Страница:
— По мнению леди Брентмор, в настоящее время Хелена находится на содержании у Малькольма Гудриджа. — У Лейлы сверкнули глаза. — Если ты надеешься на личные встречи с Хеленой, тебе придется ее заинтересовать. Я очень сомневаюсь, что она рискнет расстаться с Гудриджем только ради того, чтобы иметь счастье заглянуть в твои прекрасные синие глаза. И если ты рассчитываешь на то, что я смирюсь с тем, что ты заведешь в Лондоне гарем, советую тебе хорошенько подумать.
— Лейла, не позволяй ревности брать верх над осторожностью. Это непрофессионально.
— Возможно, я и не профессиональна. Но осторожности мне не занимать. Если ты начнешь крутиться вокруг Хелены, ты приобретешь двух смертельных врагов: Малькольма Гудриджа… — Лейла улыбнулась. — Угадай, кто второй?
Ему следовало бы знать, что он никогда ничего не сделает по-своему, если в дело вмешается Лейла. Исмал был готов предоставить ей Шербурна. Тот по крайней мере был джентльменом. К тому же он был не слишком умен, а Лейла уже однажды с ним справилась. А Хелена Мартин была гораздо более опасным соперником.
— Я знаю, что ты необыкновенно умна. Но в некоторых случаях ум не заменяет опыт. Хелена Мартин тебе не по силам. Она выросла среди воров и добилась успеха не по воле случая или удачи.
— Я прожила десять лет с Фрэнсисом Боумонтом, — парировала Лейла. — А моим отцом был Джонас Бриджбертон. Я уверена, что смогу переиграть Хелену. — Лейла направилась к двери. — Все, что мне надо, — это предлог, чтобы встретиться с ней. Хочешь помочь или предпочитаешь, чтобы я набила себе шишек? Ведь я любитель, а не профессионал.
Пять дней спустя Лейла стояла в холле дома Хелены Мартин. Она пришла сюда без ведома или разрешения Исмала. Она не посвятила его в свой план, потому что была уверена, что он не станет ей помогать. Все эти пять дней он только и делал, что всячески отвлекал ее. Лейле пришлось признать, что у него это довольно хорошо получалось. Если бы Исмал имел дело с менее упрямым существом, чем она, его усилия могли бы увенчаться успехом.
Исмал отвлекал Лейлу в постели, хотя и не только там, но и на полу, в кресле, на подоконнике, прислонив к гардеробу и даже на черной лестнице. Если это оказывалось недостаточным, чтобы отвлечь ее, Исмал изо всех сил старался смутить ее в гостях. Он бросал на нее знойные взгляды, сидя напротив за обеденным столом, или в гостиных, или стоя рядом на балу. Он испытывал ее терпение, говоря двусмысленности. Не важно, что никто не догадывался о значении его слов. Лейла их отлично понимала, и ей приходилось сосредоточивать всю свою волю, чтобы не выдать себя.
Когда они потом оставались одни, Лейла, не стесняясь, высказывала Исмалу все, что о нем думала. Он же отвечал, что Лейле ни за что не удастся справиться с такой женщиной, как Хелена Мартин, если она не выносит даже малейшего поддразнивания. К тому же Лейла не могла притворяться, будто возражает против невероятных мест и поз, когда они занимались любовью. А что касалось поддразнивания — она находила даже забавным вести тайные любовные игры на людях.
Дочь Джонаса Бриджбертона наконец оказалась в своей стихии. Она жила в грехе и наслаждалась этим.
Правда, ее жизнь была не совсем безоблачной. Возможная вина Фионы бросала зловещую тень на эту жизнь. Другой тенью, правда, не такой темной, был Дэвид. А еще были эти регулярно повторявшиеся ночные кошмары.
Каждый раз Лейла вскакивала в ужасе. Ей снился все тот же полутемный коридор, те же два человека — один огромный, другой маленький — а между ними Исмал, что-то бормочущий на непонятном языке. Он поворачивал голову, и свет падал на его золотистые волосы… потом на лезвие ножа… и на кровавую рану, в которую капал яд. После этого наступала кромешная, удушающая темнота, и Лейла просыпалась, дрожа от страха.
Служанка Хелены Мартин вернулась в холл и, извинившись за то, что мадам заставили ждать, повела ее в гостиную. Элоиза, которая настояла на том, чтобы сопровождать Лейлу, к счастью, согласилась остаться ждать в холле. Перед тем как отправиться вслед за служанкой, Лейла бросила на свою телохранительницу благодарный взгляд и улыбнулась. Исмал предупредил обоих слуг, что мадам не разрешается даже приближаться к Хелене Мартин. Но хорошее отношение к новой хозяйке перевесило запрет.
Лейла все еще улыбалась, когда за ней закрылась дверь в гостиную.
Ее встретил настороженный взгляд Хелены.
— Гостя ругать не полагается, но право же, миссис Боумонт, вы же не так глупы. Если кто-то узнает о вашем визите, ваша репутация будет погублена.
— В таком случае мне придется вернуться в Париж. К счастью, я владею французским и могу работать там так же, как здесь. Наши с вами профессиональные требования не так уж и различаются.
— Звучит шокирующе. — Хелена указала на диван, и Лейла села. Хозяйка опустилась на стул напротив. — Полагаю, следующим будет предложение написать мой портрет.
— Мне бы очень этого хотелось. Если бы я смогла придумать, как это сделать, чтобы при этом мистера Эриара не хватил апоплексический удар. Но я пришла не за этим.
Лейла открыла ридикюль и достала рубиновую с бриллиантами сережку.
— Это звучит странно, но эта вещь мучит меня с тех пор, как я ее нашла, и я уверена, что та женщина, которой она принадлежала, захочет ее себе вернуть.
Лейла протянула сережку Хелене, но та промолчала.
— Я задумала переоборудовать комнату моего… моего покойного мужа. Служанка обнаружила сережку в щели в полу под кроватью. Наверное, поэтому ее не нашла полиция, хотя они переворошили весь дом в поисках бог знает чего. Но Элоиза, знаете ли, просто одержима порядком…
— Это не моя сережка, миссис Боумонт. — Лицо Хелены оставалось безмятежным. — Мне очень нравятся рубины, но этот определенно не мой.
— Простите меня великодушно, — вздохнула Лейла. — Мне чертовски неловко, но… позвольте быть откровенной. Я знала, что Фрэнсис время от времени приводит в дом женщин в мое отсутствие. И я вспомнила… я хочу сказать… мы с вами пару раз стояли рядом в театре, и я отметила, что у вас необычные духи. А как-то раз мне показалось, что от Фрэнсиса… или в его комнате — точно не помню — …пахнет точно такими же духами. И это было не так давно, иначе бы я не запомнила. По-моему… как раз незадолго до его смерти.
Темные брови Хелены поднялись в недоумении.
— Неужели у кого-то еще есть такие духи? Как странно.
— У меня ужасающее обоняние, — объяснила Лейла. — Как у собаки, говаривал Фрэнсис. Но я плохой сыщик. — Лейла заметила, что у Хелены слегка изменилось выражение лица. — Я уверена, что вы не будете столь жеманны и не станете отрицать, что пользуетесь такими дорогими духами. Меня это нисколько не шокирует, потому что измены мужа уже давно меня не волновали.
— Если бы это были мои духи, я не стала бы это отрицать, миссис Боумонт. И уж я точно не жеманна.
— Да, конечно. На сей раз мой дедуктивный метод меня подвел. Как жаль. — Лейла покачала головой. — Я надеялась… то есть кому бы ни принадлежала сережка, этой женщине пришлось здорово поработать, чтобы получить такой дорогой подарок. И я очень сомневаюсь, что Фрэнсис, сколько бы он ни заплатил, вряд ли окупил столь драгоценную потерю.
Хелена еще раз взглянула на сережку.
— Если эта женщина была так неосмотрительна и потеряла сережку, значит, так ей и надо. Любовнице нельзя оставлять улики, которые неожиданно может найти жена. На вашем месте, миссис Боумонт, я не стала бы беспокоиться об этой проститутке и ее драгоценностях. Она того не стоит, поверьте мне.
Хелена вернула сережку. Она еле дотронулась до руки Лейлы, но ее пальцы были холодными как лед.
— Я слышала, что вы были заняты добрыми делами, — одними губами улыбнулась Хелена. — Шербурн. Эйвори. Люди говорят, что вы пытаетесь как-то восполнить урон, нанесенный Боумонтом. О вас вообще много говорят в Лондоне. Но заботиться об ошибках глупых шлюх — это уж слишком. Вы рискуете своей репутацией, общаясь с такими, как мы. Если вас так волнует эта сережка, советую вам оставить ее в ближайшей церкви в кружке для сбора средств в пользу бедняков. Они гораздо больше заслуживают вашей помощи, чем та, которая потеряла эту сережку.
Исмал с трудом удерживался, чтобы не выглянуть в окно наемного экипажа. Парадный подъезд дома Хелены Мартин ничего ему не скажет, а рисковать тем, что его могут увидеть, нет смысла. Надвигалась буря, небо быстро темнело, но было еще достаточно светло. Чтобы как-то отвлечься, Исмал достал карманные часы и стал изучать циферблат.
Лейла была в доме уже по крайней мере двадцать минут. Он немного опоздал и не смог предотвратить ее визит, и это было его ошибкой. Ему следовало бы догадаться о том, что Лейла замыслила в тот момент, когда перестала приставить к нему по поводу Хелены.
Он мог бы многое сделать за прошедшие дни, но не сделал. Предоставив слуг Эйвори Нику, он занялся Шербурном, который, однако, сумел с помощью нескольких шутливых замечаний направить внимание Исмала в другую сторону.
Слишком покровительственное поведение Эриара на вечере у леди Силз, как оказалось, не прошло незамеченным, и большая часть общества начала проявлять все большее любопытство к намерениям графа Эсмонда относительно миссис Боумонт. Будучи одним из столпов высшего света, Шербурн, видимо, назначил себя его глашатаем.
Теперь, когда миссис Боумонт снова начала выезжать в свет, сообщил Шербурн Эсмонду, все надеются, что она не долго останется вдовой. Все же будет жаль, если лондонское общество лишится ее, если она уедет — например в Париж, добавил Шербурн с многозначительной улыбкой.
Это и еще несколько подобных замечаний вывели Исмала из равновесия, хотя внешне он оставался спокойным. Стало очевидно, что, несмотря на то что миссис Боумонт вдовеет немногим более двух месяцев, а граф Эсмонд был иностранцем с репутацией волокиты, все ожидали, что они поженятся. Притом скоро.
Если же ожидания не оправдаются — если Эсмонд в самое ближайшее время не заявит о своих благородных намерениях, — дружеские сплетни превратятся во враждебные, и Лейле придется поплатиться своей репутацией.
Однако, каково бы ни было мнение высшего света, Эсмонд не мог торопиться с женитьбой. Исмал не мог предстать пред алтарем и произносить торжественные клятвы до тех пор, пока его душа не очистится от грязных пятен лжи. Связать свою судьбу с Лейлой, которая по-прежнему ничего не знала о его прошлом, было бы нечестно. Это бы говорило о его трусости. Исмалу требовалось время, чтобы оправдаться, чтобы подготовить Лейлу к признанию, которое ему следовало сделать уже несколько недель тому назад.
К несчастью, он уже потерял много времени. Они были любовниками неделю. Он ни разу не предохранялся, а она ему это и не предлагала, вероятно, считая себя бесплодной: за десять лет брака с Боумонтом Лейла так и не родила ему ребенка.
Но Исмал был не так глуп, чтобы делать подобные предположения. Неумолимая судьба сделаем еще один виток, и у него родится младенец. Что он тогда будет делать? Признается? Когда будет уже слишком поздно? Позволить ей выбирать: выйти замуж за того, кого послала ей Немезида, или родить незаконнорожденного ребенка?
— Безумец, — пробормотал Исмал. — Трус. Свинья.
Возле дома Хелены началось какое-то движение. Исмал отпрянул в глубину экипажа. Дверца распахнулась, Лейла поднялась на ступеньку — и застыла.
— Мадам? — раздался за спиной Лейлы голос Элоизы. Исмал рывком втянул Лейлу в экипаж, приказал Элоизе найти Ника, велел кучеру трогать и захлопнул дверцу.
— Начинается дождь, — сказала Лейла. — Неужели вы оставите ее на улице?
— Ник наблюдает за домом из кареты на углу. Элоиза не растает, пока дойдет до него. Это я тебя должен был бы оставить мокнуть под дождем, а еще стоило приказать кучеру затоптать тебя лошадьми. Я тобой недоволен, Лейла.
— А я — тобой. На случай, если ты не заметил: еще довольно светло. Что, если нас кто-нибудь увидит?
— Какая разница, кто нас увидит, если одного из нас утром найдут мертвым?
Словно подтверждая эти мрачные слова, грянул гром.
— К чему этот мелодраматизм? Если кто-нибудь замыслит убить нас глухой ночью, ему — или ей — придется убить обоих. А еще Гаспара и Элоизу. И хотя ты рассуждаешь совершенно неразумно, а вдобавок еще и угрожаешь, что прикажешь затоптать меня лошадьми, я постараюсь быть к тебе снисходительной. — Лейла похлопала Исмала по рукаву. — Ну же, не сердись. Мне кажется, что я кое-чего нашла.
— Я из-за тебя переволновался. Ты заставляешь меня сходить с ума от беспокойства, Лейла. Ты сказала, что возьмешь на себя леди Кэррол. Поскольку она твоя подруга, можно было предположить, что ты займешься ею первой. А вместо этого ты…
— Вместо этого я доверилась женской интуиции. Леди Брентмор обратила наше внимание на Хелену, а она ничего не говорит просто так. Моя интуиция тоже обычно меня не подводит. С того самого момента, как я увидела твой список, у меня появилось чувство…
— Чувство… — вздохнул он.
— И очень сильное… что Хелена— это ключ к разгадке. Такое же чувство появилось у меня, когда я увидела твой шрам — что он связан с чем-то очень серьезным.
Спорить с ней было бесполезно.
— Тигрица напала на след и вышла на охоту. Я был дураком, решив, что могу удержать тебя. Ну, давай рассказывай.
Лейла рассказала ему о своей уловке с сережкой. Это показалось ему не слишком блестящей стратегией, но Лейла неплохо воспользовалась возможностью встретиться с Хеленой. Она не упустила даже малейшего изменения во взгляде, позе и жестах Хелены. Аллах свидетель, она даже заметила, как у этой женщины изменилась температура тела. Лейла проанализировала все эти, казалось бы, мелочи так, как это сделал бы он сам, и пришла к кое-каким выводам.
Без сомнения, Хелену очень взволновал намек на то, что она была с Боумонтом. Он был мертв, но все знали, что его жена не строит никаких иллюзий по поводу его супружеской верности. Если Хелену что-то обеспокоило — это, возможно, потому, что она совершила более тяжкое преступление, чем проституция.
— Я поняла, что попала в точку, сочинив историю с духами, запах которых я якобы почувствовала в комнате Фрэнсиса накануне его смерти. Но реакция Хелены напомнила мне о другом. Накануне Нового года я провела ночь в доме брата Фионы Филиппа, а когда на следующее утро вернулась домой, нашла обычный беспорядок и обычные признаки того, что Фрэнсис развлекался с кем-то у нас дома.
Лейла сжала руку Исмала.
— Тебе не кажется, что интересен выбор времени? Если Хелена была в ту ночь с Фрэнсисом, у нее была прекрасная возможность обыскать дом. А позже, две недели спустя, когда меня снова не было дома, она могла довершить дело: украсть письма для Лэнгфорда и подлить Фрэнсису яду — уже для собственного удовольствия.
— Да, это очень интересно. — Исмал закрыл глаза. — Если твоя теория верна, ты только что дала Хелене Мартин замечательный повод убить и тебя. Ей надо всего лишь сообщить о твоем визите Лэнгфорду, и людей, которые захотят тебя убить, станет уже двое. Может, мне тебя убить и тем самым избавить их от необходимости совершить преступление, а себя — от мучительного ожидания того, когда же это произойдет?
— А я как раз и рассчитываю на то, что Хелена расскажет обо всем Лэнгфорду. Если все пойдет так, как я думаю, он очень скоро ко мне примчится. Тогда у нас появятся зацепки, а может быть, и ответы на вопросы.
Неман открыл один глаз. Лейла смотрела на него с плохо скрываемым возбуждением.
— Продолжай, — сказал он.
— Леди Брентмор сообщила мне сегодня утром, что Лэнгфорды получили записку из Дорсета. Дэвид и Легация обручились. Лэнгфорд рад до безумия. Ты помнишь, что отец Летиции был его закадычным другом. Кроме всего прочего, благодаря стараниям леди Брентмор и Фионы, Лэнгфорд ставит эту помолвку в заслугу себе.
Исмал открыл второй глаз.
— Это правда? Ты все подстроила?
— Дело в том, что мое так называемое доброе дело может уравновесить мое нежелательное вмешательство в некие деликатные обстоятельства: ведь я сунула нос не в свое дело. Лэнгфорд вряд ли так быстро соберется меня уничтожить. Когда он нанесет мне визит, он скорее всего попытается просто выудить у меня информацию. И я ему это позволю, потому что у меня на все найдется убедительное объяснение.
— Разумеется.
— Я скажу ему, будто узнала, что у Фрэнсиса были кое-какие компрометирующие документы, которые — я опасаюсь — попали не в те руки.
— Например, в руки Хелены.
— Я попрошу у Лэнгфорда помощи. Он мне поверит, потому что половина Лондона считает, что я делаю добрые дела. Даже Хелена слышала о Шербурне и Дэвиде. Она сказала, что люди полагают, будто я решила исправить зло, содеянное Фрэнсисом. Так что все сойдется. Неужели ты не понимаешь? Это идеальное время для того, чтобы Лэнгфорд поверил в мою искренность.
Исмал не ответил. Он анализировал то, что рассказала ему Лейла, и нашел кое-какие несоответствия.
И Эйвори, и Лэнгфорд заплатили деньги шантажисту в декабре. Эпизод с подвязками случился в начале того же месяца. Шербурн, вероятно, знал о подвязках, но ничего не сказал Эйвори. Вскоре после этого Боумонт оскорбил леди Шербурн, а муж не нашел ничего лучшего, как изуродовать портрет жены.
Шербурн и Эйвори определенно не представляли интереса. Ни один из них не обладал достаточным характером для хладнокровного убийства, особенно для такого тайного, как отравление. Время совершения убийства и его характер больше подходили леди Кэррол, но она не была Хеленой Мартин. Как бы ей удалось — без чьей-либо помощи — незаметно проникнуть в пустой, запертый дом? И если бы он не был пуст, хватило ли бы у нее дерзости войти, если бы дома был Боумонт? Могло ли быть такое, что она, подавив в себе отвращение, вошла с ним в его спальню только для того, чтобы иметь возможность добавить яду в настойку опиума? Вряд ли она так слепо положилась бы на случай.
А если все же… Как объяснить пропажу писем? Возможно, в доме не было других писем, кроме тех, которые Боумонт продал Эйвори и его отцу? Но интуиция подсказывала Исмалу, что были и другие письма и все было именно так, как предположила Лейла: Хелена была в доме дважды, потому что Лэнгфорд нанял ее украсть письма.
Сомнительно, однако, что он нанял ее и для того, чтобы убить Боумонта. Одно дело — вернуть письма сына, принадлежащие по праву семье. Это должен был бы признать даже суд, хотя и осудил бы методы, какими были добыты эти письма. Но замышлять убийство с помощью проститутки, которая — если ее поймали бы — свалит все на него, было бы верхом глупости.
Исмал сомневался и в том, что Хелена настолько отчаянна, что могла совершить тяжкое преступление, при том что Лэнгфорд нанял ее для того, чтобы просто украсть бумаги, что было относительно безопасно. Но если она только украла бумаги, почему она так разволновалась?
— Исмал? — Лейла потрясла его за руку. — Приехали. Если хочешь поговорить, я могу отменить встречу, назначенную на сегодня. Это всего-навсего собрание сплетниц у леди Брентмор. Они не заметят, что меня нет.
Исмал посмотрел на раскрасневшееся лицо Лейлы. Она была довольна собой и, возможно, не напрасно. Исмал убедился на собственном опыте, что ее охотничьи инстинкты великолепны. Возможно, Лейла уже подходит к концу своего расследования. Как бы то ни было, ему лучше не пропустить момент.
— Я не уверен, что хочу говорить с тобой. Ты меня не послушалась.
— Я хочу помириться. — Лейла потянула за галстук, приблизив к себе лицо Исмала. — Мы можем пообедать вместе. Я прикажу Элоизе приготовить твои любимые блюда. А потом… — Она слегка провела губами по его рту. — Ты сможешь испробовать на мне свои любимые извращения.
— Ты полагаешь, что можешь вить из меня веревки? С помощью еды и постели. Словно я какое-нибудь животное. Словно у меня нет никаких духовных запросов. — Он обнял ее. — Это не совсем так, но ты близка к правде. Я приду, когда наступит ночь.
Зачем он только обнял ее? Это было роковой ошибкой. Отпустить ее было почти невозможно. А когда он ее поцеловал, одним поцелуем уже нельзя было ограничиться.
Исмал замешкался. Поцелуй продолжался. Тепло разлилось по всему телу. Исмал начал развязывать тесемки плаща, но в это время дверцы экипажа распахнулись и в проеме появился огромный зонт.
— Если ты не поторопишься, Лейла, — услышали они женский голос, — эта чертова буря унесет меня на тот свет.
Исмал успел отдернуть руку от плаща до того, как в карету просунула голову леди Кэррол.
— Миледи? — вежливо сказал Исмал. — Какой приятный сюрприз.
— Месье? — сверкнув зелеными глазами, ответила Фиона. — Для меня тоже.
Спустя несколько часов Лейла сидела за обеденным столом и, наблюдая за тем, как Исмал колет орехи, пыталась сформулировать тактичный ответ на только что поставленный им вопрос. Это само по себе уже было трудно, но задача осложнялась еще и тем, что, провожая домой Фиону, Исмал рассказал ей, где именно он встретил Лейлу. Кроме того, он объяснил причину ее визита к Хелене Мартин точно так, как это собиралась сделать Лейла при встрече с Лэнгфордом.
Лейла решила сначала поговорить с Исмалом о первом осложнении в надежде, что о втором он забудет…
— Мне и в голову не приходило объяснить нашу встречу таким образом, — осторожно начала она. — Но ты оказался прав, по крайней мере частично. Я, конечно, не планировала встретить там тебя.
Он бросил ей в тарелку очищенный орех.
— Я рассказал об этом Фионе не только по этой причине. Ты говорила о связях и о выборе времени. Связей гораздо больше, чем мы предполагали. Может быть, именно поэтому мы выбрали этих пятерых из сотен других людей, которые хотели смерти твоему мужу. Наша интуиция нам что-то подсказывает, но мы пока не можем понять, что именно.
— Я хочу послушать еще о нашей интуиции.
— Сегодня ты сказала, что чувствуешь, будто ключом к разгадке является Хелена Мартин. Это навело меня на кое-какие мысли. Поэтому я применил твои методы к леди Кэррол. Я упомянул имя Хелены и проследил за реакцией. Она не такой закаленный боец, как Хелена. Леди Кэррол сразу же обеспокоилась, но попыталась скрыть свои чувства, заставив меня защищать тебя. Она прекрасно знает, как ты упряма и что, если ты что задумаешь, тебя невозможно переубедить. Она стала меня уверять, что, если бы я не ухаживал за тобой так вяло, ты не попала бы в неприятное положение.
Надежды на то, что он забудет это, оказались напрасными.
— По-моему, она говорит ерунду. Никому и в голову не придет ухаживать за вдовой, пока у нее не кончится траур.
Исмал сунул в рот очищенный орех.
— Должен пройти год, — пояснила Лейла, — и Фиона прекрасно это знает.
— Год — это большой срок.
— Я думаю, что это одно из немногих разумных правил. Когда женщина еще не пережила своего горя, она легко может совершить ошибку.
Немного подумав, Исмал кивнул:
— Даже если она не убита горем, она может чувствовать себя одинокой, а значит — уязвимой. Было бы нечестно использовать в это время ее чувства. Но нужно учесть и фактор свободы. Вдове разрешена большая свобода, чем девице, и ей не надо отчитываться перед мужем. Мне кажется разумным предоставлять женщине хотя бы двенадцать месяцев такой свободы.
— Фионе следовало бы это понять, — хмуро сказала Лейла, глядя в тарелку. — Сама-то она не слишком торопится расстаться со свободой. Прошло уже шесть лет, как она овдовела…
— Я согласен с тобой, что леди Кэррол рассуждала неразумно, но она была напугана. Все же я рад, что мы это обсудили. Если она снова поднимет эту тему, я скажу, что мы с тобой говорили об этом, и перескажу ей твои слова. Таким образом я отвечу всем, кто сомневается в моих намерениях.
— Всем? А кто еще…
— Лучше спроси, кто уже задавал мне вопросы. Кроме Ника, Элоизы и Гаспара, это Шербурн, который, очевидно, говорит от лица многих. Следующим, я думаю, будет Лэнгфорд. — Исмал встал. — Если моя догадка верна, он завтра услышит обо мне от двух женщин: от Хелены Мартин и леди Кэррол.
Лейла тупо смотрела на него, пытаясь собраться с мыслями, которые метались от Шербурна к Фионе.
— Все очень сложно. — Исмал помог Лейле встать. — Но нам удобнее будет во всем разобраться наверху. Сегодня ночью у нас будет масса времени для разговоров. — Он улыбнулся. — А еще мне кажется, кто-то упомянул об извращениях.
Глава 16
— Лейла, не позволяй ревности брать верх над осторожностью. Это непрофессионально.
— Возможно, я и не профессиональна. Но осторожности мне не занимать. Если ты начнешь крутиться вокруг Хелены, ты приобретешь двух смертельных врагов: Малькольма Гудриджа… — Лейла улыбнулась. — Угадай, кто второй?
Ему следовало бы знать, что он никогда ничего не сделает по-своему, если в дело вмешается Лейла. Исмал был готов предоставить ей Шербурна. Тот по крайней мере был джентльменом. К тому же он был не слишком умен, а Лейла уже однажды с ним справилась. А Хелена Мартин была гораздо более опасным соперником.
— Я знаю, что ты необыкновенно умна. Но в некоторых случаях ум не заменяет опыт. Хелена Мартин тебе не по силам. Она выросла среди воров и добилась успеха не по воле случая или удачи.
— Я прожила десять лет с Фрэнсисом Боумонтом, — парировала Лейла. — А моим отцом был Джонас Бриджбертон. Я уверена, что смогу переиграть Хелену. — Лейла направилась к двери. — Все, что мне надо, — это предлог, чтобы встретиться с ней. Хочешь помочь или предпочитаешь, чтобы я набила себе шишек? Ведь я любитель, а не профессионал.
Пять дней спустя Лейла стояла в холле дома Хелены Мартин. Она пришла сюда без ведома или разрешения Исмала. Она не посвятила его в свой план, потому что была уверена, что он не станет ей помогать. Все эти пять дней он только и делал, что всячески отвлекал ее. Лейле пришлось признать, что у него это довольно хорошо получалось. Если бы Исмал имел дело с менее упрямым существом, чем она, его усилия могли бы увенчаться успехом.
Исмал отвлекал Лейлу в постели, хотя и не только там, но и на полу, в кресле, на подоконнике, прислонив к гардеробу и даже на черной лестнице. Если это оказывалось недостаточным, чтобы отвлечь ее, Исмал изо всех сил старался смутить ее в гостях. Он бросал на нее знойные взгляды, сидя напротив за обеденным столом, или в гостиных, или стоя рядом на балу. Он испытывал ее терпение, говоря двусмысленности. Не важно, что никто не догадывался о значении его слов. Лейла их отлично понимала, и ей приходилось сосредоточивать всю свою волю, чтобы не выдать себя.
Когда они потом оставались одни, Лейла, не стесняясь, высказывала Исмалу все, что о нем думала. Он же отвечал, что Лейле ни за что не удастся справиться с такой женщиной, как Хелена Мартин, если она не выносит даже малейшего поддразнивания. К тому же Лейла не могла притворяться, будто возражает против невероятных мест и поз, когда они занимались любовью. А что касалось поддразнивания — она находила даже забавным вести тайные любовные игры на людях.
Дочь Джонаса Бриджбертона наконец оказалась в своей стихии. Она жила в грехе и наслаждалась этим.
Правда, ее жизнь была не совсем безоблачной. Возможная вина Фионы бросала зловещую тень на эту жизнь. Другой тенью, правда, не такой темной, был Дэвид. А еще были эти регулярно повторявшиеся ночные кошмары.
Каждый раз Лейла вскакивала в ужасе. Ей снился все тот же полутемный коридор, те же два человека — один огромный, другой маленький — а между ними Исмал, что-то бормочущий на непонятном языке. Он поворачивал голову, и свет падал на его золотистые волосы… потом на лезвие ножа… и на кровавую рану, в которую капал яд. После этого наступала кромешная, удушающая темнота, и Лейла просыпалась, дрожа от страха.
Служанка Хелены Мартин вернулась в холл и, извинившись за то, что мадам заставили ждать, повела ее в гостиную. Элоиза, которая настояла на том, чтобы сопровождать Лейлу, к счастью, согласилась остаться ждать в холле. Перед тем как отправиться вслед за служанкой, Лейла бросила на свою телохранительницу благодарный взгляд и улыбнулась. Исмал предупредил обоих слуг, что мадам не разрешается даже приближаться к Хелене Мартин. Но хорошее отношение к новой хозяйке перевесило запрет.
Лейла все еще улыбалась, когда за ней закрылась дверь в гостиную.
Ее встретил настороженный взгляд Хелены.
— Гостя ругать не полагается, но право же, миссис Боумонт, вы же не так глупы. Если кто-то узнает о вашем визите, ваша репутация будет погублена.
— В таком случае мне придется вернуться в Париж. К счастью, я владею французским и могу работать там так же, как здесь. Наши с вами профессиональные требования не так уж и различаются.
— Звучит шокирующе. — Хелена указала на диван, и Лейла села. Хозяйка опустилась на стул напротив. — Полагаю, следующим будет предложение написать мой портрет.
— Мне бы очень этого хотелось. Если бы я смогла придумать, как это сделать, чтобы при этом мистера Эриара не хватил апоплексический удар. Но я пришла не за этим.
Лейла открыла ридикюль и достала рубиновую с бриллиантами сережку.
— Это звучит странно, но эта вещь мучит меня с тех пор, как я ее нашла, и я уверена, что та женщина, которой она принадлежала, захочет ее себе вернуть.
Лейла протянула сережку Хелене, но та промолчала.
— Я задумала переоборудовать комнату моего… моего покойного мужа. Служанка обнаружила сережку в щели в полу под кроватью. Наверное, поэтому ее не нашла полиция, хотя они переворошили весь дом в поисках бог знает чего. Но Элоиза, знаете ли, просто одержима порядком…
— Это не моя сережка, миссис Боумонт. — Лицо Хелены оставалось безмятежным. — Мне очень нравятся рубины, но этот определенно не мой.
— Простите меня великодушно, — вздохнула Лейла. — Мне чертовски неловко, но… позвольте быть откровенной. Я знала, что Фрэнсис время от времени приводит в дом женщин в мое отсутствие. И я вспомнила… я хочу сказать… мы с вами пару раз стояли рядом в театре, и я отметила, что у вас необычные духи. А как-то раз мне показалось, что от Фрэнсиса… или в его комнате — точно не помню — …пахнет точно такими же духами. И это было не так давно, иначе бы я не запомнила. По-моему… как раз незадолго до его смерти.
Темные брови Хелены поднялись в недоумении.
— Неужели у кого-то еще есть такие духи? Как странно.
— У меня ужасающее обоняние, — объяснила Лейла. — Как у собаки, говаривал Фрэнсис. Но я плохой сыщик. — Лейла заметила, что у Хелены слегка изменилось выражение лица. — Я уверена, что вы не будете столь жеманны и не станете отрицать, что пользуетесь такими дорогими духами. Меня это нисколько не шокирует, потому что измены мужа уже давно меня не волновали.
— Если бы это были мои духи, я не стала бы это отрицать, миссис Боумонт. И уж я точно не жеманна.
— Да, конечно. На сей раз мой дедуктивный метод меня подвел. Как жаль. — Лейла покачала головой. — Я надеялась… то есть кому бы ни принадлежала сережка, этой женщине пришлось здорово поработать, чтобы получить такой дорогой подарок. И я очень сомневаюсь, что Фрэнсис, сколько бы он ни заплатил, вряд ли окупил столь драгоценную потерю.
Хелена еще раз взглянула на сережку.
— Если эта женщина была так неосмотрительна и потеряла сережку, значит, так ей и надо. Любовнице нельзя оставлять улики, которые неожиданно может найти жена. На вашем месте, миссис Боумонт, я не стала бы беспокоиться об этой проститутке и ее драгоценностях. Она того не стоит, поверьте мне.
Хелена вернула сережку. Она еле дотронулась до руки Лейлы, но ее пальцы были холодными как лед.
— Я слышала, что вы были заняты добрыми делами, — одними губами улыбнулась Хелена. — Шербурн. Эйвори. Люди говорят, что вы пытаетесь как-то восполнить урон, нанесенный Боумонтом. О вас вообще много говорят в Лондоне. Но заботиться об ошибках глупых шлюх — это уж слишком. Вы рискуете своей репутацией, общаясь с такими, как мы. Если вас так волнует эта сережка, советую вам оставить ее в ближайшей церкви в кружке для сбора средств в пользу бедняков. Они гораздо больше заслуживают вашей помощи, чем та, которая потеряла эту сережку.
Исмал с трудом удерживался, чтобы не выглянуть в окно наемного экипажа. Парадный подъезд дома Хелены Мартин ничего ему не скажет, а рисковать тем, что его могут увидеть, нет смысла. Надвигалась буря, небо быстро темнело, но было еще достаточно светло. Чтобы как-то отвлечься, Исмал достал карманные часы и стал изучать циферблат.
Лейла была в доме уже по крайней мере двадцать минут. Он немного опоздал и не смог предотвратить ее визит, и это было его ошибкой. Ему следовало бы догадаться о том, что Лейла замыслила в тот момент, когда перестала приставить к нему по поводу Хелены.
Он мог бы многое сделать за прошедшие дни, но не сделал. Предоставив слуг Эйвори Нику, он занялся Шербурном, который, однако, сумел с помощью нескольких шутливых замечаний направить внимание Исмала в другую сторону.
Слишком покровительственное поведение Эриара на вечере у леди Силз, как оказалось, не прошло незамеченным, и большая часть общества начала проявлять все большее любопытство к намерениям графа Эсмонда относительно миссис Боумонт. Будучи одним из столпов высшего света, Шербурн, видимо, назначил себя его глашатаем.
Теперь, когда миссис Боумонт снова начала выезжать в свет, сообщил Шербурн Эсмонду, все надеются, что она не долго останется вдовой. Все же будет жаль, если лондонское общество лишится ее, если она уедет — например в Париж, добавил Шербурн с многозначительной улыбкой.
Это и еще несколько подобных замечаний вывели Исмала из равновесия, хотя внешне он оставался спокойным. Стало очевидно, что, несмотря на то что миссис Боумонт вдовеет немногим более двух месяцев, а граф Эсмонд был иностранцем с репутацией волокиты, все ожидали, что они поженятся. Притом скоро.
Если же ожидания не оправдаются — если Эсмонд в самое ближайшее время не заявит о своих благородных намерениях, — дружеские сплетни превратятся во враждебные, и Лейле придется поплатиться своей репутацией.
Однако, каково бы ни было мнение высшего света, Эсмонд не мог торопиться с женитьбой. Исмал не мог предстать пред алтарем и произносить торжественные клятвы до тех пор, пока его душа не очистится от грязных пятен лжи. Связать свою судьбу с Лейлой, которая по-прежнему ничего не знала о его прошлом, было бы нечестно. Это бы говорило о его трусости. Исмалу требовалось время, чтобы оправдаться, чтобы подготовить Лейлу к признанию, которое ему следовало сделать уже несколько недель тому назад.
К несчастью, он уже потерял много времени. Они были любовниками неделю. Он ни разу не предохранялся, а она ему это и не предлагала, вероятно, считая себя бесплодной: за десять лет брака с Боумонтом Лейла так и не родила ему ребенка.
Но Исмал был не так глуп, чтобы делать подобные предположения. Неумолимая судьба сделаем еще один виток, и у него родится младенец. Что он тогда будет делать? Признается? Когда будет уже слишком поздно? Позволить ей выбирать: выйти замуж за того, кого послала ей Немезида, или родить незаконнорожденного ребенка?
— Безумец, — пробормотал Исмал. — Трус. Свинья.
Возле дома Хелены началось какое-то движение. Исмал отпрянул в глубину экипажа. Дверца распахнулась, Лейла поднялась на ступеньку — и застыла.
— Мадам? — раздался за спиной Лейлы голос Элоизы. Исмал рывком втянул Лейлу в экипаж, приказал Элоизе найти Ника, велел кучеру трогать и захлопнул дверцу.
— Начинается дождь, — сказала Лейла. — Неужели вы оставите ее на улице?
— Ник наблюдает за домом из кареты на углу. Элоиза не растает, пока дойдет до него. Это я тебя должен был бы оставить мокнуть под дождем, а еще стоило приказать кучеру затоптать тебя лошадьми. Я тобой недоволен, Лейла.
— А я — тобой. На случай, если ты не заметил: еще довольно светло. Что, если нас кто-нибудь увидит?
— Какая разница, кто нас увидит, если одного из нас утром найдут мертвым?
Словно подтверждая эти мрачные слова, грянул гром.
— К чему этот мелодраматизм? Если кто-нибудь замыслит убить нас глухой ночью, ему — или ей — придется убить обоих. А еще Гаспара и Элоизу. И хотя ты рассуждаешь совершенно неразумно, а вдобавок еще и угрожаешь, что прикажешь затоптать меня лошадьми, я постараюсь быть к тебе снисходительной. — Лейла похлопала Исмала по рукаву. — Ну же, не сердись. Мне кажется, что я кое-чего нашла.
— Я из-за тебя переволновался. Ты заставляешь меня сходить с ума от беспокойства, Лейла. Ты сказала, что возьмешь на себя леди Кэррол. Поскольку она твоя подруга, можно было предположить, что ты займешься ею первой. А вместо этого ты…
— Вместо этого я доверилась женской интуиции. Леди Брентмор обратила наше внимание на Хелену, а она ничего не говорит просто так. Моя интуиция тоже обычно меня не подводит. С того самого момента, как я увидела твой список, у меня появилось чувство…
— Чувство… — вздохнул он.
— И очень сильное… что Хелена— это ключ к разгадке. Такое же чувство появилось у меня, когда я увидела твой шрам — что он связан с чем-то очень серьезным.
Спорить с ней было бесполезно.
— Тигрица напала на след и вышла на охоту. Я был дураком, решив, что могу удержать тебя. Ну, давай рассказывай.
Лейла рассказала ему о своей уловке с сережкой. Это показалось ему не слишком блестящей стратегией, но Лейла неплохо воспользовалась возможностью встретиться с Хеленой. Она не упустила даже малейшего изменения во взгляде, позе и жестах Хелены. Аллах свидетель, она даже заметила, как у этой женщины изменилась температура тела. Лейла проанализировала все эти, казалось бы, мелочи так, как это сделал бы он сам, и пришла к кое-каким выводам.
Без сомнения, Хелену очень взволновал намек на то, что она была с Боумонтом. Он был мертв, но все знали, что его жена не строит никаких иллюзий по поводу его супружеской верности. Если Хелену что-то обеспокоило — это, возможно, потому, что она совершила более тяжкое преступление, чем проституция.
— Я поняла, что попала в точку, сочинив историю с духами, запах которых я якобы почувствовала в комнате Фрэнсиса накануне его смерти. Но реакция Хелены напомнила мне о другом. Накануне Нового года я провела ночь в доме брата Фионы Филиппа, а когда на следующее утро вернулась домой, нашла обычный беспорядок и обычные признаки того, что Фрэнсис развлекался с кем-то у нас дома.
Лейла сжала руку Исмала.
— Тебе не кажется, что интересен выбор времени? Если Хелена была в ту ночь с Фрэнсисом, у нее была прекрасная возможность обыскать дом. А позже, две недели спустя, когда меня снова не было дома, она могла довершить дело: украсть письма для Лэнгфорда и подлить Фрэнсису яду — уже для собственного удовольствия.
— Да, это очень интересно. — Исмал закрыл глаза. — Если твоя теория верна, ты только что дала Хелене Мартин замечательный повод убить и тебя. Ей надо всего лишь сообщить о твоем визите Лэнгфорду, и людей, которые захотят тебя убить, станет уже двое. Может, мне тебя убить и тем самым избавить их от необходимости совершить преступление, а себя — от мучительного ожидания того, когда же это произойдет?
— А я как раз и рассчитываю на то, что Хелена расскажет обо всем Лэнгфорду. Если все пойдет так, как я думаю, он очень скоро ко мне примчится. Тогда у нас появятся зацепки, а может быть, и ответы на вопросы.
Неман открыл один глаз. Лейла смотрела на него с плохо скрываемым возбуждением.
— Продолжай, — сказал он.
— Леди Брентмор сообщила мне сегодня утром, что Лэнгфорды получили записку из Дорсета. Дэвид и Легация обручились. Лэнгфорд рад до безумия. Ты помнишь, что отец Летиции был его закадычным другом. Кроме всего прочего, благодаря стараниям леди Брентмор и Фионы, Лэнгфорд ставит эту помолвку в заслугу себе.
Исмал открыл второй глаз.
— Это правда? Ты все подстроила?
— Дело в том, что мое так называемое доброе дело может уравновесить мое нежелательное вмешательство в некие деликатные обстоятельства: ведь я сунула нос не в свое дело. Лэнгфорд вряд ли так быстро соберется меня уничтожить. Когда он нанесет мне визит, он скорее всего попытается просто выудить у меня информацию. И я ему это позволю, потому что у меня на все найдется убедительное объяснение.
— Разумеется.
— Я скажу ему, будто узнала, что у Фрэнсиса были кое-какие компрометирующие документы, которые — я опасаюсь — попали не в те руки.
— Например, в руки Хелены.
— Я попрошу у Лэнгфорда помощи. Он мне поверит, потому что половина Лондона считает, что я делаю добрые дела. Даже Хелена слышала о Шербурне и Дэвиде. Она сказала, что люди полагают, будто я решила исправить зло, содеянное Фрэнсисом. Так что все сойдется. Неужели ты не понимаешь? Это идеальное время для того, чтобы Лэнгфорд поверил в мою искренность.
Исмал не ответил. Он анализировал то, что рассказала ему Лейла, и нашел кое-какие несоответствия.
И Эйвори, и Лэнгфорд заплатили деньги шантажисту в декабре. Эпизод с подвязками случился в начале того же месяца. Шербурн, вероятно, знал о подвязках, но ничего не сказал Эйвори. Вскоре после этого Боумонт оскорбил леди Шербурн, а муж не нашел ничего лучшего, как изуродовать портрет жены.
Шербурн и Эйвори определенно не представляли интереса. Ни один из них не обладал достаточным характером для хладнокровного убийства, особенно для такого тайного, как отравление. Время совершения убийства и его характер больше подходили леди Кэррол, но она не была Хеленой Мартин. Как бы ей удалось — без чьей-либо помощи — незаметно проникнуть в пустой, запертый дом? И если бы он не был пуст, хватило ли бы у нее дерзости войти, если бы дома был Боумонт? Могло ли быть такое, что она, подавив в себе отвращение, вошла с ним в его спальню только для того, чтобы иметь возможность добавить яду в настойку опиума? Вряд ли она так слепо положилась бы на случай.
А если все же… Как объяснить пропажу писем? Возможно, в доме не было других писем, кроме тех, которые Боумонт продал Эйвори и его отцу? Но интуиция подсказывала Исмалу, что были и другие письма и все было именно так, как предположила Лейла: Хелена была в доме дважды, потому что Лэнгфорд нанял ее украсть письма.
Сомнительно, однако, что он нанял ее и для того, чтобы убить Боумонта. Одно дело — вернуть письма сына, принадлежащие по праву семье. Это должен был бы признать даже суд, хотя и осудил бы методы, какими были добыты эти письма. Но замышлять убийство с помощью проститутки, которая — если ее поймали бы — свалит все на него, было бы верхом глупости.
Исмал сомневался и в том, что Хелена настолько отчаянна, что могла совершить тяжкое преступление, при том что Лэнгфорд нанял ее для того, чтобы просто украсть бумаги, что было относительно безопасно. Но если она только украла бумаги, почему она так разволновалась?
— Исмал? — Лейла потрясла его за руку. — Приехали. Если хочешь поговорить, я могу отменить встречу, назначенную на сегодня. Это всего-навсего собрание сплетниц у леди Брентмор. Они не заметят, что меня нет.
Исмал посмотрел на раскрасневшееся лицо Лейлы. Она была довольна собой и, возможно, не напрасно. Исмал убедился на собственном опыте, что ее охотничьи инстинкты великолепны. Возможно, Лейла уже подходит к концу своего расследования. Как бы то ни было, ему лучше не пропустить момент.
— Я не уверен, что хочу говорить с тобой. Ты меня не послушалась.
— Я хочу помириться. — Лейла потянула за галстук, приблизив к себе лицо Исмала. — Мы можем пообедать вместе. Я прикажу Элоизе приготовить твои любимые блюда. А потом… — Она слегка провела губами по его рту. — Ты сможешь испробовать на мне свои любимые извращения.
— Ты полагаешь, что можешь вить из меня веревки? С помощью еды и постели. Словно я какое-нибудь животное. Словно у меня нет никаких духовных запросов. — Он обнял ее. — Это не совсем так, но ты близка к правде. Я приду, когда наступит ночь.
Зачем он только обнял ее? Это было роковой ошибкой. Отпустить ее было почти невозможно. А когда он ее поцеловал, одним поцелуем уже нельзя было ограничиться.
Исмал замешкался. Поцелуй продолжался. Тепло разлилось по всему телу. Исмал начал развязывать тесемки плаща, но в это время дверцы экипажа распахнулись и в проеме появился огромный зонт.
— Если ты не поторопишься, Лейла, — услышали они женский голос, — эта чертова буря унесет меня на тот свет.
Исмал успел отдернуть руку от плаща до того, как в карету просунула голову леди Кэррол.
— Миледи? — вежливо сказал Исмал. — Какой приятный сюрприз.
— Месье? — сверкнув зелеными глазами, ответила Фиона. — Для меня тоже.
Спустя несколько часов Лейла сидела за обеденным столом и, наблюдая за тем, как Исмал колет орехи, пыталась сформулировать тактичный ответ на только что поставленный им вопрос. Это само по себе уже было трудно, но задача осложнялась еще и тем, что, провожая домой Фиону, Исмал рассказал ей, где именно он встретил Лейлу. Кроме того, он объяснил причину ее визита к Хелене Мартин точно так, как это собиралась сделать Лейла при встрече с Лэнгфордом.
Лейла решила сначала поговорить с Исмалом о первом осложнении в надежде, что о втором он забудет…
— Мне и в голову не приходило объяснить нашу встречу таким образом, — осторожно начала она. — Но ты оказался прав, по крайней мере частично. Я, конечно, не планировала встретить там тебя.
Он бросил ей в тарелку очищенный орех.
— Я рассказал об этом Фионе не только по этой причине. Ты говорила о связях и о выборе времени. Связей гораздо больше, чем мы предполагали. Может быть, именно поэтому мы выбрали этих пятерых из сотен других людей, которые хотели смерти твоему мужу. Наша интуиция нам что-то подсказывает, но мы пока не можем понять, что именно.
— Я хочу послушать еще о нашей интуиции.
— Сегодня ты сказала, что чувствуешь, будто ключом к разгадке является Хелена Мартин. Это навело меня на кое-какие мысли. Поэтому я применил твои методы к леди Кэррол. Я упомянул имя Хелены и проследил за реакцией. Она не такой закаленный боец, как Хелена. Леди Кэррол сразу же обеспокоилась, но попыталась скрыть свои чувства, заставив меня защищать тебя. Она прекрасно знает, как ты упряма и что, если ты что задумаешь, тебя невозможно переубедить. Она стала меня уверять, что, если бы я не ухаживал за тобой так вяло, ты не попала бы в неприятное положение.
Надежды на то, что он забудет это, оказались напрасными.
— По-моему, она говорит ерунду. Никому и в голову не придет ухаживать за вдовой, пока у нее не кончится траур.
Исмал сунул в рот очищенный орех.
— Должен пройти год, — пояснила Лейла, — и Фиона прекрасно это знает.
— Год — это большой срок.
— Я думаю, что это одно из немногих разумных правил. Когда женщина еще не пережила своего горя, она легко может совершить ошибку.
Немного подумав, Исмал кивнул:
— Даже если она не убита горем, она может чувствовать себя одинокой, а значит — уязвимой. Было бы нечестно использовать в это время ее чувства. Но нужно учесть и фактор свободы. Вдове разрешена большая свобода, чем девице, и ей не надо отчитываться перед мужем. Мне кажется разумным предоставлять женщине хотя бы двенадцать месяцев такой свободы.
— Фионе следовало бы это понять, — хмуро сказала Лейла, глядя в тарелку. — Сама-то она не слишком торопится расстаться со свободой. Прошло уже шесть лет, как она овдовела…
— Я согласен с тобой, что леди Кэррол рассуждала неразумно, но она была напугана. Все же я рад, что мы это обсудили. Если она снова поднимет эту тему, я скажу, что мы с тобой говорили об этом, и перескажу ей твои слова. Таким образом я отвечу всем, кто сомневается в моих намерениях.
— Всем? А кто еще…
— Лучше спроси, кто уже задавал мне вопросы. Кроме Ника, Элоизы и Гаспара, это Шербурн, который, очевидно, говорит от лица многих. Следующим, я думаю, будет Лэнгфорд. — Исмал встал. — Если моя догадка верна, он завтра услышит обо мне от двух женщин: от Хелены Мартин и леди Кэррол.
Лейла тупо смотрела на него, пытаясь собраться с мыслями, которые метались от Шербурна к Фионе.
— Все очень сложно. — Исмал помог Лейле встать. — Но нам удобнее будет во всем разобраться наверху. Сегодня ночью у нас будет масса времени для разговоров. — Он улыбнулся. — А еще мне кажется, кто-то упомянул об извращениях.
Глава 16
Пока Исмал вел Лейлу наверх, он размышлял об этих самых извращениях. Интересно, думал он, Боумонт намеренно лишал свою жену удовольствия, или он просто был не способен ее удовлетворить? Какими бы ни были мотивы этого человека, было ясно, что Боумонт ограничивал супружеские интимные отношения некоторыми основными актами, а свои прозаические вкусы удовлетворял с другими женщинами.
Например, с Хеленой Мартин. Как она должна была себя вести с Боумонтом, чтобы удовлетворить его?
— Исмал?
Он нахмурил лоб.
— В этом доме нет ни секретных комнат, ни ложных ящиков или тайников в мебели. Люди Квентина отличаются большой дотошностью и обычно знают, что они ищут. Я тоже смотрел. — Исмал открыл дверь и вошел в темную спальню. — Но бумаги должны были быть спрятаны в доме, и Хелена приходила сюда именно за ними. Боумонт явно не был ей нужен как клиент. У нее было достаточно более богатых и более привлекательных поклонников. Но Хлена не пришла бы в дом только для того, чтобы убить его. Она могла бы организовать убийство, не ложась с ним в постель.
Например, с Хеленой Мартин. Как она должна была себя вести с Боумонтом, чтобы удовлетворить его?
— Исмал?
Он нахмурил лоб.
— В этом доме нет ни секретных комнат, ни ложных ящиков или тайников в мебели. Люди Квентина отличаются большой дотошностью и обычно знают, что они ищут. Я тоже смотрел. — Исмал открыл дверь и вошел в темную спальню. — Но бумаги должны были быть спрятаны в доме, и Хелена приходила сюда именно за ними. Боумонт явно не был ей нужен как клиент. У нее было достаточно более богатых и более привлекательных поклонников. Но Хлена не пришла бы в дом только для того, чтобы убить его. Она могла бы организовать убийство, не ложась с ним в постель.