Черепнин Владимир. Свирепый черт Лялечка

   - Держи.
   Чертовушка повернулась к пингвинам.
   - Так, постройтесь. В одну линию встаньте. Молодцы. За проявленную бдительность объявляю всему личному составу благодарность с занесением, естественно. А тебя назначаю пингвинячьим Паханом!
   Лялечка торжественно вручила монету готовому лопнуть от важности Шустрику. А Пахан от такого кощунства, чуть не задохнулся.
   - Продолжайте нести караульную службу. К этой дырке мы его больше не подпустим, но мало ли он припас для себя тайных лазеечек. И в следующий раз клюйтесь больней, чтоб ему неповадно было. Все, свободны!
   Пингвины удалились. Пахан исподлобья бросал на нас взгляды, полные ненависти, и что-то злобно шипел себе под нос. Разобрать можно было лишь отдельные, часто повторяющееся фразы: "все равно", "умоетесь кровавыми слезами", "буду мучить собственноручно, до скончания ваших дней".
   - Андрюша, ты его наверно придуши, он ведь никогда не угомонится.
   В принципе, она была права. Но взять и просто, вот так, убить...
   - Или ножиком отчекрыжь его дурную головешку, глянь сколько их кругом, - Лялечка указала на брошенные нукерами клинки, - если меня стесняешься, я отвернусь. А! Ты хочешь, как в кино, по благородному! Без проблем. Я сейчас сама привяжусь к чему-нибудь или его заставим меня привязать, а ты как будто явился меня спасать. Только не надо, как у них, минут десять биться в последнем поединке. Все равно же все знают, кто победит. Чекрыжь сразу. Привязываться?
   Я отрицательно покачал головой.
   - Ну, Андрюшечка, тогда и не знаю. Все равно что-то делать надо. И, вообще, я у тебя только помощница. Тебе решать. Делай что хочешь. А я пойду посмотрю, как там эвакуация лысого контингента проходит.
   С этими словами Лялечка демонстративно вышла из зала.
   Серпом по...
   Она опять была права. Надо было что-то делать, только, что? Я взглянул на Пахана. Он почему-то перестал бухтеть, чем и привлек мое внимание. Он не только замолчал, но и не шевелился, и если бы не понурая рожа и сутулая стойка, то был бы неотличим от собственных статуй. Приглядевшись, я понял, что он и не дышит. Может, само собой все разрешилось? Приступ какой? Хотя, в таком случае не должен был остаться на ногах...
   - Ну, здравствуй.
   Люцифер.
   - Приветствую тебя, князь тьмы. - Не хотелось желать здоровья дьяволу даже формально. Кажется, он догадался, но вида не подал.
   - Зачем же так официально? Сказал бы: "Привет", и все. Что, не решаешься? - Сатана кивнул на замершего Пахана.
   Я неопределенно пожал плечами.
   - А как же настоящие волшебные слова: "тебе за это ничего не будет"? Тот самый случай.
   Я отрицательно покачал головой.
   - Почему? Полная безнаказанность.
   - Нет.
   - Сколько он тебе крови попортил и здесь и там.
   - Все равно.
   - Или правда стесняешься ту, что подслушивает?
   Из-за статуи появилась Лялечка.
   - Кто-то их тут подслушивает? Больно надо! Мимо прогуливалась просто. Ой! Дядя Люцифер! Сколько лет, сколько зим!
   - Привет, чертенок.
   - Я не чертенок, а зрелый черт. И попрошу хорошенько это запомнить. А если опять будешь дразниться, затяну песенку про "жил-был у бабушки". Ясно?
   - Черт, так, черт. - Охотно согласился дьявол. - Ты нам поговорить дашь?
   - Я мешаю что ли? Хожу себе по музею, экспонатами любуюсь. - Лялечка заложила руки за спину и стала медленно прохаживаться вдоль статуй.
   - Забыла добавить: и подслушиваю.
   - А у нас с Андрюшей друг от дружки секретов нету. И не стесняется он меня вовсе. Знаешь сколько папиков он при мне передушил? Не счесть. А этого не решается, потому что жалко. Самый главный ведь. Выбирает, что лучше: укокошить или уконтопупить. Рассматривается еще варианты сиктымнации, кирдыкгенции...
   - Как у тебя голова не взорвалась до сих пор от ее трескотни? - Люцифер недоуменно и одновременно с уважением посмотрел на меня. - Поговорим в другом месте.
   Наверное, исчезли мы. Но мне показалось, что пропало все кругом. Остались лишь я и Люцифер.
   - Здесь ты можешь спокойно все обдумать, не торопясь. Времени предостаточно. Его здесь нет. Да, хочу предупредить, если брезгуешь прикасаться или противно самолично что-либо делать, только говори что с ним делать, я все устрою.
   - Вопрос можно?
   - Конечно. Заработал.
   - На хрена все это было, когда ты мог сам, без проблем, как говоришь, все устроить?
   - На хрена? Модифицированная вариация одного из вопросов, над которыми я советовал тебе не ломать голову. Мог? Естественно, мог. Мог заглянуть вперед и придушить его еще в колыбельке. А смысл? Я стараюсь не заглядывать и тебе не советую. Жизнь покажется безвкусной. А что касается, зачем все это? Ладно, скажу. Теперь мой приятель Бздысыкпук хоть немного зауважает себя. Прикинь, умыкнул без спроса человечка из другого мира, да еще так удачно. Я ему и так, без его ведома, "подарочек" подбросил. А если бы так же втихаря умыкнул обратно? Кем бы он стал ощущать себя? Сторонним наблюдателем? Теперь же - другое дело.
   - А не опасаешься, что сболтну?
   - А внезапный паралич на что, как только при нем раскроешь рот на эту тему? Да, не бойся. Просто еще один маленький стимул сдержать слово. Хватит об этом. Ты думай, что с Паханом делать. Не торопись.
   - Я уже все решил.
   - Точно?
   - Да.
   Дьявол хмыкнул:
   - Тогда говори, как обещал, исполню.
   Есть такая сугубо мужская метафора, когда случается что-то очень плохое и неприятное, говорят, что это как серпом прямо по тому месту, где серпам совершенно делать нечего. Если же перестать думать, что это всего лишь расхожее выражение, а только на мгновение представить воочию сей процесс... Брр.
   Я так подробно описал это, чтобы стало понятней, что я ощущал в тот момент. Это было аналогично, если взять в руки серп и самолично...
   Тяжело вздохнув, я сказал Люциферу:
   - Отправь его назад, в наш мир. Домой.
   Дьявол удивленно хмыкнул:
   - Ты хорошо подумал? Я ведь в курсе, что у вас там творилось до его перемещения сюда.
   - Да. И закончим на этом.
   - Хозяин - барин... Гляди, пожалеешь.
   - Кончай искушать. Я не изменю решения.
   - Работа такая, сам должен понимать.
   - Здесь ты не на рабочем месте, так что, не тяни.
   - Тоже верно. Ну, как знаешь...
   Мы вновь перенеслись в сердце Паханата на тоже место. Только я с ужасом обнаружил, что Лялечки нет. Правда, сильно испугаться не успел. Почти в тоже мгновение появилась и она. На голове чертовушки появились уши Микки Мауса, антенки с мигающими лампочками на концах, в руках пачка поп корна. Она гудела в дудку-язык, которая, издавая противный звук, то сворачивалась в спираль, то вновь распрямлялась.
   Выплюнув игрушку, Лялечка обиженно надулась:
   - Куда вы запропастились? Я вас ищу, ищу...
   - В Диснейленде?! - Брови сатаны удивленно выгнулись.
   - Где же еще? А вы разве не там были? - Искренне удивилась чертовушка.
   Люцифер обескуражено покачал головой и вновь обратился ко мне:
   - Ну, так как? Не передумал?
   - Нет.
   - Как знаешь.
   Пахан Всея Земли В Натуре, генсек, далай-лама и прочая, прочая, прочая исчез, как будто его здесь и не было.
   Дьявол серьезно взглянул на Лялечку.
   - Поняла. Поговорить вам надо. Можете не прятаться. Я вон там подожду.
   - Теперь моя очередь? Или дашь попрощаться?
   Люцифер удивленно посмотрел на меня.
   - С чего ты взял, что я буду тебя возвращать? Я, вообще, не имею к происходящему никакого отношения. Не знал ничего и знать не хочу. И откуда взялся Пахан, и куда исчез, и что ты здесь делаешь понятия не имею. Ясно?
   - Да куда уж ясней. И, все-таки, что со мной будет?
   - Не знаю. Но думаю, ничего плохого не может случиться. Даже уверен в этом. Ну, бывай. Мне пора. Руки умывать.
   С этими словами Люцифер исчез, а я вернулся к Лялечке, и мы вместе, провожаемые Шустриком, поспешили на помощь к друзьям.
   Завоевание герцогства
   Армия Злыгада беспрепятственно вторглась на территорию герцогства Сесуохского, достигла его сердцевины и, так же не встретив ни малейшего сопротивления, вошла в столицу.
   Король был весьма недоволен. С одной стороны, все понятно. Зачем в герцогстве держать хоть немного значимые силы? Единственный враг Пахана султан - далеко. В случае вторжения Далдон примет на себя первый удар, а там и он, Злыгад, со своей самой мощной армией в мире поспеет на подмогу. Не нужна герцогству армия. Совсем не нужна.
   Но с другой стороны, что это за завоевание калыма для выкупа любимой, если ни разу не пришлось даже меч обнажить, не говоря уж о том, чтобы им поработать? Хоть бы для приличия спросили, с чем пожаловал. А то их завоевываешь, а они только знай, лыбятся, да покорно обнажают головы в поклоне.
   Но с другого бока, чем меньше будет проволочек, тем быстрей он воочию встретится с ненаглядной. А сражался он за свое счастье или нет, вопрос второстепенный. В крайнем случае, можно и прибрехать, для пользы дела.
   Злыгад остановил своего боевого вола около самых порожек, ведущих в резиденцию герцогской четы, спешился, кивком головы велел верному Лобадесу следовать за ним, вошел во дворец.
   Иещеуб и Ридоп, предупрежденные о прибытии короля, дожидались в приемном зале. Три равновеликих трона (в центре для епископа, и по бокам для августейшей супружеской четы) находились в дальнем торце помещения. Место Дболряпи пустовало.
   Злыгад не стал ни здороваться с герцогом, ни приветствовать подобающим образом епископа, что должно расцениваться как неуважение к сану, то есть оскорбление при исполнении, а значит и ересь. Он сразу, указал пальцем на Иещеуба и велел:
   - Слазь! Теперь это не твое место.
   Кровь в жилах герцога застыла от ужаса. Как быстро Пахану донесли о секте.
   А Ридоп мгновенно позабыл об оскорблении, мол, впопыхах запамятовал король, с кем не бывает, и радостно потирал руки.
   - Позволь взглянуть на высочайший указ Пахана о смещении сего недостойного правителя, который, между прочим, до сих пор где-то прячет свою супругу.
   - Какой указ? Нету никакого указа. - Злыгад удивленно смотрел на епископа.
   - Должен быть. Обязательно должен. - Упорствовал Ридоп. - Смещение правителей всегда происходит по высочайшему указу, изложенному в письменной форме. Для потомков... В назидание...
   К концу тирады голос епископа становился все тише и неуверенней. В голове засела страшная догадка, что и правда никакого указа нет...
   - Заткнись! - Король грубо прервал страшные предположения секретаря геркома еще более страшной действительностью. - Его никто не смещает. Злыгад указал на герцога, тот начал приходить в себя и облегченно улыбнулся. Рано. - Его завоевывают. Вернее, уже завоевали. Все герцогство.
   - Попрошу предъявить одобрение Пахана данного акта завоевания, попросил Ридоп. Так, для порядка. А, вдруг? Хотя, он почти полностью был уверен, что подобного одобрения нет. И Злыгад тут же подтвердил самые страшные опасения епископа:
   - Заглохни, гнида. Нету у меня ни указов, ни распоряжений, ни одобрений вашего Пахана. Я - король. И воевать соседей дело сугубо мирское и не требует ни одобрения, ни благословения.
   - Но, ведь...
   - Молчать!!! Еще слово - и я за себя не отвечаю. Раздушу, как мокрицу. Лобадес, давай, побыстрей оформляй все, чтоб никто не придрался и дальше поедем.
   Король медленно поднялся на постамент и подзатыльником вышиб с трона застывшего от ужаса Иещеуба, который от удара скатился с возвышения и замер у ног Лобадеса. Злыгад уселся в герцогское кресло и тоном хозяина положения, не терпящим возражений и промедления распорядился:
   - Вина мне!
   Приказание тотчас было исполнено.
   Следующая затрещина заставила духовного наставника присоединиться к своему подопечному.
   - Лобадес, иди сюда, присаживайся. - Король кивнул на освободившееся место. - А вы двое, живо вставайте, или я решу, что вы падаль и велю скормить шакалам.
   Угроза подействовала. Кряхтя и охая, Ридоп и Иещеуб приняли вертикальное положение.
   - Итак, кто-нибудь желает оспорить факт завоевания герцогства? Приближенный короля приступил к исполнению обязанностей. - Не стесняйтесь, говорите.
   К герцогу еще не вернулся дар речи, и он только усердно тряс головой, давая понять, что не собирается оспаривать сей очевидный факт.
   - Меня не касаются мирские дела, - смиренно прошептал епископ, решивший со всем соглашаться. Он впервые в жизни получил оплеуху. Было очень больно и страшно. Промелькнула мысль, что это всего лишь оплеуха, а каково тем еретикам, которых он самолично отправлял на пытки? А вдруг сошедший с ума король (иначе никак нельзя было объяснить поведение монарха) велит его, Ридопа, пытать? От этого предположения по телу пробежала волна дурноты, и только ужас перед перспективой стать ужином для шакалов заставил епископа не лишиться чувств.
   - Вот, и хорошо. Значит, обойдемся без проволочек. - Сделал вывод Лобадес. - Нам осталось закрепить произошедшее завоевание юридически. Сейчас ты подпишешь вот этот документ, - начальник тайной службы Злыгандии протянул Иещеубу заранее приготовленный свиток, - в котором сказано, что ты добровольно навсегда отказываешься от герцогства в пользу короля Злыгада. И он волен распоряжаться новообретенными владениями и подданными по своему усмотрению, как то: присоединять их к своему королевству, либо передавать их третьим лицам. Подписывай, если конечно не желаешь лишиться чего-то одного более ценного, чем герцогство. Или жизни, или свободы.
   Иещеуб сообразил, что мгновенная смерть от рук жестокого короля откладывается на неопределенный срок, так же как и арест, и препровождение в Паханат для пыток с последующим сжиганием того, что после них останется. Никто не знает о сатанинской секте. Всего-навсего сбрендил Злыгад. И теперь главная задача - остаться живым и переждать. Герцог подписал документ с легким сердцем. Грош цена этой бумажонке. Пока ее не завизирует Пахан.
   - Так, еще вопрос. Официальные наследники имеются? - Продолжал Лобадес.
   - Что?
   - Спрашиваю, дети мужского пола у тебя с супругой есть?
   - Нет. Бог меня миловал, ниспослав кару в виде отсутствия отпрысков сопляческого возраста. - Успокоенный собственными мыслями, Иещеуб почти полностью пришел в себя и, вместо однозначных, начал давать развернутые ответы.
   - А на стороне?
   - Ни в коей мере. Мы с женой строго блюдем морально-этические принципы (Ридоп, не выдержав, фыркнул) и несем тяжкий квадрат супружеской верности.
   - Значит, нету. Очень хорошо. Теперь ты, - Лобадес обратился к епископу, - завизируй документ, как полагается. Мол, нахожусь в здравом смысле, свидетельствую факт передачи герцогства и без всяческих принуждений благословляю.
   - Я не полномочен подписывать такие бумаги. - Голос Ридопа дрожал. Если Пахан только узнает о существовании такого документа с одобрением епископа, ему конец. Долгий и мучительный.
   - Не ломайся. Во всем герцогстве нет священнослужителя с более высоким саном, чем у тебя. Так что, хочешь, не хочешь, а подписывать тебе.
   - Если Пахан прознает, что я благословил без его ведома сие завоевание, да еще, как ты говоришь, напишу, что без всякого принуждения, мне конец. Признался Ридоп.
   - Вроде бы мой король не слишком сильно к твоей башке приложился. Так, затрещина, ниже среднего, а гляди ж, помутнение рассудка произошло. Или у тебя всегда там все так запущено? - Лобадес спокойно принялся объяснять положение вещей непонятливому епископу. - Подумай, где Пахан, а где в данный момент ты. Хочу сразу тебе рассказать, документ этот ты все равно подпишешь, и что заверяешь, и что добровольно благословляешь, только чуть попозже. К тому времени у тебя не останется ничего лишнего, что не требуется для подписания. Например, рука будет только одна, глазик тоже. Ножки с ушками никакого отношения к составлению документа не имеют, значит их у тебя не будет. Нюхать пергамент так же нет ни какой надобности, так что об участи носа, надеюсь, догадываешься. А потом, гм... Шакалов я тебе не обещаю. Где их искать? А вот, горные стервятники, это запросто. Говорят, их тут много развелось, благодаря вашему совместному и ревностному служению Пахану. Продолжать, или ты передумал?
   Епископ передумал. Он выхватил пергамент из рук Лобадеса, написал все, что от него требовалось, добавил от себя, что всю жизнь мечтал о таком завоевании и сожалеет лишь о том, что оно не произошло гораздо раньше. Потом заверил свою подпись сразу тремя оттисками своего мандата, вернул королевскому чиновнику документ и уставился на него взглядом преданной собаки, ожидающей от хозяина дальнейших приказаний.
   - А теперь вы оба, с глаз долой. И, не дай бог, кому-нибудь из вас вновь встретиться на моем пути. - Лобадесу вдруг почему-то вспомнились слова той странной девчонки, хмыкнув, он добавил. - Кто не схоронился, я не виноват.
   Начальнику тайной службы короля Злыгада дважды повторять не пришлось. В считанные секунды герцог и епископ испарились из зала.
   - А ты, дружок, оказывается, кровожаден. - Наконец подал голос король, который во время подписания документа не проронил ни слова, а только не спускал удивленного взгляда со своего подчиненного, лишь изредка прихлебывая вино. - Не думал, что так быстро управимся. Теперь можем трогаться дальше?
   - Погоди, монсеньер, мне надо еще кое-что проверить и дать последние наставления этим двум ублюдкам, да и буйволам надо отдохнуть. Не выдержат они такой гонки.
   Сказав это, Лобадес неслышной кошачьей походкой выскользнул из зала, оставив Злыгада наедине со сладостными любовными грезами.
   Последнее напутствие
   Иещеуб торопился. Нужно было как можно быстрей уносить ноги. Жестокие агрессоры в любой момент могли передумать и тогда... Страшно было думать, что тогда. Интересно, где будет прятаться епископ? Хотя, дьявол с ним, пусть прячется где хочет. А у герцога есть надежное убежище, о котором не только сбрендивший король со своим столь же сумасшедшим прихвостнем, но и сам вездесущий Пахан, никогда не узнают.
   Во дворце царил переполох, и на Иещеуба мало кто обращал внимание. Это было на руку герцогу. К черту осторожность и изощренные ухищрения, к которым приходилось раньше прибегать, чтобы незаметно добраться до потайной двери, ведущей в древний тоннель. Лишь изредка оборачиваясь, герцог неотступно приближался к заветному подвалу.
   Спасать шкуру, спасать шкуру, спасать шкуру... Стоп! Ридоп смог оборвать заклинившую мысль, очень правильную мысль, но бесполезную с практической стороны. Если не придумать, как это сделать, то она, вполне вероятно, будет последней мыслью в жизни.
   Нужно спрятаться. Надежно спрятаться. Очень надежно. Например, так надежно, как герцог спрятал свою прекрасную супругу. И, скорей всего, спрячется сам. Безусловно спрячется, если не идиот. Вернее, Иещеуб, конечно, идиот, но не до такой же степени? Епископ давно бы выследил потайное место августейших супругов, но делать это на глазах у многочисленных придворных и сующей всюду свой нос челяди? Не пристало. Сан не позволяет. Теперь же к черту приличия. Гораздо неприличней быть склеванным горными стервятниками.
   Ридоп неотвязно следовал за герцогом, уверенный, что тот приведет его в свое тайное убежище.
   Иещеуб, наконец-то достиг цели - самого отдаленного продовольственного подвала. Кажется, никто не заметил. А если кто и видел, как он спускался вниз, ничего страшного. Наверное, уже весь дворец в курсе, что узурпатор велел свергнутому правителю спрятаться. Пусть думают, что герцог скрывается в одном из многочисленных подвальных помещений. Логично. И множество потаенных уголков, и от провизии недалеко.
   Иещеуб последний раз оглянулся, прихватил окорок на первое время (потом всегда можно вернуться за продуктами) и при помощи замаскированного рычага привел в действие скрытый механизм. Часть стены повернулась вокруг своей оси, открывая темный проем начала тоннеля.
   - Минуточку внимания.
   Спокойный голос прозвучал словно гром среди ясного неба. Герцог так и застыл на полушаге, парализованный. Вот, оно, "кто не схоронился, я не виноват"...
   - И ты, товарищ первый секретарь геркома, выходи из своего укрытия. У меня к вам обоим имеется пара наставлений, перед тем, как расстаться.
   Уже ставшие казаться кошмарным сновидением, далеким и нереальным, горные стервятники вновь превратились в ужасную, несправедливую действительность. И об этом возвестил голос, который Ридоп надеялся уже никогда не услышать. Или, при благоприятном стечении обстоятельств, услышать доносящийся с мольбой о пощаде из пыточной Паханата. Голос приближенного сумасшедшего короля.
   Епископ вышел из-за бочки с солонинной, за которой прятался от Иещеуба и стал возле герцога. Оба одновременно бросили быстрые взгляды на распахнутый ход.
   - Да не коситесь вы на калитку. Через несколько минут я вас отпущу. Хочу, чтобы вы меня только выслушали, внимательно, и хорошо запомнили все, что скажу, - спокойно пресек попытку к бегству Лобадес, появляясь перед взором ничего не понимающих епископа и герцога. Причем оба не заметили откуда он вышел. Словно вырос из-под земли. От этого остатки сил, которых возможно хватило бы на последний рывок, покинули бывших управителей герцогства, духовного и мирского, и они безропотно и обречено уставились на приближенного короля-завоевателя.
   - Итак, господа-товарищи, как это не странно, но я действительно намереваюсь вас отпустить. Хотя, согласитесь, гораздо проще было бы лишить вас жизней. Как говорит Пахан, нет человека - нет и проблемы. Но я даю вам последний шанс. Верю я в людей. Даже в самых испорченных. Причем последние события подтверждают, что не зря. Может и вы исправитесь. То что Пахан рано или поздно узнает о произошедших здесь событиях, я ни сколько не сомневаюсь. Как и в том, что вы оба намереваетесь известить его об этом, тем самым попытаетесь вымолить у него прощение. Но, я надеюсь, после того, как выслушаете меня, то кардинально поменяете свое намерение и будете горячо и искренне молиться кто кому хочет, - Лобадес многозначительно взглянул на Иещеуба, от чего у того сковало сердце ужасом, и вся поверхность тела покрылась гусиной кожей, - о том, чтобы я как можно позже попал в руки Пахановых палачей. Может я и могу долго выдерживать пытки, и какие-то тайны так и останутся тайнами, уйдя со мной в могилу, только я не буду столь же стойким по отношению к сведениям, касающихся ваших персон. Тем более, они послужат достойным оправданием действиям моего короля. Мне известно, что не смотря на то, что ты, герцог, слывешь строгим поборником истинной веры и на пару со своим духовником жжешь своих подданных за малейшее подозрение в ереси, вы будто соревнуетесь друг с другом, кто больше, на самом деле ты еще являешься Верховным Магистром секты сатанистов, на сей раз на пару со своей супругой...
   При этих словах ноги епископа подкосились, и он тихо сел на пол, ловя ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. А герцог не стал садиться. Сразу упал.
   - Теперь ты, рыбоокий ревнитель нравственности. Уж не знаю, под покровительством, благодаря попустительству или из-за халатности, вкупе с профнепригодностью, но под твоим носом процветала секта не простых отступников, а злейших врагов Пахана. Не знаю и не хочу знать. Противно. Только, когда об этом станет известно генсеку, думаешь он поверит, что ты к этому непричастен? Я бы не поверил... Это все, что я хотел вам сообщить. Поднимай своего сотоварища, вам пора в путь.
   - Он мне не товарищ! Я ничего не знал! Если бы я знал или хотя бы мог предположить...
   - Заткнись и делай что я сказал. Попадешь к Пахану, ему будешь объяснять.
   Минуты две Ридоп с остервенением хлестал герцога по лицу, перемежая удары щедрыми плевками и осыпая бывшего подопечного эпитетами, которые ни при каких обстоятельствах не должны были слетать с уст священнослужителя. Наконец, Иещеуб пришел в себя.
   - Слушай, - как ни в чем не бывало обратился к нему Лобадес, - проход шибко узкий? Буйволы пройдут?
   - А? Что?
   - Спрашиваю, по тоннелю пройдут верховые буйволы?
   - Нет. Узко очень. Хотя могут пройти! Если им рога спилить. Ой! Все равно не получится, на том конце очень крутая лестница...
   - Ладно. Ты жратвы побольше набери, - приближенный Злыгада кивнул на сиротливо лежащий у ног герцога окорок, - я дверку с этой стороны застопорю, так что сюда ты больше не вернешься. А когда она откроется в следующий раз, советую бежать из замка на том конце тоннеля и не возвращаться. Хотя и не знаю кто будет тот, кто вновь откроет проход. В одном уверен: вряд ли он будет рад лицезреть твою паскудную рожу и скорей всего окажется менее снисходителен, чем я. А ты что расселся? Уходишь с ним или попытаешься все же искать правды в Паханате?
   Ридоп не колебался ни мгновения. Дилеммы для него не существовало. В черной неизвестности туннеля полыхал яркий луч надежды выжить. В Паханате его ждала только мучительная и продолжительная смерть. Епископ бросился помогать герцогу собирать провиант.
   Спустя несколько минут две кучи продуктов (самих людей не было видно) медленно скрылись в проходе, тяжело переваливаясь из стороны в сторону, волоча за собой длинные сосисочно-колбасные хвосты.
   - А герцогиня там?
   - Конечно.
   - А много мужиков?
   - Кроме меня, еще один. Его к ней приворожили.
   - Свят-свят-свят!
   - Дболряпь запросто могла бы расколдовать его, она ведь ведьма, но пообвыклась и не стала.
   - Так нас будет всего трое?! - Один ворох провианта радостно подпрыгнул. - Пошли же скорей!!!
   Лобадес хмыкнул, как и обещал, застопорил механизм потайной двери и вернулся к нетерпеливо ожидающему королю.
   Почтальон
   Эвакуация прошла без эксцессов. Все папики остались живы. Еще бы. Вещая корова предупредила, что если хоть один волос упадет с их лысых голов, быть беде. Сразу явятся Мурзилки с Карлсонами. Делегаты разошлись по домам, а местных священнослужителей трудоустроили в городе и его окрестностях. Благо, работы хватало.