ней?
Трилецкий. Спичками отравилась!
Платонов. Что ты говоришь?
Трилецкий (кричит). Спичками отравилась! (Вскакивает.) На, читай!
Читай! (Подносит к его глазам записку.) Читай, философ!
Платонов (читает). "Самоубийцев грешно поминать, но меня поминайте. Я
лишила себя жизни в болезни. Миша, люби Колю и брата, как я тебя люблю. Не
оставь отца. Живи по закону. Коля, господь тебя благословит, как я
благословляю материнским благословением. Простите грешную. Ключ от Мишиного
комода в шерстяном платье"... Золото мое! Грешная! Она грешная! Этого еще
недоставало! (Хватает себя за голову.) Отравилась...
Пауза.
Саша отравилась... Где она? Послушай! Я к ней пойду! (Срывает с руки
повязку.) Я... я воскрешу ее!
Трилецкий (ложится на диван лицом вниз). Прежде чем воскрешать, не
нужно было убивать!
Платонов. Убивать... Зачем ты, безумец, говоришь... это слово? Да разве
я убивал ее? Разве... разве я хотел ее смерти? (Плачет.) Отравилась... Этого
еще недоставало, чтоб переехать меня колесом, как собаку! Если это
наказание, то... (машет кулаком) это жестокое, безнравственное наказание!
Нет, это уж выше сил моих! Выше! За что? Ну грешен, положим, подл... но
все-таки ведь жив еще!
Пауза.
Глядите на меня теперь все! Глядите! Нравится?
Трилецкий (вскакивает.) Да, да, да... Будем теперь плакать... Кстати,
глаза на мокром месте... Выпороть бы тебя хорошенько! Одевай шапку! Едем!
Муж! Хорош муж! Погубил женщину ни за что, ни про что! Допел до чего! А эти
и держат его здесь! Нравится он им! Оригинальный человек, интересный
субъект, с грустью благородной на лице! Со следами когда-то бывшей красоты!
Поедем-ка! Посмотришь, что ты наделал, интересный субъект, оригинал!
Платонов. Без слов... без слов... Не нужно слов!
Трилецкий. Счастье твое, живодер, что я сегодня чуть свет домой заехал!
Ну что было бы, если бы я не наехал, если б я не захватил? Умерла бы она!
Понимаешь ты это или нет? Ты обыкновенно все понимаешь, кроме самых
обыкновенных вещей!! О, я бы тебе тогда задал! Я не посмотрел бы на твою
жалостную физиономию! Если бы ты поменьше болтал своим окаянным языком да
побольше сам слушал, то не было бы этого несчастья! За нее я и десять не
возьму таких умников, как ты! Едем!
Войницев. Не кричите! Ах... Как надоели все...
Трилецкий. Едем!
Платонов. Постой... Так она... не умерла, ты говоришь?
Трилецкий. А тебе хотелось бы, чтоб она умерла?
Платонов (вскрикивает). Не умерла! Я не пойму никак... Не умерла?
(Обнимает Трилецкого.) Жива! (Хохочет.) Жива!
Анна Петровна. Не понимаю!.. Трилецкий, извольте сказать толком! Все
они сегодня как-то особенно глупы! Что же значит это письмо?
Трилецкий. Она написала это письмо... Если б не я, она успела бы
умереть... А теперь страшно больна! Не знаю, вынесет ли ее организм... О,
пусть она только умрет, тогда... Отойди ты от меня, пожалуйста!
Платонов. Напугал ты меня как! Боже мой! Жива она еще! Значит, ты не
допустил ее умереть? Милый мой! (Целует Трилецкого.) Дорогой! (Хохочет.) Не
верил в медицину, но теперь даже и в тебя верю! Что о ней теперь? Слаба?
Нездорова? Но мы поднимем ее!
Трилецкий. Вынесет ли она еще!
Платонов. Вынесет! Не она вынесет, так я вынесу! Ничем зачем же ты
сначала не сказал, что она жива? Анна Петровна!.. Я с ума схожу!.. (Целует у
Анны Петровны руку.) Жива Саша... Воды, воды... моя дорогая!
Анна Петровна выходит с пустым графином и через минуту входит с водой.
(Трилецком.) Едем к ней! На ноги ее, на ноги! Вверх ногами всю медицину
от Гиппократа до Трилецкого! Все переворачиваем! Кому же и жить на этом
свете, как не ей? Едем! Но нет... подожди! Голова кружится... Я страшно
болен болен... Постой... (Садится на диван.) Отдохну и едем... Очень слаба?
Трилецкий. Очень... Обрадовался! Чему он радовался, не понимаю!
Анна Петровна. И я испугалась. Говорить нужно потолковей! Пейте!
(Подает Платонову воду.)
Платонов (пьет с жадностью). Спасибо, добрая женщина! Негодяй я,
необыкновенный негодяй! Трилецкому). Сядь возле меня! (Трилецкий садится). И
ты весь измучился... Спасибо тебе, друг. Много она хватила?
Трилецкий. Хватило бы на тот свет отправится.
Платонов. Экая... Ну, слава богу. Рука болит. Дайте мне еще пить. Я сам
ужасно болен, Николай! Еле голову на плечах держу... Того и смотри, что
свалится... У меня, должно быть, горячка будет. Солдатики в ситцевых
мундирах, с острыми шапочками так и мелькают перед глазами... Желто и зелено
кругом... Закати мне chinini sulphurici...
Трилецкий. Закатить бы тебе сотню-другую горячих!
Платонов (хохочет). Шути, шути... Я иногда смеюсь твоим остротам. Ты
мне деверь или шурин? Боже мой, как я болен! Ты представить себе не можешь,
как я болен!
Трилецкий щупает ему пульс.
Анна Петровна (тихо Трилецкому). Везите его, Николай Иваныч! Я сама к
вам сегодня приеду, поговорю с Александрой Ивановной. Что это ей вздумалось
нас тик пугать? Не опасно?
Трилецкий. Больше еще ничего сказать. Отравиться не удалось, но в
общем... беда!
Платонов. Что ты ей дал?
Трилецкий. То, что следует. (Встает.) Едем!
Платонов. А генеральше что ты сейчас дал?
Трилецкий. Бредишь... Едем!
Платонов. Едем... (Встает.) Сергей Павлович! Брось! (Садится.) Брось!
Чего пригорюнился? Точно солнце у земли украли! А еще тоже философию
когда-то учил! Будь Сократом! А? Сергей Павлович! (Тихо.) Впрочем, я сам не
знаю, что говорю...
Трилецкий (кладет ему на голову руку). Ты еще заболей! Ну да тебе для
очистки совести не мешает поболеть!
Анна Петровна. Платонов, езжайте с богом! Пошлите в город за другим
доктором... Консилиум не мешало бы... Я сама, впрочем, пошлю, не
беспокойтесь... Успокойте же Александру Ивановну!
Платонов. У вас, Анна Петровна, по груди ползет маленький фортепьянчик!
Комизм! (Смеется.) Комизм! Сядь, Николай, сыграй что-нибудь!.. (Хохочет.)
Комизм! Я болен, Николай... Серьезно говорю... Не шутя... Едем!
Входит Иван Иванович.
ЯВЛЕНИЕ X
Те же и Иван Иванович.
Иван Иванович (растрепанный, в халате). Саша моя! (Плачет.)
Трилецкий. Тебя еще недоставало здесь с твоими слезами! Ступай отсюда!
Чего прибежал?
Иван Иванович. Умирает она! Исповедоваться хочет! Боюсь, боюсь... Ох
как боюсь! (Подходит к Платонову.) Мишенька! Умоляю тебя господом и всеми
святыми! Дорогой, умный, прекрасный, честный человек! Пойди ты, скажи ей,
что ты ее любишь! Брось ты все эти романы паскудные. Умоляю тебя
коленопреклоненно! Помирает ведь! Одна у меня... одна! Умрет... погибну! Без
покаяния погибну! Скажи ты ей, что ты ее любишь, за жену свою считаешь!
Успокой ты ее ради Хрипа! Мишенька! Ложь бывает во спасение... Видит Бог,
что ты справедлив, но солги для спасения ближнего! Поедем, сделай милость!
Подай ты мне эту милостыню Христа ради, старику! Сторицею господь воздаст
тебе! Трясусь весь, трясусь от ужаса!
Платонов. Уже успел клюкнуть, полковник? (Смеется.) Вылечим Сашку и
имеете выпьем! Ах, как пить хочу!
Иван Иванович. Поедем, благороднейший... праведнейший! Скажи ты ей два
слова, и она спасена! Не спасут медикаменты, когда психиатрия душевная
страдает!
Трилецкий. Выйди отсюда, отец, на минутку! (Ведет отца за рукав.) Кто
тебе сказал, что она умрет? Откуда ты это выдумал? Вовсе не опасно!
Подождешь в той комнате. Сейчас поедем к ней с ним вместе. Постыдился бы в
таком виде вваливаться в чужой дом!
Иван Иванович (Анне Петровне). Грех вам, Диана! Не простит вас бог! Он
молодой человек, неопытный...
Трилецкий (вталкивает его в другую комнату). Подожди там! (Платонову.)
Желаете ехать?
Платонов. Страшно болен... Болен я, Николай!
Трилецкий. Желаете ехать, я вас спрашиваю или нет?
Платонов (поднимается). Поменьше слов... Что делать, чтоб во рту не
сохло? Едем... Я сюда, кажется, без шапки пришел... (Садится.) Поищи мою
шапку!
Софья Егоровна. Он должен был это предвидеть. Я отдавалась ему, не
спрашивая... Я знала, что убиваю мужа, но я... ни перед чем для него не
остановилась! (Поднимается и подходит к Платонову.) Что вы и сделали со
мной? (Рыдает.)
Трилецкий (хватает себя за голову). Комиссия! (Ходит по сцене.)
Анна Петровна. Успокойтесь, Софи! Не время... Он болен.
Софья Егоровна. Можно ли, человечно ли издеваться так над целой
человеческой жизнью? (Садится рядом с Платоновым.) Ведь вся жизнь теперь моя
пропала... Я уж не жива теперь... Спасите меня, Платонов! Не поздно!
Платонов, не поздно!
Пауза.
Анна Петровна (плачет). Софи... Что вы хотите? Успеете еще... Что он
вам может сказать теперь? Разве вы не слышали... не слышали?
Софья Егоровна. Платонов... Еще раз прошу... (Рыдает.) Нет?
Платонов отодвигается от нее.
Не нужно... Хорошо же... (Падает на колени). Платонов!
Анна Петровна. Это уже слишком, Софи! Не смеете вы этого делать! Никто
не стоит того, чтоб... на коленях... (Поднимает ее и сажает.) Вы... женщина!
Софья Егоровна (рыдает). Скажите ему... Уговорите...
Анна Петровна. Призовите к себе все силы вашего ума... Надо быть...
стойкой... Вы женщина! Ну... полноте! Идите к себе в комнату!
Пауза.
Идите, лягте на постель... (Трилецкому.) Николай Иванович! Что делать?
Трилецкий. Об этом нужно спросить милого Мишеньку! (Ходит по сцене.)
Анна Петровна. Поведемте ее на постель! Сергей! Николай Иванович! Да
помогите же мне, наконец!
Войницев встает и подходит к Софье Егоровне.
Трилецкий. Поведемте. Надо дать успокоительного.
Анна Петровна. Я сама приняла бы теперь хлороформу... (Войницеву.) Будь
мужчиной, Сергей! Не теряйся хоть ты! Мне не лучше твоего, однако же... стою
на ногах... Пойдемте, Софи! Экий денек нынче выдался...
Ведут Софью Егоровну.
Мужайся, Сержель! Будем людьми!
Войницев. Постараюсь, maman. Креплюсь...
Трилецкий. Не горюй, брат Сергей! Авось вытянем! Не ты первый, не ты и
последний!
Войницев. Постараюсь... Да, я постараюсь...
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ XI
Платонов и потом Грекова.
Платоном (один). Папиросу, Николай, и воды! (Оглядывается.) Нет их?
Ехать нужно...
Пауза.
Разгромил, придушил женщин слабых, ни в чем не повинных... Не жалко
было бы, если бы я их убил как-нибудь иначе, под напором чудовищных
страстей, как-нибудь по-испански, а то убил так... глупо как-то,
по-русски... (Машет рукой перед глазами.) Mouches volantes222 Летающие
мушки... (франц.)2... Облачки... Бредить, должно быть, буду... Раздавлен,
приплющен, скомкан... А давно ли перестал хорохориться? (Закрывает руками
лицо.) Стыд, жгучий стыд... Больно от стыда! (Встает.) Был голоден, холоден,
истаскался, пропадал, исшарлатанился весь, пришел в этот дом... Дали мне
теплый угол, одели, приласкали, как никого... Хорошо заплатил! Однако же
болен... Плохо... Убить себя нужно... (Подходит к столу.) Выбирай, арсенал
целый... (Берет револьвер.) Гамлет боялся сновидений... Я боюсь... жизни!
Что будет, если я жить буду? Стыд заест один... (Прикладывает револьвер к
виску.) Finita la commedia!223 Комедия окончена! (итал.)3 Одним умным скотом
меньше! Прости, Христос, мне мои грехи!
Пауза.
Ну? Сейчас смерть, значит... Боли теперь, рука, сколько хочешь...
Пауза.
Нет сил!! (Кладет револьвер на стол.) Жить хочется... (Садится на
диван.) Жить хочется... (Входит Грекова). Воды бы... Где же Трилецкий?
(Увидев Грекову.) Это кто? А-а-а... (Смеется.) Враг злейший... Будем завтра
судиться?
Пауза.
Грекова. Но, разумеется, после того письма мы уж не враги.
Платонов. Все одно. Воды нет?
Грекова. Вам воды? Что с вами?
Платонов. Болен... У меня горячка будет... Мне это понравилось. Умно.
Но еще умнее было бы, если бы вы со мной вовсе не связывались...
Застрелиться хотел... (Смеется.) Не удалось... Инстинкт... Ум свое, природа
свое... Остроглазая! Ведь умница? (Целует руку.) Рука холодная...
Слушайте... Вы хотите меня слушать?
Грекова. Да, да, да...
Платонов. Возьмите меня к себе! Я болен, пить хочу, страдаю страшно,
невыносимо! Спать хочу, а лечь негде... Меня хоть бы в сарай, лишь бы угол,
вода и... хинину немножко. Пожалуйста! (Протягивает руку.)
Грекова. Едемте! Я с удовольствием!.. Вы можете жить у меня, сколько
угодно... Вы еще не знаете, что я наделала! Едемте!
Платонов. Мегсi, умная девочка... Папироса, вода и постель! На дворе
дождь?
Грекова. Дождь.
Платонов. По дождю ехать придется... Судиться не станем. Мир! (Смотрит
на нее.) Я брежу?
Грекова. Нисколько. Едемте! Экипаж у меня крытый.
Платонов. Хорошенькая... Чего же краснеешь? Не трону. Ручку вот
холодную поцелую... (Целует руку и тянет ее к себе.)
Грекова (садится к нему на колени). Нет... Не следует... (Встает.)
Едемте... У вас лицо странное... Пустите руку!
Платонов. Болен. (Встает.) Едем... В щечку... (Целует ее в щеку.) Без
всякой задней мысли. Не могу... Впрочем, пустяки. Едемте, Марья Ефимовна? И,
пожалуйста, поскорей! Вот... вот этим револьвером застрелиться хотел... В
щечку... (Целует в щеку.) Брежу, но вижу ваше лицо... Всех людей люблю!
Всех! Я и вас люблю... Люди были для меня дороже всего... Никого не хотел
обидеть, а всех обидел... Всех... (Целует руку.)
Грекова. Я все поняла... Я понимаю ваше положение... Софи... да?
Платонов. Софи, Зипи, Мими, Маша... Вас много... Всех люблю... Был в
университете, и на Театральной площади, бывало... падшим хорошие слова
говорил... Люди в театре, а я на площади... Раису выкупил... Собрал со
студентами триста целковых и другую выкупил... Показать ее письма?
Грекова. Что с вами?
Платонов. С ума, думаете, сошел? Нет, это так... Бред горячечный...
Спросите Трилецкого... (Берет ее за плечи.) И меня все любят... Все!
Оскорбишь, бывало, и то... любят... Грекову, например, оскорбил, на стол
пхнул, и то... любит. Вы, впрочем, сама Грекова... Виноват....
Грекова. Что у вас болит?
Платонов. Платонов болит. Вы ведь меня любите? Любите? Откровенно... Я
ничего не хочу... Вы только скажите мне, любите?
Грекова. Да... (Кладет голову ему на грудь.) Да...
Платонов (целует ее в голову). Все любят... Когда выздоровею,
развращу... Прежде хорошие слова говорил, а теперь развращаю...
Грекова. Мне все одно... Мне ничего не нужно... Ты только и... человек.
Не хочу я знать других! Что хочешь делай со мной... Ты... ты только и
человек! (Плачет.)
Платонов. Понимаю я царя Эдипа, выколовшего себе глаза! Как я низок и
как глубоко познаю свою низость! Отойдите! Не стоит... Я болен.
(Освобождается.) Я еду сейчас... Извините меня, Марья Ефимовна! Я с ума
схожу! Где Трилецкий?
Входит Софья Егоровна.
Ну? Сейчас смерть, значит... Боли теперь, рука, сколько хочешь...
Пауза.
Те же и Софья Егоровна.
Софья Егоровна подходит к столу и роется на нем.
Грекова (хватает Платонова за руку). Тссс...
Пауза.
Софьи Егоровна берет револьвер стреляет в Платонова и дает промах.
(Становится между Платановым и Софьей Егоровной.) Что вы делаете?!
(Кричат.) Сюда! Скорей сюда!
Софья Егоровна. Пустите... (Обегает вокруг Грековой и стреляет
Платонову в грудь, в упор.)
Платонов. Постойте, постойте... Как же это так? (Падает.)
Вбегают Анна Петровна, Иван Иванович, Трилецкий и Войницев.
ЯВЛЕНИЕ XIII
Те же, Анна Петровна, Иван Иванович, Трилецкий, Войницев, потом
прислуга и Марко.
Анна Петровна (вырывает у Софьи Егоровны револьвер и отбрасывает ее на
диван). Платонов! (Наклоняется к Платонову.)
Войницев закрывает лицо и отворачивается к двери.
Трилецкий (наклоняется к Платонову и поспешно расстегивает ему сюртук.
Пауза). Михаил Васильевич, ты слышишь?
Пауза.
Анна Петровна. Бога ради, Платонов! Мишель... Мишель! Скорей,
Трилецкий...
Трилецкий (кричит). Воды!
Грекова (подает ему графин). Спасите его! Вы спасете его! (Ходит по
сцене.)
Трилецкий пьет воду и бросает графин в сторону.
Иван Иванович (хватает себя за голову). Ведь сказал же, что погибну? Ну
и погиб! Вот и погиб! (Опускается на колени). Господь всемогущий! Погиб...
Вот и погиб...
Вбегают Яков, Василий, Катя и повар.
Марко (входит). От мирового судьи-с...
Пауза.
Анна Петровна. Платонов!
Плутонии приподнимается и обводит всех глазами.
Платонов... Это ничего... Воды выпейте!
Платонов. (указывает на Марка.) Ему три целковых! (Падает и умирает)
Анна Петровна. Мужайся, Сергей! Все пройдет, Николай Иванович... Все
это пройдет... Мужайтесь...
Катя (кланяется в ноги Анне Петровне). Я одна виноватая! Я записку
носила! На деньги польстилась, барыня! Простите меня, окаянную!
Анна Петровна. Крепитесь... Зачем теряться! Он только так...
Излечимо...
Трилецкий (кричит). Умер! Анна Петровна. Нет, нет...
Грекова садится за стол, рассматривает бумажку и горько плачет.
Иван Иванович. Со святыми упокой... Погиб... Погиб...
Трилецкий. Жизнь - копейка! Прощай, Мишка! Пропала твоя копейка! Чего
глазеете? Сам застрелился! Расстроилась компания! (Плачет.) С кем я теперь
на твоих поминках пить буду! О, дураки! Не могли уберечь Платонова!
(Встает.) Отец, поди скажи Саше, чтоб она умирала! (Покачиваясь, подходит к
Войницеву.) Ты-то чего? Эх! (Обнимает Войницева.) Умер Платошка! (Рыдает.)
Войницев. Что делать, Николай?
Трилецкий. Хоронить мертвых и починять живых!
Анна Петровна (медленно поднимается и идет к Софье Егоровне).
Успокойтесь, Софи! (Рыдает.) Что вы наделали?! Но... но... успокойтесь!
(Трилецкому.) Ничего не говорите Александре Ивановне, Николай Иваныч! Я сама
ей скажу! (Идет к Платонову и опускается перед ним на колени.) Платонов!
Жизнь моя! Не верю! Не верю я! Ведь ты не умер? (Берет его за руку.) Жизнь
моя!
Трилецкий. За дело, Сережа! Поможем твоей жене, а потом...
Войницев. Да, да, да... (Идет к Софье Егоровне.)
Иван Иванович. Забыл господь... За грехи... За мои грехи... Зачем
грешил, старый шут? Убивал тварей божиих, пьянствовал, сквернословил,
осуждал... Не вытерпел господь и поразил.
(Конец четвертого действия)
Трилецкий. Спичками отравилась!
Платонов. Что ты говоришь?
Трилецкий (кричит). Спичками отравилась! (Вскакивает.) На, читай!
Читай! (Подносит к его глазам записку.) Читай, философ!
Платонов (читает). "Самоубийцев грешно поминать, но меня поминайте. Я
лишила себя жизни в болезни. Миша, люби Колю и брата, как я тебя люблю. Не
оставь отца. Живи по закону. Коля, господь тебя благословит, как я
благословляю материнским благословением. Простите грешную. Ключ от Мишиного
комода в шерстяном платье"... Золото мое! Грешная! Она грешная! Этого еще
недоставало! (Хватает себя за голову.) Отравилась...
Пауза.
Саша отравилась... Где она? Послушай! Я к ней пойду! (Срывает с руки
повязку.) Я... я воскрешу ее!
Трилецкий (ложится на диван лицом вниз). Прежде чем воскрешать, не
нужно было убивать!
Платонов. Убивать... Зачем ты, безумец, говоришь... это слово? Да разве
я убивал ее? Разве... разве я хотел ее смерти? (Плачет.) Отравилась... Этого
еще недоставало, чтоб переехать меня колесом, как собаку! Если это
наказание, то... (машет кулаком) это жестокое, безнравственное наказание!
Нет, это уж выше сил моих! Выше! За что? Ну грешен, положим, подл... но
все-таки ведь жив еще!
Пауза.
Глядите на меня теперь все! Глядите! Нравится?
Трилецкий (вскакивает.) Да, да, да... Будем теперь плакать... Кстати,
глаза на мокром месте... Выпороть бы тебя хорошенько! Одевай шапку! Едем!
Муж! Хорош муж! Погубил женщину ни за что, ни про что! Допел до чего! А эти
и держат его здесь! Нравится он им! Оригинальный человек, интересный
субъект, с грустью благородной на лице! Со следами когда-то бывшей красоты!
Поедем-ка! Посмотришь, что ты наделал, интересный субъект, оригинал!
Платонов. Без слов... без слов... Не нужно слов!
Трилецкий. Счастье твое, живодер, что я сегодня чуть свет домой заехал!
Ну что было бы, если бы я не наехал, если б я не захватил? Умерла бы она!
Понимаешь ты это или нет? Ты обыкновенно все понимаешь, кроме самых
обыкновенных вещей!! О, я бы тебе тогда задал! Я не посмотрел бы на твою
жалостную физиономию! Если бы ты поменьше болтал своим окаянным языком да
побольше сам слушал, то не было бы этого несчастья! За нее я и десять не
возьму таких умников, как ты! Едем!
Войницев. Не кричите! Ах... Как надоели все...
Трилецкий. Едем!
Платонов. Постой... Так она... не умерла, ты говоришь?
Трилецкий. А тебе хотелось бы, чтоб она умерла?
Платонов (вскрикивает). Не умерла! Я не пойму никак... Не умерла?
(Обнимает Трилецкого.) Жива! (Хохочет.) Жива!
Анна Петровна. Не понимаю!.. Трилецкий, извольте сказать толком! Все
они сегодня как-то особенно глупы! Что же значит это письмо?
Трилецкий. Она написала это письмо... Если б не я, она успела бы
умереть... А теперь страшно больна! Не знаю, вынесет ли ее организм... О,
пусть она только умрет, тогда... Отойди ты от меня, пожалуйста!
Платонов. Напугал ты меня как! Боже мой! Жива она еще! Значит, ты не
допустил ее умереть? Милый мой! (Целует Трилецкого.) Дорогой! (Хохочет.) Не
верил в медицину, но теперь даже и в тебя верю! Что о ней теперь? Слаба?
Нездорова? Но мы поднимем ее!
Трилецкий. Вынесет ли она еще!
Платонов. Вынесет! Не она вынесет, так я вынесу! Ничем зачем же ты
сначала не сказал, что она жива? Анна Петровна!.. Я с ума схожу!.. (Целует у
Анны Петровны руку.) Жива Саша... Воды, воды... моя дорогая!
Анна Петровна выходит с пустым графином и через минуту входит с водой.
(Трилецком.) Едем к ней! На ноги ее, на ноги! Вверх ногами всю медицину
от Гиппократа до Трилецкого! Все переворачиваем! Кому же и жить на этом
свете, как не ей? Едем! Но нет... подожди! Голова кружится... Я страшно
болен болен... Постой... (Садится на диван.) Отдохну и едем... Очень слаба?
Трилецкий. Очень... Обрадовался! Чему он радовался, не понимаю!
Анна Петровна. И я испугалась. Говорить нужно потолковей! Пейте!
(Подает Платонову воду.)
Платонов (пьет с жадностью). Спасибо, добрая женщина! Негодяй я,
необыкновенный негодяй! Трилецкому). Сядь возле меня! (Трилецкий садится). И
ты весь измучился... Спасибо тебе, друг. Много она хватила?
Трилецкий. Хватило бы на тот свет отправится.
Платонов. Экая... Ну, слава богу. Рука болит. Дайте мне еще пить. Я сам
ужасно болен, Николай! Еле голову на плечах держу... Того и смотри, что
свалится... У меня, должно быть, горячка будет. Солдатики в ситцевых
мундирах, с острыми шапочками так и мелькают перед глазами... Желто и зелено
кругом... Закати мне chinini sulphurici...
Трилецкий. Закатить бы тебе сотню-другую горячих!
Платонов (хохочет). Шути, шути... Я иногда смеюсь твоим остротам. Ты
мне деверь или шурин? Боже мой, как я болен! Ты представить себе не можешь,
как я болен!
Трилецкий щупает ему пульс.
Анна Петровна (тихо Трилецкому). Везите его, Николай Иваныч! Я сама к
вам сегодня приеду, поговорю с Александрой Ивановной. Что это ей вздумалось
нас тик пугать? Не опасно?
Трилецкий. Больше еще ничего сказать. Отравиться не удалось, но в
общем... беда!
Платонов. Что ты ей дал?
Трилецкий. То, что следует. (Встает.) Едем!
Платонов. А генеральше что ты сейчас дал?
Трилецкий. Бредишь... Едем!
Платонов. Едем... (Встает.) Сергей Павлович! Брось! (Садится.) Брось!
Чего пригорюнился? Точно солнце у земли украли! А еще тоже философию
когда-то учил! Будь Сократом! А? Сергей Павлович! (Тихо.) Впрочем, я сам не
знаю, что говорю...
Трилецкий (кладет ему на голову руку). Ты еще заболей! Ну да тебе для
очистки совести не мешает поболеть!
Анна Петровна. Платонов, езжайте с богом! Пошлите в город за другим
доктором... Консилиум не мешало бы... Я сама, впрочем, пошлю, не
беспокойтесь... Успокойте же Александру Ивановну!
Платонов. У вас, Анна Петровна, по груди ползет маленький фортепьянчик!
Комизм! (Смеется.) Комизм! Сядь, Николай, сыграй что-нибудь!.. (Хохочет.)
Комизм! Я болен, Николай... Серьезно говорю... Не шутя... Едем!
Входит Иван Иванович.
ЯВЛЕНИЕ X
Те же и Иван Иванович.
Иван Иванович (растрепанный, в халате). Саша моя! (Плачет.)
Трилецкий. Тебя еще недоставало здесь с твоими слезами! Ступай отсюда!
Чего прибежал?
Иван Иванович. Умирает она! Исповедоваться хочет! Боюсь, боюсь... Ох
как боюсь! (Подходит к Платонову.) Мишенька! Умоляю тебя господом и всеми
святыми! Дорогой, умный, прекрасный, честный человек! Пойди ты, скажи ей,
что ты ее любишь! Брось ты все эти романы паскудные. Умоляю тебя
коленопреклоненно! Помирает ведь! Одна у меня... одна! Умрет... погибну! Без
покаяния погибну! Скажи ты ей, что ты ее любишь, за жену свою считаешь!
Успокой ты ее ради Хрипа! Мишенька! Ложь бывает во спасение... Видит Бог,
что ты справедлив, но солги для спасения ближнего! Поедем, сделай милость!
Подай ты мне эту милостыню Христа ради, старику! Сторицею господь воздаст
тебе! Трясусь весь, трясусь от ужаса!
Платонов. Уже успел клюкнуть, полковник? (Смеется.) Вылечим Сашку и
имеете выпьем! Ах, как пить хочу!
Иван Иванович. Поедем, благороднейший... праведнейший! Скажи ты ей два
слова, и она спасена! Не спасут медикаменты, когда психиатрия душевная
страдает!
Трилецкий. Выйди отсюда, отец, на минутку! (Ведет отца за рукав.) Кто
тебе сказал, что она умрет? Откуда ты это выдумал? Вовсе не опасно!
Подождешь в той комнате. Сейчас поедем к ней с ним вместе. Постыдился бы в
таком виде вваливаться в чужой дом!
Иван Иванович (Анне Петровне). Грех вам, Диана! Не простит вас бог! Он
молодой человек, неопытный...
Трилецкий (вталкивает его в другую комнату). Подожди там! (Платонову.)
Желаете ехать?
Платонов. Страшно болен... Болен я, Николай!
Трилецкий. Желаете ехать, я вас спрашиваю или нет?
Платонов (поднимается). Поменьше слов... Что делать, чтоб во рту не
сохло? Едем... Я сюда, кажется, без шапки пришел... (Садится.) Поищи мою
шапку!
Софья Егоровна. Он должен был это предвидеть. Я отдавалась ему, не
спрашивая... Я знала, что убиваю мужа, но я... ни перед чем для него не
остановилась! (Поднимается и подходит к Платонову.) Что вы и сделали со
мной? (Рыдает.)
Трилецкий (хватает себя за голову). Комиссия! (Ходит по сцене.)
Анна Петровна. Успокойтесь, Софи! Не время... Он болен.
Софья Егоровна. Можно ли, человечно ли издеваться так над целой
человеческой жизнью? (Садится рядом с Платоновым.) Ведь вся жизнь теперь моя
пропала... Я уж не жива теперь... Спасите меня, Платонов! Не поздно!
Платонов, не поздно!
Пауза.
Анна Петровна (плачет). Софи... Что вы хотите? Успеете еще... Что он
вам может сказать теперь? Разве вы не слышали... не слышали?
Софья Егоровна. Платонов... Еще раз прошу... (Рыдает.) Нет?
Платонов отодвигается от нее.
Не нужно... Хорошо же... (Падает на колени). Платонов!
Анна Петровна. Это уже слишком, Софи! Не смеете вы этого делать! Никто
не стоит того, чтоб... на коленях... (Поднимает ее и сажает.) Вы... женщина!
Софья Егоровна (рыдает). Скажите ему... Уговорите...
Анна Петровна. Призовите к себе все силы вашего ума... Надо быть...
стойкой... Вы женщина! Ну... полноте! Идите к себе в комнату!
Пауза.
Идите, лягте на постель... (Трилецкому.) Николай Иванович! Что делать?
Трилецкий. Об этом нужно спросить милого Мишеньку! (Ходит по сцене.)
Анна Петровна. Поведемте ее на постель! Сергей! Николай Иванович! Да
помогите же мне, наконец!
Войницев встает и подходит к Софье Егоровне.
Трилецкий. Поведемте. Надо дать успокоительного.
Анна Петровна. Я сама приняла бы теперь хлороформу... (Войницеву.) Будь
мужчиной, Сергей! Не теряйся хоть ты! Мне не лучше твоего, однако же... стою
на ногах... Пойдемте, Софи! Экий денек нынче выдался...
Ведут Софью Егоровну.
Мужайся, Сержель! Будем людьми!
Войницев. Постараюсь, maman. Креплюсь...
Трилецкий. Не горюй, брат Сергей! Авось вытянем! Не ты первый, не ты и
последний!
Войницев. Постараюсь... Да, я постараюсь...
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ XI
Платонов и потом Грекова.
Платоном (один). Папиросу, Николай, и воды! (Оглядывается.) Нет их?
Ехать нужно...
Пауза.
Разгромил, придушил женщин слабых, ни в чем не повинных... Не жалко
было бы, если бы я их убил как-нибудь иначе, под напором чудовищных
страстей, как-нибудь по-испански, а то убил так... глупо как-то,
по-русски... (Машет рукой перед глазами.) Mouches volantes222 Летающие
мушки... (франц.)2... Облачки... Бредить, должно быть, буду... Раздавлен,
приплющен, скомкан... А давно ли перестал хорохориться? (Закрывает руками
лицо.) Стыд, жгучий стыд... Больно от стыда! (Встает.) Был голоден, холоден,
истаскался, пропадал, исшарлатанился весь, пришел в этот дом... Дали мне
теплый угол, одели, приласкали, как никого... Хорошо заплатил! Однако же
болен... Плохо... Убить себя нужно... (Подходит к столу.) Выбирай, арсенал
целый... (Берет револьвер.) Гамлет боялся сновидений... Я боюсь... жизни!
Что будет, если я жить буду? Стыд заест один... (Прикладывает револьвер к
виску.) Finita la commedia!223 Комедия окончена! (итал.)3 Одним умным скотом
меньше! Прости, Христос, мне мои грехи!
Пауза.
Ну? Сейчас смерть, значит... Боли теперь, рука, сколько хочешь...
Пауза.
Нет сил!! (Кладет револьвер на стол.) Жить хочется... (Садится на
диван.) Жить хочется... (Входит Грекова). Воды бы... Где же Трилецкий?
(Увидев Грекову.) Это кто? А-а-а... (Смеется.) Враг злейший... Будем завтра
судиться?
Пауза.
Грекова. Но, разумеется, после того письма мы уж не враги.
Платонов. Все одно. Воды нет?
Грекова. Вам воды? Что с вами?
Платонов. Болен... У меня горячка будет... Мне это понравилось. Умно.
Но еще умнее было бы, если бы вы со мной вовсе не связывались...
Застрелиться хотел... (Смеется.) Не удалось... Инстинкт... Ум свое, природа
свое... Остроглазая! Ведь умница? (Целует руку.) Рука холодная...
Слушайте... Вы хотите меня слушать?
Грекова. Да, да, да...
Платонов. Возьмите меня к себе! Я болен, пить хочу, страдаю страшно,
невыносимо! Спать хочу, а лечь негде... Меня хоть бы в сарай, лишь бы угол,
вода и... хинину немножко. Пожалуйста! (Протягивает руку.)
Грекова. Едемте! Я с удовольствием!.. Вы можете жить у меня, сколько
угодно... Вы еще не знаете, что я наделала! Едемте!
Платонов. Мегсi, умная девочка... Папироса, вода и постель! На дворе
дождь?
Грекова. Дождь.
Платонов. По дождю ехать придется... Судиться не станем. Мир! (Смотрит
на нее.) Я брежу?
Грекова. Нисколько. Едемте! Экипаж у меня крытый.
Платонов. Хорошенькая... Чего же краснеешь? Не трону. Ручку вот
холодную поцелую... (Целует руку и тянет ее к себе.)
Грекова (садится к нему на колени). Нет... Не следует... (Встает.)
Едемте... У вас лицо странное... Пустите руку!
Платонов. Болен. (Встает.) Едем... В щечку... (Целует ее в щеку.) Без
всякой задней мысли. Не могу... Впрочем, пустяки. Едемте, Марья Ефимовна? И,
пожалуйста, поскорей! Вот... вот этим револьвером застрелиться хотел... В
щечку... (Целует в щеку.) Брежу, но вижу ваше лицо... Всех людей люблю!
Всех! Я и вас люблю... Люди были для меня дороже всего... Никого не хотел
обидеть, а всех обидел... Всех... (Целует руку.)
Грекова. Я все поняла... Я понимаю ваше положение... Софи... да?
Платонов. Софи, Зипи, Мими, Маша... Вас много... Всех люблю... Был в
университете, и на Театральной площади, бывало... падшим хорошие слова
говорил... Люди в театре, а я на площади... Раису выкупил... Собрал со
студентами триста целковых и другую выкупил... Показать ее письма?
Грекова. Что с вами?
Платонов. С ума, думаете, сошел? Нет, это так... Бред горячечный...
Спросите Трилецкого... (Берет ее за плечи.) И меня все любят... Все!
Оскорбишь, бывало, и то... любят... Грекову, например, оскорбил, на стол
пхнул, и то... любит. Вы, впрочем, сама Грекова... Виноват....
Грекова. Что у вас болит?
Платонов. Платонов болит. Вы ведь меня любите? Любите? Откровенно... Я
ничего не хочу... Вы только скажите мне, любите?
Грекова. Да... (Кладет голову ему на грудь.) Да...
Платонов (целует ее в голову). Все любят... Когда выздоровею,
развращу... Прежде хорошие слова говорил, а теперь развращаю...
Грекова. Мне все одно... Мне ничего не нужно... Ты только и... человек.
Не хочу я знать других! Что хочешь делай со мной... Ты... ты только и
человек! (Плачет.)
Платонов. Понимаю я царя Эдипа, выколовшего себе глаза! Как я низок и
как глубоко познаю свою низость! Отойдите! Не стоит... Я болен.
(Освобождается.) Я еду сейчас... Извините меня, Марья Ефимовна! Я с ума
схожу! Где Трилецкий?
Входит Софья Егоровна.
Ну? Сейчас смерть, значит... Боли теперь, рука, сколько хочешь...
Пауза.
Те же и Софья Егоровна.
Софья Егоровна подходит к столу и роется на нем.
Грекова (хватает Платонова за руку). Тссс...
Пауза.
Софьи Егоровна берет револьвер стреляет в Платонова и дает промах.
(Становится между Платановым и Софьей Егоровной.) Что вы делаете?!
(Кричат.) Сюда! Скорей сюда!
Софья Егоровна. Пустите... (Обегает вокруг Грековой и стреляет
Платонову в грудь, в упор.)
Платонов. Постойте, постойте... Как же это так? (Падает.)
Вбегают Анна Петровна, Иван Иванович, Трилецкий и Войницев.
ЯВЛЕНИЕ XIII
Те же, Анна Петровна, Иван Иванович, Трилецкий, Войницев, потом
прислуга и Марко.
Анна Петровна (вырывает у Софьи Егоровны револьвер и отбрасывает ее на
диван). Платонов! (Наклоняется к Платонову.)
Войницев закрывает лицо и отворачивается к двери.
Трилецкий (наклоняется к Платонову и поспешно расстегивает ему сюртук.
Пауза). Михаил Васильевич, ты слышишь?
Пауза.
Анна Петровна. Бога ради, Платонов! Мишель... Мишель! Скорей,
Трилецкий...
Трилецкий (кричит). Воды!
Грекова (подает ему графин). Спасите его! Вы спасете его! (Ходит по
сцене.)
Трилецкий пьет воду и бросает графин в сторону.
Иван Иванович (хватает себя за голову). Ведь сказал же, что погибну? Ну
и погиб! Вот и погиб! (Опускается на колени). Господь всемогущий! Погиб...
Вот и погиб...
Вбегают Яков, Василий, Катя и повар.
Марко (входит). От мирового судьи-с...
Пауза.
Анна Петровна. Платонов!
Плутонии приподнимается и обводит всех глазами.
Платонов... Это ничего... Воды выпейте!
Платонов. (указывает на Марка.) Ему три целковых! (Падает и умирает)
Анна Петровна. Мужайся, Сергей! Все пройдет, Николай Иванович... Все
это пройдет... Мужайтесь...
Катя (кланяется в ноги Анне Петровне). Я одна виноватая! Я записку
носила! На деньги польстилась, барыня! Простите меня, окаянную!
Анна Петровна. Крепитесь... Зачем теряться! Он только так...
Излечимо...
Трилецкий (кричит). Умер! Анна Петровна. Нет, нет...
Грекова садится за стол, рассматривает бумажку и горько плачет.
Иван Иванович. Со святыми упокой... Погиб... Погиб...
Трилецкий. Жизнь - копейка! Прощай, Мишка! Пропала твоя копейка! Чего
глазеете? Сам застрелился! Расстроилась компания! (Плачет.) С кем я теперь
на твоих поминках пить буду! О, дураки! Не могли уберечь Платонова!
(Встает.) Отец, поди скажи Саше, чтоб она умирала! (Покачиваясь, подходит к
Войницеву.) Ты-то чего? Эх! (Обнимает Войницева.) Умер Платошка! (Рыдает.)
Войницев. Что делать, Николай?
Трилецкий. Хоронить мертвых и починять живых!
Анна Петровна (медленно поднимается и идет к Софье Егоровне).
Успокойтесь, Софи! (Рыдает.) Что вы наделали?! Но... но... успокойтесь!
(Трилецкому.) Ничего не говорите Александре Ивановне, Николай Иваныч! Я сама
ей скажу! (Идет к Платонову и опускается перед ним на колени.) Платонов!
Жизнь моя! Не верю! Не верю я! Ведь ты не умер? (Берет его за руку.) Жизнь
моя!
Трилецкий. За дело, Сережа! Поможем твоей жене, а потом...
Войницев. Да, да, да... (Идет к Софье Егоровне.)
Иван Иванович. Забыл господь... За грехи... За мои грехи... Зачем
грешил, старый шут? Убивал тварей божиих, пьянствовал, сквернословил,
осуждал... Не вытерпел господь и поразил.
(Конец четвертого действия)