Владимир Васильев
БОГУ — БОГОВО…
(Рукопись, которой не было)

   «…Можно много, очень много успеть за миллиард лет, если не сдаваться и понимать, понимать и не сдаваться…
   …С тех пор все тянутся передо мной глухие, кривые окольные тропы…»
А. Стругацкий, Б. Стругацкий. «За миллиард лет до конца света»

 
   «…Значит, все-таки снова, как и прежде, спасибо Филу… Это опять было сродни озарению. Или откровению…
   …Он повернулся и без колебаний пошлепал по грязной обочине шоссе… Смутное светлое пятно плаща постепенно удалялось, уменьшалось, погасли звуки шагов…»
В. Рыбаков. — «Трудно стать Богом»

 
   «Фью-ю-у-у… хлюп-хлюп-хлюп…» — прогудел на пределе слышимости шальной троллейбус.
   «Стало быть, доберется», — с тоскливой заботой подумалось о Малянове. Заезженным шлягером крутилось:
   «И ты с ними, Брут…», и следом: «Друзей моих медлительный уход той темноте за окнами угоден…» Именно той — за окнами, а не этой, что внутри, которая рада и звезде на горизонте, и светлячку.
   Но до чего же мерзко отдавать этой вонючей темноте друзей!
   Ведь друзей теряешь не в разлуке и не в смерти, хотя тосклива разлука и непроглядна смерть; друзья умирают в душе. Когда вбегаешь в тайное тайных ее, где всегда обитал друг, и видишь пустоту: сквозняк гоняет пыльные шарики и скребет заскорузлым мусором по шершавому облезлому полу… И гаснет лампада. И хочется напиться до полного вырубона, однако ты никогда не уважал этот способ локального интеллектуального самоубийства. Ты всегда лечил свою душу работой. А ведь именно работать тебе и не дают… Но не на того нарвались!..
   «Нейтринное сканирование», — сказал Митька. Недурно. На уровне слабых взаимодействий вполне может быть. Только похоже, что он в своей божьерабской гордыне полагает, будто именно ему позволили додуматься до этой гипотезы, но обнародовать ее запретили. А тут этот бес Вечеровский попутал, заставил расколоться. Теперь будет трястись и раскаиваться и любую напасть воспринимать как божью кару за ослушание. У жены сердце прихватит, сыну нос расквасят или ребра пересчитают — все кара.
   Бедный Митька! Как можно так жить?! Неужели он не видит, что, несмотря на его примерное рабство, об него по-прежнему вытирают ноги. И именно благодаря рабству: вытягивается он по струнке или извивается, аки червь, — один хрен «кто-то топчет его сапогами…»
   Нет, конечно, видит и даже приводит в доказательство того, что его шпыняют не за науку его, не за прозрение М-полостей звездных, а за помыслы высокие, за чрезмерную этичность целей, червю непозволительную, за потуги уподобиться Богу духом своим. А тот — хрен потусветный, терпеть не может конкуренции и тычет незадачливых соискателей божьей степени в дерьмо их собственного мира.
   Неужели можно не замечать юродивости, пародийности этой картины мира? А ведь именно к ней приводят высокоумные маляновские измышления.
   Порыв холодного ветра швырнул на незащищенную лысину (эффектный результат одного из экспериментов по контакту с Мирозданием) пригоршню мерзких капель…
   «Плевок господень», — поежившись, усмехнулся Вечеровский и вытащил из кармана замурзанного плаща лыжную шапочку с нашитым поверх полиэтиленовым пакетом. Натянул ее на лысину.
   «Гондон с крылышками… Уху-ху-ху…» — заухал он филином в темноту, представив себя со стороны. Формулировочка, конечно, не его. Не так воспитан. Но смачно. Хранит «геенна» носителей фольклора…
   Не понравился я Малянову, — вернулся он к основному интеллектуальному потоку, — оч-чень не понравился рабу божьему. Больно и тошно ему стало от вида и тона моего. С запашком-с… так ведь какое лекарство без горечи? Горечь-то и лечит. А тошнит — так тем паче… Прочистится… Пилюли от дурости сладкими не бывают. Только помогут ли? Сможет ли он превзойти такую спасительную, такую удобную, такую убаюкивающую идею Бога? То, что он уперся в нее рогом, — естественно. Не он первый, не он последний. Психика раба защищается от ужаса свободы… Свободы выбора. Вот и достанет ли сил превзойти то самое, что «должно превзойти» по рецепту Ницше? Или Чехова, если милее звук имени… Когда твое «Я» вмещает не только твою бренную плоть, обремененную трясущейся душонкой, но и плоть души ближних твоих, а то и относительно дальних — соплеменников, сограждан, сопланетников, с которыми ты независимо от воли своей энергетически связан. И давление на тебя отзывается на них. Где болью сердца, где «этническими конфликтами». «Все в мире связано с тобой…», и не метафорически, как у поэта, а физически — через полевую компоненту, если ты помнишь, что твоя, может быть, не слишком уютная, но вполне обжитая вселенная Ньютона-Эйнштейна погружена в пространство Козырева, где через энергетические потоки времени идет информационный обмен Мироздания…
   Эх, Митька-Митек, неужели ты думал, что я, положив жисть свою жестянку на наковальню Мироздания, не допру до общеизвестного «закона цефализации», то бишь закона усложнения информационных структур Универсума, а буду долдонить о своем разлюбезном Гомеостатическом Мироздании? Какого черта ты с пеной у рта орешь мне, что «не в гомеостазисе мы живем — в развивающейся системе!»? А то твой Филя-простофиля популярных книжек не читает, где это написано… Конечно, не читает. Потому что есть книжки посерьезней. Да и своя, хоть и лысо-рыжая, голова на плечах есть. Еще кой-чего и она могет…
   Нейтрино, конечно, заманчиво. Однако ты, Митрий, забыл о скорости обмена информацией. Скорость света при вселенских расстояниях никак не может обеспечить информационного обмена твоему боженьке. Твой Бог обитает в твоей родимой вселенной Евклида-Ньютона-Эйнштейна, и ее константы делают его слепо-глухо-немым. Без информационного-то обмена… Ведь и нейтрино не могут преодолеть светового барьера. Так что ваша гипотеза, товарищ Малянов… Да-да, вам на роду написано быть товарищем. И никогда не стать господином. Как и мне, впрочем. Вот Вайнгартен — да! Он могет! Всегда стремился. Не зря же его не любовницами пужали, как Захара, хотя у него их тоже — пруд пруди, и не бедами ближних, как тебя, а директорством соблазняли с пути истинного, И к «нобелевке» всю жизнь тянулся. Мне мое лауреатство до лампочки. А ему покоя не давало. Человек такой. Не плохой и не хороший, так устроен…
   Черт возьми! Как я сразу не допер! Очень смахивает на то, что его ожидаемая «нобелевка» — новый вариант директорства!.. Он-то думает, что свободен, а его просто на более длинном поводке ведут. Ну не получилось с ревертазой. Утечка информации. Не он, так другой бы сделал. Лучше уж — он. Известно, как им управлять. Но это означает только то, что за его «ревертазой» открываются такие горизонты, которые ему еще и не снились. Я не спец, но, может быть, перспективы генетической трансформации «Хомо сапиенс» в «Хомо космикус». Освобождение от естественной, животной, как ты говоришь, экологической ниши. А за этим неизбежно грядет космическая инженерия, приспособление под себя новой экологической ниши. Тут-то и оказываются полезны твои, Дима, М-полости. Просто как элемент истины. Правильное понимание космических процессов, необходимое космическому инженеру, то бишь Богу, как его нынче понимают… А размышления Глухова, тростничка этого, весьма мыслящего, быть может, дают алгоритм взаимоотношений космических цивилизаций, хотя и на простеньком американо-японском примере. Есть в них нечто такое… Читал, вникал, не могу не признать… За что я его не люблю? За то, что был так высок и так быстро сломался? Да нет — тростник же. Ничего не стоит его палкой перешибить, а тут Мироздание… А за то, что отражение мое… Тут Малянов меня порадовал — не совсем тростничок-то, оказывается, сдался. Еще мыслит, хотя и с переломанным хребтом. Возродил веру в человека. Хитер Глухов — провел не только меня, но и Мироздание — так глухо лег на дно, несколько лет осознанно шел к одиночеству, чтобы обрести свободу.
   «Свобода — это одиночество. Других свобод на свете нет…»
   Правда, пока лежал на дне, потерял четкость мышления. Ничтоже сумняшеся, обосновал богоугодность российского скотства, то есть переложил ответственность за это скотство со стада и его поводырей на Господа Бога. Ему не привыкать расплачиваться за грехи человеческие — для того и сотворен, а человеку легче…
   Похоже, пришла пора посетить сей тростничок, наложить шины… Глядишь, и выпрямится дух богатырский.
   А Малянов-то, Малянов. Как ни тужился стать червем, не поддался его стараниям дух маляновский. Говорить он боится, писать он боится. Будто для Мироздания или для Бога есть какая-то разница в форме хранения информации! Главное, что эта информация появилась в мире… А торчит ли она в башке Малянова или в его записях — несущественно. Тем более когда он сообщает ее другому поднадзорному. Бедняга! Да на нем лица не было от страха, когда он выкладывал мне свои «откровения». И даже формулами подтвердил. Формулами на грязи, которые смоет ночной дождик. Нашел чего бояться… Но был прав, когда боялся думать. Контролируется именно процесс мышления, именно его глушат, прерывают, искажают, к нему не подпускают…
   Только что толку? Жить — значит мыслить. Для человека. С прекращением мышления наступает кома. Затем — смерть.
   Ты уже почти понял. Не до конца — потому что боишься понять со всей очевидностью, что попытки твои бесполезны. От того, что ты стал червем, ближние твои счастливей не стали. Уверен. Ты только попробуй, Малянов, представить, каково быть женой или сыном червя. Особенно женой. Каждую ночь ложиться с ним в постель и ощущать змеящийся вдоль тела холод. Тот самый, нутряной — от трупа убитого тобой собственного духа. Я не спец по части женщин, но успел понять, что они очень чутки к излучениям духа мужского. Недаром говорят:
   «Женщины любят победителей». А побежденных жалеют. Потому «победители» так часто одиноки… Впрочем, таковых поблизости не наблюдается… Разве что Вайнгартен. Так он далеко, и женщины всегда его любили. Ну и вкус у них, однако… Хотя, если сейчас нас с ним поставить рядом, их вполне можно понять.
   Вечеровский шел не торопясь. В этом пространстве ему некуда было торопиться. Да и больная нога не позволяла особенно разбежаться… Еще несколько шагов тогда… и сейчас бы его не беспокоили маляновские проблемы и вайнгартеновские успехи. Лавина прошла стороной, но один камешек таки знатно его припечатал. Кое-как, вслепую дополз до передатчика… После этого с метеостанции пришлось уйти. После нескольких месяцев больничной койки… А жаль — очень было удобно соблюдать технику безопасности при интимном общении с Мирозданием. Вероятность того, что «зевесова стрела», направленная в него, ненароком попадет в кого-нибудь другого, там была близка к нулю. Да и сердце в горных высях перестало пошаливать. Экология плюс физическая нагрузка — и Мироздание на этом направлении спасовало. А в Питере сколько раз прихватывало. Значит, все-таки и с Мирозданием можно бороться, хотя бы лишая его рычагов воздействия.
   А много ли у него этих рычагов?
   Инстинкт самосохранения, инстинкт охраны потомства, инстинкт сохранения вида, стремление к удовлетворению биологических, социальных и духовных потребностей. И это практически все. Сиддхартха Гаутама, более известный как Будда, давным-давно, когда о «богоизбранной России» еще и слыхом не слыхивали, понял, что истинно свободен тот, кто более не страждет, то бишь кто поднялся над своими потребностями и инстинктами. Ну не поднялся, так отодвинул их в сторону. Тут пространственная терминология не вполне адекватна. Но в этой истине два сомнительных момента. Малянов бы мне на них непременно указал. Однако сами с усами…
   Кстати, не забыть побриться!..
   Момент первый — свобода для чего? (От чего — понятно.) Отвечаю: свобода для выяснения взаимоотношений с Мирозданием. Другое дело — стоит ли вообще выяснять с ним отношения. Но это проблема личного выбора. Если уж решил выяснять — будь добр… Правда, в нашем случае оно само навязалось.
   Момент второй — остается ли человек человеком, если он лишен человеческих страстей и инстинктов? Не лишен, конечно, ибо если лишен, то никаких проблем не возникает, но является властелином их… Это твой коронный вопрос, Дмитрий Александрович, не так ли? Ты очень обеспокоен сохранением «человеческого» в человеке!
   Отвечаю: разумеется, не остается! Он становится богом. Нет, не вселенским держимордой — Богом с большой буквы, о карающей деснице и указующем персте которого так молят рабы божьи. А обыкновенным богом, которым и стать трудно, и быть почти невозможно, ибо стоит «высунуться», как тут же на крест волокут. А убоишься «креста», так и богом быть перестанешь. Выход — не высовываться. Только «боги» — они ведь априори высунуты.
   Ты, Митяй, их поскромнее называешь — «праведники» они по твоей теории, этические идиоты. Или, в другой формулировке, — шизанутые на этике. И главная твоя неразрешимая проблема: почему этих святых людей «наказывает Бог», то есть награждает их мученической жизнью и смертью. Иова вспомнил… Что ж ты Прометея, распятого на скале, забыл? Или с ним все ясно: богу — богово?.. И про Христа ни слова… Не созрел еще? Ничего, скоро созреешь и вспомнишь, и воодушевишься, и «обретешь Христа в сердце своем». На это, может быть, и ставит ТО, ЧТО ПРОТИВ НАС. Потому что тот, кто, обрел в сердце рекомендованного свыше Бога, сам уже никогда не станет богом.
   Вектор целей изменился…
   Хотя я тебя, Малянов, люблю и все еще надеюсь, что ты выкарабкаешься из этой западни. Я не могу тебя вытащить. Предостеречь — да! Но ведь ты глух. Это и понятно, ибо каждый должен сам в себе «превзойти то, что должно». Это самое «человеческое»… Почему-то мне кажется, что тебе даже Христос не может помочь, потому что у тебя свой Христос — копия Малянова, но «без дурных привычек». В том числе и без привычки бояться тени своей. А единственная реальная тень наша — это мысли. «Сухой остаток» нашей духовной деятельности.
   Если Христос справится с этой благородной задачей, я даже пожму его продырявленную руку своей поломанной.
   Но сие — лишь мои надежды. Суждено ли им сбыться? Я направляю тебя как могу, хотя тебе это страшно не нравится. Я переживу. Пережил бы ты…
   Ты слишком добрый человек, Малянов. На том и горишь. Доброта, конечно, не плохо, если бы она не делала из тебя интеллектуального импотента, если бы она не лишала тебя объективности. По крайней мере, по отношению к ближним. Вот ты всю нашу гоп-компанию, ничтоже сумняшеся, записал в праведники. Потому что, ежели б не записал, лопнула бы твоя стройная теория этического контроля свыше. Боженькой то бишь, зело боящимся конкуренции тварей земных, особливо, когда они лыка не вяжут… Это бабник Захар — праведник? Ну пусть не бабник, а жалостливый современный Дон Жуан, спасающий женщин от любовного голода. Во всех смыслах — ДСП (добровольная сексуальная помощь). Ты считаешь его этическим идиотом, помешавшимся на моральных императивах? Чушь собачья! Единственное, что Захар умеет, — это любить. Женщин, работу, вообще жизнь. А не это ли признак твоих ненаглядных «животных целей»? И в гробу он видал и коммунизм твой, и даже счастие всего человечества со всеми императивами вместе. Для него реально здесь и сейчас. Никакой оптимизации Мироздания ни в сознании, ни в подсознании.
   Так что, уважаемый Дмитрий Александрович, на Захаре твоя теория садится в лужу. Уж ты поверь своему старому облезлому другу Филу. Я на этих теориях знаешь сколько «собак съел»! До сих пор в животе тявкают…
   Ну конечно же! Как я забыл?! Валька Вайнгартен — циник, бабник, без всякого намека на Дон Жуана, паяц, алкаш, в глубине души — карьерист и, извини за откровенность, крыса… Вот уж кто без всяких сомнений — праведник из праведников, ангел божий, да что там стесняться — натуральный боженька!
   Да, понимаю: его бегство из Царства Божия, из социализма, где ставят божественные цели в укор целям животным, то есть увольнение по собственному желанию из числа праведников и последовавший успех с ревертазой, — служит чуть ли не главным доказательством твоей теории.
   Мог бы служить, с громадной натяжкой, если бы Валька хоть когда-нибудь был «этическим идиотом», как все… Увы, увы… «Советские парни» нынче лаптем дерьмо хлебают…
   К сожалению, все это с большим успехом может служить доказательством совсем другой, и не теории, мой друг, а весьма успешной практики. О которой тебе говорить бесполезно, пока сам не допрешь. Только сколько раз тебя надо тыкать мордой в грязь, чтобы ты наконец допер?! Потому я и промолчал. Сам, Дима, сам. Все сам.
   Ничего утверждать не буду, но несколько наводящих вопросов задам. Ты же, как вдруг выяснилось, веришь в телепатию, вернее, «стопроцентно не исключаешь». Так вот, я тебе малость протелепаю, а уж воспримешь или не воспримешь — это твои проблемы. Со своей стороны обеспечу все необходимое — не впервой… Телепатия, как любая передача информации, предполагает наличие источника информации, носителя ее и приемника. Триада, необходимая и достаточная для существования информационной системы. Поскольку тебя со страшной силой заносит в теологию, полагаю, когда дотумкаешь, ты это назовешь Святой Троицей и страшно возрадуешься Божественному откровению. А не дотумкать не можешь. На здоровье, радуйся, мне не жалко… Ежели тебя вдохновляет роль датчика-передатчика, рецептора Божьего. Но если ты будешь думать, то рано или поздно (надеюсь, что не слишком поздно!) поймешь, что информационная система, о которой мы с тобой так борзо рассуждаем, куда как посложнее Святой Троицы…
   Но оставим эти сантименты. Я обещал несколько наводящих вопросов. Получай!..
   Не слишком ли много чести для Фила Вечеровского и Димы Малянова — противодействие со стороны Мироздания или Бога? В данном случае термины не принципиальны. Помню, помню — ты с самого начала считал, что не слишком много. Это я, нехороший человек, вылез с гипотезой о берегущем свое статус-кво Мироздании. Виноват, но до последнего времени никто не мог предложить ничего иного. Так что приходилось работать с этой гипотезой. Собственно, работать приходилось только мне… Если быть точным. Но я никогда не утверждал, что Мироздание интересуется кем-то из нас лично. Говорилось о рефлекторной реакции на продукты нашего метаболизма. Конкретно — на наши научные изыскания. Но под давлением фактов я должен был признать, что идет и личностная обработка, учитывающая глубинные психические особенности каждого субъекта воздействия. Тогда я вынужден был пересмотреть свою гипотезу. Как и вы… Но об этом позже. Если будет время и желание. А точнее — возможность.
   Пока — наводящие вопросы.
   Кому выгодно, чтобы Малянов не занимался своими М-полостями, по крайней мере здесь, а зарабатывал на сухари дурацкими переводами идиотских книжонок? Чтобы Вечеровский не развивал свою область математики, а вел существование бомжа? Чтобы Глухов не докапывался до тайны механизмов воздействия одной страны на другую, то есть до секретов Кукловода? Чтобы оборонщик Снеговой не добился результата, а пустил себе пулю в лоб?.. Или куда там он ее пустил… Чтобы супердержава за несколько лет растеряла весь свой научный потенциал, оплаченный миллионами жизней, высокие технологии и вообще собственные технологии, и приобретала готовую продукцию, произведенную с помощью этих технологий, у других стран? Чтобы стало невыгодно производить свою продукцию, а значит, платить зарплату своим рабочим, а выгодно покупать импортные товары? Кому выгодно, чтобы интеллектуальная элита страны с Валькой Вайнгартеном во главе покинула свою страну, где у нее не было никакой возможности для работы, и получила потрясающие результаты, достойные «нобелевки», совсем в другой стране? И своим примером с личным дружеским обаянием перетащила бы за собой упорствующих патриотов Маляновых?.. Кому выгоден «инфаркт у конкурента», как смачно сформулировал твой Вайнгартен?.. Думай, Дима, соображай. Уверен, что отыщешь очень этический ответ на эти дурацкие вопросы. Ты же у нас очень добрый, чистый, гражданин Вселенной, где «несть ни эллина, ни иудея». Тебе не понять кайфа, когда Япония затягивает петлю на горле США, а США проделывает то же самое с Европой. Ты даже не понимаешь, кто и за что душит тебя. На Мироздание, с моей подачи, бочки катишь, уже до Бога добираешься. Оно и понятно: Мироздание велико, до Бога далеко. Все равно ничего не поделаешь. Можно сидеть на своем задрипанном диванчике в задрипанных шлепанцах в окружении задрипанных чад и домочадцев и размазывать сопли по голодной морде… Чтобы в конце концов «обогатиться вселением Хряста» и успокоиться, «беседуя с Богом, как с другом». Как с Глуховым, например, за бутылкой какой-нибудь гадости, от которой утром жить не хочется. Да нет, с боженькой такого похмелья не будет. Даже на душе полегчает. Только куда ты денешь свой интеллект, который не позволит тебе слишком долго благорастворяться на этих иллюзорных воздусях?!
   Что ж, тогда ты поймешь, что истинный Христос вовсе не тот сусальный боженька, какого тебе подсовывают в церковной упаковке, и даже не тот, кого ты сам пустил в сердце, сотворив истосковавшейся душой своей, а старый, вонючий, облезлый, зараженный шпиономанией Фил Вечеровский. Несгибаемый фанатик, не купившийся ни на посулы Сатаны, ни креста не убоявшийся. Христос — тот, кто не способен предать своей Идеи, потому что он и есть эта Идея, обремененная болезненным рыжим прахом.
   Вот как я о себе без излишней скромности… Но ты, наверное, заметил, что я никогда не страдал этой болезнью. Как и Христос… Не пророк, не учитель, не царь иудейский, а сын Божий, следовательно, сам Бог.
   Я все же поскромней. С меня достаточно самоуважения. И поэтому я — более самодостаточная система, чем он.
   Кстати, о шпиономании. Вспомним Тайную Вечерю… У него были основания предполагать предательство. А нас с тобой, Малянов, давно уже предали и продали! Разве ты этого не понял, когда твоя астрономия, моя математика, чья-то физика в одночасье оказались никому не нужны?! Здесь — в России, на Украине, в Узбекистане — не нужны. А ну-ка, махани к своему Вайнгартену — посмотрим, как обернется. Твои М-полости будут покруче, чем его ревертаза. Это я тебе говорю. И там они весьма придутся кстати. Возможно, даже давление прекратится…
   Ты меня хорошо подловил: «научиться освобождаться от давления и научиться управлять давлением — это совсем не одно и то же». Я и сам это давно понял, только не сразу сориентировался, когда ты сообщил столь сногсшибательную новость про Вайнгартена. Собственно, это тривиально. Нельзя управлять гравитацией (во всяком случае, пока), но построить приливные электростанции можно… Я ведь никогда не ставил себе цели отменить давление, но уворачиваться от него — да. Хотя поначалу, может, и тешил себя иллюзиями… До «приливных электростанций» здесь еще очень далеко. А тут ты сообщаешь, что Валька увернулся. Впрочем, это всегда было его главным талантом… А я все это время и не пытался уворачиваться. Я изучал действие, а не бездействие. Что ж, эксперимент Вайнгартена подтверждает мои догадки. И заметь, Дима, я не дрожу, аки лист осиновый, формулируя их. Ты тоже формулируешь, ибо не можешь не формулировать, но в рабском страхе. А я свободен, Дима, хотя нищ, лыс и болен. Так ведь и ты нищ и не слишком здоров, как я успел заметить. Так в чем же смысл той выделки, которую ты позволил произвести над овчинкой твоей жизни?..