Страница:
Эмилия. Buenos dias,
[16]Макси. Что так рано?
Гаук. Ш-ш-ш! (Подходит к ней на цыпочках, целует в шею.) Собирайтесь, Евгения. Едем.
Эмилия. Куда?
Гаук. Домой. В Испанию. Хи-хи! Моя жена ничего не знает. Вы понимаете? Я уже к ней не вернусь. Por dios, [17]Евгения, торопитесь!
Эмилия. Вы с ума сошли?
Гаук. Совершенно верно. Понимаете, я под опекой как слабоумный. Меня могут задержать и отправить обратно, це-це-це, как посылку по почте. Но я хочу от них удрать. Вы меня увезете.
Эмилия. В Испанию? А что я буду там делать?
Гаук. Ого! Плясать, конечно! Mi dios, hija, [18]как я всегда ревновал вас! Будете плясать, да? А я буду хлопать в ладоши. (Вынимает кастаньеты.) Ау, salero Vaya, querida! [19](Поет.) Ла-лала-ла-лала… (Останавливается.) Кто это тут плачет?
Эмилия. Э-э, никто.
Гаук. Це-це-це. Как будто кто-то плакал. Мужской голос. Chite, escusha… [20]Эмилия. Ах да, это сосед за стеной. У него, кажется, умер сын.
Гаук. Умер? Как прискорбно! Vamos, [21]гитана. Знаете, что я с собой везу? Драгоценности. Матильдины. Матильда — это моя жена. Старая ведьма, вы понимаете? Так скверно быть старым. Скверно! Я тоже был стар, пока не вернулись вы… Chiquirritina, [22]мне теперь двадцать лет! Вы не верите?
Эмилия. Si, si, senor! [23]Гаук. Вы тоже не постарели. Человек не должен стареть. Ведь у дураков долгий век. О, я буду жить долго. И пока человек жаждет любви… (Щелкает кастаньетами.) Вкушай Любовь! Ла-ла-ла-ла-ла… Эй, цыганка, поедешь со мной?
Эмилия. Да.
Гаук. К новой жизни, а? Начнем снова с двадцати лет, nina! [24]О, наслаждение! Ты помнишь? А все остальное трын-трава. Nada. [25]Поедем?
Эмилия. Si. Ven aqui, chucho! [26]
Стук в дверь.
Войдите.
Горничная. (просовывает голову). Вас хочет видеть господин Грегор.
Эмилия. Пусть войдет.
Гаук. Что ему нужно? Бежим.
Эмилия. Подождите.
Входят Грегор, Коленатый, Кристина и Витек.
Здравствуй, Бертик. Кого это ты привел, скажи, пожалуйста?
Грегор. Вы не одна?
Гаук. А, господин Грегор! Как я рад!
Грегор. (подтолкнув Кристину к Эмилии). Посмотрите в глаза этой девочке. Вы знаете, что случилось?
Эмилия. Янек.
Грегор. А знаете, почему?
Эмилия. Э, вздор!
Грегор. Смерть этого юноши — на вашей совести, понимаете?
Эмилия. Потому ты и притащил сюда столько народу, да ещё адвоката?
Грегор. Не только потому. И прошу вас не обращаться ко мне на ты.
Эмилия. (рассердившись). Подумаешь! Ну так что тебе надо?
Грегор. Сейчас узнаете. (Усаживается без приглашения.) Как ваше настоящее имя?
Эмилия. Ты меня допрашиваешь?
Коленатый. Что вы, мадемуазель. Просто дружеская беседа.
Грегор. Дайте фотографию, Витек. (Берет у Витека снимок.) Вы надписали Кристине эту фотографию. Здесь ваша надпись?
Эмилия. Моя.
Коленатый. Отлично. А теперь разрешите спросить: вы послали мне вчера вот этот документ — собственноручное письменное заявление некоей Эллен Мак-Грегор о том, что она является матерью Фердинанда Грегора, датированное тысяча восемьсот тридцать шестым годом? Это не подделка?
Эмилия. Нет.
Грегор. Но оно написано ализариновыми чернилами. Вы понимаете, что это значит? А? Что это фальшивка, почтеннейшая!
Эмилия. Откуда это видно?
Грегор. Чернила ещё совсем свежие. Обратите внимание, господа. (Послюнив палец, проводит им по документу.) Расплывается. Что вы скажете, а?
Эмилия. Ничего.
Грегор. Это написано вчера, понятно? И той же рукой, которая надписала фотографию. Исключительно своеобразный почерк.
Коленатый… Буквы похожи на греческие, честное слово! Например, вот альфа…
Грегор. Вы написали это заявление сами или нет?
Эмилия. Тебе я не стану отвечать.
Гаук. Но позвольте, господа, позвольте…
Коленатый. Погодите, сударь. Тут творятся любопытные дела. Мадемуазель, можете вы сообщить нам, хотя бы, откуда вы достали этот документ?
Эмилия. Клянусь, его написала Эллен Мак-Грегор.
Коленатый. Когда? Вчера утром?
Эмилия. Это неважно.
Коленатый. Очень важно, милостивая государыня. Когда умерла Элен Мак-Грегор?
Эмилия. Уходите, уходите. Больше я вам ни слова не скажу.
Прус. (быстро выходит из спальни). Покажите мне документ, пожалуйста.
Коленатый. (встает). Господи… вы…
Грегор. Вы здесь? Эмилия, что это значит?
Гаук. О, боже, господин Прус! Очень рад вас видеть. Как дела?
Грегор. Знаете вы, что ваш сын…
Прус. (холодно). Да, знаю. Документ, прошу вас.
Коленатый подает ему документ.
Благодарю вас. (Надевает пенсне и внимательно читает.) Грегор. (подходит к Эмилии, тихо). Что он здесь делал? Говорите!
Эмилия. (меряя его взглядом). По какому праву?
Грегор. По праву того, кто сходит с ума.
Прус. (откладывает документ). Это не подделка.
Коленатый. Что за чертовщина! Так это писала Эллен Мак-Грегор?
Прус. Нет, гречанка Элина Макропулос. Тот же почерк, что в моих письмах. Тут не может быть никакого сомнения.
Коленатый. Но ведь письма писала…
Прус. Элина Макропулос. Никакой Эллен Мак-Грегор не существовало, господа. Это заблуждение.
Коленатый. С ума сойти! А надпись на фотографии?
Прус. (рассматривая надпись). Несомненно — почерк Элины Макропулос.
Коленатый. Вот как! Но ведь это собственноручная подпись Эмилии Марти. Правда, Кристинка? Кристина. Оставьте ее в покое.
Прус. (возвращая фотографию). Благодарю вас. Простите, что я вмешался. (Садится в стороне, обхватив голову руками.) Пауза.
Коленатый. А теперь пусть кто-нибудь с божьей помощью разберется во всей этой путанице.
Витек. Простите, может быть, здесь чистая случайность, просто почерк мадемуазель Марти… очень похож на…
Коленатый. Ну конечно, случайность, Витек. И приезд Марти — случайность, и эта фальшивка — тоже случайность… И… знаете что, Витек? Идите-ка вы к черту со всеми этими случайностями.
Эмилия. Довожу до вашего сведения, господа, что я сегодня же уезжаю.
Гаук. О, прошу вас, не надо. Но я уверен, что господин Прус…
Грегор. Разрешите узнать, куда?
Эмилия. За границу.
Коленатый. Ради бога, не делайте этого, мадемуазель. Знаете что? Останьтесь добром, чтобы нам не пришлось обращаться… чтобы мы не были вынуждены вызвать…
Эмилия. Вы хотите потребовать моего ареста?
Грегор. Пока нет. У нас ещё есть выход.
Стук в дверь.
Коленатый. Войдите!
Горничная. (просовывает голову). Двое каких-то господ ищут барона Гаука.
Гаук. Простите, кого? Меня? Не пойду! Я… ради бога… прошу вас… Устройте как-нибудь…
Витек. Я поговорю с ними. (Выходит.) Коленатый. (подходит к Кристине). Не плачь, Кристинка, не плачь. Мне так жалко…
Гаук. Ого, какая хорошенькая! Дайте-ка посмотреть. Не извольте плакать, мадемуазель!
Грегор. (подходит близко к Эмилии. Тихо). Внизу ждет машина. Вы поедете со мной за границу или…
Эмилия. Ха-ха, ты на это рассчитывал?
Грегор. Или я, или полиция. Поедешь?
Эмилия. Нет.
Витек. (возвращается). Господина Гаука ждет… врач… и ещё один господин. Пришли за ним — проводить его домой.
Гаук. Видели? Хи-хи. Вот я и попался. Будьте добры, попросите их немного подождать.
Витек. Да я уже просил.
Грегор. Господа! Ввиду того, что мадемуазель Марти не намерена дать нам объяснения, будем действовать решительно: сами осмотрим ее стол и чемоданы.
Коленатый. Ого! Мы не имеем права, Грегор. Посягательство на частную собственность и всякое такое…
Грегор. Что ж, вызвать полицию?
Коленатый. Я умываю руки.
Гаук. Но позвольте, господин Грегор. Я, как джентльмен…
Грегор. Сударь, вас за дверями ждут доктор и сыщик. Позвать их?
Прус. Делайте… с этой женщиной… что хотите.
Грегор. Ладно. Начнем. (Идет к письменному столу.) Эмилия. Назад! (Открывает ящик туалетного столика.) Посмей только!
Коленатый. (бросается к ней). Ай-аяй-яй, мадемуазель! (Вырывает у нее револьвер.) Грегор. (не оборачиваясь, открывает ящик стола). Хотела стрелять, а?
Коленатый. Да, он заряжен. Оставим это, Грегор. Я вызову полицию, ладно?
Грегор. Не надо. Сами разберемся. (Осматривает ящики.) Пока побеседуйте…
Эмилия. (подбегает к Гауку). Макси, ты позволяешь это? Cаspita! Y usted quiere pasar por caballero? [27]Гаук. Cielo de mi. [28]Что же я могу сделать?
Эмилия. (Коленатому). Доктор, вы честный человек…
Коленатый. Крайне сожалею, мадемуазель, но вы заблуждаетесь. Я карманник и международный вор. Собственно говоря, я… Арсен Люпен. [29]Эмилия. (Прусу). А вы, Прус? Ведь вы джентльмен. Вы не позволите…
Прус. Попрошу вас не говорить со мною.
Кристина. (с рыданием). Как мерзко вы с ней поступаете! Оставьте ее в покое.
Коленатый. Я то же самое говорю, девочка. Мы действуем нагло. На редкость нагло.
Грегор. (вываливает на стол кучу бумаг). Вот как, мадемуазель? Вы, оказывается, возите с собой целый архив. (Идет в спальню.) Коленатый. Будто специально для вас, Витек. Прямо деликатесы, а не документы. Может быть, рассортируете по годам?
Эмилия. Посмейте только читать их!
Коленатый. Милостивая государыня, убедительно прошу вас оставаться на месте. В противном случае я буду вынужден применить насилие, в нарушение параграфа девяносто первого уголовного уложения.
Эмилия. И это говорите вы, адвокат?!
Коленатый. Видите ли, я вошел во вкус. Очевидно, у меня врожденная склонность к преступлениям. Подлинное призвание иногда познается лишь к старости.
Пауза.
Витек. Разрешите осведомиться, мадемуазель Mapти: куда вы поедете гастролировать?
Молчание.
Гаук. Mon dieu, je suis dеsole… dеsole. [30]Витек. А… читали вы рецензии о себе?
Эмилия. Нет.
Витек. (достает из кармана вырезки). Восторженные рецензии, мадемуазель. Вот, например: «Голос изумительной яркости и силы, необыкновенная полнота верхов, совершенное владение своими вокальными средствами». Дальше: «Исключительный драматизм игры… невиданное сценическое мастерство… явление единственное в истории нашей оперы и, видимо, оперного искусства вообще». В истории, мадемуазель, обратите внимание!
Кристина. Так оно и есть.
Грегор. (возвращается из спальни с охапкой бумаг). Вот, доктор. Пока — это все. (Бросает бумаги на стол.) Беритесь за дело.
Коленатый. С удовольствием. (Нюхает бумаги.) Какая пылища, мадемуазель. Витек, это пыль веков.
Грегор. Кроме того, нашлась печать с инициалами Э. М., оттиск которой есть на заявлении Эллен Мак-Грегор.
Прус. (встает). Покажите.
Коленатый. (над бумагами). Господи боже! Витек, здесь есть бумаги, датированные тысяча шестьсот третьим годом.
Прус. (возвращая печать). Это печать Элины Макропулос. (Садится.) Коленатый. Чего-чего только нет…
Гаук. Ох, боже мой…
Грегор. Вам не знаком этот медальон, господин Гаук? По-моему, на нем ваш достопочтенный бывший герб.
Гаук. (рассматривая медальон). Да… так и есть… я его сам подарил ей.
Грегор. Когда?
Гаук. Ну, тогда… в Испании… пятьдесят лет назад.
Грегор. Кому?
Гаук. Ей, лично ей, Евгении Монтес… понимаете?
Коленатый. (роясь в бумагах). Тут что-то по-испански. Можете прочесть?
Гаук. О, конечно. Позвольте-ка. Хи-хи, Евгения, это из Мадрида.
Коленатый. Что это такое?
Гаук. Полицейское предписание о немедленном выезде… за нарушение общественного порядка… Ramera Gitana que se llama Eugеnia Montez. [31]Хи-хи! Я знаю: это из-за той драки, а?
Коленатый. Виноват. (Разбирает бумаги.) Заграничный паспорт на имя Эльзы Мюллер; семьдесят девятый год… Свидетельство о смерти… Эллен Мак-Грегор, тысяча восемьсот тридцать шестой год. Так, так. Все вперемешку. Подождите, мадемуазель, мы рассортируем по фамилиям. Екатерина Мышкина — это ещё кто такая?
Витек. Екатерина Мышкина была русская певица, в сороковых годах.
Коленатый. Вы все знаете, дорогой мой.
Грегор. Любопытно, что инициалы всегда «Э. М».
Коленатый. Мадемуазель, видимо, коллекционирует документы с этими инициалами. Особое пристрастие, а? Ого, «твой Пепи»! Это, безусловно, ваш предок, Прус. Прочитать? «Meine liebste, liebste Ellian». [32]
Прус. Может быть, Элина, а?
Коленатый. Нет, нет, Эллен. И на конверте — Эллен Мак-Грегор. Вена, Императорская опера. Погодите, Грегор, Эллен ещё придет к финишу первой. «Meine liebste, liebste Ellian»…
Эмилия. (встает). Погодите! Дальше не читайте. Это мои письма.
Коленатый. Что ж поделаешь, если они оказались такими интересными и для нас.
Эмилия. Не читайте. Я расскажу все сама. Все, о чем вы спросите.
Коленатый. Правда?
Эмилия. Клянусь!
Коленатый. (складывает бумаги). В таком случае, тысяча извинений, мадемуазель, за то, что нам пришлось принудить вас к этому.
Эмилия. Вы будете судить меня?
Коленатый. Боже упаси. Вполне дружеский разговор.
Эмилия. Но я хочу, чтобы вы меня судили.
Коленатый. Ах, так? Постараемся, в пределах наших возможностей. Итак — пожалуйста.
Эмилия. Нет, все должно быть, как в суде. Крест и все прочее.
Коленатый. А, вы правы. Еще что?
Эмилия. Но сперва пустите меня поесть и привести себя в порядок. Не могу же я предстать перед судом в неглиже.
Коленатый. Совершенно верно. Все должно иметь надлежащий, солидный вид.
Грегор. Комедия!
Коленатый. Тс-с-с! Не дискредитируйте акт правосудия. Обвиняемая, вам предоставляется десять минут на одевание. Довольно этого?
Эмилия. Да вы в своем уме? Дайте хоть час.
Коленатый. Полчаса на подготовку и обдумывание, после чего вы предстанете перед судом. Ступайте. Мы пришлем вам горничную.
Эмилия. Спасибо. (Уходит в спальню.)
Прус. Пойду к Янеку.
Коленатый. Только возвращайтесь через полчаса.
Грегор. Не могли бы вы хоть сейчас быть немного серьезней, доктор?
Коленатый. Тс-с-с, я страшно серьезен, Грегор. Я знаю, как на нее воздействовать. Это истеричка. Витек!
Витек. Что угодно?
Коленатый. Сбегайте в ближайшее похоронное бюро. Пусть пришлют сюда распятие, свечи и черное покрывало. Потом — Библию и прочую бутафорию. Скорей!
Витек. Слушаюсь.
Коленатый. И раздобудьте где-нибудь череп.
Витек. Человеческий?
Коленатый. Человеческий или коровий — это все равно. Лишь бы у нас был символ смерти.
Занавес
ЭПИЛОГ
Гаук. Ш-ш-ш! (Подходит к ней на цыпочках, целует в шею.) Собирайтесь, Евгения. Едем.
Эмилия. Куда?
Гаук. Домой. В Испанию. Хи-хи! Моя жена ничего не знает. Вы понимаете? Я уже к ней не вернусь. Por dios, [17]Евгения, торопитесь!
Эмилия. Вы с ума сошли?
Гаук. Совершенно верно. Понимаете, я под опекой как слабоумный. Меня могут задержать и отправить обратно, це-це-це, как посылку по почте. Но я хочу от них удрать. Вы меня увезете.
Эмилия. В Испанию? А что я буду там делать?
Гаук. Ого! Плясать, конечно! Mi dios, hija, [18]как я всегда ревновал вас! Будете плясать, да? А я буду хлопать в ладоши. (Вынимает кастаньеты.) Ау, salero Vaya, querida! [19](Поет.) Ла-лала-ла-лала… (Останавливается.) Кто это тут плачет?
Эмилия. Э-э, никто.
Гаук. Це-це-це. Как будто кто-то плакал. Мужской голос. Chite, escusha… [20]Эмилия. Ах да, это сосед за стеной. У него, кажется, умер сын.
Гаук. Умер? Как прискорбно! Vamos, [21]гитана. Знаете, что я с собой везу? Драгоценности. Матильдины. Матильда — это моя жена. Старая ведьма, вы понимаете? Так скверно быть старым. Скверно! Я тоже был стар, пока не вернулись вы… Chiquirritina, [22]мне теперь двадцать лет! Вы не верите?
Эмилия. Si, si, senor! [23]Гаук. Вы тоже не постарели. Человек не должен стареть. Ведь у дураков долгий век. О, я буду жить долго. И пока человек жаждет любви… (Щелкает кастаньетами.) Вкушай Любовь! Ла-ла-ла-ла-ла… Эй, цыганка, поедешь со мной?
Эмилия. Да.
Гаук. К новой жизни, а? Начнем снова с двадцати лет, nina! [24]О, наслаждение! Ты помнишь? А все остальное трын-трава. Nada. [25]Поедем?
Эмилия. Si. Ven aqui, chucho! [26]
Стук в дверь.
Войдите.
Горничная. (просовывает голову). Вас хочет видеть господин Грегор.
Эмилия. Пусть войдет.
Гаук. Что ему нужно? Бежим.
Эмилия. Подождите.
Входят Грегор, Коленатый, Кристина и Витек.
Здравствуй, Бертик. Кого это ты привел, скажи, пожалуйста?
Грегор. Вы не одна?
Гаук. А, господин Грегор! Как я рад!
Грегор. (подтолкнув Кристину к Эмилии). Посмотрите в глаза этой девочке. Вы знаете, что случилось?
Эмилия. Янек.
Грегор. А знаете, почему?
Эмилия. Э, вздор!
Грегор. Смерть этого юноши — на вашей совести, понимаете?
Эмилия. Потому ты и притащил сюда столько народу, да ещё адвоката?
Грегор. Не только потому. И прошу вас не обращаться ко мне на ты.
Эмилия. (рассердившись). Подумаешь! Ну так что тебе надо?
Грегор. Сейчас узнаете. (Усаживается без приглашения.) Как ваше настоящее имя?
Эмилия. Ты меня допрашиваешь?
Коленатый. Что вы, мадемуазель. Просто дружеская беседа.
Грегор. Дайте фотографию, Витек. (Берет у Витека снимок.) Вы надписали Кристине эту фотографию. Здесь ваша надпись?
Эмилия. Моя.
Коленатый. Отлично. А теперь разрешите спросить: вы послали мне вчера вот этот документ — собственноручное письменное заявление некоей Эллен Мак-Грегор о том, что она является матерью Фердинанда Грегора, датированное тысяча восемьсот тридцать шестым годом? Это не подделка?
Эмилия. Нет.
Грегор. Но оно написано ализариновыми чернилами. Вы понимаете, что это значит? А? Что это фальшивка, почтеннейшая!
Эмилия. Откуда это видно?
Грегор. Чернила ещё совсем свежие. Обратите внимание, господа. (Послюнив палец, проводит им по документу.) Расплывается. Что вы скажете, а?
Эмилия. Ничего.
Грегор. Это написано вчера, понятно? И той же рукой, которая надписала фотографию. Исключительно своеобразный почерк.
Коленатый… Буквы похожи на греческие, честное слово! Например, вот альфа…
Грегор. Вы написали это заявление сами или нет?
Эмилия. Тебе я не стану отвечать.
Гаук. Но позвольте, господа, позвольте…
Коленатый. Погодите, сударь. Тут творятся любопытные дела. Мадемуазель, можете вы сообщить нам, хотя бы, откуда вы достали этот документ?
Эмилия. Клянусь, его написала Эллен Мак-Грегор.
Коленатый. Когда? Вчера утром?
Эмилия. Это неважно.
Коленатый. Очень важно, милостивая государыня. Когда умерла Элен Мак-Грегор?
Эмилия. Уходите, уходите. Больше я вам ни слова не скажу.
Прус. (быстро выходит из спальни). Покажите мне документ, пожалуйста.
Коленатый. (встает). Господи… вы…
Грегор. Вы здесь? Эмилия, что это значит?
Гаук. О, боже, господин Прус! Очень рад вас видеть. Как дела?
Грегор. Знаете вы, что ваш сын…
Прус. (холодно). Да, знаю. Документ, прошу вас.
Коленатый подает ему документ.
Благодарю вас. (Надевает пенсне и внимательно читает.) Грегор. (подходит к Эмилии, тихо). Что он здесь делал? Говорите!
Эмилия. (меряя его взглядом). По какому праву?
Грегор. По праву того, кто сходит с ума.
Прус. (откладывает документ). Это не подделка.
Коленатый. Что за чертовщина! Так это писала Эллен Мак-Грегор?
Прус. Нет, гречанка Элина Макропулос. Тот же почерк, что в моих письмах. Тут не может быть никакого сомнения.
Коленатый. Но ведь письма писала…
Прус. Элина Макропулос. Никакой Эллен Мак-Грегор не существовало, господа. Это заблуждение.
Коленатый. С ума сойти! А надпись на фотографии?
Прус. (рассматривая надпись). Несомненно — почерк Элины Макропулос.
Коленатый. Вот как! Но ведь это собственноручная подпись Эмилии Марти. Правда, Кристинка? Кристина. Оставьте ее в покое.
Прус. (возвращая фотографию). Благодарю вас. Простите, что я вмешался. (Садится в стороне, обхватив голову руками.) Пауза.
Коленатый. А теперь пусть кто-нибудь с божьей помощью разберется во всей этой путанице.
Витек. Простите, может быть, здесь чистая случайность, просто почерк мадемуазель Марти… очень похож на…
Коленатый. Ну конечно, случайность, Витек. И приезд Марти — случайность, и эта фальшивка — тоже случайность… И… знаете что, Витек? Идите-ка вы к черту со всеми этими случайностями.
Эмилия. Довожу до вашего сведения, господа, что я сегодня же уезжаю.
Гаук. О, прошу вас, не надо. Но я уверен, что господин Прус…
Грегор. Разрешите узнать, куда?
Эмилия. За границу.
Коленатый. Ради бога, не делайте этого, мадемуазель. Знаете что? Останьтесь добром, чтобы нам не пришлось обращаться… чтобы мы не были вынуждены вызвать…
Эмилия. Вы хотите потребовать моего ареста?
Грегор. Пока нет. У нас ещё есть выход.
Стук в дверь.
Коленатый. Войдите!
Горничная. (просовывает голову). Двое каких-то господ ищут барона Гаука.
Гаук. Простите, кого? Меня? Не пойду! Я… ради бога… прошу вас… Устройте как-нибудь…
Витек. Я поговорю с ними. (Выходит.) Коленатый. (подходит к Кристине). Не плачь, Кристинка, не плачь. Мне так жалко…
Гаук. Ого, какая хорошенькая! Дайте-ка посмотреть. Не извольте плакать, мадемуазель!
Грегор. (подходит близко к Эмилии. Тихо). Внизу ждет машина. Вы поедете со мной за границу или…
Эмилия. Ха-ха, ты на это рассчитывал?
Грегор. Или я, или полиция. Поедешь?
Эмилия. Нет.
Витек. (возвращается). Господина Гаука ждет… врач… и ещё один господин. Пришли за ним — проводить его домой.
Гаук. Видели? Хи-хи. Вот я и попался. Будьте добры, попросите их немного подождать.
Витек. Да я уже просил.
Грегор. Господа! Ввиду того, что мадемуазель Марти не намерена дать нам объяснения, будем действовать решительно: сами осмотрим ее стол и чемоданы.
Коленатый. Ого! Мы не имеем права, Грегор. Посягательство на частную собственность и всякое такое…
Грегор. Что ж, вызвать полицию?
Коленатый. Я умываю руки.
Гаук. Но позвольте, господин Грегор. Я, как джентльмен…
Грегор. Сударь, вас за дверями ждут доктор и сыщик. Позвать их?
Прус. Делайте… с этой женщиной… что хотите.
Грегор. Ладно. Начнем. (Идет к письменному столу.) Эмилия. Назад! (Открывает ящик туалетного столика.) Посмей только!
Коленатый. (бросается к ней). Ай-аяй-яй, мадемуазель! (Вырывает у нее револьвер.) Грегор. (не оборачиваясь, открывает ящик стола). Хотела стрелять, а?
Коленатый. Да, он заряжен. Оставим это, Грегор. Я вызову полицию, ладно?
Грегор. Не надо. Сами разберемся. (Осматривает ящики.) Пока побеседуйте…
Эмилия. (подбегает к Гауку). Макси, ты позволяешь это? Cаspita! Y usted quiere pasar por caballero? [27]Гаук. Cielo de mi. [28]Что же я могу сделать?
Эмилия. (Коленатому). Доктор, вы честный человек…
Коленатый. Крайне сожалею, мадемуазель, но вы заблуждаетесь. Я карманник и международный вор. Собственно говоря, я… Арсен Люпен. [29]Эмилия. (Прусу). А вы, Прус? Ведь вы джентльмен. Вы не позволите…
Прус. Попрошу вас не говорить со мною.
Кристина. (с рыданием). Как мерзко вы с ней поступаете! Оставьте ее в покое.
Коленатый. Я то же самое говорю, девочка. Мы действуем нагло. На редкость нагло.
Грегор. (вываливает на стол кучу бумаг). Вот как, мадемуазель? Вы, оказывается, возите с собой целый архив. (Идет в спальню.) Коленатый. Будто специально для вас, Витек. Прямо деликатесы, а не документы. Может быть, рассортируете по годам?
Эмилия. Посмейте только читать их!
Коленатый. Милостивая государыня, убедительно прошу вас оставаться на месте. В противном случае я буду вынужден применить насилие, в нарушение параграфа девяносто первого уголовного уложения.
Эмилия. И это говорите вы, адвокат?!
Коленатый. Видите ли, я вошел во вкус. Очевидно, у меня врожденная склонность к преступлениям. Подлинное призвание иногда познается лишь к старости.
Пауза.
Витек. Разрешите осведомиться, мадемуазель Mapти: куда вы поедете гастролировать?
Молчание.
Гаук. Mon dieu, je suis dеsole… dеsole. [30]Витек. А… читали вы рецензии о себе?
Эмилия. Нет.
Витек. (достает из кармана вырезки). Восторженные рецензии, мадемуазель. Вот, например: «Голос изумительной яркости и силы, необыкновенная полнота верхов, совершенное владение своими вокальными средствами». Дальше: «Исключительный драматизм игры… невиданное сценическое мастерство… явление единственное в истории нашей оперы и, видимо, оперного искусства вообще». В истории, мадемуазель, обратите внимание!
Кристина. Так оно и есть.
Грегор. (возвращается из спальни с охапкой бумаг). Вот, доктор. Пока — это все. (Бросает бумаги на стол.) Беритесь за дело.
Коленатый. С удовольствием. (Нюхает бумаги.) Какая пылища, мадемуазель. Витек, это пыль веков.
Грегор. Кроме того, нашлась печать с инициалами Э. М., оттиск которой есть на заявлении Эллен Мак-Грегор.
Прус. (встает). Покажите.
Коленатый. (над бумагами). Господи боже! Витек, здесь есть бумаги, датированные тысяча шестьсот третьим годом.
Прус. (возвращая печать). Это печать Элины Макропулос. (Садится.) Коленатый. Чего-чего только нет…
Гаук. Ох, боже мой…
Грегор. Вам не знаком этот медальон, господин Гаук? По-моему, на нем ваш достопочтенный бывший герб.
Гаук. (рассматривая медальон). Да… так и есть… я его сам подарил ей.
Грегор. Когда?
Гаук. Ну, тогда… в Испании… пятьдесят лет назад.
Грегор. Кому?
Гаук. Ей, лично ей, Евгении Монтес… понимаете?
Коленатый. (роясь в бумагах). Тут что-то по-испански. Можете прочесть?
Гаук. О, конечно. Позвольте-ка. Хи-хи, Евгения, это из Мадрида.
Коленатый. Что это такое?
Гаук. Полицейское предписание о немедленном выезде… за нарушение общественного порядка… Ramera Gitana que se llama Eugеnia Montez. [31]Хи-хи! Я знаю: это из-за той драки, а?
Коленатый. Виноват. (Разбирает бумаги.) Заграничный паспорт на имя Эльзы Мюллер; семьдесят девятый год… Свидетельство о смерти… Эллен Мак-Грегор, тысяча восемьсот тридцать шестой год. Так, так. Все вперемешку. Подождите, мадемуазель, мы рассортируем по фамилиям. Екатерина Мышкина — это ещё кто такая?
Витек. Екатерина Мышкина была русская певица, в сороковых годах.
Коленатый. Вы все знаете, дорогой мой.
Грегор. Любопытно, что инициалы всегда «Э. М».
Коленатый. Мадемуазель, видимо, коллекционирует документы с этими инициалами. Особое пристрастие, а? Ого, «твой Пепи»! Это, безусловно, ваш предок, Прус. Прочитать? «Meine liebste, liebste Ellian». [32]
Прус. Может быть, Элина, а?
Коленатый. Нет, нет, Эллен. И на конверте — Эллен Мак-Грегор. Вена, Императорская опера. Погодите, Грегор, Эллен ещё придет к финишу первой. «Meine liebste, liebste Ellian»…
Эмилия. (встает). Погодите! Дальше не читайте. Это мои письма.
Коленатый. Что ж поделаешь, если они оказались такими интересными и для нас.
Эмилия. Не читайте. Я расскажу все сама. Все, о чем вы спросите.
Коленатый. Правда?
Эмилия. Клянусь!
Коленатый. (складывает бумаги). В таком случае, тысяча извинений, мадемуазель, за то, что нам пришлось принудить вас к этому.
Эмилия. Вы будете судить меня?
Коленатый. Боже упаси. Вполне дружеский разговор.
Эмилия. Но я хочу, чтобы вы меня судили.
Коленатый. Ах, так? Постараемся, в пределах наших возможностей. Итак — пожалуйста.
Эмилия. Нет, все должно быть, как в суде. Крест и все прочее.
Коленатый. А, вы правы. Еще что?
Эмилия. Но сперва пустите меня поесть и привести себя в порядок. Не могу же я предстать перед судом в неглиже.
Коленатый. Совершенно верно. Все должно иметь надлежащий, солидный вид.
Грегор. Комедия!
Коленатый. Тс-с-с! Не дискредитируйте акт правосудия. Обвиняемая, вам предоставляется десять минут на одевание. Довольно этого?
Эмилия. Да вы в своем уме? Дайте хоть час.
Коленатый. Полчаса на подготовку и обдумывание, после чего вы предстанете перед судом. Ступайте. Мы пришлем вам горничную.
Эмилия. Спасибо. (Уходит в спальню.)
Прус. Пойду к Янеку.
Коленатый. Только возвращайтесь через полчаса.
Грегор. Не могли бы вы хоть сейчас быть немного серьезней, доктор?
Коленатый. Тс-с-с, я страшно серьезен, Грегор. Я знаю, как на нее воздействовать. Это истеричка. Витек!
Витек. Что угодно?
Коленатый. Сбегайте в ближайшее похоронное бюро. Пусть пришлют сюда распятие, свечи и черное покрывало. Потом — Библию и прочую бутафорию. Скорей!
Витек. Слушаюсь.
Коленатый. И раздобудьте где-нибудь череп.
Витек. Человеческий?
Коленатый. Человеческий или коровий — это все равно. Лишь бы у нас был символ смерти.
Занавес
ЭПИЛОГ
Та же комната, обставленная как зал суда. Столы, диван, стулья покрыты черным сукном. На большом столе налево крест, Библия, горящая свеча и череп. За столом председатель суда Коленатый и секретарь Витек. Прокурор Грeгор за столиком в середине. На диване — присяжные: Прус, Гаук и Кристина. Налево свободный стул.
Коленатый. Ей пора уже явиться.
Витек. Не приняла ли она, не дай бог, какой-нибудь яд?
Грегор. Вздор! Она слишком любит себя.
Коленатый. Введите подсудимую.
Витек стучится в спальню и входит.
Прус. Не могли бы вы избавить меня от этого фарса, доктор?
Коленатый. Нет, вы должны быть присяжным.
Кристина. (всхлипывает). Это… похоже… на похороны.
Коленатый. Не плакать, девочка. Мир мертвым.
Витек вводит Эмилию в роскошном туалете, с бутылкой и стаканом в руке.
Отведите подсудимую на ее место.
Витек. Позвольте сообщить: подсудимая пила виски.
Коленатый. Она пьяна?
Витек. Очень.
Эмилия. (опираясь на стену). Оставьте меня. Это только… для храбрости. Пить хочется…
Коленатый. Отнимите у нее бутылку.
Эмилия. (прижимая бутылку к груди). Ну нет, не дам! А то отвечать не стану. Ха-ха-ха, вы похожи на факельщиков. Вот потеха! Ха-ха-ха-ха-ха, погляди, Бертик! Theotokos, [33]я помру со смеху.
Коленатый. (строго). Подсудимая, ведите себя пристойно.
Эмилия. (смущена). Вы хотите меня напугать да? Бертик, ведь это все шутка, а?
Коленатый. Отвечайте только на вопросы суда. Ваше место вон там. Можете сесть. Прошу прокурора огласить обвинительное заключение.
Эмилия. (тревожно). Я должна присягнуть?
Коленатый. Обвиняемые не приносят присяги.
Грегор. Подсудимая Эмилия Марти, певица, обвиняется перед богом и людьми в том, что с корыстной целью совершила мошенничество и подделку документов, обманула доверие и попрала всякую порядочность. Виновна перед самой жизнью, извергнута из рядов человеческих и предана высшему суду.
Коленатый. У кого есть замечания? Ни у кого? Приступаем к допросу. Обвиняемая, встаньте. Ваше имя?
Эмилия. (встает). Мое?
Коленатый. Ну конечно, ваше, ваше! Как вас зовут?
Эмилия. Элина Макропулос.
Коленатый. (присвистнув). Ка-ак?
Эмилия. Элина Макропулос.
Коленатый. Где родились?
Эмилия. На Крите.
Коленатый. Когда?
Эмилия. Когда?
Коленатый. Сколько вам лет?
Эмилия. А как вы думаете?
Коленатый. Лет тридцать, а?
Витек. Нет, больше.
Кристина. За сорок!
Эмилия. (высовывает ей язык). Девчонка!
Коленатый. Ведите себя пристойно, обвиняемая.
Эмилия. Разве я выгляжу такой старухой?
Коленатый. Боже упаси. Итак, год рождения?
Эмилия. Тысяча пятьсот восемьдесят пятый.
Коленатый. (вскакивает). Ка-какой?
Эмилия. Тысяча пятьсот восемьдесят пятый.
Коленатый. (садится). Восемьдесят пятый год. Значит, вам сейчас тридцать семь лет, не так ли?
Эмилия. Триста тридцать семь.
Коленатый. Настоятельно предлагаю вам отвечать серьезно. Назовите ваш возраст.
Эмилия. Триста тридцать семь лет.
Коленатый. Это переходит все границы! А кто был ваш отец?
Эмилия. Иеронимус Макропулос, лейб-медик императора Рудольфа Второго. [34]Коленатый. Тысяча чертей! Я с ней больше не разговариваю.
Прус. Как ваше настоящее имя?
Эмилия. Элина Макропулос.
Прус. Любовница Иозефа Пруса Элина Макропулос — из вашего рода?
Эмилия. Это я сама.
Прус. То есть как?
Эмилия. Я жила с Пепи Прусом. От него у меня — тот Грегор.
Грегор. А Эллен Мак-Грегор?
Эмилия. Это я.
Грегор. Вы в своем уме?
Эмилия. Я твоя прапрабабушка; Ферди был моим сыном, понимаешь?
Грегор. Какой Ферди?
Эмилия. Да Фердинанд Грегор. В метрике он записан, как Фердинанд Макропулос, потому что… там мне пришлось назвать свое настоящее имя.
Коленатый. Безусловно. Так когда же вы родились?
Эмилия. В тысяча пятьсот восемьдесят пятом году. Christos Soter, [35]отвяжитесь наконец от меня с этим вопросом.
Гаук. Но… прошу прощения… ведь вы Евгения Монтес?
Эмилия. Я была ею, Макс, была. Но в то время мне было только двести девяносто лет. Была я и Екатериной Мышкиной, и Эльзой Мюллер, и ещё бог весть кем. Вы поймите, не может же один человек жить триста лет!
Коленатый. Особенно певица.
Эмилия. Я думаю!
Пауза.
Витек. Значит, вы жили также в восемнадцатом веке?
Эмилия. Ну конечно.
Витек. И лично знали… Дантона?
Эмилия. Знала. Отвратительный субъект.
Прус. А откуда вам известно содержание запечатанного завещания?
Эмилия. Пепи показал мне его, прежде чем запечатать. Он хотел, чтобы я потом рассказала о завещании этому дурачку Ферди Грегору.
Грегор. Почему же вы не сказали?
Эмилия. На кой чёрт мне было заботиться о своих детях.
Гаук. Ай, ай, что вы говорите!
Эмилия. Я, голубчик, давно уже не дама.
Витек. Много у вас было детой?
Эмилия. Человек двадцать. Иной раз, знаете, не убережешься… Никто не хочет выпить? Матерь божия, до чего горло пересохло! Умираю от жажды. (Опускается на стул.) Прус. Стало быть, письма за подписью «Э. М.» писали вы?
Эмилия. Я… Знаешь что? Отдай их мне. Я люблю их иногда перечитывать. Похабство, да?
Прус. Вы писали их, как Элина Макропулос или как Эллен Мак-Грегор?
Эмилия. Это все равно. Пепи знал, кто я. Ему я все рассказала, его я любила.
Гаук. (встает в волнении). Евгения!
Эмилия. Молчи, Макс: тебя тоже. С тобой хорошо жилось, сорвиголова! Но Пепи… (Расплакалась.) Его я любила больше всех. Потому-то и дала ему… средство Макропулоса… которого ему так хотелось…
Прус. Что вы ему дали?
Эмилия. Средство Макропулоса.
Прус. Это что такое?
Эмилия. Тот рецепт в запечатанном конверте, который сегодня я получила от вас. Пепи хотел его испробовать и вернуть мне… и положил рядом с завещанием. Наверно, чтоб я когда-нибудь явилась за ним. И вот я пришла только теперь. Как умирал Пепи?
Прус. В горячке… и ужасных судорогах.
Эмилия. Это из-за… средства… из-за него! Aia Maria. Я говорила ему!
Грегор. Так вы приехали сюда только ради рецепта?
Эмилия. Да, и я не отдам вам его! Он теперь мой. Не воображай, Бертик, что меня интересовал твой дурацкий процесс. Мне наплевать, что ты — мой потомок. Я сама не знаю, сколько моих пащенков бегает по свету. Мне нужен был рецепт… Он мне необходим, потому что…
Грегор. Потому что?
Эмилия. Потому что я старею. Потому что моя жизнь кончается. Потому что я хочу опять начать все сначала. Потрогай, Бертик, как я холодею. (Встает.) Потрогайте, потрогайте мои руки! О, господи! Как лед.
Гаук. Что же такое — средство Макропулоса?
Эмилия. Там написано, как оно делается.
Гаук. Что делается?
Эмилия. Средство, чтобы прожить триста лет; чтобы триста лет не стареть. Мой отец составил этот рецепт для императора Рудольфа… Но вы ведь его не знаете, а?
Витек. Только из истории.
Эмилия. Что можно узнать из истории? История — ерунда. Panaia, [36]что я хотела сказать? (Нюхает из коробочки.) Никто не хочет понюхать?
Грегор. Что это таксе?
Эмилия. Так, ничего. Кокаин или что-то в этом роде. О чем бишь я?
Витек. Об императоре Рудольфе.
Эмилия. Да, да. Вот был развратник! Постойте, я вам такое о нем расскажу…
Коленатый. Не отклоняйтесь от темы.
Эмилия. Да, так вот, когда он начал стареть, то все искал эликсир жизни. Чтобы снова помолодеть, по-понимаете? Тут к нему пришел мой отец и написал ему этот рецепт… средство не стареть триста лет. Но император боялся отравиться и велел отцу сперва испытать его на мне. Мне тогда было шестнадцать лет. Отец так и сделал. Тогда это называли колдовством, но дело тут совсем не в колдовстве.
Гаук. А в чем?
Эмилия. (вздрогнув). Не могу сказать… это невозможно рассказать… Неделю, а то и больше я лежала в горячке, без памяти, но потом поправилась.
Витек. А император?
Эмилия. Страшно разгневался. Ну, как он мог знать, что я проживу триста лет? Отца велел бросить в темницу, как обманщика, а я бежала с рецептом не то в Венгрию, не то в Турцию, уж не помню.
Коленатый. Давали вы кому-нибудь средство Макропулоса?
Эмилия. Давала. В тысяча шестьсот шестидесятом году его испробовал один тирольский патер. Наверно, он ещё жив, но где теперь — не знаю. Одно время он был папой под именем не то Александра, не то Пия, не то под каким-то другим. Потом один итальянский офицер, Уго; вот был красавец! Но его убили. Потом ещё Андрей Нэгели, потом бездельник Бомбито. И Пепи Прус, который от него умер. Пепи был последним; рецепт остался у него… Больше я ничего не знаю. Спросите Бомбито. Он жив; не знаю только, как его теперь зовут. По профессии он… как это называется?.. Брачный аферист, что ли?
Коленатый. Простите, так вам, значит, двести сорок семь лет?
Эмилия. Нет, триста тридцать семь.
Коленатый. Вы пьяны. С тысяча пятьсот восемьдесят пятого года до сегодняшнего дня прошло двести сорок семь лет. Понимаете?
Эмилия. Вы меня не сбивайте. Мне триста тридцать семь лет.
Коленатый. Зачем вы подделали заявление Эллен Мак-Грегор?
Эмилия. Да ведь я сама и есть Эллен Мак-Грегор.
Коленатый. Не лгите! Вы Эмилия Марти. Понятно?
Эмилия. Да, но только последние двенадцать лет!
Коленатый. Вы признаетесь в краже медальона Евгения Монтес?
Эмилия. Пресвятая дева, это неправда! Евгения Монтес…
Коленатый. Так записано в протоколе. Вы сами сознались.
Эмилия. Неправда!
Коленатый. Назовите вашего сообщника.
Эмилия. У меня нет сообщников.
Коленатый. Не отпирайтесь! Нам все известно. В каком году вы родились?
Эмилия. (дрожа). В тысяча пятьсот восемьдесят пятом.
Коленатый. А теперь выпейте полный стакан.
Эмилия. Не хочу! Оставьте меня!
Коленатый. Вы должны! Полный! Немедленно!
Эмилия. (в страхе). Что вы со мной делаете? Бертик!.. (Пьет.) Голова кружится…
Коленатый. (встает и грозно приближается к ней). Как ваше имя?
Эмилия. Мне дурно. (Падает со стула.) Коленатый. (подхватывает ее и кладет на пол). Как ваше имя?
Эмилия. Элина… Макро…
Коленатый. Не лгите! Вы знаете, кто я? Я священник. Вы мне исповедуетесь.
Эмилия. Pater… hemon… hos… eis… en uranoisi. [37]
Коленатый. Как ваше имя?
Эмилия. Элина… пулос.
Коленатый. Череп!.. Господи, прими душу грешной рабы твоей Эмилии Марти… м-м-м-м in saeculorum, amen… [38]Кончено. (Обернув череп черным сукном, подносит его Эмилии.) Встань! Кто ты?
Эмилия. Элина. (Падает в обморок.)
Коленатый. (опускает ее на землю так, что слышен шум падающего тела). Проклятие! (Встает и откладывает в сторону череп.)
Грегор. В чем дело?
Коленатый. Она не лжет. Снимите эти тряпки. Скорей! (Звонит.) Доктора, Грегор!
Кристина. Вы отравили ее алкоголем.
Коленатый. Немножко.
Грегор. (выглянув в коридор). Скажите, пожалуйста, здесь есть врач?
Входит Доктор.
Доктор. Господин Гаук, мы ждем вас уже битый час. Собирайтесь домой.
Коленатый. Постойте; помогите сначала ей, доктор.
Доктор. (нагнувшись над Эмилией). Обморок?
Коленатый. Отравление.
Доктор. Чем? (Став на колени, нюхает.) Ага. (Встает.) Уложите ее куда-нибудь.
Коленатый. Ей пора уже явиться.
Витек. Не приняла ли она, не дай бог, какой-нибудь яд?
Грегор. Вздор! Она слишком любит себя.
Коленатый. Введите подсудимую.
Витек стучится в спальню и входит.
Прус. Не могли бы вы избавить меня от этого фарса, доктор?
Коленатый. Нет, вы должны быть присяжным.
Кристина. (всхлипывает). Это… похоже… на похороны.
Коленатый. Не плакать, девочка. Мир мертвым.
Витек вводит Эмилию в роскошном туалете, с бутылкой и стаканом в руке.
Отведите подсудимую на ее место.
Витек. Позвольте сообщить: подсудимая пила виски.
Коленатый. Она пьяна?
Витек. Очень.
Эмилия. (опираясь на стену). Оставьте меня. Это только… для храбрости. Пить хочется…
Коленатый. Отнимите у нее бутылку.
Эмилия. (прижимая бутылку к груди). Ну нет, не дам! А то отвечать не стану. Ха-ха-ха, вы похожи на факельщиков. Вот потеха! Ха-ха-ха-ха-ха, погляди, Бертик! Theotokos, [33]я помру со смеху.
Коленатый. (строго). Подсудимая, ведите себя пристойно.
Эмилия. (смущена). Вы хотите меня напугать да? Бертик, ведь это все шутка, а?
Коленатый. Отвечайте только на вопросы суда. Ваше место вон там. Можете сесть. Прошу прокурора огласить обвинительное заключение.
Эмилия. (тревожно). Я должна присягнуть?
Коленатый. Обвиняемые не приносят присяги.
Грегор. Подсудимая Эмилия Марти, певица, обвиняется перед богом и людьми в том, что с корыстной целью совершила мошенничество и подделку документов, обманула доверие и попрала всякую порядочность. Виновна перед самой жизнью, извергнута из рядов человеческих и предана высшему суду.
Коленатый. У кого есть замечания? Ни у кого? Приступаем к допросу. Обвиняемая, встаньте. Ваше имя?
Эмилия. (встает). Мое?
Коленатый. Ну конечно, ваше, ваше! Как вас зовут?
Эмилия. Элина Макропулос.
Коленатый. (присвистнув). Ка-ак?
Эмилия. Элина Макропулос.
Коленатый. Где родились?
Эмилия. На Крите.
Коленатый. Когда?
Эмилия. Когда?
Коленатый. Сколько вам лет?
Эмилия. А как вы думаете?
Коленатый. Лет тридцать, а?
Витек. Нет, больше.
Кристина. За сорок!
Эмилия. (высовывает ей язык). Девчонка!
Коленатый. Ведите себя пристойно, обвиняемая.
Эмилия. Разве я выгляжу такой старухой?
Коленатый. Боже упаси. Итак, год рождения?
Эмилия. Тысяча пятьсот восемьдесят пятый.
Коленатый. (вскакивает). Ка-какой?
Эмилия. Тысяча пятьсот восемьдесят пятый.
Коленатый. (садится). Восемьдесят пятый год. Значит, вам сейчас тридцать семь лет, не так ли?
Эмилия. Триста тридцать семь.
Коленатый. Настоятельно предлагаю вам отвечать серьезно. Назовите ваш возраст.
Эмилия. Триста тридцать семь лет.
Коленатый. Это переходит все границы! А кто был ваш отец?
Эмилия. Иеронимус Макропулос, лейб-медик императора Рудольфа Второго. [34]Коленатый. Тысяча чертей! Я с ней больше не разговариваю.
Прус. Как ваше настоящее имя?
Эмилия. Элина Макропулос.
Прус. Любовница Иозефа Пруса Элина Макропулос — из вашего рода?
Эмилия. Это я сама.
Прус. То есть как?
Эмилия. Я жила с Пепи Прусом. От него у меня — тот Грегор.
Грегор. А Эллен Мак-Грегор?
Эмилия. Это я.
Грегор. Вы в своем уме?
Эмилия. Я твоя прапрабабушка; Ферди был моим сыном, понимаешь?
Грегор. Какой Ферди?
Эмилия. Да Фердинанд Грегор. В метрике он записан, как Фердинанд Макропулос, потому что… там мне пришлось назвать свое настоящее имя.
Коленатый. Безусловно. Так когда же вы родились?
Эмилия. В тысяча пятьсот восемьдесят пятом году. Christos Soter, [35]отвяжитесь наконец от меня с этим вопросом.
Гаук. Но… прошу прощения… ведь вы Евгения Монтес?
Эмилия. Я была ею, Макс, была. Но в то время мне было только двести девяносто лет. Была я и Екатериной Мышкиной, и Эльзой Мюллер, и ещё бог весть кем. Вы поймите, не может же один человек жить триста лет!
Коленатый. Особенно певица.
Эмилия. Я думаю!
Пауза.
Витек. Значит, вы жили также в восемнадцатом веке?
Эмилия. Ну конечно.
Витек. И лично знали… Дантона?
Эмилия. Знала. Отвратительный субъект.
Прус. А откуда вам известно содержание запечатанного завещания?
Эмилия. Пепи показал мне его, прежде чем запечатать. Он хотел, чтобы я потом рассказала о завещании этому дурачку Ферди Грегору.
Грегор. Почему же вы не сказали?
Эмилия. На кой чёрт мне было заботиться о своих детях.
Гаук. Ай, ай, что вы говорите!
Эмилия. Я, голубчик, давно уже не дама.
Витек. Много у вас было детой?
Эмилия. Человек двадцать. Иной раз, знаете, не убережешься… Никто не хочет выпить? Матерь божия, до чего горло пересохло! Умираю от жажды. (Опускается на стул.) Прус. Стало быть, письма за подписью «Э. М.» писали вы?
Эмилия. Я… Знаешь что? Отдай их мне. Я люблю их иногда перечитывать. Похабство, да?
Прус. Вы писали их, как Элина Макропулос или как Эллен Мак-Грегор?
Эмилия. Это все равно. Пепи знал, кто я. Ему я все рассказала, его я любила.
Гаук. (встает в волнении). Евгения!
Эмилия. Молчи, Макс: тебя тоже. С тобой хорошо жилось, сорвиголова! Но Пепи… (Расплакалась.) Его я любила больше всех. Потому-то и дала ему… средство Макропулоса… которого ему так хотелось…
Прус. Что вы ему дали?
Эмилия. Средство Макропулоса.
Прус. Это что такое?
Эмилия. Тот рецепт в запечатанном конверте, который сегодня я получила от вас. Пепи хотел его испробовать и вернуть мне… и положил рядом с завещанием. Наверно, чтоб я когда-нибудь явилась за ним. И вот я пришла только теперь. Как умирал Пепи?
Прус. В горячке… и ужасных судорогах.
Эмилия. Это из-за… средства… из-за него! Aia Maria. Я говорила ему!
Грегор. Так вы приехали сюда только ради рецепта?
Эмилия. Да, и я не отдам вам его! Он теперь мой. Не воображай, Бертик, что меня интересовал твой дурацкий процесс. Мне наплевать, что ты — мой потомок. Я сама не знаю, сколько моих пащенков бегает по свету. Мне нужен был рецепт… Он мне необходим, потому что…
Грегор. Потому что?
Эмилия. Потому что я старею. Потому что моя жизнь кончается. Потому что я хочу опять начать все сначала. Потрогай, Бертик, как я холодею. (Встает.) Потрогайте, потрогайте мои руки! О, господи! Как лед.
Гаук. Что же такое — средство Макропулоса?
Эмилия. Там написано, как оно делается.
Гаук. Что делается?
Эмилия. Средство, чтобы прожить триста лет; чтобы триста лет не стареть. Мой отец составил этот рецепт для императора Рудольфа… Но вы ведь его не знаете, а?
Витек. Только из истории.
Эмилия. Что можно узнать из истории? История — ерунда. Panaia, [36]что я хотела сказать? (Нюхает из коробочки.) Никто не хочет понюхать?
Грегор. Что это таксе?
Эмилия. Так, ничего. Кокаин или что-то в этом роде. О чем бишь я?
Витек. Об императоре Рудольфе.
Эмилия. Да, да. Вот был развратник! Постойте, я вам такое о нем расскажу…
Коленатый. Не отклоняйтесь от темы.
Эмилия. Да, так вот, когда он начал стареть, то все искал эликсир жизни. Чтобы снова помолодеть, по-понимаете? Тут к нему пришел мой отец и написал ему этот рецепт… средство не стареть триста лет. Но император боялся отравиться и велел отцу сперва испытать его на мне. Мне тогда было шестнадцать лет. Отец так и сделал. Тогда это называли колдовством, но дело тут совсем не в колдовстве.
Гаук. А в чем?
Эмилия. (вздрогнув). Не могу сказать… это невозможно рассказать… Неделю, а то и больше я лежала в горячке, без памяти, но потом поправилась.
Витек. А император?
Эмилия. Страшно разгневался. Ну, как он мог знать, что я проживу триста лет? Отца велел бросить в темницу, как обманщика, а я бежала с рецептом не то в Венгрию, не то в Турцию, уж не помню.
Коленатый. Давали вы кому-нибудь средство Макропулоса?
Эмилия. Давала. В тысяча шестьсот шестидесятом году его испробовал один тирольский патер. Наверно, он ещё жив, но где теперь — не знаю. Одно время он был папой под именем не то Александра, не то Пия, не то под каким-то другим. Потом один итальянский офицер, Уго; вот был красавец! Но его убили. Потом ещё Андрей Нэгели, потом бездельник Бомбито. И Пепи Прус, который от него умер. Пепи был последним; рецепт остался у него… Больше я ничего не знаю. Спросите Бомбито. Он жив; не знаю только, как его теперь зовут. По профессии он… как это называется?.. Брачный аферист, что ли?
Коленатый. Простите, так вам, значит, двести сорок семь лет?
Эмилия. Нет, триста тридцать семь.
Коленатый. Вы пьяны. С тысяча пятьсот восемьдесят пятого года до сегодняшнего дня прошло двести сорок семь лет. Понимаете?
Эмилия. Вы меня не сбивайте. Мне триста тридцать семь лет.
Коленатый. Зачем вы подделали заявление Эллен Мак-Грегор?
Эмилия. Да ведь я сама и есть Эллен Мак-Грегор.
Коленатый. Не лгите! Вы Эмилия Марти. Понятно?
Эмилия. Да, но только последние двенадцать лет!
Коленатый. Вы признаетесь в краже медальона Евгения Монтес?
Эмилия. Пресвятая дева, это неправда! Евгения Монтес…
Коленатый. Так записано в протоколе. Вы сами сознались.
Эмилия. Неправда!
Коленатый. Назовите вашего сообщника.
Эмилия. У меня нет сообщников.
Коленатый. Не отпирайтесь! Нам все известно. В каком году вы родились?
Эмилия. (дрожа). В тысяча пятьсот восемьдесят пятом.
Коленатый. А теперь выпейте полный стакан.
Эмилия. Не хочу! Оставьте меня!
Коленатый. Вы должны! Полный! Немедленно!
Эмилия. (в страхе). Что вы со мной делаете? Бертик!.. (Пьет.) Голова кружится…
Коленатый. (встает и грозно приближается к ней). Как ваше имя?
Эмилия. Мне дурно. (Падает со стула.) Коленатый. (подхватывает ее и кладет на пол). Как ваше имя?
Эмилия. Элина… Макро…
Коленатый. Не лгите! Вы знаете, кто я? Я священник. Вы мне исповедуетесь.
Эмилия. Pater… hemon… hos… eis… en uranoisi. [37]
Коленатый. Как ваше имя?
Эмилия. Элина… пулос.
Коленатый. Череп!.. Господи, прими душу грешной рабы твоей Эмилии Марти… м-м-м-м in saeculorum, amen… [38]Кончено. (Обернув череп черным сукном, подносит его Эмилии.) Встань! Кто ты?
Эмилия. Элина. (Падает в обморок.)
Коленатый. (опускает ее на землю так, что слышен шум падающего тела). Проклятие! (Встает и откладывает в сторону череп.)
Грегор. В чем дело?
Коленатый. Она не лжет. Снимите эти тряпки. Скорей! (Звонит.) Доктора, Грегор!
Кристина. Вы отравили ее алкоголем.
Коленатый. Немножко.
Грегор. (выглянув в коридор). Скажите, пожалуйста, здесь есть врач?
Входит Доктор.
Доктор. Господин Гаук, мы ждем вас уже битый час. Собирайтесь домой.
Коленатый. Постойте; помогите сначала ей, доктор.
Доктор. (нагнувшись над Эмилией). Обморок?
Коленатый. Отравление.
Доктор. Чем? (Став на колени, нюхает.) Ага. (Встает.) Уложите ее куда-нибудь.