Черепнин Владимир. Свирепый черт Лялечка

   - А как он узнает? Посмотрит дневник? Это только в мультиках черти за партами сидят. На самом деле обучение происходит по-другому.
   - Как?
   - Не скажу.
   - Почему?
   - А вдруг ты шпион подосланный выведывать дьявольские секреты?
   - Чей шпион?!
   - Человечий, конечно.
   - Как же я подосланный, если вы меня сами...
   - Знаю, из теплой постельки. Только вы шпионы такие хитрющие, можете так подстроить, никто и не догадается, что не сам принимал решение. Сама в кино видела, как фашисты нашего Штирлица чуть Гитлером не выбрали.
   - Ладно, не хочешь рассказывать про обучение, не надо. Но ведь есть наверное какой-нибудь способ проверки результатов?
   - Конечно.
   - И никто не обнаружил провала в знаниях?
   - Ладно. Так и быть, скажу, почему не обнаружили. Представь, задает мне преподаватель вопрос. А я, вместо того, чтобы отвечать, в него плюнула. Знаю я ответ или не знаю - загадка. А вот то что я хороший черт - факт, раз такие гадости вытворяю. Это у вас, у людей все просто. У нас по-другому.
   - Это я уже понял. Ну, раз так, спокойной тебе ночи. Завтра как-нибудь разберемся с кардиналом.
   - Подожди. Давай я про себя стишок расскажу.
   - Давай.
   - Я ведь в тюрьме? Тогда слушай.
   Лялечка встала в подобающую позу и начала декламировать:
   - Сижу за решеткой в темнице сырой...
   Я немало удивился. Оказалось, что чертовушка знакома с нашей классикой. Однако классик закончился после первой строчки, рифма - после второй.
   -...Вскормленный колбаской и ветчиной. Еще ананасами, рыбкой вяленной, сыром, шоколадками, пирожными, мороженым, грушами и апельсинами, грибами и конфетами. Еще люблю торты. А так же жареных карасей и копченого гуся...
   Во время чтения "стихотворения" Лялечка подошла к царским "нарам" (как минимум пяти-спальной кровати), откинула шелковое покрывало, легла. Ее голос становился все тише. Глаза сомкнулись.
   - ...картошку тоже ем, пью молоко и сок, когда винца нету... а лягушек не пробовала..., говорят, на курицу похоже... так я лучше курицу и съем... селедку под шубой и..., а когда ничего нету, могу и кочерыжечку погрызть...
   Лялечка уснула. Я тихонько вышел. В коридоре дожидался Зупдин. Он тут же запер дверь.
   - Если с ней что-нибудь случится, - убью. - Предупредил я коровьего и удалился в предназначенные для меня гостевые покои.
   Бессонница
   Не смотря на изрядное количество медовухи, я не мог заснуть. Лежал и пялился в потолок. Всего сутки назад я так же бодрствовал. Боялся. Лялечка пообещала ночью превратиться в страшнючую зверюку и преспокойненько погрузилась в сон. А я, как дурак, караулил. Теперь даже смешно вспоминать.
   В голове проносились все перипетии последнего времени. Дьявол, другой мир, Пахан, Тусопих, арест, Далдон... Но все это как-то постепенно отдалялось на второй план, уступая место чертовушке. Лялечка. Кто она на самом деле? Если верить ей самой, то злобный, свирепый черт. Но разве ей можно верить?
   Нужно верить своим глазам. А они видели взбалмошную жизнерадостную девчонку. Скорей, даже неразумное дитя, несмотря на совершенное тело. Например, когда она хотела напугать или делала вид, что пугает, то подпускала в голос немного хрипотцы, которая по ее мнению придает зловещий оттенок. На самом деле и интонация, и таинственность, с которыми она произносила свои жуткие угрозы и откровения, больше всего напоминали ребенка, рассказывающего приятелям страшные истории. А когда она откровенно несла какую-нибудь чушь, ее звонкий голосок так же едва уловимо менял тембр. Создавалось впечатление, что происходит борьба с желанием рассеяться. Но, зачастую, она выдавала полную ахинею абсолютно нормальным голосом и с серьезным выражением лица, будто сама верила в то, что говорит. Выдавали только лукавые бесенята, притаившиеся в ее глазах.
   Чего стоит только сегодняшний арест. Как она зачитывала права папикам и Далдоновым воякам. Взрослый человек додуматься до такого не способен. Хотя, с другой стороны, даже пятилетние дети точно знают, что такие речи произносят те, кто производит арест, а никак не наоборот. Выходит, Лялечка просто прикалывалась? Тогда получается, что она не такой уж и ребенок...
   Нет. Так не должно быть. Хватит думать об этом. Лялечка - маленькая девочка, волею местного дьявола оказавшаяся в оболочке взрослой девушки. И все тут. Иначе...
   Я постарался побыстрее заснуть, потому что в душу начал прокрадываться страх. Я не боялся ни утренней встречи с кардиналом, ни, вообще, всех папиков во главе с Паханом. Уже не пугал и тот факт, что нахожусь в другом мире и, скорей всего, никогда не смогу вернуться домой. Я испугался собственных ощущений. Мне показалось, что начинаю влюбляться в черта...
   Исповедь
   Его преосвященство, а по совместительству и первый секретарь царькома вернулся в свою резиденцию почти сразу после полуночи. Сладостные воспоминания Хитроблуда прервал робкий стук в дверь.
   - Кто там? - Недовольно осведомился кардинал, заранее решив, что если его побеспокоили напрасно, то жестоко накажет виновного, в назидание всем остальным.
   - Это я, Зупдин. Царский коровий.
   - Чего тебе?
   - Исповедаться.
   - До завтра не потерпит? Что там такого Далдон натворил, что ты беспокоишь меня среди ночи?
   - Дело весьма неотлагательное, завтра может быть поздно.
   - Ладно, заходи. Но если я сочту твою исповедь не такой важной, как тебе кажется, ничего за нее не получишь.
   - Не сочтете, - уверенно заявил царский приближенный, заходя в кардинальскую опочивальню.
   - Давай, исповедуйся.
   - За время вашего отсутствия, товарищ Ваше Преосвященство...
   - Без регалий. Устал я.
   - Так, вот. Только вы покинули город, начали твориться чудные дела. Сначала появился Тусопих, ну, который устроил побег колдунье. Весь трясется, кричит о невиданной доселе ереси. Мол, встретил двух антикоммунистов, да таких, что требуется стража, добровольно под арест не идут.
   - Интересно. Продолжай.
   - Снарядили отряд. Схватили их у самых ворот. Оказывается, они даже и не собирались бежать. Определили их в царскую темницу.
   - Почему в царскую, а не сюда?
   - Так ведь у царя хоть стражники есть. И темницы запираются. Для этих еретиков мало приказания. Запоры потребны. И Тусопиха, тоже вмести с ними посадили. Ближе к ночи, Далдон, как всегда подпил, ну и, соответственно, заскучал. Говорит, веди сюда этих еретиков, хочу сам на них взглянуть. Сначала лопотали всякую несуразность непонятную, а потом, бац! Один из них предъявляет мандат кардинальский. Оказывается проверка. Спекция. От самого Пахана. Тут и началось. Стол накрыли. Тусопиха освободили. Проверяющий сказал, что и он, и колдунья та - подосланные. Специательно. Чтобы какую-то бздительность проверять. Однако, очень мало они на Пахановых приближенных похожи. Особенно девка...
   - Так, там и девка?
   - А я разве не сказал? Как есть, девка. Сама говорит, что сатанинское отродье и смеется...
   - Где они сейчас?
   - Парень в опочивальне гостевой, Тусопих куда-то на корове своей уехал, а девку закрыли в царской темнице. Лично запирал. Далдон спьяну уперся, говорит, не имею права без ведома кардинала выпускать исчадие ада на свободу. Мол, вернется Преосвященство, с ним и решайте. А Андрюха, так главного проверяющего кличут, посмотрел в каких условиях его подружка будет содержаться, потом покалякал с ней немного и отправился спать, сказав, что с утра, как только вы вернетесь, он этот вопрос утрясет.
   - А девка, как? Хороша?
   - Раньше таких и не видел никогда.
   - Ключ давай.
   - Товарищ Ваше Преосвященство! Не положено! Царь велел беречь, как зеницу ока!
   - То царь, а то я. Хочешь получить анафему?
   - А как же Паханов проверяющий?
   - Пахан далеко. Проверяющий закончит дела и отбудет восвояси, а я-то останусь. А чтобы ты и дальше так же ревностно служил нашей святой церкви, сегодня получишь двойное вознаграждение.
   Последний аргумент возымел действие. Зупдин вручил ключ кардиналу, получив взамен горсть золотых квадратных монет.
   Терешкова?!
   Я проснулся от непонятного шума, доносившегося с придворцовой площади. Первое, что я увидел, это заискивающую рожу царя.
   - В чем дело?
   Далдон сильно смутился.
   - Дело в том, что ночью вернулся кардинал Хитроблуд и решил вопрос с нашей дорогой заключенной, твоей спутницей.
   - В смысле?!
   - В смысле, ее сейчас сжигают. Еще можно успеть посмотреть.
   - Что?!!!
   - Исправить уже ничего нельзя, только насладиться зрелищем.
   Я опрометью выскочил на балкон. К одному из столбов постамента, находящегося в центре площади была привязана Лялечка. Она-то, и производила разбудивший меня шум.
   - Ах, вы, волки позорные! Вот, когда все кончится, я вам повыщипываю торчащие волосики! Лучше одумайтесь! Тьфу на вас на всех! Вот, превращусь в страшнючую зверюку, поразрываю же...
   Не обращая внимания на ее вопли и угрозы, окружающие лобное место папики привычно исполняли ритуал. Я выскочил из своей опочивальни, перескакивая через две-три ступеньки, кинулся к выходу.
   Когда я выбежал на дворцовое крыльцо, возвышающееся над площадью, инквизиторы закончили зачитывать обвинения и поднесли факелы к хворосту. Я застыл пораженный. Дрова быстро занялись. Сквозь клубы дыма еще можно было разглядеть Лялечку. Она продолжала ругаться.
   - Ну, попадете ко мне в ад, я вам устрою! По особой программе! Не хотите по-хорошему, будет по-плохому! Тьфу-тьфу-тьфу на вас! Ой-ой-ой-ой! Жарко же! Вы что, оморковились? Андрюша-а-а-а!
   Я вышел из ступора и кинулся к костру. Не знаю, что я мог сделать, но просто стоять и смотреть...
   - Вам еще жарчее будет! Будете корчиться в смертных муках, а я на арфе: блым-тылым-тылым, вся такая в белом! Ой-ой-ой-ой, уже не жарко, а горячо! Андрюшка, выручай!!!
   Расталкивая не очень плотную толпу зрителей, я пересек примерно половину расстояния, разделяющего дворец и эшафот, когда случилось что-то невообразимое: под возвышением, на котором находился столб с привязанной Лялечкой, заискрило, задымило. Мне даже показалось, что он начал приподниматься. Через несколько секунд я понял, что не показалось. Сквозь клубы дыма проглядывались упругие струи пламени.
   - Ой-ой-ой-ой! Что же это делается?! Андрюша, страшно!
   Столб с чертовушкой начал плавно отрываться от земли. Последнее, что донеслось, это Лялечкино:
   - И-е-ха-ха! Поехали!!!
   Своеобразная ракета взмыла в небо и спустя несколько секунд скрылась за горизонтом.
   Заплечных дел изобретатель
   Рядом со мной кто-то тихонько облегченно прошептал:
   - Фу, сработало...
   Я ничего не понимал. Единственное объяснение произошедшего, пришедшее на ум, я выразил вслух:
   - Бздысыкпук.
   - Не, упаси господи, не он. - Возразил тот же голос.
   Я обернулся. Рядом стоял бородатый, лысый мужик.
   - Это была твоя подружка? - Почти утвердительно спросил он.
   Я молча кивнул.
   - Симпатичная. Не волнуйся, с ней будет все нормально.
   - Откуда знаешь?!
   Незнакомец осторожно оглянулся вокруг, опасаясь нежелательных свидетелей. Но редкие зрители стояли с широко открытыми ртами и пустыми глазами. Так что ближайшие несколько минут можно было не бояться лишних ушей.
   - Значит, ты есть тот самый Андрюха, которого она звала?
   Я опять кивнул.
   - Не волнуйся, теперь она в безопасности. - Снова успокоил меня бородач.
   - Так что с ней?
   - Я над этим порошком давно работал. Все хотел раньше киталайцев успеть. Лупоглазики проклятые. Мало их, но быстро размножаются. И все со своими изобретениями. То то придумают, то се. Вот, я и решил их опередить. Пока они забор длиннющий строят. А тут кардинал, - мужик вновь подозрительно огляделся, - дочурку мою в колдовстве обвинил. Тоже додумался. Какая же она ведьма? Так, шаманила понемногу. Происхождение обязывало. Так что я для нее костерок зарядил. А тут один папик запал на доченьку и устроил ей побег.
   - Не волнуйся, больше твою доченьку преследовать не будут. Так сказать, услуга за услугу. Хотя, сто процентной гарантии дать не могу. Я еще не виделся с кардиналом. Ты мне расскажи, куда она улетела?
   Мужик снова осмотрелся и недоверчиво посмотрел на меня.
   - А как тебя пытать начнут, ты все про меня и выложишь...
   - А ты мне мало что ли сказал до этого? Для костра не хватит?
   - Так-то оно так, но не хотелось бы усугублять. Но, ладно. Она там, где никакие папики ее не достанут. - Он перешел на едва уловимый шепот. - В районе Шайтан-Сарая.
   Это мне ни о чем не говорило.
   - Как туда попасть можно?
   - Никак. Если б можно было, то давно уж Пахан их завоевал бы.
   Озирался не только мужик. Я тоже поглядывал по сторонам. Особенно в сторону дворца кардинала. На балконе стоял священнослужитель с фиолетовым ирокезом. Два зеленых папика что-то нашептывали ему в оба уха, указывая пальцами в нашу сторону. Несмотря на приличное расстояние, я почти не сомневался, что предметом их оживленного доклада является моя скромная персона.
   - А ты зарядил только один костерок?
   - Как можно? Откуда же я знал, к какому столбу мою дочурку прикрутят? Все четыре.
   - И что, каждый может подойти и напихать в костер что угодно?
   - Почему каждый? Ни коим образом. Я имел неограниченный доступ в силу своих служебных обязанностей.
   - А ты кто?
   -Я - Дезцип. Палач.
   Он произнес это так просто и обыденно, будто говорил, что является булочником.
   - Хм... Значит, следующий кого запалят, так же улетит и попадет в тоже место, что и девушка, целым и невредимым?
   - Точно. Если не догадаются дровишки перебрать. А вон кажется по твою душу...
   Мужик показал на толпу папиков, высыпавших на кардинальское крыльцо. Они решительно направились в нашу сторону.
   Летать так летать
   Я понимал, что вряд ли кардинал осмелится в открытую объявить меня еретиком при таком количестве мандатов. Скорей всего меня собираются пригласить только для беседы. Но вероятность загреметь в каталажку до выяснения личности была очень велика. Так же я не исключал вариант с тихим мирным моим отравлением. Нет человека - нет и проблемы. Так сказать, от греха подальше...
   Но больше всего волновала судьба Лялечки. То что она, как помощница никуда не годится, только мешает, было понятно уже давно. Но это ведь не повод, вот так, запросто, бросить ее в тяжелую минуту.
   Решение пришло быстро.
   - Пошли!
   - Куда?
   - Я полечу вслед за девушкой. Расскажешь по дороге, что делать надо.
   - Делать ничего не надо. Только кто ж тебя туда подпустит?
   - Меня подпустят.
   - Нет, я не пойду. Жизнь дороже.
   Спорить с палачом не было времени. Абсолютно. Папики находились примерно на том же расстоянии от лобного места, что и мы. Только с противоположной стороны. Я извлек из кармана пятирублевый мандат и, выставив его перед собой, как святое распятие, рванул к эшафоту.
   Надо сказать, что пятерка действовала на народ помощней, чем крест на нечистую силу. От меня просто шарахались.
   - Быстро примотайте меня к столбу! - Приказал я опешившим папикам. Распоряжение самого Пахана В Натуре!
   Мандат и упоминание главы церкви и политбюро возымели действие. В считанные секунды я был привязан.
   - Поджигайте!
   Почему-то вспомнился Овод, командующий своим расстрелом...
   Хворост занялся почти мгновенно. Подоспели ошарашенные посланцы кардинала. Они молча таращили на меня глаза, не в силах сообразить, что же происходит.
   - Запомните, все что видите - это не ересь и не дьявольский антикоммунизм (сочетание какое получилось интересное), а чудо господнее! Так и передайте кардиналу!
   Зная о том, что бог покинул этот мир, я не опасался гнева Всевышнего за мою маленькую ложь. Страшно было другое...
   Задымило, заискрило. Я почувствовал, как дернулся столб и начал медленно подниматься. Мне ничего не оставалось, как повторить гагаринско-лялечкино: "Поехали!" и положиться на волю уж не знаю кого, то ли отсутствующего Господа, то ли бараноподобного дьявола...
   Приземление
   Полет проходил по классической траектории. Не знаю точно сколько он длился, но страху я натерпелся на многие годы. Машинально и отрешенно наблюдал за проносящимися подо мной лесами, полями, деревушками. В голове заклинила, словно заевшая грампластинка, единственная строчка из песенки: "Таких не берут в космонавты".
   Когда полет проходил по ниспадающей ветви параболы ландшафт кардинально изменился. Вместо привычных холмов, речушек, рощ и оврагов появилась ровная желтая полоса. Пески. Я летел над пустыней. Правда, она занимала малую часть преодоленного мной пространства. Вскоре вновь внизу зазеленело, и моя "ракета" стала стремительно снижаться.
   Столб воткнулся в мягкий грунт примерно под углом в 45 градусов. Приземление было вполне удачным, если не считать, что все внутренности получили значительную встряску. Несколько секунд я не мог дышать. Пришла мысль, что от сотрясения разорвались легкие. Не буду описывать ужас, испытанный за эти мгновения. Всего минуту спустя я уже нормально себя чувствовал, вися вниз головой, и радовался, что не было времени позавтракать.
   Еще через некоторое время я понял какую совершил ошибку: надо было приказать папикам привязывать меня как-нибудь по-особому, чтобы я мог в дальнейшем самостоятельно освободиться от пут. Но такой команды не было, и инквизиторы выполнили приказ на совесть. Они свое дело знали. Подергавшись минут десять, я пришел к окончательному выводу: без посторонней помощи мне предстоит коротать остаток дней в столь незавидном положении.
   Отчаяние усилилось, как только я представил Лялечку, точно так же беспомощно висящую где-нибудь неподалеку.
   И зверюшки поумней...
   Не знаю, сколько я провисел. Кровь прилила к голове, сознание помутнело и периодически покидало затекшее тело.
   Я в очередной раз открыл глаза и дернулся с перепугу (насколько позволяли путы). Было от чего. Прямо перед моим лицом, громко вдыхая воздух ноздрями, находилась страшная вытянутая морда. Потом, приглядевшись и произведя корректировку на перевернутое изображение, я успокоился и облегченно выдохнул:
   - Лошадь.
   На что морда обиженно ответила:
   - Сам ты лошадь, я - конь!
   Я опять лишился чувств.
   В следующий раз я пришел в себя и понял, что меня куда-то везут. Я не стал подавать признаков жизни, решив сделать это в конечном пункте. Мое тело, словно мешок, уж не знаю с чем, мерно покачивалось в такт лошадиной (или конской) поступи. Рассмотреть окрестности опять не было ни какой возможности. Голова снова была направлена вниз. Я висел, перекинутый через луку седла. И я видел только медленно плывущую землю и копыта лошадей соседних всадников.
   Интересно, мне показалось или на самом деле лошадь, то бишь конь, говорил?
   Сомнения разрешились почти сразу после того, как возникли. Как по заказу, до меня донесся лошадиный разговор. Сомнений быть не могло. Слова перемежались характерными звуками, издавать которые могли только эти животные. Да и смысл диалога свидетельствовал о том же:
   - Он тяжелый?
   - Да не то чтобы, но потяжелей девчонки будет. Хотя его везти проще.
   - Почему?
   - Он как тюк. Лежит не дергается.
   - А она что?
   - Сказала, что сейчас будем как в цирке джигитовкой заниматься.
   - Что такое цирк?
   - Не знаю. Но она все норовила мне то на спину встать, то под брюхом пролезть. Щекотно. Еле угомонили.
   - Не хотела бы я попасть в тот цирк.
   - Я тоже...
   - А я девчонку только издали видела. Хорошенькая и, наверное, добрая...
   В этот момент голос сверху, принадлежащий всаднику, прервал лошадиный разговор:
   - Брыкунок, Игогока, заткнитесь! Человека разбудите!
   Бздысыкпук говорил, что в этом мире зверюшки поумней наших будут, но чтобы настолько...
   Восточное гостеприимство
   Меня привели во дворец и через несколько минут я предстал пред ясными (немного замутненными) очами правителя. Султан, как султан. Обыкновенный. Дорогой халат, чалма. Хитрая рожа. Все, как положено.
   - Ты Андрюха? - Сразу спросил восточный повелитель.
   Я ошарашено подтвердил:
   - Да... А откуда...
   - Мы ее не трогали, так что козьи морды нам делать не надо. - Перебил султан. - Можешь убедиться. Только она сейчас спит. Не знаю, кто из вас главней, но я бы не советовал ее будить. Так что твоя Гюльчатай в целости и сохранности. Да, ты садись, мы всегда рады таким высоким гостям.
   Я сел напротив повелителя за столик, уставленный всевозможными яствами и напитками.
   Выходит, Лялечка не только благополучно приземлилась, но и еще успела навести шороху и в султанате. Вот, только почему Гюльчатай? Может, это и не Лялечка вовсе? Хотя, нет, вероятность того, что кто-то еще знал мое имя и пообещал всему султанату сделать козьи морды равнялась нулю.
   Я заметил, что, не смотря на радушную улыбку, султан изредка бросает на меня настороженные взгляды, как будто опасается чего-то. Словно в нем происходит борьба между осторожностью и привычкой в одночасье, только мановением руки, решать любые проблемы и утолять прихоти.
   Я решил воспользоваться этим, пока привычка повелевать не возобладала в нем над опаской сделать что-либо непоправимое.
   - Рассказывай.
   Я постарался, чтобы это прозвучало и не как приказ, мало ли, вдруг он оскорбится, но и не как просьба. Важно было не перегнуть палку.
   - Прилетела она так же, как ты. Совершенно неожиданно. Тебя-то мы уже ждали. Переполох поднялся, конечно. Сняли ее. Она сразу предупредила, что если кто ее пальцем тронет, то придешь ты и сделаешь всем козьи морды. Мы, правда, не трогали ее. Локоть она при посадке стесала.
   - Сильно? - Озаботился я.
   - Нет. Пустяковая царапина... Я сразу понял, кто ее послал. Как тебя усадил за стол. Предложил откушать. Она сказала, что сидит на какой-то диете, съела почти целого жареного гуся, выпила кувшин вина, теперь спит.
   Это Лялечка. Несомненно. Только она может сказать, что на диете, а после этого съесть (вернее слопать) недельный запас провизии.
   - Хорошо. А папики у вас есть?
   - Проверяешь? - И без того узкие глазки султана превратились в щелочки. - Думаешь, мы от веры отступили и перешли в лоно церкви? Или тебе потребно показательную казнь устроить? Только скажи, я отряд отряжу, наловят тебе папиков сколько угодно.
   - Нет. Папики мне как раз не нужны.
   - Тогда зачем спрашивал? - Султан был в недоумении.
   То что он принял меня за кого-то другого, являлось фактом очевидным, но, вот, за кого? Одно неосторожное слово могло погубить не только меня, но и ничего не подозревающую, спящую Лялечку. Я решил быть предельно осторожным.
   - Ты, кажется, что-то говорил про вино?
   На лице правителя отразилось облегчение. Щелчок, и перед нами возник раб, который тут же наполнил бокалы янтарной жидкостью.
   - За знакомство. Тебя как зовут?
   Вновь появилась недоверчивость:
   - Если ты тот, за кого мы тебя приняли, то должен знать.
   Вот тебе и здрасьте! Знать бы за кого меня тут держат...
   - Тот, тот! Только давно здесь не был. Думаешь, ты у меня один такой? Я сам не ожидал от себя подобной наглости. - Так что давай все по порядку. Все, все, все. Как зовут, кому поклоняетесь, какие отношения с Паханом. Даже кто я такой. Отвечай все без утайки, а я проверять буду.
   Я решил вновь воспользоваться этим приемом. С Далдоном, вроде нормально проехало, может и здесь повезет? Хотя, конечно, султаны - не чета простодушным царям... Мысленно я зажмурился. Не знаю, как этот, но наши султаны уж шибко изощренными слыли насчет способов казни. На кол, например, посадить или кожу содрать. Но внешне я держался совершенно спокойно, даже немного высокомерно.
   - Все-таки, проверка. Хм... Ну, ладно.
   Взгляд султана остался недоверчивым, но ведь не последовало мгновенной команды: "Ату его!", и то хорошо.
   - Зовут меня Бабахан, поклоняемся шайтану, с Паханом никаких отношений у нас нет. А ты - посланец шайтана.
   Как-то не получалось у нас мирной застольной беседы. Но, тем не менее, я немного успокоился. Насколько я понимал, то шайтан - это восточная разновидность дьявола. Так что правитель был недалек от истины.
   - Ну, и в каком виде он к вам является, если, вообще, является?
   Я постарался подпустить в голос немного презренного высокомерия, мол, уж я-то с шайтаном частенько общаюсь. То ли произошло то, чего я больше всего опасался, в смысле перегиба палки, то ли к этому все так и так шло, но султан уже не скрывал подозрения.
   - К нам он является в виде гориллы. А как же еще? А, вот, явится он к тебе, Андрюша, это мы сегодня и проверим. Когда начнем шкуру с тебя потихонечку сдирать...
   Я так и остался с поднесенным кубком. Как будто за ним можно было спрятаться. Это ж надо, умудриться уцелеть и выбраться живым из лап папиков и так вляпаться, находясь, можно сказать, среди союзников. Действительно: восток - дело тонкое...
   Землячок
   - Хватит прятаться. Разговор есть.
   Голос был не Бабаханов.
   Я опустил кубок. Напротив меня вместо султана сидел темноволосый мужчина. Дьявольской наружности. Не в смысле рогов и отвратной физиономии. Наоборот. Про таких как раз говорят: чертовски красив. Ледяной пронзительный взгляд, выворачивающий душу наизнанку, таящий в себе глубину многовековой мудрости. Легкая ухмылка на тонких губах... Короче, эпитет сам собой всплыл в моей голове.
   Я уже не был в апартаментах правителя. Я и незнакомец находились... А черт ее знает, где. Только я и он. И столик между нами. Все остальное терялось, размывалось. Не было ни цвета, ни контуров, ни света, ни тьмы. Одним словом, дьявольские проделки.
   Мужчина пристально смотрел на меня.
   - Догадался, кто я?
   - Последний раз ты представал в качестве барана.
   - Обижаешь. Я не Бздысыкпук. Теперь признаешь?