-- Нет, не узнаю.
-- Эти часики принес в уголовный розыск Остроумов Владимир Андреевич, -- Антон сделал паузу. -- Кудрявого помните?
Мохова будто по лбу ударили. Ошарашенно заморгав, он несколько раз проглотил слюну и вдруг закричал:
-- Опять путаешь, гражданин начальник! Никаких ни кудрявых, ни лысых не знаю!
-- А Игоря Владимировича Айрапетова?
-- Никого не знаю! Не возьму на себя мокруху! Не возьму!... Чужое дело шьешь? Хочешь, чтобы Пашка Мохов заложил?... Не выйдет!
-- Ну, что вы кричите, Мохов? С Остроумовым срок вместе отбывали, попали в пьяную драку. Айрапетов оказывал вам медицинскую помощь. В кафе "Космос" с ним шампанское пили, московского инженера ездили встречать на вокзал.
Мохов судорожно глотнул:
-- Так, а часы при чем? Антон улыбнулся:
-- Вот и я думаю: чего вы раскричались?
-- На барахолке я толкнул часики! По дешевке на барахолке! -- опять почти завизжал Мохов.
-- Кто сейчас туда за часами ходит? -- с усмешкой спросил Антон.
-- А ты попробуй золотые купи в магазине. Попробуй... Не густо их в магазине. Это в сельмагах они лежат, а в городе мигом раскупаются.
-- Как часы попали к Остроумову? -- Антон нахмурился. -- Хватит, Мохов, врать.
Мохов ударил кулаком по тощей груди.
-- Никого не заложу! Не знаю. Пусть Федька Костырев раскалывается, его дело.
Антон внимательно смотрел на Мохова и понимал, что вся моховская бравада от трусости. Но почему он не боится Костырева? Почему все сваливает на него?
В уголовный розыск Антон вернулся только к концу рабочего дня. Степан Степанович был на каком-то совещании. На его столе лежала записка: "Антоша! Звонил Голубев. Самолет намного опаздывает. Игорь ведет себя хорошо. Контактов -- никаких. Ждет. Ночевать приходи ко мне. Слава тоже будет. Домочадцы на даче. Потолкуем мужской компанией", -- прочитал Антон и, сев за стол, устало подпер руками подбородок.
Телефон зазвонил внезапно. Незнакомый мужской голос спросил Степана Степановича.
-- Стуков на совещании, -- сказал Антон,
-- Извините, с кем я разговариваю?
-- С Бирюковым.
-- Так это вы ведете следствие по магазину? -- Я, -- подтвердил Антон.
-- Это Айрапетов говорит. Мне обязательно надо с вами встретиться. Сегодня же, немедленно.
-- Приезжайте. Буду ждать.
-- Видите, какое дело... Я только что встретил маму. Не будете возражать, если мы сойдемся через полчаса, что называется, за круглым столом, скажем, в ресторане "Сибирь"? К слову, вы ужинали?
Антон вспомнил, что сегодня толком даже не обедал.
-- Нет, не ужинал.
-- Отлично! Значит, через полчаса -- у входа в "Сибирь"?... --проговорил Айрапетов таким тоном, как будто разговаривал с давним-предавним знакомым.
Антон на какое-то время задумался. Встречаться в такой обстановке с людьми, причастными к проводимому расследованию, он не любил, но память сейчас подсказывала ему, что с рестораном "Сибирь" что-то связано по ходу следствия. Пауза была недолгой, однако Айрапетов поторопил:
-- Ну, что вы раздумываете? Соглашайтесь...
"Там же Олег работает! -- вспомнив рассказ соседки Айрапетова Веры Павловны об инциденте с Людой Сурковой, вдруг подумал Антон. -- Надо воспользоваться случаем, чтобы понаблюдать за этим Олегом со стороны". -- И ответил:
-- Пожалуй, соглашусь.
-- Отлично! -- бодро воскликнул Айрапетов, словно обрадовался, и тут же положил трубку.
18. За круглым столом
Айрапетов у самого входа в ресторан разговаривал с моложавой, но заметно полнеющей женщиной. Он издали увидел Антона и разулыбался, как желанному другу.
-- Знакомься, мама. Это сотрудник уголовного розыска, товарищ Бирюков, -- сказал он женщине) когда Антон подошел к ним.
Женщина устало подала темную от загара, с дорогим браслетом руку, вежливо наклонила голову и назвалась;
-- Евгения Петровна.
Антон тоже сдержанно кивнул, сказал свое имя. Она бесцеремонно оглядела его, спросила:
-- А отчество?
-- Игнатьевич.
-- Вы знаете, Антон Игнатьевич, на юге ужасные грозы. Нас почти полный день мариновали в аэропорту. Самолет не мог вылететь из-за каких-то разрядов...
-- Мама, -- перебил Айрапетов. -- Кому это интересно? Евгения Петровна устало отмахнулась.
-- Не сердись, Игорек, я так сегодня переволновалась, -- и опять повернулась к Антону. -- Это вы такой молодой работаете в уголовном розыске? И не боитесь преступников? Ведь они бывают вооружены. Знаете, в нашем городе недавно был случай, о нем даже писали в газетах...
-- Мы пойдем ужинать или будем разговаривать здесь? -- с улыбкой опять перебил Евгению Петровну Айрапетов.
-- Конечно, Игорек, пойдем. Я ужасно проголодалась. Совершенно не могу есть в самолете, хотя там кое-что и подают.
Антон сразу приметил, что Айрапетов не то стесняется своей словоохотливой родительницы, не то боится, как бы она не наговорила лишнего. Игорь пытался перехватить инициативу разговора, но удалось это ему только в ресторане, когда Евгения Петровна с видом знатока стала сосредоточенно изучать меню.
-- Я разыскал того сапожника, -- полушепотом сказал он Антону.
-- Для чего вы это сделали? -- спросил Антон.
-- Попав в глупейшую историю, нельзя сидеть сложа руки.
-- Остроумов никуда бы не делся.
-- Не сомневаюсь. У меня была другая цель, чтобы он пришел к вам с повинной. Согласитесь, это лучший вариант. Ему за чистосердечное раскаяние меньше достанется, а вам работы уменьшится.
-- Смотрите-ка, даже шашлык по-кавказски есть! -- удивилась Евгения Петровна, положив на стол меню. -- Интересно, как его здесь готовят? Может быть, одно лишь название, -- она грузно поднялась из-за стола. -- Игорек, ты, пожалуйста, заказывай, а я ненадолго отлучусь. Так сказать, в порядке обмена опытом пойду познакомлюсь с директором этого заведения,
Айрапетов, проводив ее взглядом, смущенно проговорил:
-- Не удивляйтесь. Мама работает директрисой крупного ресторана. Профессиональная гордость говорит, -- Игорь положил на стол пачку "Нашей марки", закурил и, разглядывая зажигалку, задумчиво сказал:
-- Хотел сделать как лучше...
-- К сожалению, некоторые свидетели, стараясь оказать пользу делу, забывают, что от них требуется только одно -- говорить правду, но не вмешиваться в следствие.
-- Привычка бороться за справедливость. Не могу сидеть сложа руки, когда... -- Игорь глубоко затянулся сигаретой. -- Согласитесь сами: считанные дни до защиты диссертации и вдруг... нелепость с бритвой.
-- Вы на самом деле спасли Остроумову жизнь?
-- Положение было критическим. Однако большого ума для спасения не требовалось. Нужно было срочно влить кровь. У меня оказалась подходящая группа. Операцию делал другой врач.
Антон взял лежавшую перед Игорем пачку "Нашей марки", рассеянно поразглядывал ее и спросил:
-- Хорошие сигареты?
-- Неплохие. Почти десять лет только их курю. Привык.
-- Необычные для Новосибирска какие-то. Первый раз вижу.
-- Их здесь не продают. Это мама мне каждый месяц присылает.
-- Точно такую же пустую пачку обнаружили у нас в райцентре в обворованном магазине, -- как можно равнодушнее проговорил Антон.
-- Откуда она могла там оказаться? -- удивился Айрапетов. -- Это действительно редкие для Новосибирской области сигареты.
Антон пожал плечами. Наступило тягостное молчание. Айрапетов, наморщив лоб, сосредоточенно думал.
-- А ведь я в прошлую субботу был у вас в райцентре, -- вдруг сказал он. -- Случайно встретил Мохова. У него не было курева... Я отдал ему полпачки. Неужели он заодно с Остроумовым?
-- Мохов, когда вы с ним встретились, один был?
-- С каким-то здоровым парнем. Я его не знаю. Опять помолчали. Антон спросил:
-- У кого вы были в райцентре?
-- У Лиды Чурсиной. Знаете такую? Собственно, был поутру, очень недолго. Ездил проветриться от городской суеты. Там великолепная у вас природа. Николай Петрович, дядя мой, готов сутками пропадать у Лидочки.
-- Знаете о том, что на днях с ней произошло несчастье?
На лице Айрапетова появилось нескрываемое удивление. Так удивиться мог только несведущий человек.
-- У Лидочки?... -- недоверчиво переспросил он. -- Путаница какая-то. В воскресенье от нее вернулся дядя. Все было нормально, он ни слова мне не сказал.
-- К сожалению, путаницы нет, -- Антон вздохнул. -- Лидия Ивановна приняла большую дозу пахикарпина, и в настоящее время неизвестно, удастся ли врачам спасти ее жизнь.
-- Пахикарпина?! -- опять удивился Айрапетов. -- Не могу поверить! Этим лекарством женщины нередко, с позволения сказать, скрытно врачуют себя, чтобы не прибегать к аборту. Как правило, такое самоврачевание кончается весьма печально. Что толкнуло Лидочку?...
-- Видимо, причина была.
-- Так это ее магазин обворовали?
-- Да, в котором она работала. Айрапетов опустил глаза.
-- Честное слово, не верится, чтобы Лидочка... Милейшая девчушка, скромница, тихоня... Вот уж поистине вспомнишь народную мудрость: "В тихом омуте черти водятся".
-- Когда вы у нее были, она никаких признаков беспокойства не высказывала?
-- Абсолютно. Веселая, улыбалась. Радовалась покупке часов.
-- Где Чурсина могла достать пахикарпин?
-- Затрудняюсь ответить. Хотя... Лидочка ведь продавцом работала, связи у нее, безусловно, были.
К столу подошла официантка, чтобы принять заказ. Айрапетов только-только взял меню и посмотрел на Антона, словно спрашивая, что же заказывать, но в это время появилась оживленная Евгения Петровна.
-- Голубушка, заказ оставлен у директора. Будьте любезны, пройдите к нему, -- ласково сказала она официантке и, устало откинувшись в кресле, посмотрела на Антона. -- Удалось кое-что организовать, чего в меню нет. И вдруг спросила: -- Вы никогда не были в нашем городе? Непременно должны побывать. Можете остановиться у нас в доме -- комната Игорька пустует. Захотите, устрою в гостиницу, будете жить в отдельном номере. Когда надумаете приехать, дайте телеграмму, мы с мужем встретим. У нас собственная "Волга".
-- Спасибо, -- поблагодарил Антон.
-- Что "спасибо"? -- Евгения Петровна повернулась к Айрапетову. --Игорек, что ты как в рот воды набрал? Уговори Антона Игнатьевича побывать у нас, я вполне серьезно приглашаю.
-- Да, да, -- рассеянно поддержал Айрапетов. -- Мама у нас славится хлебосольством, умеет организовать отдых. Каких только друзей в нашем доме не бывало!
Появившаяся с подносом официантка прервала разговор. По тому, как плотно был загружен поднос судочками, тарелками и запотевшими бутылками с чехословацким пивом "Дипломат", Антон понял: Евгении Петровне удалось "кое-что" организовать недурно. Словно спохватившись, она попросила официантку принести еще и коньяк, но Антон наотрез отказался:
-- Таких крепких напитков не употребляю, -- заявил он и для убедительности приврал: -- Спортом занимаюсь.
Евгения Петровна засмеялась:
-- Коньяк спорту не помеха. Я знаю спортсменов, которые пьют как лошади.
-- Каким же видом спорта они занимаются, винболом или спиртболом? --съязвил Антон. -- И на какие средства?
-- Не забывайте, что деньги имеют на юге иную цену. Люди едут к нам отдыхать. Они не трясутся над рублем, а ищут место под солнцем теплее...
-- Некоторые настолько увлекаются теплом, что вспоминают об уголовном кодексе только тогда, когда попадают в места, где солнце светит, но не греет, -- перебил Антон Евгению Петровну.
-- Совершенно правильно, -- тоже улыбнувшись, неожиданно согласилась она. -- Живя на одну зарплату, швыряться деньгами не будешь. Вот мы, например, с мужем оба неплохо получаем. Однако, чтобы купить "Волгу", нам пришлось копить сбережения около десяти лет. Примерно столько же копили на дом. Зато сейчас живем как в раю. Имеем богатый сад, множество цветов. Мне очень хочется, чтобы вы погостили у нас. Приезжайте, честное слово, не пожалеете.
Айрапетов молчал. Он почти не притрагивался к еде, задумчиво тянул пиво и закуривал одну сигарету за другой.
-- Игорек, ты много дымишь, -- упрекнула Евгения Петровна.
-- Случилось несчастье с очень хорошей девушкой, -- раздавливая в пепельнице окурок, проговорил Игорь. -- Никак не могу представить...
-- Ты был с ней в близких отношениях?
-- Ну что ты, мама...
-- Тогда к чему так сильно переживать? Понимаю, всякое несчастье причиняет боль. Если ты чем-то можешь помочь этой девушке, то помоги. Если нет, то какая польза от твоих переживаний?... Не забывай, что у тебя диссертация на носу.
Зал ресторана быстро заполнялся посетителями. Свободных мест почти не оставалось. За соседним столом жгуче-крашеная, похожая на цыганку брюнетка лениво разговаривала с лысеющим мужчиной. Время от времени она откровенно стреляла в Айрапетова черно-сизыми, как переспевшая слива, глазами. Появился сутулящийся косматый парень. Огляделся, торопливо подошел к Айрапетову.
-- Привет князю Игорю! -- произнес театрально и покосился на свободное кресло.
-- Занято, старик, -- не ответив на приветствие, коротко бросил Айрапетов.
Парень хмельно улыбнулся. Как ни в чем не бывало подошел к брюнетке, бесцеремонно обнял ее за плечи, что-то сказал и подался к эстраде, где музыканты уже настраивали инструменты.
Вентиляторы вытягивали из зала табачный дым, сизыми лентами поднимающийся над столами, приглушали разнобой голосов. Худенькая миловидная певица, чуть не проглатывая микрофон, запела песенку, которую Антон слышал впервые. На певицу никто не обратил внимания. Казалось, она делает приятное только для самой себя.
-- Чувствую, вам надо побыть одним, -- неожиданно сказала Евгения Петровна. -- Пойду хоть из окна ресторана погляжу на ваш город.
Айрапетов, не говоря ни слова, кивнул головой, и она грациозно удалилась. Антон разглядывал гомонящую разновозрастную публику, из профессионального интереса пытаясь отличить случайных посетителей от завсегдатаев. Айрапетов, наоборот, сидел с таким задумчиво-равнодушным видом, как будто окружающего не существовало.
Певицу на эстраде сменил косматый парень, здоровавшийся с Айрапетовым. Шагнув из стороны в сторону, он поднес к губам микрофон, словно хотел его поцеловать, и тотчас громко заиграл оркестр. Гул в зале заметно стал утихать. Посетители удивленно заводили головами, поворачиваясь к эстраде. Парень выждал, пока музыканты закончили играть вступление, еще больше сгорбился и нетрезвым голосом почти заговорил по слогам:
Я сегодня до зари встану,
По широкому пройду полю.
Что-то с памятью моей стало -
Все, что было не со мной, помню...
Айрапетов поморщился, как от зубной боли, и, с усмешкой глянув на певца, сердито бросил:
-- Пить меньше надо.
Оркестранты не жалели сил. Мелодия металась в тесных стенах ресторана, дребезжала стеклами окон. Казалось, ей до ужаса больно в этом прокуренном зале, и она изо всех сил рвется в широкое поле, где "обещает быть весна долго" и "ждет отборного зерна пашня". А певец, уставившись осоловевшими глазами в пол, не чувствовал этой боли, сутулился старичком и, раскачиваясь с боку на бок, тянул по слогам:
Я от тяжести такой горблюсь,
Но иначе жить нельзя, если...
"Идиот! Такую песню опошляет", -- с внезапной злостью подумал о певце Антон. Айрапетов словно угадал его мысль:
-- Сейчас мы сделаем так, что этот соловей замолчит, -- Игорь поднялся в полный рост, оглядел зал и быстро сел.
-- Порядок. Ольги нет, -- весело сказал он, щелкнул шариковой авторучкой и на бумажной салфетке написал размашистым почерком: "Старик!", Чуть подумав, густо зачеркнул написанное и, сменив наклон почерка влево, быстро настрочил: "Старик! Пока ты здесь горбишься от тяжести, Ольга в "Космосе" с Юркой Водневым шейк выкручивает. Целую". Сложив салфетку вчетверо, подозвал одну из официанток и, показав на только что кончившего петь парня, с улыбкой попросил:
-- Танечка, передай, пожалуйста, вот тому молодому Карузо.
Официантка быстро прошла между столиков и выполнила просьбу. Парень осовело уставился в записку, качнулся и вдруг, чуть не запутавшись в микрофонном шнуре, сорвался с эстрады и ринулся к выходу.
-- Порядок, -- усмехнулся Айрапетов. -- Максимум через десять минут будет в вытрезвителе.
-- О какой Ольге вы писали? -- спросил Антон.
-- Сотрудница моя. По молодости, дурочка, выскочила замуж за этого алкоголика, теперь мается. Ревнив по пьянке, как Отелло. Видел, как фамилия Воднева сейчас сыграла? Это отличный парень, бывшая Ольгина любовь. Сменяла, дуреха...
-- Они что, правда, в "Космосе"? Айрапетов засмеялся:
-- Юрка второй год на Камчатке служит. Не усек подвоха этот "Отелло" с пьяных глаз, -- Игорь вдруг посерьезнел. -- Кстати, это тот самый Олег, с которым у Люды Сурковой произошел конфликт в моей квартире.
-- Что ж вы раньше мне не сказали?
-- Даже не стукнуло... -- Айрапетов приложил палец к виску. -- Да и выяснять сейчас у него что-либо бесполезно, он же в стельку нализался.
"Не умышленно ли ты его отсюда выпроводил?" -- задал себе вопрос Антон и не успел сделать никакого вывода. Айрапетов заговорил снова:
-- Если хотите встретиться с Олегом, завтра провожу к нему на квартиру. Или приходите сюда к открытию, утром. Олежка, как пить дать, опохмелиться заявится. Хоть и алкоголик, но мужик он сравнительно искренний, крутить перед вами не станет. Если что-то замнет, могу помочь. Передо мною он как перед богом...
К столу вернулась Евгения Петровна. Антон решил, что пришло время закругляться, достал деньги и положил на стол.
-- Что за фокусы? -- удивился Айрапетов. -- Я пригласил вас на ужин, я и рассчитаюсь.
-- Ну, зачем же вам рассчитываться. Привык платить
-- Нельзя быть таким щепетильным, -- обиделась Евгения Петровна. -- Мы ведь вас на сделку не сбиваем, никакой услуги от вас не просим. Просто Игорек хотел с вами переговорить, я поэтому и уходила от стола. -- И она осторожно положила к Антоновой пятерке еще десять рублей.
Когда Антон заявился к Стукову на квартиру, Степан Степанович со Славой Голубевым пили чай.
-- Полюбуйтесь на него, -- шутливо возмутился Слава. -- Я негласно целый день по аэропорту за Айрапетовым мотаюсь, а товарищ Бирюков в открытую с ним в ресторане пирует. В какую сумму маме Игоря Владимировича обошлось угощение?
Антон устало сел.
-- Не дури, Славочка. Кровную пятерку заплатил, ради дела старался.
-- Ну и как они человеки?
-- Похоже, порядочные люди, только не пойму, ради чего меня приглашали в ресторан: то ли для того, чтобы Игорь рассказал, что уговорил Остроумова явиться в уголовный розыск с повинной, то ли, чтобы Евгения Петровна пригласила к себе в гости.
-- А вот нас со Степаном Степановичем по гостям не приглашают, -- Слава вздохнул и посмотрел на Антона так, как будто знал что-то интересное.
-- Не томи, Славочка, -- попросил Антон. -- Рассказывай, что за день вымотал по аэропорту.
-- Игорь Владимирович несколько раз изволил куда-то звонить из автомата, -- прежним тоном продолжал Голубев. -- Заходил в сберегательную кассу, никаких операций там не сделал. Ровно сорок пять минут куда-то катался на такси. Куда, не знаю, потому как догнать не на чем было. Номер такси записал, завтра найду шофера и узнаю. Короче говоря, у меня сведения не густые, а вот у Степана Степановича поинтересней...
-- Какие? -- оживился Антон.
Стуков отодвинул пустой стакан и закурил сигарету.
-- Светлана Березова, Антоша, нам сюрприз преподнесла. Анализ слюны на конверте, который она нашла у Костырева, показал, что заклеивал конверт мужчина, а графическая экспертиза установила -- адрес написан измененным почерком Игоря Владимировича Айрапетова.
Антон живо представил, как в ресторане Игорь бойко начал записку горбившемуся певцу, потом зачеркнул написанное и изменил наклон почерка влево. С таким же наклоном был подписан конверт, найденный Светланой Березовой. По необъяснимой аналогии вспомнился томик стихов Петрарки в чемодане Костырева, на нем -- рукой Березовой надпись: "Солнышко! Не сердись на меня". И вдруг совершенно в иной окраске представился случай нападения хулиганов на Березову. Кто-то боялся ее приезда из райцентра. Березову поджидали, вырвали сумочку, чтобы знать, что она в ней везет. И снова вплетался Айрапетов. Игорь дежурил по "Скорой помощи", машина которой увезла Березову.
-- Завтра утром делаю очную ставку Костырева со Светланой, -- твердо сказал Антон. -- Заговорит он, Степан Степанович. Честное слово, заговорит!
19. Счет No 8737 в сберкассе
Однако утром совершенно неожиданно Антону пришлось изменить свой план. В следственном изоляторе дежурный перехватил записку, которую Остроумов пытался передать Мохову. На измятом клочке бумаги было написано: "Здравствуй, Павлуша. С приветом к тебе Кудрявый. Да, Павлуша, Богу стало угодно, чтобы по магазинному делу прошел я. Завтра первый допрос, а я не знаю, что базарить. Начисто забыл, как все это мы сделали. Буду мазать на себя, а ты с Кирюхой отмазывай. Часики в полности-сохранности пришлось вернуть. Получилось худо -- шел каяться, а лягавый застукал. Тянуть будем по второй части восемьдесят девятой. Там хоть и есть до шести пасок, но Бог не выдаст -- свинья не съест. Кудрявый не подведет. Ты его знаешь".
-- Не пойму цель Остроумова, -- задумчиво сказал Антон. -- Передать записку в следственном изоляторе можно только по редкой случайности.
-- Случайность -- одна из форм проявления необходимости. Так, кажется, учит философия? Давай думать, какая необходимость толкнула Остроумова рисковать в расчете на случайность, -- отозвался Степан Степанович. --По-моему, причин может быть две. Во-первых, Остроумов хотел предупредить соучастников, что попался с поличным, и договориться с ними давать одинаковые показания. Во-вторых, фраза "Шел каяться", а лягавый застукал" рассчитана на простака, который, перехватив записку, поверит, что Остроумов на самом деле шел с повинной.
Антон еще раз внимательно прочитал записку и спросил:
-- Почему он слово "Бог" пишет с заглавной буквы? И почему этому "Богу" стало угодно, чтобы по магазинному делу прошел Остроумов? Кто этот Бог? Не состоит ли он из крови и плоти?
-- Возможно так, но, возможно, и по религиозным соображениям. Случается, рецидивисты с удовольствием изображают религиозных фанатиков.
-- Вот что, Степан Степанович... -- Антон задумчиво прошелся по кабинету. -- Вместо следственного изолятора съезжу-ка я вначале на обувной комбинат. Как-никак Остроумов там работал.
-- А я поеду искать того таксиста, с которым Айрапетов на сорок пять минут уезжал из аэропорта, -- сказал присутствующий здесь же Слава Голубев.
Вопреки ожиданию, характеристика на Остроумова по месту работы была самая что ни на есть хорошая. За год Остроумов не допустил ни одного нарушения трудовой дисциплины, не совершил ни одного прогула. За перевыполнение плана почти каждый месяц получал солидные премии. Здесь же, на обувном комбинате, работала его жена -- невысокая худенькая женщина. Разговаривая с Антоном, она то и дело поправляла на шее светленькую косынку и тревожно взглядывала печальными глазами.
По ее рассказу выходило, что и дома на протяжении последнего года --сколько они жили вместе -- Остроумов никаких вывихов не допускал, был примерным семьянином.
-- Чем он в свободное время занимался? -- спросил Антон.
-- Больше все на рыбалку мы вместе ездили, по ягоды, по грибы. У нас мотоцикл с люлькой. Почти каждую субботу и воскресенье дома не сидели.
-- А где были в прошлую субботу?
-- Ездили до станции Кувшинка, это недалеко от Буготака. Рыбачили на Ине. Правда, клев плохой был, но хоть отдохнули.
-- Когда домой вернулись?
-- В тот же день засветло.
-- Ночью Владимир Андреевич никуда не отлучался?
-- Никуда, -- Остроумова приложила к глазам уголок косынки. -- Сколько живем вместе, первый раз такое случилось. Говорят, отпросился встречать какого-то брата, а у него нет братьев. Это, наверное, прежние дружки. Когда освободился последний раз, его ведь чуть не убили. Хорошо, врач добросердечный попался. Спас, -- всхлипнула, помолчала и подняла на Антона глаза. -- В милицию заявить, что ли? На розыск?
-- Пока не надо, -- сказал Антон и тут же спросил: -- Ну, а в воскресенье чем занимались?
-- Днем по хозяйству. Ремонт дому кой-какой делали. Вечером в кафе "Космос" сходили, поужинали там, а заодно Владимир врача, о котором я говорила, что спас его, с днем рождения поздравил. Тот с большой компанией там был,
-- Он приглашал вас?
-- Нет. Владимир от какого-то парня узнал, что врач будет в кафе отмечать свой юбилей, ну и предложил мне сходить.
-- От какого парня?
-- Не знаю его. Первый раз видела. Заявился к нам домой в воскресенье утром. Говорили они недолго, о чем -- не слышала. Заметила только, что Владимир его грубо выпроводил и сам после этого долго нервничал. Сейчас вот думаю, не из дружков ли его бывших кто заявлялся. Из уголовного мира не так-то просто вырваться. А приходивший здорово на уголовника похож.
-- Попробуйте хотя бы внешность его вспомнить.
-- Да я его мельком видела. Заметила только, что невысокого роста, волосатый. Так сейчас молодые все волосатые.
-- В кафе тому врачу ничего не дарили?
-- Владимир большой букет цветов купил, рублей за десять, и шампанского бутылку. Вот и весь наш подарок.
-- Может быть, Владимир Андреевич еще что-нибудь дарил?
Остроумова печально поежилась:
-- Не знаю. Может, и дарил...
-- Владимир Андреевич трезвым был?
-- Не больше полстакана шампанского выпил. За здоровье того врача. Он непьющий, хоть и в тюрьме долго сидел. На работе женщины шутят: "Твой и на сапожника не похож".
На комбинате в общей сложности Антон провел больше часа. Ожидая трамвая, строил различные предположения, стараясь установить причину, впутавшую Остроумова в дело. Если жена говорила правду, то непосредственного участия в краже Остроумов принимать не мог. Как же к нему попали краденые часы? Кто приходил к Остроумову домой в воскресенье утром? С какой целью? Чтобы сообщить, что Айрапетов будет в кафе отмечать свой день рождения или... Почему после разговора с приходившим Остроумов стал нервничать? И опять возникал вопрос: кто же это был? Мохов?...
-- Эти часики принес в уголовный розыск Остроумов Владимир Андреевич, -- Антон сделал паузу. -- Кудрявого помните?
Мохова будто по лбу ударили. Ошарашенно заморгав, он несколько раз проглотил слюну и вдруг закричал:
-- Опять путаешь, гражданин начальник! Никаких ни кудрявых, ни лысых не знаю!
-- А Игоря Владимировича Айрапетова?
-- Никого не знаю! Не возьму на себя мокруху! Не возьму!... Чужое дело шьешь? Хочешь, чтобы Пашка Мохов заложил?... Не выйдет!
-- Ну, что вы кричите, Мохов? С Остроумовым срок вместе отбывали, попали в пьяную драку. Айрапетов оказывал вам медицинскую помощь. В кафе "Космос" с ним шампанское пили, московского инженера ездили встречать на вокзал.
Мохов судорожно глотнул:
-- Так, а часы при чем? Антон улыбнулся:
-- Вот и я думаю: чего вы раскричались?
-- На барахолке я толкнул часики! По дешевке на барахолке! -- опять почти завизжал Мохов.
-- Кто сейчас туда за часами ходит? -- с усмешкой спросил Антон.
-- А ты попробуй золотые купи в магазине. Попробуй... Не густо их в магазине. Это в сельмагах они лежат, а в городе мигом раскупаются.
-- Как часы попали к Остроумову? -- Антон нахмурился. -- Хватит, Мохов, врать.
Мохов ударил кулаком по тощей груди.
-- Никого не заложу! Не знаю. Пусть Федька Костырев раскалывается, его дело.
Антон внимательно смотрел на Мохова и понимал, что вся моховская бравада от трусости. Но почему он не боится Костырева? Почему все сваливает на него?
В уголовный розыск Антон вернулся только к концу рабочего дня. Степан Степанович был на каком-то совещании. На его столе лежала записка: "Антоша! Звонил Голубев. Самолет намного опаздывает. Игорь ведет себя хорошо. Контактов -- никаких. Ждет. Ночевать приходи ко мне. Слава тоже будет. Домочадцы на даче. Потолкуем мужской компанией", -- прочитал Антон и, сев за стол, устало подпер руками подбородок.
Телефон зазвонил внезапно. Незнакомый мужской голос спросил Степана Степановича.
-- Стуков на совещании, -- сказал Антон,
-- Извините, с кем я разговариваю?
-- С Бирюковым.
-- Так это вы ведете следствие по магазину? -- Я, -- подтвердил Антон.
-- Это Айрапетов говорит. Мне обязательно надо с вами встретиться. Сегодня же, немедленно.
-- Приезжайте. Буду ждать.
-- Видите, какое дело... Я только что встретил маму. Не будете возражать, если мы сойдемся через полчаса, что называется, за круглым столом, скажем, в ресторане "Сибирь"? К слову, вы ужинали?
Антон вспомнил, что сегодня толком даже не обедал.
-- Нет, не ужинал.
-- Отлично! Значит, через полчаса -- у входа в "Сибирь"?... --проговорил Айрапетов таким тоном, как будто разговаривал с давним-предавним знакомым.
Антон на какое-то время задумался. Встречаться в такой обстановке с людьми, причастными к проводимому расследованию, он не любил, но память сейчас подсказывала ему, что с рестораном "Сибирь" что-то связано по ходу следствия. Пауза была недолгой, однако Айрапетов поторопил:
-- Ну, что вы раздумываете? Соглашайтесь...
"Там же Олег работает! -- вспомнив рассказ соседки Айрапетова Веры Павловны об инциденте с Людой Сурковой, вдруг подумал Антон. -- Надо воспользоваться случаем, чтобы понаблюдать за этим Олегом со стороны". -- И ответил:
-- Пожалуй, соглашусь.
-- Отлично! -- бодро воскликнул Айрапетов, словно обрадовался, и тут же положил трубку.
18. За круглым столом
Айрапетов у самого входа в ресторан разговаривал с моложавой, но заметно полнеющей женщиной. Он издали увидел Антона и разулыбался, как желанному другу.
-- Знакомься, мама. Это сотрудник уголовного розыска, товарищ Бирюков, -- сказал он женщине) когда Антон подошел к ним.
Женщина устало подала темную от загара, с дорогим браслетом руку, вежливо наклонила голову и назвалась;
-- Евгения Петровна.
Антон тоже сдержанно кивнул, сказал свое имя. Она бесцеремонно оглядела его, спросила:
-- А отчество?
-- Игнатьевич.
-- Вы знаете, Антон Игнатьевич, на юге ужасные грозы. Нас почти полный день мариновали в аэропорту. Самолет не мог вылететь из-за каких-то разрядов...
-- Мама, -- перебил Айрапетов. -- Кому это интересно? Евгения Петровна устало отмахнулась.
-- Не сердись, Игорек, я так сегодня переволновалась, -- и опять повернулась к Антону. -- Это вы такой молодой работаете в уголовном розыске? И не боитесь преступников? Ведь они бывают вооружены. Знаете, в нашем городе недавно был случай, о нем даже писали в газетах...
-- Мы пойдем ужинать или будем разговаривать здесь? -- с улыбкой опять перебил Евгению Петровну Айрапетов.
-- Конечно, Игорек, пойдем. Я ужасно проголодалась. Совершенно не могу есть в самолете, хотя там кое-что и подают.
Антон сразу приметил, что Айрапетов не то стесняется своей словоохотливой родительницы, не то боится, как бы она не наговорила лишнего. Игорь пытался перехватить инициативу разговора, но удалось это ему только в ресторане, когда Евгения Петровна с видом знатока стала сосредоточенно изучать меню.
-- Я разыскал того сапожника, -- полушепотом сказал он Антону.
-- Для чего вы это сделали? -- спросил Антон.
-- Попав в глупейшую историю, нельзя сидеть сложа руки.
-- Остроумов никуда бы не делся.
-- Не сомневаюсь. У меня была другая цель, чтобы он пришел к вам с повинной. Согласитесь, это лучший вариант. Ему за чистосердечное раскаяние меньше достанется, а вам работы уменьшится.
-- Смотрите-ка, даже шашлык по-кавказски есть! -- удивилась Евгения Петровна, положив на стол меню. -- Интересно, как его здесь готовят? Может быть, одно лишь название, -- она грузно поднялась из-за стола. -- Игорек, ты, пожалуйста, заказывай, а я ненадолго отлучусь. Так сказать, в порядке обмена опытом пойду познакомлюсь с директором этого заведения,
Айрапетов, проводив ее взглядом, смущенно проговорил:
-- Не удивляйтесь. Мама работает директрисой крупного ресторана. Профессиональная гордость говорит, -- Игорь положил на стол пачку "Нашей марки", закурил и, разглядывая зажигалку, задумчиво сказал:
-- Хотел сделать как лучше...
-- К сожалению, некоторые свидетели, стараясь оказать пользу делу, забывают, что от них требуется только одно -- говорить правду, но не вмешиваться в следствие.
-- Привычка бороться за справедливость. Не могу сидеть сложа руки, когда... -- Игорь глубоко затянулся сигаретой. -- Согласитесь сами: считанные дни до защиты диссертации и вдруг... нелепость с бритвой.
-- Вы на самом деле спасли Остроумову жизнь?
-- Положение было критическим. Однако большого ума для спасения не требовалось. Нужно было срочно влить кровь. У меня оказалась подходящая группа. Операцию делал другой врач.
Антон взял лежавшую перед Игорем пачку "Нашей марки", рассеянно поразглядывал ее и спросил:
-- Хорошие сигареты?
-- Неплохие. Почти десять лет только их курю. Привык.
-- Необычные для Новосибирска какие-то. Первый раз вижу.
-- Их здесь не продают. Это мама мне каждый месяц присылает.
-- Точно такую же пустую пачку обнаружили у нас в райцентре в обворованном магазине, -- как можно равнодушнее проговорил Антон.
-- Откуда она могла там оказаться? -- удивился Айрапетов. -- Это действительно редкие для Новосибирской области сигареты.
Антон пожал плечами. Наступило тягостное молчание. Айрапетов, наморщив лоб, сосредоточенно думал.
-- А ведь я в прошлую субботу был у вас в райцентре, -- вдруг сказал он. -- Случайно встретил Мохова. У него не было курева... Я отдал ему полпачки. Неужели он заодно с Остроумовым?
-- Мохов, когда вы с ним встретились, один был?
-- С каким-то здоровым парнем. Я его не знаю. Опять помолчали. Антон спросил:
-- У кого вы были в райцентре?
-- У Лиды Чурсиной. Знаете такую? Собственно, был поутру, очень недолго. Ездил проветриться от городской суеты. Там великолепная у вас природа. Николай Петрович, дядя мой, готов сутками пропадать у Лидочки.
-- Знаете о том, что на днях с ней произошло несчастье?
На лице Айрапетова появилось нескрываемое удивление. Так удивиться мог только несведущий человек.
-- У Лидочки?... -- недоверчиво переспросил он. -- Путаница какая-то. В воскресенье от нее вернулся дядя. Все было нормально, он ни слова мне не сказал.
-- К сожалению, путаницы нет, -- Антон вздохнул. -- Лидия Ивановна приняла большую дозу пахикарпина, и в настоящее время неизвестно, удастся ли врачам спасти ее жизнь.
-- Пахикарпина?! -- опять удивился Айрапетов. -- Не могу поверить! Этим лекарством женщины нередко, с позволения сказать, скрытно врачуют себя, чтобы не прибегать к аборту. Как правило, такое самоврачевание кончается весьма печально. Что толкнуло Лидочку?...
-- Видимо, причина была.
-- Так это ее магазин обворовали?
-- Да, в котором она работала. Айрапетов опустил глаза.
-- Честное слово, не верится, чтобы Лидочка... Милейшая девчушка, скромница, тихоня... Вот уж поистине вспомнишь народную мудрость: "В тихом омуте черти водятся".
-- Когда вы у нее были, она никаких признаков беспокойства не высказывала?
-- Абсолютно. Веселая, улыбалась. Радовалась покупке часов.
-- Где Чурсина могла достать пахикарпин?
-- Затрудняюсь ответить. Хотя... Лидочка ведь продавцом работала, связи у нее, безусловно, были.
К столу подошла официантка, чтобы принять заказ. Айрапетов только-только взял меню и посмотрел на Антона, словно спрашивая, что же заказывать, но в это время появилась оживленная Евгения Петровна.
-- Голубушка, заказ оставлен у директора. Будьте любезны, пройдите к нему, -- ласково сказала она официантке и, устало откинувшись в кресле, посмотрела на Антона. -- Удалось кое-что организовать, чего в меню нет. И вдруг спросила: -- Вы никогда не были в нашем городе? Непременно должны побывать. Можете остановиться у нас в доме -- комната Игорька пустует. Захотите, устрою в гостиницу, будете жить в отдельном номере. Когда надумаете приехать, дайте телеграмму, мы с мужем встретим. У нас собственная "Волга".
-- Спасибо, -- поблагодарил Антон.
-- Что "спасибо"? -- Евгения Петровна повернулась к Айрапетову. --Игорек, что ты как в рот воды набрал? Уговори Антона Игнатьевича побывать у нас, я вполне серьезно приглашаю.
-- Да, да, -- рассеянно поддержал Айрапетов. -- Мама у нас славится хлебосольством, умеет организовать отдых. Каких только друзей в нашем доме не бывало!
Появившаяся с подносом официантка прервала разговор. По тому, как плотно был загружен поднос судочками, тарелками и запотевшими бутылками с чехословацким пивом "Дипломат", Антон понял: Евгении Петровне удалось "кое-что" организовать недурно. Словно спохватившись, она попросила официантку принести еще и коньяк, но Антон наотрез отказался:
-- Таких крепких напитков не употребляю, -- заявил он и для убедительности приврал: -- Спортом занимаюсь.
Евгения Петровна засмеялась:
-- Коньяк спорту не помеха. Я знаю спортсменов, которые пьют как лошади.
-- Каким же видом спорта они занимаются, винболом или спиртболом? --съязвил Антон. -- И на какие средства?
-- Не забывайте, что деньги имеют на юге иную цену. Люди едут к нам отдыхать. Они не трясутся над рублем, а ищут место под солнцем теплее...
-- Некоторые настолько увлекаются теплом, что вспоминают об уголовном кодексе только тогда, когда попадают в места, где солнце светит, но не греет, -- перебил Антон Евгению Петровну.
-- Совершенно правильно, -- тоже улыбнувшись, неожиданно согласилась она. -- Живя на одну зарплату, швыряться деньгами не будешь. Вот мы, например, с мужем оба неплохо получаем. Однако, чтобы купить "Волгу", нам пришлось копить сбережения около десяти лет. Примерно столько же копили на дом. Зато сейчас живем как в раю. Имеем богатый сад, множество цветов. Мне очень хочется, чтобы вы погостили у нас. Приезжайте, честное слово, не пожалеете.
Айрапетов молчал. Он почти не притрагивался к еде, задумчиво тянул пиво и закуривал одну сигарету за другой.
-- Игорек, ты много дымишь, -- упрекнула Евгения Петровна.
-- Случилось несчастье с очень хорошей девушкой, -- раздавливая в пепельнице окурок, проговорил Игорь. -- Никак не могу представить...
-- Ты был с ней в близких отношениях?
-- Ну что ты, мама...
-- Тогда к чему так сильно переживать? Понимаю, всякое несчастье причиняет боль. Если ты чем-то можешь помочь этой девушке, то помоги. Если нет, то какая польза от твоих переживаний?... Не забывай, что у тебя диссертация на носу.
Зал ресторана быстро заполнялся посетителями. Свободных мест почти не оставалось. За соседним столом жгуче-крашеная, похожая на цыганку брюнетка лениво разговаривала с лысеющим мужчиной. Время от времени она откровенно стреляла в Айрапетова черно-сизыми, как переспевшая слива, глазами. Появился сутулящийся косматый парень. Огляделся, торопливо подошел к Айрапетову.
-- Привет князю Игорю! -- произнес театрально и покосился на свободное кресло.
-- Занято, старик, -- не ответив на приветствие, коротко бросил Айрапетов.
Парень хмельно улыбнулся. Как ни в чем не бывало подошел к брюнетке, бесцеремонно обнял ее за плечи, что-то сказал и подался к эстраде, где музыканты уже настраивали инструменты.
Вентиляторы вытягивали из зала табачный дым, сизыми лентами поднимающийся над столами, приглушали разнобой голосов. Худенькая миловидная певица, чуть не проглатывая микрофон, запела песенку, которую Антон слышал впервые. На певицу никто не обратил внимания. Казалось, она делает приятное только для самой себя.
-- Чувствую, вам надо побыть одним, -- неожиданно сказала Евгения Петровна. -- Пойду хоть из окна ресторана погляжу на ваш город.
Айрапетов, не говоря ни слова, кивнул головой, и она грациозно удалилась. Антон разглядывал гомонящую разновозрастную публику, из профессионального интереса пытаясь отличить случайных посетителей от завсегдатаев. Айрапетов, наоборот, сидел с таким задумчиво-равнодушным видом, как будто окружающего не существовало.
Певицу на эстраде сменил косматый парень, здоровавшийся с Айрапетовым. Шагнув из стороны в сторону, он поднес к губам микрофон, словно хотел его поцеловать, и тотчас громко заиграл оркестр. Гул в зале заметно стал утихать. Посетители удивленно заводили головами, поворачиваясь к эстраде. Парень выждал, пока музыканты закончили играть вступление, еще больше сгорбился и нетрезвым голосом почти заговорил по слогам:
Я сегодня до зари встану,
По широкому пройду полю.
Что-то с памятью моей стало -
Все, что было не со мной, помню...
Айрапетов поморщился, как от зубной боли, и, с усмешкой глянув на певца, сердито бросил:
-- Пить меньше надо.
Оркестранты не жалели сил. Мелодия металась в тесных стенах ресторана, дребезжала стеклами окон. Казалось, ей до ужаса больно в этом прокуренном зале, и она изо всех сил рвется в широкое поле, где "обещает быть весна долго" и "ждет отборного зерна пашня". А певец, уставившись осоловевшими глазами в пол, не чувствовал этой боли, сутулился старичком и, раскачиваясь с боку на бок, тянул по слогам:
Я от тяжести такой горблюсь,
Но иначе жить нельзя, если...
"Идиот! Такую песню опошляет", -- с внезапной злостью подумал о певце Антон. Айрапетов словно угадал его мысль:
-- Сейчас мы сделаем так, что этот соловей замолчит, -- Игорь поднялся в полный рост, оглядел зал и быстро сел.
-- Порядок. Ольги нет, -- весело сказал он, щелкнул шариковой авторучкой и на бумажной салфетке написал размашистым почерком: "Старик!", Чуть подумав, густо зачеркнул написанное и, сменив наклон почерка влево, быстро настрочил: "Старик! Пока ты здесь горбишься от тяжести, Ольга в "Космосе" с Юркой Водневым шейк выкручивает. Целую". Сложив салфетку вчетверо, подозвал одну из официанток и, показав на только что кончившего петь парня, с улыбкой попросил:
-- Танечка, передай, пожалуйста, вот тому молодому Карузо.
Официантка быстро прошла между столиков и выполнила просьбу. Парень осовело уставился в записку, качнулся и вдруг, чуть не запутавшись в микрофонном шнуре, сорвался с эстрады и ринулся к выходу.
-- Порядок, -- усмехнулся Айрапетов. -- Максимум через десять минут будет в вытрезвителе.
-- О какой Ольге вы писали? -- спросил Антон.
-- Сотрудница моя. По молодости, дурочка, выскочила замуж за этого алкоголика, теперь мается. Ревнив по пьянке, как Отелло. Видел, как фамилия Воднева сейчас сыграла? Это отличный парень, бывшая Ольгина любовь. Сменяла, дуреха...
-- Они что, правда, в "Космосе"? Айрапетов засмеялся:
-- Юрка второй год на Камчатке служит. Не усек подвоха этот "Отелло" с пьяных глаз, -- Игорь вдруг посерьезнел. -- Кстати, это тот самый Олег, с которым у Люды Сурковой произошел конфликт в моей квартире.
-- Что ж вы раньше мне не сказали?
-- Даже не стукнуло... -- Айрапетов приложил палец к виску. -- Да и выяснять сейчас у него что-либо бесполезно, он же в стельку нализался.
"Не умышленно ли ты его отсюда выпроводил?" -- задал себе вопрос Антон и не успел сделать никакого вывода. Айрапетов заговорил снова:
-- Если хотите встретиться с Олегом, завтра провожу к нему на квартиру. Или приходите сюда к открытию, утром. Олежка, как пить дать, опохмелиться заявится. Хоть и алкоголик, но мужик он сравнительно искренний, крутить перед вами не станет. Если что-то замнет, могу помочь. Передо мною он как перед богом...
К столу вернулась Евгения Петровна. Антон решил, что пришло время закругляться, достал деньги и положил на стол.
-- Что за фокусы? -- удивился Айрапетов. -- Я пригласил вас на ужин, я и рассчитаюсь.
-- Ну, зачем же вам рассчитываться. Привык платить
-- Нельзя быть таким щепетильным, -- обиделась Евгения Петровна. -- Мы ведь вас на сделку не сбиваем, никакой услуги от вас не просим. Просто Игорек хотел с вами переговорить, я поэтому и уходила от стола. -- И она осторожно положила к Антоновой пятерке еще десять рублей.
Когда Антон заявился к Стукову на квартиру, Степан Степанович со Славой Голубевым пили чай.
-- Полюбуйтесь на него, -- шутливо возмутился Слава. -- Я негласно целый день по аэропорту за Айрапетовым мотаюсь, а товарищ Бирюков в открытую с ним в ресторане пирует. В какую сумму маме Игоря Владимировича обошлось угощение?
Антон устало сел.
-- Не дури, Славочка. Кровную пятерку заплатил, ради дела старался.
-- Ну и как они человеки?
-- Похоже, порядочные люди, только не пойму, ради чего меня приглашали в ресторан: то ли для того, чтобы Игорь рассказал, что уговорил Остроумова явиться в уголовный розыск с повинной, то ли, чтобы Евгения Петровна пригласила к себе в гости.
-- А вот нас со Степаном Степановичем по гостям не приглашают, -- Слава вздохнул и посмотрел на Антона так, как будто знал что-то интересное.
-- Не томи, Славочка, -- попросил Антон. -- Рассказывай, что за день вымотал по аэропорту.
-- Игорь Владимирович несколько раз изволил куда-то звонить из автомата, -- прежним тоном продолжал Голубев. -- Заходил в сберегательную кассу, никаких операций там не сделал. Ровно сорок пять минут куда-то катался на такси. Куда, не знаю, потому как догнать не на чем было. Номер такси записал, завтра найду шофера и узнаю. Короче говоря, у меня сведения не густые, а вот у Степана Степановича поинтересней...
-- Какие? -- оживился Антон.
Стуков отодвинул пустой стакан и закурил сигарету.
-- Светлана Березова, Антоша, нам сюрприз преподнесла. Анализ слюны на конверте, который она нашла у Костырева, показал, что заклеивал конверт мужчина, а графическая экспертиза установила -- адрес написан измененным почерком Игоря Владимировича Айрапетова.
Антон живо представил, как в ресторане Игорь бойко начал записку горбившемуся певцу, потом зачеркнул написанное и изменил наклон почерка влево. С таким же наклоном был подписан конверт, найденный Светланой Березовой. По необъяснимой аналогии вспомнился томик стихов Петрарки в чемодане Костырева, на нем -- рукой Березовой надпись: "Солнышко! Не сердись на меня". И вдруг совершенно в иной окраске представился случай нападения хулиганов на Березову. Кто-то боялся ее приезда из райцентра. Березову поджидали, вырвали сумочку, чтобы знать, что она в ней везет. И снова вплетался Айрапетов. Игорь дежурил по "Скорой помощи", машина которой увезла Березову.
-- Завтра утром делаю очную ставку Костырева со Светланой, -- твердо сказал Антон. -- Заговорит он, Степан Степанович. Честное слово, заговорит!
19. Счет No 8737 в сберкассе
Однако утром совершенно неожиданно Антону пришлось изменить свой план. В следственном изоляторе дежурный перехватил записку, которую Остроумов пытался передать Мохову. На измятом клочке бумаги было написано: "Здравствуй, Павлуша. С приветом к тебе Кудрявый. Да, Павлуша, Богу стало угодно, чтобы по магазинному делу прошел я. Завтра первый допрос, а я не знаю, что базарить. Начисто забыл, как все это мы сделали. Буду мазать на себя, а ты с Кирюхой отмазывай. Часики в полности-сохранности пришлось вернуть. Получилось худо -- шел каяться, а лягавый застукал. Тянуть будем по второй части восемьдесят девятой. Там хоть и есть до шести пасок, но Бог не выдаст -- свинья не съест. Кудрявый не подведет. Ты его знаешь".
-- Не пойму цель Остроумова, -- задумчиво сказал Антон. -- Передать записку в следственном изоляторе можно только по редкой случайности.
-- Случайность -- одна из форм проявления необходимости. Так, кажется, учит философия? Давай думать, какая необходимость толкнула Остроумова рисковать в расчете на случайность, -- отозвался Степан Степанович. --По-моему, причин может быть две. Во-первых, Остроумов хотел предупредить соучастников, что попался с поличным, и договориться с ними давать одинаковые показания. Во-вторых, фраза "Шел каяться", а лягавый застукал" рассчитана на простака, который, перехватив записку, поверит, что Остроумов на самом деле шел с повинной.
Антон еще раз внимательно прочитал записку и спросил:
-- Почему он слово "Бог" пишет с заглавной буквы? И почему этому "Богу" стало угодно, чтобы по магазинному делу прошел Остроумов? Кто этот Бог? Не состоит ли он из крови и плоти?
-- Возможно так, но, возможно, и по религиозным соображениям. Случается, рецидивисты с удовольствием изображают религиозных фанатиков.
-- Вот что, Степан Степанович... -- Антон задумчиво прошелся по кабинету. -- Вместо следственного изолятора съезжу-ка я вначале на обувной комбинат. Как-никак Остроумов там работал.
-- А я поеду искать того таксиста, с которым Айрапетов на сорок пять минут уезжал из аэропорта, -- сказал присутствующий здесь же Слава Голубев.
Вопреки ожиданию, характеристика на Остроумова по месту работы была самая что ни на есть хорошая. За год Остроумов не допустил ни одного нарушения трудовой дисциплины, не совершил ни одного прогула. За перевыполнение плана почти каждый месяц получал солидные премии. Здесь же, на обувном комбинате, работала его жена -- невысокая худенькая женщина. Разговаривая с Антоном, она то и дело поправляла на шее светленькую косынку и тревожно взглядывала печальными глазами.
По ее рассказу выходило, что и дома на протяжении последнего года --сколько они жили вместе -- Остроумов никаких вывихов не допускал, был примерным семьянином.
-- Чем он в свободное время занимался? -- спросил Антон.
-- Больше все на рыбалку мы вместе ездили, по ягоды, по грибы. У нас мотоцикл с люлькой. Почти каждую субботу и воскресенье дома не сидели.
-- А где были в прошлую субботу?
-- Ездили до станции Кувшинка, это недалеко от Буготака. Рыбачили на Ине. Правда, клев плохой был, но хоть отдохнули.
-- Когда домой вернулись?
-- В тот же день засветло.
-- Ночью Владимир Андреевич никуда не отлучался?
-- Никуда, -- Остроумова приложила к глазам уголок косынки. -- Сколько живем вместе, первый раз такое случилось. Говорят, отпросился встречать какого-то брата, а у него нет братьев. Это, наверное, прежние дружки. Когда освободился последний раз, его ведь чуть не убили. Хорошо, врач добросердечный попался. Спас, -- всхлипнула, помолчала и подняла на Антона глаза. -- В милицию заявить, что ли? На розыск?
-- Пока не надо, -- сказал Антон и тут же спросил: -- Ну, а в воскресенье чем занимались?
-- Днем по хозяйству. Ремонт дому кой-какой делали. Вечером в кафе "Космос" сходили, поужинали там, а заодно Владимир врача, о котором я говорила, что спас его, с днем рождения поздравил. Тот с большой компанией там был,
-- Он приглашал вас?
-- Нет. Владимир от какого-то парня узнал, что врач будет в кафе отмечать свой юбилей, ну и предложил мне сходить.
-- От какого парня?
-- Не знаю его. Первый раз видела. Заявился к нам домой в воскресенье утром. Говорили они недолго, о чем -- не слышала. Заметила только, что Владимир его грубо выпроводил и сам после этого долго нервничал. Сейчас вот думаю, не из дружков ли его бывших кто заявлялся. Из уголовного мира не так-то просто вырваться. А приходивший здорово на уголовника похож.
-- Попробуйте хотя бы внешность его вспомнить.
-- Да я его мельком видела. Заметила только, что невысокого роста, волосатый. Так сейчас молодые все волосатые.
-- В кафе тому врачу ничего не дарили?
-- Владимир большой букет цветов купил, рублей за десять, и шампанского бутылку. Вот и весь наш подарок.
-- Может быть, Владимир Андреевич еще что-нибудь дарил?
Остроумова печально поежилась:
-- Не знаю. Может, и дарил...
-- Владимир Андреевич трезвым был?
-- Не больше полстакана шампанского выпил. За здоровье того врача. Он непьющий, хоть и в тюрьме долго сидел. На работе женщины шутят: "Твой и на сапожника не похож".
На комбинате в общей сложности Антон провел больше часа. Ожидая трамвая, строил различные предположения, стараясь установить причину, впутавшую Остроумова в дело. Если жена говорила правду, то непосредственного участия в краже Остроумов принимать не мог. Как же к нему попали краденые часы? Кто приходил к Остроумову домой в воскресенье утром? С какой целью? Чтобы сообщить, что Айрапетов будет в кафе отмечать свой день рождения или... Почему после разговора с приходившим Остроумов стал нервничать? И опять возникал вопрос: кто же это был? Мохов?...