферу:
   - Давай "королеву", Сергей, и - на аэродром. Потом поедем в институт проверять кислородное оборудование, а уж затем - в академию. Вечерком с членами семерки рассмотрим задачи новых опытов группового пилотажа. - И, пряча в боковой карман записную книжку, улыбался: - Скучать некогда. Поехали!
   ...В начале мая Серов еще раз встретился с уральцами, приехал и Виктор Недосекин. Анатолий встретил его в прихожей и крепко обнял. Домработница охала:
   - Опять наш ураган людям кости ломает! Смотри, гость уже задохнулся в твоих ручищах-то!
   За столом Виктор рассказывал о работе, отвечал на вопросы Анатолия о товарищах по Надеждинскому металлургическому заводу.
   Виктор привез приветы, рассказывал о достижениях в труде старых друзей. Игорь Климов, один из лучших доменщиков Урала, дважды занимал первенство во Всесоюзном соревновании металлургов. Коля Свиридов - на Уралмаше. Был техником, потом - старший инженер. Им спроектировано не меньше шести тысяч инструментов разных наименований. Сейчас - заместитель начальника инструментального отдела завода.
   - А Никола Сухоруков?
   - Начальник отдела техники безопасности. Как и раньше, воспитывает нашу молодежь, новое пополнение. Ваня Туев награжден орденом Красного Знамени за бои против басмачей. Сейчас заведует военным отделом горкома партии в Надеждинске. Получил квалификацию летчика-наблюдателя. Помогает местному аэроклубу, который создавали при твоей помощи.
   - Смотри, Виктор, аэроклуб Надеждинска - на твоей ответственности. Урал дает первоклассных летчиков, и наш Надеждинск не должен плестись в хвосте. Вот я сам скоро приеду, посмотрю, полетаю с ребятами. Пускай прокладывают новые трассы - вперед и выше.
   Прощаясь с уральцами, Анатолий приговаривал:
   - Обнимите за меня всех, кто помнит Тошку Серова. Передайте, что Тошка гордится тем, что он кость от кости уральских горняков.
   - Приезжай к нам! Приезжай, ждем!
   - Обязательно приеду! Скоро!
   Одиннадцатое мая
   Сколько раз Анатолий уходил в полеты? Сотни, много сотен раз! И никогда, ни у него, ни у его близких не возникала мысль о возможном несчастье. Уверенный, спокойный, веселый, он передавал эту уверенность другим, всем, кто его любил.
   Да разве можно было сомневаться в успехе, когда Серов садился в машину? Он налетал немало тысяч часов на истребителе, полеты на котором исчисляются минутами. В каких только условиях не 'приходилось ему выполнять боевые и тренировочные задания! Самолет он знал в совершенстве.
   Как же случилось, что Серов погиб при воздушной катастрофе? Весть о его гибели казалась невероятной, немыслимой ошибкой.
   ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?..
   9 мая 1939 года Серов вылетел с товарищами на тренировочные полеты. Сборы были назначены в КУНС (Курсы усовершенствования начальствующего состава) для тренировки по слепым полетам. Полина Денисовна Осипенко также решила принять участие в этих занятиях.
   Утром, собираясь на аэродром, Анатолий шутил и балагурил, напяливал свой шлем на голову так, что одно "ухо" шлема задралось кверху, подмигивал жене:
   - Разве плохой мальчик?
   - Будь там осторожен, пожалуйста!
   - Ты уж не волнуйся. Одиннадцатого прилечу попить чайку и обратно. Все уложила в чемоданчик? Побольше положи чистых воротничков, ведь с нами будет дама! Надо быть приличным!
   На дворе ждала "королева" - подарок испанских друзей. Быстрым движением забравшись в машину, приказал:
   - На Центральный.
   На аэродроме ждали товарищи. Слышались шутки, смех.
   - У нас в Лебедяни, - мечтательно говорил Антонов, - в это время вишни зацветают. Так пахнет по утрам - ну, что твой рай.
   - Товарищ комбриг, самолеты готовы к вылету, - доложил Виктор Рахов, как только Серов выскочил из машины.
   - Давайте, давайте, пора. По самолетам!
   И, уже сидя в кабине, Анатолий оглядел аэродром и спросил у дежурного:
   - Майор Осипенко? Не прибыла?
   - Ей только что сообщили, что вы летите сегодня. Сейчас прибудет.
   - Пусть догоняет. От самолета!
   Дежурный отбежал. "Ишачки", промчавшись по дорожке, оторвались и одновременно взлетели. Через несколько секунд их уже не видно было в утреннем мареве.
   Полина опоздала на несколько минут. Как только ее самолет был заправлен горючим, она влезла в кабину и, поднявшись высоко над землей, помчалась вслед товарищам.
   Здание и аэродром КУНС находились за чертой областного города, километрах в четырехстах от Москвы, среди широких и ровных полей среднерусской полосы.
   Приземлившись на аэродроме и выйдя из машин, летчики отошли в сторонку покурить, когда увидели на горизонте приближающуюся с запада точку.
   - Полина летит, - сказал кто-то.
   С особым вниманием летчики следили за полетом. Ветерок поднял с земли легкую дымку пыли и тем мешал летчице при заходе на посадку сделать правильный расчет. Но вот ее самолет приземлился. Летчики подбежали к машине. Все вместе направились к выстроившимся по полю "УТИ-4" тренировочным самолетам, на которых предстояло выполнять задания по слепым полетам. Летчиков сопровождал начальник КУНС майор Абрамычев.
   Он объяснял:
   - Это чрезвычайно чуткая машина. Она реагирует на малейшее движение пилота. В первый раз слепые полеты на ней я вам рекомендую производить с нашими инструкторами, опытнейшими специалистами в этом деле. Кроме того, мы располагаем прекрасным тренажером.
   Тренажер - в данном случае аппарат для тренировки в помещении.
   Серов предложил:
   - Давайте сегодня поработаем с тренажером, а завтра - летать.
   Так и решили. Под руководством инструкторов весь день работали с тренажером, по очереди забираясь в кабину слепого полета и выполняя по светящимся приборам задания инструктора. Лучше всех это удавалось Серову. В перерывах он рассказывал товарищам о своих ночных полетах на Дальнем Востоке, расспрашивал Полину Денисовну о ее дальних перелетах, когда нередко приходилось вести машину исключительно по приборам.
   К вечеру Анатолий улетел на ночевку в Москву. Полетели навестить жен и некоторые другие летчики. Полина Осипенко осталась тренироваться с тренажером в КУНСе.
   Вечером Валя уснула рано. Ее разбудили объятия мужа.
   - Прилетел!..
   - Здравствуй, Лапарузка! Как ты себя чувствуешь, родная?
   - Знаешь, он уже стучится... Вот послушай...
   Через несколько месяцев у них должен был родиться ребенок. Его они ждали с большими надеждами, волнениями, как это всегда бывает. Анатолий проявлял особенную чуткость и ласковость к Вале.
   Утром она пришила ему чистый воротничок и дала другой в запас.
   - Ты мне мало воротничков даешь. Мне нужно дней на пять.
   - Завтра прилетишь, получишь еще один.
   - Ты, Валя, уж не поспи сегодня с утра. Собери мне маленький чемоданчик дней на пять. Пока я буду на аэродроме, Сережа к тебе вернется, ты с ним пришли все.
   - Завтра непременно прилетай.
   - Прилечу. Вместе в кино пойдем.
   Он ушел. Валя подбежала к окну. Во дворе пронзительно пела сирена: Серов знал, что Валя прислушивается и подавал знак прощания.
   Валя все приготовила. В руки шоферу передала записку для Толи и сама удивилась - никогда раньше она не посылала ему записок на аэродром.
   Шофер Сергей Яковлев прибыл на аэродром к моменту вылета. Серов поставил чемоданчик в кабину, а записку спрятал в боковой карман на груди.
   - По самолетам!
   Прощаясь с Сережей, Серов еще раз вспомнил о жене:
   - Если что будет нужно Валентинке, ты сделай; брат. Она, ты знаешь, собирается сына мне родить. Позаботься о ней, дружок.
   - Есть, товарищ комбриг.
   Самолет взвился в воздух, сделал круг над аэродромом, это Серов послал прощальное приветствие, как всегда делал.
   И умчался...
   Десятого утром начались тренировочные полеты. В первый день по настойчивому совету Абрамычева летали с инструкторами. Но на завтра было решено летать друг с другом.
   - С машинами познакомились, - сказал Серов. - А вообще мы ведь летали в слепых полетах, и ночью летали и даже дрались в ночных условиях. Так что даже лучше, если мы сами будем инструктировать друг друга. Разделимся на пары: один в закрытой кабине, другой за инструктора - в открытой. После каждого полета будем меняться местами.
   Вечером он сделал разбор произведенным полетам, сообщил план на завтра и с книжкой в руках улегся на койку. Это была книжка о Суворове. Анатолий знал ее и опять с интересом просматривал, перечитывал отдельные места. Сила духа и душевная простота великого полководца была ему сродни и всегда пленяла. Но читал он недолго. Как всегда, сон его наступал почти сразу и был крепок - сон богатыря.
   Полина Денисовна за два Дня пребывания на курсах приобрела много друзей. Общительная и доброжелательная, она быстро перезнакомилась с девушками - дежурными по общежитию, расспрашивала, учатся ли они, советовала не бросать учебу ни в коем случае, учиться и учиться и ставить себе высокую цель в жизни.
   - И добиваться ее!
   Очень обрадовалась она майору Абрамычеву. Ведь он был ее первым учителем, инструктором на Каче! Они встретились как старые хорошие друзья. Абрамычев гордился своей ученицей и был счастлив, что она снова была с ним.
   - А помните, Сергей Ильич, как я сделала первый самостоятельный полет? - смеясь, спросила Полина.
   - Как же! Уж я переволновался! Вижу, идет моя ученица правильно и вдруг козлит прямо на глазах. Я кричу ей: "Газ!.. Газ!.. На второй круг!.."
   - А я не слушаюсь и сажаю машину в полном порядке. Вы подбежали тогда к самолету, я высунулась, мне стыдно и смешно от радости, что вот - слетала одна, ору вам: "Ой, товарищ командир, я ведь думала, что уже сижу!.." Потом вспомнила все ваши указания: при посадке не зажимать ручку управления, не добирать, а уж при самом приземлении энергично добрать ручку. Правильно?
   - Когда она спрашивает!
   Оба расхохотались.
   - Потом потерял вас из виду. Вас послали служить в строевую часть. И вдруг вижу в газете ваш портрет! Полина Осипенко - участница перелета от Черного до Белого моря. Ну, другой такой не могло быть. Я сразу узнал вас.
   - Помните, мы еще встретились на аэродроме? На сборах? Я тогда готовилась к перелету на самолете "Родина" с Гризодубовой и Расковой. Помните, Сергей Ильич?
   - Вы тогда попросили меня...
   - Да, разрешить мне полетать с инструктором на истребителе. Ведь у меня образовался перерыв. Захотелось проверить себя, потренироваться на "ястребке".
   - Что правда, то правда, вы всегда были требовательны к самой себе, Полина Денисовна.
   - Это ваша школа. Я так рада, что мы снова встретились. Покажите, как вы тут живете. - Они шли по территории курсов. Полина осматривалась кругом. - Жаль, здесь так мало зелени. Ни сада, ни скверика. Негде поиграть ребятишкам. А у ваших инструкторов и других работников курсов ведь есть ребята?
   - Да ведь КУНС здесь недавно. Только что построились. Вот школа, штаб... Там - общежитие, дом комсостава. Вот здесь устроим клумбы. Сад разобьем на пустыре, видите? Перетащим сюда лес, а то он чересчур далеко от нас. Здесь будет городок со школой и клубом. Верите? Приезжайте к нам, увидите.
   - Верю, конечно. Сейчас мы строимся повсюду, вся страна строится и будет строиться всегда и все лучше, удобнее! Иначе не может быть.
   Стоя на крыльце общежития, Полина задумчиво смотрела в мглистую весеннюю даль. Недавно прошел дождь, и в мелких чистых лужицах ярко отражалось золотисто-розовое небо. Будто по земле были разбросаны осколки зеркала. Но потом отражения погасли. Тихо спустился вечер. Над горизонтом зажглась первая звездочка и вдруг пропала в туманной дымке.
   Метео предсказывало утренние туманы. И правда, утро одиннадцатого мая было пасмурно. Легкая облачность что-то не собиралась рассеиваться.
   Летчики встали в шесть часов утра и пошли завтракать. Серов торопил:
   - Сейчас можно летать. Быстро, друзья, кончайте и пошли на аэродром.
   На аэродроме находились летчики из разных военных округов, прибывшие для тренировки. Собрались и все серовские инспектора. Пока шла проверка людей, были приготовлены самолеты.
   Горючего брали на сорок минут - время, рассчитанное для одного полета.
   До двенадцати часов надо было сделать пять полетов. Каждый самолет летал в отведенной ему зоне.
   Якушин с товарищем вылетели первыми. Серов с Осипенко - вслед за ними. Полина Денисовна, сидя в закрытой кабине, вела самолет. В передней, открытой, кабине Анатолий Константинович корректировал полет.
   Через сорок минут машины вернулись на аэродром. Стали заряжаться ко второму полету. Серов подошел к Якушину.
   - Ну как, Миша, дела-то? Приборы в порядке?
   - Ничего. Сам знаешь, сидеть в закрытой кабине не очень приятно. Но приборы хорошие. А у вас как?
   - Да вот Полина жалуется. Что-то не ладится с "пионером".
   "Пионер" - прибор, являющийся комбинированным указателем поворота и скольжения. Неточные показания этого прибора в условиях слепого полета могут привести к штопору. Может быть, Серову и Осипенко следовало отказаться от полета на этой машине. Точность прибора скорей всего нужно было проверить в полете с открытой кабиной. На эти вопросы ответа нет, так как причина катастрофы не установлена.
   Во второй полет в закрытую кабину сел Анатолий Константинович. А Полина Денисовна заняла свое место в передней, открытой.
   Поднялись, полетели хорошо. Серов, за ним Якушин и другие.
   * * *
   Находясь в закрытой кабине, опытный летчик все внимание сосредоточивает на работе приборов, не доверяя обманчивому представлению о положении самолета. Отличный мастер ночных и слепых полетов, обогативший свой опыт ночными боевыми операциями в сражениях с фашистами, Серов уверенно вел машину, следя за стрелками приборов, за ртутным шариком "пионера" и держа самолет на заданной малой высоте.
   Следует повторить, что "УТИ-4", двухместный учебно-тренировочный самолет типа скоростного истребителя, - чрезвычайно чуткая машина, требующая исключительной бдительности во время полета и пилотирования. Малейшая оплошность, легко поправимая на другом самолете, на этой машине влекла за собой аварию или даже катастрофу, в особенности на таком незначительном расстоянии от земли.
   * * *
   Вернулся из второго полета Михаил Нестерович Якушин.
   Впоследствии он рассказывал об этих минутах:
   - Прилетаю, сажусь. Посмотрел кругом - никого нет. А он должен был раньше меня сесть. Вот смотрю: садятся Рахов, Смирнов... Что же Толя?! Отгоняю тревожные мысли. Наверно, был раньше нас и уже снова пилотирует, а вот мы отстали... Торопим друг друга, зарядились, идем в третий полет. Я выполнил задание, иду на аэродром, сажусь. Я сам пилотировал самолет. Сел идеально, у знака "Т". Вижу, сели другие самолеты, думаю: "Толя видел мою посадку. Сейчас скажет - молодец, хорошо сел! Ведь такая посадка в его вкусе".
   Но Серова Якушин не увидел. Как только Михаил Нестерович приземлился, к нему подбежал летчик Литвиненко.
   - Выключай мотор. Серова и Осипенко нет.
   Поднялся сильный ветер. Летчики собрались в кучу. Рахов побежал за начальником курсов. Его начали расспрашивать, прилетали ли Серов и Осипенко.
   - Нет, - ответил Абрамычев, и кровь схлынула с его щек.
   - Может, вынужденная?
   Абрамычев оглядел горизонт.
   - Товарищ Рахов, пройдите в их зону, посмотрите. Лакеев уже вылетел туда.
   Через несколько минут самолет Рахова оторвался от земли и полетел в зону Серова и Осипенко.
   Виктор шел бреющим полетом, напряженно осматривая землю. Вдруг у него сжалось сердце.
   Впереди на земле он увидел темную массу народа. Люди бежали со стороны расположенного невдалеке села, потом вдруг останавливались, застывали на месте. Они окружали что-то на земле.
   Рахов смотрел перед собой, вглядываясь в видневшуюся точку. Еще надеялся: может быть, Серов тут, поблизости, вылез из машины и ходит, осматривает ее. Но... в таком случае он никогда бы не допустил людей так близко к самолету.
   Наконец Виктор увидел, что произошло.
   - Вижу - вся машина разбита: мотор, фюзеляж, все... Одни крылья и хвост вздернулись кверху... Чувствую, что дрожу весь и будто шлем стал подниматься на голове...
   * * *
   Зона, в которой пилотировали Серов и Осипенко, находилась в двадцати километрах от аэродрома и проходила над селом Высоким. Прямо под трассой бежало шоссе на Москву. Налево виднелась рощица в первой весенней листве. Кругом - необозримые поля.
   Пять-шесть колхозных лошадей пощипывали траву. По проселку вышел на шоссе письмоносец. Остановившись, он смотрел на самолет. На высоте приблизительно четырехсот метров самолет сначала летел к рощице, потом сделал круг, полетел по прямой назад, затем вернулся, начал виражить и внезапно перешел в штопор.
   По заданию самолет должен был летать только по прямой и делать мелкие виражи. Фигуры высшего пилотажа на малой высоте в слепом полете были исключены.
   Чтобы выйти из штопора, машина должна перейти в пикирование, потерять определенную высоту, чтобы набрать необходимую скорость и выйти в режим горизонтального полета. По-видимому, летчик пытался это сделать, перевел самолет в пике, но высоты не хватило. Не успев выйти из пикирования, машина врезалась в землю мотором.
   ...На аэродроме ждали. Волновались, надеялись. Якушин говорил:
   - Ну, пусть они будут немного ранены. Никак нельзя допустить более мрачной догадки.
   Появился самолет Лакеева.
   Якушин вспоминал об этой тягостной минуте:
   - Мы ждем, чтобы узнать, что там случилось. Стоим здесь, на старте, и ничего не знаем... И вот летит к нам Лакеев, и мы видим вдруг, как он показывает нам руками вот так, крест! Значит, или тяжелораненые или мертвые. Мы с Борисом Смирновым пошли на то место. Видим, стоит Евгений Антонов. И так стоит, как-то согнулся весь, что понятно стало - случилось непоправимое...
   Немедленно о катастрофе было сообщено в Москву. На место несчастья прилетела правительственная комиссия. Командарм 2 Яков Владимирович Смушкевич подошел к разбитой машине, взглянул и быстро отошел в сторону. Там он стоял и плакал, как ребенок.
   Кабина Серова была открыта. В последний момент Анатолий открыл ее, вступая в единоборство со смертью и глядя ей прямо в глаза...
   Анатолия и Полины не стало.
   Смерть их была мгновенной.
   * * *
   12 мая радио оповестило страну и весь мир о гибели двух гордых соколов нашей Родины.
   Останки их привезли в столицу. Урны были выставлены в Колонном зале Дома Союзов. Бесконечные вереницы советских людей стекались проститься с героями. Тысячи букетов, повязанных алыми лентами, легли к подножию двух постаментов и образовали вместе с ними высокий холм. На склоне этого цветущего холма стояли большие портреты Анатолия и Полины.
   В почетном карауле сменяли друг друга соратники Серова и Осипенко, Герои Советского Союза - Громов, Гризодубова, Раскова, Ляпидевский, Молоков, Водопьянов и многие другие прославленные летчики. Шестеро любимых друзей, летчиков-истребителей стояли у праха своего замечательного флагмана: Михаил Якушин, Борис Смирнов, Евгений Антонов, Виктор Рахов, Иван Лакеев, Александр Николаев.
   Два дня и две ночи не прекращался доступ в Колонный зал. По Пушкинской улице нескончаемой процессией шли летчики, танкисты, артиллеристы, пехотинцы, рабочие, служащие, студенты. Люди приходили, прощались. Юноши и дети с серьезными, заплаканными лицами, отдавали последний салют бессмертным героям. Анатолий и Полина любили детей, и дети стремились походить на них.
   Симфонический и духовой оркестры исполняли Бетховена, Шопена, Чайковского.
   14 мая в шестнадцать часов тридцать минут к урнам подошли члены правительства, представители высшего командования, Герои Советского Союза. Руководители партии и правительства, подняв катафалки, вышли на улицу. Звуки траурного марша сменились "Интернационалом". Процессия направилась к Красной площади, где плотными рядами, построившись в колонны, стоял народ.
   В небе появилась группа самолетов. Впереди летел флагман Герой Советского Союза И. Т. Еременко. За ним шли бомбардировщики и истребители. Едва они скрылись из глаз, как молнией пронеслась осиротевшая серовская семерка краснокрылых истребителей, прощаясь со своим любимым вожаком.
   Начался траурный митинг. Перед народом вновь прошла вся великолепная жизнь двух прекрасных людей...
   Раздался орудийный салют. Торжественные прощальные залпы среди глубокой тишины. Отданы последние почести.
   Древняя стена Кремля навсегда приняла урны с прахом народных героев.
   Народ дает бессмертие своим детям
   "Правда" писала в эти дни: "Имена Анатолия Серова и Полины Осипенко знала вся страна, знал мир. Они были знамениты, окружены славой. На них смотрели с восторгом и любовью всюду, где они появлялись. Но большевистская скромность и простота охраняла их от тщеславия.
   ...Они ушли из жизни молодыми, в расцвете своей прекрасной зрелости... Они ушли из жизни, а тысячи таких же, как Серов и Осипенко, приходят на их место, и сотни тысяч придут. Память о них рождает новых героев. Они были любимыми детьми народа, а народ бессмертен, и он дает бессмертие своим героям".
   Это были простые советские люди, близкие и родные, подлинные народные герои. Они вышли из самых глубин народа и воплотили в себе лучшие черты нашего великого народа. Его бесстрашие, революционную энергию, талант, жизнерадостность.
   Гибель двух замечательных советских летчиков опечалила и наших друзей за рубежом. Из многих стран мира пришли радиограммы, письма, выражавшие печаль и сочувствие советскому народу. "Ваши герои будут бессмертны, и будущие поколения будут слагать о них легенды", - писал товарищ из Франции.
   Из Бельгии шли слова: "Я был потрясен вестью о потере советской авиацией лучших детей ее: Полины Осипенко и Анатолия Серова. Прошу Вас верить, что не только советский народ скорбит об этой утрате, но что с ним вместе скорбит весь международный пролетариат. Я тем увереннее говорю это Вам, что как делегат профессиональной делегации я всегда соприкасаюсь с рабочей массой, которая также выражает Вам свою скорбь и соболезнование. Прошу Вас от моего имени и от имени моих товарищей принять эти скромные строки как выражение нашего глубокого горя и сочувствия. Просим Вас передать эти строки семьям погибших".
   Коммунисты из Франции послали в Москву свой горячий прощальный привет героям А. Серову и П. Осипенко. Они писали: "Выражаем наше глубочайшее сочувствие семьям погибших летчиков, наших славных товарищей, погибших за свободу и славу СССР".
   Советское правительство вынесло решение об увековечении памяти Серова и Осипенко и об оказании поддержки их семьям. Город Надеждинск переименован в Серов. Надеждинский район стал Серовским. Надеждинский металлургический завод получил имя комбрига А. К. Серова. В городе Серове воздвигнут памятник Анатолию Серову. Имя Серова присвоено аэроклубу в Свердловске. В Москве Лубянский проезд, где жил последний год Анатолий, называется теперь проездом имени Серова.
   Отец Анатолия Константин Терентьевич передал три Красных знамени, возложенных на урну Анатолия, городу его имени. Идет социалистическое соревнование между цехами завода, рудниками и копями за честь получить эти знамена.
   Родина Полины Денисовны Осипенко село Новоспасовка теперь село Осипенко. Имя Осипенко в Москве носит улица, на которой жила Полина Денисовна. Ее имя присвоено Одесской авиашколе, Бердянскому учительскому институту и Днепропетровскому областному аэроклубу.