Чехов Антон Павлович. Безотцовщина

Ведь нет? Будемте друзьями! Ведь не уедете? Мы будем еще беседовать? Да?
В доме усиленный шум и беганье по лестнице.
Софья Егоровна. Да.
Платонов. Будемте друзьями, моя дорогая... Зачем нам быть врагами?
Позвольте... Еше пару слов... Выбегает из дома Войницев и за ним гости.
ЯВЛЕНИЕ XIX
Те же, Войницев с гостями, потом Анна Петровна и Трилецкий.
Войницев (вбегая). Ах... Вот они, самые главные! Идем фейерверки
зажигать! (Кричит.) Яков, к реке марш! (Софье Егоровне.) Не передумала,
Софи?
Платонов. Не уедет, здесь останется...
Войницев. Да? В таком случае ура! Руку, Михаил Васильич! (Пожимает
Платонову руку.) Я всегда верил в твое красноречие! Идем огни зажигать!
(Идет с гостями в глубину сада.)
Платонов (после паузы). Да, такие-то дела, Софья Егоровна... Гм...
Голос Войницева. Maman, где вы? Платонов!
Пауза.
Платонов. Пойду-ка, черт возьми, и я... (Кричит.) Сергей Павлович,
подожди, не зажигай без меня! Пошли, братец, Якова ко мне за шаром! (Убегает
в сад.)
Анна Петровна (выбегает из дома). Подождите! Сергей, подожди, еще не
все сошлись! Стреляйте пока из пушки (Софье.) Идите, Софи! Чего приуныли?
Голос Платонова. Сюда, барынька! Затянем старую песню, не начинай
новой!
Анна Петровна. Иду, моншер! (Убегает.)
Голос Платонова. Кто со мной в лодку? Софья Егоровна, не хотите ли со
мной на реку?
Софья Егоровна. Идти или не идти? (Думает.)
Трилецкий (входит). Эй! Где вы? (Поет.) Иду, иду! (Смотрит в упор на
Софью Егоровну.)
Софья Егоровна. Что вам нужно?
Трилецкий. Ничего-с...
Софья Егоровна. Ну так и отойдите! Я не расположена сегодня ни
беседовать, ни слушать...
Трилецкий. Знаю, знаю...
Пауза.
Мне ужасно почему-то хочется провести пальцем по вашему лбу: из чего он
у вас сделан? Ужасно хочется!.. Не для того, чтобы оскорбить вас, а так...
для контенансу...
Софья Егоровна. Шут! (Отворачивается.) Не комик, а шут, паяц!
Трилецкий. Да... Шут... За шутовство я и харчи получат от генеральши...
Ну да-с... И деньги карманные... А когда надоем, меня с позором выгонят из
этих мест. Ведь верно говорю-с? Впрочем, это не я один говорю... Это
говорили и вы, когда изволили гостить у Глагольева, этого масона нашего
времени...
Софья Егоровна. Хорошо, хорошо... Очень рада, что вам передали...
Теперь вы знаете, значит, что я умею отличать шутов от остроумных людей!
Будь вы актером, вы были бы фаворитом райка, но партер шикал бы вам... Я вам
шикаю.
Трилецкий. Острота удачна до сверхъестественности... Похвально... Честь
имею кланяться! (Кланяется). До приятного свидания! Побеседовал бы еще с
нами, но... робею, поражен! (Идет в глубину сада.)
Софья Егоровна (стучит ногой). Негодный! Не знает он, какого я о нем
мнения! Пустой человечишка!
Голос Платонова. Кто на реку со мной?
Софья Егоровна. Ээ... Чему быть, тому не миновать! (Кричит.) Иду!
(Убегает.)
ЯВЛЕНИЕ XX
Глагольев 1 и Глагольев 2 выходят из дома.
Глагольев 1. Лжешь! Лжешь, скверный мальчишка!
Глагольев 2. Что за глупости? С какой стати я буду врать? Спроси ее
самое, если не веришь! Как только ты ушел, я вот на этой самой скамье шепнул
ей два-три слова, обнял, чмокнул... Попросила сначала три тысячи, ну а я
поторговался и сошелся на тысяче! Дай же мне тысячу рублей!
Глагольев 1. Кирилл, дело идет о чести женщины! Не пачкай этой чести,
она свята! Замолчи!
Глагольев 2. Клянусь честью! Не веришь? Клянусь всем святым! Дай же
тысячу рублей! Я сейчас же поднесу ей эту тысячу...
Глагольев 1. Ужасно... Лжешь ты! Она пошутила с тобой, с глупцом!
Глагольев 2. Но... Обнял ее, тебе говорят! Что же тут удивительного?
Все женщины теперь таковы! Не верь их невинности! Знаю я их! А ты еще тоже
жениться хотел! (Хохочет.)
Глагольев 1. Ради бога, Кирилл! Ты знаешь, что такое значит клевета?
Глагольев 2. Дай тысячу рублей! Я при тебе вручу ей эту тысячу! На этой
самой скамье я обнял ее, поцеловал и поторговался... Клянусь! Чего же тебе
еще нужно? Для того я и прогнал тебя, чтобы с нею поторговаться! Он не
верит, что я умею побеждать женщин! Предложи ей две тысячи, и она твоя! Знаю
я женщин, брат!
Глагольев 1 (Вынимает из кармана бумажник и бросает его на землю.)
Возьми!
Глагольев 2 Поднимает бумажник и считает деньги.
Голос Войницева. Я начинаю! Маman, стреляйте! Трилецкий, полезай на
беседку! Кто это на коробку наступил? Вы!
Голос Трилецкого. Лезу, черт меня подери! (Хохочет.) Кто это? Бугрова
раздавили! Я Бугрову на голову наступил! Где спички?
Глагольев 2. (в сторону). Я отмщен! (Кричит.) Ура-а-а! (Убегает.)
Трилецкий. Кто это там орет? Дайте ему по шеям!
Голос Войницева. Начинать?
Глагольев 1 (хватает себя за голову). Боже мой! Разврат! Гной! Я
молился ей! Прости ее, господи! (Садится на скамью и закрывает лицо руками.)
Голос Войницева. Кто веревочку взял? Maman, как вам не стыдно? Где моя
веревочка, что тут лежала?
Голос Анны Петровны. Вот она, ротозей!
Глагольев 1. (валится со скамьи).
Голос Анны Петровны. Вы! Кто вы? Не топчитесь здесь! (Кричит.) Дай
сюда! Дай сюда!
Вбегает Софья Егоровна.
ЯВЛЕНИЕ XXI
Софья Егоровна (одна).
Софья Егоровна (бледная, с помятой прической). Не могу! Это уж слишком,
выше сил моих! (Хватает себя за грудь.) Гибель моя или... счастье! Душно
здесь!.. Он или погубит, или... вестник новой жизни! Приветствую,
благословляю... тебя, новая жизнь! Решено!
Голос Войницева (кричит). Берегись!
Фейерверк.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Лес. Просека. У начала просеки, с левой стороны - школа.
По просеке, теряющейся вдали, тянется полотно железной дороги,
которое возле школы поворачивает направо. Рид телеграфных столбов.
Ночь.
ЯВЛЕНИЕ I
Саша (стоит у открытого окна) и Осип (с ружьем через спину, стоит перед
окном).
Осип. Как это случилось? Очень просто... Иду я по узлеску, недалече
отсюда, смотрю, а она стоит в балочке: подсучила платье и лопухом из ручья
воду черпает. Зачерпнет да и выпьет, зачерпнет да и выпьет, а потом голову
помочит... Я спустился вниз, подошел близко да и гляжу на нее... Она и
внимания не обращает: дурак, мол, ты, мужик, мол, зачем же мне на тебя
внимание обращать в таком случае? "Сударыня, говорю, ваше
превосходительство, попить холодной водицы, знать, захотели?" - "А тебе,
говорит, какое дело? Ступай отсюда туда, откуда пришел!" Сказала и не
смотрит... Я обробел... Меня и стыд взял, и обидно стало, что я из мужицкого
знания... "Чего смотришь на меня, дуралей? Не видал, говорит, никогда людей,
что ли?" И посмотрела на меня проницательно... "Аль, говорит, понравилась?"
- "Страсть, говорю, понравились! Уж такая вы, ваше превосходительство,
благородная, чувствительная особа, такая красавица... Красивей вас, говорю,
отродясь не видал... Наша деревенская красавица Манька, сотского дочка,
говорю, супротив вас лошадь, верблюд... Нежности в вас сколько! Поцеловал бы
кажись, говорю, да и помер бы на этом самом месте!" Она засмеялась... "Что
ж, говорит. Целуй, коли хочешь!" Меня после этих самых слов в жар бросило.
Подошел я к ней, взял ее тихонько за плечико и поцеловал со всего размаху
вот тут, в это самое место, в щечку и в шейку зараз...
Саша (хохочет). Она же что?
Осип. "Ну теперь, говорит, проваливай! Умывайся, говорит, почаще да
ногти себе не запускай!" Я и отошел.
Саша. Какая она смелая! (Подает Осипу тарелку щей.) На, кушай! Присядь
где-нибудь!
Осип. Не велик барин, и постою... Очень вам благодарен за ваше
дружелюбие, Александра Ивановна! Я вам когда-нибудь за ваши ласки одолжение
сделаю...
Саша. Сними шапку... В шапке грешно есть. Ты с молитвой кушай!
Осип (снимает шапку). Давно уже я этих святостей не соблюдал... (Ест.)
И с той поры я как будто очумел... Верите ли? Не ем, не сплю... Все она у
меня перед глазами... Закрою, бывало, глаза, а она перед глазами... Такую
нежность на себя напустил, что хоть вешайся! Чуть было не утопился от тоски,
генерала хотел подстрелить... А когда овдовела, начал я всякие поручения
исполнять... Куропаток ей стрелял, перепелов ловил, беседочку ей
разноцветными красками выкрасил... Волка ей однажды живого привел... Всякое
удовольствие ей доставлял... Быпало, что ни прикажет, все исполняю...
Приказала бы самого себя слопать, себя бы слопал... Нежные чувства... Ничего
с ними не поделаешь...
Саша. Да... Я когда полюбила Михаила Васильича и не знала еще, что он
меня любит, тоже ужасно тосковала... Несколько раз у бога, грешница, смерти
даже просила...
Осип. Вот видите-с... Чувства такие... (Выпивает из тарелки.) Не
пожалуете ли еще щец? (Подает тарелку.)
Саша (уходит и через полминуты появляется у окна с кастрюлькой). Щей
нет, а вот не хочешь ли картофли? Жареная на гусином жиру...
Осип. Мерси... (Берет кастрюльку и ест.) Страсть, как наелся! И вот
этак ходил я, ходил, как очумелый... Я все про то же, Александра Ивановна...
Ходил, ходил... Приношу ей в прошлом годе после Святой зайчика... "Вот
извольте, говорю, ваше превосходительство... Косого зверинца вам принес!"
Она взяла его па руки, погладила да и спрашивает меня: "Правду ли говорят,
Осип, что ты разбойник?" - "Истинная, говорю, правда. Не станут люди
понапрасну говорить..." Взял и рассказал ой все... - "Надо, говорит, тебя
исправить. Ступай, говорит, пешком в Киев. Из Киева ступай в Москву, из
Москвы в Троицкую Лавру, из Троицкой Лавры в Новый Иерусалим, а оттуда
домой. Сходи и через год ты другой человек будешь". Напустил я на себя
убожество, надел сумочку и пошел в Киев... Не тут-то было! Исправился, да не
совсем... Славная картошка! Связался под Харьковом с почтенной компанией,
пропил денежки, подрался и воротился назад. И пачпорт даже потерял...
Пауза.
Теперь ничего от меня не берет... Сердится...
Саша. Почему ты в церковь не ходишь, Осип?
Осип. Я пошел бы, да того... Народ смеяться станет... Ишь, скажет,
каяться пришел! Да и ходить около церкви дном страшно. Народу много - убьют.
Саша. Ну, а за что ты бедных людей обижаешь?
Осип. А за что их не обижать? Не вашего ума это дело, Александра
Ивановна! Не вам рассуждать о грубостях. Не вам понять. А Михаил Васильич
никого не обижает?
Саша. Никого! Он если и обидит кого-нибудь, то нехотя, нечаянно. Он
добрый человек!
Осип. Я, признаться, его более всех уважаю... Генералчонок Сергей
Иваныч глупый человек, неумный; братец ваш тоже неумный, хоть и в докторах,
ну а в Михаиле Васильиче много умственных способностей! У него ость чин?
Саша. А как же? Он коллежский регистратор!
Осип. Ну?
Пауза.
Молодчина! Так у него и чин есть... Гм... Молодчина! Доброты у него
только мало... Все у него дураки, все у него холуи... Нешто можно так? Ежели
б я был хорошим человеком, то я так бы не делал... Я этих самых холуев,
дураков и жуликов ласкал бы... Самый несчастный народ они, заметьте! Их-то и
нужно жалеть... Мало в нем доброты, мало... Гордости нет, запанибрата со
всяким, а доброты ни-ни... Не вам понять... Покорнейше благодарю! Век бы
целый такую картошку ел... (Подает кастрюльку.) Благодарю...
Саша. Не за что.
Осип (вздыхает). Славная вы женщина, Александра Ивановна! За что вы
меня каждый раз кормите? У вас, Александра Ивановна, есть хоть капелька
женской злобы? Благочестивая! (Смеется.) В первый раз такую вижу... Святая
Александра, моли бога о нас грешных! (Кланяется.) Радуйся, святая
Александра!
Саша. Михаил Васильич идет.
Осип. Обманываете... Он в настоящий момент с молодой барыней про нежные
чувства рассуждает... Красивый он у вас человек! Коли б захотел, так за ним
весь женский пол пошел... Краснобай такой... (Смеется.) Все к генеральше
ластится... Ну та и нос натрет, не посмотрит, что он красивый... Он хотел
бы, может быть, да она...
Саша. Ты уж начинаешь лишнее болтать... Я не люблю этого... Иди с
богом!
Осип. Сейчас пойду... Вам давно уже пора спать... Небось мужа
поджидаете?
Саша. Да...
Осип. Хорошая жена! Платонов, должно быть, такую жену себе десять годов
искал, со свечками да с понятыми... Нашел-таки где-то... (Кланяется.)
Прощайте, Александра Ивановна! Спокойной ночи!
Саша (зевает). Ступай с богом!
Осип. Пойду... (Идет.) Пойду к себе домой... Мой дом там, где пол
земля, потолок небо, а стены и крыша неизвестно в каком месте... Кого бог
проклял, тот и живет в этом доме... Велик он, да негде голову положить...
Только и хорош тем, что за него в волость Поземельных платить не надо...
(Останавливается.) Спокойной ночи, Александра Ивановна! В гости пожалуйте! В
лес! Спросите Осипа, каждая птица и ящерица знает! Посмотрите-ка, как пенек
светится! Как будто мертвец из гроба встал... А вон другой! Моя мат мне
говорила, что под тем пеньком, который светится! грешник зарыт, я слетится
пень для того, чтоб молились... И надо мной будет пень светиться... Я тоже
грешник... Л ион и третий! Много же на этом свете грешников! (Уходит и
минуты через две свистит.)
ЯВЛЕНИЕ II.
Саша (выходит на школы со свечой и книгой). Как долго Миши нет...
(Садится.) Как бы он себе здоровья не испортил... Эти гулянья ничего не
дают, кроме нездоровья... Да и мне уже спать хочется... Где я остановилась?
(Читает.) "Пора, наконец, снова возвестить о тех великих, вечных идеалах
человечества, о тех бессмертных принципах свободы, которые были руководящими
звездами наших отцов и которым мы изменили, к несчастью". Что это значит?
(Думает.) Не понимаю... Отчего это не пишут так, чтоб всем понятно было?
Далее... Ммм... Пропущу предисловие... (Читает.) "Захер Мазох"... Какая
смешная фамилия!.. Мазох... Должно быть, не русский... Далее... Миша
заставил читать, так надо читать... (Зевает и читает.) "Веселым зимним
вечером"... Ну, это можно пропустить. Описание... (Перелистывает и читает.)
"Трудно было решить, кто играл и на каком инструменте... Сильные величавые
звуки органа под железной мужской рукой вдруг сменялись нежной флейтой как
бы под прелестными женскими устами и наконец замирали..." Тссс... Кто-то
идет... (Пауза.) Это Мишины шаги... (Тушит свечу.) Наконец-то... (Встает и
кричит.) Ау! Раз, два, раз, два! Левой, правой, левой, правой! Левой! Левой!
Входит Платонов.
ЯВЛЕНИЕ III
Саша и Платонов.
Платонов (входя). Назло тебе: правой! правой! Впрочем, милая моя, ни
правой, ни левой! У пьяного нет ни права, ни лева; у него есть вперед,
назад, вкось и вниз...
Саша. Пожалуйте сюда, пьяненький, садитесь сюда! Вот я вам покажу, как
шагать вкось да вниз! Садитесь! (Бросается Платонову на шею.)
Платонов. Сядем... (Садится.) Ты чего же это не спишь, инфузория?
Саша. Не хочется... (Садится рядом.) Поздно же тебя отпустили!
Платонов. Да, поздно... Пассажирский уж прошел?
Саша. Нет еще. Товарка с час тому назад прошла.
Платонов. Значит, нет еще двух часов. Ты давно оттуда?
Саша. Я в десять часов была уже дома... Пришла, и Колька ревет на чем
свет стоит... Я ушла не простившись, пусть извинят... Танцы после меня были?
Платонов. И танцы были, и ужин был, и скандалы были... Между прочим...
знаешь? При тебе это случилось? С Глагольевым стариком удар случился!
Саша. Что ты?!
Платонов. Да... Твой братец кровь пускал и вечную память пел...
Саша. Отчего же это? Что с ним? Он кажется здоровый такой на вид...
Платонов. Легенький удар... Легенький к его счастью и к несчастью его
осленка, которого он по глупости величает сыном... Домой отвезли... Ни один
вечер без скандала не обходится! Такова наша судьба, знать!
Саша. Воображаю, как перепугались Анна Петровна и Софья Егоровна! А
какая славная Софья Егоровна! Я таких хорошеньких дамочек редко вижу...
Что-то в ней такое особенное...
Пауза.
Платонов. Ох! Глупо, мерзко...
Саша. Что?
Платонов. Что я наделал?! (Закрывает руками лицо.) Стыдно!
Саша. Что ты наделал?
Платонов. Что наделал? Ничего хорошего! Когда я делал то, чего
впоследствии не стыдился?
Саша (в сторону). Пьян, бедненький! (Ему.) Пойдем спать!
Платонов. Гадок был, как никогда! Уважай себя после этого! Нет более
несчастья, как быть лишенным собственного уважения! Боже мой! Нет ничего во
мне такого, за что можно было бы ухватиться, нет ничего такого, за что можно
было бы уважать и любить!
Пауза.
Ты вот любишь... Не понимаю! Нашла, значит, во мне что-то такое, что
можно любить? Любишь?
Саша. Что за вопрос! Может ли быть, чтоб я тебя не любила?
Платонов. Знаю, но назови мне то хорошее, за что ты меня так любишь!
Укажи мне то хорошее, что ты любишь во мне!
Саша. Гм... За что я тебя люблю? Какой же ты сегодня чудак, Миша! Как
же мне не любить тебя, если ты мне муж?
Платонов. Только и любишь за то, что я тебе муж?
Саша. Я тебя не понимаю.
Платонов. Не понимаешь? (Смеется.) Ах ты, моя дурочка набитая! Зачем ты
не муха? Между мухами с своим умом ты была бы самой умной мухой! (Целует ее
в лоб.) Что было бы с тобой, если бы ты понимала меня, если бы у тебя не
было твоего хорошего неведения? Была бы ты так женски счастлива, если бы
умела постигать сноси нетронутой головкой, что у меня нет ничего того, что
можно любить? Не понимай, мое сокровище, не ведай, если хочешь любить меня!
(Целует ее руку.) Самочка моя! И я счастлив по милости твоего неведения! У
меня, как у людей, семья есть... Есть семья...
Саша (смеется). Чудак!
Платонов. Сокровище ты мое! Маленькая, глупенькая бабеночка! Не женой
тебя иметь, а на столе под стеклом тебя держать нужно! И как это мы
ухитрились с тобой Николку породить на свет божий? Не Николок рождать, а
солдатиков из теста лепить тебе впору, половина ты моя!
Саша. Глупости ты говоришь, Миша!
Платонов. Сохрани тебя бог понимать! Не понимай! Да будет земля на
китах, а киты на вилах! Где мы брали бы себе постоянных жен, если бы вас не
было, Саши? (Хочет ее поцеловать.)
Саша (не дается). Пошел вон! (Сердито.) Зачем же ты женился на мне,
если я так глупа? Ну и брал бы себе умную! Я не неволила!
Платонов (хохочет). А вы и сердиться умеете? Ах, черт возьми! Да это
целое открытие из области... Из какой области? Целое открытие, душа моя! Так
ты умеешь и сердиться? Ты не шутишь?
Саша (встает). Иди-ка, брат, спать! Если бы не пил, не делал бы
открытий! Пьяница! А еще тоже учитель! Ты не учитель, а свинтус! Ступай
спать! (Бьет его по спине и уходит в школу.)
ЯВЛЕНИЕ IV
Платонов (один).
Платонов. В самом деле я пьян? Не может быть, я пил мало... В голове,
впрочем, не совсем нормально...
Пауза.
А когда с Софьей говорил, был я... пьян? (Думает.) Нет, не был! Не был,
к несчастью, святые угодники! Не был! Проклятая трезвость моя! (Вскакивает.)
В чем провинился предо мной ее несчастный муж? За что я запачкал его перед
ней такою грязью? Не прощай мне этого, моя совесть! Я разболтался пред ней,
как мальчишка, рисовался, театральничал, хвастался... (Дразнит себя.) "Зачем
вы не вышли за труженика, за страдальца?" А для чего бы она сдалась
труженику, страдальцу? Зачем же ты, безумец, говорил то, чему не верил?
Ах!.. Она поверила... Она выслушала бредни глупца и опустила глазки!
Раскисла, несчастная, разнежилась... Как это все глупо, как это все мерзко,
нелепо! Опротивело все... (Смеется.) Самодур! Осмеяли купцов самодуров,
осмеяли насквозь... Был и смех сквозь слезы и слезы сквозь смех... Кто же
меня осмеет? Когда? Смешно! Взяток не берет, не ворует, жены не бьет, мыслит
порядочно, а... негодяй! Смешной негодяй! Необыкновенный негодяй!..
Пауза.
Надо ехать... Буду у инспектора просить другого места... Сегодня же
напишу в город...
Входит Венгерович 2.
ЯВЛЕНИЕ V
Платонов и Венгерович 2.
Венгерович 2 (входя). Гм... Школа, в которой вечно спит тот
недоделанный мудрец... Спит он теперь по обыкновению или же бранится по
обыкновению? (Увидев Платонова.) Вот он, пустой и звонкий... Не спит и не
бранится... Не в нормальном положении... (Ему.) Не спите еще?
Платонов. Как видите! Чего же вы остановились? Позвольте вам пожелать
спокойной ночи!
Венгерович 2. Сейчас уйду. Вы предаетесь уединению? (Оглядывается.)
Чувствуете себя царем природы? В этакую прелестную ночь...
Платонов. Вы домой идите?
Венгерович 2. Да... Отец уехал, и я принужден идти пешком.
Наслаждаетесь? А ведь как приятно - не правда ли? - выпить шампанского и под
куражем обозревать самого себя! Можно сесть возле вас?
Платонов. Можете.
Венгерович 2. Благодарю. (Садится.) Я люблю за все благодарить. Как
сладко сидеть здесь, вот на этих ступенях, и чувствовать себя полным
хозяином! Где ваша подруга, Платонов? Ведь к этому шуму, к этому шепоту
природы, пению и трещанию кузнечиков недостает только любовного лепета,
чтобы все это обратилось в рай! К этому кокетливому, робкому ветерку
недостает только горячего дыхания милой, чтобы ваши щеки пылали от счастья!
К шепоту матери-природы недостает слов любви... Женщину!!. Вы смотрите на
меня с изумлением... Ха-ха! Я заговорил не своим языком? Да, это не мой
язык... Отрезвившись, я не раз покраснею за этот язык... Впрочем, почему же
мне и не поболтать поэтически? Гм... Кто мне воспретит?
Платонов. Никто.
Венгерович 2. Или, может быть, этот язык богов не соответствует моему
положению, моей фигуре? У меня лицо не поэтическое?
Платонов. Не поэтическое...
Венгерович 2. Не поэтическое... Гм... Очень рад. У всех евреев
физиономии не поэтические. Подшутила природа, не дела нам, евреям,
поэтических физиономий! У нас судят обыкновенно по физиономии и на основании
того, что мы имеем известные физиономии, отрицают в нас всякое поэтическое
чувство... Говорят что у евреев нет поэтов.
Платонов. Кто говорит?
Венгерович 2. Все говорят... А какая ведь это подлая клевета!
Платонов. Полно придираться! Кто это говорит?
Венгерович 2. Все говорят, а между тем сколько у нас настоящих поэтов,
не Пушкиных, не Лермонтовых, а настоящих! Ауэрбах, Гейне, Гете...
Платонов. Гете немец.
Венгерович 2. Еврей!
Платонов. Немец!
Венгерович 2. Еврей! Знаю, что говорю!
Платонов. И я знаю, что говорю, но пусть будет по-вашему! Полуученого
еврея трудно переспорить.
Венгерович 2. Очень трудно...
Пауза.
Да хоть бы и не было поэтов! Велика важность! Есть поэты - хорошо, нет
их - еще лучше! Поэт, как человек чувства, в большинстве случаев дармоед,
эгоист... Гете, как поэт, дал ли хоть одному немецкому пролетарию кусок
хлеба?
Платонов. Старо! Полно, юноша! Он не взял куска хлеба у немецкого
пролетария! Это важно... Потом, лучше быть поэтом, чем ничем! В миллиард раз
лучше. Впрочем, давайте замолчим... Оставьте вы в покое кусок хлеба, о
котором вы не имеете ни малейшего понятия, и поэтов, которых не понимает
ваша высушенная душа, и меня, которому вы не даете покоя!
Венгерович 2. Не стану, не стану шевелить вашего великого сердца,
шипучий человек!.. Не стану втягивать с вас теплого одеяла... Спите себе!
Пауза.
Посмотрите-ка на небо! Да... Здесь хорошо, покойно, здесь одни только
деревья... Нет этих сытых, довольных физиономий... Да... Деревья шепчут не
для меня... И луна не смотрит на меня так приветливо, как на этого
Платонова... Она старается смотреть холодно... Ты, мол, не наш... Ступай
отсюда, из этого рая, в свою жидовскую лавочку... Впрочем, чепуха... Я
заболтался... довольно!..
Платонов. Довольно... Идите, юноша, домой! Чем более будете сидеть, тем
больше наболтаете... А за болтовню эту вы краснеть будете, как вы сказали!
Идите!
Венгерович 2. Хочу болтать! (Смеется.) Я теперь поэт!
Платонов. Не поэт тот, кто стыдится своей молодости! Вы переживаете
молодость, будьте же молодым! Смешно, глупо, может быть, но зато человечно!
Венгерович 2. Так... Какие глупости! Вы большой чудак, Платонов! Все вы
чудаки здесь... Вам бы жить во времена Ноя... И генеральша чудачка, и
Войницев чудак... Между прочим, генеральша недурна в телесном отношении...
Какие у нее неглупые глаза! Какие у нее хорошие пальцы!.. Недурна отчасти...
Грудь, шеи...
Пауза.
Почему? Хуже я вас, что ли? Хоть бы раз в жизни! Если мысли так сильно
привлекательно действуют на мой... спинной мозг, то какое блаженство
растопило бы меня в пух и прах, если бы она показалась сейчас между этими
деревьями и поманила бы меня своими прозрачными пальцами!.. Не смотрите на
меня так... Я глуп теперь, мальчуган... Впрочем, кто же смеет запретить мне
хоть раз в жизни быть глупым? Я с научной целью хотел бы сейчас быть глупым,
счастливым по-вашему... Я и счастлив... Кому какое дело? Гм...
Платонов. Но... (Рассматривает его цепь.)
Венгерович 2. Впрочем, личное счастье эгоизм!
Платонов. О да! Личное счастье эгоизм, а личное несчастье добродетель!
Сколько же, однако, в вас белиберды! Какая цепь! Какие чудные брелоки! Как
сияет!
Венгерович 2. Вас занимает эта цепь?! (Смеется.) Вас манит к себе эта
мишура, этот блеск... (Качает головой.) В эти минуты, когда вы поучаете меня
чуть ли не стихами, вы можете восхищаться золотою цепью! Возьмите эту цепь!
Бросьте! (Срывает с себя цепь и бросает ее в сторону.)
Платонов. Важно звякнула! По одному этому звону уж можно заключить, как
она тяжела!
Венгерович 2. Золото тяжело не на один только вес! Счастливы вы, что
можете сидеть на этих грязных ступенях! Здесь вы не испытываете всей тяжести
итого грязного золота! О, эти мне золотые цепи, золотые оковы!
Платонов. Не всегда прочные оковы! Пропили их ваши отцы!
Венгерович 2. Сколько несчастных, сколько молодых, сколько пьяных под
луной! Когда же, наконец, миллионы много сеющих и ничего не ядущих
перестанут голодать? Когда, я вас спрашиваю? Платонов, отчего же вы не
отвечаете?
Платонов. Оставьте меня! Сделайте такое одолжение! Не люблю без умолку
и без толку звонящих колоколов! Извините, но оставьте меня! Спать хочу!
Венгерович 2. Я колокол? Гм... Скорей же вы колокол...
Платонов. Я колокол и вы колокол, с тою только разницею, что я в себя
сам звоню, а в вас звонят другие... спокойной ночи! (Встает.)
Венгерович 2. Спокойной ночи!
В школе бьет два часа.
Уже два часа... В это время нужно уже спать, а я не сплю... Бессонница,
шампанское, волнение... Ненормальная жизнь, благодаря которой разрушается