Страница:
Когда с замаскированного радарного поста пришел сигнал о вторжении в зону ответственности шестой эскадрильи американского самолета-невидимки, старший лейтенант не медлил ни секунды. Это был его шанс поквитаться и за смерть брата, погибшего в Хорватии, и за полуголодное существование матери, и за постоянный страх за судьбу жены и двух дочерей.
Не включая бортовой радар, Павкович прошел на высоте всего 350 метров над севером Косово и оказался в районе действий “стелса” в ту же секунду, когда ненавистный американец вывалился из облачного слоя и изящным пируэтом приближался к земле, чтобы сбросить свои чертовы бомбы.
“МиГ-29” “свечой” ушел в ночное небо позади атакующего “F-117”, совершил на форсаже почти полный разворот, и пилот, оказавшись точно в хвосте ничего не подозревающего “невидимки”, врубил все три активных радиолокатора.
Из-под крыльев “Ночного Ястреба” вырвались две струи пламени, означающие пуск ракет; самолет дернулся в сторону, будто американский пилот все же надеялся уйти от истребителя.
Билан нехорошо ухмыльнулся и нажал педаль управления пушкой ГШ-301. Он не захотел использовать ракету, хотя у него имелось шесть штук “Р-60М”, которые захватывали цель на втрое большей дистанции и лупили без промаха. Павкович желал самолично вбить в пресловутого “невидимку” очередь из пушки, ощутить восторг попадания из стрелкового оружия в самый дорогой истребитель-бомбардировщик в мире.
И это ему удалось.
Из боезапаса в 260 снарядов он разом использовал четверть. Часть прошла мимо, но 11 тридцатимиллиметровых болванок изрешетили правое крыло треугольного изделия фирмы “Локхид”.
“МиГ-29” развернулся для повторного захода, и тут в хвост “стелсу” угодила пущенная с земли зенитная ракета.
Боевая информационная управляющая система зенитно-ракетного комплекса С-125 оповестила расчет о приближении неизвестного самолета за семь минут до его проникновения в зону поражения.
Радар, как это и положено на советских станциях ПВО, работал в пассивном режиме, не обнаруживая себя ни для систем “Авакс”, ни для разведывательных спутников, ни для компьютеров летящего на высоте шести тысяч метров “F-117A”. Статичное электромагнитное поле зафиксировало лишь прерывание границы, БИУС вывела на круглые экраны очередную “засечку” и привлекла внимание операторов мелодичным сигналом.
За секунду до старта зенитной ракеты бездиалоговая специальная централизованная вычислительная машина “Карат” дала команду на включение активной радиолокации.
У пилота “Ночного Ястреба” не осталось времени на пуск противорадарной ракеты.
В течение трех миллисекунд РПЗУ" блока наведения модернизированной советской ракеты класса “земля-воздух” 5В127 получило и обработало траекторию движения объекта.
Еще через две миллисекунды боеголовка ответила подтверждением на запрос СЦВМ “Карат” о захвате цели, и ракета в автоматическом режиме стартовала с направляющего блока. БИУС немедленно ввела те же координаты во вторую систему наведения – если по случайности первая ракета промахнется.
Реактивный снаряд рванул в небо, жидкое топливо первой ступени выгорело почти мгновенно, разогнав зенитную ракету до скорости 3 Маха. Вертикальные стабилизаторы скорректировали полет, держа точку инфракрасной системы наведения аккурат по центру суженного сопла “стелса”. Пористая заслонка дюзы, вызывавшая у американских инженеров бурю восторга и прилив гордости за свое детище, ничуть не помешала выпущенному в 1986 году на заводе под Зеленоградом “изделию” 5В127.
Ракета шла точно по курсу, игнорируя все выброшенные в последний момент ловушки фирмы “Локхид”.
Приблизившись к вражескому самолету на 30 метров, боеголовка, начиненная пятьюдесятью килограммами обычного тротила, взорвалась. Облако раскаленных газов и мощнейшая ударная волна отшвырнули “Ночной Ястреб” с такой легкостью, будто он сделан из бумаги, и гордость авиации США понеслась под острым углом к земле, оставляя дымный шлейф из горящего двигателя.
Боевой расчет комплекса С-125 огласил боксы радостными криками.
Наушники взорвались воплем оператора с “Авакса”: – фалкрам! < обозначение МиГ-29 в НАТО> Коннор, у тебя на хвосте фалкрам!
Но Джессу было уже не до перепуганного сержанта с самолета-разведчика. Он даже не обратил внимания, что оператор назвал не позывной, а фамилию летчика.
Джесс всем телом ощутил дробную вибрацию, как от работающей на малых оборотах и вгрызающейся в зуб бормашины, когда очередь из пушки ГШ-301 разворотила правое крыло “невидимки”. Он попытался увести машину в сторону и на повороте выпустить свои собственные “Сайдуиндеры”, но не успел.
Автоматическая катапульта “ACES II” сработала в тот момент, когда пущенная с земли ракета пересекла критическую границу сто футов. Четыре пиропатрона отшвырнули угловатый фонарь кабины, встречным потоком воздуха Кудесника вжало в кресло, и тут же рванула шашка под сиденьем. Коннора выбросило из самолета вверх и немного влево.
Он едва успел заметить скользнувший над ним силуэт “МиГа” с двойным хвостовым килем, как получил страшный удар взрывной волны от настигшей его самолет ракеты.
Кресло раскрутило по сумасшедшей спирали, и Коннора буквально вырвало из него в окружающую тьму. На секунду-две он потерял сознание.
Когда же Джесс пришел в себя, ни “МиГа”, ни “F-117” поблизости не было. Он свободно падал в непроглядную черноту.
На высоте три тысячи футов альтиметр дал команду на выброс вытяжного парашюта, и летчик почувствовал рывок раскрывшегося купола. Кудесник покрепче ухватился за стропы и стал планировать к невидимой земле, моля Бога о том, чтобы не напороться на вертикальный сук или на высоковольтные провода...
“Ночной ястреб” капитана Джесса Коннора стал девятым самолетом, сбитым за время операции “Решительная сила”.
Обе “GBU-10”, стартовавшие с “F-117A” на высоте чуть больше пяти тысяч ярдов, потеряли связь с лазерной системой наведения самолета через 2, 8 секунды после того, как сбросили антирадарные кожухи. За это время реактивные снаряды пролетели всего тысячу двести футов.
Управляемая ракета, оснащенная схемой наведения номер 66935792, снизилась по простой математической кривой и взорвалась на краю свекольного поля, разрушив около ста метров забора и полностью уничтожив одетое в лохмотья чучело. Случайными жертвами лишенного управления снаряда стоимостью в миллион долларов стали пара ворон, сидевших неподалеку на ветке ясеня.
“GBU-10” с дефектным блоком номер 66930134 повела себя иначе.
Спустя четыре секунды после включения собственного двигателя мини-компьютер, отвечающий за ориентацию по координатной сетке, дал команду в электронные цепи стабилизаторов горизонтального полета, и ракета по крутой дуге изменила курс на 147 градусов.
Анализатор системы наведения – микрочип производства фирмы “Хьюлетт-Паккард”, обошедшийся Пентагону (а вернее, американским налогоплательщикам) в 8481 доллар, – лихорадочно искал исчезнувшую цель, прогоняя через себя сотни миллионов “нулей” и “единиц”. Через 9 секунд электронный блок “полетел” от перегрузки и невыполнимости задачи, и управляющий компьютер переключил инфракрасные детекторы боеголовки на резервную схему, которая наводила ракету на объекты с большим содержанием металла.
“GBU-10” пролетела за это время восемь с половиной миль.
На двадцать второй секунде полета боеголовка зацепила новую цель на расстоянии три тысячи семьсот ярдов.
Реактивный снаряд, как это и было предусмотрено его создателями, резко снизился до высоты сто футов, пронесся над грунтовой дорогой и ударил в головной трактор маленького каравана албанских беженцев.
Хашим спал в третьей от начала повозке. Ему снились дед, который сидел за столом в их дворике, и Владислав, пришедший в гости. Сон был яркий, цветной и добрый. Мальчик улыбался, устроившись на узлах с одеждой между своими новыми друзьями – Магомедом и Исой. Всех троих накрывало одно общее лоскутное одеяло; подросткам было тепло и уютно.
540 килограммов октола, которым была начинена боеголовка американской ракеты, взорвались в пятнадцати метрах от них.
Ни Хашим, ни Магомет, ни Иса не успели ничего почувствовать – страшная ударная волна прошла по телам людей и металлу сельской техники со скоростью 700 метров в секунду, размалывая в порошок все на своем пути. Пятьдесят три албанских беженца погибли за полсекунды от оружия, призванного защитить их от этнической катастрофы.
Вслед за ударной волной налетел фронт жара, испепеливший до костей останки людей и превративший обломки тракторов и повозок в бесформенные, перекрученные куски оплавленной жести. Солярка и все, что могло гореть, вспыхнуло; чадное пламя поднялось над пятидесятиметровым участком дороги.
Наутро на уничтоженный караван наткнулся механизированный патруль мотострелкового полка югославской армии. Его-то и сфотографировал американский спутник, прошедший над этим районом в 07.11 на высоте всего 280 километров.
Очередное зверство сербов было задокументировано.
Коннор приземлился удачно, на мягкий и почти пологий склон холма. Он пролетел над частоколом деревьев, спружинил ногами и тут же погасил купол парашюта.
Белый шелк ярким пятном выделялся на фоне темной травы. Джесс свернул ткань и комом запихал ее под ближайший куст. Потом огляделся и, пригибаясь, двинулся в лес, стремясь побыстрее уйти с места посадки.
Он никогда не думал, что ему может быть так страшно. Джесс трясся от ужаса, когда пробирался между деревьев, холодел от каждого шороха. Мысли путались. Американец то лихорадочно вспоминал, есть ли на Балканах крупные хищники, и хватался за пистолет, то прощался с женой, то пытался взять себя в руки и найти возвышенность, с которой можно подать сигнал бедствия, включив миниатюрный экстренный радиомаячок.
Ему было наплевать на свой самолет, грудой железа и углепластика валяющийся между Рашкой и Нови-Пазаром, на премиальные за каждый боевой вылет, на медали, обещанные всем по окончании “усмирения” Милошевича, на албанцев и сербов, вообще на все.
Оставалось одно желание – выжить.
Коннор забрался поглубже в лес и перевел дух. С момента воздушного боя прошло два часа. Но нигде не было слышно лая поисковых собак, не мелькали между деревьев лучи фонарей сербского спецназа, не шли цепи автоматчиков на прочесывание местности. Лес стоял молчаливый и угрюмый.
Кудесник не решился выходить на открытое пространство и искать возвышенность. Он просто достал прямоугольную коробочку передатчика и нажал единственную кнопку.
Мощный сигнал был принят спутником связи Агентства Национальной Безопасности США спустя 0, 00067 секунды. Местонахождение летчика было установлено, и маховик военной машины по спасению выжившего пилота начал стремительно раскручиваться.
Джесс миновал небольшой холмик, прошел вдоль густых зарослей сирени и принялся искать место, где можно было бы пересидеть световой день. Когда он выбрался на старую просеку и перешагнул первый поваленный в незапамятные времена сосновый ствол, в пяти метрах от него из-за толстого дерева выступила фигура с автоматом наперевес. Ствол недвусмысленно смотрел американцу в живот.
– Хендэ хох, Бэтмен...! – хорошо поставленным голосом штандартенфюрера СС рявкнул незнакомец.
Коннор мгновенно вскинул руки.
Следует отметить, что четвертым словом в сказанной посреди ночного леса фразе, которое Кудесник не понял, было прилагательное “вонючий”, произнесенное по-русски.
Глава 13
Не включая бортовой радар, Павкович прошел на высоте всего 350 метров над севером Косово и оказался в районе действий “стелса” в ту же секунду, когда ненавистный американец вывалился из облачного слоя и изящным пируэтом приближался к земле, чтобы сбросить свои чертовы бомбы.
“МиГ-29” “свечой” ушел в ночное небо позади атакующего “F-117”, совершил на форсаже почти полный разворот, и пилот, оказавшись точно в хвосте ничего не подозревающего “невидимки”, врубил все три активных радиолокатора.
Из-под крыльев “Ночного Ястреба” вырвались две струи пламени, означающие пуск ракет; самолет дернулся в сторону, будто американский пилот все же надеялся уйти от истребителя.
Билан нехорошо ухмыльнулся и нажал педаль управления пушкой ГШ-301. Он не захотел использовать ракету, хотя у него имелось шесть штук “Р-60М”, которые захватывали цель на втрое большей дистанции и лупили без промаха. Павкович желал самолично вбить в пресловутого “невидимку” очередь из пушки, ощутить восторг попадания из стрелкового оружия в самый дорогой истребитель-бомбардировщик в мире.
И это ему удалось.
Из боезапаса в 260 снарядов он разом использовал четверть. Часть прошла мимо, но 11 тридцатимиллиметровых болванок изрешетили правое крыло треугольного изделия фирмы “Локхид”.
“МиГ-29” развернулся для повторного захода, и тут в хвост “стелсу” угодила пущенная с земли зенитная ракета.
Боевая информационная управляющая система зенитно-ракетного комплекса С-125 оповестила расчет о приближении неизвестного самолета за семь минут до его проникновения в зону поражения.
Радар, как это и положено на советских станциях ПВО, работал в пассивном режиме, не обнаруживая себя ни для систем “Авакс”, ни для разведывательных спутников, ни для компьютеров летящего на высоте шести тысяч метров “F-117A”. Статичное электромагнитное поле зафиксировало лишь прерывание границы, БИУС вывела на круглые экраны очередную “засечку” и привлекла внимание операторов мелодичным сигналом.
За секунду до старта зенитной ракеты бездиалоговая специальная централизованная вычислительная машина “Карат” дала команду на включение активной радиолокации.
У пилота “Ночного Ястреба” не осталось времени на пуск противорадарной ракеты.
В течение трех миллисекунд РПЗУ" блока наведения модернизированной советской ракеты класса “земля-воздух” 5В127 получило и обработало траекторию движения объекта.
Еще через две миллисекунды боеголовка ответила подтверждением на запрос СЦВМ “Карат” о захвате цели, и ракета в автоматическом режиме стартовала с направляющего блока. БИУС немедленно ввела те же координаты во вторую систему наведения – если по случайности первая ракета промахнется.
Реактивный снаряд рванул в небо, жидкое топливо первой ступени выгорело почти мгновенно, разогнав зенитную ракету до скорости 3 Маха. Вертикальные стабилизаторы скорректировали полет, держа точку инфракрасной системы наведения аккурат по центру суженного сопла “стелса”. Пористая заслонка дюзы, вызывавшая у американских инженеров бурю восторга и прилив гордости за свое детище, ничуть не помешала выпущенному в 1986 году на заводе под Зеленоградом “изделию” 5В127.
Ракета шла точно по курсу, игнорируя все выброшенные в последний момент ловушки фирмы “Локхид”.
Приблизившись к вражескому самолету на 30 метров, боеголовка, начиненная пятьюдесятью килограммами обычного тротила, взорвалась. Облако раскаленных газов и мощнейшая ударная волна отшвырнули “Ночной Ястреб” с такой легкостью, будто он сделан из бумаги, и гордость авиации США понеслась под острым углом к земле, оставляя дымный шлейф из горящего двигателя.
Боевой расчет комплекса С-125 огласил боксы радостными криками.
Наушники взорвались воплем оператора с “Авакса”: – фалкрам! < обозначение МиГ-29 в НАТО> Коннор, у тебя на хвосте фалкрам!
Но Джессу было уже не до перепуганного сержанта с самолета-разведчика. Он даже не обратил внимания, что оператор назвал не позывной, а фамилию летчика.
Джесс всем телом ощутил дробную вибрацию, как от работающей на малых оборотах и вгрызающейся в зуб бормашины, когда очередь из пушки ГШ-301 разворотила правое крыло “невидимки”. Он попытался увести машину в сторону и на повороте выпустить свои собственные “Сайдуиндеры”, но не успел.
Автоматическая катапульта “ACES II” сработала в тот момент, когда пущенная с земли ракета пересекла критическую границу сто футов. Четыре пиропатрона отшвырнули угловатый фонарь кабины, встречным потоком воздуха Кудесника вжало в кресло, и тут же рванула шашка под сиденьем. Коннора выбросило из самолета вверх и немного влево.
Он едва успел заметить скользнувший над ним силуэт “МиГа” с двойным хвостовым килем, как получил страшный удар взрывной волны от настигшей его самолет ракеты.
Кресло раскрутило по сумасшедшей спирали, и Коннора буквально вырвало из него в окружающую тьму. На секунду-две он потерял сознание.
Когда же Джесс пришел в себя, ни “МиГа”, ни “F-117” поблизости не было. Он свободно падал в непроглядную черноту.
На высоте три тысячи футов альтиметр дал команду на выброс вытяжного парашюта, и летчик почувствовал рывок раскрывшегося купола. Кудесник покрепче ухватился за стропы и стал планировать к невидимой земле, моля Бога о том, чтобы не напороться на вертикальный сук или на высоковольтные провода...
“Ночной ястреб” капитана Джесса Коннора стал девятым самолетом, сбитым за время операции “Решительная сила”.
Обе “GBU-10”, стартовавшие с “F-117A” на высоте чуть больше пяти тысяч ярдов, потеряли связь с лазерной системой наведения самолета через 2, 8 секунды после того, как сбросили антирадарные кожухи. За это время реактивные снаряды пролетели всего тысячу двести футов.
Управляемая ракета, оснащенная схемой наведения номер 66935792, снизилась по простой математической кривой и взорвалась на краю свекольного поля, разрушив около ста метров забора и полностью уничтожив одетое в лохмотья чучело. Случайными жертвами лишенного управления снаряда стоимостью в миллион долларов стали пара ворон, сидевших неподалеку на ветке ясеня.
“GBU-10” с дефектным блоком номер 66930134 повела себя иначе.
Спустя четыре секунды после включения собственного двигателя мини-компьютер, отвечающий за ориентацию по координатной сетке, дал команду в электронные цепи стабилизаторов горизонтального полета, и ракета по крутой дуге изменила курс на 147 градусов.
Анализатор системы наведения – микрочип производства фирмы “Хьюлетт-Паккард”, обошедшийся Пентагону (а вернее, американским налогоплательщикам) в 8481 доллар, – лихорадочно искал исчезнувшую цель, прогоняя через себя сотни миллионов “нулей” и “единиц”. Через 9 секунд электронный блок “полетел” от перегрузки и невыполнимости задачи, и управляющий компьютер переключил инфракрасные детекторы боеголовки на резервную схему, которая наводила ракету на объекты с большим содержанием металла.
“GBU-10” пролетела за это время восемь с половиной миль.
На двадцать второй секунде полета боеголовка зацепила новую цель на расстоянии три тысячи семьсот ярдов.
Реактивный снаряд, как это и было предусмотрено его создателями, резко снизился до высоты сто футов, пронесся над грунтовой дорогой и ударил в головной трактор маленького каравана албанских беженцев.
Хашим спал в третьей от начала повозке. Ему снились дед, который сидел за столом в их дворике, и Владислав, пришедший в гости. Сон был яркий, цветной и добрый. Мальчик улыбался, устроившись на узлах с одеждой между своими новыми друзьями – Магомедом и Исой. Всех троих накрывало одно общее лоскутное одеяло; подросткам было тепло и уютно.
540 килограммов октола, которым была начинена боеголовка американской ракеты, взорвались в пятнадцати метрах от них.
Ни Хашим, ни Магомет, ни Иса не успели ничего почувствовать – страшная ударная волна прошла по телам людей и металлу сельской техники со скоростью 700 метров в секунду, размалывая в порошок все на своем пути. Пятьдесят три албанских беженца погибли за полсекунды от оружия, призванного защитить их от этнической катастрофы.
Вслед за ударной волной налетел фронт жара, испепеливший до костей останки людей и превративший обломки тракторов и повозок в бесформенные, перекрученные куски оплавленной жести. Солярка и все, что могло гореть, вспыхнуло; чадное пламя поднялось над пятидесятиметровым участком дороги.
Наутро на уничтоженный караван наткнулся механизированный патруль мотострелкового полка югославской армии. Его-то и сфотографировал американский спутник, прошедший над этим районом в 07.11 на высоте всего 280 километров.
Очередное зверство сербов было задокументировано.
Коннор приземлился удачно, на мягкий и почти пологий склон холма. Он пролетел над частоколом деревьев, спружинил ногами и тут же погасил купол парашюта.
Белый шелк ярким пятном выделялся на фоне темной травы. Джесс свернул ткань и комом запихал ее под ближайший куст. Потом огляделся и, пригибаясь, двинулся в лес, стремясь побыстрее уйти с места посадки.
Он никогда не думал, что ему может быть так страшно. Джесс трясся от ужаса, когда пробирался между деревьев, холодел от каждого шороха. Мысли путались. Американец то лихорадочно вспоминал, есть ли на Балканах крупные хищники, и хватался за пистолет, то прощался с женой, то пытался взять себя в руки и найти возвышенность, с которой можно подать сигнал бедствия, включив миниатюрный экстренный радиомаячок.
Ему было наплевать на свой самолет, грудой железа и углепластика валяющийся между Рашкой и Нови-Пазаром, на премиальные за каждый боевой вылет, на медали, обещанные всем по окончании “усмирения” Милошевича, на албанцев и сербов, вообще на все.
Оставалось одно желание – выжить.
Коннор забрался поглубже в лес и перевел дух. С момента воздушного боя прошло два часа. Но нигде не было слышно лая поисковых собак, не мелькали между деревьев лучи фонарей сербского спецназа, не шли цепи автоматчиков на прочесывание местности. Лес стоял молчаливый и угрюмый.
Кудесник не решился выходить на открытое пространство и искать возвышенность. Он просто достал прямоугольную коробочку передатчика и нажал единственную кнопку.
Мощный сигнал был принят спутником связи Агентства Национальной Безопасности США спустя 0, 00067 секунды. Местонахождение летчика было установлено, и маховик военной машины по спасению выжившего пилота начал стремительно раскручиваться.
Джесс миновал небольшой холмик, прошел вдоль густых зарослей сирени и принялся искать место, где можно было бы пересидеть световой день. Когда он выбрался на старую просеку и перешагнул первый поваленный в незапамятные времена сосновый ствол, в пяти метрах от него из-за толстого дерева выступила фигура с автоматом наперевес. Ствол недвусмысленно смотрел американцу в живот.
– Хендэ хох, Бэтмен...! – хорошо поставленным голосом штандартенфюрера СС рявкнул незнакомец.
Коннор мгновенно вскинул руки.
Следует отметить, что четвертым словом в сказанной посреди ночного леса фразе, которое Кудесник не понял, было прилагательное “вонючий”, произнесенное по-русски.
Глава 13
ТОЛЬКО В ПОЛЕТЕ ЖИВУТ САМОЛЕТЫ...”
Если находишься на возвышенности глубокой ночью, то любое движение светового пятна, огонек или тем паче вспышку взрыва заметишь с расстояния в десятки километров. О воздушном бое и говорить нечего – все как на ладони, будто сидишь в ложе огромного театра под открытым небом.
Рев работающего на форсаже двигателя “МиГ-29” заставил Владислава отвлечься от разглядывания далекого костерка и развернуться на 180 градусов. Остальное произошло мгновенно – застрекотала авиапушка, небо исчертили трассеры снарядов, мелькнул и погас язык пламени, вырвавшийся из сопла другого самолета, и в финале шаровой молнией рванула боеголовка зенитной ракеты.
Рокотов успел один раз вздохнуть, как все закончилось.
Спустя минуту-две из-за скалистого хребта вынесло белый кружочек с болтающимся под ним продолговатым предметом, весьма напоминающим человека.
Куда делся сбитый самолет, Влад не понял – ничего не упало, не взорвалось.
Мощный воздушный поток, обтекающий горы и заворачивающийся по дуге над рекой, пронес парашютиста вдоль холма, и биолог отметил его удачное приземление в двух километрах от своего наблюдательного пункта.
Обнаружить неудачливого летчика не составило труда – тот регулярно пользовался фонариком.
Рокотов поспешно спустился с возвышенности и двинулся наперехват. У пилота был один путь – через густой лесок к скалам, поскольку с обеих сторон избранный им маршрут ограничивали топкие болотца.
Биолог настиг парашютиста, когда тот, наплевав на предосторожности, с хрустом и сопением перся через бурелом. В свете луны отчетливо виднелись американский флаг на левом рукаве куртки и эмблема с орлом. Летчик был весь из себя перепуганный, озирался, как подросток в публичном доме, и вызывал жалость. От гордого аса из 95-й эскадрильи остались лишь воспоминания.
“Не жилец, – констатировал Влад, наблюдая за заполошными движениями „Икара". – Либо утонет в болоте, либо ногу сломает, либо на полицейских нарвется... Ну, правильно, летчики по земле ходить не приучены! Им небо подавай да электроники побольше... Что ж мне с ним делать? Так оставить, на живца, или в плен взять? Дилемма...”
Пилот спустился в крошечный овражек и с трудом вскарабкался на другую сторону. Рокотов бесшумно следовал параллельным курсом.
“Топает прямо в объятия этих долбаных бандитов. Если не свернет, то через два часа столкнется с ними лоб в лоб. Идиот! Его что, самым элементарным вещам не учили? Как в лесу действовать, как прятаться, как первоначальную рекогносцировку провести... Полный лох! Я от него в двадцати шагах, а он и ухом не ведет. Даже пистолет не вытащил. Да уж, с таким отношением к жизни он долго не протянет. Полицейские его точно прикончат. Хотя, по большому счету, он должен считаться военнопленным... Иди это им объясняй, умник! Вздернут на ближайшей осине – и все дела. Еще и помучают перед этим...
Скоты! Нельзя им пилота отдавать, будь он хоть американец, хоть китаец. А что ты с ним делать будешь? Свяжешь и спрячешь? Це не дило... Ладно, перехватим, потом разберемся. Двое лучше, чем один, а резона друг другу глотку грызть у нас нету. Враг-то общий, и выбираться отсюда обоим надо...”
Владислав подождал, когда летчик выйдет на просеку, шагнул из-за кустарника и с веселой злостью гаркнул:
– Хендэ хох, Бэтмен вонючий! Американец резво вздернул руки в гору. “Понятливый попался...”
– Лицом к дереву, руки на ствол и не шевелиться! – биолог перешел на английский. – Живее, бут!
Летчик обрадованно дернулся, уловив знакомую речь.
– Вы канадский спецназовец? Акцент у Владислава был действительно монреальским.
– Нет, еврейский, – съехидничал Рокотов, – что, не похож? Пейсы, к сожалению, пришлось для конспирации сбрить... А ну, живей исполняй команду!
Перепуганный пилот развернулся к дереву, уперся в него руками и широко расставил ноги.
“Вот полицейские в Штатах молодцы! – мысленно поаплодировал Влад. – Всю страну обучили, как надо при обыске становиться...”
Первым делом он вытащил у летчика пистолет и сунул себе в куртку. Пушка была солидной, “Смит-Вессон” 38-го калибра. Однако с серьезным недостатком – без запасной обоймы.
Охлопав комбинезон, Рокотов извлек маленькую черную коробочку и ткнул летчика стволом автомата под ребра.
– Это что?
– Передатчик. На случай аварии, – пробормотал американец.
– Включен?
– Да.
– Выключить можно?
– Нет...
“Славно. Первая неприятность. Не ровен час, нагрянет спасательный отряд. А со взводом американских „зеленых беретов" мне не справиться. Грохнут, как пить дать, даже не спросят, кто таков... Ну, что человеком сделано, другой завсегда испортить может...”
Влад бросил коробочку под ноги и расплющил ударом пятки. Пилот дернул плечами.
– Не шевелиться!
– У меня бумага в нагрудном кармане...
– Медленно вытащи и дай сюда. Американец достал сложенный листок и протянул руку за спину. Биолог при свете его фонарика пробежал глазами текст и хмыкнул.
– Вот клоуны! Если ты с такой бумажкой попадешь в руки к сербам или албанцам, то они и золото заберут, и тебя пытать будут, нет ли еще чего ценного... Потом, естественно, пристрелят.
– А вы-то кто такой? – не понял летчик.
– Ну как тебе сказать... Жертва обстоятельств. Можешь опустить руки и повернуться. Одно неверное движение – стреляю.
Пилот повернулся и с недоумением уставился на Владислава. Пауза затягивалась.
– Что смотришь? – усмехнулся Рокотов. – У тебя положеньице почище моего будет. Ты – враг со сбитого самолета, а про меня тут пока никто не знает. Пока... Но скоро все может измениться. Так что мы с тобой должны немедленно прийти к соглашению. Либо пытаемся спастись вместе, либо я тебя пристрелю.
Судя по лицу летчика, такой выбор не очень понравился. Предложенный незнакомцем консенсус был каким-то однобоким.
– Итак? – спросил Влад, поводя стволом автомата.
– А вы мне поможете?
– Постараюсь. Если б не хотел помочь, то застрелил бы тебя без разговоров.
– Зачем вы разбили передатчик?
– Чтобы нас с тобой не засекли службы пеленгации! – разозлился Рокотов. – Ты что, думаешь, в Югославии дикари живут? Твой бомбардировщик не из рогатки сбили. И ты – на вражеской территории. Я, правда, тоже...
– Что я должен делать? – Страх постепенно уходил, и американец стал более реалистично смотреть на вещи. Его визави пока не собирался стрелять. Это обнадеживало. Пока личность незнакомца не была выяснена, но пилоту он уже не казался таким страшным.
– Сначала ответь ты. Мы договорились?
– Да. Обещаю.
– Тогда слушай...
В течение пяти минут Рокотов живописал свою историю. По ее окончании Джесс Коннор понял, что его злоключения меркнут перед тем, что пришлось пережить этому странному русскому.
– У нас с тобой другого выхода, по большому счету, нет, – закончил рассказ Владислав. – Или выживем, или нет.
Американский летчик и русский биолог посмотрели друг другу в глаза, и каждый понял, что теперь они связаны крепко-накрепко невидимой нитьЮг называемой “общий враг”. Кудесник кратко представился.
– Что ж, – заявил Влад, – общаться с американскими военными летчиками мне еще не приходилось... Ты хоть что-то на земле делать умеешь?
– В пределах пикника, – честно ответил Коннор.
– Класс! Хоть стрелять-то умеешь?
– Умею...
– И то ладно. Но ствол я тебе пока не отдам. Потому что, честно говоря, до конца еще не доверяю. Потому что я не знаю, поверил ли ты, что недалеко от нас действительно крутятся убийцы, которые не щадят никого... Предупреждаю сразу:
нападать на меня бессмысленно, я тебя голыми руками уделаю, если надо будет. Равно как не надо кричать или совершать иные неадекватные действия. Пойдешь впереди, шаг в сторону приравнивается к попытке к бегству. Прыжок на месте – к попытке улететь...
– Понял, – буркнул американец. – Но меня станут искать.
– Знаю. И не только твои. К утру здесь будет полно полицейских и военных. Где твой парашют?
– В лесу спрятал.
– Спрятал... – пробормотал Влад. – Надо было хоть утопить в болоте. Ладно, сделанного не воротишь. Давай двигай прямо по просеке, будем следы путать... Помни – в сторону не дергаться.
Передатчик капитана ВВС США Коннора, сбитого в небе над Косово, проработал ровно 1 час 38 минут и 24 секунды. Потом сигнал исчез.
Аналитики из военной разведки пришли к мнению, что Кудесник, скорее всего, захвачен в плен югославами или расстрелян.
Однако аварийный передатчик был не единственным источником сигнала, по которому устанавливалось местонахождение пилота. Или его тела. Коннор, как и все, кто вылетал на боевые задания, был одет в специальный комбинезон, прошитый изнутри металлическими нитями и снабженный хитрой системой гибких аккумуляторов. Практически одежда летчика представляла собой антенну. Через систему термодатчиков аккумуляторы накапливали тепло человеческого тела, поверхность комбинезона поглощала солнечные лучи, и раз в десять минут на частоте в несколько гигагерц миниатюрный передатчик посылал миллисекундный сигнал, позволявший определить местоположение пилота с точностью до километра. Система была сверхновой, и на нее возлагались большие надежды.
Спутник “А-90СХ” военно-космических сил США с помощью своего шестидесятиметрового зеркала пеленгатора начал сканировать район катастрофы “F-117A” с бортовым номером 486 и к полудню по Вашингтону обнаружил искомый объект. Спустя еще два часа стало понятно, что сигнал движется со скоростью пешехода. Это позволяло надеяться, что летчику удалось выжить и он на своих двоих куда-то идет.
Подразделение морской пехоты, расквартированное в Македонии, получило приказ готовиться к операции спасения.
Военная разведка по своим каналам связалась с албанскими отрядами, могущими в самое ближайшее время добраться до точки приземления и попытаться блокировать сербские силы, давая возможность спасателям вытащить капитана Коннора.
Эскадрилья самолетов-разведчиков ЕА-6В “Праулер”, размещенная на авиабазе возле итальянского городка Асколи-Пичено была приведена в состояние повышенной готовности.
Государственный Секретарь дала задание своему спичрайтеру срочно отпечатать два варианта телевизионного обращения – один с выражением соболезнований по поводу зверского убийства американского пилота-героя, другой – с благодарностью доблестным “тюленям”, за спасение летчика, выполнявшего свой долг по защите мирных албанцев от гуманитарной катастрофы. Речи были насыщены образными оборотами и одинаково понравились “мадам”. Будь ее воля, она зачитала бы оба варианта.
Конечно же, риск был огромен. Американец оказался плохо подготовлен к жизни в лесу, без своей техники был как без рук, привык к комфортным условиям существования на авиабазах и не знал ни одного языка, кроме английского. В общем, с какой стороны ни посмотреть – потенциальный покойник. Но все же Рокотов решил рискнуть.
Как это бывает в жизни, благородные порывы тесно переплелись с сугубо практическими соображениями.
Владислав не смог бы напасть на беззащитного человека, а тем более – его убить. Что бы ни говорили о русских, но бессмысленная жестокость и пренебрежение человеческой жизнью большинству не свойственны. Скорее, наоборот. Естественно, бывают исключения, но Влад к этой категории не относился. Истинно русский по воспитанию, вере и мироощущениям, он чаще готов был пожертвовать своей жизнью ради спасения другого, чем отнять жизнь. Такой вот парадокс загадочной славянской души. Это во-первых.
Во-вторых, двое – завсегда лучше, чем один. На пару можно увеличить число боевых комбинаций. Пока один будет работать на отвлечение, у второго появляются хорошие шансы тихо и незаметно устроить врагу какую-нибудь гадость.
И в-третьих, Коннор мог стать реальным пропуском в нормальную жизнь. Американцы всегда и везде всеми силами пытаются вытаскивать своих, не обращая внимания на затраты, это у них вбито с детстЁа и выполняется свято. А человек, спасший их летчика, вполне может рассчитывать на свободное место в вертолете и на дальнейшую помощь, вплоть до получения вида на жительство в США.
“Грин-кард”, однако, Влада не интересовала. Ему бы хватило, если б его вывезли за пределы воюющей Югославии в какую угодно нормальную страну, где он сможет спокойно отправиться в российское посольство и вылететь на Родину.
Но до этого было далеко. Пока что основной и самой насущной задачей являлось выживание. Как всегда. Надо было продержаться до того момента, пока они не свяжутся с натовскими спасателями и не выйдут к точке прибытия транспортного вертолета.
Влад скоренько просчитал ситуацию, проанализировал обстоятельства приземления Коннора и пришел к выводу, что в ближайшие дни следует опасаться только отряда специальной полиции. “Стелс” упал вне пределов видимости, где-то за десятки километров от места боя, воздушным потоком Джесса отнесло в сторону, так что если его и ищут, то совершенно в другом районе. А вести поиски во время массированных бомбардировок, да еще на самой границе с Косово – дело трудное и малоперспективное. Помощи от албанцев югославская армия не дождется, на то, чтобы обыскать каждый метр территории, не хватит никаких сил. Так что операция по обнаружению и пленению летчика будет выполняться формально, без излишнего рвения. К тому же немного в стороне от места приземления.
Совсем другое дело – отряд бандитов, наряженных в форму полицейских. Ради выкупа они будут искать американца упорно, с “огоньком”, не щадя ни своих, ни чужих. Если, конечно, узнают о том, что Коннор, возможно, где-то поблизости.
Рев работающего на форсаже двигателя “МиГ-29” заставил Владислава отвлечься от разглядывания далекого костерка и развернуться на 180 градусов. Остальное произошло мгновенно – застрекотала авиапушка, небо исчертили трассеры снарядов, мелькнул и погас язык пламени, вырвавшийся из сопла другого самолета, и в финале шаровой молнией рванула боеголовка зенитной ракеты.
Рокотов успел один раз вздохнуть, как все закончилось.
Спустя минуту-две из-за скалистого хребта вынесло белый кружочек с болтающимся под ним продолговатым предметом, весьма напоминающим человека.
Куда делся сбитый самолет, Влад не понял – ничего не упало, не взорвалось.
Мощный воздушный поток, обтекающий горы и заворачивающийся по дуге над рекой, пронес парашютиста вдоль холма, и биолог отметил его удачное приземление в двух километрах от своего наблюдательного пункта.
Обнаружить неудачливого летчика не составило труда – тот регулярно пользовался фонариком.
Рокотов поспешно спустился с возвышенности и двинулся наперехват. У пилота был один путь – через густой лесок к скалам, поскольку с обеих сторон избранный им маршрут ограничивали топкие болотца.
Биолог настиг парашютиста, когда тот, наплевав на предосторожности, с хрустом и сопением перся через бурелом. В свете луны отчетливо виднелись американский флаг на левом рукаве куртки и эмблема с орлом. Летчик был весь из себя перепуганный, озирался, как подросток в публичном доме, и вызывал жалость. От гордого аса из 95-й эскадрильи остались лишь воспоминания.
“Не жилец, – констатировал Влад, наблюдая за заполошными движениями „Икара". – Либо утонет в болоте, либо ногу сломает, либо на полицейских нарвется... Ну, правильно, летчики по земле ходить не приучены! Им небо подавай да электроники побольше... Что ж мне с ним делать? Так оставить, на живца, или в плен взять? Дилемма...”
Пилот спустился в крошечный овражек и с трудом вскарабкался на другую сторону. Рокотов бесшумно следовал параллельным курсом.
“Топает прямо в объятия этих долбаных бандитов. Если не свернет, то через два часа столкнется с ними лоб в лоб. Идиот! Его что, самым элементарным вещам не учили? Как в лесу действовать, как прятаться, как первоначальную рекогносцировку провести... Полный лох! Я от него в двадцати шагах, а он и ухом не ведет. Даже пистолет не вытащил. Да уж, с таким отношением к жизни он долго не протянет. Полицейские его точно прикончат. Хотя, по большому счету, он должен считаться военнопленным... Иди это им объясняй, умник! Вздернут на ближайшей осине – и все дела. Еще и помучают перед этим...
Скоты! Нельзя им пилота отдавать, будь он хоть американец, хоть китаец. А что ты с ним делать будешь? Свяжешь и спрячешь? Це не дило... Ладно, перехватим, потом разберемся. Двое лучше, чем один, а резона друг другу глотку грызть у нас нету. Враг-то общий, и выбираться отсюда обоим надо...”
Владислав подождал, когда летчик выйдет на просеку, шагнул из-за кустарника и с веселой злостью гаркнул:
– Хендэ хох, Бэтмен вонючий! Американец резво вздернул руки в гору. “Понятливый попался...”
– Лицом к дереву, руки на ствол и не шевелиться! – биолог перешел на английский. – Живее, бут!
Летчик обрадованно дернулся, уловив знакомую речь.
– Вы канадский спецназовец? Акцент у Владислава был действительно монреальским.
– Нет, еврейский, – съехидничал Рокотов, – что, не похож? Пейсы, к сожалению, пришлось для конспирации сбрить... А ну, живей исполняй команду!
Перепуганный пилот развернулся к дереву, уперся в него руками и широко расставил ноги.
“Вот полицейские в Штатах молодцы! – мысленно поаплодировал Влад. – Всю страну обучили, как надо при обыске становиться...”
Первым делом он вытащил у летчика пистолет и сунул себе в куртку. Пушка была солидной, “Смит-Вессон” 38-го калибра. Однако с серьезным недостатком – без запасной обоймы.
Охлопав комбинезон, Рокотов извлек маленькую черную коробочку и ткнул летчика стволом автомата под ребра.
– Это что?
– Передатчик. На случай аварии, – пробормотал американец.
– Включен?
– Да.
– Выключить можно?
– Нет...
“Славно. Первая неприятность. Не ровен час, нагрянет спасательный отряд. А со взводом американских „зеленых беретов" мне не справиться. Грохнут, как пить дать, даже не спросят, кто таков... Ну, что человеком сделано, другой завсегда испортить может...”
Влад бросил коробочку под ноги и расплющил ударом пятки. Пилот дернул плечами.
– Не шевелиться!
– У меня бумага в нагрудном кармане...
– Медленно вытащи и дай сюда. Американец достал сложенный листок и протянул руку за спину. Биолог при свете его фонарика пробежал глазами текст и хмыкнул.
– Вот клоуны! Если ты с такой бумажкой попадешь в руки к сербам или албанцам, то они и золото заберут, и тебя пытать будут, нет ли еще чего ценного... Потом, естественно, пристрелят.
– А вы-то кто такой? – не понял летчик.
– Ну как тебе сказать... Жертва обстоятельств. Можешь опустить руки и повернуться. Одно неверное движение – стреляю.
Пилот повернулся и с недоумением уставился на Владислава. Пауза затягивалась.
– Что смотришь? – усмехнулся Рокотов. – У тебя положеньице почище моего будет. Ты – враг со сбитого самолета, а про меня тут пока никто не знает. Пока... Но скоро все может измениться. Так что мы с тобой должны немедленно прийти к соглашению. Либо пытаемся спастись вместе, либо я тебя пристрелю.
Судя по лицу летчика, такой выбор не очень понравился. Предложенный незнакомцем консенсус был каким-то однобоким.
– Итак? – спросил Влад, поводя стволом автомата.
– А вы мне поможете?
– Постараюсь. Если б не хотел помочь, то застрелил бы тебя без разговоров.
– Зачем вы разбили передатчик?
– Чтобы нас с тобой не засекли службы пеленгации! – разозлился Рокотов. – Ты что, думаешь, в Югославии дикари живут? Твой бомбардировщик не из рогатки сбили. И ты – на вражеской территории. Я, правда, тоже...
– Что я должен делать? – Страх постепенно уходил, и американец стал более реалистично смотреть на вещи. Его визави пока не собирался стрелять. Это обнадеживало. Пока личность незнакомца не была выяснена, но пилоту он уже не казался таким страшным.
– Сначала ответь ты. Мы договорились?
– Да. Обещаю.
– Тогда слушай...
В течение пяти минут Рокотов живописал свою историю. По ее окончании Джесс Коннор понял, что его злоключения меркнут перед тем, что пришлось пережить этому странному русскому.
– У нас с тобой другого выхода, по большому счету, нет, – закончил рассказ Владислав. – Или выживем, или нет.
Американский летчик и русский биолог посмотрели друг другу в глаза, и каждый понял, что теперь они связаны крепко-накрепко невидимой нитьЮг называемой “общий враг”. Кудесник кратко представился.
– Что ж, – заявил Влад, – общаться с американскими военными летчиками мне еще не приходилось... Ты хоть что-то на земле делать умеешь?
– В пределах пикника, – честно ответил Коннор.
– Класс! Хоть стрелять-то умеешь?
– Умею...
– И то ладно. Но ствол я тебе пока не отдам. Потому что, честно говоря, до конца еще не доверяю. Потому что я не знаю, поверил ли ты, что недалеко от нас действительно крутятся убийцы, которые не щадят никого... Предупреждаю сразу:
нападать на меня бессмысленно, я тебя голыми руками уделаю, если надо будет. Равно как не надо кричать или совершать иные неадекватные действия. Пойдешь впереди, шаг в сторону приравнивается к попытке к бегству. Прыжок на месте – к попытке улететь...
– Понял, – буркнул американец. – Но меня станут искать.
– Знаю. И не только твои. К утру здесь будет полно полицейских и военных. Где твой парашют?
– В лесу спрятал.
– Спрятал... – пробормотал Влад. – Надо было хоть утопить в болоте. Ладно, сделанного не воротишь. Давай двигай прямо по просеке, будем следы путать... Помни – в сторону не дергаться.
Передатчик капитана ВВС США Коннора, сбитого в небе над Косово, проработал ровно 1 час 38 минут и 24 секунды. Потом сигнал исчез.
Аналитики из военной разведки пришли к мнению, что Кудесник, скорее всего, захвачен в плен югославами или расстрелян.
Однако аварийный передатчик был не единственным источником сигнала, по которому устанавливалось местонахождение пилота. Или его тела. Коннор, как и все, кто вылетал на боевые задания, был одет в специальный комбинезон, прошитый изнутри металлическими нитями и снабженный хитрой системой гибких аккумуляторов. Практически одежда летчика представляла собой антенну. Через систему термодатчиков аккумуляторы накапливали тепло человеческого тела, поверхность комбинезона поглощала солнечные лучи, и раз в десять минут на частоте в несколько гигагерц миниатюрный передатчик посылал миллисекундный сигнал, позволявший определить местоположение пилота с точностью до километра. Система была сверхновой, и на нее возлагались большие надежды.
Спутник “А-90СХ” военно-космических сил США с помощью своего шестидесятиметрового зеркала пеленгатора начал сканировать район катастрофы “F-117A” с бортовым номером 486 и к полудню по Вашингтону обнаружил искомый объект. Спустя еще два часа стало понятно, что сигнал движется со скоростью пешехода. Это позволяло надеяться, что летчику удалось выжить и он на своих двоих куда-то идет.
Подразделение морской пехоты, расквартированное в Македонии, получило приказ готовиться к операции спасения.
Военная разведка по своим каналам связалась с албанскими отрядами, могущими в самое ближайшее время добраться до точки приземления и попытаться блокировать сербские силы, давая возможность спасателям вытащить капитана Коннора.
Эскадрилья самолетов-разведчиков ЕА-6В “Праулер”, размещенная на авиабазе возле итальянского городка Асколи-Пичено была приведена в состояние повышенной готовности.
Государственный Секретарь дала задание своему спичрайтеру срочно отпечатать два варианта телевизионного обращения – один с выражением соболезнований по поводу зверского убийства американского пилота-героя, другой – с благодарностью доблестным “тюленям”, за спасение летчика, выполнявшего свой долг по защите мирных албанцев от гуманитарной катастрофы. Речи были насыщены образными оборотами и одинаково понравились “мадам”. Будь ее воля, она зачитала бы оба варианта.
Конечно же, риск был огромен. Американец оказался плохо подготовлен к жизни в лесу, без своей техники был как без рук, привык к комфортным условиям существования на авиабазах и не знал ни одного языка, кроме английского. В общем, с какой стороны ни посмотреть – потенциальный покойник. Но все же Рокотов решил рискнуть.
Как это бывает в жизни, благородные порывы тесно переплелись с сугубо практическими соображениями.
Владислав не смог бы напасть на беззащитного человека, а тем более – его убить. Что бы ни говорили о русских, но бессмысленная жестокость и пренебрежение человеческой жизнью большинству не свойственны. Скорее, наоборот. Естественно, бывают исключения, но Влад к этой категории не относился. Истинно русский по воспитанию, вере и мироощущениям, он чаще готов был пожертвовать своей жизнью ради спасения другого, чем отнять жизнь. Такой вот парадокс загадочной славянской души. Это во-первых.
Во-вторых, двое – завсегда лучше, чем один. На пару можно увеличить число боевых комбинаций. Пока один будет работать на отвлечение, у второго появляются хорошие шансы тихо и незаметно устроить врагу какую-нибудь гадость.
И в-третьих, Коннор мог стать реальным пропуском в нормальную жизнь. Американцы всегда и везде всеми силами пытаются вытаскивать своих, не обращая внимания на затраты, это у них вбито с детстЁа и выполняется свято. А человек, спасший их летчика, вполне может рассчитывать на свободное место в вертолете и на дальнейшую помощь, вплоть до получения вида на жительство в США.
“Грин-кард”, однако, Влада не интересовала. Ему бы хватило, если б его вывезли за пределы воюющей Югославии в какую угодно нормальную страну, где он сможет спокойно отправиться в российское посольство и вылететь на Родину.
Но до этого было далеко. Пока что основной и самой насущной задачей являлось выживание. Как всегда. Надо было продержаться до того момента, пока они не свяжутся с натовскими спасателями и не выйдут к точке прибытия транспортного вертолета.
Влад скоренько просчитал ситуацию, проанализировал обстоятельства приземления Коннора и пришел к выводу, что в ближайшие дни следует опасаться только отряда специальной полиции. “Стелс” упал вне пределов видимости, где-то за десятки километров от места боя, воздушным потоком Джесса отнесло в сторону, так что если его и ищут, то совершенно в другом районе. А вести поиски во время массированных бомбардировок, да еще на самой границе с Косово – дело трудное и малоперспективное. Помощи от албанцев югославская армия не дождется, на то, чтобы обыскать каждый метр территории, не хватит никаких сил. Так что операция по обнаружению и пленению летчика будет выполняться формально, без излишнего рвения. К тому же немного в стороне от места приземления.
Совсем другое дело – отряд бандитов, наряженных в форму полицейских. Ради выкупа они будут искать американца упорно, с “огоньком”, не щадя ни своих, ни чужих. Если, конечно, узнают о том, что Коннор, возможно, где-то поблизости.