Чалкер Джек Лоуренс. Властелины Срединной Тьмы (Великие кольца - 1)

   - Вы собираетесь меня убить, и я не вижу причин для веселья, - холодно сказала она.
   - Ну что вы, дорогая, я отнюдь не убийца, хотя вы и не первая, кто так говорит. Я не мясник, как те, кого эти двое встретят на Мельхиоре. Я, можно сказать, художник. Я беру того, кто, вроде вас, представляет собой опасность как для себя, так и для своего семейства, и создаю человека, живущего полноценной, счастливой и плодотворной жизнью. Мой холст - ваше тело и ваш разум, но окончательный результат будет исходить от вас, а не от меня. Я лишь вношу необходимые изменения и подталкиваю вас в верном направлении.
   - Вы говорите как психиатр, но я не сумасшедшая! Вы губите тех, кто способен достичь того, на что вы сами никогда не сможете надеяться!
   - Ну, об этом я судить не берусь. Но сумасшествие, видите ли, это всего лишь отклонение от общепринятых норм, а они изменчивы. Кое-где одно лишь утверждение, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца, может послужить явным признаком душевного нездоровья. Быть в своем уме - не обязательно значит быть правым, скорее это означает соответствовать образцу, выработанному преобладающей культурой. С точки зрения Центра, вы вполне нормальны, но вступаете в опасную область и вас невозможно остановить без таких мер, которые сделают вас бесполезной в данной обстановке. Другими словами, вас следует сделать нормальной с точки зрения культуры вашего народа.
   Теперь он стоял позади нее и настраивал какие-то приборы, которые опустились сверху и теперь находились по обе стороны ее головы; другие приборы касались обеих рук.
   - Мы могли бы использовать компьютеры и провести все это без человеческого вмешательства, - говорил Ван, - но тогда это действительно было бы гибельно, поскольку каждый выходящий попадает в данные машинной статистики. Мы, однако, не имеем права привлекать внимание Главной Системы, за исключением относительно поздних стадий, потому что, говоря откровенно, в вашей прелестной головке содержится много такого, о чем Главная Система не должна подозревать. В этой комнате нет ни одного прибора, напрямую соединенного с Главной Системой. Она будет знать только то, что мы ей сообщим, а не то, что произойдет в действительности. Я уверен, вы и раньше были знакомы с этой игрой.
   - Да, - угрюмо буркнула она. "Не подсоединено напрямую". То, что нужно, да только она никак не может этим воспользоваться!
   - Ну вот, а теперь давайте приглядимся к вам попристальнее...
   Раздался щелчок, и перед ней постепенно обрисовалось объемное изображение бесформенной массы.
   - Это та часть мозга, с которой мы начнем, - пояснил доктор Ван. - Это вы. Теперь подстроим кое-что...
   Изображение начало меняться, некоторые его части пропадали, другие увеличивались, и наконец в поле зрения остался единственный небольшой участок, ограниченный оранжевыми линиями. В его нижней части было великое множество отверстий, закрытых чем-то плотным, разноцветным, похожим на части картинки-головоломки.
   - Внутри вашего мозга имеются многие тысячи рецепторов, - продолжал доктор Ван, - и все они сейчас отслеживаются компьютером. Перед вами только поперечный срез оснований, но то, что мы увидим здесь, может сказать и о том, что происходит в остальной части. Вот, например, у вас высокий уровень гормональной активности, в то время как психосексуальный уровень довольно низок. Другими словами, ваш пол не имеет для вас особого значения. И вот, поскольку энергия должна иметь какой-то выход, она преобразуется в агрессию, в желание работать, добиваясь высоких результатов, и тому подобное. В человеке все взаимосвязано, и это ясно видно здесь, на моем мониторе. Вы - ваше сознательное я" - результат сочетания вашей биохимической структуры с памятью и опытом. Вообще человек гораздо менее свободен, чем полагает. В основе нашей личности лежит биохимия мозга; это именно она создает большую часть наших способностей и интересов. Прежде чем начать работать с памятью, необходимо заняться биохимией. Любой другой путь был бы методом проб и ошибок.
   Сон Чин как зачарованная уставилась на изображение.
   - Вы говорите так, словно мы всего лишь машины... Значит, то, что я сейчас вижу, это моя Главная Система, ядро моей собственной программы, определенной моими генами...
   - В определенном смысле - да. Однако помимо них мы наделены сложными органами чувств и еще более сложным набором социальных и культурных взаимосвязей. Ключом ко всему являются центры боли и наслаждения. В обычном случае, например, нам бы не понадобилось элиминировать ваши познания в компьютерной области. Путем блокирования определенных рецепторов мы можем создать личность, которая знает о компьютерах все, но нимало ими не интересуется, потому что эта работа вызывает у нее отвращение, в то время как сидеть за ткацким станком может быть истинным наслаждением. В древние времена похожих результатов иногда добивались с помощью лишения и принуждения, но это был грубый способ, очень ненадежный и, я бы сказал, неряшливый. Наш способ оставляет человека таким, как он есть, и обеспечивает стабильность и совершенство.
   - И это.., это то, что вы делаете сейчас?
   - Да, но это только начало. Биохимия - великая вещь. Можно заставить вас рыдать и чувствовать себя несчастной в счастливейший момент вашей жизни или истерически хохотать на похоронах лучшего друга. Отчасти это похоже на опиум. Опиум воздействует на центры удовольствия, однако это постороннее вещество, и в конце концов оно покидает тело, а вам хочется удержать прежние ощущения. Так возникает наркотическое влечение. Когда мы найдем подходящую комбинацию стимуляторов и блокаторов, то сможем заставить ваше тело производить необходимые гормоны. Что же касается генетически обусловленной их комбинации, которая определяет вас, такую, как вы есть сейчас, мы применим блокировку, предотвращающую попадание нежелательных гормонов на соответствующие рецепторы, в то время как стимулированные нами вещества туда попадут. В течение довольно короткого времени ваше тело перестроится и привыкнет к новому порядку, причем это состояние будет постоянным и самоподдерживающимся. Это настолько сложный процесс, что только компьютер способен выделить нужные рецепторы и составить соответствующую смесь, но желаемую цель определяю я. Ну вот...
   К ее правому плечу что-то прижалось, и она почувствовала укол.
   - Не волнуйтесь. Это всего лишь небольшой тест, - ободрил он ее успокаивающим тоном. - Чисто временный. Сегодня мы не будем делать ничего сложного.
   Напуганная до полусмерти, она, затаив дыхание, следила за изображением. Кусочки головоломки постоянно перемещались, заменяясь другими, но общий рисунок оставался приблизительно прежним.
   Внезапно появилось несколько новых кусочков, по цвету отличных от остальных. Некоторые были угольно-черными, другие - желтыми или серыми. Кое-какие проплывали мимо, но другие устремлялись к рецепторам с такой уверенностью, словно шли на радиомаяк. Несколько черных кусочков пристали к стенкам кровеносного сосуда, словно в ожидании, и, когда один из голубых кусочков отплыл в сторонку, ринулись на его место. Приплывали новые голубые кусочки, наверное, естественные вещества, но, так как их места были уже заняты, они, словно живые, помедлив немного, снова начинали двигаться и пропадали из вида.
   Внезапно Сон Чин почувствовала, что ее бьет мелкая дрожь. Она боялась - не только доктора и его машин, - боялась всего. Она закричала, и крик перешел в безудержные всхлипывания. Она ощутила невероятное, немыслимое отчаяние. Все было безнадежно. Она нелюбима, несносна, отвратительна для всех, в том числе и для себя самой... Она недостойна, не способна ничего сделать правильно... Ей нужен кто-то - кто направлял бы ее во всем. Она боялась даже думать, принять какое-то решение, потому что оно все равно оказалось бы неверным. Она была такой смиренной, такой маленькой и незначительной, что тосковала по твердой руке.
   Картина изменилась, хотя она и не заметила этого, как не ощутила и второй инъекции. Черные объекты вытеснялись, и Сон Чин перестала кричать. Теперь ей было намного, намного лучше; влажная ткань обтерла ее лицо, и она улыбнулась этому ощущению. Это было чудесно... Все было чудесно... Все ее тело трепетало, и даже малейшее касание больничного халата казалось любовной лаской. Она плыла в волшебном облаке наслаждения, и все остальное было ей безразлично. Пусть делают что хотят, пусть с ней делают все, что хотят, это не имеет никакого значения... У нее редко бывали эротические сны или мечты, но сейчас она жаждала, чтобы кто-нибудь пришел и взял ее, взял ее тело и делал с ней все, что захочет... Она видела себя женщиной для удовольствий, обнаженной, страстной, танцующей перед возбужденными мужчинами, и ей нравилось это видение...
   Блокаторы и гормоны сдвинулись, рисунок вновь изменился, и мечта тут же поблекла, сменившись холодной уверенностью и бешеным гневом, вызванным тем, что здесь происходит. Она забилась в своих путах, проклиная случай, заперший ее в этом слабом женском теле. Она больше не ощущала себя женщиной, она чувствовала, что она - мужчина, мужчина, наукой или волшебством загнанный в тело слабой девушки, могучий и сильный мужчина, наделенный отвагой, уверенностью в себе и звериной мощью. Она лучше похоронит это тело, чем останется запертой в нем! Гнев перешел в ослепляющую ненависть. В приступе ярости она скрутила одно из колец и освободила руку. ОН им покажет! ОН им...
   Новый сдвиг, новое изменение цветного рисунка... Теперь у нее не было представления ни о мужском, ни о женском; пол не имел для нее никакого значения. Гнев отступил, и она почувствовала себя предельно спокойной, никаких эмоций для нее не существовало. Она была подобна машине, сознающей, разумной, но не подверженной никаким страстям и чувствам. Такой ясности мысли Сон Чин никогда не испытывала. Освобожденная от всего животного, она пристально взглянула на висящее перед ней изображение и почти мгновенно поняла его логику и значение, основываясь на только что пережитом. На этом уровне, где удовольствие и боль, страх и любовь были всего лишь отвлеченными понятиями, она проанализировала свое положение. Ее начинали репрограммировать, но этот этап работы был особенно удобен для попытки к бегству. Она не чувствовала ни ненависти, ни горечи - только мысль. На данной ступени ее потенциал оптимален, и было бы нелогично пренебречь этим.
   - Полагаю, на сегодня достаточно, - спокойно заметил доктор Ван. - Иначе вам грозит истощение. Невероятно! Вы хорошо поработали над этим наручником! Ну а сейчас я откину кресло и дам вам немного отдохнуть, пока гормоны будут выводиться из вашего организма. Возможно, вас станет клонить в сон расслабьтесь и поспите. Через несколько минут я вернусь и проверю вас, а потом вы сможете пойти поесть.
   Сон Чин проследила, чтобы доктор действительно ушел. Она не чувствовала ни восторга, ни каких-либо иных эмоций, но сразу же поняла, что они допустили первую ошибку.
   - Код Лотос, черный, зеленый, семь два три один один, - громко сказала она спокойным, лишенным выражения голосом. - Требуется активация аварийного перекрытия.
   Голос компьютера ответил откуда-то сзади и снизу:
   - Код опознан. Причина прерывания?
   - Пешка берет короля.
   - Принято. Инструкции?
   Ее отец никому не доверял, а это значило, что он не доверял НИКОМУ. Все компьютеры Центра, снабженные человекомашинным интерфейсом, были запрограммированы кодом перекрытия, который позволял ему в случае необходимости отменить практически любой приказ. Он довольно часто менял эти коды, но так же часто их забывал и поэтому записал их в свой личный файл. Однако во время рекреации, как, например, сейчас, он не мог на них полагаться. На этот случай ему была необходима последовательность кодов, которую он помнил бы постоянно, и он из года в год пользовался вариациями одной и той же последовательности. В пятнадцать лет Сон Чин взломала защиту, и теперь, в потайной комнате хайнаньской резиденции, ей нетрудно было найти изменения, внесенные в этом году, потому что она знала принцип. Это была ее единственная надежда, но только теперь ей представилась возможность использовать ее.
   - Объект в кресле номер два угрожает королю. Когда данная лаборатория не будет использоваться в течение по меньшей мере одного часа, ты освободишь объект из камеры, направишь на вход видеомониторов прежние записи, подавишь все сигналы тревоги и обеспечишь беспрепятственный выход. Будь готов помогать и охранять. Все внешние каналы прослеживаются, так что в моем распоряжении будет только этот.
   - Принято. Дополнения?
   - Я хотела бы сохранить свое текущее умственное и физическое состояние на неопределенный срок.
   - Принято. Составление формулы... - Под ее рукой послышалось шипение сжатого воздуха, и она почувствовала укол. - Продолжительность действия неопределенная. Для перехода в иное состояние требуется химическое изменение.
   - Понятно. Отключайся. Я немного посплю. Заснула она сразу и совсем не видела снов.
   ***
   Сон Чин проснулась в камере, но на этот раз кое-что изменилось. Ей оставили чашку риса и холодный чай и впервые разрешили поесть в одиночестве. Видимо, теперь ее тюремщики были полностью уверены в ней. Понимая, что ей понадобятся силы, Сон Чин съела все дочиста. Пила она мало и почему-то была уверена, что, излишне много передвигаясь по камере, привлечет к себе внимание. Сон Чин села в позу для медитации, лицом к двери, и погрузилась в транс. Впервые в жизни она обладала почти абсолютным контролем над собой; но приняла это как данное.
   Необходимо было продумать кое-какие варианты. Здесь, в Центре, она контролировала только местную сеть; следовало позаботиться о том, чтобы не насторожить Главную Систему и не поднять тревогу среди людей. Она считала, что способна заблокировать Главную Систему на время, достаточное для удачного побега, но человеческая непредсказуемость внушала ей серьезные опасения.
   Кроме того, она понимала, что побег из камеры - это еще далеко не успех. Любая тревога в Центре немедленно привлечет внимание генерала Чина или отца. Все ее каналы непосредственного доступа должны быть давным-давно заблокированы. Она могла бы, конечно, довольно долго прятаться в путанице туннелей и коридоров обслуживания, не опасаясь даже Вала, поскольку тот, располагая лишь ее старой ментокопией, полагал бы, что она действует совсем иначе, чем сейчас. Если не будет другого выхода, она пойдет и на это, до тех пор, пока ее не схватят или пока не ухитрится подключиться к компьютерной сети и использовать ее.
   Но пока ей оставалось только ждать, и она ждала, не чувствуя ни страха, ни возбуждения. Ее действия основывались исключительно на логике; не мешали никакие эмоции. Она не испытала бы даже разочарования, если бы дверь вообще не открылась.
   Но она открылась. Сон Чин помедлила, чтобы убедиться, что это не очередная кормежка, а потом встала и вышла в сплетение коридоров. Двери послушно открывались перед ней. Сон Чин проходила этим путем всего лишь раз, но точно знала дорогу. Она была готова убить, если понадобится, но ей никто не встретился. Смерть, своя или чужая, для нее не значила ничего.
   Лаборатория была пуста, но об этом она знала заранее. Сон Чин приказала компьютеру закрыть в нее доступ и спросила:
   - Как долго ты сможешь прикрывать мое исчезновение?
   - С учетом корректировки записей, показывающих, что тебя покормили, и корректировки распоряжений персоналу, включая доктора Вана, я могу обеспечить задержку обнаружения минимум в двадцать четыре часа, но не более семидесяти двух.
   - За это время я должна оказаться вне досягаемости администрации Центра.
   - Не вижу способа выполнить это указание.
   - Я тоже. Единственная возможность - это бегство в космос с учетом доступа к командному модулю корабля. Если это удастся, станут возможны и другие аварийные меры.
   - Любой корабль? Любого типа?
   - Да. Если только он соответствует моим биологическим требованиям.
   - Существует один способ, но он крайне сложен, а шансы на успех исчезающе малы.
   - Продолжай.
   - Младший из двух мальчиков примерно твоего роста, и, если тебя соответствующим образом подготовить, в одежде для перевозки ты сойдешь за него. Документы в порядке, но потребуется внести довольно серьезные коррективы, чтобы избежать опознания по пути в космопорт. Кроме того, необходимо сделать что-то с тем, чье место ты займешь, и выполнить коррекцию для второго, иначе он сразу же поймет, что ты не его двоюродный брат, и скорее всего выдаст тебя.
   - Твои предложения?
   - Недостаточно замаскировать тебя под мальчика. Чтобы повысить шансы на успех, ты должна стать мальчиком. Не предполагается, что вас будут раздевать во время перевозки, но она займет тридцать часов, в течение которых любая ошибка может стать фатальной.
   - Конкретнее?
   - В данный момент эти двое находятся на автоматическом передвижном столе в медицинской камере мужского отделения. Они усыплены. Я могу на некоторое время доставить их сюда без помощи людей. Если мы начнем сразу же, основные физические и химические изменения будут закончены в течение двух часов. Поскольку требуется выиграть время, большинство средств будут синтетическими и приблизительного действия, недостаточно достоверными и убедительными. Полный обмен разумами невозможен, а в данном случае и нежелателен, поскольку ваши психохимические и физические характеристики существенно различаются, но я могу дополнить сделанные мной изменения темплетом и усилить иллюзию с помощью гипноза. Ты будешь действовать, как он, думать - на сознательном уровне, - как он, ходить и разговаривать, как он. Ты не превратишься в него, но будешь считать, что ты - это он. К другому я применю сильнодействующие гипнотики, заменив в его сознании подлинный облик Чу Ли на твой, и он будет принимать тебя за своего двоюродного брата. Кроме того, я изменю голограммы для охраны, на них будешь ты, а не настоящий Чу Ли. Если исключить непредвиденные случайности, этого будет достаточно.
   - Продолжительность?
   - Твой темплет, поскольку он не очень подходит для тебя, будет неустойчив, но продержится в течение необходимых трех дней, как и гипноз. На втором мальчике гипнотическое внушение будет проще и потому сохранится дольше. У тебя будет доступ к твоей прежней памяти и знаниям, но личность твоя изменится. Должен предупредить, что даже с учетом этого вероятность успеха крайне мала, скорее всего не более двух процентов.
   - А если я попытаюсь укрыться в системе коридоров?
   - Вероятность того, что тебе удастся сделать что-то большее, чем просто выжить, не превышает одного процента. Вероятность выживания выше - девять процентов. При восстановлении исходного генетического состояния у тебя почти тридцатипроцентные шансы на выживание в течение неопределенного времени, но вероятность активных действий останется на прежнем уровне.
   - Почему мои шансы на выживание в виде прежней Сон Чин окажутся выше?
   - В настоящее время тебе приходится взвешивать альтернативы и принимать логически обоснованное решение. Полный набор команд позволяет действовать без размышлений и увеличивает эффективность.
   - Следовательно, нелогично использовать вариант с коридорами, так как я не смогу продолжить свою работу, а это единственная причина для бегства. Космический вариант сулит шансы на полный успех, и значит, надо остановиться на нем.
   - Согласен. Но должен предупредить, что, когда окончится действие гипноза и темплета, психохимические изменения останутся. Ты будешь сексуально ориентирована как мужчина и сохранишь в основном мужской набор личных качеств. Сейчас это не имеет особого значения, но впоследствии может причинить тебе серьезные душевные страдания. Чтобы устранить это, не нарушая психики, потребуется твой темплет, коды и установка, аналогичная этой, и маловероятно, что все это окажется в дружественных руках.
   - Единственной целью является побег. Все остальные проблемы пока потенциальны и, следовательно, второстепенны. Приступай.
   6. СДЕЛКА НА ОСТРИЕ КОПЬЯ
   Я историк, я имею дело со словами и древностями, - сказал Козодой, чувствуя себя крайне неловко. - Я не боец. Храбрости у меня хватит, но нет ни опыта, ни умения, чтобы одолеть этих негодяев.
   - Мускулы у тебя выросли там где надо, - ободрила его Танцующая в Облаках. - И для человека, имеющего дело только со словами, у тебя совсем неплохая реакция, насколько я могу судить. Ни один из них не достоин даже носить за тобой копье. Их сила только в числе. По отдельности это просто беспомощные трусы.
   - Может быть, но ты упускаешь из виду, моя дорогая жена, что у меня нет ни копья, которое ни один из них не достоин носить за мной, ни лука, ни стрел, ни ножа, а у них, наоборот, все это имеется в избытке. И в темноте я двигаюсь, как слепой бык, - добавил он.
   - Ничего. Сегодня ночью я схожу на разведку. Может быть, здесь найдется что-нибудь подходящее. В конце концов, оружие - это то, что можно использовать как оружие.
   Он вздрогнул:
   - Ты что, собираешься выйти?
   - В предутренний час, когда темно и очень холодно. Ночь сегодня облачная. Это нам поможет. Ну а теперь давай отнимем у этих бедных животных еще немного не совсем гнилых фруктов и чуть-чуть отдохнем.
   Когда она его разбудила, день уже начался. Козодой протер глаза и нахмурился.
   - Слишком поздно, - пробормотал он. - Мы проспали самое темное время.
   - Это ты проспал, а я уже успела обойти полдеревни, - хихикнула она, чрезвычайно довольная собой. Он мигом проснулся:
   - Что?!
   - Ш-ш-ш! Это никудышные воины. Нас сторожат двое - один почти прямо напротив двери, а другой - чуть дальше по улице. Тот, что напротив, проспал почти всю ночь, а второй все время потягивал из бутылки и смотрел куда угодно, только не на нас. Тот, что спал, видно полагался на свою собаку, но стоило ей меня увидеть, как она подошла, виляя хвостом, и стала ждать подачки. Убедившись, что у меня ничего нет, она потеряла ко мне всякий интерес и вернулась к спящему хозяину. Здесь, правда, есть парочка воинов посерьезнее" но они охраняют причал и склады, а это далеко отсюда. Впрочем, я запросто проскользнула бы и там, - добавила она с гордостью.
   - Но тебя же могли убить! Танцующая в Облаках улыбнулась:
   - Ну что ты - ведь они же домогаются меня, помнишь? Вот тебя они могут убить, муж мой, и убьют, если мы ничего не предпримем. Однако это еще не все: я нашла друга, или во всяком случае, человека, который может нам пригодиться.
   - Что? Кто это?
   - Не знаю ни ее имени, ни ее племени, но, похоже, она откуда-то из низовьев. Это одна из их рабынь, хорошенькая маленькая женщина, которая выглядит намного старше своих лет. Она единственная застала меня врасплох, и то случайно. Наверное, она встает среди ночи, чтобы подготовить ту большую хижину, в которой они трапезничают. Мы с ней едва не столкнулись. Она явно знала, кто я такая. Впрочем, тут все это знают.
   - Отчего же ты не спросила, как ее зовут и откуда она родом?
   - Она все равно не могла бы сказать. Она не знает ни языка знаков, ни хайакутского, но это не важно. Когда-то, очень давно, ей вырезали язык.
   Козодой содрогнулся:
   - Тогда почему ты так уверена, что она нам поможет?
   - Жесты и глаза порой красноречивее слов. Она мечтает отомстить и не хочет, чтобы я разделила ее судьбу, а на кухне полно острых ножей и тесаков.
   Козодой возблагодарил судьбу, хотя понимал, что радоваться еще рано. Думая о положении этой рабыни, он не мог не пожалеть ее. Здесь, в обществе, столь же чуждом ей, как ему - культура ацтеков, она была одинока и не имела друзей. Бежать? Но куда? Даже если родное племя примет ее обратно, а шансы на это были невелики, ей еще предстояло добраться туда, одинокой молодой женщине, затерянной во враждебной глуши, неспособной даже говорить.
   - Ну что ж, это хорошая новость, - вслух сказал он. - Но эти ребята пользуются уважением среди речных торговцев, а это значит, что их влияние простирается далеко за пределы деревушки. Но они не охотники и не знают ремесел, а следовательно, у них есть какой-то иной предмет для торговли.
   - Они воры, - презрительно бросила Танцующая в Облаках.
   - Да, но не только. Они продают свое покровительство, так мне кажется. Тот, кто принимает их условия, застрахован от неприятностей. Если же нет, что ж, река широка и безлюдна... Несчастный случай в этих местах не редкость, а у них появляется дополнительный товар.
   - Если ты говоришь правду, то это недостойно! У них нет никакой чести! Почему же все торговцы не соберутся вместе и не сотрут с лица земли это змеиное гнездо!
   - Ревущий Бык умен и знает, где нужно остановиться. Кроме того, местные племена он скорее всего не трогает, а может быть, даже снабжает их огненной водой. Не исключено, что он к тому же предоставляет им право наживаться за счет "несчастных случаев", а сам довольствуется одним вымогательством. Так или иначе, он наверняка сделал все, чтобы заручиться их поддержкой. Кроме того, он не хуже торговцев знает, что, даже если им удастся расправиться с ним, его место тут же займет какой-нибудь из местных вождей.
   - Другими словами, мы не сможем уйти далеко, даже если сумеем бежать, заметила Танцующая в Облаках. - И на какое расстояние, по-твоему, разносится его голос?
   Козодой пожал плечами:
   - Не думаю, что на очень большое, иначе пришлось бы раздать чересчур много взяток, а это невыгодно. Возможно, день пути. Скажем, два, для верности. Так что наша задача - не просто перерезать несколько глоток и ускользнуть, и он это знает. Хорошо еще, что он сразу понял, что я из Консилиума.