Страница:
— Все это очень запутано, — пробурчала она. Они прошли по балкону до коридора, ведущего к офисам Совета, куда она и собиралась. Ариана остановилась и взглянула на адмирала: — Продолжай.
— Мы считаем, что это имеет военное значение. Филиал Резьюн на Фаргоне рискует безопасностью.
На какой-то момент все замерло. Удар был не с той стороны, откуда она ожидала. В этом не было логики. Вернее, была, если опасаться контактов с Торговым Сообществом.
— Мы не говорим о лабораториях, адмирал.
— А о чем мы говорим?
— Рубин собирается там работать. Это будет, в основном, его лаборатория.
— Ты очень доверяешь этому молодому человеку.
Ловушка. Боже мой, где она?
— Он очень ценный молодой человек.
— Я хотел бы обсудить это с позиции безопасности. До дневного голосования. Мы можем поговорить?
— Проклятье, у меня назначена встреча во время ленча.
— Др. Эмори, честное слово, я не хочу отправлять это в комитет. Я не хочу создавать трудности. Но я чувствую, что все происходит слишком быстро. Меня волнует другое, то, что, по моим понятиям, ты не хотела бы обсуждать здесь.
Кто-то проболтался.
Однако вслух Флориану:
— Передай Янни, что у меня срочное дело. Скажи, чтобы он меня заменил. Я буду там, когда смогу. — Уже спокойнее она посмотрела на адмирала, полагая, что это больше похоже на сделку, а не на торпеду в борт. — Твой кабинет или мой?
— Спасибо, — сказала Ариана, принимая кофе из рук Флориана, который знал ее вкусы. Это был ее офис, ее комната для совещаний, остались Кэтлин и Флориан, а вооруженные охранники — снаружи, по предложению самого адмирала.
Адмирал попросил себе черный кофе. Так поступало большинство из тех, кто редко пробовал этот напиток. Настоящий кофе был редкостью — он импортировался с далекой Сол, с южного полушария Земли. Это было одним из пристрастий Арианы, с которым она и не пыталась бороться. Она предпочитала с молоком. Еще одно излишество.
— Сельхозотдел продолжает над этим работать, — сказала она. — Может, когда-нибудь все получится. — Сайтиин представляла собой грязно-кремниевую преисподнюю, когда они начали заниматься сельским хозяйством в низколежащих долинах, где купола и увлажнители позволяли создать микроклимат.
И новое воспоминание: так много коричневого, так много сине-зеленого на холмах. Долина, оплетенная бороздами, как будто поработал шелкопряд. Огромные зеркала улавливают свет из космоса и перебрасывают энергию вниз, на поля. А погодоустроители на орбите сгребают землю грозами, ужасными грозами… Мы в безопасности, Ари, сказала бы Maman. Это только шум. Погода, вот и все…
Леонид Городин со спокойным видом отпил кофе. И улыбнулся:
— В Департаменте ходят слухи, что этот проект Рубина на самом деле твой. Персонально. Что бы ты ни делала, все затрагивает наши отношения с Сообществом, или между нами и Сол. Я говорил об этом с Лу. Это нас сильно беспокоит.
— Мы сами можем обеспечить свою безопасность.
— Скажи мне, доктор Эмори. Будет ли предпринимаемый тобой проект… иметь какое-нибудь стратегическое значение?
Ловушка.
— Адмирал, я подозреваю, что некоторые из твоих консультантов усматривают стратегическую значимость даже в усовершенствовании стульчака.
Городин вежливо оскалил зубы в улыбке и ждал.
— Замечательно, — спокойно сказала она. — Мы будем признательны твоему Департаменту за поддержку. Если вы хотите, чтобы мы подвинули лабораторию — мы подвинем, хотя бы даже к станции Сайтиин. Мы очень сговорчивы. Мы только не хотим потерять Рубина.
— Так важно?
— Так важно.
— Я сделаю тебе предложение, доктор Эмори. У тебя есть план. Ты хочешь, чтобы он был утвержден. Ты хочешь, чтобы они прошли через Финансы без придирок. Ты, наверняка, не хочешь, чтобы возникли долгие задержки. Ты хочешь вернуться в Резьюн. Я хочу вернуться к командованию. У меня там есть дело и, между нами, мне до чертиков противно здесь бывать, и я ненавижу «вращение» в обществе.
— Я тоже стремлюсь домой, — сказала она. Это было похоже на обмен реверансами. Они так и не доберутся до цели по вине самого Городина.
— Расскажи мне откровенно, — попросил Городин, — о фаргонском проекте.
— Скажем так: он посвящен генетике. Экспериментальной.
— Ты собираешься создать там лаборатории для разработок?
— Нет. Медицинского направления. Анализы. Административная работа. Без всякого секретного оборудования.
— Имея в виду изготовление людей в лаборатории?
— Честно говоря, да. Но это не будет родильной лабораторией.
Городин вопросительно взглянул на свою пустую чашку и на обоих эйзи.
— Флориан, — сказала Ариана, и эйзи, спокойно кивнув, взял кофейник со столика и налил кофе. Городин задумчиво следил глазами за движениями Флориана, размышляя.
— Ты можешь положиться на их благоразумие, — сказала Ариана. — Здесь все в порядке. Они не обращают внимания на разговор. Лучшая работа Резьюн. Не так ли, Флориан?
— Да, сира, — ответил Флориан, наливая и подавая ей вторую чашку.
— Миловидность и ум, — сказала Ариана и улыбнулась одними губами. Глаза оставались спокойными. — Сообщество не станет строить родильные лаборатории. У них нет миров, требующих заселения.
— Пока. Но мы должны думать об этом… Кто, по плану, будет управлять той лабораторией на Фаргоне?
— Янни Шварц.
Городин нахмурился и неторопливо отпил из непропорционально маленькой чашечки.
Ага, — подумала Ариана, — вот, вот, мы приближаемся.
— Я скажу тебе, доктор Эмори. Многие мои люди доверяют психогоспиталю на Викинге. По чисто практическим причинам я бы хотел, чтобы лаборатория находилась существенно ближе к маршруту на станцию Надежда. Мне бы хотелось иметь место, куда можно направить моих самых сложных пациентов, такое, где бы не пришлось пользоваться оборудованием Сайтиин для обследования.
— Есть ли какие-нибудь особые причины для этого?
— Мы говорим о специальных операциях. О людях с измененными лицами и именами. Мне бы не хотелось… видишь ли… чтобы знали внешность этих людей. У них трудная жизнь. На больших станциях они чувствуют себя выставленными напоказ. И чувствовали бы себя гораздо лучше, если появится возможность попасть в лабораторию Резьюн — не на Сайтиин.
Ариана нахмурилась, не стараясь скрыть свою растерянность. Это звучало почти разумно.
— Я хочу доступа! — сказал Городин. — Хочу лабораторию, где мои люди чувствовали бы себя в безопасности. И я был бы в этом уверен. Я хочу вложить в это дело средства из закрытого фонда. Некоторых моих сотрудников.
— Никаких военных.
— Мы говорим об единодушной поддержке этой лаборатории. Я могу это устроить.
— Никаких военных. Персонал из Резьюн. И лучше, чтобы вклад был достаточно большим. Потребуется переработка проекта. Я не допущу, чтобы мой проект скомпрометировали твои люди, шляющиеся через границы Резьюн. Военный госпиталь должен быть полностью отделен от наших помещений.
— Мы можем пойти на это. Но мы хотим иметь связного для взаимодействия нашей части и твоей, которому мы оба доверяем. Кого-нибудь, с кем мы уже работали.
Мысль обожгла, как ледяная вода. Трудно было остаться невозмутимой, продолжать расслабленными пальцами держать хрупкую ручку чашки.
— Кого же ты имеешь в виду?
— Доктора Уоррика. Он разрабатывал учебные ленты. Мы хотим его, доктор Эмори.
— А он хочет вас?
«Спокойно. Очень спокойно».
— Мы можем его спросить.
— Я думаю, что знаю источник твоей информации, адмирал. Я совершенно уверена, что знаю твой источник. Что еще он сказал тебе?
— Я думаю, что ты слишком торопишься с выводами.
— Нет, не слишком. Я опасалась чего-то в этом роде. Ты действительно хочешь его? Ты хочешь посвятить в свои самые секретные операции человека, который с готовностью предал мои интересы.
— Я же рассказал, откуда у меня эта информация.
— Конечно, рассказал. Ты запросто можешь положить на плаху голову одного из служащих Хейес, без сомнения, какого-нибудь бедного инженеришку, которого они смогут обвинить, если я надавлю на них. Ты хочешь Джордана Уоррика. Он сказал тебе, почему?
— Ничего он мне не сказал.
— Адмирал, ты чертовски хороший игрок в покер, но вспомни, вспомни мою профессию. Вспомни, чем зарабатывает он. Что он сделал? Пообещал публично высказать свои соображения? И за это ты гарантируешь мне Корэйна?
— Доктор Эмори, ты же знаешь, что я умею исполнять обещанное.
— Конечно, можешь. А Джордан Уоррик обещает тебе мою голову на блюдечке. Он обещает, что может повлиять на голосование в Науке. Я скажу тебе, что я сделаю. Ты можешь забрать его. Я переведу его и весь его чертов персонал. Если ты хочешь посадить его на секретнейшую лабораторию — давай, сажай. Если он хочет произносить речи и писать статьи против моей политики — замечательно. — Она поставила чашку. — Так мы договорились, адмирал? Если это все, то мы можем покинуть этот проклятый город на несколько дней раньше. Ты поддерживаешь мое предложение о тайном голосовании по законопроекту о Надежде, и если ты гарантируешь, что он будет принят единогласно, никому из нас не придется снова появляться здесь. Согласен?
— Я считаю, что это подходит.
Она улыбнулась.
— Прекрасно. Если ты хочешь разместить бригаду Уоррика на Фаргоне, то это должно быть тщательно продумано. Я бы доверила все твоим сотрудникам. Мои заняты. Однако это подождет до момента организации безопасной лаборатории. И я полагаю, что ты знаешь, как надавить на Уоррика, чтобы он подписал запрос.
Городин наскоро заглотнул свой кофе и опустил чашку.
— Спасибо, доктор Эмори. Я уверен, что это послужит на общее благо. — Он поднялся и протянул руку.
Ариана встала, крепко пожала ему руку и улыбнулась на прощание.
Эйзи Кэтлин закрыла дверь за ним с лицом столь же непроницаемым, как у любого солдата, ждущего приказаний.
Флориан собрал чашки, тоже стараясь не смотреть на нее.
Они знали, когда следует бояться.
2
— Мы считаем, что это имеет военное значение. Филиал Резьюн на Фаргоне рискует безопасностью.
На какой-то момент все замерло. Удар был не с той стороны, откуда она ожидала. В этом не было логики. Вернее, была, если опасаться контактов с Торговым Сообществом.
— Мы не говорим о лабораториях, адмирал.
— А о чем мы говорим?
— Рубин собирается там работать. Это будет, в основном, его лаборатория.
— Ты очень доверяешь этому молодому человеку.
Ловушка. Боже мой, где она?
— Он очень ценный молодой человек.
— Я хотел бы обсудить это с позиции безопасности. До дневного голосования. Мы можем поговорить?
— Проклятье, у меня назначена встреча во время ленча.
— Др. Эмори, честное слово, я не хочу отправлять это в комитет. Я не хочу создавать трудности. Но я чувствую, что все происходит слишком быстро. Меня волнует другое, то, что, по моим понятиям, ты не хотела бы обсуждать здесь.
Кто-то проболтался.
Однако вслух Флориану:
— Передай Янни, что у меня срочное дело. Скажи, чтобы он меня заменил. Я буду там, когда смогу. — Уже спокойнее она посмотрела на адмирала, полагая, что это больше похоже на сделку, а не на торпеду в борт. — Твой кабинет или мой?
— Спасибо, — сказала Ариана, принимая кофе из рук Флориана, который знал ее вкусы. Это был ее офис, ее комната для совещаний, остались Кэтлин и Флориан, а вооруженные охранники — снаружи, по предложению самого адмирала.
Адмирал попросил себе черный кофе. Так поступало большинство из тех, кто редко пробовал этот напиток. Настоящий кофе был редкостью — он импортировался с далекой Сол, с южного полушария Земли. Это было одним из пристрастий Арианы, с которым она и не пыталась бороться. Она предпочитала с молоком. Еще одно излишество.
— Сельхозотдел продолжает над этим работать, — сказала она. — Может, когда-нибудь все получится. — Сайтиин представляла собой грязно-кремниевую преисподнюю, когда они начали заниматься сельским хозяйством в низколежащих долинах, где купола и увлажнители позволяли создать микроклимат.
И новое воспоминание: так много коричневого, так много сине-зеленого на холмах. Долина, оплетенная бороздами, как будто поработал шелкопряд. Огромные зеркала улавливают свет из космоса и перебрасывают энергию вниз, на поля. А погодоустроители на орбите сгребают землю грозами, ужасными грозами… Мы в безопасности, Ари, сказала бы Maman. Это только шум. Погода, вот и все…
Леонид Городин со спокойным видом отпил кофе. И улыбнулся:
— В Департаменте ходят слухи, что этот проект Рубина на самом деле твой. Персонально. Что бы ты ни делала, все затрагивает наши отношения с Сообществом, или между нами и Сол. Я говорил об этом с Лу. Это нас сильно беспокоит.
— Мы сами можем обеспечить свою безопасность.
— Скажи мне, доктор Эмори. Будет ли предпринимаемый тобой проект… иметь какое-нибудь стратегическое значение?
Ловушка.
— Адмирал, я подозреваю, что некоторые из твоих консультантов усматривают стратегическую значимость даже в усовершенствовании стульчака.
Городин вежливо оскалил зубы в улыбке и ждал.
— Замечательно, — спокойно сказала она. — Мы будем признательны твоему Департаменту за поддержку. Если вы хотите, чтобы мы подвинули лабораторию — мы подвинем, хотя бы даже к станции Сайтиин. Мы очень сговорчивы. Мы только не хотим потерять Рубина.
— Так важно?
— Так важно.
— Я сделаю тебе предложение, доктор Эмори. У тебя есть план. Ты хочешь, чтобы он был утвержден. Ты хочешь, чтобы они прошли через Финансы без придирок. Ты, наверняка, не хочешь, чтобы возникли долгие задержки. Ты хочешь вернуться в Резьюн. Я хочу вернуться к командованию. У меня там есть дело и, между нами, мне до чертиков противно здесь бывать, и я ненавижу «вращение» в обществе.
— Я тоже стремлюсь домой, — сказала она. Это было похоже на обмен реверансами. Они так и не доберутся до цели по вине самого Городина.
— Расскажи мне откровенно, — попросил Городин, — о фаргонском проекте.
— Скажем так: он посвящен генетике. Экспериментальной.
— Ты собираешься создать там лаборатории для разработок?
— Нет. Медицинского направления. Анализы. Административная работа. Без всякого секретного оборудования.
— Имея в виду изготовление людей в лаборатории?
— Честно говоря, да. Но это не будет родильной лабораторией.
Городин вопросительно взглянул на свою пустую чашку и на обоих эйзи.
— Флориан, — сказала Ариана, и эйзи, спокойно кивнув, взял кофейник со столика и налил кофе. Городин задумчиво следил глазами за движениями Флориана, размышляя.
— Ты можешь положиться на их благоразумие, — сказала Ариана. — Здесь все в порядке. Они не обращают внимания на разговор. Лучшая работа Резьюн. Не так ли, Флориан?
— Да, сира, — ответил Флориан, наливая и подавая ей вторую чашку.
— Миловидность и ум, — сказала Ариана и улыбнулась одними губами. Глаза оставались спокойными. — Сообщество не станет строить родильные лаборатории. У них нет миров, требующих заселения.
— Пока. Но мы должны думать об этом… Кто, по плану, будет управлять той лабораторией на Фаргоне?
— Янни Шварц.
Городин нахмурился и неторопливо отпил из непропорционально маленькой чашечки.
Ага, — подумала Ариана, — вот, вот, мы приближаемся.
— Я скажу тебе, доктор Эмори. Многие мои люди доверяют психогоспиталю на Викинге. По чисто практическим причинам я бы хотел, чтобы лаборатория находилась существенно ближе к маршруту на станцию Надежда. Мне бы хотелось иметь место, куда можно направить моих самых сложных пациентов, такое, где бы не пришлось пользоваться оборудованием Сайтиин для обследования.
— Есть ли какие-нибудь особые причины для этого?
— Мы говорим о специальных операциях. О людях с измененными лицами и именами. Мне бы не хотелось… видишь ли… чтобы знали внешность этих людей. У них трудная жизнь. На больших станциях они чувствуют себя выставленными напоказ. И чувствовали бы себя гораздо лучше, если появится возможность попасть в лабораторию Резьюн — не на Сайтиин.
Ариана нахмурилась, не стараясь скрыть свою растерянность. Это звучало почти разумно.
— Я хочу доступа! — сказал Городин. — Хочу лабораторию, где мои люди чувствовали бы себя в безопасности. И я был бы в этом уверен. Я хочу вложить в это дело средства из закрытого фонда. Некоторых моих сотрудников.
— Никаких военных.
— Мы говорим об единодушной поддержке этой лаборатории. Я могу это устроить.
— Никаких военных. Персонал из Резьюн. И лучше, чтобы вклад был достаточно большим. Потребуется переработка проекта. Я не допущу, чтобы мой проект скомпрометировали твои люди, шляющиеся через границы Резьюн. Военный госпиталь должен быть полностью отделен от наших помещений.
— Мы можем пойти на это. Но мы хотим иметь связного для взаимодействия нашей части и твоей, которому мы оба доверяем. Кого-нибудь, с кем мы уже работали.
Мысль обожгла, как ледяная вода. Трудно было остаться невозмутимой, продолжать расслабленными пальцами держать хрупкую ручку чашки.
— Кого же ты имеешь в виду?
— Доктора Уоррика. Он разрабатывал учебные ленты. Мы хотим его, доктор Эмори.
— А он хочет вас?
«Спокойно. Очень спокойно».
— Мы можем его спросить.
— Я думаю, что знаю источник твоей информации, адмирал. Я совершенно уверена, что знаю твой источник. Что еще он сказал тебе?
— Я думаю, что ты слишком торопишься с выводами.
— Нет, не слишком. Я опасалась чего-то в этом роде. Ты действительно хочешь его? Ты хочешь посвятить в свои самые секретные операции человека, который с готовностью предал мои интересы.
— Я же рассказал, откуда у меня эта информация.
— Конечно, рассказал. Ты запросто можешь положить на плаху голову одного из служащих Хейес, без сомнения, какого-нибудь бедного инженеришку, которого они смогут обвинить, если я надавлю на них. Ты хочешь Джордана Уоррика. Он сказал тебе, почему?
— Ничего он мне не сказал.
— Адмирал, ты чертовски хороший игрок в покер, но вспомни, вспомни мою профессию. Вспомни, чем зарабатывает он. Что он сделал? Пообещал публично высказать свои соображения? И за это ты гарантируешь мне Корэйна?
— Доктор Эмори, ты же знаешь, что я умею исполнять обещанное.
— Конечно, можешь. А Джордан Уоррик обещает тебе мою голову на блюдечке. Он обещает, что может повлиять на голосование в Науке. Я скажу тебе, что я сделаю. Ты можешь забрать его. Я переведу его и весь его чертов персонал. Если ты хочешь посадить его на секретнейшую лабораторию — давай, сажай. Если он хочет произносить речи и писать статьи против моей политики — замечательно. — Она поставила чашку. — Так мы договорились, адмирал? Если это все, то мы можем покинуть этот проклятый город на несколько дней раньше. Ты поддерживаешь мое предложение о тайном голосовании по законопроекту о Надежде, и если ты гарантируешь, что он будет принят единогласно, никому из нас не придется снова появляться здесь. Согласен?
— Я считаю, что это подходит.
Она улыбнулась.
— Прекрасно. Если ты хочешь разместить бригаду Уоррика на Фаргоне, то это должно быть тщательно продумано. Я бы доверила все твоим сотрудникам. Мои заняты. Однако это подождет до момента организации безопасной лаборатории. И я полагаю, что ты знаешь, как надавить на Уоррика, чтобы он подписал запрос.
Городин наскоро заглотнул свой кофе и опустил чашку.
— Спасибо, доктор Эмори. Я уверен, что это послужит на общее благо. — Он поднялся и протянул руку.
Ариана встала, крепко пожала ему руку и улыбнулась на прощание.
Эйзи Кэтлин закрыла дверь за ним с лицом столь же непроницаемым, как у любого солдата, ждущего приказаний.
Флориан собрал чашки, тоже стараясь не смотреть на нее.
Они знали, когда следует бояться.
2
Дословный текст из: схемы выращивания
Ленточные учебные программы по генетике: #1
«Календарь Резьюн: 2396»
Образовательные публикации Резьюн: 8970-876668-1
одобрено для 80+
Группа АЛ-5766: четыре единицы
Специалист начинает обычную для Резьюн процедуру — перенос уже размороженного генетического материала. В генобанке остаются в запасе неиспользованные десять единиц АЛ-5766, как обычно, стандартная ситуация для работы с коммерческим экспериментальным материалом.
АЛ-5766 — женского пола, класса альфа. Альфа соответствует наивысшему интеллекту по специальной классификации от А до Зет, соответствующему уровням, превышающим 150 по шкале Ризнера, где 215 — это рекорд. АЛ-5766 имеет 190, что граничит с гениальностью. Представителей альфа-класса генерируют крайне редко, разве что для специфических руководящих должностей, экспериментальных исследований или работы в колониях, в тех местах, где плотность населения минимальна, где имеются значительные возможности для проявления независимого мышления. Без общения с людьми с раннего возраста альфы оказываются склонны к нарушениям психики: наилучшие результаты с альфами, развившимися вне общества, были достигнуты при наличии положительной обратной связи при ранних тренировках и ускоренном раннем ленточном обучении, включающем общее мировоззрение, чтение и математические дисциплины, при минимальном вмешательстве, причем только поощрительном. Для создания удачного альфы наиболее надежным является передача его в семью с момента рождения: в этих случаях статистика развития личности и ее общественного поведения такая же, как и для индивидуумов с равными индексами Ризнера родившихся у граждан. Всегда следует помнить, что особенности генотипа эйзи и в какой-то степени классификация определяются лентой, специально разработанной для этого генотипа; что причины первых неудач с альфами, похоже, заложены в лентах.
Графики развития, которые были продемонстрированы АЛ-5766 в условиях семей, находятся в приемлемых диапазонах, однако указывают на предрасположенность к агрессии. По свидетельству статистики в коммунах эйзи АЛ-5766 совершенно совершенно невыносимы, включая случаи бешеных вспышек, угрюмость и ненормальную и необъяснимую тревогу. Проявившиеся нарушения у АЛ-5766 ни разу не удавалось улучшить посредством лент, и только в редких случаях наступает облегчение после определенного вмешательства (подсказок), хотя некоторое количество материала было спасено в результате двух попыток перевода их для участия в военных действиях, требующих наивысшего эмоционального и физического напряжения.
Однако ни разу не удалось использовать высокий потенциал АЛ-5766 в математике, и даже в экспериментальной работе генотип АЛ-5766 не применялся с 2353 года. Тем не менее, в настоящее время Резьюн полагает, что проблема раскрыта, и что открываются новые интересные возможности, поскольку АЛ-5767 оказалась соответствующей бета-классу, так как в ней отсутствовали черты, делающие 5766 одновременно блестящей и трудной.
В этой группе имеются четыре набора, поскольку разработчики использовали две слегка различающиеся разновидности программ. Каждая из них при первой попытке даст возможность выполнить необходимые сравнения. Нет нужды производить контроль с помощью исходных лент: АЛ-5766 исследуют уже сорок шесть лет, и никому уже не надо доказывать, что старые ленты ошибочны.
В яйцеклетках отсутствует собственный генокод, пока они не получат полный диплоидный набор АЛ-5766. Это соответствует стандарту как для изготовления эйзи, так и для копирования граждан.
Камеры, в которые помещают яйцеклетки, заполнены биоплазмой и имеют упругие стенки, полностью имитируя условия естественной беременности, верой и правдой служили Резьюн в течение сорока девяти лет: в них воспроизводятся все движения, звуки химические условия и взаимовлияние живой матки и плода.
Группа ЭУ-4651: десять единиц
АЛ-5766-м исполнился уже день, четыре зародыша жизни с идентичными генетическими кодами во всю делятся и растут в темноте камер. ЭУ-4651 — мужского пола, к тому же, десять штук, как обычно, заложено в банке. ЭУ-4651 — это испытанный тип, эта-класс, от 90 до 95 по шкале Ризнера и исключительно стабильный, один из наиболее удачных типов для промышленности и воинской службы, его применение не ограничено Сайтиин, но и запатентовано. Обычно Резьюн просто продавала бы требуемые яйцеклетки в количествах, которые запрашивала покупающая лаборатория, но в данном случае речь идет о новом применении ЭУ-4651, большинство из которых находятся на военной службе. ЭУ-4651 продемонстрировала необычные и проявляющиеся не сразу способности в непредвиденных условиях, которые могут означать переклассификацию и повышение индекса этого типа, если в ленточной программе удастся зафиксировать это достижение как у имеющихся индивидуумов, так и у будущих.
Группа РУХ-20: двадцать единиц
Это набор ро-класса, 45 и ниже по Ризнеру. Ро — это последний из классов эйзи, которые Резьюн преднамеренно изготавливала на коммерческой основе. Эйзи ро-класса «идут» очень хорошо на фоне позитивной обратной связи и минимального вмешательства, не имея склонности к отклонению от программы. Их способность к восстановлению после дурного обращения и так называемой плохой ленты делает их незаменимыми подопытными при испытания новых программ, так что, наряду с обычным трудом, эти двадцать эйзи будут использоваться для опытов (кроме обычной работы). В силу их склонности к физическим нагрузкам, так же как классы от эн до пи, к ним обычно не применяют омолаживание, которое, разумеется, мало помогает восстановлению изменений скелета, но они представляют собой ценную структуру, так что продолжение такого рода генотипа обеспечит большую пользу компании.
Группа ГРАЖД-*-**-**-**-****: одна единица
ГРАЖД-*-**-**-**-**** после выработки идет сразу в охлаждаемую емкость. Если позволяет погода, ее доставляет в Новгород самолет компании, для скорейшей переброски плановым кораблем, еженедельно совершающим челночные рейсы.
Резьюн оказывала широкой публике особые услуги, за что освобождалась от некоторых налогов.
ГРАЖД-*-**-**-**-**** взято из образца ткани семилетнего ребенка из ***, погибшего в результате падения. По договору мать была предупреждена, что закон не рассматривает клона-копию как лицо, идентичное погибшей — на это требуется специальное постановление, — но ему присваивается ее индекс и — по желанию матери — имя. Матери придется платить только за перевозку (а сам ребенок бесплатно; в этом и есть гражданские услуги Резьюн, о которых шла речь выше). В положенное время она будет передана из камеры выращивания в руки генетической матери.
Группа ГРАЖД-*-**-**-**** РК: одна единица
Клонирование отдельных людей, которые хотят иметь персонального двойника вместо генетически смешанного отпрыска, превратилось в доходный бизнес для обычных лабораторий, поскольку цена услуги поднялась до 500.000 кредиток; однако Резьюн, как исследовательская и творческая лаборатория, не была заинтересована в подобной практике, называемой иногда клонированием тщеславия, за исключением редких генотипов, которые представляли для Резьюн коммерческий или экспериментальный интерес. Это именно такой случай, почти дозревший плод. Резьюн фактически взяла на себя все расходы по этому копированию, обозначение которого ГРАЖД-*-**-**-**** РК: родитель исключительно талантлив, согласен поступиться своей генетической уникальностью в обмен на копию. (Генотип остается Резьюн.) Резьюн запишет данные для будущего развития генотипа, но сможет использовать генотип в коммерческих целях только через пятьдесят лет после смерти родителя и копии.
Резьюн заложила на хранение десять генотипов с индексом Аnxx-1.
Группа СХОЗ-789Х: одна единица
Вот уже день в камере вынашивания, расположенной в большом здании, стоящем несколько отступая от последнего строения вниз по холму, находится СХОЗ-789Х. Экспериментальный образец, о чем свидетельствует Х-обозначение, СХОЗ-789Х весьма похож на РУХ-20 или на ЭУ-4651, за исключением того, что генетические коды РУХ-20 или ЭУ-4651 означают две ноги, тогда как СХОЗ-789Х означает четыре, и кроме того, коды РУХ-20 и ЭУ-4651 означают гладкую кожу, а СХОЗ-789Х означает лоснящуюся гнедую шкуру и высочайшие беговые способности.
СХОЗ-789Х — исключительно редкий материал, земной по происхождению, очередная попытка создания видов, успех которых на Сайтиин весьма сомнителен. СХОЗ программы, включающие не только некоторые виды животных, но также и исследования растений, принесли гораздо больший успех с морскими водорослями и другими представителями примитивных организмов, которые смогут когда-нибудь поддержать потомков земных видов.
В своем стремлении к миру Земля сделала широкий жест и снабдила Сайтиин генотипами и соответствующими данными по всем существующим на Земле видам; особенно выделяя исчезающие или уже вымершие, вместе с генотипами людей, где могла содержаться информация, отсутствующая в генофонде Союза и Сообщества.
В ответ Союз передал генетическим архивам Земли обширные сведения по генотипам своего населения в рамках программы обмена, разработанной с целью масштабного сравнения двух популяций, а также для создания архивного фонда на случай глобальной катастрофы или непредвиденной потери контакта.
Из двух миров, в настоящее время представляющих колонии людей, одна, Сверхнижняя конечно, является протекторатом, и не ставится вопрос об изменении ее среды обитания в какой-либо степени, которое уничтожит местных жителей. Люди остаются на ней только как визитеры.
Сайтиин, гораздо менее дружелюбная, на которой не было видов более развитых, чем различные анкилодермы и платиферы, оказалась гораздо более подходящей для радикального землеустройства, и способности Сайтиин сохранять генетический материал, несмотря на бесповоротные климатические и атмосферные изменения, в конечном итоге повышали надежность на селективное восстановление в специфически защищенных заповедниках, если сдвиги превысят планируемые границы.
Хотя землеустройство и приводило к уничтожению местных видов, оно обеспечивало уникальную возможность изучения пограничных зон и сравнения приспособительных изменений земных и местных видов, совершенствуя наше понимание катастрофических изменений, с которыми сталкивались земные виды в течение геологических эпох, а также о степени изменений, предстоящих человечеству при радикальных изменениях среды обитания.
Понимая, что генетические сдвиги неизбежны, хотя и не всегда желанны, Земля начала смотреть на Сайтиин как на хранилище генетической информации о видах, находящихся под угрозой вымирания. Некоторые из наиболее смелых проектов включали создание заповедников, в которых была бы представлена вся пищевая цепочка: от простейших до крупных млекопитающих. Как ни удивительно, хотя опыт землеустройства на Сайтиин был разрушительным для местной жизни, он способствовал восстановлению некоторых экосистем на Земле, находившихся под угрозой уничтожения, а также созданию более хрупких систем на Марсе, четвертой планете Солнечной системы.
Особенно сильно Земля надеется, что на Сайтиин приживутся
китообразные и высшие приматы. Она предложила совместную программу исследования с целью изучения развития китообразных и сравнения жизни китов на Сайтиин и на Земле.
В плане перспективы Сайтиин также считает подобные проекты интересными. Однако нынешняя направленность на землеустройство и выживание гораздо более тесно связана с сиюминутными проблемами крупномасштабных изменений, а также проблемами пограничных зон, высокой засоленности, редкими минералами в Свитерт Бэй, в дельте хорошо освоенной Новой Волги, которая предлагает отличные условия для создания разнообразной фауны…
С воздуха Резьюн выглядела как мазок зелени в глубокой долине Новой Волги, защищенная, расположенная в низине полоска, с каждым годом все больше вытягивающаяся вдоль берега реки, белые здания, сельскохозяйственные угодья, сараи — весь разросшийся научный городок сейчас был виден из окна у левого борта, ее постоянного места. Ариана Эмори спрятала бумаги как раз вовремя, так как моторы стали сбавлять обороты, и Флориан появился около ее сиденья, чтобы на время взять ее личный багаж.
Дипломат она оставила при себе.
Как всегда.
Самолет коснулся земли, бетон, казалось, приподнялся ему навстречу прямо под дельтавидные крылья, он затормозил, плавно выруливая к терминалу Резьюн. Тем временем все наземные службы пришли в движение: водители, носильщики, чистильщики, механики, четко и непринужденно выполняя все операции от удаления грязи до установки в ангар, не хуже того, чем мог похвастаться Новгород.
Все они были эйзи, весь персонал, рожденный для работы в Резьюн. И обученные гораздо лучше, чем было принято в Новгороде. Но это смело можно сказать о большей части персонала Резьюн.
Повсюду были знакомые лица, известные характеры, и вся их подноготная была записана в банке данных.
Впервые за несколько дней Ариана Эмори почувствовала себя в безопасности.
«Смена караула» прошла достаточно гладко, контроль передан службам безопасности Резьюн в тот момент, когда в офисе Жиро Ная узнали о том, что Резьюн-первый взлетел в Новгороде — предупреждение не более, чем за час. Передвижения Ари были, как правило, внезапными и непредсказуемыми, и даже ему она не всегда сообщала заранее о своих намерениях, а ведь он стоял во главе службы безопасности Резьюн — но в данном случае ей удалось побить рекорд внезапности.
— Оповести персонал, — сказал он Аббану, своему личному телохранителю, который и занялся этим немедленно, следя за передачей распоряжений и отчетов. Сам же позвонил своему брату Дэнису, в администрацию, и Дэнис передал информацию в Первый отдел, когда самолет уже начал заходить на посадку.
Остальное происходило как обычно, стандартная процедура, сопровождающая возвращения Арианы всякий раз, когда Резьюн-первый с шумом возвращался, и Ариана Эмори устраивалась в принадлежащем ей городе, в своем крыле, в своей резиденции.
Во вчерашних новостях передали, что проект Надежда отложен, что вызвало шок на бирже, и «круги» теперь пойдут по космосу во все стороны, хотя обозреватели назвали это всего лишь «процедурной задержкой». Хорошей новостью оказалось переданное следом за этим короткое известие, снабженное краткой биографией, почерпнутой из картотеки Департамента Науки, что безвестный химик на Фаргоне удостоен статуса Особенного, по крайней мере, тот законопроект прошел. И что Совет провел марафонское заседание, длившееся до глубокой ночи: новые пульсации на межзвездной бирже, которая ненавидела неопределенность, больше чем внезапные повороты в политике. Информационные агентства каждого государства Союза затеяли совместное вещание, включающее комментарии и анализ, а ведущие комментаторы по законодательству изо всех сил предлагали свои интерпретации происшедшего, уязвленные тем, что даже оппозиционные Советники отказались дать интервью и активно старались занять места в плановых утренних передачах.
Из коалиции центристов только лидер фракции аболиционистов Янни Мерино поделился своими соображениями (его седые волосы, как обычно, взлохмаченные, его лицо краснее и речь радикальнее, чем обычно): призвал поставить вопрос о доверии к Совету в целом и угрожал отделением от партии центристов. У него не хватило поддержки устроить первое, но второе он вполне мог осуществить, и Жиро Най сидел и слушал, хотя и знал то, чего не знали комментаторы, вместе с журналистами недоумевал: какая сделка была заключена, и почему Михаил Корэйн согласился пойти на это.
Ленточные учебные программы по генетике: #1
«Календарь Резьюн: 2396»
Образовательные публикации Резьюн: 8970-876668-1
одобрено для 80+
Группа АЛ-5766: четыре единицы
Специалист начинает обычную для Резьюн процедуру — перенос уже размороженного генетического материала. В генобанке остаются в запасе неиспользованные десять единиц АЛ-5766, как обычно, стандартная ситуация для работы с коммерческим экспериментальным материалом.
АЛ-5766 — женского пола, класса альфа. Альфа соответствует наивысшему интеллекту по специальной классификации от А до Зет, соответствующему уровням, превышающим 150 по шкале Ризнера, где 215 — это рекорд. АЛ-5766 имеет 190, что граничит с гениальностью. Представителей альфа-класса генерируют крайне редко, разве что для специфических руководящих должностей, экспериментальных исследований или работы в колониях, в тех местах, где плотность населения минимальна, где имеются значительные возможности для проявления независимого мышления. Без общения с людьми с раннего возраста альфы оказываются склонны к нарушениям психики: наилучшие результаты с альфами, развившимися вне общества, были достигнуты при наличии положительной обратной связи при ранних тренировках и ускоренном раннем ленточном обучении, включающем общее мировоззрение, чтение и математические дисциплины, при минимальном вмешательстве, причем только поощрительном. Для создания удачного альфы наиболее надежным является передача его в семью с момента рождения: в этих случаях статистика развития личности и ее общественного поведения такая же, как и для индивидуумов с равными индексами Ризнера родившихся у граждан. Всегда следует помнить, что особенности генотипа эйзи и в какой-то степени классификация определяются лентой, специально разработанной для этого генотипа; что причины первых неудач с альфами, похоже, заложены в лентах.
Графики развития, которые были продемонстрированы АЛ-5766 в условиях семей, находятся в приемлемых диапазонах, однако указывают на предрасположенность к агрессии. По свидетельству статистики в коммунах эйзи АЛ-5766 совершенно совершенно невыносимы, включая случаи бешеных вспышек, угрюмость и ненормальную и необъяснимую тревогу. Проявившиеся нарушения у АЛ-5766 ни разу не удавалось улучшить посредством лент, и только в редких случаях наступает облегчение после определенного вмешательства (подсказок), хотя некоторое количество материала было спасено в результате двух попыток перевода их для участия в военных действиях, требующих наивысшего эмоционального и физического напряжения.
Однако ни разу не удалось использовать высокий потенциал АЛ-5766 в математике, и даже в экспериментальной работе генотип АЛ-5766 не применялся с 2353 года. Тем не менее, в настоящее время Резьюн полагает, что проблема раскрыта, и что открываются новые интересные возможности, поскольку АЛ-5767 оказалась соответствующей бета-классу, так как в ней отсутствовали черты, делающие 5766 одновременно блестящей и трудной.
В этой группе имеются четыре набора, поскольку разработчики использовали две слегка различающиеся разновидности программ. Каждая из них при первой попытке даст возможность выполнить необходимые сравнения. Нет нужды производить контроль с помощью исходных лент: АЛ-5766 исследуют уже сорок шесть лет, и никому уже не надо доказывать, что старые ленты ошибочны.
В яйцеклетках отсутствует собственный генокод, пока они не получат полный диплоидный набор АЛ-5766. Это соответствует стандарту как для изготовления эйзи, так и для копирования граждан.
Камеры, в которые помещают яйцеклетки, заполнены биоплазмой и имеют упругие стенки, полностью имитируя условия естественной беременности, верой и правдой служили Резьюн в течение сорока девяти лет: в них воспроизводятся все движения, звуки химические условия и взаимовлияние живой матки и плода.
Группа ЭУ-4651: десять единиц
АЛ-5766-м исполнился уже день, четыре зародыша жизни с идентичными генетическими кодами во всю делятся и растут в темноте камер. ЭУ-4651 — мужского пола, к тому же, десять штук, как обычно, заложено в банке. ЭУ-4651 — это испытанный тип, эта-класс, от 90 до 95 по шкале Ризнера и исключительно стабильный, один из наиболее удачных типов для промышленности и воинской службы, его применение не ограничено Сайтиин, но и запатентовано. Обычно Резьюн просто продавала бы требуемые яйцеклетки в количествах, которые запрашивала покупающая лаборатория, но в данном случае речь идет о новом применении ЭУ-4651, большинство из которых находятся на военной службе. ЭУ-4651 продемонстрировала необычные и проявляющиеся не сразу способности в непредвиденных условиях, которые могут означать переклассификацию и повышение индекса этого типа, если в ленточной программе удастся зафиксировать это достижение как у имеющихся индивидуумов, так и у будущих.
Группа РУХ-20: двадцать единиц
Это набор ро-класса, 45 и ниже по Ризнеру. Ро — это последний из классов эйзи, которые Резьюн преднамеренно изготавливала на коммерческой основе. Эйзи ро-класса «идут» очень хорошо на фоне позитивной обратной связи и минимального вмешательства, не имея склонности к отклонению от программы. Их способность к восстановлению после дурного обращения и так называемой плохой ленты делает их незаменимыми подопытными при испытания новых программ, так что, наряду с обычным трудом, эти двадцать эйзи будут использоваться для опытов (кроме обычной работы). В силу их склонности к физическим нагрузкам, так же как классы от эн до пи, к ним обычно не применяют омолаживание, которое, разумеется, мало помогает восстановлению изменений скелета, но они представляют собой ценную структуру, так что продолжение такого рода генотипа обеспечит большую пользу компании.
Группа ГРАЖД-*-**-**-**-****: одна единица
ГРАЖД-*-**-**-**-**** после выработки идет сразу в охлаждаемую емкость. Если позволяет погода, ее доставляет в Новгород самолет компании, для скорейшей переброски плановым кораблем, еженедельно совершающим челночные рейсы.
Резьюн оказывала широкой публике особые услуги, за что освобождалась от некоторых налогов.
ГРАЖД-*-**-**-**-**** взято из образца ткани семилетнего ребенка из ***, погибшего в результате падения. По договору мать была предупреждена, что закон не рассматривает клона-копию как лицо, идентичное погибшей — на это требуется специальное постановление, — но ему присваивается ее индекс и — по желанию матери — имя. Матери придется платить только за перевозку (а сам ребенок бесплатно; в этом и есть гражданские услуги Резьюн, о которых шла речь выше). В положенное время она будет передана из камеры выращивания в руки генетической матери.
Группа ГРАЖД-*-**-**-**** РК: одна единица
Клонирование отдельных людей, которые хотят иметь персонального двойника вместо генетически смешанного отпрыска, превратилось в доходный бизнес для обычных лабораторий, поскольку цена услуги поднялась до 500.000 кредиток; однако Резьюн, как исследовательская и творческая лаборатория, не была заинтересована в подобной практике, называемой иногда клонированием тщеславия, за исключением редких генотипов, которые представляли для Резьюн коммерческий или экспериментальный интерес. Это именно такой случай, почти дозревший плод. Резьюн фактически взяла на себя все расходы по этому копированию, обозначение которого ГРАЖД-*-**-**-**** РК: родитель исключительно талантлив, согласен поступиться своей генетической уникальностью в обмен на копию. (Генотип остается Резьюн.) Резьюн запишет данные для будущего развития генотипа, но сможет использовать генотип в коммерческих целях только через пятьдесят лет после смерти родителя и копии.
Резьюн заложила на хранение десять генотипов с индексом Аnxx-1.
Группа СХОЗ-789Х: одна единица
Вот уже день в камере вынашивания, расположенной в большом здании, стоящем несколько отступая от последнего строения вниз по холму, находится СХОЗ-789Х. Экспериментальный образец, о чем свидетельствует Х-обозначение, СХОЗ-789Х весьма похож на РУХ-20 или на ЭУ-4651, за исключением того, что генетические коды РУХ-20 или ЭУ-4651 означают две ноги, тогда как СХОЗ-789Х означает четыре, и кроме того, коды РУХ-20 и ЭУ-4651 означают гладкую кожу, а СХОЗ-789Х означает лоснящуюся гнедую шкуру и высочайшие беговые способности.
СХОЗ-789Х — исключительно редкий материал, земной по происхождению, очередная попытка создания видов, успех которых на Сайтиин весьма сомнителен. СХОЗ программы, включающие не только некоторые виды животных, но также и исследования растений, принесли гораздо больший успех с морскими водорослями и другими представителями примитивных организмов, которые смогут когда-нибудь поддержать потомков земных видов.
В своем стремлении к миру Земля сделала широкий жест и снабдила Сайтиин генотипами и соответствующими данными по всем существующим на Земле видам; особенно выделяя исчезающие или уже вымершие, вместе с генотипами людей, где могла содержаться информация, отсутствующая в генофонде Союза и Сообщества.
В ответ Союз передал генетическим архивам Земли обширные сведения по генотипам своего населения в рамках программы обмена, разработанной с целью масштабного сравнения двух популяций, а также для создания архивного фонда на случай глобальной катастрофы или непредвиденной потери контакта.
Из двух миров, в настоящее время представляющих колонии людей, одна, Сверхнижняя конечно, является протекторатом, и не ставится вопрос об изменении ее среды обитания в какой-либо степени, которое уничтожит местных жителей. Люди остаются на ней только как визитеры.
Сайтиин, гораздо менее дружелюбная, на которой не было видов более развитых, чем различные анкилодермы и платиферы, оказалась гораздо более подходящей для радикального землеустройства, и способности Сайтиин сохранять генетический материал, несмотря на бесповоротные климатические и атмосферные изменения, в конечном итоге повышали надежность на селективное восстановление в специфически защищенных заповедниках, если сдвиги превысят планируемые границы.
Хотя землеустройство и приводило к уничтожению местных видов, оно обеспечивало уникальную возможность изучения пограничных зон и сравнения приспособительных изменений земных и местных видов, совершенствуя наше понимание катастрофических изменений, с которыми сталкивались земные виды в течение геологических эпох, а также о степени изменений, предстоящих человечеству при радикальных изменениях среды обитания.
Понимая, что генетические сдвиги неизбежны, хотя и не всегда желанны, Земля начала смотреть на Сайтиин как на хранилище генетической информации о видах, находящихся под угрозой вымирания. Некоторые из наиболее смелых проектов включали создание заповедников, в которых была бы представлена вся пищевая цепочка: от простейших до крупных млекопитающих. Как ни удивительно, хотя опыт землеустройства на Сайтиин был разрушительным для местной жизни, он способствовал восстановлению некоторых экосистем на Земле, находившихся под угрозой уничтожения, а также созданию более хрупких систем на Марсе, четвертой планете Солнечной системы.
Особенно сильно Земля надеется, что на Сайтиин приживутся
китообразные и высшие приматы. Она предложила совместную программу исследования с целью изучения развития китообразных и сравнения жизни китов на Сайтиин и на Земле.
В плане перспективы Сайтиин также считает подобные проекты интересными. Однако нынешняя направленность на землеустройство и выживание гораздо более тесно связана с сиюминутными проблемами крупномасштабных изменений, а также проблемами пограничных зон, высокой засоленности, редкими минералами в Свитерт Бэй, в дельте хорошо освоенной Новой Волги, которая предлагает отличные условия для создания разнообразной фауны…
С воздуха Резьюн выглядела как мазок зелени в глубокой долине Новой Волги, защищенная, расположенная в низине полоска, с каждым годом все больше вытягивающаяся вдоль берега реки, белые здания, сельскохозяйственные угодья, сараи — весь разросшийся научный городок сейчас был виден из окна у левого борта, ее постоянного места. Ариана Эмори спрятала бумаги как раз вовремя, так как моторы стали сбавлять обороты, и Флориан появился около ее сиденья, чтобы на время взять ее личный багаж.
Дипломат она оставила при себе.
Как всегда.
Самолет коснулся земли, бетон, казалось, приподнялся ему навстречу прямо под дельтавидные крылья, он затормозил, плавно выруливая к терминалу Резьюн. Тем временем все наземные службы пришли в движение: водители, носильщики, чистильщики, механики, четко и непринужденно выполняя все операции от удаления грязи до установки в ангар, не хуже того, чем мог похвастаться Новгород.
Все они были эйзи, весь персонал, рожденный для работы в Резьюн. И обученные гораздо лучше, чем было принято в Новгороде. Но это смело можно сказать о большей части персонала Резьюн.
Повсюду были знакомые лица, известные характеры, и вся их подноготная была записана в банке данных.
Впервые за несколько дней Ариана Эмори почувствовала себя в безопасности.
«Смена караула» прошла достаточно гладко, контроль передан службам безопасности Резьюн в тот момент, когда в офисе Жиро Ная узнали о том, что Резьюн-первый взлетел в Новгороде — предупреждение не более, чем за час. Передвижения Ари были, как правило, внезапными и непредсказуемыми, и даже ему она не всегда сообщала заранее о своих намерениях, а ведь он стоял во главе службы безопасности Резьюн — но в данном случае ей удалось побить рекорд внезапности.
— Оповести персонал, — сказал он Аббану, своему личному телохранителю, который и занялся этим немедленно, следя за передачей распоряжений и отчетов. Сам же позвонил своему брату Дэнису, в администрацию, и Дэнис передал информацию в Первый отдел, когда самолет уже начал заходить на посадку.
Остальное происходило как обычно, стандартная процедура, сопровождающая возвращения Арианы всякий раз, когда Резьюн-первый с шумом возвращался, и Ариана Эмори устраивалась в принадлежащем ей городе, в своем крыле, в своей резиденции.
Во вчерашних новостях передали, что проект Надежда отложен, что вызвало шок на бирже, и «круги» теперь пойдут по космосу во все стороны, хотя обозреватели назвали это всего лишь «процедурной задержкой». Хорошей новостью оказалось переданное следом за этим короткое известие, снабженное краткой биографией, почерпнутой из картотеки Департамента Науки, что безвестный химик на Фаргоне удостоен статуса Особенного, по крайней мере, тот законопроект прошел. И что Совет провел марафонское заседание, длившееся до глубокой ночи: новые пульсации на межзвездной бирже, которая ненавидела неопределенность, больше чем внезапные повороты в политике. Информационные агентства каждого государства Союза затеяли совместное вещание, включающее комментарии и анализ, а ведущие комментаторы по законодательству изо всех сил предлагали свои интерпретации происшедшего, уязвленные тем, что даже оппозиционные Советники отказались дать интервью и активно старались занять места в плановых утренних передачах.
Из коалиции центристов только лидер фракции аболиционистов Янни Мерино поделился своими соображениями (его седые волосы, как обычно, взлохмаченные, его лицо краснее и речь радикальнее, чем обычно): призвал поставить вопрос о доверии к Совету в целом и угрожал отделением от партии центристов. У него не хватило поддержки устроить первое, но второе он вполне мог осуществить, и Жиро Най сидел и слушал, хотя и знал то, чего не знали комментаторы, вместе с журналистами недоумевал: какая сделка была заключена, и почему Михаил Корэйн согласился пойти на это.