следователю Данби, который и составил цитированный протокол. В течение
длительного времени друзья Марло не знали обстоятельств его трагической
гибели. Многие считали, что он пал жертвой чумы. По заключению медиков,
рана, подобная той, которая описана в протоколе, не должна была вызвать
мгновенную смерть. Еще более странной на первый взгляд является судьба
убийцы. Его первоначально посадили в тюрьму. Однако уже через месяц он был
помилован Елизаветой на том основании, что действовал в порядке самозащиты.
Подобная королевская милость редко оказывалась так скоро после свершения
преступления. Брат умершего в 1590 г. министра Уолсингема Томас Уолсингем,
пывший другом и покровителем Марло, немедленно принял Фризера к себе на
службу, на которой тот находился ранее и оставался еще и 20 лет спустя
(причем использовался для выполнения особо "деликатных" и уголовно
наказуемых дел).
Интересно также еще одно обстоятельство. В мае 1593 г. Роберт Нули
уехал из Англии в Гаагу с очередным шпионским заданием. В день, когда был
убит Марло, он только возвратился с секретной информацией для сэра Томаса
Уолсингема и после встречи с хозяином успешно направился в Дептфорд, в дом
Элеоноры Булл, где встретился с Марло, Фризером и Скирсом. Вряд ли это он
сделал по собственной инициативе. Однако зачем Марло - в это время уже не
безусому юноше - было проводить время со столь подозрительными и опасными
людьми, если он не знал твердо, что они получили приказ оказать ему помощь?
Долгое время в распоряжении науки были только сбивчивые показания
современников, передававших ходившие тогда слухи о том, как произошло
убийство. В 1820 г. один из ученых направил в городок Дептфорд, неподалеку
от Лондона, где произошло убийство, письмо к местному священнику с просьбой
поискать какие-либо сведения об этом событии в церковноприходских реестрах.
(В них записывались рождения, браки и смерти.) В ответ священник прислал
выписку, гласившую: "I июня 1593 г. Кристофер Марло убит Френсисом Арчером".
В 1925 г. английский ученый Лесли Хотсон отыскал в государственном архиве
подлинник заключения, составленного следователем Данби, и приговор присяжных
заседателей относительно убийства Марло. Присяжные сочли, что Марло был убит
30 мая 1593 г. Инграмом Фризером, действовавшим для самозащиты. Убийство
произошло в присутствии Скирса и Роберта Пули.
Сторонники кандидатуры Марло на роль Шекспира, конечно, не преминули
воспользоваться этим разночтением имени убийцы. Калвин Гофман построил такую
внешне эффектную гипотезу. Марло опасался нового выюва в Тайный совет,
пыток, осуждения. Тогда ему на помощь пришел Гомас Уолсингем, который
инсценировал убийство, причем для этого повлек в заговор не только своих
слуг и подчиненных - Пули, Фризера, Скирса, но и Данби, который провел
следствие с непонятной торопливостью, не допросил даже хозяйку дома Элеонору
Булл и, главное, взял с потолка имя убийцы "Арчер", лишь потом заменив его
именем Фризера. Быть может, убили какого-нибудь заезжего моряка, которого
никто не знал в Дептфорде и которого было легко выдать за Марло? Тот же
переждал опасное время в имении Уолсингема, потом уехал на континент и в
течение долгих лет посылал в Англию пьесы, которые ставились под именем.
Шекспира.
Остроумная гипотеза, не правда ли? Однако в ней есть один существенный
недостаток - она не опирается ни на какие доказательства, кроме того, что
произведения Шекспира стали появляться вскоре после 30 мая 1593 г., а также
на не относящиеся к делу сходные места в пьесах Марло и Шекспира. Эта теория
строится также на домыслах, что в некоторых шекспировских драмах содержится
будто бы намек на судьбу Mapло и что сонеты, посвященные таинственному "W.
Н.", в действительности были адресованы Томасу Уолсингему, фамилию которого
иногда писали через дефис - Walsing-Ham.
До тех пор, пока Гофман и его сторонники не смогут привести хотя бы
одно свидетельство, что Марло видели живым после 30 мая 1593 г., их теория
основывается на чистой фантазии. По существу, как ехидно заметил один из
стратфордианцев, единственное доказательство в пользу авторства Марло
сводится к тому, что его убили, а Шекспир остался жить в годы, когда были
написаны шекспировские пьесы.
В 1953 г. в колледже "Корпус Кристи" в Кембридже, в котором обучался
Марло, производился ремонт комнаты, почти не переделывавшейся с XVI в. Под
слоем штукатурки, относившейся к более позднему времени, была найдена
раскрашенная доска. Более тщательное исследование обнаружило, что на ней
изображен какой-то молодой человек. Гофман пытается уверить читателя, что
это портрет Марло, и вдобавок вполне схожий с портретом Шекспира,
приложенным к первому изданию его сочинений.
В шекспировской комедии "Как вам это понравится" шут Оселок заявляет:
"Когда твоих стихов не понимают или когда уму твоему не вторит резвое дитя -
разумение, это убивает тебя сильнее, чем большой счет, поданный маленькой
компании" (буквально - "большая расплата в маленькой комнате") (акт III,
сцена 3). Не только одни сторонники кандидатуры Марло видят в этих словах
намек на трагическую сцену в маленькой комнате дептфордской гостиницы. Но
почему этот намек должен бы быть сделан "спасшимся" Марло, а не Шекспиром?
Гофман попытался пойти и по еще одному проторенному пути
антистратфордианцев - вскрытию могил. После долгих хлопот было получено
разрешение разрыть могилу Томаса Уолсингема, где надеялись обнаружить
рукописи Марло. В 1956 г. могилу раскопали, и разочарованный Гофман должен
был заявить: "Мы нашли песок, нет ни гроба, ни бумаг, один песок". В прессе
иронически отметили, что пустота могилы отлично подчеркнула пустоту теории.
Нечего говорить, что гипотеза о "заговоре" Томаса Уолсингема носит
совершенно искусственный характер: если бы он хотел помочь Марло, то между
20 мая и временем поступления нового доноса в Тайный совет Уолсингем мог без
труда организовать его бегство за границу, не прибегая к громоздкой
инсценировке убийства. Что же касается различия в фамилии убийцы, то это,
как показал еще в 1925 г. Лесли Хотсон, было результатом ошибки священника.
Он плохо разбирал скоропись елизаветинского времени, принял в фамилии
Фризер, записанной со строчной буквы и через удвоенное "ф" (ffrizer), первые
две буквы за одно большое А и просто домыслил остальные буквы. Так
получилась фамилия Арчер. Хотсон приводит в своей работе "Смерть Кристофера
Марло" фотокопию записи в регистрационной книге прихода, которая
неопровержимо доказывает ошибку священника. В записи, несомненно, видна
фамилия Фризер, хотя ему неправильно приписано имя Френсис. Интересно, что,
не раз цитируя Хотсона, Гофман усердно обходит этот неопровержимый вывод
английского ученого.
Малоубедительны и попытки Гофмана доказать неправдоподобие картины
убийства, которую рисует заключение следователя Данби. Там сказано, что во
время возникшей ссоры Марло выхватил нож, который Ишрам Фризер носил на
спине. Эта деталь вызывает град насмешек стороны Гофмана относительно
необычного способа хранить кинжал. Однако показания современников
неопровержимо свидетельствуют, что в елизаветинскую эпоху это было широко
распространенной манерой носить оружие.
Гофман уверяет, что у Марло не могло быть ничего общего с такими
подозрительными личностями, как Фризер и Скирс. Однако по своему социальному
положению они стояли не ниже Марло. Фризер владел некоторой собственностью,
Скирс был сыном купца и другом одного из друзей Марло. Гофман обращает
внимание и на то, что Фризер после скорого оправдания, а также Пули и Скирс
сохранили свои места на службе у покровителя поэта - Томаса Уолсингема.
Вместе с тем Гофман упускает из виду одно важное обстоятельство: вся тройка
верно служила до этого не Томасу, а Френсису Уолсингему, как и Марло в его
молодые годы. Пули сыграл определенную роль в раскрытии "заговора
Бабингтона". То, что Фризер, Скирс и Пули остались на службе, говорит либо
об их полезности, в связи с чем Томас Уолсингем и не счел нужным с ними
расстаться, либо о том, что действительно был заговор, ни с целью не спасти,
а покончить с Марло, а Томас Уолсинсем и в этом случае выполнял указания
властей. Причиной, побудившей избавиться от Марло, мог быть не только его
атеизм (как мы помним, самые серьезные обвинения поступили в Тайный совет
уже после убийства), но и какие-то столкновения секретной службы с бывшим
разведчиком и великим драматургом. А может быть, и боязнь Томаса Уолсингема,
что Марло под пыткой выдаст какие-то тайны его и кружка Ралея.
Этим догадкам, видимо, навсегда предстоит остаться догадками. Впрочем,
и обвинение в атеизме звучало достаточно серьезно для властей, среди которых
было немало истовых протестантов. Кроме того, елизаветинская разведка могла
иметь особые основания не допускать гласного суда над драматургом. Ведь
Марло сохранял возможность рассказать что-либо "лишнее" о своих поездках на
континент в качестве агента секретной службы. Во главе разведки при
Елизавете стояли умные и осторожные люди. Так что вряд ли в архивах могли
уцелеть свидетельства о причастности королевских министров к случайной
потасовке в городке Дептфорде, при которой некий Фризер убил бывшего
студента кембриджского университета Кристофера Марло.
Надо добавить, что Шекспира до 30 мая 1593 г., возможно, вообще не было
в Лондоне. Ведь первые сохранившиеся документальные свидетельства о нем как
о столичном актере относятся к декабрю 1594 г. Шекспиру в это время было уже
29 лет, но он еще не проявил себя как писатель. Относимое обычно к Шекспиру
упоминание в 1591 - 1592 гг. драматургом Р. Грином о "потрясателе сцены"
относится, скорее всего, не к Шекспиру, как это обычно считается, а к актеру
Эдварду Аллену. У. Чэпмэн в книге "Вильям Шекспир и Роберт Грин" (1974 г.)
считает, что Грин имел в виду знаменитого комика Уильяма Кемпа.
В отличие от Шекспира, Марло, который был всего на восемь недель его
старше, к 1593 г. уже достиг известности. Он был автором привлекших внимание
известных пьес "Тамерлан", "Фауст" и др. Стоит отметить также, что Марло и
Шекспир находились в разных лагерях. Шекспир - через графа Саутгемптона -
был связан со сторонниками графа Эссекса, а Марло был близок к Ралею,
непримиримому врагу Эссекса. Есть основание считать, что в шекспировской
комедии "Бесплодные усилия любви" содержатся сатирические выпады против
Ралея, который, возможно, выведен в пьесе в виде комического персонажа дона
Адриано де Армадо, "чудака-испанца".
Неудачные эксперименты Гофмана не помешали появлению других работ,
поддерживавших авторство Марло - одного или в сотрудничестве с кем-то.
Примером может служить изданная в 1968 г. работа Д. и Б. Уинчкомбов
"Действительный автор или авторы Шекспира". В новой книге делается попытка
поставить под сомнение факт убийства Марло, утверждается, что драматург был
еще более, чем предполагают, вовлечен во многие сражения тайной войны. При
этом отдельные интересные наблюдения соседствуют с чистыми домыслами.
Уинчкомбы обращают внимание на то, с какой быстротой и категоричностью
Тайный совет в своем решении от 9 июня 1587 г. вступился за Марло, когда на
него ополчились в Кембридже за необъяснимое отсутствие. В решении, принятом
Тайным советом, - в его составе находился и лорд Берли, являвшийся
одновременно канцлером Кембриджского университета, - говорилось: "Ее
Величеству не угодно, чтобы кто-либо, используемый, как он (Марло. -Е. Ч.),
в делах, затрагивавших благополучие страны, подвергался опорочиванию со
стороны тех, кто не знал, чем он был занят". Обычно считают, что Марло ездил
в Реймс для сбора сведений об иезуитах. Но это лишь воспроизведение ходивших
тогда слухов, и не исключено, что их сознательно распускали с целью скрыть
действительную миссию Марло.
Все известное нам о жизни Марло с 1587 по 1593 г. говорит о наличии у
него вполне достаточных средств. Отношение к нему властей оставалось
благосклонным. 18 сентября 1589 г. Марло должен был драться на дуэли с неким
Ульямом Бредли. Марло пришел на место назначенного поединка со своим другом
поэтом Томасом Уотсоном. Бредли решил сначала скрестить шпаги с Уотсоном,
очевидно, считая его более легким противником. Он ошибся - Бредли, правда,
удалось ранить Уотсона, но тот нанес в ответ своему противнику смертельный
удар. Через несколько дней власти нашли, что Уотсон убил Бредли в порядке
самозащиты. Марло и Уотсона отправили в тюрьму - до очередной сессии суда.
Однако Марло выпустили уже через неделю под залог, а Уотсон оставался в
тюрьме пять месяцев.
Важно отметить, что двоих лиц, которые свидетельствовали против Марло в
роковом 1593 г., постигло очень суровое возмездие. При аресте 12 мая 1593 г.
драматурга Томаса Кида, жившего вместе с Марло, были найдены бумаги, которые
официально обозначены как "порочные и еретические вымыслы, отрицающие
божественность Иисуса Христа". Кид утверждал, что бумаги принадлежали Марло,
оставлены им два года назад, когда он снимал это помещение, и что они
случайно оказались перемешанными с бумагами самого Кида. В своих показаниях
Кид уверял, что Марло не раз высказывал при нем богохульные суждения, а
также намерение убеждать высокопоставленных лиц принять сторону шотландского
короля. Эти показания привели лишь к тому, что
Кида оставили в тюрьме, подвергли пытке за "мятеж и ересь" и выпустили
на свободу только в 1594 г., незадолго до смерти. Другой донос был послан,
как мы уже знаем, неким Бейнсом. Возможно, что это простое совпадение, но
второй обвинитель Марло тоже кончил свои дни в 1594 г. на виселице в
Тайберне.
18 мая 1593 г. был издан приказ об аресте Марло, 20 мая того же года в
бумагах появилась запись, что Марло предстал перед лордами - членами Тайного
совета. Ему было предписано ежедневно являться в помещение Совета до того
времени, пока он не получит другого приказания. Сравнительно с наказаниями,
постигшими его обвинителей, Марло отделался пока столь легко, что возникает
вопрос: не было ли ему просто-напросто предписано ежедневно посещать Тайный
совет впредь до получения нового секретного задания? Между прочим, если бы
Марло должен был соблюдать это решение, он никак не мог утром 30 мая
оказаться в Дептфорде и проводить время в обществе Фризера, Скирса и Пули,
которые все трое были явно или неявно агентами секретной службы. В этой
связи то обстоятельство, что убийство произошло в месте, где его
расследование должен был вести королевский следователь, а присяжными могли
быть, вполне возможно, люди из находившегося неподалеку, в одной-двух милях,
имения Томаса Уолсингема, должно привлечь особое внимание.
В описании убийства Марло, по мнению Уинчкомбов, имеется немало
неясностей и темных мест. Особо настораживает, что все участники драмы как
будто демонстративно прогуливались в саду, тогда как убийство было совершено
в комнате, роковой удар был нанесен в лицо, что затрудняло опознание. Мог ли
это быть заговор с целью убийства поэта? По мнению Уинчкомбов, это
маловероятно. У Тайного совета, если бы он хотел отделаться от Марло, были
для этого куда более надежные средства, как показывает судьба Кида и Бейнса.
К тому же Марло быстро бы разгадал ловушку. Куда вероятнее, что он был
участником представления и что взамен Марло следствию был представлен труп
какого-то другого убитого человека. Можно предположить, что Марло и в 1587
г., и после 1593 г. выполнял важную тайную миссию при дворе шотландского
короля Якова, наследника английского престола. По мнению Уинчкомбов,
трактаты, которые сочинял Яков, были написаны не без помощи Марло.
Драматург, вероятно, участвовал в восстании Эссекса. Не ограничиваясь этим,
авторы высказывают и еще целый ряд подобных же догадок, основанием для
которых является весьма вольное истолкование отдельных мест из произведений
Марло, Шекспира и других современных им сочинений. В результате к числу
авторов шекспировских пьес Уинчкомбами присоединены графиня Пемброк и еще
один "соискатель" - церковный деятель, позднее епископ Джон Уильямс.
Каковы же основания для выдвижения его прав на шекспировский трон?
Уильяме был близким другом графа Саутгемптона, которому посвящены поэмы
Шекспира, участвовал в сочинении кембриджскими студентами пьесы "Возвращение
с Парнаса", в которой упоминался Шекспир. Будущий епископ, как и Марло, был
знакомым графини Пемброк, портреты Шекспира, "возможно", срисованы с
портретов Джона Уильямса, сей почтенный служитель церкви незадолго до
опубликования собрания сочинений Шекспира установил дружеские связи с Беном
Джонсоном, написавшим, как известно, предисловие к этому изданию. Герб
Уильямса имеет "гротесковое подобие" стратфордскому памятнику. Почерк так
называемой "Нортумберлендской рукописи", которую бэконианцы считают
доказательством, что Шекспир - Бэкон, оказывается напоминает почерк
Уильямса. Наконец, известно, что бумаги Уильямса сгорели при пожаре в
Вестминстерском аббатстве в 1695 г. - это ли не свидетельство, что он
передал их на хранение для опубликования, видимо, через полвека после своей
смерти (Уильямс умер в 1650 г.). Некоторые портреты Шекспира, оказывается,
рисовались и с ....графиней Пемброк, надевшей парик с плешью и привязавшей
бороду! Авторы приводят и много других аналогичных предположений и
"доказательств", но пора остановиться, тем более что уже трудно разобрать,
утверждают ли все это Уинчкомбы всерьез или просто потешаются над
легковерием своих читателей.
Полемика не прекращается. Кстати, сторонники кандидатуры семейства
Пемброков приводят порой и аргументы, звучащие не столь анекдотично, как
приведенные выше. Так, один из них, Д. Митчел, ссылается на знаменитую
характеристику Джонсоном Шекспира как "нежного лебедя Эвона". В этом видят
прямое отождествление Шекспира-драматурга и Шекспира из Стратфорда-на-Эвоне.
А может быть, Джонсон, чтобы скрыть истину, прибегнул к двусмысленному
иносказанию, ведь не исключено, что речь идет об Эвоне, протекающем в
графстве Уилтшир, мимо Уилтона, резиденции Пемброков? Или, как всем
известно, Джонсон упрекал Шекспира, что тот "не вымарывал ни строки".
Джонсон считал необходимой такую правку. Так всегда было принято понимать
это замечание. А быть может, догадываются ныне антистратфордианцы, это намек
на то, что, мол, никто не видел актера Шекспира пишущим или что он попросту
снимал копии с чужого текста.
Процитируем, однако, более полно отрывок из Джонсона, о котором идет
речь. "Помню, актеры часто упоминали как о чем-то делающем честь Шекспиру,
что в своих писаниях (что бы он ни сочинял) он никогда не вымарывал ни
строчки. На это я ответил, что лучше бы он вымарал тысячу строк; они сочли
мои слова недоброжелательными. Я бы не стал сообщать об этом потомству, если
бы не невежество тех, кто изобрел для похвал своему другу то, что является
его наибольшим недостатком...", и т. д. Где же здесь намек на то, что
Шекспир ничего не писал или только переписывал работы других?
Кардинал и "серый кардинал"
Правление Ришелье сыграло не меньшую роль в истории тайной войны, чем в
истории Франции и всей Западной Европы.
В течение почти 20 лет - с 1624 г. и до самой смерти в 1642 г. -
кардинал Ришелье был главой правительства при ничтожном Людовике XIII. Чтобы
не быть низвергнутым с высот могущества, Ришелье пришлось не только
научиться играть на слабостях и капризах непостоянного, подверженного
посторонним влияниям Людовика XIII, но и быть все время в курсе
непрекращавшихся дворцовых интриг. В них принимали активное участие мать,
жена и брат короля, а также другие принцы крови, не говоря уж о влиятельных
вельможах. Противники кардинала пытались противодействовать усилению
королевского абсолютизма, полному подчинению знати верховной власти монарха,
чего настойчиво добивался Ришелье, опираясь на поддержку большинства
дворянства и буржуазии.
Им была нужна твердая власть для подавления крестьянских и городских
восстаний.
В своем сопротивлении Ришелье его противники почти неизменно прибегали
к излюбленному средству - к сговору с Габсбургами, против которых, продолжая
линию Генриха IV, вел упорную борьбу кардинал. Поэтому разведка Ришелье
должна была решать многосторонние, хотя и тесно переплетавшиеся задачи:
выслеживать противников кардинала при дворе, обнаруживать их связи с
Испанией и Габсбургами и, наконец, прямо обслуживать внешнюю политику,
включавшую, в частности, мобилизацию протестантского короля Швеции Густава
Адольфа и протестантских немецких князей против императора. Легко понять,
почему в таких условиях Ришелье предпочитал придать разведывательной службе
частный характер, оплачивая своих лазутчиков из собственного кармана,
который, впрочем, после этого быстро пополнялся за счет казны.
Ришелье не верил даже своим личным секретарям. Когда они переписывали
важные бумаги, кардинал сам смотрел за их работой: он хотел убедиться, что
при этом не будут сняты дополнительные копии с секретных документов. К числу
тех немногих, кто неизменно пользовался неограниченным доверием Ришелье, был
глава его секретной службы монах капуцинского ордена Жозеф дю Трембле
("серый кардинал", как его иронически именовали враги).
По утрам Ришелье регулярно приносили перехваченную корреспонденцию,
докладывали о происшествиях при дворе, о разговорах заключенных,
подслушанных тюремщиками. Буквально каждый день Ришелье с отцом Жозефом
обсуждали полученную шпионскую информацию, составляли указания своим
разведчикам. Отец Жозеф завербовал много монахов своего ордена. Несколько
шпионов-капуцинов обосновались в Лондоне, формально находясь в свите жены
английского короля Карла I Генриетты-Марии, француженки по рождению. Среди
капуцинов отец Жозеф отобрал себе и четырех помощников, составлявших штаб
его разведывательной организации. На службе у кардинала состоял Антуан
Россиньоль, которого считают основателем современной криптографии. Еще в
молодости он обратил на себя внимание тем, что сумел прочесть зашифрованное
письмо гугенотов города Бельмона, стойко выдерживавших осаду королевской
армии. В этой перехваченной депеше осажденные уведомляли, что у них нет
амуниции и, если не прибудет подмога, они должны будут вскоре сдаться.
Командующий королевскими войсками вернул горожанам расшифрованное письмо, и
те, убедившись, что оно прочитано, неожиданно 30 апреля 1628 г. сложили
оружие.
Ришелье, узнав о способностях Россиньоля, приблизил его к себе. При
осаде гугенотской твердыни - гавани Ла-Рошель - Россиньолю удалось
расшифровать депешу о том, что жители голодают и, если не получат помощи от
англичан, не смогут продолжать сопротивление. Поселившегося под Парижем, в
местечке Жювиси, шифровальщика удостаивал своим посещением сам Людовик XIII.
Россиньоль не только раскрывал шифры, но и составлял ложные депеши,
побуждавшие к сдаче неприятельских крепостей. Ходили, впрочем, слухи, что
Ришелье сознательно преувеличивал возможности своего специалиста по кодам,
чтобы обескуражить заговорщиков. Однако в том, что Россиньоль действительно
был виртуозом своего дела, убеждают, помимо прочего, и переписка кардинала,
и щедрые королевские дары ему. Он оставался в большой милости и при Людовике
XIV. В 1672 г. ему было подарено 150 тыс. ливров, а в последние годы жизни
(он умер в 1682 г.) Россиньоль получал ежегодную пенсию в 12 тыс. ливров.
Секретная служба Ришелье обеспечивала его из всех стран Европы
информацией, имевшей нередко первостепенное значение. Приходится удивляться,
каким образом при тогдашних средствах связи в Париж вовремя доставлялись
сведения, которые стремились сохранить в тайне правительства, вообще не
поддерживавшие ни дипломатических, ни иных отношений с Францией. Примером
может послужить полученное Ришелье заблаговременно известие о принятом в
1628 г. решении московского правительства возобновить войну против Польши.
Своевременная осведомленность об этом позволила французским дипломатам
значительно ускорить заключение в 1629 г. Альтмаркского перемирия между
Швецией и Польшей, что дало возможность шведскому королю Густаву Адольфу
начать успешную войну против германского императора (императорский престол
занимали представители австрийской ветви династии Габсбургов). Это же, в
свою очередь, соответствовало главной внешнеполитической цели Ришелье -
созданию мощной коалиции против по-прежнему претендовавших на европейскую
гегемонию испанских и австрийских Габсбургов.
Можно лишь догадываться, каким образом Ришелье получил секретную
информацию из Московского государства, с которым в течение предшествующих
полутора десятилетий у Франции вообще не было никаких связей. Правительство
царя Михаила Федоровича, надеясь привлечь Турцию к союзу против Польши,
сообщило о своих планах турецкому послу греку Ф. Кантакузину, который сразу
же после этого поспешил в Константинополь. А постоянный французский посол в
Константинополе граф Ф. Сези, являвшийся прежде всего агентом отца Жозефа,
сумел обзавестись осведомителями, которые передавали ему все, что было
известно правительству султана Мурада IV...
длительного времени друзья Марло не знали обстоятельств его трагической
гибели. Многие считали, что он пал жертвой чумы. По заключению медиков,
рана, подобная той, которая описана в протоколе, не должна была вызвать
мгновенную смерть. Еще более странной на первый взгляд является судьба
убийцы. Его первоначально посадили в тюрьму. Однако уже через месяц он был
помилован Елизаветой на том основании, что действовал в порядке самозащиты.
Подобная королевская милость редко оказывалась так скоро после свершения
преступления. Брат умершего в 1590 г. министра Уолсингема Томас Уолсингем,
пывший другом и покровителем Марло, немедленно принял Фризера к себе на
службу, на которой тот находился ранее и оставался еще и 20 лет спустя
(причем использовался для выполнения особо "деликатных" и уголовно
наказуемых дел).
Интересно также еще одно обстоятельство. В мае 1593 г. Роберт Нули
уехал из Англии в Гаагу с очередным шпионским заданием. В день, когда был
убит Марло, он только возвратился с секретной информацией для сэра Томаса
Уолсингема и после встречи с хозяином успешно направился в Дептфорд, в дом
Элеоноры Булл, где встретился с Марло, Фризером и Скирсом. Вряд ли это он
сделал по собственной инициативе. Однако зачем Марло - в это время уже не
безусому юноше - было проводить время со столь подозрительными и опасными
людьми, если он не знал твердо, что они получили приказ оказать ему помощь?
Долгое время в распоряжении науки были только сбивчивые показания
современников, передававших ходившие тогда слухи о том, как произошло
убийство. В 1820 г. один из ученых направил в городок Дептфорд, неподалеку
от Лондона, где произошло убийство, письмо к местному священнику с просьбой
поискать какие-либо сведения об этом событии в церковноприходских реестрах.
(В них записывались рождения, браки и смерти.) В ответ священник прислал
выписку, гласившую: "I июня 1593 г. Кристофер Марло убит Френсисом Арчером".
В 1925 г. английский ученый Лесли Хотсон отыскал в государственном архиве
подлинник заключения, составленного следователем Данби, и приговор присяжных
заседателей относительно убийства Марло. Присяжные сочли, что Марло был убит
30 мая 1593 г. Инграмом Фризером, действовавшим для самозащиты. Убийство
произошло в присутствии Скирса и Роберта Пули.
Сторонники кандидатуры Марло на роль Шекспира, конечно, не преминули
воспользоваться этим разночтением имени убийцы. Калвин Гофман построил такую
внешне эффектную гипотезу. Марло опасался нового выюва в Тайный совет,
пыток, осуждения. Тогда ему на помощь пришел Гомас Уолсингем, который
инсценировал убийство, причем для этого повлек в заговор не только своих
слуг и подчиненных - Пули, Фризера, Скирса, но и Данби, который провел
следствие с непонятной торопливостью, не допросил даже хозяйку дома Элеонору
Булл и, главное, взял с потолка имя убийцы "Арчер", лишь потом заменив его
именем Фризера. Быть может, убили какого-нибудь заезжего моряка, которого
никто не знал в Дептфорде и которого было легко выдать за Марло? Тот же
переждал опасное время в имении Уолсингема, потом уехал на континент и в
течение долгих лет посылал в Англию пьесы, которые ставились под именем.
Шекспира.
Остроумная гипотеза, не правда ли? Однако в ней есть один существенный
недостаток - она не опирается ни на какие доказательства, кроме того, что
произведения Шекспира стали появляться вскоре после 30 мая 1593 г., а также
на не относящиеся к делу сходные места в пьесах Марло и Шекспира. Эта теория
строится также на домыслах, что в некоторых шекспировских драмах содержится
будто бы намек на судьбу Mapло и что сонеты, посвященные таинственному "W.
Н.", в действительности были адресованы Томасу Уолсингему, фамилию которого
иногда писали через дефис - Walsing-Ham.
До тех пор, пока Гофман и его сторонники не смогут привести хотя бы
одно свидетельство, что Марло видели живым после 30 мая 1593 г., их теория
основывается на чистой фантазии. По существу, как ехидно заметил один из
стратфордианцев, единственное доказательство в пользу авторства Марло
сводится к тому, что его убили, а Шекспир остался жить в годы, когда были
написаны шекспировские пьесы.
В 1953 г. в колледже "Корпус Кристи" в Кембридже, в котором обучался
Марло, производился ремонт комнаты, почти не переделывавшейся с XVI в. Под
слоем штукатурки, относившейся к более позднему времени, была найдена
раскрашенная доска. Более тщательное исследование обнаружило, что на ней
изображен какой-то молодой человек. Гофман пытается уверить читателя, что
это портрет Марло, и вдобавок вполне схожий с портретом Шекспира,
приложенным к первому изданию его сочинений.
В шекспировской комедии "Как вам это понравится" шут Оселок заявляет:
"Когда твоих стихов не понимают или когда уму твоему не вторит резвое дитя -
разумение, это убивает тебя сильнее, чем большой счет, поданный маленькой
компании" (буквально - "большая расплата в маленькой комнате") (акт III,
сцена 3). Не только одни сторонники кандидатуры Марло видят в этих словах
намек на трагическую сцену в маленькой комнате дептфордской гостиницы. Но
почему этот намек должен бы быть сделан "спасшимся" Марло, а не Шекспиром?
Гофман попытался пойти и по еще одному проторенному пути
антистратфордианцев - вскрытию могил. После долгих хлопот было получено
разрешение разрыть могилу Томаса Уолсингема, где надеялись обнаружить
рукописи Марло. В 1956 г. могилу раскопали, и разочарованный Гофман должен
был заявить: "Мы нашли песок, нет ни гроба, ни бумаг, один песок". В прессе
иронически отметили, что пустота могилы отлично подчеркнула пустоту теории.
Нечего говорить, что гипотеза о "заговоре" Томаса Уолсингема носит
совершенно искусственный характер: если бы он хотел помочь Марло, то между
20 мая и временем поступления нового доноса в Тайный совет Уолсингем мог без
труда организовать его бегство за границу, не прибегая к громоздкой
инсценировке убийства. Что же касается различия в фамилии убийцы, то это,
как показал еще в 1925 г. Лесли Хотсон, было результатом ошибки священника.
Он плохо разбирал скоропись елизаветинского времени, принял в фамилии
Фризер, записанной со строчной буквы и через удвоенное "ф" (ffrizer), первые
две буквы за одно большое А и просто домыслил остальные буквы. Так
получилась фамилия Арчер. Хотсон приводит в своей работе "Смерть Кристофера
Марло" фотокопию записи в регистрационной книге прихода, которая
неопровержимо доказывает ошибку священника. В записи, несомненно, видна
фамилия Фризер, хотя ему неправильно приписано имя Френсис. Интересно, что,
не раз цитируя Хотсона, Гофман усердно обходит этот неопровержимый вывод
английского ученого.
Малоубедительны и попытки Гофмана доказать неправдоподобие картины
убийства, которую рисует заключение следователя Данби. Там сказано, что во
время возникшей ссоры Марло выхватил нож, который Ишрам Фризер носил на
спине. Эта деталь вызывает град насмешек стороны Гофмана относительно
необычного способа хранить кинжал. Однако показания современников
неопровержимо свидетельствуют, что в елизаветинскую эпоху это было широко
распространенной манерой носить оружие.
Гофман уверяет, что у Марло не могло быть ничего общего с такими
подозрительными личностями, как Фризер и Скирс. Однако по своему социальному
положению они стояли не ниже Марло. Фризер владел некоторой собственностью,
Скирс был сыном купца и другом одного из друзей Марло. Гофман обращает
внимание и на то, что Фризер после скорого оправдания, а также Пули и Скирс
сохранили свои места на службе у покровителя поэта - Томаса Уолсингема.
Вместе с тем Гофман упускает из виду одно важное обстоятельство: вся тройка
верно служила до этого не Томасу, а Френсису Уолсингему, как и Марло в его
молодые годы. Пули сыграл определенную роль в раскрытии "заговора
Бабингтона". То, что Фризер, Скирс и Пули остались на службе, говорит либо
об их полезности, в связи с чем Томас Уолсингем и не счел нужным с ними
расстаться, либо о том, что действительно был заговор, ни с целью не спасти,
а покончить с Марло, а Томас Уолсинсем и в этом случае выполнял указания
властей. Причиной, побудившей избавиться от Марло, мог быть не только его
атеизм (как мы помним, самые серьезные обвинения поступили в Тайный совет
уже после убийства), но и какие-то столкновения секретной службы с бывшим
разведчиком и великим драматургом. А может быть, и боязнь Томаса Уолсингема,
что Марло под пыткой выдаст какие-то тайны его и кружка Ралея.
Этим догадкам, видимо, навсегда предстоит остаться догадками. Впрочем,
и обвинение в атеизме звучало достаточно серьезно для властей, среди которых
было немало истовых протестантов. Кроме того, елизаветинская разведка могла
иметь особые основания не допускать гласного суда над драматургом. Ведь
Марло сохранял возможность рассказать что-либо "лишнее" о своих поездках на
континент в качестве агента секретной службы. Во главе разведки при
Елизавете стояли умные и осторожные люди. Так что вряд ли в архивах могли
уцелеть свидетельства о причастности королевских министров к случайной
потасовке в городке Дептфорде, при которой некий Фризер убил бывшего
студента кембриджского университета Кристофера Марло.
Надо добавить, что Шекспира до 30 мая 1593 г., возможно, вообще не было
в Лондоне. Ведь первые сохранившиеся документальные свидетельства о нем как
о столичном актере относятся к декабрю 1594 г. Шекспиру в это время было уже
29 лет, но он еще не проявил себя как писатель. Относимое обычно к Шекспиру
упоминание в 1591 - 1592 гг. драматургом Р. Грином о "потрясателе сцены"
относится, скорее всего, не к Шекспиру, как это обычно считается, а к актеру
Эдварду Аллену. У. Чэпмэн в книге "Вильям Шекспир и Роберт Грин" (1974 г.)
считает, что Грин имел в виду знаменитого комика Уильяма Кемпа.
В отличие от Шекспира, Марло, который был всего на восемь недель его
старше, к 1593 г. уже достиг известности. Он был автором привлекших внимание
известных пьес "Тамерлан", "Фауст" и др. Стоит отметить также, что Марло и
Шекспир находились в разных лагерях. Шекспир - через графа Саутгемптона -
был связан со сторонниками графа Эссекса, а Марло был близок к Ралею,
непримиримому врагу Эссекса. Есть основание считать, что в шекспировской
комедии "Бесплодные усилия любви" содержатся сатирические выпады против
Ралея, который, возможно, выведен в пьесе в виде комического персонажа дона
Адриано де Армадо, "чудака-испанца".
Неудачные эксперименты Гофмана не помешали появлению других работ,
поддерживавших авторство Марло - одного или в сотрудничестве с кем-то.
Примером может служить изданная в 1968 г. работа Д. и Б. Уинчкомбов
"Действительный автор или авторы Шекспира". В новой книге делается попытка
поставить под сомнение факт убийства Марло, утверждается, что драматург был
еще более, чем предполагают, вовлечен во многие сражения тайной войны. При
этом отдельные интересные наблюдения соседствуют с чистыми домыслами.
Уинчкомбы обращают внимание на то, с какой быстротой и категоричностью
Тайный совет в своем решении от 9 июня 1587 г. вступился за Марло, когда на
него ополчились в Кембридже за необъяснимое отсутствие. В решении, принятом
Тайным советом, - в его составе находился и лорд Берли, являвшийся
одновременно канцлером Кембриджского университета, - говорилось: "Ее
Величеству не угодно, чтобы кто-либо, используемый, как он (Марло. -Е. Ч.),
в делах, затрагивавших благополучие страны, подвергался опорочиванию со
стороны тех, кто не знал, чем он был занят". Обычно считают, что Марло ездил
в Реймс для сбора сведений об иезуитах. Но это лишь воспроизведение ходивших
тогда слухов, и не исключено, что их сознательно распускали с целью скрыть
действительную миссию Марло.
Все известное нам о жизни Марло с 1587 по 1593 г. говорит о наличии у
него вполне достаточных средств. Отношение к нему властей оставалось
благосклонным. 18 сентября 1589 г. Марло должен был драться на дуэли с неким
Ульямом Бредли. Марло пришел на место назначенного поединка со своим другом
поэтом Томасом Уотсоном. Бредли решил сначала скрестить шпаги с Уотсоном,
очевидно, считая его более легким противником. Он ошибся - Бредли, правда,
удалось ранить Уотсона, но тот нанес в ответ своему противнику смертельный
удар. Через несколько дней власти нашли, что Уотсон убил Бредли в порядке
самозащиты. Марло и Уотсона отправили в тюрьму - до очередной сессии суда.
Однако Марло выпустили уже через неделю под залог, а Уотсон оставался в
тюрьме пять месяцев.
Важно отметить, что двоих лиц, которые свидетельствовали против Марло в
роковом 1593 г., постигло очень суровое возмездие. При аресте 12 мая 1593 г.
драматурга Томаса Кида, жившего вместе с Марло, были найдены бумаги, которые
официально обозначены как "порочные и еретические вымыслы, отрицающие
божественность Иисуса Христа". Кид утверждал, что бумаги принадлежали Марло,
оставлены им два года назад, когда он снимал это помещение, и что они
случайно оказались перемешанными с бумагами самого Кида. В своих показаниях
Кид уверял, что Марло не раз высказывал при нем богохульные суждения, а
также намерение убеждать высокопоставленных лиц принять сторону шотландского
короля. Эти показания привели лишь к тому, что
Кида оставили в тюрьме, подвергли пытке за "мятеж и ересь" и выпустили
на свободу только в 1594 г., незадолго до смерти. Другой донос был послан,
как мы уже знаем, неким Бейнсом. Возможно, что это простое совпадение, но
второй обвинитель Марло тоже кончил свои дни в 1594 г. на виселице в
Тайберне.
18 мая 1593 г. был издан приказ об аресте Марло, 20 мая того же года в
бумагах появилась запись, что Марло предстал перед лордами - членами Тайного
совета. Ему было предписано ежедневно являться в помещение Совета до того
времени, пока он не получит другого приказания. Сравнительно с наказаниями,
постигшими его обвинителей, Марло отделался пока столь легко, что возникает
вопрос: не было ли ему просто-напросто предписано ежедневно посещать Тайный
совет впредь до получения нового секретного задания? Между прочим, если бы
Марло должен был соблюдать это решение, он никак не мог утром 30 мая
оказаться в Дептфорде и проводить время в обществе Фризера, Скирса и Пули,
которые все трое были явно или неявно агентами секретной службы. В этой
связи то обстоятельство, что убийство произошло в месте, где его
расследование должен был вести королевский следователь, а присяжными могли
быть, вполне возможно, люди из находившегося неподалеку, в одной-двух милях,
имения Томаса Уолсингема, должно привлечь особое внимание.
В описании убийства Марло, по мнению Уинчкомбов, имеется немало
неясностей и темных мест. Особо настораживает, что все участники драмы как
будто демонстративно прогуливались в саду, тогда как убийство было совершено
в комнате, роковой удар был нанесен в лицо, что затрудняло опознание. Мог ли
это быть заговор с целью убийства поэта? По мнению Уинчкомбов, это
маловероятно. У Тайного совета, если бы он хотел отделаться от Марло, были
для этого куда более надежные средства, как показывает судьба Кида и Бейнса.
К тому же Марло быстро бы разгадал ловушку. Куда вероятнее, что он был
участником представления и что взамен Марло следствию был представлен труп
какого-то другого убитого человека. Можно предположить, что Марло и в 1587
г., и после 1593 г. выполнял важную тайную миссию при дворе шотландского
короля Якова, наследника английского престола. По мнению Уинчкомбов,
трактаты, которые сочинял Яков, были написаны не без помощи Марло.
Драматург, вероятно, участвовал в восстании Эссекса. Не ограничиваясь этим,
авторы высказывают и еще целый ряд подобных же догадок, основанием для
которых является весьма вольное истолкование отдельных мест из произведений
Марло, Шекспира и других современных им сочинений. В результате к числу
авторов шекспировских пьес Уинчкомбами присоединены графиня Пемброк и еще
один "соискатель" - церковный деятель, позднее епископ Джон Уильямс.
Каковы же основания для выдвижения его прав на шекспировский трон?
Уильяме был близким другом графа Саутгемптона, которому посвящены поэмы
Шекспира, участвовал в сочинении кембриджскими студентами пьесы "Возвращение
с Парнаса", в которой упоминался Шекспир. Будущий епископ, как и Марло, был
знакомым графини Пемброк, портреты Шекспира, "возможно", срисованы с
портретов Джона Уильямса, сей почтенный служитель церкви незадолго до
опубликования собрания сочинений Шекспира установил дружеские связи с Беном
Джонсоном, написавшим, как известно, предисловие к этому изданию. Герб
Уильямса имеет "гротесковое подобие" стратфордскому памятнику. Почерк так
называемой "Нортумберлендской рукописи", которую бэконианцы считают
доказательством, что Шекспир - Бэкон, оказывается напоминает почерк
Уильямса. Наконец, известно, что бумаги Уильямса сгорели при пожаре в
Вестминстерском аббатстве в 1695 г. - это ли не свидетельство, что он
передал их на хранение для опубликования, видимо, через полвека после своей
смерти (Уильямс умер в 1650 г.). Некоторые портреты Шекспира, оказывается,
рисовались и с ....графиней Пемброк, надевшей парик с плешью и привязавшей
бороду! Авторы приводят и много других аналогичных предположений и
"доказательств", но пора остановиться, тем более что уже трудно разобрать,
утверждают ли все это Уинчкомбы всерьез или просто потешаются над
легковерием своих читателей.
Полемика не прекращается. Кстати, сторонники кандидатуры семейства
Пемброков приводят порой и аргументы, звучащие не столь анекдотично, как
приведенные выше. Так, один из них, Д. Митчел, ссылается на знаменитую
характеристику Джонсоном Шекспира как "нежного лебедя Эвона". В этом видят
прямое отождествление Шекспира-драматурга и Шекспира из Стратфорда-на-Эвоне.
А может быть, Джонсон, чтобы скрыть истину, прибегнул к двусмысленному
иносказанию, ведь не исключено, что речь идет об Эвоне, протекающем в
графстве Уилтшир, мимо Уилтона, резиденции Пемброков? Или, как всем
известно, Джонсон упрекал Шекспира, что тот "не вымарывал ни строки".
Джонсон считал необходимой такую правку. Так всегда было принято понимать
это замечание. А быть может, догадываются ныне антистратфордианцы, это намек
на то, что, мол, никто не видел актера Шекспира пишущим или что он попросту
снимал копии с чужого текста.
Процитируем, однако, более полно отрывок из Джонсона, о котором идет
речь. "Помню, актеры часто упоминали как о чем-то делающем честь Шекспиру,
что в своих писаниях (что бы он ни сочинял) он никогда не вымарывал ни
строчки. На это я ответил, что лучше бы он вымарал тысячу строк; они сочли
мои слова недоброжелательными. Я бы не стал сообщать об этом потомству, если
бы не невежество тех, кто изобрел для похвал своему другу то, что является
его наибольшим недостатком...", и т. д. Где же здесь намек на то, что
Шекспир ничего не писал или только переписывал работы других?
Кардинал и "серый кардинал"
Правление Ришелье сыграло не меньшую роль в истории тайной войны, чем в
истории Франции и всей Западной Европы.
В течение почти 20 лет - с 1624 г. и до самой смерти в 1642 г. -
кардинал Ришелье был главой правительства при ничтожном Людовике XIII. Чтобы
не быть низвергнутым с высот могущества, Ришелье пришлось не только
научиться играть на слабостях и капризах непостоянного, подверженного
посторонним влияниям Людовика XIII, но и быть все время в курсе
непрекращавшихся дворцовых интриг. В них принимали активное участие мать,
жена и брат короля, а также другие принцы крови, не говоря уж о влиятельных
вельможах. Противники кардинала пытались противодействовать усилению
королевского абсолютизма, полному подчинению знати верховной власти монарха,
чего настойчиво добивался Ришелье, опираясь на поддержку большинства
дворянства и буржуазии.
Им была нужна твердая власть для подавления крестьянских и городских
восстаний.
В своем сопротивлении Ришелье его противники почти неизменно прибегали
к излюбленному средству - к сговору с Габсбургами, против которых, продолжая
линию Генриха IV, вел упорную борьбу кардинал. Поэтому разведка Ришелье
должна была решать многосторонние, хотя и тесно переплетавшиеся задачи:
выслеживать противников кардинала при дворе, обнаруживать их связи с
Испанией и Габсбургами и, наконец, прямо обслуживать внешнюю политику,
включавшую, в частности, мобилизацию протестантского короля Швеции Густава
Адольфа и протестантских немецких князей против императора. Легко понять,
почему в таких условиях Ришелье предпочитал придать разведывательной службе
частный характер, оплачивая своих лазутчиков из собственного кармана,
который, впрочем, после этого быстро пополнялся за счет казны.
Ришелье не верил даже своим личным секретарям. Когда они переписывали
важные бумаги, кардинал сам смотрел за их работой: он хотел убедиться, что
при этом не будут сняты дополнительные копии с секретных документов. К числу
тех немногих, кто неизменно пользовался неограниченным доверием Ришелье, был
глава его секретной службы монах капуцинского ордена Жозеф дю Трембле
("серый кардинал", как его иронически именовали враги).
По утрам Ришелье регулярно приносили перехваченную корреспонденцию,
докладывали о происшествиях при дворе, о разговорах заключенных,
подслушанных тюремщиками. Буквально каждый день Ришелье с отцом Жозефом
обсуждали полученную шпионскую информацию, составляли указания своим
разведчикам. Отец Жозеф завербовал много монахов своего ордена. Несколько
шпионов-капуцинов обосновались в Лондоне, формально находясь в свите жены
английского короля Карла I Генриетты-Марии, француженки по рождению. Среди
капуцинов отец Жозеф отобрал себе и четырех помощников, составлявших штаб
его разведывательной организации. На службе у кардинала состоял Антуан
Россиньоль, которого считают основателем современной криптографии. Еще в
молодости он обратил на себя внимание тем, что сумел прочесть зашифрованное
письмо гугенотов города Бельмона, стойко выдерживавших осаду королевской
армии. В этой перехваченной депеше осажденные уведомляли, что у них нет
амуниции и, если не прибудет подмога, они должны будут вскоре сдаться.
Командующий королевскими войсками вернул горожанам расшифрованное письмо, и
те, убедившись, что оно прочитано, неожиданно 30 апреля 1628 г. сложили
оружие.
Ришелье, узнав о способностях Россиньоля, приблизил его к себе. При
осаде гугенотской твердыни - гавани Ла-Рошель - Россиньолю удалось
расшифровать депешу о том, что жители голодают и, если не получат помощи от
англичан, не смогут продолжать сопротивление. Поселившегося под Парижем, в
местечке Жювиси, шифровальщика удостаивал своим посещением сам Людовик XIII.
Россиньоль не только раскрывал шифры, но и составлял ложные депеши,
побуждавшие к сдаче неприятельских крепостей. Ходили, впрочем, слухи, что
Ришелье сознательно преувеличивал возможности своего специалиста по кодам,
чтобы обескуражить заговорщиков. Однако в том, что Россиньоль действительно
был виртуозом своего дела, убеждают, помимо прочего, и переписка кардинала,
и щедрые королевские дары ему. Он оставался в большой милости и при Людовике
XIV. В 1672 г. ему было подарено 150 тыс. ливров, а в последние годы жизни
(он умер в 1682 г.) Россиньоль получал ежегодную пенсию в 12 тыс. ливров.
Секретная служба Ришелье обеспечивала его из всех стран Европы
информацией, имевшей нередко первостепенное значение. Приходится удивляться,
каким образом при тогдашних средствах связи в Париж вовремя доставлялись
сведения, которые стремились сохранить в тайне правительства, вообще не
поддерживавшие ни дипломатических, ни иных отношений с Францией. Примером
может послужить полученное Ришелье заблаговременно известие о принятом в
1628 г. решении московского правительства возобновить войну против Польши.
Своевременная осведомленность об этом позволила французским дипломатам
значительно ускорить заключение в 1629 г. Альтмаркского перемирия между
Швецией и Польшей, что дало возможность шведскому королю Густаву Адольфу
начать успешную войну против германского императора (императорский престол
занимали представители австрийской ветви династии Габсбургов). Это же, в
свою очередь, соответствовало главной внешнеполитической цели Ришелье -
созданию мощной коалиции против по-прежнему претендовавших на европейскую
гегемонию испанских и австрийских Габсбургов.
Можно лишь догадываться, каким образом Ришелье получил секретную
информацию из Московского государства, с которым в течение предшествующих
полутора десятилетий у Франции вообще не было никаких связей. Правительство
царя Михаила Федоровича, надеясь привлечь Турцию к союзу против Польши,
сообщило о своих планах турецкому послу греку Ф. Кантакузину, который сразу
же после этого поспешил в Константинополь. А постоянный французский посол в
Константинополе граф Ф. Сези, являвшийся прежде всего агентом отца Жозефа,
сумел обзавестись осведомителями, которые передавали ему все, что было
известно правительству султана Мурада IV...