Чапек Карел. R.U.R. Средство Макропулоса. Война с саламандрами. Фантастические рассказы

   «Ты с ума сошел, Эйб». Родители просто не могут этого понять, вот и все. И мистер Эйб, нежно вздохнув, прикрыл полой купального халата беленькую лодыжку Ли. «Как глупо, — смущенно подумал он, — что у меня такие волосатые нога!»
   Господи, до чего здесь красиво, до чего красиво! Жаль, что Ли этого не видит. Мистер Эйб залюбовался красивой линией ее бедра и, по какой-то смутной ассоциации, начал думать об искусстве. Ли ведь тоже артистка. Киноартистка. Правда, она ещё не играла, но твердо решила сделаться величайшей кинозвездой всех времён; а если Ли что-нибудь задумает, то обязательно добьется своего. Вот этого как раз и не понимает мамаша Леб. Артистка — это… одним словом, артистка и не может быть такой, как другие девушки. К тому же другие девушки ничуть не лучше, решил Эйб. Например, эта Джэди, там, на яхте, такая богатая девица… а я знаю, что Фред ходит к ней в каюту. Каждую ночь, изволите ли видеть! Тогда как я и Ли… Просто Ли не такая. Я желаю всего лучшего Фреду-бейсболисту, великодушно размышлял Эйб, он мой товарищ по университету. Но каждую ночь… Нет, богатая девушка не должна была бы так поступать. То есть девушка из такой семьи, как Джэди. И ведь Джэди — даже не артистка. (О чем только эти девушки иногда шушукаются! — вспомнил вдруг Эйб. — И как у них при этом горят глаза и как они хихикают. Мы с Фредом о таких вещах никогда не говорим). (Ли не надо пить коктейль в таком количестве; она потом сама не знает, что говорит.) (Например, сегодня днем — это было уж слишком…) (Я имею в виду, как они с Джэди заспорили, у кого из них ноги красивее. Само собой разумеется, что у Ли. Я-то знаю.) (А Фреду нечего было затевать этот дурацкий конкурс красивых ног. Это можно устраивать где-нибудь на Палм-Бич, но не в своей интимной компании. А девушкам не следовало так высоко задирать юбки. Это уже, собственно, были не только неги… По крайней мере Ли не следовало этого делать. Тем более перед Фредом. И такая богатая девушка как Джэди, зря это делала.) (А я, пожалуй, напрасно позвал капитана и предложил ему быть судьей. Это было глупо. Как побагровел капитан, и усы у него ощетинились.
   «Простите, сэр», — и хлопнул дверью. Неприятно. Ужасно неприятно. Капитану не следовало быть до такой степени грубым.
   В конце концов ведь это моя яхта, не так ли? (Правда, у капитана нет с собой девушки; так легко ли ему, бедняге, смотреть на такие вещи? То есть поскольку ему приходится оставаться на холостом положении?) (А почему Ли плакала, когда Фред сказал, что у Джэди ноги красивее? Потом она говорила, что Фред такой невоспитанный, отравил ей всю поездку… Бедненькая Ли!..) (Теперь девушки дуются друг на друга. А когда я хотел поговорить с Фредом, Джэди подозвала его к себе, как собачонку. Все-таки Фред — мой лучший приятель. Конечно, если он возлюбленный Джэди, он должен говорить, что у нее ноги красивее. Но зачем было утверждать это так категорически? Это было нетактично по отношению к бедняжке Ли. Ли права, что Фред самоуверенный чурбан. Ужасный чурбан.) (Собственно, я представлял себе это путешествие по-иному. На черта мне сдался Фред!)
   Мистер Эйб обнаружил, что он уже не любуется перламутровым морем, но с весьма мрачным видом просеивает между пальцами песок с ракушками. Он был огорчен и расстроен. Папаша Леб сказал: «Поезжай да постарайся повидать побольше». А что мы видели? Мистер Эйб старался припомнить, но в памяти его всплывала только одна картина — как Джэди и Ли показывают свои ноги, а Фред, широкоплечий Фред, сидит перед ними на корточках. Эйб нахмурился ещё больше. Как, собственно, называется этот коралловый остров? Тараива, говорил капитан. Тараива, или Тахуара, или Тараихатуара-тахуара. Что, если вернуться домой и сказать старому Джессу: «Папа, мы побывали даже на Тараихатуара-тахуара». (И зачем только я позвал тогда капитана, — поморщился мистер Эйб.) (Надо будет поговорить с Ли, чтобы она не делала таких вещей. Господи, почему я ее так ужасно люблю? Когда проснется, поговорю с ней. Скажу, что мы могли бы пожениться…) Глаза мистера. Эйба наполнились слезами. Господи, отчего это — от любви или от муки? Или же эта безмерная мука оттого, что я ее люблю?..
   Подведенные синим, блестящие, похожие на нежные ракушки, веки крошки Ли затрепетали.
   — Эйб, — прозвучал сонный голосок, — знаешь, о чем я думаю? Здесь, на этом острове, можно было бы сделать ши-кар-ный фильм.
   Мистер Эйб старался засыпать свои злополучные волосатые ноги мелким песком.
   — Превосходная идея, крошка. А какой фильм?
   Ли открыла свои бездонные синие глаза.
   — Например… Представь себе, что я была бы на этом острове Робинзоном. Женщина-Робинзон! Правда, совершенно новая идея?
   — Да-а, — неуверенно произнес мистер Эйб. — А как бы ты попала на этот остров?
   — Превосходнейшим манером!.. — ответил сладкий голосок.
   — Просто наша яхта потерпела бы во время бури крушение, и вы все потонули бы — ты, Джэди, капитан и все.
   — А Фред? Он ведь замечательно плавает.
   Гладкий лобик наморщился.
   — Тогда пусть Фреда съест акула. Получится изумительный кадр! — захлопала Ли в ладоши. — Ведь у Фреда безумно красивое тело, правда?
   Мистер Эйб вздохнул.
   — Ну, а дальше?
   — А меня в бессознательном состоянии выбросила бы на берег волна. На мне была бы пижама, та, в голубую полоску, что так понравилась тебе позавчера. — Взгляд, брошенный из-под полуопущенных ресниц, наглядно продемонстрировал силу женских чар. — Вернее, это должен быть цветной фильм, Эйб Все говорят, что голубой цвет поразительно идет к моим волосам.
   — А кто бы тебя здесь нашел? — деловито осведомился мистер Эйб.
   Крошка Ли задумалась.
   — Никто! Какой же тогда Робинзон, если тут будут люди, — ответила она с неожиданной логикой. — Вот почему эта роль такая шикарная, ведь я все время играла бы одна. Вообрази только — Лили Валлей в главной и вообще единственной роли!
   — А что бы ты делала в течение всего фильма?
   Крошка Ли оперлась на локоть.
   — У меня уже все придумано. Купалась бы и пела на скале.
   — В пижаме?
   — Без, — сказала крошка. — Ты не думаешь, что я имела бы огромный успех?
   — Но не можешь ведь ты ходить все время голой, — проворчал Эйб с явным неодобрением.
   — А почему бы и нет? — невинно удивилась крошка. — Что здесь такого?
   Мистер Эйб пробормотал что-то нечленораздельное.
   — А потом, — продолжала свои размышления Ли, — постой… ага, знаю. Потом меня похитила бы горилла. Понимаешь, такая страшная, волосатая, черная горилла.
   Мистер Эйб покраснел и постарался ещё глубже зарыть в песок свои проклятые ноги.
   — Но здесь же нет горилл, — возразил он малоубедительным тоном.
   — Есть. Здесь есть всевозможные звери. Ты должен относиться к делу как художник, Эйб Горилла удивительно подойдет к моему оттенку кожи. А ты обратил внимание, какие у Джэди волосы на ногах?
   — Нет, — ответил Эйб, крайне недовольный этой темой.
   — Ужасные ноги, — заметила Ли и с удовлетворением посмотрела на собственные икры. — А когда горилла понесет меня на руках, из лесной чащи выйдет молодой прекрасный дикарь и заколет ее.
   — А как он будет одет?
   — У него будет лук, — без колебаний решила крошка, — и венок на голове. Этот дикарь возьмет меня в плен и приведет в становище каннибалов.
   — Здесь нет никаких каннибалов. — Эйб попробовал вступиться за островок Тахуара.
   — Есть. Людоеды захотят принести меня в жертву своим идолам и споют при этом гавайские песни. Знаешь, как негры поют в ресторане «Парадиз». Но тот молодой людоед влюбился бы в меня, — прошептала крошка Ли с широко раскрытыми от восторга глазами, — и потом ещё один дикарь влюбился бы в меня, скажем — предводитель этих каннибалов… а потом один белый.
   — Откуда же тут возьмется белый? — спросил Эйб в интересах точности.
   — Он был бы у них в плену. Например, это был бы знаменитый тенор, который попал в руки дикарей. Это для того, чтобы он мог петь в фильме.
   — А в чем он был бы одет?
   Ли поглядела на пальчики своих ножек.
   — Он был бы… без всего, как и людоеды. Мистер Эйб покачал головой.
   — Не годится, крошка. Все знаменитые тенора страшно толстые.
   — Жалко, — огорчилась Ли. — Ну, тогда его мог бы играть Фред, а тенор только пел бы. Знаешь, как теперь озвучивают фильмы.
   — Но ведь Фреда сожрала акула?
   Ли рассердилась.
   — Нельзя быть таким ужасным реалистом, Эйб! С тобой вообще невозможно говорить об искусстве! А предводитель обвил бы меня всю нитками жемчуга…
   — Где бы он его взял?
   — Здесь масса жемчуга, — с уверенностью объявила, Ли. — А Фред из ревности боксировал бы с ним на скале над морским прибоем. Получится шикарно: силуэт Фреда на фоне неба! Правда, блестящая идея? При этом они оба упали бы в море…
   — Ли просветлела. — Тут и пригодится эпизод с акулой. Вот взбесится Джэди, если Фред будет играть со мной в фильме! А я бы вышла замуж за того красивого дикаря. — Златокудрая Ли вскочила. — Мы стояли бы тут на берегу… на фоне солнечного заката… совершенно нагие… и диафрагма постепенно закрывалась бы… — Ли сбросила купальный халат.
   — А теперь я иду в воду.
   — Ты не надела купальный костюм, — пробормотал Эйб, оглядываясь на яхту, не смотрит ли кто-нибудь оттуда; но Ли уже вприпрыжку бежала по песку к лагуне.
   «…Собственно, в платье она лучше», — заговорил вдруг в молодом человеке голос холодной и жестокой критики. Эйб был потрясен отсутствием у него надлежащего любовного восторга и чувствовал себя почти преступником, но… все-таки когда Ли в платье и туфельках, то… право же, это как-то красивее.
   «Ты, верно, хочешь сказать — приличнее», — возражал Эйб холодному голосу.
   «Ну да, и это тоже. И красивее. Почему она так нелепо шлепает по воде? Почему у нее так трясутся бока? Почему-то, почему се…»
   «Перестань, — с ужасом отбивался Эйб. — Ли — самая красивая девушка, которая когда-либо существовала на свете! Я ее ужасно люблю…»
   «…Даже когда на ней нет ничего?» — спросил холодный критический голос.
   Эйб отвернулся и взглянул на яхту в лагуне. Как она красива, как безупречны все линии ее бортов! Жаль, нет тут Фреда. С Фредом можно было бы поговорить о красоте яхты.
   Тем временем Ли стояла уже по колено в воде, простирала руки к заходящему солнцу и пела.
   «Скорей бы уж лезла в воду, чёрт бы ее драл! — раздраженно подумал Эйб. — А все-таки это было красиво, когда она лежала, свернувшись клубочком, закутанная в халат, с закрытыми глазами. Милая крошка Ли! — И Эйб, растроганно вздохнув, поцеловал рукав ее купального халата. — Да, я ужасно ее люблю. Так люблю, что больно делается».
   Внезапно с лагуны донесся пронзительный визг. Эйб привстал на колено, чтобы лучше видеть. Ли пищит, размахивает руками и бегом спешит к берегу, спотыкаясь и разбрызгивая воду… Эйб вскочил и бросился к ней.
   — Что такое, Ли?
   (Посмотри, как она нелепо бежит, — отметил холодный критический голос. — Как она выбрасывает ноги. Как размахивает руками во все стороны. Это просто некрасиво. И ещё кудахчет при этом, да, кудахчет.)
   — Что случилось, Ли? — кричал Эйб, спеша на помощь.
   — Эйб, Эйб… — пролепетала Ли и — трах! — мокрая и холодная, повисла на нем. — Эйб, там какой-то зверь!
   — Ничего там нет, — успокаивал ее Эйб. — Наверное, просто какая-нибудь рыба.
   — Но у него такая страшная голова!.. — зарыдала крошка и уткнулась мокрым носом в грудь Эйба.
   Эйб хотел отечески похлопать Ли по плечу, но шлепки по мокрому телу получились бы слишком звучными.
   — Ну, ну, — проворчал он, — посмотри, там уже ничего нет.
   Ли оглянулась на лагуну.
   — Это было ужасно, — прошептала она и вдруг взвизгнула.
   — Вон… вон… видишь?
   К берегу медленно приближалась черная голова, то разевая, то закрывая широкую пасть. Ли издала истерический вопль и сломя голову кинулась прочь.
   Эйб был в нерешительности. Бежать за Ли, чтобы она не боялась? Или же остаться здесь и показать ей, что ему не страшен этот зверь? Само собой разумеется, он избрал второе решение. Он сделал несколько шагов и, остановившись по щиколотку в воде, сжав кулаки, посмотрел зверю в глаза. Черная голова тоже остановилась, странно закачалась и произнесла:
   — Тс-тс-тс…
   Эйбу стало немного жутко, но ведь нельзя же показывать виду.
   — В чем дело? — резко спросил он, обращаясь к голове.
   — Тс-тс… — ответила голова.
   — Эйб, Эйб, Эйб… — верещала крошка Ли.
   — Иду!.. — крикнул Эйб и медленно (чтобы никто не подумал) зашагал к своей возлюбленной. По дороге он даже приостановился и бросил строгий взгляд назад.
   На берегу, где волны выводят на песке свои вековечные, непрочные узоры, стоял на задних лапах какой-то темный зверь с круглой головой и извивался всем телом. Эйб застыл на месте с бьющимся сердцем.
   — Тс-тс-тс… — произнес зверь.
   — Эйб! — вопила Ли, близкая к обмороку.
   Эйб отступал шаг за шагом, не спуская глаза со зверя.
   Тот не шевелился и только поворачивал голову вслед за Эйбом.
   Наконец Эйб оказался возле крошки, которая лежала ничком на земле и, захлебываясь, всхлипывала от ужаса.
   — Это… что-то вроде тюленя, — неуверенно сообщил Эйб.
   — Надо бы возвратиться на яхту, Ли.
   Но Ли только дрожала.
   — И вообще тут нет ничего опасного, — твердил Эйб.
   Ему хотелось опуститься на колени, склониться над Ли, но он чувствовал себя обязанным рыцарски стоять между нею и зверем. «Был бы я не в одних трусах, — думал он, — да будь у меня хоть перочинный нож… или хоть бы палку какую найти…»
   Начало смеркаться. Зверь приблизился ещё шагов на тридцать и остановился. А вслед за ним вынырнули из моря пять, шесть, восемь таких же животных и, раскачиваясь, нерешительно засеменили к тому месту, где Эйб сторожил Ли.
   — Не смотри, Ли… — прошептал Эйб, но в этом не было надобности, так как Ли не оглянулась бы ни за что на свете.
   Из моря выходили, все новые тени и продвигались вперед широким полукругом. «Их уже около шестидесяти, — мысленно подсчитал Эйб. — А это светлое — купальный халат Ли. Халат, в котором она только что спала…» Животные тем временем подошли уже к светлому предмету, — который широким пятном выделялся на песке.
   И тогда Эйб совершил нечто само собой разумеющееся и в то же время бессмысленное, подобно шиллеровскому рыцарю, который спустился на арену ко львам за перчаткой своей дамы. ^[99]Ничего не поделаешь, есть такие само собой разумеющиеся и в то же время бессмысленные поступки, которые мужчины будут совершать до тех пор, пока существует мир. Не раздумывая, с высоко поднятой головой и сжатыми кулаками, мистер Эйб Леб вступил в круг зверей, чтобы отнять у них купальный халат крошки Ли.
   Звери немного отступили, но не убежали. Эйб поднял халат, перебросил его через руку, как тореадор, и остановился.
   — Эйб!.. — неслись сзади отчаянные вопли.
   Мистер Эйб почувствовал прилив безмерной отваги и силы.
   — Ну что? — сказал он зверям и подступил к ним ещё на шаг. — Чего вы, собственно, хотите?
   — Тс-тс, — зацыкал один зверь, а потом каким-то, скрипучим старческим голосом пролаял: — Ноаж!..
   — Ноаж!.. — отозвались скрипучие голоса немного дальше:
   — Ноаж! Ноаж!
   — Э-эйб!..
   — Не бойся. Ли! — крикнул Эйб.
   — Ли!.. — залаяло перед ним. — Ли! Ли! Э-эйб!..
   Эйбу казалось, что он видит сон.
   — В чем дело?
   — Ноаж!
   — Э-эйб! — стонала Ли. — Иди сюда!
   — Сейчас… Вы имеете в виду нож? У меня никакого ножа нет. Я вам ничего не сделаю. Что вы хотите ещё?
   — Тс-тс, — цыкнул зверь и заковылял к нему.
   Эйб, придерживая переброшенный через руку халат, широко расставил ноги, но не отступал.
   — Тс-тс, — сказал он. — Чего нaдo?
   Зверь, казалось, протягивал к нему переднюю лапу; это не понравилось Эйбу.
   — Что? — спросил он довольно резко.
   — Ноаж! — пролаял зверь и выронил из лапы что-то беловатое, похожее на каплю. Но это не было каплей, потому что оно покатилось.
   — Эйб! — захлебывалась Ли. — Не оставляй меня здесь!
   Мистер Эйб не чувствовал уже никакого страха.
   — Прочь с дороги! — сказал он и махнул на зверя купальным халатом.
   Зверь поспешно и неуклюже отступил. Теперь Эйб мог удалиться с честью, но пусть Ли увидит, какой он храбрый; и он нагнулся, чтобы рассмотреть то беловатое, что зверь выронил из лапы. Это были три твердых, гладких, матово-блестящих шарика. Мистер Эйб поднес их к глазам, так как уже смеркалось.
   — Эйб! — пищала покинутая Ли. — Эйб, Эйб!
   — Иду, иду! — крикнул мистер Эйб — Ли, у меня для тебя что-то есть! Ли, Ли, я тебе что-то несу!
   Размахивая купальным халатом над головой, мистер Эйб мчался па берегу, как молодой бог. Ли сидела на корточках, вся скорчившись, и дрожала.
   — Эйб, — простонала она, стуча зубами. — Как ты можешь… Как ты можешь.
   Эйб торжественно преклонил перед ней колена.
   — Лили Валлей, морские боги, они же тритоны, пришли воздать тебе почести. Они поручили передать тебе, что, с тех пор как Венера родилась из пены морской, ни одна артистка не производила на них такого впечатления, как ты. В знак своего восхищения они посылают тебе. — Эйб протянул к ней руку, — три жемчужины. Смотри.
   — Не мели вздор, Эйб! — захныкала Ли.
   — Серьезно, Ли! Посмотри же, это настоящий жемчуг!
   — Покажи! — простонала Ли и взяла в свои дрожащие пальцы три беловатых шарика. — Эйб, — прошептала она, — ведь это жемчуг! Ты нашел его в песке?
   — Но, Ли, крошка моя, жемчуг не водится в песке!
   — Водится, — заявила Ли. — И его промывают. Видишь, я говорила, что здесь масса жемчуга!
   — Жемчужины растут в таких раковинах под водой, — почти с полной уверенностью сказал Эйб. — Ей-богу, Ли, это тебе принесли тритоны. Они видели, как ты купалась. Они захотели преподнести их тебе лично, но ты так испугалась…
   — Да, они такие противные!.. — воскликнула Ли. — Эйб, это шикарные жемчужины! Я ужасно люблю жемчуг! (Вот теперь она красива, — сказал критический голос. — Когда она стоит здесь на коленях и держит жемчужины на ладони — ну… просто хорошенькая, да и все!)
   — Эйб, это действительно принесли мне те… те звери?
   — Они не звери, крошка. Они морские боги. Называются тритоны.
   Ли нисколько не удивилась.
   — Очень мило с их стороны, правда? Они ужасно симпатичные. Как ты находишь, Эйб, должна я как-нибудь их поблагодарить?
   — Ты уже не боишься их?
   Ли вздрогнула.
   — Боюсь… Эйб, пожалуйста, уведи меня отсюда.
   — Тогда слушай, — сказал Эйб — Нам надо добраться до нашей лодки. Идем, и не бойся!
   — Но ведь… ведь они стоят на дороге… — стучала зубами Ли. — Эйб, ты не хочешь пойти к ним без меня? Только не смей оставлять меня здесь одну!
   — Я понесу тебя на руках, — героически предложил мистер Эйб.
   — Да, так лучше… — прошептала Ли.
   — Только надень халат, — буркнул Эйб.
   — Сейчас.
   Мисс Ли поправила обеими руками свои великолепные золотые кудри.
   — Я ужасно растрепана, правда? Эйб, у тебя нет с собой губной помады?
   Эйб набросил ей на плечи халат.
   — Идем же, Ли.
   — Я боюсь… — шептала Ли.
   Мистер Эйб взял ее на руки. Ли казалась на вид легонькой, как облачко. «Чёрт возьми, это тяжелее, чем ты думал, верно? — спросил Эйба холодный критический Голос. — И теперь у тебя обе руки заняты; если эти звери на нас нападут, что тогда?»
   — Ты бы не побежал бегом? — предложила Ли.
   — Хорошо… — пропыхтел Эйб, с трудом перебирая ногами.
   Уже почти совсем стемнело. Эйб приближался к широкому полукругу животных.
   — Скорей, Эйб, бегом, бегом!.. — шептала Ли.
   Животные начали раскачиваться странными волнообразными движениями и извиваться верхней половиной туловища.
   — Ну, беги же, беги быстрее! — простонала Ли, истерически дрыгая ногами, и в шею Эйба вонзились ногти, покрытые серебристым лаком.
   — Чёрт возьми, Ли, пусти же! — взвыл Эйб.
   — Ноаж! — пролаяло рядом с ним. — Тс-тс-тс! Ноаж! Ли! Ноаж! Ноаж! Ноаж! Ли!
   Но они уже миновали страшный полукруг, и Эйб почувствовал, что его ноги погружаются во влажный песок.
   — Можешь спустить меня на землю, — прошептала Ли как раз в тот момент, когда у Эйба окончательно отнялись уже и руки и ноги.
   Эйб тяжело дышал, отирая локтем пот со лба.
   — Иди к лодке! Поживее! — скомандовала крошка Ли.
   Полукруг темных теней повернулся теперь лицом к Ли и стал приближаться.
   — Тс-тс-тс! Ноаж! Ноаж! Ли!
   Но Ли не закричала. Ли не бросилась бежать. Ли подняла руки к небу, и купальный халат соскользнул с ее плеч. Ли, нагая, махала обеими руками колеблющимся теням и посылала им воздушные поцелуи. Ее дрожащие губы слегка искривились, что должно было, очевидно, изображать очаровательную улыбку.
   — Вы такие милые, — произнес трепетный голосок, а белые руки снова простерлись к колеблющимся теням.
   — Иди помоги мне, Ли, — немного грубо проворчал Эйб, сталкивая лодку в воду.
   Ли подняла свой купальный халат.
   — До свидания, дорогие мои!
   Можно было слышать, как тени шлепают уже по воде.
   — Ну же, шевелись, Эйб, — прошептала крошка, пробираясь к лодке. — Они опять здесь?
   Мистер Эйб Леб отчаянно напрягал усилия, чтобы столкнуть лодку в воду. А тут ещё в нее влезла мисс Ли, махая рукой на прощанье.
   — Перейди на другую сторону, Эйб, а то им не видно меня.
   — Ноаж! Тс-тс-тс! Эйб!
   — Ноаж! Тс, ноаж!
   — Тс-тс!
   — Ноаж!
   Лодка наконец закачалась на волнах. Мистер Эйб вскарабкался в нее и изо всех сил налег на вёсла. Одним веслом он угодил по чьему-то скользкому телу.
   Ли глубоко перевела дух.
   — Правда, они ужасно милые? А правда, я великолепно провела сцену с ними?
   Мистер Эйб изо всех сил греб к яхте.
   — Надень халат, Ли, — довольно сухо сказал он.
   — Я считаю, что имела огромный успех, — констатировала мисс Ли. — А эти жемчужины, Эйб. Как ты думаешь, сколько они стоят?
   Мистер Эйб на мгновение перестал грести.
   — Я думаю, что ты не должна была показываться им в таком виде…
   Мисс Ли слегка обиделась.
   — Что здесь такого? Сразу видно, Эйб, что ты не артист. Греби, пожалуйста, мне холодно в халате.

7. ЯХТА В ЛАГУНЕ

   (Продолжение)
   В этот вечер на яхте «Глория Пикфорд» не было личных переживаний, зато шумно проявилось расхождение в научных взглядах. Фред (лояльно поддержанный Эйбом) считал, что это определенно какие-то ящеры, тогда как капитан настаивал на млекопитающих. В море не бывает ящеров, горячо утверждал капитан; однако молодые джентльмены из университета не слушали его возражений; ящеры, как-никак, более эффектная сенсация. Крошка Ли удовольствовалась тем, что это были тритоны, что они были просто шикарны и что вообще она имела такой успех!.. И Ли (в голубой полосатой пижаме, которая так нравилась Эйбу) с горящими глазами мечтала о жемчужинах и морских богах. Джэди, конечно, была убеждена, что все это чепуха и враки и Ли с Эйбом все выдумали; она яростно моргала Фреду, чтобы он бросил эти дурацкие разговоры. Эйб считал, что Ли могла бы упомянуть о том, как он, Эйб, бесстрашно пошел к этим ящерам за ее купальным халатом; поэтому он уже в третий раз рассказывал, как замечательно справилась с ними Ли, пока он, Эйб, спускал лодку на воду, и собрался рассказать это в четвертый раз, но Фред и капитан ничего не слушали, поглощенные страстным спором о ящерах и млекопитающих. (Как будто, в самом деле, важно, что именно там было, подумал Эйб.) В конце концов, Джэди зевнула и объявила, что идет спать; она многозначительно посмотрела на Фреда, но Фред как раз вспомнил, что до всемирного потопа существовали такие старые забавные ящеры — как они, чёрт бы их драл, назывались: диплозавры, бигозавры, или как-то там ещё — и они разгуливали, сэр, на задних ногах; Фред сам видел такую забавную научную картинку, сэр, в одной толстой книжке. Замечательная книга, сэр, вам бы надо с ней познакомиться.
   — Эйб, — произнесла Ли, — У меня есть шикарная идея для фильма.
   — А именно?
   — Нечто потрясающе новое. Представь себе, что наша яхта потонула, и только я одна спаслась на этом острове. И жила бы, как Робинзон.
   — А чем бы вы занимались? — скептически осведомился капитан.
   — Купалась бы и вообще, — просто ответила Ли. — И в меня влюбились бы морские тритоны и приносили бы мне жемчужины. Понимаешь, совсем как в действительности! Это может быть видовой и научно-воспитательный фильм, как ты думаешь? Нечто вроде «Торгового флага». ^[100]
   — Ли права, — решительно заявил Фред. — Надо бы заснять завтра этих ящеров.
   — То есть млекопитающих, — поправил его капитан.
   — То есть меня, — сказала Ли, — как я стою среди морских тритонов.
   — Но в купальном костюме… — поспешил вставить Эйб.
   — Я, пожалуй, надену белый купальный костюм, — сказала Ли. — А Грета пусть как следует причешет меня. Сегодня я была прямо ужасна!..
   — А кто будет снимать?
   — Эйб. Пусть хоть какая-то польза от него будет. А Джэди придется светить, когда станет темно.
   — А Фред?
   — У Фреда будет лук и венок на голове, и, когда тритоны захотят меня похитить, он их убьет.
   — Покорнейше благодарю, — осклабился Фред. — Но я предпочту револьвер. А как насчет капитана?
   Капитан воинственно ощетинил усы.
   — Не извольте беспокоиться. Уж я-то знаю, чти будет нужно.